Текст книги "Домой"

Автор книги: Ольга Шумкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Сейчас же спать!

Анюта разревелась уже серьезно. Володя заглянул к ней:

– Мамочка, давай я с ней посижу? Сказку расскажу.

– Ах, делайте что хотите! Ты неслух, и она такая же…

Володя подсел к сестре на кровать.

– Анечка!

Анюта отвернулась, горестно всхлипывая.

– Хочешь, я тебе про собаку на поезде расскажу? Аня?

Сестра дернула плечами, но потом повернулась:

– Да!

Володя не имел никакого представления о собаке на поезде, но все-таки медленно заговорил:

– Жила-была одна собака, и ей очень нравилось ездить на поезде. Вот едет она как-то раз, едет, а навстречу ей поезд. И наша собака смотрит – а в нем едет другая собака, ее знакомая! Собаки обрадовались, начали друг другу платками махать, лаять. А поезда быстро друг мимо друга прошли, и собаки каждая в свою сторону поехали.

Он задумался, потом продолжил:

– И стало им так грустно…

– А почему они тогда не в одном поезде ехали? – сонно спросила Анюта.

– А я и не знаю… наверное, в голову не пришло.

– А куда собаки ехали?

– Одна – в Америку, вторая не знаю.

Сестренка давно спала, а он все сидел около ее кроватки. Правда, ведь можно ехать в одном поезде, в одну сторону… Володя тихонько рассмеялся – и тогда Нине не придется вообще думать про эти задачки, не надо будет высчитывать, когда помахать ему рукой.

Адрес Вити Володя узнал легко – забежал на перемене в его класс, и мальчики сказали, что Витя живет на Обводном, на углу с Рузовской. После уроков Володя зашел в лавку.

Арсений Васильевич был занят:

– Что-то срочное, Володя?

– Да нет… Я Витин адрес узнал.

– Вот умница! Напиши на бумажке вот, а я потом зайду.

Володя переписал адрес и пошел бродить по Можайской – ждать Нину.

Через полчаса появился Арсений Васильевич. В руках у него была большая корзина. Он заметил мальчика:

– Гуляешь, Володенька?

– Нину жду. А вы уходите?

– Да я к Вите вашему зайду.

– Можно я с вами?

Арсений Васильевич замялся:

– Ты со мной до дома дойди, а в квартиру не надо. Нечего тебе там делать, сынок.

Володя кивнул. Ему и хотелось увидеть Витю, но в то же время было страшно. Как это – без ног? И не видит?

Они прошли через двор на Рузовскую, повернули направо. Володя взялся за ручку корзины:

– Давайте помогу?

– Помоги.

– А что там?

– Да всего по мелочи. Ты расскажи мне, как в гимназии дела?

Про гимназию говорить не хотелось.

– Да так… по-прежнему.

– А летом куда поедешь?

– Папа хотел, чтобы мы поехали в Германию – к его брату. Но война, не поедем, наверное. В Оллила. На дачу. А Нина?

– Ох, не знаю еще. Мы с ней в Ревель хотели, если магазин получится оставить.

– А у вас в Ревеле кто-нибудь есть?

– Друзья, приятели. Хотел их повидать, но не знаю, как выйдет. Ладно, сынок. Вот мы и пришли. Ты погуляешь или домой пойдешь?

– Вас подожду. Можно?

– Конечно. Близко к воде не подходи, а то навернешься еще.

Володя улыбнулся:

– Не буду.

Арсений Васильевич ушел в дом. Володя побродил вокруг, прошелся до Можайской.

Как там – у Вити? Володя вздохнул. Невозможно, страшно такое представить – тут весна, такой чудесный свежий воздух, хочется гулять, бродить, бегать!

Глаза защипало. Володя глубоко вздохнул, стараясь сдержать слезы.

Арсений Васильевич появился через полчаса – вышел, огляделся. Володя бросился к нему, хотел спросить, как там Витя, но не знал – как и какими словами. Арсений Васильевич нес корзину, Володя потянулся помочь.

– Не надо, малыш, она теперь пустая.

– Как Витя? – выдавил Володя.

Арсений Васильевич пожал плечами:

– Плохо, Володенька. Он же постарше тебя – ему четырнадцать, уже понимает, что это навсегда. Зачем он это натворил, господи? А родители? У него сестра еще маленькая, десять лет. Сейчас вбегает в комнату, кричит – я гулять пойду? А он дернулся так…

Володя поспешно отвернулся. Арсений Васильевич обнял его:

– Прости, мальчик мой! Ну не надо, давай мы с тобой вот лучше – хочешь – по Обводному пройдем? И по Можайской – давай?

В молчании они дошли до дома. Арсений Васильевич остановился:

– Володенька, я тебя попросить хочу. Ты Нине лишний раз про Витю не напоминай. И… знаешь… сам не думай. Маленькие вы.

– А вы будете заходить?

– Буду. Ну до свидания, сынок.

При Нине Володя Витю не вспоминал, и она ничего не говорила. Как-то раз они видели, как Арсений Васильевич вышел из лавки и направился в сторону Рузовской, но ничего друг другу не сказали.

По окончании учебного года Арсений Васильевич устроил детям праздник – сам договорился с Софьей Моисеевной и повез детей на острова. Там он сводил их в маленькое кафе, которым владел его знакомый, потом нанял лодку, и они долго катались на лодке по Невке, даже выехали в залив. Нина была в восторге:

– Володя, ты море любишь? Я больше всего. Папа, мы каждый день будем сюда приезжать?

– Не знаю про каждый день, Ниночка – мне же работать надо.

– Ну, тогда хоть по выходным.

– И мы же поедем – и в Гельсингфорс, и в Ревель! Там всюду море есть. Около Ревеля места красивые – там с тобой дачку снимем, поживем. Ну что, ребятки? Пора лодку отдавать и домой ехать? На извозчике поедем, чтобы побыстрее?

– Да ну, давай на трамвае, папа! – воспротивилась Нина, – кто сейчас на извозчике ездит? Вот бы на автомобиле!

– В другой раз, Ниночка. Отсюда мотор не достать… Ну, пойдемте?

Счастливые и усталые, они добрались до дома.

– Ладно, ребята, прощайтесь – а я пойду. До свидания, Володенька! Если не увидимся до твоего отъезда – хорошо тебе отдохнуть, погулять, сил набраться.

– Спасибо, Арсений Васильевич! И вам хороших путешествий.

– Спасибо, мальчик мой.

Смирнов ушел.

– Завтра буду собирать вещи – мы послезавтра в Гельсингфорс едем. На поезде! – сказала Нина.

– А мы на дачу послезавтра.

– Мне завтра некогда будет – не увидимся, наверное.

– Наверное.

Нина взяла Володю за руку:

– Хочешь, я тебе письмо напишу?

– Хочу!

– Какой у тебя там адрес будет?

– Финляндия, Оллила, дача Стремфорса.

– А ты мне сюда пиши – кто-то в магазине все равно будет и мне перешлет. Хорошо?

– Хорошо.

Володю точила какая-то неясная тревога. Они расстаются на три месяца. У Нины куча планов, путешествий, будут старые и новые знакомые. Да и у него – друзья на даче, двоюродные сестры, дети маминых подруг, которые будут приезжать в Оллила. Как они встретятся через три месяца?

Нина вдруг улыбнулась:

– Володя! А я знаю, о чем ты думаешь!

– О чем?

– Я знаю о чем. Я сама об этом думала. Но это ерунда все, подумаешь, три месяца – потом все расскажем друг другу. А если еще и писать будем! Так что не переживай.

– Откуда ты поняла?

– Не знаю, – удивилась Нина, – какая разница? Я побегу теперь. До встречи?

– До встречи!

Нина, здравствуй!

Как ты поживаешь и как Арсений Васильевич? Я живу хорошо. Наша дача совсем рядом с морем, и вода такая теплая! Дача стоит в сосновом лесу.

Вообще я неправду сказал, что я живу хорошо. Сначала было хорошо, а потом случилась такая история! Я тебе расскажу, только ты больше никому не говори, ладно?

Мне папа сразу, как на дачу приехали, подарил мячик – очень красивый, половина красная, половина синяя. Такого ни у кого нет. И вот мы с моим товарищем Колей сначала в лесу играли, а потом решили пойти на футбольное поле, которое за железной дорогой. Мне мама не разрешает ходить через железную дорогу, но я подумал, что она не узнает. Мы пришли, играли, а потом просто бегали и мячик потеряли. Пришли домой, я маме сказал, что мячик в лесу потерялся. Она не сердилась, сказала, бывает. Потом папа приехал, и тут идет Коля с отцом. Оказывается, одна девочка видела, как мы в этот мяч играли, а потом забыли. Она Колю знает немного, и они мячик ему принесли. А Коля сразу сказал, что мячик мой. Так и выяснилось, что мы за железную дорогу ходили.

Папа так рассердился! Еле дождался, когда Коля со своим отцом уйдут. Не буду дальше рассказывать. Я не думал никогда, что он так со мной может. Не хочу на него смотреть. Хоть бы он уехал куда-нибудь – навсегда!

Напиши мне письмо тоже.

Володя.

Володя, здравствуй!

Я очень рада, что ты написал мне письмо!

Володя, я так расстроилась – из-за этой истории с мячиком!

Я даже плакала ночью, но это секрет!

Мы с папой были в Гельсингфорсе – мне очень понравилось! У папы тут друг, дядя Мартин, и я подружилась с его дочкой Райей, мы гуляли, а потом вместе поехали в Иматру. Там папа с дядей Мартином сняли номер в гостинице, и рано утром мы пошли смотреть водопад. Как мне понравился водопад! Потом мы вернулись домой, но уже через две недели поехали в Ревель. Даже не знаю, где и интереснее! Потом мы с папой сняли две комнаты на маленькой даче недалеко от Ревеля – у самого моря. Было пасмурно, но тепло, и мы купались и гуляли пешком. Как мне нравится Ревель! И море! И путешествовать!

А потом мы вернулись домой.

Дома у нас все по-старому. Я гуляю по бульвару, и, конечно, каждое воскресенье мы с папой куда-то ездим или ходим – сейчас чаще на Острова. Я там тоже купалась, вода очень теплая! И там тоже море. Мы с папой написали тебе письмо, запечатали в бутылку и бросили в море! Лови наше письмо! Напиши и ты мне еще?

Мне приходится повторять арифметику, и это очень расстраивает. Я тебе немного завидую – ты такой умный, тебе все дается легко! А мне надо заниматься и летом. Еще я много читаю, но, конечно, не такие сложные книги, как ты.

Через неделю я с тетей Лидой поеду в Городищну, это север, Великоустюгский уезд, там родина моего дедушки, у нас там домик, и приеду только к самому началу учебы. Жалко оставлять папу, конечно, но он считает, что мне надо в деревню, подышать воздухом и попить молока.

Ну вот и все, написать больше нечего! Напишу только, что соскучилась по тебе и очень жду осени, чтобы тебя увидеть.

Передай, пожалуйста, мои теплые приветы твоим родителям и сестрам. Арсений Васильевич вам кланяется, а тебе передает отдельный привет и говорит, что отложил для тебя зеленых леденцов!

До встречи!

Нина.

***

Как все изменилось, кажется, потолки стали ниже, и комнаты уже. После дачного простора городская квартира казалась пыльной и маленькой.

Мама с Дуняшей разбирали привезенное с дачи. Володя быстро расставил свои книги, запихал в ящики стола камни и ракушки, рисунки и тетрадки. Вечером он наведет тут полный порядок, а пока – на улицу.

Вот она, знакомая дверь в лавку. Внутри было полно покупателей, и Володя встал в очередь.

Арсений Васильевич отпустил последнему покупателю гречневой крупы и, еще не подняв глаз от счетов, спросил:

– Чего изволите?

Володя, сдерживая смех, сказал:

– Зеленых леденцов. Побольше!

Арсений Васильевич наконец увидел его:

– Володенька! Мальчик мой, ты вырос-то как! Загорел! Совсем взрослый! Ну здравствуй, здравствуй!

Он обеими руками потряс руку мальчика:

– Рад тебя видеть… ну как ты? На даче? Как родители? Сестренки?

– Все хорошо… Нина ведь завтра приедет?

– Завтра. Сам жду ее не дождусь… соскучился! Она хоть и писала часто, да все равно…

– А мне – только одно письмо, – пожаловался Володя.

– А ты ей?

– И я одно, – со смехом признался он.

– Ну вот то-то же, – улыбнулся Арсений Васильевич.

Володя устроился рядом с ним и начал рассказывать, как купался, как на море был шторм, а два мальчика на лодке решили поплавать и едва не утонули, какие книжки он прочитал, чему научилась Анюта…

Арсений Васильевич, успевая обслуживать покупателей, внимательно слушал его рассказы, задавал вопросы, смеялся.

– А как вы тут, Арсений Васильевич?

– Да что я? Вот, торгую. Все вроде ладится, а то уж в начале лета хотел все закрыть и в Галич перебираться с Ниной.

Володе показалось, что в лавке потемнело.

– Вы хотели уехать в Галич? Насовсем?

– Да, подумывал. Дохода не было совсем, плохо дела шли. В Галиче проще устроиться. Да и воздух лучше все-таки, считай, деревня.

Володя встал.

– Я пойду.

Арсений Васильевич хотел что-то сказать, но Володя выскочил на улицу. По Можайской он добежал до Обводного и остановился на набережной, глядя на темную воду.

Они хотели уехать. И ничего ему не сказали.

Он скучал по ним летом, а они хотели уехать!

Он понимал, что это какая-то глупая, придуманная, детская обида, но никак не мог успокоиться.

Уехали и не думали бы, растравлял он себя. Он им не нужен.

Нина о нем и думать забыла!

Володя сел в пыльную траву около воды. Господи, как тоскливо! Даже если они и не уедут, он все равно будет знать, что им не нужен.

Нина написала всего одно письмо.

Ну и ладно, думал он яростно. Ну и ладно, навязываться он не будет. Ни за что. Пусть едут куда хотят. Его это больше не интересует.

На следующее утро Володя проснулся поздно. Его никто не будил – пусть мальчик выспится перед учебой. Володя выглянул в окно и замер: напротив лавки Смирнова стояла пролетка. Арсений Васильевич вынимал чемодан, а рядом с ним прыгала Нина. Тетя Лида держала корзинку и что-то оживленно говорила брату.

Нина вдруг подняла голову и посмотрела на окна их квартиры. Володя отпрянул.

После скучного завтрака он вернулся в комнату. Гулять не хотелось, и к тому же на улице можно встретить Нину.

В дверь позвонили, Дуняша пошла открывать. Володя не прислушивался. Наверняка кто-то пришел к маме. А может быть, к Эльке пришла подружка.

На пороге появилась Дуняша.

– Володенька! К тебе Нина пришла.

Нина уже стояла на пороге.

– Можно войти? – спросила она медленно.

– Входи… – пробормотал Володя, не зная, как себя вести.

Дуняша прикрыла дверь. Нина стояла у входа и внимательно смотрела на Володю. Он покраснел, по-прежнему не зная, что говорить.

– Извини, что я пришла без предупреждения, – сказала Нина, – но мне надо знать, что случилось. Говори.

Володя растерянно молчал. Нина твердо повторила:

– Говори!

Володя махнул рукой:

– А что говорить? Вы хотели уехать в Галич? И мне ничего не сказали? Да? Просто – уехали бы?

Нина вдруг засмеялась:

– Я сразу папе сказала, что ты какую-то глупость придумал! Он так переживает… говорит, не понимаю, что я ему такого сказал… Какой Галич? Ну да, папа переживал, что торговля плохо идет, говорил, что там будет лучше… воздух, деревня… так он каждый год это говорит! Володя! Ну что ты за человек! Ну подумай сам, разве может такое быть – мы бы уехали, а тебе бы – ни слова? А? И адреса бы не оставили, и писать бы не стали? Володя? Ты что, правда так думал?

Володя опустил голову. Господи, какой он дурак!

– Арсений Васильевич… очень на меня сердится? – спросил он.

– На тебя? Да что на тебя сердиться? И не думает даже… – весело ответила Нина, – это я на тебя сержусь! Я же видела тебя в окно! Ты мне даже не помахал! От окна отошел! Знаешь что? Пойду я, раз ты мне не помахал…

И она повернулась к дверям. Володя схватил ее за руку.

– Подожди меня. Я сейчас маме скажу и пойду с тобой к Арсению Васильевичу – прощения просить!

Арсений Васильевич отпускал покупателю сахар. Володя с Ниной подошли к прилавку. Покупатель вышел, и Нина бросилась к отцу:

– Ты знаешь, папа, что с ним случилось?

Арсений Васильевич перебил ее:

– Не знаю… и неважно уже, наверное?

Володя смущенно опустил голову:

– Неважно… простите меня, Арсений Васильевич!

Лавочник осторожно поднял его голову за подбородок и посмотрел ему прямо в глаза:

– Я на тебя не сержусь. Но я тебе скажу – на будущее… Ты, Володя, так не делай. Ты говори – словами. Ты вот в тот раз убежал – а я и думать не знал, что сделалось с тобой. Чем обидел, что сказал? А может, у тебя что на душе такое, а я напомнил… переживал за тебя. Понимаешь? Ты ведь нам не чужой?

Володя кивнул:

– Не чужой…

– Так вот. А то – пришлось вот Нину ждать. А если бы она только через месяц приехала? Так нельзя, мальчик мой. Если друзья – так друзья. Хорошо?

– Хорошо, Арсений Васильевич… Извините, – повторил Володя.

– Все, все, забыли. Нина, угощай Володю чаем. На столе там коробка конфет стоит – ешьте за встречу…

Нина схватила Володю за руку:

– Пошли!

В гостиной она быстро накрыла на стол. Они сели, и Нина стала оживленно рассказывать про путешествие, соседскую девочку, с которой они вместе ходили в лес, необыкновенных куриц, красивое летнее платье, которое ей сшила тетя Лида, про то, что завтра очень сложный день – надо покупать учебники и тетради, а форму ей сшила тетя Лида, и передник в этот раз очень, очень красивый, а папа на начало ученья обещал купить ей котенка!

Володя жадно слушал ее, забыв про чай. Вот она улыбнулась, вот нахмурилась, вот быстро сунула в рот конфету. Развела руки, показывая, какую рыбину выловили рыбаки на реке, посмотрела, засмеялась, немного свела руки – не такую, поменьше, конечно…

– А ты что чай не пьешь?

– Я не хочу, чтобы вы уезжали, – вырвалось у Володи.

Нина внимательно посмотрела на него.

Володя не сводил с нее смущенных глаз.

– Не хочу, чтобы вы уезжали, – повторил он.

– Мы никуда не уезжаем, Володя, – сказала Нина, – но даже если такое случится…если я уеду или ты… это совсем не значит, что я тебя забуду. Понимаешь?

Володя отчаянно пытался найти слова. Как объяснить ей то, что он сейчас чувствовал? Как сказать, что хочет видеть ее всегда, каждый день, разговаривать с ней, смеяться, гулять? Как объяснить, что эта квартира стала ему вторым домом?

Нина взяла его за руку:

– Я тебя понимаю, кажется. Да, понимаю! А теперь пей чай и пойдем гулять.

Они медленно шли по Клинскому.

– Смотри, клены уже начали желтеть, как рано в этом году! Какая ранняя нынче осень… пойдем дальше, Володя? А давай дойдем с тобой до большого собора? До Троицкого, со звездами? А потом вернемся по Фонтанке… ну, что ты молчишь? О чем ты все время думаешь? Поговори со мной, мы целое лето не виделись! Ну что, мне помолчать? А если я не могу? А, Володя?

***

В конце сентября у Нины был день рождения. Отмечала она его всегда у тети Лиды и в этот раз решила тоже не изменять своим привычкам. Как-то, придя домой из гимназии, Володя увидел на столе маленький конвертик, подписанный – Владимиру Альбергу. Он нетерпеливо открыл его, достал плотный картонный квадратик и прочитал:

Володя, приглашаю тебя на мой день рождения в эту субботу. Праздновать будем у тети Лиды! Заходи к нам в час дня.

Володя бросился к маме:

– Мамочка, послушай! Нина меня приглашает на день рождения, только праздновать она будет у тети Лиды… Ты меня отпустишь? Да? Это в субботу. Можно?

– Можно, конечно, – сразу согласилась мама.

– А что мне подарить?

– Не знаю. Поговори с Элей, что любят девочки в этом возрасте?

С Элей советоваться не очень хотелось, но пришлось. Сестра скривилась, но все-таки обещала подумать.

Вечером в пятницу мама позвала Володю к себе:

– Я тут была в магазине, купила твоей Нине подарок.

И она показала Володе изящную коробочку.

– Что там, мамочка?

– Швейный набор. Она же вроде любит шить?

– Ну так… да, шьет. Куклам платья. Спасибо, мамочка! Я тоже сделал подарок.

– Какой? Покажешь?

– Конечно! Вот смотри.

И Володя достал из ящика стола двух кукол – кота и лису.

– Что это? Ты сам сшил?

– Ну да… Это сказка, я ей покажу спектакль, а потом подарю. Это еще не все, посмотри, как я придумал.

И Володя начал рассказывать свою задумку. Кот и лиса – это была только часть. В сказке шел настоящий снег, для этого Володя подготовил картонные кругляши, которые должны были падать за простыней, подсвеченные лампой, тут же был и театр теней, для него он нарисовал и вырезал фигурки, и в конце концов на сцену выезжал настоящий поезд – не настоящий, конечно, а игрушечный, но ехал он сам – Володя вычитал в учебнике про силу инерции и вечерами тренировался запускать поезд так, чтобы казалось – он едет сам.

Мама пришла в восторг:

– Володенька, ну какой ты умница! Как хорошо все придумал…

– Мама, я покажу Анюте сначала?

– Покажи, конечно. Перед сном.

Сестренке спектакль понравился ужасно, она даже не хотела отдавать кукол. Володя сказал, что сошьет и ей. Элька посмотрела швейный набор и сказала, что такой надо бы купить Володе тоже – раз он шьет, как девчонка. Володя на ее слова не обратил внимания. В своей комнате он упаковал подарок в коробку, а мама перевязала коробку красивой лентой.

На следующий день они на извозчике поехали к тете Лиде. Арсений Васильевич попросил провезти их по Рождественским улицам. Около желтого дома на углу Мытнинской и 8-й Рождественской пролетка притормозила.

– Вот тут мама с папой жили. Сначала они на Охте, а потом уже сюда перебрались. А что это там, папа?

– Это чайная будет. Ниночка, я тебе сюрприз хотел сделать. Мы с Лидой арендовали, наша теперь… вот ремонт будем делать.

– Вот это да! – обрадовалась Нина, – чайная… папа, ты еще ничего не покупал? Я сама хочу и посуду, и мебель выбрать.

– Да выбирай, маленькая моя, что же… ну, поедем дальше.

Стол у тети Лиды ломился от яств – тут были и любимые Нинины пельмени, и картошка с грибами, и ветчина, и мясо. Нина сбегала на кухню:

– Володя, там пирожки всякие! И пирожные – из Норда. Папа купил, только мне не сказал, когда. И лимонад – финский, как я люблю.

В дверь позвонили, Нина побежала открывать и вернулась с хорошенькой девочкой. У девочки были короткие толстые темные косички и веселые карие глаза.

– Это Тонечка, – представила Нина, – моя подруга. А это Володя, мы сейчас рядом живем. Ну, раздевайся, Тонечка!

Пока Нина помогала Тоне, Володя вышел в маленький коридор между столовой и кухней. Лида говорила брату:

– Ты уж недовольным-то не будь, я ведь так не могла. Она спросила – я и позвала. Да не хмурься! И мальчику повеселее будет.

В дверь снова позвонили, Нина выскочила в прихожую:

– Папа, а там кто?

Арсений Васильевич хмуро улыбнулся:

– Еще гости.

Володя ушел в столовую, где Тонечка ходила, разглядывая стол.

– Сколько вкусного, Володя! – радостно сказала она.

Володя, почувствовав родственную душу, расслабился.

В комнату вошла высокая молодая дама с мальчиком немного постарше остальных детей. Арсений Васильевич представил:

– Это Таисия Николаевна, компаньонка тети Лиды, и ее сын Миша. А это Тонечка, Володя – Нинины друзья. Ну, давайте к столу?

За обедом было привычно-весело, как всегда с Ниной и ее отцом. Он и тетя Лида вспоминали смешные детские Нинины слова, как она любила кататься на поезде, как первый раз увидела пароход и очень удивилась. Тонечка вспомнила, как она с Ниной познакомилась – она пришла с родителями в кондитерскую, а за прилавком стояла девочка. И Тонечка подумала, что девочка сама торгует пирожными.

– Ну, наелись? – спросила тетя Лида, когда стол был основательно подчищен, – теперь идите играйте, а потом и чай пить.

– Я помогу тебе, Лида, – встала Таисия Николаевна.

– А подарки когда будем дарить? – спросила Тонечка.

– Давайте сейчас, – решила Нина, – правда, папа мне уже подарил. Ох, сколько он мне подарил! И сумочку театральную, и два платья, и билеты в театр, и цепочку! И куклу вот еще. И тетя Лида подарила – вот это платье, красивое, да? И туфли еще, и кошелечек.

– А я тебе вот что подарю! – закричала Тонечка и достала из-под стола маленькую коробку, – открывай скорее.

Нина открыла коробку и вытащила оттуда красивую чашечку.

– Красота какая! – обрадовалась она, – там еще чашка и чайник, и маленькая сахарница!

– Это сервиз на двоих, – важно сказала Тонечка, – когда я приду к тебе в гости, будем из него чай пить.

– Хорошо!

– А вот от нас, – сказала Таисия Николаевна.

Нина взяла в руки аккуратно завернутый сверток, открыла и достала оттуда точно такой же набор, какой купила Володина мама.

– Это швейный набор, – говорила меж тем компаньонка тети Лиды, – мы же с тобой собирались учиться шить.

Володя почувствовал себя невероятно глупо – что же, теперь доставать точно такой же набор и театр? Никто больше не подарил самодельных подарков. И как показывать этот спектакль, он-то думал, что будут только Смирновы и тетя Лида… Но делать было нечего, и он, поколебавшись, вытащил коробку с театром.

– Нина, с днем рождения. Там… там театр. Я хотел показать спектакль и потом тебе подарить. Давай я дома покажу?

Нина, кажется, все поняла. Но тут заговорила Таисия Николаевна:

– А почему дома? Мы тоже с удовольствием посмотрим. Арсений говорил, ты очень любишь театр, устраиваешь теневые представления… Покажи и нам, пожалуйста.

– Да, покажи, пожалуйста! – обрадовалась Тонечка.

Володя покраснел, но делать было нечего. Будь что будет, подумал он.

– У вас есть белая простыня? – обратился он к тете Лиде.

– Сколько хочешь, мой мальчик, – сказала она, – сейчас принесу.

Нина оказалась рядом:

– Тебе помочь?

– Давай, Ниночка, я помогу, – подошел Арсений Васильевич, – это же тебе подарок. Что делать, Володенька?

– Куда-то надо простыню прикрепить.

– Вот к этой стене – пойдет?

– Пойдет.

Арсений Васильевич прикрепил простыню, потом, слушая Володины указания, расставил стулья и стол. Потом пригласил публику:

– Пожалуйста, пожалуйста! Все на представление!

Зрители расселись. Володя натянул кукол на дрожащие и вспотевшие руки. Представление началось.

Шел снег, а в домике жил котик. И вот как-то раз пришла лиса, и обманом выманила котика из дома, и ему пришлось идти под снегом одному по страшному лесу, где виднелись тени волков и медведей. И пропал бы котик, если бы не вышел к железной дороге. Приехал поезд, и котик уехал на поезде и стал сам водить поезда.

Представление закончилось. Володя вытер взмокший лоб. Зрители захлопали.

– Мальчик мой, какой ты умница! – растроганно говорил Арсений Васильевич, – это же надо – и придумал, и сделал, и голосами разными говорил!

– А мне как понравилось! – вторила ему тетя Лида, – как в настоящем театре побывала!

Тонечка говорила о том, что сказка понравилась бы ее папе – ведь он машинист! Миша держался немного отчужденно, но зато Таисия Николаевна радовалась за двоих.

Володя смущенно улыбался. Нина подошла к нему, взяла за руку:

– Володенька, какой подарок прекрасный! А как поезд двигался – он же сам ехал? Он заводной?

– Нет, я сначала хотел подтолкнуть, а потом – вот видишь? Тут палка такая, я его и двигал.

– Со снегом ты здорово придумал! – сказал Миша басом.

– Ты мне потом еще раз покажешь? – спросила Нина, – дома уже?

– Конечно. Давай я сейчас все в коробку сложу?

– Давай. Помочь?

– Нет, спасибо!

Тонечка убежала к Нине в комнату, Миша пошел следом. Нина осталась и внимательно смотрела, как Володя укладывает театр.

– Мне очень понравилось, Володя, – сказала она, – очень, очень!

– Нина, послушай, – сказал он, решившись, – у меня еще есть подарок– моя мама купила. Только… такой у тебя уже есть.

– Как это?

– Вот смотри.

И он достал швейный набор.

Нина развернула сверток:

– Ой, такой же! Володя, как я рада! Посмотри – таких прекрасных, и будет два! Я зайду завтра к твоей маме – поблагодарю ее?

– Тебе понравилось? Правда?

– Конечно! Два лучше, чем один. Спасибо! Папочка, тетя Лида! Посмотрите – у меня такой же набор!

– Ну вот! Теперь можно шить и шить! – сказала Таисия Николаевна.

Володя совсем успокоился и пошел в Нинину комнату. Там Миша и Тонечка достали лото.

Потом пили чай, еще раз играли в лото – все вместе, потом еще попили чаю и собрались расходиться.

Таисия Николаевна, прощаясь в дверях, сказала:

– Завтра увидимся, Арсений?

Смирнов покачал головой:

– Завтра нет, Тая. Я с девочками завтра.

Извозчика нашли сразу, быстро доехали до дома и вышли, но извозчик не уезжал.

– Пойдем, проводим тебя.

– А вы?

– А мы обратно к Лиде поедем. Нина так захотела.

– Зачем же вы меня отвозили? – смутился Володя, – я бы попросил папу, если бы знал…

– Ну, вот еще! Нам с тобой покататься в радость, – сказала Нина.

Они поднялись по лестнице, мама открыла дверь. Нина поблагодарила ее за прекрасный подарок:

– Вы как будто знали, что мне именно такой и хотелось! Большое, большое спасибо. А какой прекрасный спектакль подарил мне Володя! Я такого никогда не видела, и всем другим гостям очень понравилось. Всего доброго, Володя, всего доброго, Софья Моисеевна!

– Спасибо за подарки и за общество вашего сына, – улыбнулся ее отец.

И они ушли.

Володя счастливо улыбался.

– Весело было? – спросила мама.

– Очень… мамочка, и спектакль! Правда всем понравился, а с набором знаешь как вышло – такой же Нине подарили. Но ей все равно понравилось!

Засыпая, он сказал:

– Как весело было, мамочка!

***

Подаренных билетов в театр было два, и Арсений Васильевич предложил Нине позвать Володю:

– Со мной в другой раз, хорошо, деточка? У меня дела в субботу, и с Альбергом мы договорились – он вас встретит, и ты у Володи побудешь, пока я не приду. Хорошо?

Нина обрадовалась. Ей так понравилось в театре именно с Володей, что и потом они чаще всего стали ходить вдвоем. Арсений Васильевич театр любил, отец Володи тоже считал, что театр для образования очень важен, и оба отца попеременно покупали детям билеты на утренники.

Из театра возвращались пешком. Оба любили гулять по городу. Иногда встречал Арсений Васильевич, иногда Альберг, но со временем родители стали разрешать им возвращаться самостоятельно.

– Володя, смотри, какие снежинки! Смотри, смотри!

Нина подставляла варежку и ловила снежинки.

– Что ты все молчишь? Подставь тоже варежку!

Володя вздохнул:

– Нина, не мешай мне. Я думаю.

– О чем ты думаешь?

– Да как тебе сказать? Обо всем на свете. Ты путешествовать любишь?

– Еще как! А ты?

– И я. Когда вырасту, буду все время путешествовать.

– А мы с папой…

– Нина, ты меня извини… ты помолчать можешь? Я додумать хочу.

– Могу, конечно! Скажи, когда додумаешь.

И Нина снова стала ловить снежинки.

Они дошли до дома. Володя остановился:

– Мы к тебе пойдем?

– А ты додумал? Можем еще погулять.

– Нет, не хочется больше. Пойдем игрушки клеить?

– Давай! Пойдем? Папа дома уже.

Арсений Васильевич уже беспокоился:

– Ну и где вы ходите? Володя, ты у нас будешь? Мне уйти надо на пару часиков.

– Ну вот, папа! – расстроилась Нина, – а мы игрушки клеить хотели.

– Так клейте! А я завтра с вами поиграю. Правда надо уйти, доченька.

– Ну хорошо, – согласилась Нина.

Арсений Васильевич ушел, Нина стала доставать все для работы. Володя походил по комнате, подошел к буфету. Там лежал какой-то толстый томик, Володе захотелось посмотреть, он потянул его на себя и нечаянно уронил фарфоровую собачку. Она упала на пол и разбилась вдребезги. Володя застыл. Нина повернулась на шум:

– Упало что-то?

– Да… Нина, я собачку, кажется, разбил.

Нина подошла ближе:

– Точно.

Она присела, взяла осколки:

– Нет, тут уже не склеишь… Погоди, сейчас совок принесу – замету. Руками не трогай, порежешься!

Она вышла. Володя в отчаянии смотрел на осколки. Любимая собачка Арсения Васильевича, подарок жены! Иногда по вечерам он брал собачку в руки, гладил и ставил обратно. А теперь собачки больше нет.

Никогда еще Володе так не хотелось повернуть время вспять. Зачем он полез за этой книгой?

Нина вернулась с совком и веником.

– Отойди чуть-чуть.

Она сосредоточенно подмела осколки, огляделась:

– Все вроде?

– Нина, что Арсений Васильевич скажет? – отчаянно проговорил Володя.