Текст книги "Тайны осени (СИ)"

Автор книги: Ольга Токарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

                      

ТАЙНЫ ОСЕНИ

1.  КАРЕЛИН

Стоял на редкость жаркий август. Солнце палило нещадно, скручивая в трубочки бледно-зеленые листья берез, тополей и дубов, изнывающих от зноя на обочинах городских улиц и проспектов, расплавляя серый асфальт, над которым поднималось мерцающее марево, густое и колышущееся, словно желе. Крыши и стены многоэтажек накалялись так, что не спасали ни кондиционеры, ни намеренно устроенные открытыми балконами и форточками сквозняки в квартирах. Прохладительные напитки со льдом нагревались за считанные секунды и превращались в противную теплую жидкость, непригодную для питья. Спастись от кошмарной жары можно было только одним способом – уехать подальше из этого скопления бетона и металла.  Куда-нибудь к лесу, речке, озеру, морю или океану, где свежий ветер остудил бы горячую кожу, прохладная вода смыла соленые потоки разъедающего пота, а спокойный шум набегающих волн привел в порядок разгоряченные мысли и чувства «беженцев цивилизации».

«Неужели это адское пекло скоро для меня закончится?» – думал Георгий Карелин, сидя за рулем белой «Аudi», которая тащилась с максимально допустимой в центре города скоростью шестьдесят километров в час, то и дело останавливаясь на светофорах и попадая в бесконечные автомобильные "пробки", испытывающие терпение и без того нервных, измученных жарой и усталостью водителей. Ослабив узел галстука, сжимающего влажную от пота шею, он расстегнул верхнюю пуговицу белой в мелкую полоску рубашки и слегка наклонил голову, пытаясь поймать поток встречного воздуха, врывающегося в открытое боковое окно. Дышать стало намного легче, и, чтобы уж совсем насладиться доставленным себе удовольствием, он отстегнул тугой ремень безопасности, вдохнул полной грудью и улыбнулся своим мыслям.

Георгий Дмитриевич Карелин был преуспевающим бизнесменом сорока трех лет, а по совместительству просто красивым мужчиной с легкой проседью в коротко подстриженных черных, как смоль волосах. Низкие брови придавали слегка суровый вид на самом деле добрым  карим глазам. Крепкое сложение выдавало человека в недалеком прошлом серьезно занимавшегося спортом, а сейчас успевающего в лучшем случае один раз в неделю на полтора часа заехать в тренажерный зал, на теннисные корты или в бассейн, чтобы снять напряжение, накопленное за несколько дней, которые никогда не бывали легкими. Интенсивный рабочий ритм без выходных и праздников рано или поздно наложил бы свой отпечаток на любой, даже самый здоровый организм. Поэтому недавний вызов «неотложки» прямо в офис не стал неожиданностью ни для самого Карелина, ни для перепуганной секретарши. После снятия приступа встревоженный доктор настоятельно рекомендовал не откладывая полечить сердце в кардиологическом центре. На что Георгий Дмитриевич послушно кивнул головой, но в больницу не лег, а решил  на недельку слетать в Ниццу, отдохнуть душой и телом на Лазурном Берегу от городской духоты и работы, которую любил и которая была так жестока своей требовательностью.

                                       * * *

Он только что покинул туристическое агентство, где улыбчивая длинноногая юная леди оформила две путевки на юг Франции, куда уже завтра белоснежный авиалайнер кампании «AIR FRANCE» с комфортом доставит Георгия Карелина в сопровождении яркой молодой особы по имени Ирина. Они жили вместе уже год, но расписаны не были. Ирина этот вопрос не поднимала, а он и подавно не стремился к очередному браку, имея печальный опыт развода. Георгий не был обозлен на всю оставшуюся женскую часть человечества. Просто решил в целях собственной безопасности не допускать свои чувства до глубоких серьезных отношений, из которых так трудно вырваться при неудачном раскладе, стараясь уберечь в целости и сохранности собственное сердце, душу и материальный достаток. Что, надо сказать, ему неплохо удавалось в последние несколько лет. А, скорее всего, ему просто не встретилась та женщина, рядом с которой он забыл бы все свои правила и запреты, с радостью потеряв, как мальчишка, голову, окунувшись в море страстей и переживаний.

Георгию нравилась Ирина. Она была красива, умна, с великолепно развитым вкусом, тонким чувством юмора и умением подать себя. Ему приятно было показываться вместе с ней на приемах и неофициальных встречах, светских раутах и вернисажах. К тому же она была  почти на пятнадцать лет моложе, и рядом с ней Карелин чувствовал себя более подтянутым и энергичным. В постели, как ему казалось, тоже была полная гармония. Но он знал, что не любит ее так, как должен был бы любить женщину, посланную ему Богом. Отношения были ровные, спокойные и постепенно превращались в семейные, обрастая общей кухней и бытом.  Все чаще в голове Георгия стала проскальзывать мысль о том, что Ирина может стать неплохой женой. Очередным шагом в укреплении их отношений, слегка обострившихся в последнее время из-за мелких размолвок, которые не минуют ни один союз, предполагал стать грядущий вояж с массой примыкающих к нему удовольствий.

Красивые буклеты из турагентства отбрасывали солнечные блики, лежа  на переднем сидении автомобиля. «Ирина будет рада,» – подумал Георгий, взглянув на них. И, повинуясь неожиданно возникшему желанию, затормозил у сверкающей золотом витрины салона с названием «Сапфир».

Через несколько минут он вышел из дверей заведения, держа в руках фирменную сумочку,  в которую услужливый продавец упаковал товар. Сев в машину, Карелин откинулся на спинку кресла, устроившись поудобнее, и достал покупку, желая еще раз взглянуть на содержимое крошечной черной коробочки, которая терялась в больших мужских ладонях. На черном бархате поблескивало маленькое золотое колечко, украшенное вставками изумрудов и бриллиантов. Он не думал о том, будет ли этот подарок сопровождаться словами «выходи за меня замуж» или нет, а просто любовался завораживающей игрой камней в лучах полуденного солнца.

Сунув коробочку в карман, Георгий посмотрел на часы и, повернув ключ в замке зажигания, тронул машину с места. Через минуту автомобиль свернул на дорогу, ведущую к дому. В его распоряжении оставалось еще полчаса свободного времени, в течение которого он решил заехать домой, чтобы сделать приятный сюрприз Ирине.

В подъезде висела табличка с надписью « лифт не работает». Ругнувшись про себя, Карелин зашагал вверх по ступенькам, потирая левую сторону груди, где слегка ныло сердце. На четвертом этаже, пыхтя от усталости, он прислонился к стене и перевел дух. До восьмого, где находилась его квартира, было еще далеко, к тому же погода не располагала к штурму высот. Сделав последний рывок, он оказался у двери своей квартиры. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, восстанавливая дыхание, Георгий потянулся к кнопке звонка, но в последний момент передумал и полез в карман за ключами. «Сюрприз так сюрприз», – подумал  он и щелкнул замком.

Минуя прихожую, он направился в спальню. Сцена, которая предстала перед его глазами, была до неприличия банальна и напоминала затасканный сюжет плохого латиноамериканского сериала. На кровати, не прикрытый абсолютно ничем, лежал блондин лет двадцати пяти с фигурой Ван Дамма и глазами перепуганного кролика, который таращился на вошедшего Карелина и беззвучно шевелил губами.

Из кухни раздался звонкий голос Ирины, через мгновение показавшейся на пороге комнаты:

– Стас, тебе сок или минералку?

Увидев Георгия, от неожиданности она остолбенела. Пытаясь прикрыться первой попавшейся под руку вещью, она чуть не выронила стаканы, которые принесла с собой

– Мне воды, если не трудно, – произнес Карелин. С каменным выражением лица он  взял стакан из нервно подрагивающих рук Ирины и отпил глоток прозрачной воды, которую охлаждали кусочки голубоватого льда.

– Я тебе сейчас все объясню… – лепетала Ирина, заливаясь румянцем и с трудом попадая в рукава шелкового халата, чтобы прикрыть свое красивое голое тело.

«Красивая, сука!» – подумал Карелин, не обращая внимания на ее слова, и окинул  совершенно иными в представшей ситуации глазами с головы до ног теперь уже несостоявшуюся супругу. Он не спеша направился к юному «казанове», который суетливо шарил руками по полу в поисках одежды и обуви, и, протянув руку, перевернул стакан. Кусочки холодного льда с остатками воды сверкающим каскадом посыпались на обнаженное мужское тело.

– Я сейчас уйду…Это не то, что Вы думаете…– сбиваясь мямлил «герой-любовник», подрагивая то ли от холодных брызг, то ли от страха.

– Не сомневаюсь, только хочу помочь, – жутким голосом произнес Георгий и, широко размахнувшись, сложил кисть в большой крепкий кулак.

Но, глядя в это насмерть перепуганное лицо, ему вдруг стало ужасно противно. Он не стал бить, а только крепко схватив за шею непрошеного гостя, завернул высоко за спину руку и, протащив по коридору, вышвырнул на лестничную площадку в том виде, в каком застал его пять минут назад.

Карелин вернулся в комнату, где Ирина пыталась прийти в себя, справляясь с шоком при помощи водки.

– Водка в такую жару? Фу, Ира, это дурной тон! – слегка скривив губы, сказал он и, помолчав, добавил, – ты его любишь?

Ирина помотала головой из стороны в сторону.

– Я так и знал.

Он направился к входной двери. Остановившись на полпути, оглянулся и сказал, пристально посмотрев ей в глаза:

– Жаль. Я бы, наверное, смог тебя понять, если бы ты всерьез полюбила. А так…

Он не закончил фразу, порылся в кармане и кинул на столик у зеркала ключи.

Дверь громко хлопнула, огласив в жизни Георгия Карелина очередной крутой поворот.

Он не заметил, как очутился  в машине, мчащейся по городу с немыслимой скоростью. Все его хладнокровное спокойствие было результатом громадных усилий железной воли, так пригодившейся в этой глупейшей на его взгляд ситуации.

На самом деле Карелин был зол. Ему хотелось кричать во весь голос, как сильно он сейчас зол. Зол на этого «сопляка с силиконовыми мускулами», на Ирину, благодаря которой он чувствовал себя лосем с большими рогами и на себя за то, что приперся так не вовремя и увидел всю эту гадость.

Но по мере того, как запас литературных, нелитературных, печатных и непечатных выражений в адрес отсутствующих любовников в бранной речи Карелина иссякал, его большая кипящая злость потихоньку угасала. И подъезжая к небольшому местному рынку он уже пришел к выводу, что Бог намеренно привел его в тот момент домой, дабы уберечь от дальнейших более неприятных сюрпризов в жизни, если бы он женился на этой женщине.

С этой мыслью он притормозил у обочины и вышел из машины, чтобы купить что-нибудь прохладительное в ближайшем киоске. Из-за жары или от недавней «бразильской» сцены у него пересохло в горле и стало трудно дышать. Боль за грудиной, о которой он забыл на какое-то время, дала о себе знать, резанув поперек груди. Сделав шаг, Карелин почувствовал, что ноги его стали ватными, и он куда-то проваливается. Темная  пелена заслонила свет в глазах, и он, теряя сознание, сполз на горячий пыльный асфальт, скользя по сверкающей полировке любимой машины. Дальше он ничего не помнил.

                             2. НЮРКА

Терпеть этот невыносимый яркий свет не было больше сил. Нюрка пошевелилась и приоткрыла один глаз. Попытка определить точное время суток увенчалась полным провалом. Но то, что день был в самом разгаре, она не сомневалась. Неопровержимыми доказательствами того явились чудовищная жажда и сухость во рту, нарастающая головная боль и чувство того, что кто-то пропустил это несчастное тело через гигантскую мясорубку. В общем, все признаки классического похмельного синдрома были налицо. В висках стучала, вернее, гремела одна единственная мысль: «Если сейчас не глотнуть хоть капельку, смерть последует неминуемо и бесповоротно». Такой исход событий ей явно не нравился, и, тяжело опираясь на непослушные верхние конечности, а в простонародье руки, Нюрка села, спустив ноги с дивана, который  верно служил ей постелью.

Сейчас нужно было встать и поискать чего-нибудь высокоградусного. Или не очень высокоградусного. Короче, годился любой напиток, способный привести в относительный порядок внутренности этой косматой головы, давно не помнящей ножниц парикмахера, способный устранить ломоту ног и дрожь рук, прояснить взор и мозги вот уже год направленные на одну цель – выпить.

Нюрка поправила голубенький бантик у выреза горловины помятой ночной сорочки и мутными глазами окинула комнату. Телевизор был выключен, цветы на подоконнике весело распускали красные лепестки, стул стоял там, где ему и положено было стоять – около стола. На пестрой клеенке последнего живописно располагались остатки вчерашнего ужина – кусок яичницы в зажаренной сковородке, обильно рассыпанные вокруг крошки хлеба и полбанки «леща в томате». Натюрморт украшала бутылка, уважительно расположенная в самом центре. Небольшая хрустальная рюмка стояла рядом.

Прошлепав босыми ногами к вожделенному объекту, Нюрка обнаружила, что водки нет ни грамма. Для уверенности она потрясла бутылку вверх дном, но даже это не помогло. Сосуд был абсолютно пуст и даже сух. Согнувшись в три погибели, она заглянула под диван в надежде найти что-нибудь там. Ее рискованная попытка привела к непредсказуемому, но логичному исходу. С грохотом, уцепившись за край клеенки со всем, что на ней было, Нюрка свалилась на пол. Больно стукнувшись лбом, она произнесла что-то отдаленно напоминающее «елки-палки», которое относилось скорее к разочарованию из-за напрасных поисков, чем к полученной черепно-мозговой травме.

Отсутствие в данный момент горячительного лишь отчасти огорчили целеустремленную натуру, поскольку падение все же не было напрасным. В углу у телевизора, куда уткнулась лицом упавшая Нюрка, было обнаружено и без промедления собрано в крепкую сумку, некогда пошитую из старых джинсов, определенное количество пустых бутылок. Поблагодарив всех причастных и непричастных к данному обстоятельству лиц  за то, что через какие-нибудь пятнадцать минут эта порожняя стеклянная тара превратится в живительную огненную воду, Нюрка скинула ситцевое ночное платье, обрядившись в дивный сарафан с красными маками на желтом поле.

Гремя бутылками в пустом подъезде, она спустилась по лестнице и вышла во двор. Взрослое население ближайших домов вероятнее всего таилось от сорокаградусной жары где-нибудь в тени садов собственных дач, либо на берегах спасительных водоемов или же просто в помещениях, обдуваемых всевозможными вентиляторами и кондиционерами. В любом случае, по дороге к ближайшему киоску с ласкающей глаз надписью «Прием стеклопосуды»Нюрка встретила лишь одного покрытого испариной дедулю с батоном в прозрачном целлофане, ковыляющего  по направлению к соседнему подъезду да безумную молодую мамашу, вздумавшую по такой жаре прогуливать трехлетнего малыша. У последнего нездорово алели щеки, а сам он вяло плелся, уцепившись за родную руку.

Но по мере приближения к цели, имеющей вышеупомянутое название, Нюрку обступала все более сгущающаяся толпа лиц, вне зависимости от погоды имеющая место быть в таких местах народного скопления, как рынки местного значения, куда в скором времени, а точнее через семь с половиной минут она и прибыла.

Быстро найдя нужный домик, она заглянула в окошко. Хозяин понимающе посмотрел ей в лицо, ловко собрал и составил в корзину предложенные бутылки и отсчитал причитающуюся сумму. Пересчитав только что появившуюся наличность, Нюрка довольно улыбнулась и направилась туда, где всем желающим, достигшим совершеннолетия, отпускали винно-водочные изделия в широком ассортименте.

От приятных размышлений на тему «что же вкусненького сегодня ей прикупить в качества закуски» Нюрку оторвал визг тормозов белой машины иностранного производства, чуть не сбившей ее у самого края тротуара. Обозвав водителя подходящим для этого случая словом и вовремя отскочив в сторону, она позволила машине припарковаться, а авто-владельцу  выйти из нее в следующее мгновение. Немного отдышавшись и подумав, она пришла к выводу, что если у этого «идиота», только что чуть не лишившего ее жизни путем наезда, есть возможность иметь такую красивую, а, стало быть, дорогую машину, значит логично предположить следующее. Он может и даже обязан возместить ей моральный ущерб за испуг и материальный – за оторвавшийся  в момент прыжка в сторону ремешок «босоножки». Возмещение может выглядеть в виде некоторой символической, но безусловно оправданной суммы. С подобными мыслями Нюрка направилась к показавшемуся из-за машины водителю.

Она уже открыла рот и хотела произнести первые приветственные слова, как у нее на глазах этот красивый мужчина стал медленно оседать и в следующее мгновение повалился прямо на асфальт рядом со своей машиной.

Нюрка огляделась вокруг. Кроме нее, казалось, этого никто не заметил. Люди шли по своим делам, а она таращилась на падающего человека, не зная – то ли кричать и звать на помощь, то ли бежать к нему.

 Дальше все происходило как в кино. Вернее, как будто не с ней. Сунув в руки торговца газетами сумку и прокричав «вызывай скорую», Нюрка метнулась к лежащему без движения человеку. Рывком распахнув ворот рубашки, она ухом прильнула к груди, пытаясь услышать биение остановившегося сердца. На сонной артерии пульс тоже не определялся. Нюрка размахнулась и со всей силы стукнула кулаком по грудной клетке там, где сейчас молчало сердце, пытаясь толчком завести его. Вокруг них стал собираться народ, который негромко строил всевозможные предположения на счет происходящего и давал бесполезные советы.

Запрокинув голову мужчины, она сделала глубокий вдох и с силой выдохнула воздух, крепко прижав губы к его рту, одновременно зажав пальцами его нос. Чередуя искусственное дыхание «изо рта в рот» с непрямым массажем сердца, Нюрка пыталась оживить бездыханного человека, делая это без лишних движений, очень точно, грамотно, профессионально. Почти выбившись из сил, она, наконец, услышала слабый толчок сердца. Уцепившись за мелькнувшую надежду, она прошептала:

– Ну, же, миленький, давай, не подведи меня! Не умирай, подожди еще чуть–чуть.

Визг сирены подъезжающей «скорой помощи» показался ей в тот момент самой приятной музыкой на свете.

Протиснувшийся сквозь толпу врач отодвинул ее в сторону и склонился над неподвижным мужчиной. Уловив слабые признаки жизни, он  быстро оценил ситуацию. Сделав укол, уступил место, чтобы дать возможность погрузить на носилки больного и повернулся к стоявшей в стороне Нюрке:

– Вы все сделали правильно. Спасибо, что не растерялись. Откуда такой практический навык?

– Да так, – наклонила голову Нюрка, – школьные курсы сандружинниц.

– Он Вам обязан жизнью, – кивнул головой в сторону «скорой» доктор, – если бы не Вы, мы могли бы не успеть. Еще раз спасибо.

Он протянул и пожал ей руку. Включив «мигалку» и сирену, машина умчалась, торопясь доставить к месту назначения начинающего оживать Георгия Карелина, не ведающего пока, какую роль он сыграл в судьбе незнакомой женщины, только что спасшей ему жизнь.

                                       * * *

Ровно через месяц Карелин выписывался из больницы. Для перенесшего микро-инфаркт он выглядел довольно неплохо. Слегка похудел и осунулся, но чувствовал себя бодро. Став любимцем женского персонала, он раздал, словно кинозвезда, все свои визитки  с автографами медсестрам, которые с обожанием и сожалением глядели вслед уходящему Карелину. Он улыбался ослепительной улыбкой, махал рукой и обещал заглядывать в гости.

С первых же более или менее сознательных минут после того, как он очнулся в реанимационном отделении центральной городской больницы, Георгий попытался восстановить все предшествующие этому события. Он очень хорошо вспомнил ярко-красочный эпизод с Ириной и героем-любовником в качестве действующих лиц и непроизвольно поморщился. Затем мысленно проделал путь до местного рынка, где собирался купить что-нибудь прохладительное. И даже помнил, как вышел из машины. Но дальше его воспоминания прерывались. И начиналась обросшая невероятными деталями и преувеличениями история о том, как его спасла какая-то прекрасная незнакомка. Эта с позволения сказать почти легенда, приукрашенная и почти неузнаваемая,  облетела в одно мгновение все четыре этажа больницы и настигла своего героя на койке в жутко расслабленном состоянии.

И вот теперь, бодрый и почти здоровый, он садился в машину с твердым намерением найти свою прекрасную спасительницу, чего бы ему это ни стоило.

                                       * * *

Телефонный звонок неожиданно нарушил предрассветную тишину в обычной трехкомнатной квартире номер тридцать семь. Только после третьей попытки ему удалось разбудить спящих жильцов. Мужская рука выползла из-под одеяла, потянулась к прикроватной тумбочке и, нащупав аппарат, сняла трубку.

– Алло, кто это? – сиплым и еще не проснувшимся голосом спросил хозяин.

– Петя, это я, – раздался женский голос и всхлипнул. – Позови Люсю.

– Нюрка, ты, что ли? Который час знаешь?

– Нет, – Нюрка помолчала и снова всхлипнула, – Пе-е-ть, позови Люську.

Петр знал, что она не успокоится и будет звонить до тех пор, пока не услышит свою любимую и единственную подругу, соседку и его жену в одном лице  Люську.

– Люсь, – толкнул он в бок спящую жену, – а Люсь!

– Чего? – нехотя отозвалась та, продолжая смотреть приятный сон про то, как они с Петром катаются на яхте в какой-то заморской стране.

– Да проснись же ты, наконец! – начал нервничать муж и сунул трубку под ухо спящей жене.

– Лю-у-у-ся-а-а! – раздались в ней завывания, которые полностью разбудили Людмилу, – Лю-ю-сь, меня Бог не берет!

– Нюрка, ты чё, рехнулась?

– Пра-а-вда, – скулила Нюрка, и было слышно, как она размазывает слезы по щекам и трет мокрый нос кулаком. – Я прыгнула в окно, но со мной ничего не произошло. Только ногу подвернула.

– Вот ненормальная! – выругалась Людмила и подумала: "Не мудрено, второй этаж, слава Богу!"

– Я позвонила им…А они…Они… – всхлипывала пьяным голосом женщина, – они сказали, что отдали его в интернат…Ы-ы-ы, – зашлась в реве Нюрка, – они не отдали его мне, а сдали в детдом!

– Ну и чего ты ревешь? Их интернаты лучше наших президентских санаториев. Он там будет, как у Христа за пазухой.

– Не-е-т, ты не понимаешь! – выла Нюрка, – они его отдали, потому что он им не родной!

– Нюра, перестань, – перешла на громкий шепот Люська и оглянулась на мужа, который заворочался от голоса жены. – Успокойся сейчас же. Не все так родных любят, как они приемного. Ты же сама знаешь, что этот интернат специализированный и ему будет там во сто раз лучше. Туда, небось, просто так и не устроишь.

Доводы Людмилы подействовали на Нюрку, и рыдания, наконец, стали стихать.

– Люсь, – уже почти спокойным голосом пролепетала она, – не обижайся на меня, ладно?

– За что? – голос Людмилы был мягким, и в нем слышалась жалость и искреннее сочувствие.

– За все, – последний раз всхлипнула Нюра, и в трубке раздались частые гудки. Людмила, с трудом дотянувшись, водрузила трубку на рычаг.

– Несчастная баба, – услышала она голос мужа и вздохнула. Ей самой было жаль эту женщину, но помочь она ничем не могла. Разве только выслушать подобную исповедь время от времени да покормить, когда Нюрка уходила в глубокие запои. «Утром схожу к ней, посмотрю, как она там», – подумала Людмила и, повернувшись на другой бок, постаралась заснуть.

                                       * * *

Георгий подъехал к тому злополучному месту, где ровно месяц назад у него случился сердечный приступ, и заглушил двигатель. Выйдя из машины, он огляделся по сторонам в поисках подходящего для расспросов собеседника. Совсем рядом стоял лоток продавца книгопечатной продукции. Возле него курил и пристально разглядывал только что остановившийся автомобиль и вышедшего владельца седой гражданин неопределенного возраста с морщинистым лицом и руками, выдающими богатое рабочее прошлое человека, заслужившего свою пенсию тяжелым физическим трудом.

Георгий подошел к нему и, вежливо поздоровавшись, спросил:

– Простите, Вы все время здесь торгуете?

– Да, а что такое? – настороженно вскинул брови мужчина.

– Я бы хотел кое-что выяснить, – и  продолжил, – Месяц назад на это самом месте произошел несчастный случай. Вы не видели?

– Это когда мужик в обморок упал, а Нюрка ему искусственное дыхание делала? – смачно затянувшись и выпуская струю дыма в сторону с какой-то гордостью произнес старик и пристально посмотрел на Георгия. Было видно, что вопрос доставил ему удовольствие, поскольку лучшего свидетеля не нужно было и искать.

– Жара была в тот день страшная, – начал старик, поощряемый внимательными кивками Карелина. – Торговли совсем не было. И тут подъезжает такое шикарное авто! – он поглядел на "AUDI" Георгия. – Почти, как у тебя, только покруче. Так вот. Выходит из нее такой солидный мужик, с «мобильным» на поясе, на руке громадный перстень.

Карелин молча посмотрел на свою руку и подумал, что придется, видно, купить себе соответственное колечко дабы не нарушать историческую правду.

– Да, – продолжал с упоением мужчина, – так вот. Припарковался он, значит, прямо около меня. Вышел. Но не успел сделать и шага, как начал падать прямо на асфальт. Я товар бросить ведь не могу! А человек лежит, как бездыханный. Да-к, на его счастье Нюрка мимо шла. Она мне свою сумку кинула, а сама к нему. Начала искусственное дыхание делать, сердце руками оживлять. В общем, молодец! А я тоже не дурак, – в глазах старика сквозила гордость. – У этих, – он ткнул корявым пальцем куда-то вбок, указывая на соседний киоск, – телефон есть. Так я побежал "скорую" вызывать.

Он снова затянулся сигаретой и вдруг, спохватившись, спросил:

– А ты из милиции что ли? Он что, преступник?

– Да нет, не преступник я. У меня просто сердце прихватило. Вот и повалился. Спасибо тебе, добрый человек, – успокоил начинающего волноваться старика Карелин. – Тебя как зовут?

– Иван. Так это, стало быть, ты был?

– Я, – кивнул головой Георгий. – Слушай, Иван, а как найти ту женщину, что оказывала мне первую помощь? Как, ты сказал, ее звать?

– Нюрка. Анна, то есть, – он помолчал и добавил, – а зачем тебе?

– Хочу найти и поблагодарить. Врачи сказали, что если бы не она, не известно, говорил бы я сейчас с тобой или нет.

– Живет она во-он в том доме, из розового ракушечника.  Спросишь во дворе, ее там все знают, – Иван кивнул на ближайшую «девятиэтажку». – Но я бы тебе не советовал.

– Почему? – удивился Георгий.

– Да так, – пожал плечами старик и, развернувшись, стал перекладывать газеты, давая понять, что дальнейшие расспросы ему не очень нравятся. Карелин не стал настаивать. Стараясь хоть как-то отблагодарить за информацию и за то, что этот человек тоже принял участие в его судьбе, Георгий набрал кучу самых дорогих газет и журналов, обеспечив тем самым недельную выручку лотка, расплатился и пошел искать розовый дом, где жила незнакомая Нюрка, то есть Анна.

                                       * * *

Поднявшись на второй этаж, Георгий сразу увидел квартиру номер тридцать пять. За дверью, обитой коричневым дермантином, было тихо. Не раздумывая, он нажал на кнопку. Звонок отозвался переливистой трелью, за которой последовали шаги, и дверь распахнулась.

Представления Георгия о незнакомке разительно отличались от того, что, вернее, когоон сейчас увидел. Он был в абсолютной растерянности, если не сказать большего. Он был в шоке. На пороге стояла и смотрела мутными глазами растрепанная женщина с помятым лицом совершенно непривлекательного вида. Худая, без какого-либо намека на макияж, с волосами неопределенного цвета, в диком сарафане с глупыми маками, она показалась ему Бабой-Ягой преклонных лет, от которой за версту разило перегаром.

– Вы к кому? – спросила Баба-Яга и пошатнулась, наступив на перевязанную в лодыжке ногу.

И тут Карелина осенило. Ну, конечно же, он ошибся! Это не тот дом и не та квартира!

– Я, наверное, ошибся?

– Наверное, – произнесла Баба-Яга и хотела закрыть дверь прямо перед носом Георгия. Но тот придержал ее носком ботинка и спросил:

– Мне нужна Анна Свиридова. Вы, случайно не знаете, где она живет?

– Случайно знаю, – сказала "пенсионерка" и прищурила глаза. – А зачем она Вам?

По личному делу.

– По личным делам Анна Свиридова принимает по вторникам с двух до четырех, – сказала Баба-Яга, икнула и захлопнула дверь.

Постояв несколько секунд, Георгий снова позвонил, решив довести начатое дело до конца, уже начиная сожалеть о том, что затеял всю эту игру в благородство.

– Ну что еще? – раздраженно протянула неприветливая хозяйка квартиры номер тридцать пять, чуть приоткрыв дверь.

– Мне очень нужна Анна Свиридова, помогите, пожалуйста, ее найти.

– Тогда считайте, что Вы ее уже нашли, – провозгласила она и оглядела с головы до ног посетителя. Опасений он не вызывал, и Нюрка смело смотрела ему в глаза, ожидая, что услышит, наконец, зачем она ему понадобилась.

Взглянув в лицо очевидному и приняв факты, как неопровержимые, ему пришлось признать, что эта Баба-Яга «пенсионного» возраста с запахом трехдневного алкоголя и есть не кто иной, как его спасительница Анна, в простонародьи Нюрка.

– Меня зовут Георгий. Георгий Карелин, – начал он. – Я тот самый человек, которого Вы спасли на дороге месяц назад. Мне было плохо с сердцем, а Вы меня «откачали», – одним духом выпалил Карелин и замолчал, переминаясь с ноги на ногу. – Вот пришел сказать «спасибо».

– Входите, – как-то по иному посмотрела на него Нюрка и впустила в дом. – В прошлый раз Вы выглядели несколько иначе, – произнесла она, – похуже, – и изобразила уголками губ некое подобие улыбки. – Как Вы себя чувствуете?

– Спасибо, значительно лучше. И в основном благодаря Вам.

– Чего уж там, – махнула рукой Нюрка и, что-то вспомнив, метнулась в комнату. Через минуту она вернулась и протянула маленькую черную коробочку.

– Вот. Это несомненно Ваше. Она лежала на земле после того, как Вас увезла «скорая», а я не знала, как ее отдать.

За давностью прошедших дней Карелин забыл про этот невостребованный подарок. Вернее даже не вспомнил.

– Оставьте себе, – он протянул обратно сверкающее колечко, ведь должен же я Вас как-то отблагодарить.

– Неужели Вы оцениваете свою жизнь так дешево? – в голосе Нюрки послышалась издевка, и его обдало холодом серых глаз. – Или Вы думаете, что люди помогают друг другу, предварительно удостоверившись в платежеспособности другого?

Георгий понял, что она обиделась. Но он совершенно искренне предложил ей этот подарок. Стараясь загладить вину, он произнес:

– Я не хотел Вас обидеть, простите. Но я действительно обязан Вам жизнью. И пришел для того…