Текст книги "Искусство Китая"

Автор книги: Ольга Солодовникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

В отличие от конфуцианства, даосизм больше внимания уделял законам, господствующим в природе. Главное место в его учении занимает идея о дао – пути, или вечной изменчивости мира. Основатель даосизма Лаоцзы считал, что равновесие мира основано на взаимодействии двух противоположных начал – мужского ян и женского инь, на гармонии и противоборстве света и тьмы, активности и пассивности. Жизненная энергия ци в соединении с ян и инь составляет гармонию мира. Человеческое поведение должно направляться естественными законами природы.

В это время в искусстве вырабатывается новый язык художественных форм и орнамента, расширяется его символика. Изменился стиль бронзовых сосудов, постепенно утрачивающих свой всеобъемлющий магический смысл. Их формы стали более спокойными, плавными и обтекаемыми. На смену сложному зооморфному орнаменту пришли изображения охотничьих сцен, сезонных полевых работ. Узоры стали гравироваться, а подчас накладываться на поверхность путем инкрустации цветными металлами. Образцом бронзы периода Чжаньго является кувшин ху, гладкий и стройный, с узким горлом и двумя изящными подвесными ручками. Данный сосуд от горла до основания заполнен тонко гравированным орнаментом. На одних горизонтальных поясах изображены охотники с мечами и луками, нападающие на диких отбивающихся животных, на других – птицы, пожирающие змей, или сражающиеся друг с другом фантастические крылатые чудовища. В этих динамичных изображениях переплетены фантастические, идущие издревле мотивы с живыми наблюдениями натуры. Зверь здесь – не только олицетворение стихийных природных начал. Он как бы вовлекается в сферу земной человеческой жизни. Его изображение становится менее отвлеченным. Важное место уделено и самому человеку, который представлен как часть природного мира и вплетен в общий орнамент.

Возникают новые виды ритуального искусства: круглые бронзовые зеркала, гладко отполированные с лицевой стороны и инкрустированные серебром и золотом с оборотной, светильники, музыкальные инструменты. Ритуальным целям служили и обнаруженные в погребениях расписная лаковая мебель, лаковая утварь, предметы из резного дерева и камня. Все они покрыты тонким, гибким, как бы плетеным графическим орнаментом. Стилистические черты этих изделий выявились благодаря раскопкам богатых погребений близ города Чанша в провинции Хунань. В тонких и легких завитках узоров, напоминающих иероглифические знаки, отразилось более сложное, чем прежде, поэтическое восприятие мироздания, осмысляемого как стихия бесконечного движения космических сил. Неизмеримо возросла роль незаполненного пространства, трактуемого как воздушная среда.

Существенные изменения в китайском искусстве произошли на завершающем этапе древности, когда после длительного периода смут, войн и разобщенности страны мелкие царства объединились в могущественную державу, во главе которой встала династия Цинь (221 до н. э. – 206 до н. э.). Первым императором Поднебесной стал великий завоеватель Цинь Шихуан. Непреклонный и жестокий Цинь Шихуан, имя которого давно стало нарицательным, провел ряд преобразований и реформ в целях укрепления централизованной власти. Страна была поделена на провинции, куда высшей властью направлялись столичные чиновники. Были проложены благоустроенные дороги и прорыты каналы, связавшие провинциальные центры со столицей. В целях развития строительства и торговли были установлены единые для всей империи меры длины, объема и веса. Была унифицирована письменность. С отменой прежних законов было введено единое законодательство, распространившееся на все области экономики, политики и культуры. Преобразования коснулись и сферы идеологии. Новая государственная система управления опиралась теперь не на конфуцианские идеалы, а на созданную легистами концепцию жесткого законодательства, деспотической государственной организации, взаимной ответственности и взаимного контроля, на превращение индивидуума в слепое орудие правителя. Сочинения конфуцианцев оказались подвергнуты уничтожению. Реформы не обошли и искусство. Архитектура и скульптура должны были в первую очередь воплощать имперские идеи объединения страны и прославления богоподобного императора. Размах работ приобрел поистине космический характер. Обнесенная стенами столица Циньской империи Сянъян приобрела торжественно-парадный облик. По приказу императора вместо прежних стен, разделявших в прошлом царства, на севере страны усилиями сотни тысяч рабов и воинов было воздвигнуто самое мощное крепостное сооружение времени – Великая Китайская стена (Ванли чанчэн – Стена длиной в десять тысяч ли). Это мощное фортификационное сооружение не просто защищало северные границы государства от набегов кочевников – по замыслу императора, оно должно было стать космогоническим символом объединения Поднебесной и противопоставления ее миру варваров-кочевников. По другой версии, суеверный Цинь Шихуан опасался злых духов, мешавших ему заполучить бессмертие, поэтому линия стены напоминает тело отдыхающего дракона, охраняющего страну великого императора. Достигающая в высоту 10 метров, а в ширину 5–8 метров, она представляла собой не только суровую крепость, лишенную каких-либо украшений, но и глинобитную дорогу, протянувшуюся по уступам труднопроходимых горных хребтов на 750 км. Дозорные башни, квадратные в плане, ритмично располагаются по всей длине этого заслона.

Идея могущества государства и неограниченной славы правителя отразилась в грандиозности масштабов погребального комплекса императора Цинь Шихуана. Мавзолей расположен в районе Линьтун города Сиань провинции Шэньси. Этот гигантский подземный некрополь стал, пожалуй, самым значительным архитектурным ансамблем эпохи Цинь. По подсчетам специалистов, комплекс расположился на территории более десяти квадратных километров. Гробница строилась около сорока лет, к ее сооружению были привлечены сотни тысяч людей. Масштабы работ соответствовали строительству Великой стены. Археологи предполагают, что некрополь состоял из наземных и подземных построек. Снаружи сохранился лишь погребальный холм, его высота в древности составляла семьдесят метров. Здесь, согласно преданию, должен был обитать дух Цинь Шихуана после смерти. Наружная часть захоронения была акцентирована и решена как парадный ансамбль. К высокому насыпному холму вела дорога, вдоль которой, по-видимому, выстроились двумя шеренгами статуи охранителей. Знаменитый историк древнего Китая Сыма Цянь описывал огромные подземные помещения усыпальницы императора, украшенные картами земли и звездного неба, сообщал о подземных реках и морях, наполненных ртутью, подобно воде, о несметных сокровищах, заполняющих погребальные камеры. Внутренняя часть, помимо самого склепа, включала в себя целые подземные миры, отдаленные от погребения и состоящие из множества выложенных керамическими плитами двухсотметровых параллельных коридоров, тесно заполненных стоящими плечом к плечу керамическими фигурами воинов, коней, керамическими колесницами, выполненными в натуральную величину. Это уже известная на весь мир подземная глиняная армия императора. Общее число статуй поистине огромно – около десяти тысяч. Невероятно, но лица воинов Терракотовой армии, найденной в 1970-е годы, наделены индивидуальными чертами и этнографическими признаками. Их рост 180–190 см, вес одного солдата около 130 кг. Все воинство снабжено настоящим оружием – арбалетами, пиками и мечами. Воины замахиваются на невидимого врага, слуги смиренно припадают на одно колено, а военачальники, исполненные смирения и достоинства, стоят в неподвижных почтительных позах. Также были найдены фигуры чиновников, музыкантов. Многое в этом погребальном комплексе указывает на то, что Цинь Шихуан хотел создать для себя целую загробную империю, подобно завоеванной им в реальности Поднебесной.

После смерти Цинь Шихуана империя Цинь пала, однако данная эпоха заложила основы традиционной культуры императорского Китая. Искусство следующей за Цинь эпохи Хань (III век до н. э. – III век н. э.), используя и развивая художественный опыт древности, создает на его основе классическое искусство. Хотя власть ханьских правителей была не менее деспотичной, чем власть Цинь Шихуана, в это время создались более благоприятные условия для развития культуры. Наука и искусство были привлечены для упрочения и прославления династии. Развилось поэтическое творчество, при дворе императора сложились первые культурные учреждения. Очень важную роль в формировании культуры сыграло установление караванных торговых связей между Китаем, Средней Азией, Ближним Востоком и Восточным Средиземноморьем – так называемый Великий шелковый путь, который ханьские императоры взяли под свой жесткий контроль. Это было своего рода окно в мир. Самым дорогим товаром, который вывозили из Китая, был, конечно же, ценившийся на вес золота шелк. Но китайские купцы охотно торговали также керамикой и лаковыми изделиями. Товаром же, о котором мечтал не только китайский вельможа, но даже сам ханьский император, были знаменитые на весь мир ферганские скакуны, или «лошади, потеющие кровью», как называли их в Китае. Эта редкая порода высоких, стройных и необычайно выносливых лошадей была главным товаром, ввозимым из-за рубежа, в основном из Средней Азии.

Опорой и поддержкой централизованной Ханьской империи стало конфуцианство, отождествившее власть императора с властью Неба. Упрочение позиций конфуцианства, придававшего искусству важное воспитательное значение и уделявшего культу предков и легендарным событиям древности особое внимание, выдвинуло на первый план те области искусства, где господствовало дидактическое начало. Поэтому важное место заняли настенный рельеф и живопись из погребений знати, где иллюстрировались мифы и исторические легенды.

Важное значение придавалось градостроительству, красоте и упорядоченности китайских столиц. Самыми крупными и густонаселенными были города Чанъань и Лоян. Они отличались четкостью планировки: близкий к квадрату план, регулярное расположение улиц, обнесенный стенами императорский дворец в центре, проездные ворота, башни, рынки, о которых хорошо известно из летописей того времени. Основным строительным материалом служило дерево. О конструкции и размерах ханьских архитектурных сооружений – домов, башен, даже целых усадеб – позволяет судить глиняная погребальная скульптура. В богатых захоронениях эпохи Хань находят детально вылепленные, иногда раскрашенные глиняные макеты домов, которые, вероятно, были копиями настоящих построек, принадлежащих покойному при жизни. Самыми стройными и выразительными являлись многоярусные высокие ханьские башни. Каждый этаж, слегка уменьшающийся кверху, завершался массивной четырехскатной черепичной крышей. Возможно, именно такая архитектурная форма древней башни легла в основу средневековой буддийской пагоды. В эпоху Хань детали домов и башен раскрашивали в желтый, красный и фиолетовый цвета, которые должны были строго соответствовать социальному статусу владельца дома.

Особую страницу в художественной культуре Хань представляет собой ритуальное искусство того времени. Обряд погребения стал одним из важнейших священнодействий. В соответствии с конфуцианским этикетом, предписывающим жителям империи строго соблюдать все обряды, чтобы не нарушать порядка в Поднебесной, особенно тщательно был упорядочен ритуал похорон. Китайцы заранее строили гробницы, приобретали погребальную утварь, заказывали большой деревянный гроб. Погребения выходили весьма разнообразными по оформлению. Они состояли из нескольких подземных комнат, ориентированных по сторонам света. Традиционно к погребальному холму подводила наземная аллея духов – охранителей могилы – обрамленная с двух сторон крупными статуями крылатых львов, тигров, драконов и каменными пилонами, обозначающими вход на территорию погребения. В комплекс входили и небольшие наземные храмы, посвященные культу предков, – цытаны, где во время похорон и в день поминовения предков на алтаре приносили жертвы. Внутрь самого склепа вели каменные двери с рельефными изображениями охранителей четырех сторон света: тигр – Запада, феникс – Юга, дракон – Востока, черепаха – Севера. Вход в гробницу тщательно замуровывался, а в ее подземных помещениях размещали утварь.

Культ предков объединил все виды искусства в единый ансамбль. Традиционный предмет ханьских погребений – ритуальные бронзовые зеркала. Плоские и круглые по форме, они имели две стороны: лицевую, которая была хорошо отполирована, и оборотную, где обычно по кругу проходил орнамент, восходящий к древней космогонической символике и связанный с погребальным культом и культом плодородия. Поэтому на оборотах часто возникают мотивы круга (Неба) и квадрата (Земли), орнамент облаков с драконами, символизирующий стихию воды, и «узор грома», передающий идею единства космоса.

Заупокойная утварь из ханьских гробниц удивительно разнообразна. Это зеркала, сосуды, ритуальные золотые и серебряные курильницы, светильники в виде грациозных служанок, поднимающих рукой фонарь, фигурки скачущих коней, музыкантов, танцовщиц, слуг, украшения из нефрита, глиняные фигурки, часто объединенные в целые композиции, и многое другое. К эпохе Хань относятся уникальные «нефритовые одежды», в которые обряжали покойного. Они изготавливались из тысяч маленьких нефритовых пластин резной формы. Нефрит с древности почитался в Китае как камень богов и духов, как волшебный минерал, хранящий силы природы. Такое одеяние могли позволить себе только императоры или их приближенные. Все это должно было услаждать покойного в загробной жизни и обеспечивать ему там все земные удобства.

Важную роль в убранстве ханьских гробниц выполнял погребальный рельеф. Многофигурные композиции на сюжеты древнекитайской мифологии располагались на стенах цытанов и погребальных комнат рядами лентообразных фризов. Рельеф украшал также створки входных дверей и поверхность столбов, поддерживающих потолок склепа, передавая структуру космоса. По тематике, символике и стилю это был единый ансамбль, который, в сочетании с погребальной утварью, воссоздавал великий и невидимый мир богов, духов и предков.

Рельефы были обнаружены в погребениях разных провинций Китая. Наиболее богатыми по содержанию оказались рельефы провинций Шаньдун и Сычуань. Плоские, лишь слегка выступающие над поверхностью каменных плит рельефы погребения Улянцы в Шаньдуне повествовали о пиршествах во дворце древнейшей китайской богини Си Ванму, хранительницы бессмертия. Образ Си Ванму становится очень популярным в эпоху Хань. Согласно мифу, это демоническое божество обитает на священной горе Кунлунь, где водятся все звери, растут все растения и где бьет родник чудодейственного белого нефрита, которым питаются боги и духи. Си Ванму знает тайну рождения и смерти и хранит древний эликсир бессмертия. Часто она изображается в сопровождении дракона, являющегося символом ее власти над стихиями и миром зверей, трехлапой жабы, зайца со священным грибом бессмертия в лапах или ворона – древнего символа солнца. Также рельефы рассказывали о сферах неба, земли и воды, о жизни созвездий и планет, о священных камнях и волшебных деревьях. Созвездия и планеты представлены в облике людей в одежде чиновников, главные божества выделены размерами среди других, то есть, в осмысление законов Вселенной уже проникают идеи иерархии и порядка. Назидательные сцены, отображающие социальную структуру и нормы поведения китайского общества, отличаются особой повествовательностью. Рельефы провинции Сычуань вырезаны на керамических плитах, их изобразительные приемы более изящны. Тонконогие кони, летящие легкие колесницы, сцены жатвы и охоты исполнены с редкостным знанием жизни и пластическим мастерством.

Идеи о бессмертии человека и способах его достижения воплотились и в живописи того времени. Для сопровождения покойного в загробный мир, наряду с украшением стен гробниц монументальными росписями, в эпоху Хань изготавливали большие погребальные стяги из шелка. По сути, это были полноценные картины со сложной композицией, где изображалось небесное путешествие покойного, сопровождаемого священными животными– рыбами, драконами, фениксами. Самое известное из них – погребальное знамя леди Дай – было обнаружено во время раскопок 1970-х годов в местечке Мавандуй близ Чанша. Синь Чжуй, известная как леди Дай, принадлежала к элите древнего Китая, ее муж являлся канцлером государства Чанша. На хорошо сохранившемся похоронном стяге представлена сама покойная и сцены небесного и подземного мира.

Ханьские захоронения поражают своими размахом, великолепием, богатством образов и декора и, конечно, удивительным единством замысла и стиля. Разные виды искусства, представленные в убранстве гробницы, – все они рассказывают об одном: единстве космоса, гармонии мира, бессмертии человека и бесконечности жизни.

Искусство эпохи Хань не только продолжает художественные традиции древности, оно активно их перерабатывает, утверждает, создавая тем самым образную и стилистическую основы для традиционной культуры средневекового Китая.

После падения в III веке н. э. могущественной империи Хань ставшая легкой добычей кочевых племен страна утратила единство на несколько столетий. Завоевывая исконно китайские территории, иноплеменники образовывают здесь свои государства. Столичные художественные центры были разрушены, страна разорена. Китай вступил в полосу значительных социально-политических и культурных преобразований. Этот период раннего средневековья, или период Южных и Северных династий (IV–VI века), полон противоречий. Культурная жизнь возрождается очень медленно, в основном на перифериях Китая: на севере и юге страны, где образовываются новые государства со своими столицами. На юге крупным художественным центром стал Цзянкан (близ современного Нанкина). Именно там нашли убежище многие ученые, поэты и живописцы. На севере, захваченном племенами сяньби, к концу IV века образовалось крупное царство Северная Вэй (386–535) с главными городами Лояном и Пинчэном (современный Датун). Именно через периферийные районы налаживаются активные экономические и культурные контакты с другими народами. Китай стал местом скрещения различных культурных традиций. В данную эпоху китайская культура не только обогащается традициями индийского, иранского и даже античного искусства, но и сама передает соседним народам свой художественный опыт. Основой столь сложных процессов стал буддизм, проникший в Китай из Индии через Центральную Азию. В условиях культурного и духовного кризиса это учение с его проповедью милосердия, терпения и обещаниями праведным блаженного отдыха в раю быстро распространилось по всей стране, впитав в себя местные религиозно-философские течения и культуры.

Новые духовные ценности изменили задачи и формы искусства. Распространение буддизма с его всеобъемлющим взглядом на мир, с его развитой системой космогонических взглядов, сложившейся в Индии, повлекло за собой тягу к монументальным образам в скульптуре и живописи, которые в соединении с архитектурой создавали бы грандиозный синтетический ансамбль, отражающий единство, порядок и гармонию буддийского космоса. Основные архитектурные формы были заимствованы в индийском искусстве, поэтому главными типами сооружений в то время становятся многокилометровые скальные монастыри и многоярусные башни (пагоды), сооружение которых началось по всей стране.

Возведенные в самых живописных местах высокие пагоды были символами буддийской веры. В переводе с китайского слово «пагода» означает «хранилище сокровищ», что соответствовало мемориальному характеру пагоды, где хранились буддийские реликвии или священные тексты. Их облик всегда ясен и монументален, а четкое ярусное деление не нарушает идеи плавной устремленности вверх.

Одной из самых ранних построек подобного типа стала кирпичная двенадцатигранная в плане пагода Сунъюэсы (520) в провинции Хэнань. Она показывает, как перерабатывалась на местный лад иноземная традиция. Ее пластичные формы и мягкий силуэт еще напоминают индийскую ступу и башнеобразные храмы Юго-Восточной Азии, но строгость и суровость форм, четкость ярусного членения выдают китайскую архитектурную традицию.

По всей стране развернулось строительство грандиозных скальных монастырей. Расположенные высоко в горах, изрезанные многочисленными пещерами и нишами, они открывались путникам с далекого расстояния. Высеченные по типу буддийских монастырей Индии в толще диких скал, они неразрывно связаны с природой. Самые ранние комплексы этого времени, находящиеся в разных частях страны, – скальные монастыри Юньган в провинции Шаньси, Луньмэн в провинции Хэнань и Цяньфодун в провинции Ганьсу. Архитектура не играет здесь ведущей роли. По сравнению с храмами Индии в этих скальных монастырях акцентированы не конструктивные основы и структура пещер, а скульптурное и живописное начала. Незавершенность форм, неровные линии, скошенные стены, невыявленность структуры внутреннего пространства пещер, трактовка опорных столбов, выполненных в форме пагод, врастающих в массив скалы, становятся художественными приемами. Стены пещер внутри и снаружи украшены многочисленными нишами, заполненными статуями. Среди них хрупкие фигуры музыкантов, небесных танцовщиц и буддийских божеств, сочетающиеся с изображением многоголовых кобр, пришедших из индийской мифологии. Этот яркий мир героев многолик и разнообразен. Образы, заимствованные в различных странах Востока, неслучайны в таких пещерных храмах. Эти гиганты были созданы не только китайскими мастерами, но и мастерами из Индии и Центральной Азии, где сложились принципы буддийской иконографии. Вытянутые пропорции, хрупкость плоских фигур, одухотворенность и мистическая самопогруженность их лиц указывают на духовную чистоту и возвышенность персонажей. Новые для Китая идеи милосердия, сострадания и духовного подвига нашли воплощение в образе Будды-спасителя, наставника и вместилища человеческих скорбей. Данный образ в скальных храмах встречается в разных вариантах бессчетное количество раз. Гигантские тринадцати-, пятнадцати-, семнадцатиметровые изваяния Будды представляли ядро храма и располагались в глубине пещер, против входа или снаружи. Тяжеловесные, застывшие в строгих фронтальных сидячих позах, сросшиеся с массивом скалы колоссы воплощают идею всего сверхчеловеческого и божественного. Эти величественные и полные космического спокойствия скульптуры несут людям порядок, закон и надежду на спасение.

Подобные тенденции отчетливо проявились и в росписях скальных монастырей. В пещерах самого западного буддийского комплекса Цяньфодун скульптурное оформление теснее всего срослось с оформлением живописным. Раскрашенная пластика и светящиеся краски настенных росписей создают внутри пещер атмосферу мистической таинственности. Изображения небесных музыкантов, играющих на флейтах и морских раковинах, аккомпанирующих себе кастаньетами и барабанчиками, отличаются особенной широтой и открытостью письма. Серо-голубые, коричнево-красные и серо-зеленые оттенки росписей создают поистине неземное, божественное пространство для мифологических сцен и сюжетов из жизнеописаний Будды.

Наряду с настенной храмовой росписью развитие получила повествовательная станковая живопись на свитках. Не связанная буддийскими иконографическими канонами, она сближается с литературой и каллиграфией. В это время устанавливалась близкая храмовым горизонтальным фризам форма лентообразного свитка, предназначенного для медленного рассматривания и постепенного вживания в сюжет и текст при переходе от одного фрагмента к другому. Самые ранние из сохранившихся до нас – горизонтальные свитки на шелке, выполненные художником Гу Кайчжи (344–406). Особой популярностью у аристократической элиты пользовались его назидательные циклы «Наставления придворным дамам», где представлен быт придворной знати. Каждая из девяти сцен – самостоятельная жанровая композиция, отделенная одна от другой красивой каллиграфической надписью. Место действия почти не обозначается, персонажи свободно размещены на фоне золотистого шелка. Его героини женственны, их тонкие фигуры окутаны легкими струящимися тканями. Выражая идеи конфуцианской морали, требующей, чтобы искусство возвышало людей, Гу Кайчжи стремился подчеркнуть в своих персонажах достоинство и благородство. Однако подлинную известность ему принесли иллюстрации к поэме «Фея реки Ло», рассказывающей о любви богини к простому смертному. Здесь объектом художественного переживания становится природа. И хотя ее изображение только намечено, будь то стройная невысокая сосна, колючий кустарник или гибкая плакучая ива над водой, она отражает мир человеческих чувств, усиливает грустную атмосферу эпизодов. Впервые природа перерастает в самостоятельного лирического героя, способного передавать оттенки человеческих настроений и чувств.

Культура раннего средневековья – это не просто время заимствований и ученичества, это новый взгляд на традиционные виды искусства, это воплощение новых религиозных идей в целых синтетических ансамблях, это расширение тем и сюжетов и возможность раскрытия людских эмоций и переживаний.

Новое объединение Китая, начало которому положило образование кратковременной, но плодотворной для экономики и культуры страны империи Суй (581–618), завершилось созданием двух крупных держав – Тан (VII–X века) и Сун (X–XIII века), культурные достижения которых оставили в истории блестящий след. Духовная жизнь Китая пережила на протяжении VII–XIII веков, в пору развитого средневековья, высокий взлет. Это было время расцвета императорского Китая. В эпоху Тан, когда страна вновь объединилась в единое сильное государство со столицей в Чанъани, подъем испытали самые разные области творчества – архитектура и живопись, скульптура и прикладное искусство, поэзия, проза и театр. Города с многомиллионным населением стали центрами торговли и ремесленного производства, научной и художественной жизни. В городах появились библиотеки, школы, университеты. Сюда стекались философы, поэты, художники. Даже государственные чиновники должны были являться не просто образованными служащими, но и знатоками искусств. Каждый способный человек, мечтавший занять государственный пост, обязан был уметь читать, писать, сочинять стихи, знать наизусть книги Конфуция и разбираться в живописи. Чтобы отобрать на высокие государственные посты лучших, сильнейших из претендентов, в городах проводились сложные многоступенчатые экзамены.

Мощный и политически активный танский Китай жил широкой международной жизнью. Он завязывал контакты со многими странами, в него стекались представители разных держав. Арабы и персы, японцы и корейцы обучались в столице Чанъань. Во многом этому способствовала веротерпимость китайцев, в религии которых миролюбиво уживались конфуцианство, даосизм и буддизм. Неудивительно, что в это время в Китай проникают ислам, зороастризм и христианство. Поэтому искусство империи Тан проникнуто стремлением впитать в себя множество внешних явлений и созидательным пафосом.

Архитектуре танского государства присущ дух торжественной праздничности и спокойного величия. VII–VIII века отмечены в Китае небывалым размахом строительных работ. Благоустройство и украшение городов, таких, например, как Чанъань и Лоян, возведение прочных мостов, способных выдерживать разливы рек, заняли исключительно важное место. Чанъань и Лоян значительно расширили свои пределы, соединились каналами и сухопутными дорогами с различными частями страны. В них возводятся новые стены, ворота и башни, перестраиваются жилые и торговые кварталы. Абсолютную архитектурную завершенность получают Императорский и Запретный города, где живут император и его двор. Это огромные ансамбли на севере столицы со своими стенами, воротами, анфиладой жилых и административных зданий, садами, парками и водоемами. Традиционная система градостроительства полностью оформилась в эпоху Тан и была отражена во многих трактатах по архитектуре. Так, идея упорядоченной государственности, сильной власти и иерархии китайского общества получила свое художественное выражение в строгой симметрии планировки и осознании города как единого организма.

Дворцов и храмов танского времени сохранилось немного. Строительным материалом служили камень, кирпич, дерево и черепица. Из камня возводились крепостные сооружения, из дерева – дворцы, храмы, жилые и административные здания. В основе всех типов построек лежала простейшая ячейка каркаса, образованная столбами и системой балок и перекрытий. Сочетания таких ячеек, возведенных на каменной платформе, могли образовывать архитектурное пространство различной высоты и сложности. Стены обычно были подвижны и могли заменяться легкими деревянными решетками. Крыши могли легко варьироваться в своих ширине и высоте благодаря поддерживающей их системе подкровельных кронштейнов доугун. Единственный сохранившийся от танского времени павильон монастыря Фогуансы (857) в провинции Шаньси свидетельствует о том, что традиционные конструктивные приемы получили новое художественное оформление, выявляющее парадную представительность и праздничность танского стиля. Невероятно красива плавно изогнутая черепичная крыша павильона, загнутые углы которой наряду с чрезвычайно широкими выносами напоминали могучие ветви вековых сосен.

Торжественный облик города дополняли строгие и простые по своим членениям кирпичные и каменные пагоды. Их правильные формы хорошо прочитывались с большого расстояния. Они могли дополнять загородный пейзаж или организовывать пространство города. Сохранились две самые высокие пагоды Чанъаня – Даяньта (Большая пагода Диких гусей, 652–704) и Сяояньта (Малая пагода Диких гусей, 707–709), определившие ритмы столичного пейзажа. Хотя эти пагоды имеют разные силуэты, их связывает между собой стилистическая общность и архитектурная эстетика того времени. Квадратные, простые и четкие в плане, с мощными каменными стенами, напоминающие крепостные сооружения и вместе с тем легко устремляющиеся ввысь, они выражают полный спокойствия и гордой величавости дух своего времени.

Период Тан – время расцвета монументальной скульптуры, которая была неотъемлемой частью любого танского буддийского храмового ансамбля. В знаменитых буддийских комплексах Лунмэня, Майцзишаня, Юньгана и Дуньхуана были вырублены новые пещеры и созданы новые статуи. Выразительный язык скульптуры стал значительно шире. Будь то монументальная пластика скальных монастырей, рельефы или глиняные фигурки погребальных комплексов – во всем в равной мере ощутимы полнокровность мироощущения, огромная жизненная энергия, свойственная духу времени. Статуи Лунмэня, выполненные в VII–VIII веках, гораздо свободнее начали располагаться в пространстве, их движения обрели плавность, трактовка тела стала пластичной и объемной. Мягкая проработка складок одежд, лица божеств постепенно утрачивают застылую отрешенность и отвлеченный мистицизм. Значительно расширился круг божеств, введенных в буддийский пантеон. В залах монастыря Луньмэн значительное место отведено стражам входа с булавами в руках, в лицах и позах которых – необузданная сила и свирепость, а также грациозным небожительницам и фигурам знатных донаторов в пышных многослойных одеждах, на лицах которых – достоинство. Изображения Будды стали более пластичными, объемными и естественными. Идея божественного и сверхчеловеческого выражалась уже не через предельно отрешенную застылость, а через величавость и торжественное спокойствие поз. Такова, например, семнадцатиметровая статуя Будды Локана (на санскрите – Вайрочана) – божества космического света, указывающего людям путь к спасению, высеченная на горной площадке скального монастыря Луньмэн. Его сопровождают юные бодхисатвы, чей лирический облик воплощает идеи милосердия и сострадания к людям.