Текст книги "У меня все будет Хорошо!"
Автор книги: Ольга Шиленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
12 глава
«Упс!..» – шепнул внутренний голос Суокки.
– Ба! Да это же Эрик Нортман! – сказал Квинн вставая из-за стола. Он подошел к нему и протянул свою ладонищу, блондин ответил на рукопожатие.
– Квинн, рад встретить тебя – сказал он спокойно
– Незря решил заглянуть на огонек к Пэм, столько неожиданных встреч – довольный, Квинн сел обратно и продолил есть. – Выпьешь с нами, Эрик? Тот кивнул, и взял наполненный бокал.
– Так ты приехал сегодня утром? – без интереса спросил Эрик
– Да, даже не подумал, что Пэм может и не быть. Но я не прогадал – он кинул взгляд на Суокки, та не знала, что ей делать, и просто продолжала прикладываться к бокалу – Знал бы, что Пэм прячет такое сокровище, приехал бы давно.
Эрик отпил вина и медленно поднял глаза на Суокки, одна бровь слегка изогнулась вверх. Пробуя вино на вкус, он эротично шевельнул губами и облизал их языком, все время смотря прямо на девушку. Но та не смутилась, в ответ она отсалютовала ему бокалом, допила его залпом, и очертив большим пальцем контур соблазнительных губ, язычком медленно лизнула его снизу вверх. Квинн не успел заметить этот маленький спектакль, он доедал свою порцию. Да, воистину, он был гурманом! Мужчина увидел, что бокал Суокки пуст, и подлил еще вина.
– Суокки, просто очаровательна! Правда, Эрик? – не дожидаясь его ответа, Квинн продолжил – Она доставила мне огромное удовольствие своей компанией.
Эрик сделал еще один глоток, "и как у него получается так эротично глотать?" – засмотрелась девушка на то, как двигается его кадык.
– У мисс Стэкхауз несомненно есть некий талант в этом – произнес он низким сексуальным голосом, который смог сделать невозможное, будто легким щекотящим прикосновением отдался он внизу живота девушки, ей пришлось встряхнуть тело, чтобы прогнать это ощущение.
– А ужин! – он поднес сложенные пальцы ко рту и распустил их – просто объедение, какой вкус! Ты пробовал? – спросил Квинн
Эрик немного усмехнулся:
– К сожалению, еще не попробовал на вкус…Но уверен, что попробую… – по спине Суокки волной прошлась дрожь.
– Эрик, как ты много потерял – искренне посочувствовал Квинн
Тут он посмотрел на девушку:
– Суокки, я так сыт и так доволен!! Я непременно должен отблагодарить вас за гостеприимство
– Что, вы, Квинн, не стоит, это я должна благодарить вас за столь чудесный вечер, спасибо, что скрасили мое одиночество.
– Нет, нет. Возражения не принимаются! – четко сказал он – скажите, вы любите музыку?
Вопрос насторожил Суокки, но она ответила:
– Как и любая девушка…
– Отлично! Разрешите сыграть для вас? – она удивленно посмотрела на здоровяка. – Не сомневайтесь, я хорош в этом!
Он встал и уверенным шагом устремился на поиски инструмента
– Последний раз я видел рояль в этом доме в бальном зале, он все еще там? – спросил Квинн
– Да – просто ответил Эрик
Суокки ничего не оставалось делать как пойти за мужчиной, бесслышно за ней тронулся Эрик. Зал был окутан в ночь, взятые ими свечи освещали небольшой круг вблизи их. Рояль стоял на другом конце. Квинн поставил свечи на крышку инструмента, Суокки осталась с канделябром в руке. Мужчина открыл крышку и со страстью прошелся по клавишам. Лицо его вмиг изменилось и наполнилось смыслом. Суокки всегда удивляли подобные метаморфозы в людях, вот только что он сидел и думал только о вкусе мяса, а теперь с любовью в глазах смотрит на рояль. Взгляд его не секунду потух, но в другую просветлел и он сказал:
– Я сыграю вам колыбельную моего детства, вы не против?
Суокки завертела головой. Он коснулся клавиш и начал играть, как вдруг остановился:
– Ну не стойте так грустно, под мелодию обычно принято танцевать, тем более в бальном зале!
До Суокки не сразу дошел смысл сказанного, мысли ее отвлекало еще и то, что Эрик напористыми движениями идет к ней. Он подошел и остановился, смотря на нее, вот он протянул руку к канделябру, положил свои длинные пальцы поверх хрупких пальчиков Суокки, она подумала в этот момент: "Боже, до чего приятно…", и он потянул подсвечник на себя, девушке пришлось выпустить их обоих. Он поставил свечи на рояль и вернулся к ней. Заиграла медленная успокаивающая мелодия, усыпила бдительность…
Она ощутила сильные руки Эрика на своем теле, он сжал ее талию, большая ладонь накрыла маленькую, глаза смотрели в глаза, его губы медленно коснулись ее кисти, она вздрогнула, легким движением он окутал ладонью ее пальчики и положил их себе на плечо. Притянул хрупкое юное тело к себе, увлекая в танец, закружил по залу, свет свечей мелькал по лицам, но в их глазах горел свой собственный огонь… Рука, такая желанная, сильная, нежная… стала гладить спину, Суокки глубоко вздохнула, холодные пальцы добрались до обнаженной кожи плеч, она горела под его прикосновениями, он нежно провел пальцем по изгибу шеи, мысли Суокки взрывались огромными яркими вспышками, она закрыла глаза… они удалились от света в танце, лишь ночь осталась невольным свидетелем их соединенных на миг сердец… Она высвободила свою руку из-под его и коснулась груди, заворожено провела пальцем вверх желанную линию, Эрик прикрыл глаза, не в состоянии сейчас играть, жадно сглотнул, прикосновения прожигали его, ручка Суокки тронула линию волевого подбородка, нежно-нежно погладила его по щеке, она оторвала руку, но Эрик притянул ее обратно как лоснящийся кот, он сам потерся о мягкость маленькой ладошки… Он снова закрыл глаза в удовольствии…Она улыбнулась. Их лица были так близко друг другу, но… они наслаждались этой близостью, нежностью, что испытали они от собственных прикосновений, они не хотели спугнуть эту ноту…Музыка затихла. Эрик взял ее за подбородок двумя ладонями и тихо сказал:
– Это только начало…
И он ушел.
13 глава
«Безграничное счастье, да, я именно счастлива» – Суокки стояла в темноте, одна посредине пустого зала. Когда в последний раз она ощущала себя настолько цельной, настолько завершенной? Возможно, в детстве, когда мама обнимала ее и Джейсона, в том далеком прошлом они все были абсолютно счастливы…
Тогда она потеряла родителей, сейчас обрела мужчину своей мечты. "Интересно, бывает ли так, что вот в одно мгновение понимаешь – твое сердце больше не принадлежит тебе. Теперь оно бьется за двоих". Однажды потеряв весь свой мир любви и защиты, она клялась себе, что больше никогда не допустит этого вновь, но сейчас, вновь окунувшись в это счастье, она готова была сделать все лишь бы удержать его.
– Квинн, это было прекрасно! Спасибо! – ее глаза лучились. Мужчина поднял на нее свои с какой-то щемящей надеждой.
– Я Счастлив, что вам понравилось, Суокки – сказал он ей, но девушка мыслями была далеко отсюда, и взор Квинна погас
– Спокойной ночи, Квинн! – пролепетала девушка и убежала
– До завтра, Суокки…
Ей снилась мама, ее нежная улыбка, заботливые объятия, всю ночь Суокки улыбалась во сне. Утром она проснулась счастливой. Девушка увидела голубую орхидею, взяла ее в руки, нежно прижала к груди, и закружилась по комнате: «Эрик, Эрик, Эрик…» – повторяла она и улыбалась.
За завтраком Суокки вся светилась, энергия била ключом, она была приветлива и весело болтала. Квинн с восхищением смотрел на девушку, она казалась ему неземным совершенным созданием, от каждого движения, от каждой улыбки сердце в груди ноюще сжималось. Ему было все равно, что она говорит, отчего радуется, он был полностью ослеплен этой молодой женщиной, и чем больше он находился рядом с ней, тем сильнее ныло в груди.
– Суокки, ты не хочешь покататься сегодня на лошадях? – предложил Квинн
– На лошадях? А почему б и нет? – она весело рассмеялась, столько внутри бурлило радости, что она рвалась наружу по любому поводу, у нее в душе словно завелся маленький заводик по выработке веселья, и работал он без остановки.
Квинн счастливо улыбнулся:
– Я очень хорошо знаю здешние места, среди них есть просто нереальные, я покажу их тебе
– Во сколько выезжаем? – улыбка не сползала с ее лица. И Квинн с радостью влюбленного дурака обманулся ею на свой счет.
– Я подготовлю лошадей, дубмаю через час мы вполне можем двинуться в путь
– Тогда до встречи через час! – и она выпорхнула из столовой.
Квинн, задыхаясь от нахлынувшего волнения и чувств, смотрел ей вслед.
Погода эту неделю стояла теплая, и воздух успел хорошенько прогреться. Они неслись на лошадях п
О зеленеющей равнине, и Суокки чувствовала себя свободной птицей в бескрайнем небе: "Как чудесно! Как легко"!" – думала она. Ветер играл с длинными волнами волос, солнце ласково согревало кожу, весенние запахи наполняли грудь дурманом.
Вид Суокки на бегущей лошади поражал сердце Квинна глубже и глубже. Он видел в ней все то, что так ценил в людях: свободный и независимый дух, открытый нрав, доброе заботливое сердце; и она сама заставляла его дыхание сбиваться, сердце ускоряться. Все сильнее зрело в нем желание дотронуться до этой ускользающей красоты. Он выжидал подходящего момента.
Через несколько миль они, наконец, прискакали на вершину холма, и Суокки, замерев, увидела залитую солнцем долину. Дух перехватило от этого величия:
– Я хотел показать тебе этот вид – сказал Квинн
– О, Квинн, это бесподобно!!! – глаза ее искрились детским восхищением – Просто обалдеть!!!
– Я знал, что ты оценишь. Вон там, за деревьями, есть небольшой ручеек, можно остановиться и устроить пикник?
– Это было б весьма кстати, я жутко проголодалась. Ну, что? На перегонки? – весело крикнула она и резво сорвалась с места. Глядя ей вслед, Квинн аж зарычал от удовольствия: "Боже, какая женщина!", и стремительно кинулся за ней.
Он настигал ее, но она не сдавалась, крепко прижимаясь всем телом к лошади, Суокки умело направляла кобылу. Иногда она смотрела назад в возбужденные горящие глаза Квинна, и смеялась. Смех разливался по долине звонким колокольчиком. Кровь бешено билась в висках мужчины, погоня будила в нем зверя, ожидание, что еще чуть-чуть и он настигнет свою жертву, делало его безумным. Они пришли практически одновременно.
– Ну, как, Квинн? Хорошая из меня наездница? – страсть соревнования опьянила Суокки.
– О, да! – с чувством ответил он, соскочил с лошади и подошел к девушке – я помогу тебе спуститься
Руки легли на ее узкую талию, и он снял ее из седла, на мгновение прижав к себе. Суокки простила ему эту секундную слабость, слишком ей было хорошо, чтобы сейчас заморачиваться. Они разложили пикник, снова смеялись и болтали обо всем, однако каждый при этом думал о своем, и ослепленные чувствами, они не поняли, что разговаривали они на разных языках.
Путь обратно вышел почему-то длиннее, возможно, из-за усталости, к дому они подъехали, когда солнце уже село, и особняк окутали сумерки. Квинн снова вызвался помочь девушке вылезти из седла, но на этот раз удержал ее руку и страстно поцеловал. Суокки почувствовала себя неловко, но ничего не сказала, она была благодарна ему за проведенный день и не хотела обижать, да и, честно признаться, никогда не бывала она в таких ситуациях и попросту не знала, как себя вести и что говорить.
– Тебе понравилась прогулка? – с надеждой в глазах спросил мужчина
– Ну, конечно, Квинн, ты первый показал мне красоту этих мест. Ты не обидешься, я, пожалуй, пойду – жутко устала
– Суокки, спускайся к ужину, придешь?
Она заколебалась, но кивнула.
В комнате девушка стала приходить в себя, все-таки вся обстановка слегка вскружила ей голову и сейчас она уже не была так уверенна в невинности действий Квинна. "Пожалуй, стоит сказать ему, что он неправильно расценил мои поступки, да, да, как раз сейчас за ужином я с ним и поговорю" – эта мысль немного успокоила девушку, и со спокойной душой она пошла чистить перышки.
Квинн был возбужден и явно нервничал, разговор не клеился, от бывшей непринужденности не осталось и следа, Суокки все не решалась начать разговор, но это нужно было сделать, и вздохнув она сказала:
– Квинн, я хотела поговорить с тобой – начала она, но жутко переживала
– О чем, Суокки? – напряженно спросил он
– О нас – выпалила она и смутилась. Квинн неожиданно встал и подошел к ней, взял ее за руку, и прижался телом:
– О, Суокки, как я рад – и другой рукой он обнял ее за талию. У девушки глаза полезли на лоб:
– Квинн, ты неправильно меня понял – но он ее не слышал, страсть заполнила его глаза, он поднял ее со стула и впился губами в губы.
На мгновение Суокки подумала, что умерла, он так крепко держал ее и вообще все это для нее было так внезапно, что девушка не могла шевельнуться, пребывая в шоке. Она только видела, как вот открылась дверь, и вошел Эрик с радостными глазами, вот он увидел их, целующимися, руки Квинна обвивали ее тело, а она не сопротивлялась… огонь мгновенно вспыхнул синим холодным пламенем, и он исчез…
Суокки, осознав, наконец, что только что произошло, начала бешено лупить кулачками по груди Квинна, тот ошарашено уставился на нее и отпустил. Она завопила:
– Какого, черта!!! Квин!!! Что ты вытворяешь???!!!!! – орала Суокки
– Я думал ты… – мямлил он
– Господи! Что же мне теперь делать, что делать? – она металась по комнате: "Надо догнать его и все объяснить" – мелькнула мысль, и она выбежала прочь. Сначала Суокки стучалась в его комнату, но дверь была заперта, затем она осмотрела весь дом, спрашивала слуг, но он просто пропал. В бессилии она бросилась на кровать и стала рыдать, прошло несколько часов, а она все ждала у окна. Наконец, подъехал экипаж: "Слава Богу!" – с облегчением подумала Суокки и побежала к лестнице, она была уже на середине пути, как открылась дверь и появился Эрик в обнимку с рыжей красоткой, он деловито обнимал ее за талию в корсете, и что-то ласково шептал на ухо, она смеялась… Сердце Суокки замерло… и грохнулось вниз, его словно пронзили острейшим мечом: "Как больно" – пронеслось в голове, слез побежали по щекам. Эрик самым безразличным взглядом посмотрел на нее, одновременно целуя рыжую в обнаженное плечо.
Мир застыл, пара уже прошла мимо Суокки наверх, а она стояла, не в состоянии даже думать, безумная боль поразила ее душу. Тут появился Квинн, и как спусковой крючок, подействовал он на Суокки. Она сорвалась вниз по лестнице и вбежала в холодную ночь. Она не видела, куда бежит, голые ступни изранились в кровь. Ветки изорвали одежду и волосы, царапин на лице она не ощущала, слезы сплошным полотном застилали глаза. Она бежала пока не кончились силы, а затем упала. Упала и стала просто плакать, свернувшись калачиком, она растворилась…
–
Он слышал как бьется ее сердечко еще до того, как открылась дверь. Она стояла босая, с расплетенными волосами и красными глазами. Что получится так удачно, Эрик не ожидал. «Отлично» – со злостью подумал он и крепко обнял Джессику, он что-то плел ей на ухо, и с каждым смешком Джессики, сердечко Суокки билось все медленнее и медленнее, он поцеловал девушку в плечо и посмотрел на Суокки, ее сердце провалилось, глаза, полные соленой воды, смотрели на него и сквозь него, бесконечная боль, острая, разрывающая… больше ничего. Что-то в груди у него сжалось: «Нет! Я не позволю ей властвовать надо мной! Она заслужила это! она предала!» – демон внутри него не желал пощады.
Они прошли мимо девушки, она, казалось, не видела их. Оказавшись в комнате, Джессика стала недвусмысленно прижиматься к нему. Эрик грубо оговорил ее, но та не послушалась и продолжала, тогда он в ярости оттолкнул ее:
– Убирайся! Пошла прочь!!! – орал он вне себя от гнева
Джессика на карачках выползла из комнаты и вылетела пулей из дома. Он стал пить, осушил целую бутылку виски:
– Перестань!! – кричал Эрик – Прекрати это!!! – он разорвал на себе рубашку и стал драть ногтями свою грудь – Хватит!! Я не хочу чувствовать ЭТО…
Ранее, предыдущим вечером
Он только что держал ее в объятиях. Аромат тела Суокки пропитал все его существо, и он растворялся в нем. Никогда не ощущал он себя таким легким, наполненным… влюбленным?…
Эрик почувствовал как в груди словно что-то растет, вот это нечто зашевелилось, лаская изнутри, принося эйфорическое удовольствие: "Бабочка!" – понял он – "Это моя связь с ней, голубая маленькая бабочка…" Эрик улыбнулся и подумал о Суокки, и бабочка часто-часто зашевелила крылышками, щекотя его душу, это метафизическое воплощение их связи было удивительным и необычным.
Настоящее время
Бабочка яростно билась внутри груди. Это была совершенно иная боль, нежели физическая, это была душевная боль, ЕЕ боль… Он уже ничего не соображал, желая лишь покоя, чтобы не чувствовать, невозможно было более выносить пытку… Наконец, в какой-то момент этой агонии, бабочка упала замертво и растворилась. И Эрик отключился.
14 глава
Билл почувствовал неладное еще с вечера. Что-то было не так, он понял: Суокки угрожала опасность. Он двигался на пределе своих возможностей, но был слишком далеко от их дома. До рассвета оставалось два часа. Он влетел в комнату Суокки, постель была пуста, он вернулся на улицу и вдохнул полной грудью, вот, он нащупал его: аромат свежей крови. Билл рванулся по его следу. Через несколько минут он нашел Суокки и то, что он увидел, повергло его в шок.
Она лежала в сырой земле, свернувшись в клубочек, тело было сильно изранено, одежда лежала лохмотьями, сердце билось еле-еле… Он опустился и взял ее на руки:
– Суокки, ты слышишь меня? – нежно спросил он, но она молчала, тело было очень холодным. Медлить было нельзя, и он прокусив запястье, влил свою кровь ей в рот. Билл встал с девушкой на руках и побежал к дому.
Суокки бредила сутки, обрывками памяти всплывали образы мамы и бабушки, Джейсона и Тары, она все бежала за ними, а они ускользали… и она снова проваливалась в забытье. Когда девушка открыла глаза, увидела встревоженные глаза Тары и Пэм, Джейсон дремал на диване:
– Что-то случилось? – спросила девушка
– Суокки, милая, слава Богу, ты очнулась!!!! – у Тары побежали слезы по щекам – Как ты нас напугала!
Суокки силилась вспомнить, и не могла:
– Я ничего не могу вспомнить!
– Милая, не переживай, все наладиться, а пока отдыхай. Ты все вспомнишь – заботливо сказала Пэм и нежно поцеловала ее в лоб
Девушка успокоилась и снова провалилась в сон. Она проснулась вечером и чувствовала себя намного лучше, настолько лучше, что смогла встать и походить. Несколько следующих дней к ней относились как к больной, хотя она думала, что была здорова, тем не менее ее заставили проваляться в постели. Она спрашивала, что же произошло, но все отводили глаза и меняли тему. В один из дней к ней зашел Квинн, он был страшно подавлен:
– Суокки, прости меня. Я не хотел, чтобы все так закончилось. Я, я… никогда бы не поступил с тобой так… я был ослеплен своим желанием… Простишь ли ты меня?
– Квинн, расскажи мне, что случилось в тот вечер, и я прощу тебя! – да, это было нечестно, но по-другому никто не хотел объясняться
– Хорошо – сказал он и рассказал ей все, что знал
Память стала оживать яркими вспышками, она, наконец, вспомнила все до момента отключки:
– А потом, Квинн? Как я оказалась здесь?
– Тебя нашел Билл Комптон и принес домой
– Билл? Я не помню его – удивилась Суокки
– Ты простила меня? – он жалобно глядел в ее глаза
– Квинн, конечно, ты был и остаешься моим другом. Все хорошо! Ну чего ты? – она дружески погладила его по плечу
– Спасибо, Суокки, спасибо – он поцеловал ее руку – мне очень неудобно, но я должен ехать. Я ждал, когда тебе станет лучше, чтобы поговорить, я не мог так уехать, но сейчас я вынужден…
– Все нормально, Квинн, когда ты снова сможешь погостить у нас?
– Ты и вправду хотела бы этого? – в глазах зажглась надежда
– Ну, конечно, я правда не сержусь! И очень хочу посмотреть другие места среди холмов, ты покажешь мне их?
Он вздохнул с облегчением:
– Как только смогу, я сразу же приеду, обещаю! А теперь, отдыхай
Он наклонился и осторожно поцеловал ее в щеку. Квинн ушел. Суокки полежала, переваривая информацию, она почувствовала себя стальной внутри, "маленькой наивной девочке больше нет места в моей жизни" – сказала она, и первое, что сделала, когда встала: выбросила в окно полусухую голубую орхидею.
– Суокки, у тебя все нормально? – с тревогой в голосе спрашивала Тара
– Да, а почему ты спрашиваешь? Ты же видишь, что я здорова, и по-моему выгляжу даже лучше прежнего – эту непонятную метаморфозу отметили все, Суокки и правда словно стала светиться изнутри, ничего казалось бы не изменилось, но вот одного взгляда на нее хватало, чтобы точно сказать, она стала краше и сильнее и вообще смотреть на нее хотелось.
– Да, здоровья, ттт, тебе не занимать, но я не об этом.
– А о чем тогда?
– Ты стала какой-то другой, совсем другой…что случилось?
– Может, я просто выросла? – грустно сказала Суокки
Тара задумалась и ответила:
– Если дело только в этом, тогда я даже рада – никогда не одобряла Милашку-Сьюкки – дразнилась она, а потом серьезно добавила:
– Ты скучаешь по Квинну?
Девушка рассмеялась:
– Без сомнения скучаю, он в каком-то смысле перевернул всю мою маленькую жизнь. И он забавный, скажи? – Тара радовалась, что, наконец, хоть чем-то смогла отвлечь подругу
– Тебе виднее, я с ним по холмам не скакала!!!
– Я тоже! Тара!!!! – она рассмеялась
– Ясно, значит с мисс Милашкой мы распрощались, а мисс Целомудрие все еще при нас? – она поставила руки в боки
– Эх, тяжела она женская доля, хочешь сказать так легко помахать этой мисс ручкой?
– Главное желание, подруга, а остальное… – и она задвигала бровями в намеках
«Желание?» – задумалась Суокки. Она шла по аллее парка и размышляла обо всем, что с ней случилось.
"
– Что я чувствую сейчас?
– Пустоту. Да
– Отсутствие интереса к чему-либо. Да
– Чувствую ли я желание? НЕТ
– А было ли оно раньше?
– вряд ли то, что я испытывала к Эрику было желанием, скорее детской сказкой, идиотским внушенным стереотипом…
– а сейчас, что сейчас я чувствую к Эрику?
– честно, ничего, я вообще сейчас ничего не чувствую…"
Пэм сказала, что это обязательно пройдет, что каждая молодая девушка, превращаясь в женщину, и она кстати не стала исключением, проходит этот этап. Они стали очень близки с ней в последнее время, не громко будет сказано, что она в какой-то степени заменяла сейчас маму, Тара, конечно, многое знала, но по существу, она была такой же неопытной девчонкой как и сама Суокки. Пэм бросила все свои дела и осталась в особняке с девушкой, вечера они проводили болтая обо всем. Зато Суокки знала одно абсолютно точно: ей нисколько не было жалко, что все это случилось, жизнь не остановилась, она напротив набирала обороты. Первые шишки во взрослой жизни – как первые боевые награды, свидетельства о приобретенном опыте. Как-то Пэм сказала ей, что взросление – это когда человек готов нести ответственность за свои действия, а еще что взросление – это способность человека быстро справляться со своими проблемами. Суокки очень понравились эти слова, она вспоминала, как убежала в лес, убежала как маленький ребенок, глупо! Если бы ни Билл, ее бы уже не было. Когда начинала задумываться над этим, холодок пробегал меж лопаток – а что стало бы с бабулей, не найди меня Билл? Ужас, как я могла быть настолько беспечной?
Она много думала и про ситуацию с Квинном и про реакцию Эрика. Сначала она обвиняла во всем их, но Пэм помогла ей посмотреть на все в ином свете. Да, Квинн был не прав, правда надо отдать ему должное, он сам в этом признается, он повел себя как самец, причем Суокки играла с огнем – это она сейчас поняла, насколько далеко она зашла с мужчинами, даже не задумываясь о последствиях своих поступков. Она же видела как вел себя Квинн, ей было лестно внимание такого взрослого и сильного мужчины, что в ее руках из хищной кошки он, казалось, становился ручным котенком. И она сама провоцировала его, и Эрика в общем-то сложно винить в такой реакции. Нет, она не то чтобы его выгораживала, но старалась понять, почему он так с ней поступил. Когда Суокки стала размышлять об этом, первое, что спросила ее Пэм, "а почему ты решила, что можешь повести себя как ревнивая жена по отношению к нему?", она задумалась, а ведь и правда почему? Он не обещал золотых гор, он не клялся ей в верности, не признавался ей в любви, он ничего по сути ей не обещал. В конце концов верно говорят, что неосторожное руление судном, приведет к его гибели. Не умеешь, не берись! По всему выходило, что она повела себя как импульсивный подросток, грустно, но факт.
Пэм сказала, что пока Суокки не разберется в своих чувствах, Эрику лучше уехать, оно и в самом деле было к лучшему, за две недели Суокки словно переродилась, переболела последними юношескими переживаниями, передумала обо всем много-много раз, она успокоилась и смогла даже с некоей улыбкой вспоминать всю эту историю. Эрика она больше не ненавидела, но очень волновалась перед встречей с ним. А встреча эта была не за горами – через два дня они с Пэм должны были поехать в город, местный губернатор устраивал ежегодный праздник, куда съезжались все титулованные особы. Там-то они и должны будут пойти на мировую.
Накануне поездки Суокки никак не могла уснуть, да, она во всем разобралась, все поняла, но когда наступило время реальной встречи с Эриком, все рассуждения рухнули, ей было так страшно, что аж противно стало от себя. Она тихонько постучала в дверь:
– Кто там? – послышался голос Пэм
– Это, я. Суокки, можно мне войти?
– Одну минуту, я только накину халат, – через пару минут она открыла дверь, и за руку ввела ее внутрь, посадила на кровать рядом с собой.
– Что-то случилось, малышка? – она провела рукой по голове девушки
– Пэм, я… – и она заплакала – я думала, что пережила все и оставила в прошлом, но завтра как представлю, что снова увижу его, меня начинает трясти от страха
– Ну, ну, милая, ничего страшного – подбадривала она девушку – а почему от страха?
– Что он обо мне подумает? Что я хренова истеричка, склонная к суициду! Как мне смотреть ему в глаза? – она положила голову на колени Пэм, а та стала гладить ее по волосам.
– Давай, я расчешу твои волосы? Меня это успокаивает, к примеру– Суокки принесла гребень и села к ней спиной, Пэм осторожно стала чесать шелк волос, это было так приятно…
– Ты знаешь, когда я была молодой…
– Пэм!! – укоризненно сказала Суокки – ты и сейчас молодая!
– Ахахаа – рассмеялась она – спасибо, малышка, но когда-то я все же была столь молода как и ты, и тайно вздыхала по одному мужчине, думаю, он догадывался о моих чувствах, но не компраментировал меня никогда, ему было приятно мое внимание, и в любом случае, поскольку он был старше и опытнее меня, это осталось между нами. Я знаю Эрика уже очень давно, поверь, он никогда не покажет тебе, даже если так думает, свое пренебрежение или неуважение и уж в последнюю очередь будет смеяться. Скажу тебе честно, хоть и не должна, он тоже переживает, по-своему конечно, но ему не все равно.
– Ты говорила с ним? – спросила Суокки
– Пусть это останется моей тайной, малышка
Настаивать девушка не стала, Пэм все равно ничего бы не рассказала.
– Ну все, твои волосы теперь спокойно могут идти спать – улыбнулась она – ты успокоилась?
– Угу, спасибо – и она поцеловала женщину в щеку, – до завтра
Шаги в коридоре стихли.
– Ну, что я тебе говорила? – сказала Пэм, выходившему из будуара Эрику. Он молча налил себе виски.
– Я не говорил тебе, что переживаю о случившемся – сказал он Пэм
– А мне и не надо твое слово, чтобы знать об этом – фыркнула она
– Ты забываешься Пэм
– И что? Чтобы проучить меня, ты еще раз притащишь эту рыжую соплюху и оттрахаешь у меня перед носом?
Эрик удивленно смотрел на Пэм
– Ты определенно изменилась… что тебя так задело, Пэм?
– Эрик, мне небезразлична эта девочка, для тебя это я полагаю очередное развлечение – она хитро посмотрела на него – или я ошибаюсь?
– Тебе же не нужно мое слово, чтобы знать – ушел он от ответа, и улыбнулся
Она как мудрая женщина просто промолчала
– Эрик, тебе столько лет, а ты повел себя не лучше, чем она, вы оба словно маленькие дети. Ты относишься к ее поступку как к поступку зрелой расчетливой женщины, но это в корне неверно. Она уже не ребенок, но еще и не женщина, она только начинает делать свои первые шаги во взрослой жизни, понимаешь? У нее и в мыслях не было оскорблять тебя или играть с твоими чувствами. Ну ты же сам сейчас все слышал!
– Я услышал тебя, Пэм. И мне пора, до завтра
Дом уснул, Эрик неслышно вошел в комнату Суокки. Она спокойно и ровно дышала. Он так давно ее не видел. Он не позволял себе. Эрик протянул к ней руку, и одернул. "Ты больше не властна надо мной" – сказал он, только непонятно, кого он хотел этим обмануть?
