Текст книги "Тайны осени (СИ)"

Автор книги: Ольга Токарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Чтобы сказать мне «спасибо», – продолжила за него Нюрка, – Хватит любезностей. Говорю ответное "пожалуйста" и закончим на этом.

В воздухе повисла пауза. Карелин переминался с ноги на ногу, чувствуя, что говорить больше не о чем и ему пора уходить. Но тут он подумал, что если бы не эта Баба-Яга, то он бы уже месяц нюхал цветы из-под мраморной плиты за кованой оградкой.

– Ну что же. Тогда я пойду, – он вопросительно посмотрел на Анну. – Если смогу быть Вам чем-нибудь полезным, буду только рад.

Порывшись в портмоне, он выудил и протянул последнюю, чудом уцелевшую визитку:

– Звоните в любое время.

Распрощавшись, он вышел. Дверь захлопнулась, оставив Карелина в полном замешательстве и растерянности. Он не мог понять, какие чувства в нем сейчас преобладают. Неприязнь, разочарование, жалость? Они присутствовали в первый момент. А сейчас он испытывал чувство исполненного долга и все-таки благодарности. Господи, да какая ему разница кто эта женщина и почему она пьет. Он жив благодаря именно ей, а все остальное уже неважно.

На площадке Карелин увидел мужчину в майке на лямках советского производства и синих вылинявших трико с пузырями на коленях. Он курил, облокотившись о перила лестницы, и с любопытством посматривал на Георгия.

– Как она? – неожиданно произнес мужчина, кивнув на только что хлопнувшую дверь.

– В каком смысле? – не понял Георгий.

– Ну, пьяная или трезвая?

– Да я не понял, – пожал плечами Карелин.

– А чего там понимать? Если злая, значит трезвая, а добрая, тогда уже обязательно выпившая. Она у нас такая.

– Тогда, наверное, трезвая, – вспомнив явный агрессивный настрой Анны во время их недавней беседы проанализировал Георгий. – Она что, часто выпивает?

– Постоянно, а то Вы не знаете? – удивился собеседник.

– Почему я должен это знать, – в свою очередь спросил Георгий.

– Вы разве не от Бориса?

– От какого еще Бориса?

– Зятя ее. Какого еще? – мужчина выпрямился и, скомкав окурок, нахмурился. – Если не от Бориса, тогда чего расспрашиваешь?

– Я не расспрашиваю, Вы сами меня спросили, – рассердился Карелин. – Я просто пришел поблагодарить ее за то, что спасла меня.

В сотый раз за сегодняшний день произнеся эту фразу Георгий поморщился.

– А-а-а! Так ты тот самый… – расплылся в дружеской улыбке сосед, – ну так бы сразу и сказал. – Знаешь, если бы не пошла в тот день Нюрка бутылки сдавать, не известно, в каком виде ты сейчас был.

– Да я уже понял, – согласился Карелин. – Меня зовут Георгий, – представился он и протянул руку для пожатия.

– Очень приятно, Петр, Нюркин сосед, – отрекомендовался последний, – Вы теперь, можно сказать, ее «крестник».

– Можно сказать и так, – согласился Георгий.

Видя, что сосед расположен к разговору, он спросил:

– Сколько ей лет?

– Сорок два, кажется. Или сорок три. Нет, точно, сорок два, – произведя в голове сложный арифметический подсчет изрек Петр. – Она моей жены на восемь лет младше, а мы вот только в прошлый выходной юбилей Люське справили.

«Надо же, меньше пятидесяти я бы не дал!» – мысленно ужаснулся Георгий.

Стараясь вступиться за соседку, Петр продолжил, по-свойски перейдя на «ты»:

– Да ты не думай, она не всегда такой была. Ей в свое время мужики проходу не давали. Как разоденется, глазки там, губки, бровки подведет, причесочка соответствующая, каблучки! Супермодель, как сейчас бы сказали. И работа была приличная. Нюрка доктором работала. Анестезиолог – реаниматолог, как говорили, "от Бога", – с гордостью за соседку выговорил медицинскую специальность Петр. Ценили ее там, уважали. А лет пять назад дочка с мужем и ребенком в Германию уехали. Вот тогда и стала она попивать. Дочку очень любила, а на малого, внука своего, так вообще чуть не молилась. Тем более, что болел он серьезно. Для того и поехали за границу, чтобы вылечить мальчишку.

Сосед ненадолго остановил свою речь и поглядел на Карелина, пытаясь определить, не совершает ли ошибку, раскрывая чужие секреты постороннему человеку. Георгий смотрел на него чистыми глазами, в которых не было и намека на непорядочность.

– На работе сперва терпели, закрывали глаза. Тем более, что выпивши на дежурства она никогда не приходила. Только однажды по ее вине умер больной. Доза наркоза была превышена. Ее, конечно, уволили…

– Пе-тя! – перебив рассказчика, раздался из-за двери  женский голос, – ты чего так долго?

– О! Это меня. Совсем забыл, меня к ужину ждут, – виновато произнес Петр. – Ты уж извини, мне пора.

Он протянул руку Карелину:

– Приятно было познакомиться, – и уже почти скрывшись за дверью, оглянулся и повторил, – ты не думай, она баба неплохая.  Хоть и пьющая, но не вредная и добрая. Просто не повезло ей в жизни. Счастьем судьба обделила – это да. Зато с душой не поскупилась.

Дверь за Петром захлопнулась. Георгий остался один на пустой лестничной площадке. Один на один со своими мыслями и чувствами, которые противоречили и мешали друг другу, перебивали и путались от неожиданного количества.

Георгий спустился по ступенькам и, оказавшись на улице, вдохнул полной грудью теплый воздух ранней осени. Пахло кленовыми листьями, облаками и предзакатным солнцем. День близился к вечеру. Двор незаметно пополнялся мамашами с колясками, детками постарше на качелях и в песочницах, подростками на роликах. Люди спешили домой с работы и, нырнув в подъезд, окунались в вечные хозяйские дела и личные проблемы.

Постояв еще немного, Карелин, отыскал глазами свой автомобиль, уже потерявший надежду вновь обрести хозяина, и направился к нему. Сев за руль, он вдруг подумал, что ему некуда ехать. В его квартире осталась Ирина. К родителям ехать не хотелось – слишком много за сегодняшний день было впечатлений, от которых он просто устал. Разговоры и расспросы были бы сейчас совершенно не своевременны. И поскольку других альтернатив не было, он вывернул руль, направляя машину за город. В тридцати километрах от города находилась его дача или, если угодно, загородный дом, где он по-настоящему смог бы отдохнуть.

Дорога всегда успокаивала и расслабляла Георгия. К тому же он поставил себе целью оставить размышления, которые одолевали независимо от его желания. Невольно соприкоснувшись с чужой жизнью, чужими проблемами, он вдруг почувствовал какую-то моральную ответственность за абсолютно постороннего человека. И это ему не нравилось. Но он ничего не мог с собой поделать. Не мог приказать себе не сопереживать и остаться равнодушным к женщине, совсем недавно подарившей ему жизнь. А образ ее жизни – это образ еежизни. Тем более  можно найти множество причин, толкающих человека к подобным переменам в жизни. «Не судите да не судимы будете» – прошептал Карелин сам себе. Необходимое и, как оказалось, достаточное количество совести у него все-таки имелось. И это его некоторым образом порадовало.

Через быстро промелькнувшие тридцать минут он, наконец, оказался дома. Приняв контрастный душ, Георгий с жадностью проглотил купленную по дороге жареную курицу, запив холодным пивом. Рухнув в родную мягкую постель, он уснул, как убитый.

Следуя многолетней привычке, Карелин проснулся ровно в шесть. Отдохнувший и набравшийся за ночь сил, свежий и в прекрасном расположении духа, он помчался на работу, за которой уже соскучился и где его ждала гора накопившихся за время болезни дел.

                                       * * *

Закрыв за неожиданным гостем дверь, Нюрка покрутила в руках лощеный кусочек картона. Пытаясь в тусклом свете бра разобрать буквы, она прочитала напечатанный красивым курсивом текст : «Георгий Дмитриевич Карелин, фирма «Гермес», президент». Дальше шла куча рабочих телефонов и номер мобильного.

– Надо же, президент! – хмыкнула Нюрка, – не думала, не гадала, как спасла жизнь президенту!

Довольная своей шуткой, она уже прицелилась, чтобы выбросить визитку в мусорное ведро. Но потом передумала и прицепила к зеркалу в прихожей, решив, что золотистая картонка украсит ее опрятный, хоть и скромный интерьер.

                                       3. АННА

Время мчалось с бешенной скоростью. Карелин наслаждался трудовыми буднями. Деловые контакты, встречи, переговоры, служебные командировки занимали почти круглые сутки. На сон по-прежнему оставалось пять-шесть часов, а на отдых и того меньше. Но такой режим полностью устраивал Георгия. Снова погрузившись в работу, он отдыхал от личных проблем.

Чтобы с наибольшей вероятностью исключить всякие случайные напоминания о бывшей возлюбленной он купил квартиру в противоположном конце города и обставил ее в типично холостяцком стиле.

Про свою случайную спасительницу Нюрку Карелин забыл уже через день, считая, что навсегда. А через полгода он уже и не вспомнил ее имени, если бы его спросили.

Но однажды, изучая условия очередного важного контракта за массивным дорогим столом своего кабинета, Георгий Карелин услышал голос секретарши по внутренней связи:

– Георгий Дмитриевич, Вам звонит какая-то дама. Уже пятый раз за сегодняшний день. Я сказала, что Вы заняты, но она очень настойчива и, боюсь, будет звонить, пока не добьется своего.

– Кто такая и по какому вопросу? – недовольно оторвался от бумаг шеф.

– Представляться не хочет. Говорит, что по личному делу.

– Хорошо, Зоя, соедини, – обреченно вздохнул Карелин и снял трубку.

– Здравствуйте, – раздался возле его уха незнакомый приятный женский голос, и Георгий слегка расслабился. Раз уж закончить начатое все равно не дали, постараемся в течение следующих пяти минут максимально отдохнуть.

– Меня зовут Анна Свиридова, – сказал голос и замолчал в ожидании ответа, который последовал не скоро. Карелин с привычной сноровкой пролистал визитницу, и, не обнаружив среди деловых партнеров никого с такой фамилией, стал лихорадочно вспоминать среди личных знакомых противоположного пола женщин с красивым именем «Анна». Массаж левого виска тоже не привел ни к каким результатам, и он произнес нейтральную фразу, по которой невозможно было определить – узнан собеседник или нет:

– Да, слушаю Вас?

– Я Анна Свиридова, – удивленно обиделась незнакомка, чувствуя, что ее имя и фамилия ни о чем не сообщили собеседнику. – Мы встречались с Вами осенью…

Карелин снова напрягся, пытаясь восстановить события прошлого года, начиная с самых важных. «В октябре – открытие нового филиала фирмы, где он познакомился с приятной особой. Звали ее Светлана. Не подходит», – быстро перебирал в уме Георгий. Затем отодвинул прошлое еще чуть-чуть и попал в конец лета. Вместе с ним пришли неприятные воспоминания о разрыве с Ириной, а следом – месяц в больнице. Он чувствовал, что мысли вращаются в правильном направлении, и сейчас, уже скоро, он вспомнит ее. Тем более, что на слух имя и фамилия показались ему не совсем незнакомыми. «Анна-Нюрка» вдруг врезались в его мозг два неразрывных между собой имени. «Господи! Как же он мог забыть!» – Карелин еле сдержался, чтобы не воскликнуть вслух. Стыд-то какой! Он забыл имя человека, спасшего ему жизнь! О-кей! Угрызениями совести будем мучиться потом. А пока нужно быстренько сгладить неловкость возникшей ситуации и затянувшейся паузы.

– Рад Вас слышать, Анна. Простите, что не сразу узнал по голосу, ведь мы по телефону ни разу не общались, – его голос выражал полное внимание. – Могу чем-то помочь? Я ведь теперь Ваш вечный должник в хорошем смысле слова, – добавил он, чтобы показать, что знает, с кем говорит.

Вспомнив свою первую и единственную встречу с этой женщиной, он с удовольствием отметил, что голос на другом конце провода абсолютно трезв и звучит спокойно и уверенно. Интересно, зачем он ей понадобился через столько времени?

– Так чем могу быть полезен? – повторил Карелин.

– Спасибо, что узнали, Георгий Дмитриевич…

– Георгий, – поправил собеседницу Карелин, – можно просто Гера.

– Хорошо, Георгий, – поправилась Анна и продолжила. – Я хочу пригласить Вас на день рождения.

«Это еще зачем?» – подумал Карелин и удивленно поднял густые черные брови. Перспектива провести вечер в абсолютно незнакомой компании сомнительного контингента ему вовсе не улыбалась.

– Сегодня день рождения моей дочери, – голос Анны слегка дрогнул. Она замолчала и после небольшой паузы тихо добавила, – пожалуйста, не отказывайтесь!

О, Господи, как же не вовремя и, если честно, не хочется! Но отказать он не может. Он ее должник. И, в конце концов, что стоит один вечер по сравнению с целой жизнью, которой он ей обязан. Карелин всегда умел найти философский подход к себе, таким образом, уговорив свое внутреннее «я». Он мысленно записал намечающийся визит в перечень благотворительных мероприятий. Затем передумал и перевел его в счет возвращенных долгов.

– Благодарю за неожиданное предложение, но мне, разумеется, не очень удобно принять его, – решил испробовать последний шанс Карелин, надеясь, что Анна не будет настаивать, но та произнесла:

– Пусть это Вас не волнует. Приезжайте к восьми.

Карелин услышал короткие гудки, тяжело вздохнул и положил трубку.

                                       * * *

Он был в полнейшей растерянности, не зная, что и думать. Рядом на кресле лежал красивый букет и огромный торт в круглой коробке. В лаковой сумочке покоился флакон французских духов. Все эти женские слабости перемешали свои ароматы, заполнив салон «Audi», мягко шуршащей по сухому асфальту. Зрительная память Георгия была отличной, машина скользила почти сама по себе. Поэтому он смог, наконец, хорошенько обдумать сложившуюся довольно необычную на его взгляд ситуацию. В голове роилась целая куча вопросов, на которые он не мог пока найти убедительные и логичные ответы.

Во–первых, почему Анна позвонила именно ему, человеку совершенно постороннему? Может, хочет перед гостями похвастаться? Георгий хмыкнул – тоже мне, свадебный генерал нашелся! Однако, как хорошо Вы о себе думаете, Георгий Дмитриевич! Не то. Дальше. Почему она приглашает не на свой день рождения, а на дочкин? Потому что ее именины еще не скоро. Допустим. Но сосед Анны, как его, Петр, говорил, что дочка с семьей живет в Германии. Может, она вернулась или гостит у матери? Убедительно. Но почему я? У них что, подруг нет? Короче, хватит голову забивать всякими догадками. Вот приедет через…– он взглянул на часы, – через десять минут и все станет ясно.

                                       * * *

Переминаясь с ноги на ногу у знакомой двери с цифрой «35»Георгий Карелин чувствовал себя полным идиотом. С одной стороны, он до сих пор не был морально готов к предстоящей встрече. А с другой он не знал, как сообщить хозяевам о своем приходе. В одной руке Карелин держал солидный букет, а в другой торт. Духи лежали в боковом кармане, но все равно у него не хватало рук, чтобы нажать на кнопку звонка. Ногой стучать неприлично. Он огляделся по сторонам: рядом никого, в соседних квартирах тихо, шагов по ступенькам не слышно, глазка на двери нет. Карелин вытянул шею и лбом надавил на кнопку. Звонок послушно откликнулся трелью.

«Гера, если бы тебя сейчас кто-нибудь увидел! – Ну, не увидел же!» – перекинулся сам с собой фразами Георгий. – «Если на счет «три» никто не откроет, сразу ухожу. Раз, два…»

– Вы Георгий Карелин? – в проеме двери стояла незнакомая женщина и разглядывала его с головы до ног.

– Да, – ответил тот и заглянул ей через плечо, – а что, Анны нет дома?

– Аня скоро придет, – уже более спокойным тоном произнесла дама в переднике и жестом пригласила войти.

Впустив гостя, она захлопнула дверь и протянула руку:

– Людмила, Анина соседка и подруга.

Карелин раскрыл рот для ответной речи, но его перебили:

– Аня попросила Вас дождаться и встретить. Давайте, я цветы в воду поставлю, а торт в холодильник.

Заботливая соседка приняла тягостную ношу из рук Георгия. Глаза последнего переполнились благодарностью, и он, облегченно вздохнув, шагнул в комнату. Посредине стоял уже накрытый стол. Карелин мгновенно охватил взглядом стандартную сервировку. В вазочках – разноцветные горки салатов, на плоских тарелочках – кружки колбасы и ломтики сыра, маринованные огурцы и помидоры, селедка с луком и жареные куры. Комплект напитков включал водку, коньяк, красное вино и бутылку «Фанты». Приборов было три, что окончательно привело Георгия в замешательство.  «Я, Анна, ее дочка, Людмила – уже четверо, – считал он. – Это только кого я знаю. Но и тех получается много. Меня что, на девичник позвали? – боясь поверить мелькнувшей догадке, подумал Георгий. – Интересно, в качестве кого?»

Устав от раздумий, он направился на кухню, где суетилась Людмила, приняв категоричное решение выяснить для себя все. Или хотя бы кое-что.

Он присел на табурет в ожидании, когда Людмила вынет голову из духового шкафа, где заканчивался срок заключения какого-то пирога с дивным запахом. Из-за жара духовки щеки женщины раскраснелись и походили на румяные булки.

– Простите за бестактный вопрос. Но лучше я задам его Вам, чем Анне. Как зовут ее дочку, я, к сожалению, забыл, – Карелин решил задать наименее провокационный вопрос из всех, что имел в запасе.

– На-та-лья, – протянула Люська и как-то странно на него покосилась.

– А что, ее сегодня не будет?

Людмила полностью развернулась к Георгию и сделала огромные глаза.

– Вы ничего не знаете?

Карелин отрицательно помотал головой, и они вместе обернулись в сторону прихожей. Переливы звонка объявили о новом посетителе.

На правах временной хозяйки Люська побежала открывать.

– Он уже здесь, – донесся до Георгия громкий шепот Людмилы, – ты что, ничего ему не сказала?

В голосе слышался упрек с примесью испуга. Карелин совершенно потерялся. В груди крепло растущее беспокойство от неизвестности. Он почти физически ощущал неприятный запах какой-то тайны. А тайны он не любил.

Резко поднявшись, Георгий вышел в коридор и очутился лицом к лицу с Анной.

Со дня их первой встречи прошло больше, чем полгода. В памяти Карелина остался, мягко говоря, не очень привлекательный образ пьющей женщины с помятым лицом, от которой пахло алкоголем, и которая в лучшем случае могла вызвать к себе чувство жалости, если не неприязни.

Сейчас она выглядела вполне пристойно. Темное платье немного ниже колен в меру облегало стройную (как оказалось!) фигуру с приятными формами. Чистые блестящие волосы выдавали недавнюю работу парикмахера. Единственное, что не понравилось Георгию, это красные опухшие глаза  и такой же нос.  «Уже успела, – огорченно отметил он и тут же поправился, – но это не мое дело. Тем более, приняла, видать, не много. Выглядит трезвой и запаха не слышно».

– Здравствуйте, Георгий, рада Вас видеть. Спасибо, что пришли, – она протянула руку для пожатия.

«Какие тонкие длинные пальцы, – истинно мужским взглядом оценил Карелин, – интересно, у всех врачей они такие или нет?»

– Вы проходите в комнату, а я сейчас. Только руки вымою.

Карелин чувствовал себя неловко в компании этих двух женщин. И еще более неуютно в странной квартире, где из мебели сохранились только диван, несколько стульев и сервант. Да еще старый полированный шифоньер в углу рядом с телевизором такого же возраста.

Чтобы занять себя чем-нибудь полезным он стал рассматривать книги на подвесной полке. Пробежав глазами по корешкам, он убедился, что все они исключительно медицинского содержания – справочники, учебники, энциклопедии, атласы. Это было не интересно, и Карелин, облокотившись о подоконник, стал глазеть в темное окно, где по одной начинали появляться звезды.

Шум льющейся из крана воды прекратился, и до Георгия донеслись обрывки фраз:

– Ты должна была ему этосразу сказать, – укоряюще звучал голос Людмилы.

– Тогда бы онне пришел, – оправдывался другой, голос Анны.

– Ну и пускай. В какое положение ты его поставила, Нюра! К тому же я не смогу у тебя долго сидеть. У меня дежурство, ты же знаешь.

– Знаю, поэтому и позвала его. Не смогу я эту ночь одна…

Женщины поспешно смолкли, прерванные вежливым покашливанием Карелина, и в следующее мгновение появились на пороге комнаты. Лица обеих были серьезны. Анна сильно нервничала, отчего ее взгляд скользил с одного предмета на другой и ни разу не задержался на Карелине.

– Садимся, – выдохнула она и указала на придвинутые стулья.

«Странный день рождения, – подумал Георгий, усаживаясь напротив Анны, – ни музыки, ни гостей, ни именинницы». На языке крутился вопрос. Он чувствовал, что услышав ответ, скорее всего, пожалеет, что вообще здесь появился. Но прояснить ситуацию и свою роль ему было необходимо.

– А что, именинницу ждать не будем? – улыбнулся Георгий и вопросительно взглянул на хозяйку.

Анна, переменившись в лице, резко выпрямилась, молча разлила водку по рюмкам и, ни с кем не чокаясь, выпила.

– Нет, – наконец произнесла она, – Натуси сегодня не будет…И завтра тоже…И послезавтра…

Голос от слова к слову менял интонации, превращаясь в шепот.

Люська часто-часто заморгала короткими белесыми ресницами, между которыми блеснула влага. Губы задрожали и слегка расплескали поднесенный ко рту напиток. Едва прикоснувшись, она поставила рюмку на место и умоляюще посмотрела на подругу.

Георгий, понимая, что так нужно, и что сейчас он услышит что-то страшное, последовал примеру хозяйки и опрокинул содержимое своей рюмки в рот. Единственное, что он почувствовал, это теплую, нагретую в ладони противную жидкость, которая даже не обожгла его.

Анна подняла уже помутневший взгляд на Карелина и с трудом произнесла:

– Сегодня действительно день рождения моей доченьки. Но она не придет. Потому что год назад умерла.

Предложения отделялись друг от друга паузами и в тишине комнаты, казалось, обретали физический объем.

Карелин стиснул зубы так, что они скрипнули, и на скулах обозначились желваки.

Происходящее вдруг показалось ему дурным сном, который сейчас закончится. Вот он протянет руку к бутылке, поднимет ее, ощутит пустоту в руке и проснется. Но стекло оказалось прохладным и вполне реальным. Ладонь ощущала шершавую этикетку, глаза наблюдали за прозрачной волнующейся жидкостью, а уши слышали звук льющейся в рюмки струйки. Он довольно неуклюже опустил бутылку на стол, и ее громкий стук вернул его к действительности.

Молчание нарушила Люська. Поднявшись, она подошла к Анне, обняла за шею и прижалась щекой к ее виску:

– Нюрочка, мне нужно бежать. Постарайся сильно не расстраиваться. Прошлого не вернешь, значит, судьба такая.

Чмокнув захмелевшую подругу в ухо, она исчезла за дверью, громко щелкнув английским замком.

Оставшись с Анной наедине, Карелин слегка растерялся, не зная, как себя вести. Но, будучи, мужчиной не слабым, который попадал в переделки и посерьезнее, он быстро взял себя в руки. Трезво оценив ситуацию, он принял ее такой, какой есть.

По правде говоря, выслушивать полупьяные откровения посторонней женщины ему совсем не хотелось. Он никогда не умел с легкостью отгородиться от чужих проблем, взваливая их на себя. А потом чувствовал чуть ли не пожизненную ответственность за человека, если тот оказывался более слабым. Вот и сейчас в нем уже пробивались и быстро крепли ростки жалости, участия и желания хоть чем-то помочь этой женщине. Он перестал бороться с собой и здраво рассудил, что сначала необходимо разрядить обстановку. Нужно заставить ее выплеснуть наружу все, что так тяготило ее в этот момент. Карелин посмотрел на Анну, молча опорожняющую бутылку, и пришел к выводу, что сделать это не составит труда.

– Вам нужно было мне сразу все сказать, – произнес с легким упреком Карелин, переставляя почти пустую бутылку на свой конец стола подальше от Анны.

– Вы бы тогда не пришли, – не поднимая глаз, зло бросила она и впервые за весь вечер потянулась за едой.

Подцепив кусок селедки, она откусила мякоть, ловко оставив на вилке скелет соленой рыбешки. Затем горками салатов наполнила всю свою тарелку и принялась есть. Этот процесс в ее исполнении происходил так привлекательно и аппетитно, что Карелин мгновенно ощутил страшное чувство голода.

Не дожидаясь приглашения, он нескромно придвинул к себе блюдо с пирогом, порезанным на большие красивые куски. Ничего подобного он в жизни никогда не пробовал. Проглотив несколько кусков подряд, он спохватился, что ведет себя не очень прилично и, извиняясь, абсолютно искренне похвалил:

– Пирог просто замечательный! Вы уж простите, что я так накинулся на него. Но оторваться от подобной вкуснотищи просто невозможно. Начинка из судака?

– Нет, семга. Я рада, что Вам понравилось. Кушайте на здоровье. Мне напротив очень приятно, – уже спокойно произнесла Анна и совсем мягко добавила, – Наташенька очень любила мои пироги…И сама замечательно готовила…

Анна достала сигареты и закурила. Георгий не перебивал, давая хозяйке возможность выговориться. Слушать он умел и сейчас весь превратился во внимание.

– Тяжело она мне досталась, – выдохнула дым Анна, – родила ее рано – в семнадцать лет, по большой любви. Через год расписались с мужем, а через месяц он ушел к другой. Спасибо, мама помогла дочку вырастить. Ночью работала, а днем сидела с Наткой, чтобы я смогла институт закончить.

– А что, муж так и не вернулся и ничем не помог? – спросил Георгий.

– Да нет, приходил, – фыркнула Анна не то с досадой, не то с презрением. – Только я прогнала. До сих пор не знаю, правильно ли поступила, оставив дочку без отца. Может, все тогда бы по-другому сложилось, и моя Наташенька сейчас жива была?

Она всхлипнула и с тоской посмотрела на Георгия.

– Вы долго его любили?

– К тому времени уже нет. Я его стала даже ненавидеть. Настолько я была вымотана пеленками, яслями, бесконечными ангинами, ветрянками вперемешку с экзаменами, учебниками, лекциями. Я ничего не успевала, даже поесть. И во всем винила его, своего бывшего. Но время, слава Богу, шло дальше. Дочка выросла красавицей. Как и ее мамочка, – Анна хмыкнула, – выскочила замуж в семнадцать лет. Вы ведь не осуждаете ранние браки?

Она в упор глянула на Карелина, застав врасплох своим вопросом.

– Н-нет, – спохватился Георгий, – не осуждаю, хотя и не приветствую. Но согласен, что возраст не всегда показатель зрелости. Бывают двадцатилетние мудрее некоторых сорокалетних. А иным и в сорок пять противопоказано заводить детей, дабы уберечь произведенное потомство от недостатка воспитания. Но я полагаю, у Вас не тот случай?

– Не тот, – согласилась Анна. – Проблемы возникли в другом и несколько позже.

Она посмотрела совершенно трезвым взглядом на Георгия, мучаясь над вопросом, стоит ли посвящать в семейные тайны постороннего, к тому же мужчину. Ведь у них, у мужиков, совсем другие взгляды и ценности! Она замотала головой из стороны в сторону, прогоняя ненужные мысли. Да ладно, чего уж теперь! И продолжила.

– А через четыре года у нас появился Артемка,  – от этих слов глаза ее засветились, наполнившись любовью и слезами.  Голос приобрел необыкновенную мягкость и нежность. – Он очень похож на меня. Все говорят, – будто убеждала кого-то Анна.

– Значит симпатичный, – сделал комплимент Георгий и неожиданно для себя отметил, что Анна была бы «очень даже ничего», если бы не красная кожа лица и ужасные мешки под глазами.

– Я не то хотела сказать, – очень по-детски смутилась женщина  и застенчиво отмахнулась ладошкой. – Сама знаю, что выгляжу отвратительно. Но все равно, спасибо, – и добавила с кокетством, неистребимым в женщинах никакой силой, – я ведь в молодости действительно была красивой.

– Зачем же Вы тогда так безжалостно поступаете с собой? – с опаской ступил на скользкую почву Георгий и кивнул на вторую початую бутылку.

Анна сложила руки на столе, облокотилась на них грудью и, вытянув шею к Георгию, зашептала, преобразившись в старую пьяную женщину:

– А Вы знаете, что чувствует женщина, когда ей говорят, что ее ребенок обречен? Когда родился Артемка, врачи отказались помочь, потому что были бессильны. Заболевание, увы! здесь не лечится! Но все же оставили нам крошечную надежду. Посоветовали отвезти за границу. Там, как будто бы шансы ребенка поправиться увеличивались. Так что, копите денежки!

Анна, не останавливаясь, продолжала:

– Натка таскала его по больницам, профессорам, но все без толку. А денег взять было негде. Муж Наташку бросил, история повторилась, – Анна шмыгнула носом и вытерла кулаком слезу с подбородка. – Я просто задыхалась от бессилия помочь самым родным людям. И сломалась. Работала в больнице, где спирт всегда был под рукой. А когда Бог послал нам Бориса, пить бросить я уже не смогла.

– Боря влюбился в них обоих сразу и насовсем – в Наташу и Артемку. Он хорошо зарабатывал и скоро увез их в Германию. В это трудно поверить, но Артемку там поставили на ноги! – глаза Анны светились счастьем. – Господь не оставил нас.

– А почему они не забрали Вас к себе?

– Это не все так просто, неужели Вы не понимаете? Постоянное лечение требует больших расходов. По нашим меркам Борис хорошо зарабатывал, но миллионером, к сожалению, не был. Не хватало еще меня им на шею.

Она тяжело вздохнула. Воспоминания болью отозвались в измученном тоской сердце. Застывший взгляд отгородил ее от реальности. Горькая складка пролегла между бровей, выразив глубокое женское страдание.

– Вы хотите спросить самое главное? Как случилось, что моя дочь умерла, – собрав силы, посмотрела на Георгия Анна.

– Только если Вы сами захотите рассказать.

– Для всех это было шоком, абсурдом! А для меня концом жизни. У них только-только все начинало налаживаться. Артем пошел на поправку, Борис нашел отличную работу, за которую платили хорошие деньги. Они очень любили друг друга…Но однажды утром Наташа не проснулась. Просто умерла во сне. Сердце остановилось. Артемка остался с Борисом и его мамой. Они тоже любили его, но решили, что больному ребенку лучше будет в специализированном интернате, – Анна застонала и большими глотками опорожнила фужер коньяка.

За время разговора в пепельнице образовалась внушительная гора окурков. Свет в комнате стал тусклым, приобретя сизый оттенок.

– Вы позволите? – Карелин отошел к окну, чтобы открыть форточку. А больше для того, чтобы не смотреть в глаза Анне. Это было слишком тяжело. «Не преувеличил Петр, – подумал Георгий, – досталось женщине в жизни. Как еще в «психушку» с такими сюрпризами не угодила!»

И, словно читая его мысли, Анна поделилась:

– Знаете, Георгий, меня однажды в «дурдом» увозили. В сильном запое я была. И стала мне покойная Натуся везде мерещиться. Как живая. Разговаривает со мной, обнимает.

Она резко прервалась. Несколько раз безуспешно чиркнув спичкой о драный коробок, она прикурила от предложенной Георгием зажигалки. Пальцы не слушались и мелко подрагивали. Мягкий серый пепел пылинками оседал то на платье, то на скатерть, то на мохнатые тапочки Анны.

– С тех пор я боюсь ночей.