Текст книги "Звезда и волк (СИ)"

– Идём ко мне? Разберемся с заданиями. И диски заодно те возьмешь, которые мне, наконец, вернули, – сообщает парень девушке.

– Хорошо, – отвечает она, рассматривая неповторимые снежинки на перчатках. – Родители на работе?

– Да. Она их пожирает. И с нами будет так же после учёбы. Кто-то скажет, что это ужасно. Но люди, которым не везёт с работой, с её поисками, готовы многое отдать, чтобы иметь стабильный заработок, – говорил Олег, быстро шагая по льду, а вслед за ним жёстко и торжественно шагали его слова. – Дома будет только мой брат. Он тихий, Станислава.

– Быстро же я узнала, что у тебя есть брат, – с лёгким упреком засмеялась девушка. – Мне с ним можно будет познакомиться?

– Что за вопросы? Ну, конечно! Наверно, уже понапридумывала себе лишнего.

– Естественно. Я же такая романтичная! – весело сказала Станислава, приподняв правую бровь.

– Слушай, ты, как всегда создаешь сиюминутный план в голове?! Фантазёрка! – засмеялся Олег, приобнимая Станиславу. Она всегда заражала его своим звонким настроением.

Почти не замолкая, они продолжали свой путь.

***

В квартиру Олега ворвался зимний мороз с приходом друзей. Они стояли в коридоре с дико красным румянцем и покалывающимися от разницы температуры пальцами. Тишина. Станислава не видит, чтобы кто-нибудь выходил из комнат; она начинает вообще сомневаться, что брат Олега существует в реальности, но продолжает хранить молчание, вопросительно разглядывая мельчайшие подробности квартиры.

– Давай чаю? Отогреемся быстрее, – предлагает Олег, шумевший на кухне.

– Конечно! Я не откажусь, снеговик, – ответила Станислава, продолжая думать о чём-то. – Я посижу пока в зале?

– Оттаивай там, снегурка!

Станислава устроилась в зале на маленьком пушистом пуфике. Она любила такую оригинальную и не занимающую много места мебель. Она ждала чего-то с незатухающим любопытством и напряжением. Особенно напряженность просматривалась в чересчур ровно держащейся спине и в быстро бегающем взгляде, который словно отсчитывал ненормально вылетающие удары сердца. Она представила себя в тёмной комнате, где горело несколько желтых свечей в канделябрах, сияние которых согревало и радовало. Но она думала о другом… Корсет подчеркивал её тонкую талию, грудь трепетала от волнения, томления и неизвестности. Она сидела спиной к двери и прислушивалась… По спине её пробежала ощутимая дрожь…

– Вот и чай, – сказал Олег, входя в зал с подносом.

Станислава опустила голову и закрыла лицо руками, чтобы выйти из грёз. Затем снова приняла то же положение, не оборачиваясь на Олега.

– Это хорошо, – только грустно констатировала она.

– Олег, подойди ко мне, пожалуйста! – откуда-то послышался приятный мужской голос.

Станислава внутренне встрепенулась, как пружинка, но виду не подала.

– Петь, подожди. Я немного занят! – прокричал Олег брату, расставляя на журнальном столике чашки с ароматным бергамотовым чаем и тарелки с бутербродами.

Но Пётр, наверно, не захотел ждать брата и приехал к ним в зал на инвалидной коляске. Он с детства не мог ходить. Хорошо, что просторная квартира не препятствовала его передвижениям.

Когда Пётр въехал в зал, Станислава только начала подносить чашку с чаем ко рту. Услышав шумное приближение, она застыла с чашкой в руках и обернувшись в сторону брата Олега. Она разглядывала его доли секунды. Её привело в восторг, что у Петра и у неё был совершенно одинаковый цвет волос – оттенка черного кофе. Пётр выглядел мужественно и привлекательно, не смотря на его искалеченную жизнь. Волосы по плечи, густые ресницы, красивая шея, надежные руки, из-за необходимости сильные, чтобы самому подниматься с коляски, если понадобиться. Вежливое выражение лица с добрыми глазами. Станислава думала, что, если бы она была художником, то обязательно написала бы его портрет. И, возможно, не один! «На такую красоту хотелось бы потратить много времени и трудов. Но всё это сопровождалось бы массой удовольствия!» – заговорил её внутренний голос вечного эстета.

– Олег, что же ты не сказал, что у нас гости будут? Почему я так поздно узнаю об этом? – строго, но прощающе и добро спросил Пётр Олега.

– Да я сам не знал, что сегодня приведу домой подругу и одногруппницу.

– Приятно, что сначала ты сказал именно «подругу», – похвалил он брата.

Станислава подумала также. Она отблагодарила улыбкой обоих братьев.

Пётр подъехал к Станиславе и поцеловал её руку.

– Простите, что не сделал этого сразу. Я, право, немного опешил.

Станислава всё больше удивлялась. Приятно удивлялась.

– Ну что вы! Не извиняйтесь. Я не надеялась, что встречу такого галантного и учтивого парня, как вы!

Она встала из-за журнального столика и сделала грациозный реверанс, краснея и нервничая.

Пётр молчал, любуясь девушкой и её манерами.

– Вы достойны хорошего обращения! – с блестящими глазами и улыбкой вскоре ответил Пётр.

И тут запоздало вклинился Олег:

– Мой старший брат – Пётр. А это Станислава, – познакомил он их, в душе радуясь, что всё вышло так замечательно и волнующе.

– Очень приятно! – почти одновременно сказали они друг другу.

Олег вдруг вспомнил:

– А что ты хотел? Что случилось?

– Я и забыл уже… – засмеялся Пётр. – Да теперь уже не буду отвлекать. Потом.

– Это всё из-за меня! Прошу, Пётр, скажите, что вы хотели, – извиняясь, упрашивала Станислава, преданно смотря в глаза Петру.

– Скажу, потому что вы просите. Я захотел заварных пирожных… Я жуткий сладкоежка… – сконфуженно объяснил он.

– Я за ними сбегаю! – оживилась Станислава.

– Милая Станислава, не нужно! – огорчился Пётр, обвиняя себя в происходящем.

– Мне будет приятно порадовать вас, – обезоруживающая улыбка засветилась на её лице. Быстро одевшись в коридоре, она вышла из квартиры, бросив:

– Скоро буду!

Пётр только и мог выехать в коридор и смотреть на всё это. Но не мог остановить её. Только всё ближе подъезжал к ней, пока она не ушла, захлопнув дверь.

Глава 2.

«Какие они оба хорошие. Интересно, как чувствует себя Пётр из-за своей проблемы… Считает несчастнейшим из людей? Или, наоборот, находит во всём положительное? Часто можно видеть людей с изъянами, которые искренне улыбаются каждому дню и любимым друзьям; и здоровых людей, сокрушающихся, жалующихся и плачущихся похлеще калек, даже не подозревая, как трудно тем… другим. И я порой так себя жалею, когда происходит не то, чего я желаю. А теперь так стыдно!.. Как я могу позволять себе это? Надо прекращать!» – думала Станислава, поднимаясь по ступенькам в квартиру к братьям. Она плакала, как плачет человек, понимающий, что долгое время был не прав, несправедлив, что всё время жил с закрытыми глазами.

Олег открыл ей дверь. Станислава быстро разделась и прошла в комнату Петра.

– Надеюсь, пирожные вам понравятся!

Пётр сидел у компьютера и рассматривал картинки – живопись французских классиков. Он застеснялся девушки, и начал поспешно закрывать все «окна», чтобы она не поняла, чем он увлекается.

– Зачем же вы закрываете? Такие красивые картины. Я многие из них видела. И собрала, сохранила на компьютере. Но больше всего у меня картинок с платьями разных эпох. Они восхитительны! – воодушевленно говорила Станислава, вспоминая всё мечтательным взглядом.

– Спасибо за пирожные! И за понимание. У меня теперь появился друг по интересам.

– Вы думаете, что коллекционирование такого рода картинок больше подходит девушкам?

– Нет. Я не мыслю так узко. Но, наверно, некие стандарты общество нам предъявляет, – улыбнулся Пётр.

– Но есть же у людей и вкусы!

Он посмотрел на неё с доверием, а потом прикрыл глаза от удовольствия.

– Станислава, вы мне симпатичны! – серьёзно признался Пётр.

– Благодарю! – торжественно и радостно произнесла она, всё ещё пребывая в состоянии грусти и полноты чувств.

Пётр подъехал к ней и спросил сочувственно, рассматривая её лицо:

– Что-то случилось?

– Нет! Вернее, да… Пётр, я не хотела бы вас обидеть нескромностью и бестактностью. Но, скажите, вы счастливый человек?

Он ответил не сразу, немного поразмыслив:

– Думаю, счастливый. Мне повезло, что я родился в любящей семье, окружен заботой. Что нет рядом со мной равнодушия и грубости. А вот, если бы родители отдали меня в детский дом или куда-либо ещё… Но, возможно, я всё равно был бы удовлетворен судьбой. Мы же не знаем, что было бы, если… Не дано заглянуть на другой возможный путь, чтобы мы не стали равнодушными или не сошли с ума.

Станислава слушала Петра, не шелохнувшись, но ничуть не удивлялась. Она, как будто чувствовала, что он никогда не позволит себе жаловаться, никогда не позволит мужеству покинуть себя.

– Знаете, Пётр, возникает ощущение, что вы с помощью родных, но, по большому счёту, сами воспитали себя. Я вас не оцениваю… Мне просто захотелось сказать, что вы сильный. Мои комплименты на поверхности души. И сегодняшний день проходит чудесно только благодаря вам. Теперь занимайтесь любимыми делами. Но не сидите много. Это вредно даже людям со здоровыми ногами, – душевно произнесла Станислава.

– Я хочу стать вашим другом и преданным защитником! – с восторгом сказал Пётр. – Хочу видеть вас. Разговаривать с вами. Олег редко приводит друзей. Тем более, девушек. Да ещё и близких мне по духу. Я не вправе просить родных сидеть со мной, но иногда так одиноко. Человек не может жить без других людей. Мы так задуманы…

Почему-то ловя слова Петра, Станислава представила, как он целыми днями смотрит картинки, смотрит в окно, читает книги, а по ночам тихо плачет от душевной усталости и одиночества. И всё это происходило, каким бы счастливым он себя не считал.

Не задумываясь, какое впечатление произведёт, и как заденет глубокие личные переживания, она спросила:

– Вы плачете по ночам?

Но Пётр ответил, не сопротивляясь и не боясь показаться размазнёй:

– Бывает… И не только по ночам. Это о чём-то говорит?

– О том, что у вас живая душа. Берегите её.

– Спасибо! – он взял её руку и сжал в своих ладонях, а потом горячо и нежно поцеловал, вкладывая в поцелуй всю признательность и неистраченные эмоции.

Станислава испытала гамму чувств, которую не стоит описывать словами. Она покраснела, взглянула на Петра пылко, ощущая телом и душой энергию красивого поцелуя.

– Вы не из нашего времени! Вы принц, рыцарь, джентльмен и волшебник! – сказала она, погружаясь в свои вечные мечты о других временах. Ещё раз улыбнулась растроганному и радостному Петру, а потом покинула его комнату, чтобы, наконец, заняться непонятными заданиями, но больше обниматься с мечтами.

Глава 3.

Когда Станислава ушла домой, Пётр сидел в своей комнате грустный. Он даже не представлял, что может так по кому-нибудь скучать. Наверно, потому что никогда не испытывал столько приятных переживаний. Он хотел было взять книгу, которую недавно начал читать, и снова погрузиться в прекрасно написанный мир исторического романа, но книга лежала в его руках лишним грузом. Он её даже не открыл.

«Там всё равно ничего не будет написано обо мне, о моей жизни… Там будут мелькать чужие судьбы, чужие диалоги. Они лишь помогают мне, потому что в действительности, в моей реальности диалогов так мало. Надеюсь, Стасе (почему-то он разрешил себе так нежно её называть) понравилось со мной общаться, как и мне с ней!..» – думал он, нервно прикасаясь пальцами к острым уголкам книги, и встревоженными глазами вспоминал сегодняшние мгновения, проведенные с новым другом.

«Хочу снова быть рядом с ней! Хочу слышать её комплименты, видеть неравнодушные глаза. А её манера говорить! Неужели возможна такая радость от общения с человеком?! Наверно, я похож на ненормального, который кричит «Эврика», когда остальные всё уже нашли и поняли до него» – урывками мыслил Пётр – человек, привыкший многие свои открытия делать как бы про себя, только наедине с собой. Часто это происходило с помощью его мысленных диалогов. Он сам задавал себе вопрос, сам искал ответы на него, сам себе отвечал… Пародия на общение. Вместо письменного – внутренний дневник.

Тяжело вздохнув и не менее тяжело выдохнув, он небрежно прислонил к сердцу книгу, закрыл глаза и произнес вслух:

– Как надоело думать с самим собой!

И откинув голову на спинку кресла, вечно его сопровождавшего, Пётр расслабился и попытался представить лицо Стаси, которое ему так хотелось запомнить. Но это не получилось сделать после единственной встречи. Пётр продолжал искать её необычные голубые глаза. А находил лишь тепло, исходящее от них. И это тепло согревало сердце.

Пётр не знал, что его реплику услышал проходящий мимо его комнаты Олег. Последний, в свою очередь, взволнованно следил за братом в полуоткрытую дверь. Олег хотел понять, что происходит с Петром. Он негромко постучал в дверь.

– Можно?

– Да… Заходи, – вяло откликнулся Пётр.

– У тебя всё нормально? Ты ничего не говорил?

Пётр начал вспоминать, что он непроизвольно сказал вслух.

– Говорил?.. Может, какую-нибудь фразу из книги. Я и не вспомню уже, ответил он с фальшивой улыбкой.

– Тогда я помогу тебе лечь. Пора спать.

– Хорошо.

Олег поправил подушку на кровати, отложил одеяло в сторону, чтобы Пётр нормально лёг. Пристав на руках, Пётр с трудом сам пересел на кровать. Олег помог ему передвинуться, чтобы тот удобно расположился, а потом накрыл брата одеялом.

– Что-нибудь нужно?

– Да нет. Спасибо. Разве что, посиди со мной немного, если можешь, – попросил Пётр, в тайне надеясь, что Олег расскажет что-нибудь о Стасе. – Она тебе ничего не сказала, когда уходила?

– Кто? Станислава? Сказала.

– Что?

– Что будет рада к нам приходить, когда сможет. Но тебе она передала, что это будет очень редко. Из-за учёбы. Ей было жаль это говорить.

– Спасибо, что передал. Приятно, что меня так выделили. А что редко, правда, жаль… Ты видишь её часто!

– Она тебе понравилась! – улыбнулся Олег.

– Да. Очень хорошая девушка.

– Могу сказать то же самое. Она добрая, но очень своеобразная.

В этот момент Пётр ощутил какое-то новое чувство.

– Может, я ревную, но мне не нравится, когда ты говоришь о ней, как будто очень близко её знаешь.

– Я думаю, что ты сам захотел, чтобы я много говорил о ней.

– Верно! Но такое ощущение, что мне хочется одному говорить о ней. Я не понимаю, что со мной.

– Да ладно! Проспись, и всё пройдет. Завтра всё будет понятнее. Или другие мысли придут.

– Можно последний вопрос? Станислава нравится тебе как подруга или как девушка? Какие у неё к тебе чувства?

«Так-так!» – весело подумал Олег.

– Мы друзья. Не больше. Простая взаимная дружба.

Конечно же, Пётр хотел засыпать Олега вопросами и дальше, но он помнил об обещании «последнего вопроса».

Они пожелали друг другу «Спокойной ночи», и Олег ушёл в свою комнату.

Потом к Петру на несколько минут зашла мама, чтобы расспросить его обо всём понемногу и поговорить. Удостоверившись, что всё в порядке, она тоже пожелала ему хороших снов и пошла дальше заниматься своими делами.

А Пётр уснул с новым вопросом: «Любит ли Стася кого-нибудь? Или пока её сердце принадлежит только ей?..».

Глава 4.

А Станислава в этот вечер сидела в своей комнате с кошкой Маркизой. Она очень любила её. Маркиза иногда отвечала ей взаимностью, насколько могла это делать красивая, ленивая и своенравная кошка. Станислава относилась к ней, как к экзотическому животному, а не как к члену семьи, который является всего лишь домашним питомцем. Все теплые взгляды и нежные прикосновения она дарила Маркизе. Их отношения давно скрепились обоюдной привязанностью. Поэтому Маркизу всегда можно было видеть именно у Станиславы, а не по другим местам в квартире. Станислава никогда не могла понять, откуда у неё столько тепла и любви к прекрасному животному. Не могла понять, потому что жила с отцом, любящим её, но никогда не проявлявшим чувств явно. Матери у неё не было. Та когда-то встретила другого мужчину и отказалась от дочери, чтобы начать новое романтическое приключение освобожденной от всех проблем и препятствий. Большего Станислава не знала. И не хотела знать. Ей было достаточно данной информации. Естественно, она понимала, что её случай редкость, что чаще детей оставляют отцы, а не матери, у которых сразу или позже просыпается материнский инстинкт и любовь. Станислава не строила догадок, не теряла на бесплодных выводах своего драгоценного времени. Да, именно драгоценного, потому что она серьёзно относилась к этой загадочной, ценной и до конца не изученной категории, посредством которой всё идёт своим чередом.

Отношения у них с отцом были простые, надёжные и спокойные. Его работа хорошо их обеспечивала. Станислава училась, вернее будет сказать, делала вид для преподавателей, что учиться и выполняет их задания. Но чаще она их вовсе не делала, а потом у кого-нибудь списывала. Сама она старалась только тогда, когда понимала, а над другим не заморачивалась.

Она была сверхромантичной, сверхчувствительной и сверхмечтательной натурой, воображение которой днём и, особенно, ночью было переполнено образами, ситуациями, ощущениями и диалогами. Ей не хотелось жить только в этой реальности. Она с детства создавала для себя и своих героев самые разнообразные миры, селила их в другие времена. Больше всего она любила создавать необычных, добрых и умных людей, которые своей оригинальностью и мудрыми целями затмевали свои недостатки и проступки, ибо она никогда не стремилась к идеальности, в которую хотела верить, но не могла, что считала правильным выбором. Она знала, что никогда нельзя верить в идеальных людей. Их нет. Так зачем же себя постоянно разочаровывать, как делал это Диоген Синопский, искавший днём с огнём Человека?..

Станислава не просто мечтала. Она делала свои мечты видимыми. Это была маленькая, добрая писательница романов, которые надеялись когда-нибудь встретить читателя, понявшего их.

Отец знал, что учёба её совсем не занимает. Он видел, как любит проводить время Станислава и никогда не попрекал её, не давил и не лишал всего этого даже намёками. Он даже с какой-то стороны был рад тому, что она сама может развлечь себя и знает, что ей нужно, потому что ничего не мог ей дать. Он чувствовал, что уход жены сильно его опустошил. Если для кого-то это была потеря, от которой легко вылечиться, то для него – это была настоящая драма, которую он не отпускал всю жизнь. Он несильно любил жену, но относился к группе людей, живущих шаблонно: если женишься – то на всю жизнь. И тот резкий жизненный поворот вышиб его на обочину.

Станислава общалась с отцом также мало, как и он с ней. Наверно потому, что в молодости это не так волнует. Они обращались друг к другу только тогда, когда была необходимость. Жизнь без матери и женщины научила её быть самостоятельной и хозяйственной. Её не нравилось трудиться, но приходилось.

Так что со всей смелостью можно сказать, что Станислава не знала ни своей матери, ни отца.

Сегодня она написала очень мало. Ей было не до этого. Она смотрела на мирно спящую и довольную Маркизу, которой было так удобно на подаренном ей Станиславой месте – мягкой тумбочке между двумя книжными полками.

«Я нашла его!.. Одинокого… Надеюсь, сегодня я обновила его хранилище эмоций. Ему так не идет спокойствие! Если бы не ноги, я уверена, это был бы настоящий рыцарь. Порывистый и влюбленный во всё правильное. Хотя, тут всё может быть как раз наоборот... Если бы не этот изъян, он мог бы быть совсем простым парнем. Не сидеть дома, не читать романтичную литературу, а бегать и играть в футбол, гонять на машине… Кто знает, зачем вселенная посылает сюда таких людей и принуждает их к малому варианту жизненных путей… Я вижу в нём только необычного рыцаря, потому что он не может полноценно им стать. И мне почему-то это нравится, как всегда мне нравится что-то выходящее за рамки известного и неоригинального. Мне нравится это, но ведь надо плакать!.. Как себя понять?.. Пётр очень хорош. Он герой. И мне хотелось бы стать его героиней. Дать ему всё самое светлое. Я с удовольствием буду открываться ему. И только ему».

Глава 5.

Станислава пришла в институт вся в белом. Невозможно было с дальнего расстояния понять, где какая часть одежды, всё так сливалось. Многие были удивлены, но промолчали, другие шушукались и смеялись по маленьким группкам.

– Стась, почему ты так одета? Я тебя раньше такой не видел, – спросил Олег.

– У меня теперь своя мода, так сказать. Свой принцип в одежде, – ответила она.

– Да ты и бледная. Подстать одежде. И что за принцип?

Она отвернулась и посмотрела в окно. Глаза её не были готовы к яркому зимнему солнцу.

– Я пока не хочу говорить об этом. Да и вряд ли ты поймешь мой романтический настрой, который тебе не свойствен.

– Ну, если так… – немного обиделся Олег. – Уже открыли аудиторию. Ты идешь?

– Да, – равнодушно ответила Станислава, посмотрела на Олега, и они вместе ушли из коридора.

Сегодня у них было три пары, две из которых – лекции. Станислава никогда не приносила в институт свои блокноты с романами, но сегодня было исключением. У неё был творческий подъем. И с лёгкостью отказавшись от прослушивания и записи лекций, она взяла ручку и стала быстро писать, будто писала лекцию. Этим она обеспечила себе беспроблемное занятие своим делом. Иногда она начинала смотреть куда-то, представляя и придумывая, но сразу же вспоминала, что она на паре и её видно преподавателю.

«Графиня только проснулась. Она спокойно сидела и расчесывала длинные волосы, которые после вчерашней прически закручивались в локоны. Она слегка припудрила лицо и нарумянилась на случай, если кто-нибудь захочет её навестить. Графиня не сомневалась, что её внутренний мир и ум не нужно чем-либо подкрашивать, а для уверенности в своей внешней красоте она всегда использовала косметику: для подчеркивания достоинств и утаивания недостатков, которые, увы, пришли с возрастом. Но она была всё той же соблазнительной, остроумной и серьёзной красавицей, какой была и в молодости.

Графиня не ошиблась. Через несколько минут к ней постучалась служанка и сообщила, что её хочет видеть маркиз Шарби. Графиня попросила передать ему, что скоро спустится.

Нужно было для приличия надеть платье, но ей так надоели все эти корсеты, в которых трудно дышать, что она спустилась к маркизу в белом кружевном халате, застегнутом до шеи. В простом халате, не выдававшем все изгибы её тела.

Она всегда делила мужчин: тем, с кем хотела дружить, она показывала свою добрую, искреннюю, сопереживающую душу, которая многому могла научить, но не показывала своего тела; тем, с кем хотела физической близости – показывала свою весёлую, кокетливую душу, которая любила пошутить и потанцевать под быструю и пьянящую музыку в открытом платье, показывающем высокую грудь и нежные плечи; тому, в кого она влюблялась, она отдавала всю душу и тело, ничего не украшая, а сразу указывая на все недостатки, чтобы потом не было грубых выяснений. Большинству мужчин всегда было с ней интересно. Она жила, дыша полной грудью, чувствовала – всем сердцем, сострадала и протягивала руку помощи всем, кто в ней нуждался. Целью её жизни была – помощь. А людям, знавшим её мало, она казалась ветреной, забавной куклой, ничем не отличающейся от других красивых женщин, ставивших на первое место пустую красоту, которая может обогатить только своим блеском, часто мёртвым и холодным.

Как у любой впечатлительной женщины, которая мало отдыхает, у графини случались то короткие, то затяжные депрессии, после которых она иногда меняла некоторые вещи в своей жизни. Так было и сейчас… Рядом с ней был мужчина, безумно любивший её. Они жили бы счастливо много лет, если бы у графини не было потребности помогать людям и нравится другим мужчинам. Он долгое время видел в этом только хорошее, но потом произошёл один случай, который вывел его из себя.

Король вызвал к себе графиню. Резким и сухим голосом он сообщил ей:

– Мне сообщили, что вы говорили обо мне в очень дерзких выражениях. И полностью обвиняли меня в плохой политике!

Графиня взволновано посмотрела на короля, с которым у неё всегда были хорошие отношения.

– Но это неправда, сир! Я не знаю, как мне доказать, но такого даже в мыслях моих не было. Да, признаюсь, я побывала во многих странах, и везде политика правителей почти одинакова. И ошибки у правителей схожие, и эгоистические побуждения. Но зачем же мне кому-то сообщать о том, что мне не нравится?! Это нужно оставлять при себе и пытаться исправлять недочёты королей по мере своих возможностей. И вы знаете, что я не привыкла тратить время на слова, а предпочитаю действовать!..

– Да, меня убедили ваши слова, Эстель, – ответил ей король, видя, что она не врёт.

– Но кто клевещет на меня?.. – горько недоумевала графиня.

– Я не скажу вам этого! – лукаво улыбаясь, ответил король. – Но это женщина, муж которой, возможно, влюблён в вас. Я хочу, чтобы вы сами догадались, кто это. Для вас это будет нетрудно!

– Я понаблюдаю, – также лукаво ответила Эстель, не испытывая радости от предстоящего. Она любила романтику и таинственность. А интриг не терпела. – Но как мне определить… Эта пара сегодня вечером будет во дворце?

– Да.

Графиня поблагодарила короля и поспешно вышла из его кабинета.

***

Сегодня вечером Эстель приехала во дворец короля не одна. Она попросила любимого мужчину помочь ей в поиске двух персон.

Эстель жадно вглядывалась во все лица. Она знала, что чужой муж влюблен в неё, но не может смотреть на неё страстно, потому что этим выдаст себя.

«Кажется, я поняла, кто это!» – подумала она, пристально наблюдая за одной из пар. Эстель встала у окна так, чтобы они ничего не заподозрили.

Почему же она выбрала именно их? Чем они выдали себя?

Сразу было видно, что мужчина и женщина, сидевшие близко друг к другу, не любили, не испытывали никаких чудесных чувств. Что, к сожалению, было не редкостью в то время. Более того, мужчина был подавлен, печален, выглядел старше своего возраста… У него было выражение лица, которое так часто можно наблюдать у слабых людей, давно смирившихся со своей ужасной судьбой. Его стеклянные глаза выражали неведомый страх, когда он, словно по команде, смотрел на жену. Он смотрел на неё так, как смотрит животное на своего злого хозяина, в любой момент готового нанести новый удар. Она же своим надменным взглядом показывала ему и всем, что от её рук к его рукам тянутся неразрывные нити, соединяющие хозяйку с марионеткой.

После длительного наблюдения Эстель поняла, что эта женщина свысока смотрит на всех, кто собрался в этой зале. На всех, кроме короля. Она напомнила ей змею, которая в темном уголке превращает свои гнусные затеи в настоящие заговоры.

Теперь ей нужно было проверить, как к ней относится этот мужчина, которого ей было жаль, хотя она пока не знала ничего из их частной жизни и отношений. Инстинктивно она чувствовала его боль и обиду.

Эстель прошла мимо них и намеренно уронила веер.

– Какая я сегодня неуклюжая!.. – грустно сказала она, наклоняясь за веером.

Сидевший до этого спокойно и полусонно, мужчина встрепенулся и бросился поднимать веер. Их взгляды встретились. Эстель успела уловить ещё и жёсткий взгляд надменной жены.

– Благодарю вас! – также грустно ответила графиня мужчине, когда он вложил ей в руки веер.

– Не стоит благодарности! – живо возразил он, смотря на Эстель нежно и заинтересованно.

Игра началась!

Эстель, конечно же, была уже почти уверенна в своих предположениях. Но… Она всегда делала всё до конца, чтобы больше не возвращаться к началу.

«Что же придумать?» – отошла в другую сторону графиня и прищурилась от мыслей.

Всё это время её любимый наблюдал за происходящим с легкой улыбкой и ждал новых действий со стороны очаровательной актрисы.

Эстель повезло. Она встретила своих друзей – это были счастливые молодожены, полюбившие друг друга только благодаря ей. Она познакомила их с благородной целью. Эстель неплохо знала их обоих. Молодые люди были неиспорченными, плохо ориентировавшимися в жизни и в среде жестоких светских людей, носящих каждый день новую маску. Они были романтичны. Мало сталкивались со злом и предательством. Эстель не могла допустить, чтобы они жили в неведении. Она занялась ими, как собиралась заняться собственными детьми, когда они подрастут. Многие спросили бы, зачем Эстель играла роль «большой помощницы», просвещающей и предостерегающей их. А всё было очень просто. Она не хотела, чтобы хороших людей кто-то нашёл первым и использовал в своих недостойных целях. Её радовало, что ей встретились такие чистые и приятные люди. Они были, словно сосуды, которые ждали заполнения. И Эстель прекрасно справилась с этим.

– Марсель, помогите мне, пожалуйста. Я вам всё объясню позже. Луиза! – теперь обратилась к девушке, которая стояла с испугом в глазах. – Я сыграю. Упаду в обморок. А вы всё это время должны смотреть на реакцию тех двух людей, – указала она взглядом на супругов.

Луиза и Марсель кивнули.

Эстель начала идти к столику, где собрались все игроки в карты. Он стоял в нужном месте. Случившееся будет видно абсолютно всем.

Доли секунды и она начинает падать. Искусно, нефальшиво, ненаигранно. Настоящая актриса!

Многие из женщин вскрикнули, некоторые поторопились к графине.

– Скорее же положите её на козетку! – вырвалось у одной из старых дам.

Вот тут-то и подоспел взволнованный мужчина, позабыв о своей жене. Он взял графиню на руки и бережно уложил на длинную козетку. Сразу же прибежал её любимый, естественно, играя роль. Он понял, что с Эстель на самом деле всё хорошо. Но он должен был волноваться для приличия и для общества.

Вскоре графиня открыла глаза, но специально смотрела так, словно ей всё виделось в тумане. Она огляделась, как делают это люди, непонимающие, где они и, что с ними произошло.

Любимый сжимал её руку, а в другой держал бокал с водой. Мужчина, нагнувшись к ней, стоял на коленях около козетки. Увидев его, Эстель сконфузилась, словно и правда недавно упала в обморок.

С трудом вставая с козетки, она поблагодарила всех, кто принял в ней участие, и нежно улыбнулась двум мужчинам. Графиня поняла, что расспрашивать Марселя с Луизой не нужно. Всё было сверх ясно.

Выходя из залы, Эстель поймала улыбку короля, говорившую ей о восхищении и уверенности в том, что у неё всё получится. Она ответила ему лёгким реверансом.