Текст книги "Стоящий у двери"

Автор книги: Ольга Швецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 10
Трудная дорога домой

Защитный комбинезон окончательно отделил его от бункера и Елены. Сейчас двери закроются, и придется возвращаться на совершенно ненужную ему станцию Бауманская. Командир говорил, что первый же мутант на обратном пути выбьет из головы дурь и взбодрит его как следует. Но уходить было так тяжело! Мешок стал намного легче, но теперь каждый шаг будет увеличивать расстояние между ним и… любимой девушкой. Денис не сомневался в этом – такой тоски не почувствуешь, когда расстаешься с простой знакомой. Нет, тут всё серьезно. Напрасно усмехается Доронин и ржут остальные.

– Нету больше нашего проводника, ребята. И снайпера нету. – «Хорошо еще, что девчонка в бункере осталась, – думал командир, – сейчас не до нее, нужно припоминать местность и идти обратно по приметам. И снова спешить, потому что времени в обрез оказалось. Ждет ли нас дрезина на путях?» – Вперед, бегом!

Темный лес нависал над просекой, не угрожая, но словно предупреждая о чем-то. Укрывая бункер с людьми, он также таил в себе немало других живых существ, опасных и зловещих, как тварь, перепрыгнувшая рельсы позади отряда. Не попадется ли она им снова? Денис немного пришел в себя на холодном ветру, огляделся вокруг, ночь была светлой, облаков на небе немного, поэтому он надеялся, что командир не заблудится и без проводника.

– Пищухин замыкающий!

Передернув затвор автомата, Денис потоптался на месте, привыкая к слежавшемуся снегу под ногами, и побежал вслед за Индейцем, не забывая оглядываться. Оглядываться на бункер, пока тот не скрылся окончательно за деревьями. Не поэтому ли командир поставил его последним?

И снова неподалеку хрустел под чьими-то лапами наст, который легко держал вес человека. Подморозило, даже Лысый проваливался не на каждом шагу. Казалось, что сейчас отряд будет атакован со всех сторон, настолько опасно-непривычным было всё вокруг. Только лес, лес и лес… Сплошной стеной черные и желтоватые стволы, неба не видно за неопадающими хвойными кронами, окажись здесь человек, не знающий дороги, – пропадет! Не придумать такой карты, на которой можно нарисовать каждое дерево. Скорей бы уж железная дорога, которая пронизывала эту чащу не заросшей пока еще тропой. Если бункер договорится с Альянсом, можно будет и рельсы использовать, поставить на них какой-нибудь колесный агрегат.

Денис не знал, к чему эти хозяйственные мысли в его голове. Не к тому ли, чтобы поскорее вернуться с караваном? Он еще на километр не отошел, а уже безумно скучает по Елене. А скучать некогда – его замыкающим поставили не для того, чтобы он сосны и елки считал. Хорошо, что быстрый бег не располагал к разговорам, а то шуточки про Ромео уже надоели. Вот Индеец обернулся к Денису… и рванул с плеча «Сайгу»:

– Ложись!

Денис рухнул в снег, не раздумывая, только и увидел, как перед его носом туда же упал карабин, а Индеец выхватил ножи, метнув их в кого-то позади Пищухина.

– Ну, вот и хорошо, без шума разобрались… Погляди, кто у тебя на хвосте висел!

Тварь была почти белого цвета. Лохматая до того, что трудно разобрать, где у нее зад, а где перед, она напоминала собаку, только чересчур заросшую.

– Может, это зимняя шерсть? – Индеец разглядывал добычу. – Да, такого беляка фиг заметишь на снегу, пока он не двигается.

Отряд остановился, поджидая отставших, а командир даже вернулся, чтобы рассмотреть нового хищника и запомнить. Сталкер как раз вытаскивал свое оружие из хребта тварюги, упираясь ногой, рукоятки было еле видно в густом меху.

– Точно подбил, – одобрил Доронин.

– Не люблю, когда мои ножи от меня убегают.

– А главное, тихо… Пойдешь сзади, но если эти беляки стаей набегут, тут без огнестрела не справиться. Смотри в оба, Индеец. И ты, Пищухин, тоже не спи. Ишь, как они маскируются…

Про себя Доронин жалел, что собирались впопыхах из-за форс-мажора с Мухиным и Привратником, да так и не порасспросили о местной живности. Конечно, если тут львы стадами не бегают, отряд отобьется, но уж названия каждому зверю придумывать он не нанимался. Не Линней и не Дарвин, чтоб классификацию им проводить. И безымянного грохнет – не побрезгует.

Холод продолжал пощипывать тело сквозь одежду. Денис предпочитал рыхлый снег под ногами этому сегодняшнему твердому насту и прозрачному от мороза воздуху. Обидно будет валяться в станционной больнице с обычной простудой, как-то не по-мужски это. И вообще, вчерашний день… Лучше бы его не было! Как жить дальше? И если бы его не было… Сколько времени еще пройдет до новой встречи с Еленой?

Он оглянулся, помня о приказе командира. Индеец не терял бдительности, но все же в противогазе обзор маловат. Не думать – это слишком трудно. Денис уговаривал себя подождать еще немного, вот на станции он может сколько угодно вспоминать, а сейчас не время. Впереди командир крутил головой, будто принюхиваясь, хотя, что можно было ощутить через фильтры? Но Доронин чуял опасность, уж каким местом – это у каждого сталкера своё, индивидуальное. Может быть, вчера местные «волки» были сыты или аппетита у них не было, но сегодня удача явно не на стороне отряда.

* * *

Женщина сидела возле его кровати, лица не разглядеть. Привратник позвал ее:

– Лара…

– Дядя, ты к кому обращаешься?

Не Лара. Лена. Значит, он еще на этом свете, а не на том. Ему жаль? Нет, еще нет. Дела не закончены, а сделать нужно многое. И уже потом мечтать о встрече с Ларисой. Она никуда не уйдет от него. А вот Леночка покинет бункер. Племянница не спала, как ему сначала казалось, и глаза ее опухли не от сна в неудобном положении – девочка тихо плакала, боясь его потревожить. И виду не подает. Ничего, Леночка… Нужно чуть-чуть подождать, и желание исполнится. А вот он, как бы сильно ни желал встречи… Это уже совершенно невозможно. Только во сне. Или уже там, за гранью земной жизни, если есть она, эта грань, и что-то существует за ней.

Нестеров опять впадал в дремотное состояние, но мысли, уплывающие, зыбкие, еще не угасли окончательно. Он помнит Ларису, значит, она не мертва для него! А когда придет его время, останутся люди, которые его не забудут. Но вот кто вспомнит их обоих вместе? Нет никого. Значит… Снова заболело сердце. Но думать о чем-то другом он сейчас не хотел. Просто смотрел на женскую фигурку у кровати и вспоминал прошлое, пытаясь оживить хоть в собственной памяти ту, которую любил. Борис Владленович не вспомнил лица. Но ему стало легче: он нужен кому-то и не остался один.

– Дядя Боря, тебе что-нибудь нужно?

«Нужно, Леночка. Чтобы ты никогда никого не теряла. И никогда не потеряла меня. Чтобы, когда я уйду, тебя не было рядом. И я просто ушел бы для тебя… Куда-то далеко. И не нужно ждать меня обратно, там мне будет лучше».

* * *

Слишком легко и гладко прошло в бункере, и в этом была заслуга Привратника. Старик сделал все от него зависящее, чтобы провернуть хитрое дельце. А теперь Доронин снова ощутил бразды правления в своих руках, но до дома еще далеко, почему-то обратный путь показался намного тяжелее. Может, он просто устал? Или, наоборот, слишком расслабился? Как бы то ни было, нужно сосредоточиться, а то в незнакомом лесу хищники сожрут и только косточки оставят! Еще немного, еще километр – и можно будет сесть на скамью дрезины, пусть она везет уставших сталкеров.

Наверное, не один командир думал об этом, потому что отряд заметно прибавил ходу. «Похоже, ребята задрыгли совсем на морозе, не май месяц. Да и май сейчас не жаркий. Впрочем, о погоде рассуждать еще рано, когда за спиной гермозатвор закроется, вот тогда в самый раз будет». Доронин прислушивался, но громких звуков не улавливал, а тихие заглушали противогаз с капюшоном ОЗК и шум в ушах от быстрого бега. Он надеялся, что бойцы все же заметят опасность, а подстрелить мутанта он еще сможет! Уже показалась впереди последняя маленькая станция узкоколейки, которую можно было отличить от обычного сугроба только по ржавой табличке. Да и ту еле видно было.

Что-то большое и темное преградило путь, заслонившие свет еловые ветви мешали его разглядеть, а неизвестное существо глухо и угрожающе рычало уже в двух шагах. Как этому хищнику удалось подкрасться бесшумно по хрустящему снегу? Командиру и прицеливаться не пришлось, только на спусковой крючок надавил. Очередь из трех выстрелов мимо не прошла, но в какую именно часть тела врага попал, он в темноте не видел. Раздался странный звук, похожий на кашель, тварь отскочила в сторону, освободив дорогу.

«Что же дальше? Ждать, ощетинившись оружием, или бежать со всех ног к железнодорожной платформе, до которой оставался один поворот? Переловят ведь по одному, как мышей», – думал Доронин, но стоять на месте, помня о бесшумном появлении мутанта, он тоже не решился.

– К платформе!

Если там нет дрезины, то хоть бетонная плита послужит укрытием на некоторое время. Лишь бы добежать. Последний рывок остался, только вот ноги уже еле двигались, весь отряд, с треском проламывая обледеневшую корку на снегу, понесся вперед, обогнав командира. Тот оглядывался по сторонам, с автоматом в одной руке и «макаровым» в другой – уж на близком-то расстоянии девятимиллиметровая пуля всяко не хуже «пятерки». И не лишняя будет. Хрипловатый лающий звук доносился из-за деревьев, будто тварь смеется над ним.

– Дредд!

Лысый окликнул командира, поджидая на повороте, за спиной его присел Вирус, прикрывая тылы здоровяка со своим карабином. «Растянулся отряд, – мелькнула мысль, – слишком растянулся!» Без предупреждения грохнула очередь из пулемета, расщепив тонкое деревце в двух шагах, Доронин из последних сил прибавил шагу, Сафроненко махал ему рукой и рисовал ладонями в воздухе какой-то прямоугольник. Дрезина! Не обманули железнодорожники.

– Быстрей, командир!

Лысый перевел ствол влево, Дредд метнулся в другую сторону, уходя с линии огня. После очередной порции свинца по деревьям ему на голову свалился снежный ком порядочных размеров, но дыхания на матюки уже не хватало. Мысленно ругая в три этажа неслышимую тварь, командир поравнялся со сталкерами, и они втроем побежали к дрезине. Двести метров! «Ничего себе последний рывок, когда сил не осталось! Не стал бы он вообще последним в жизни, – думал Доронин, уже видя в клетке на колесах троих бойцов и еще одного на полпути с оружием наготове. – Это кто же там героя-одиночку разыгрывает?!»

– Пищухин, твою мать!

Что надлежит сделать Пищухину, он не договорил, но парень и сам понял, что сейчас только ноги уносить, и как можно быстрее. Кто-то на дрезине сообразил подъехать поближе, Доронин и Сафроненко втащили в узкую дверь Лысого, не выпустившего из рук пулемет, а Денису уже пришлось продираться через глубокий сугроб, запрыгивая на ходу. Командир закрыл приваренный изнутри засов. Только и разглядел щелкающие челюсти, сверкнувший глаз и лапы на прутьях клетки – очень широкие, лохматые, с тупыми когтями. «Так вот почему он передвигался без звука, не проваливаясь…»

Дрезина уже набирала ход. Напоследок Дредд дал короткую очередь по хищнику, чтоб тот отцепился, но, видно, не попал. Расходовать патроны больше никто не захотел, мутант еще долго бежал за дрезиной, потом отстал. Из темноты опять донесся прерывистый лай, напоминающий смех.

– Большой хохотун какой-то!

– Нет, это был малый хохотун, – сказал Доронин, опустив автомат. – Самые большие хохотуны у меня в отряде собрались. А ну, заткнулись все! К Быково подъезжаем. Не хватало еще атаки с воздуха!

– Да, вон в том углу клетка вся помятая, второго раза может не выдержать, – предупредил «машинист».

* * *

Хоть отряд и покинул бункер, вожделенный покой никак не наступал. Алексей заставлял себя сидеть неподвижно, подавив желание бегать по комнате из угла в угол. Теперь от него ничего не зависит. На свете существует множество вещей, ему не подконтрольных, и следовало на этом успокоиться. Он будет ждать. А если ничего не дождется, то придумает еще что-нибудь. Что же тогда подталкивает тело к движению? Отчего не сидится на месте? Неужели на него так подействовала смерть Мухина? Раньше случалось убивать только в бою, где противник тоже вооружен и шансы на успех примерно равны. У противника их даже больше, потому что Алексей в первой перестрелке был необученным и неподготовленным юнцом, который только и умел снарядить магазин автомата да взвести затвор. Совет отдал приказ: задавить числом этих захватчиков, претендующих на второй бункер. Тогда, наверное, и появилась у двадцатидвухлетнего Лёши мысль, что он не хочет подчиняться таким приказам. Он хочет посылать на смерть других.

Ему повезло: не погиб в первом же бою, и пришло странное ощущение: он победил. Не противника, война была еще не окончена. Алексей победил себя, свой страх. Как ему это удалось, он не понимал, да и не хотел понимать. Просто чувствовал, что знает цену самому себе. Он был готов погибнуть, но в то же время очень хотел жить! Странное ощущение, когда от него ничего не зависело, но все же выживание было в собственных руках. Война оказалась замечательной вещью, и, когда она закончилась, ему уже чего-то не хватало. Риска, наверное. Жизнь стала без него безвкусной, и тогда он поставил себе цель: место в Совете. На это потребовались бы десятилетия, но Алексей верил в удачу и знал, что сможет добиться своего. Привратники доверяли ему, но не считали равным себе. Теперь у него есть возможность ускорить события, но опять нужно было ждать.

Нет, что-то не так! Как-то неинтересно получилось с Мухиным… Ни выстрелов, ни поединка. Просто какого-то лекарства, вроде клофелина, в чай насыпал, как баба. Поэтому и самому противно стало, поэтому тело просит действия: недополучило чего-то. Да еще и Ленка теперь от него прячется. Но уж лучше так, чем она будет рыдать по этому Денису у него на плече! Чтобы выслушивать жалобы, нужно сначала собственные мысли привести в порядок.

* * *

В тишине хорошо было помечтать. Денис не замечал ничего вокруг, да и скучно уже любоваться окрестностями по второму разу. Единственное, на что он мог бы глядеть бесконечно, – это Елена, но увидит девушку еще очень нескоро. А закрыв глаза, можно представить, что она сидит рядом, совсем близко, как тогда в бункере. Приказ командира заставил всех умолкнуть, и ничего не мешало вспоминать: всего пару часов назад он был счастлив, думал, что вернется на станцию с Еленой, а потом наступило разочарование. Осталась надежда: они обязательно встретятся. Когда-нибудь. Скоро. Хотя «скоро» – это для командира, а для Дениса несколько месяцев – бесконечность. Что они понимают? Время пропадет зря, ведь он мог бы… Что мог сделать, он теперь понимал, но поздно. Целовать девушку нужно было сразу, а не ждать, когда между ними окажется непреодолимая преграда. От осознания собственной глупости спокойнее не стало. Хорошо хоть все молчат и не травят душу своими советами.

– Птер!

Денис открыл глаза, Индеец указывал на что-то поверх его головы, не произнеся больше ни слова. Остальные не решались даже шевелиться, хоть на таком расстоянии их не разглядел бы самый зоркий хищник, Денис тоже не оглянулся, верил безоговорочно, потому что Индеец не склонен шутить такими вещами, к тому же шепот его был слишком убедительным, так не пугают. Командир пригляделся. Над деревьями действительно мелькнуло что-то. Через несколько секунд треугольная тень пронеслась высоко в небе, закрыв на мгновение лунный свет, и начала снижаться. То ли ее привлек тихий стук движка, то ли медленно ползущий по рельсам объект заинтересовал, но обманывать себя и других Дредд не мог – этот дельтаплан зубастый нацелился прямо на них, а уж зачем: рассмотреть поближе или на макушку нагадить, только ему и известно. Ничего хорошего ждать от этих тварей не приходится, даже сытый птер добычу не упустит.

– Заметил, кажется.

– Мама! – пискнул «машинист», закрывая голову руками. Ему, вооруженному одним пистолетом, ничего другого и не оставалось.

– Ты тут хоть в штаны наделай, а езжай быстрее! Надо уводить его подальше, если не хотим со всем гнездом познакомиться. – Доронин тоже чувствовал внутри противный холодок страха, потому что бежать было некуда. Один птер еще куда ни шло, а вот десяток таких на одну маленькую клетку, набитую людьми, как консервная банка – тушенкой… Тоже про маму вспомнишь, да поздно будет. Удрать от птера по рельсам не удастся, но и поджидать его тут на малом ходу командир не собирался.

Черная тень нырнула к лесу, сливаясь с деревьями, слышалось, как падают снеговые пласты с сосновых веток. Тварь не задевала верхушек, но ветер, поднятый огромными крыльями, создал белый вихрь. Только так и можно было проследить ее путь. Долетев до края, мутант обрушил на рельсы кучу снега. Доронин впился взглядом в чащу на противоположной стороне дороги, но там ни одна ветка не шелохнулась. Не испарился же он… Пошел на разворот! В темноте было едва видно, как крылатый силуэт удалялся, потом поднялся выше, обозначившись на фоне облаков, и снова нырнул вниз.

– Ух, чего творит! – Глюк смотрел в прицел СВД.

– Ты что, оптику починил?!

– Да там только батарейка с места стряхнулась… Он такие кувырки выделывает!

– Ты, блин, заканчивай тут авиашоу смотреть, лучше винтовку заряди. Лысый, к задней стенке!

Тварь приближалась, бесшумно планируя над самой землей.

– Егор, видишь его?

– Плохо. Пусть его Глюк с курса собьет, а там уж я на деревьях… Не промахнусь.

Денис, сжимая в руках бесполезный сейчас автомат, наблюдал, как перевоплощался Глюк: еле уловимо растекся по дну дрезины, сливаясь с ее неровным ходом, и мягко нажал на спуск. Визг твари, треск веток справа, и тут же застучал пулемет Калашникова. Да, по такой белой туче и мечущемуся внутри нее большому птеру промахнуться было бы невозможно. Мутант остался висеть на дереве черной тряпкой.

Дрезина неслась вперед, но на звуки пальбы вдалеке поднялась в небо целая стая и закружилась над невидимым за лесом аэродромом. Отряд замер в ожидании, Лысый уложил пулемет на решетку, примериваясь к новым целям, но они были уже вне пределов прицельного огня, да и дрезина удалялась с хорошей скоростью, хоть и управлял ею перепуганный парень с зажмуренными глазами.

– Ты, это, вперед-то посмотри… – Доронин попытался привести того в чувство. – Интересно, а почему у вас среди шпал деревья не растут?

– Растут! Еще как растут. Летом замучаешься выдергивать, – отмер наконец «машинист». – Дорога – она прибыль приносит, следить же надо.

«Интересно, сколько же прибыли может принести аренда дрезины два раза в год?» – размышлял командир, но решил, что эти люди, скорее всего, работают не ради патронов, а ради самой дороги. Просто им, как и отряду, не сидится без дела. Дозу радиации на поверхности получают… Так взрослые же мужики, сами соображают, что делают.

Глюк по-прежнему наблюдал за небом в оптику, но скоро кружащаяся стая совсем пропала из виду за лесом. Одной угрозой стало меньше, но это еще не означало потери бдительности. Петь и плясать пока не с чего. Сталкеры немного расслабились и снова вспомнили о том, что среди них – толстокожих и прагматичных – затесался романтик. Командир прикрикнул на расшумевшихся бойцов и подозвал к себе Дениса. Веселье постепенно увяло, хоть повторных замечаний не последовало. Как-то скучно было уже отпускать шуточки, не видя реакции, а высовываться со скамьи, заглядывая за обширное тело командира, не вполне согласовывалось с субординацией.

– Валентин Николаевич… – Денис хотел поблагодарить, но мысль потерялась на полуслове, он опять не мог сосредоточиться. Да и за что? Если у командира уши в трубочку сворачиваются от того, как отряд вовсю изощряется в остроумии, то сам Денис ни при чем.

– Не слушай ты этих придурков. – Доронин почему-то погрустнел и вздохнул. – Думаешь, это они со зла? От зависти! – добавил он уже погромче, чтобы подвести итог обсуждению проблемы. Самому командиру тоже хотелось отпустить по поводу влюбленного Ромео какую-нибудь озорную шутку, но он, в отличие от более молодых и нечувствительных бойцов, сдержался, поставив себя на место Дениса.

– Не обращай внимания, Динька, – повторил он.

Разве плохо, когда при мысли о «милом образе» сердце стучит и вдруг замирает? Совсем не плохо. Грустно только…

Глава 11
Авиамоторная

– И как же вы дрезины гоняете даже без нормального оружия? – продолжал допытываться командир. Уж очень его интересовало, откуда взялись люди на железной дороге посреди пустого и почти безжизненного Подмосковья.

– Так наше дело – транспорт! А отстреливаться уж вы будете. Еще ни разу не видел каравана, у которого не было бы надежной охраны.

– Это тебе пока повезло… Слушай, может, вы мутанты какие? Или привидения, и нам только кажется, что дрезиной кто-то управляет?

– Не, я настоящий! – обиделся «машинист». – А про невидимый паровоз я вам рассказывал, вот уж настоящая загадка. И хочется его увидеть когда-нибудь, и страшно вдруг делается.

– Страшнее, чем посреди леса в хлипкой клетке разъезжать?

– А что вы все вопросы задаете? – парень явно не хотел отвечать. – Я ж не спрашиваю, куда вас черти носили? За товаром каким-то, видно. Теперь наши на заметку возьмут Жуковский, будем знать, что и там кто-то выжил.

– Так вы, значит, перепись населения ведете?

Такой разговорчивый вчера «машинист» сейчас почему-то отмалчивался, но Доронин свои расспросы прекратил. У всех свои секреты, может быть, дорожники скрывают базу, опасаясь, что кто-то их завоюет? Наверное, не стоило спрашивать об оружии, у этой базы слабая оборона, и поэтому они боятся чужаков. Вряд ли Альянс ими заинтересуется, такой дальний форпост ему не нужен. Впрочем, внешняя политика – это уже не командирского ума дело. Сейчас главной задачей было сохранить товар и людей, добраться до Электрозаводской, а там уж и до входа у Семеновской. Далеко еще до дома…

К сараю с дрезинами, где отряд был вчера, подъехали без приключений, и Дредд отсчитал остаток оговоренного платежа. Теперь только бы Лысого снова выпихнуть на черную равнину, блестящую спекшимся стеклом в лунном свете, – и порядок! Патронов оставалось еще достаточно, чтобы обороняться. Но победившим птера Глюку с Егором теперь уже остальные монстры казались мелочью, и на этот раз перед пустошью они обошлись только минутной заминкой, чтобы проверить оружие.

* * *

Пройдя Перово с его нескончаемыми запасными путями и ржавеющими рядами вагонов, командир перестал ждать появления второго лупоглазого шатуна. Наверное, все же спят зимой медведи. А вот летом здесь и медвежата появятся. Он уже рисовал в уме карту и помечал на ней, какой «зоопарк» предстоит увидеть каравану. Уж тут его в охрану никаким калачом не заманишь! Пусть молодые идут, такие, как Пищухин, которым силу девать некуда и жизнь не дорога. А он им, так и быть, расскажет, какое оружие больше пригодится, да на каком отрезке пути.

Опять послышался вой где-то в стороне. Собаки набежали? Против них никакое воинское искусство и стратегия не помогают, ничего, кроме шквального огня, эти стаи не остановит, потому что числом давят. А размножаются и растут, как шампиньоны на свином навозе.

Показались уже полуразрушенные градирни неподалеку от платформы Новая, соседствующей с Авиамоторной. Доронин задумался, почему же покойный Мухин к Калининской Конфедерации на станцию не заглянул? И не спросишь уже…

Снег впереди, казалось, потемнел, командир остановил отряд и отобрал у Глюка СВД. С непривычки он и не разглядел в ночной прицел четкую картинку, но множество светящихся попарно точек невысоко от земли трудно было истолковать неправильно. Собаки всегда жмутся к человеческому жилью. Даже если человек стал кормом.

– Самые мерзкие твари! Сколько на них патронов изведешь – шкура столько не стоит! Их шкура, в смысле, – продолжая оглядывать окрестности, он по старой памяти взглянул наверх: над рельсами еще возвышалась лестница перехода, провалившаяся посередине, но вполне целая по бокам. Левая часть показалась надежнее. – Обходим слева!

– Отсидеться думаешь, командир?

– Отсидишься тут… Этих гадов не пересидишь, им и свет дневной нипочем. Но если кто-то видит способ их обойти – я слушаю.

Доронину никто не возразил, потому что рельсы здесь были проложены в низине, и на насыпь пришлось бы лезть на виду у всей стаи. Вернуться? Можно, но где гарантии, что там не встретится стая побольше?

Между опорами автомобильного моста, как в большой конуре, расположились на ночевку несколько десятков собак. Несколько, по подсчетам командира – это не меньше пяти. Но и не больше, если они там не в три слоя спят. Да и вряд ли на этой территории есть другие, пищи на всех не хватит. На ржавую лестницу тихо не заберешься, но когда отряд окажется наверху, будет уже безопаснее.

Пока люди пробирались под прикрытием платформы, из-под моста доносилось только ворчание и поскуливание, но стоило первому сталкеру показаться на виду, как темная волна тут же с лаем хлынула вперед. Командир удержал Нарбекова:

– Взорвем один лестничный пролет, на двух мы их не удержим.

– А всё не рухнет?

– Не знаю…

Заложив гранаты под опоры лестницы, они погнали отряд наверх. Прогремели два взрыва, конструкция пошатнулась, но устояла. Доронин потер плечо, ушибленное прилетевшим снизу камнем. Поднявшееся облако пыли только на миг отогнало стаю, и тут же первые монстры полезли по ступеням. Ступени позади обрушились, теперь сектор обстрела сузился до трех метров. Но и другого пути вниз не было.

Автоматчикам в первом ряду обороны пришлось тяжелее всех, но Лысый, сметая пулеметными очередями весь ряд собак за раз, давал им время на перезарядку, а Сафроненко с Индейцем, вооруженные карабинами, отстреливали тех, кто пытался взобраться с другой стороны по разорванным железным прутьям. Когда у подножия лестницы осталось не больше пяти визжащих раненых особей, командир сделал шаг вперед. И тут же слева со стороны промзоны снова послышался вой. Он доносился издалека, но Доронин слишком хорошо знал, с какой скоростью сейчас несется сюда еще одна стая. Сколько в ней окажется собак?

Раздался выстрел, раненая тварь отлетела в сторону с раздробленной головой. Командир оглянулся, чтобы намылить кому-то шею за лишний расход патронов, но остальные оглядывались в недоумении – никто из них не стрелял. Сверху на насыпи мелькнул свет фонарика, в котором можно было разглядеть несколько фигур в химзащите: сталкеры с Авиамоторной решили прийти на помощь. Если уж стреляют по собакам, а не по людям, значит, можно покинуть позицию и попробовать наладить контакт. Отступить в метро сейчас было бы неплохо, а дальше Доронин решил действовать по обстановке. И отряд полез наверх, не дожидаясь следующей волны атаки.

– Немного опоздали вы, ребята!

– А нам кажется – вовремя! – Сталкер указал на противоположную сторону путей, где уже показались несколько бегущих собак. – Хорошо, что вы тут решили взрывные работы проводить, иначе мы б не услышали. Отходим!

* * *

Внутри теплый прием их не ждал, но Доронин на него и не рассчитывал. Жизнь давно отшибла излишний оптимизм, особенно по поводу человеческой натуры. И все же сталкеры Желтой линии помогли, хоть и из чистого любопытства высунувшись наверх. Отряд не разоружили сразу, но держали под прицелом. Калининская Конфедерация не враждовала с Бауманским Альянсом, но и особого доверия к нему не испытывала.

Проверка документов была обычной процедурой, но странно выглядело, что трое значились только в «инвентаризационной описи».

– А больше у них ничего и нет, они по списку. – Доронин уже едва сдерживался, чтобы не наорать на любопытного проверяющего. Фактически все обвинения уже снимаются, свою работу они сделали, но, пока не оформят бумаги, числятся штрафниками. Чистенькие будут, как ангелы. Можно заново грешить, если ума нету. И судя по тому короткому времени, которое он провел с ними в дороге, нагрешат еще немало…

Командир не планировал такого маневра: отряд не должен был попасть на другую станцию. Отвечать на вопросы он оказался не готов. Планы Альянса не подлежат разглашению, еще никто не отменял режима секретности. Ведь даже информация о цели экспедиции не должна выходить за пределы Бауманской. И как теперь выкручиваться из трудного положения, Доронин не знал. Но с поверхности нужно было уходить в любом случае, глупо терять отряд так близко от дома. Не потерять бы его и теперь, уже в метро, потому что группа сталкеров без четкого задания вызывала законные опасения.

Как выдумать на ходу достоверную причину и повод? Что могут делать в окрестностях Авиамоторной семь человек с тяжелым вооружением и кучей новых ОЗК?

– Сафроненко!

Подчинится ли приказу? Сталкер чувствовал себя свободно, у него-то документы в порядке. Наемник – птица вольная, да и командир уже перестал быть таковым, пусть только подтвердит перед Альянсом, что контракт выполнен. В подчинении теперь остался один Пищухин. Но Сафроненко откликнулся:

– Что, командир?

Голос Доронина не был приспособлен для конфиденциального шепота, пришлось постараться:

– Цель экспедиции разглашать нельзя, поэтому изобретай сейчас же враку, чтоб лишних вопросов не было. Одна надежда на тебя.

Наемник едва сдержался, чтобы не ржать, но смог выговорить:

– Приказ понял.

Впрочем, что ни сочини, а задержание до выяснения обстоятельств было неизбежно. Доронин понимал, что безопасность прежде всего. Пропустить вооруженную группу транзитом по станциям Калининской Конфедерации означает взять на себя слишком большую ответственность. Опасность им здесь не угрожает. Цена вопроса – всего лишь потерянное время. Начальник станции должен будет связаться по телефону с Марксистской, да пока еще там запросят информацию из Альянса… Застрять на Авиамоторной можно и на сутки, не меньше.

Выход был. Наверх. Но никто не гарантировал, что отряд дойдет в полном составе. Март месяц, будь он неладен! Собачьи стаи агрессивны, их больше, чем обычно. Птерова уйма… Доронин оглядел своих сталкеров, столпившихся вокруг. Рисковать их жизнью ради ненужной спешки ему совсем не хотелось. Поразмыслив еще, Дредд решил, что Поповкин может подождать, и без того уложились в срок чуть ли не по секундомеру.

– Командир, мы тут подумали… – Сафроненко был серьезен, к тому же следовало торопиться: начальник станции уже требовал к себе Доронина. – Цель экспедиции не менять. Просто пусть она располагается поближе. Тут же промзона, так? Значит, ходили мы на поиски убежища гражданской обороны. И нашли его. Взяли ОЗК.

– Хорошо придумал. Только одна загвоздка: тут уже всё проверено не по одному разу. Думаешь, своих сталкеров нет?

– А пусть думают, что еще что-то есть! И до чего-то не дорылись просто, вот не повезло им, не нашли… А мы враз откопали.