Текст книги "А ты как хотел? После развода (СИ)"

Автор книги: Ольга Рог

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Глава 6

– Вер, солнышко мое! Как замечательно. У нас будет еще сынок… Ты же знаешь, как я дочек люблю. Мне для вас ничего не жалко, – Димка был в ударе, что удалось склонить жену к переговорам. Еще она ему наследника родит! Копейкин ходил вокруг нее кругами, пока Вера молча и сосредоточенно собирала дочек.

– Куда шапку Асину положила? – она бубнила, осматриваясь, не реагируя на его пустую брехню. Но, за последнюю фразу можно зацепиться. Он сам дал ей козырный туз в руки.

– Докажи, что ничего не жалко! – вскинула на него глаза и ехидно усмехнулась, заметив, как поплыло его радостное лицо в мимике досады.

Свекровь закрыла со шлепком пятерней лоб: «Ой, дура-а-ак! Зачем такими обещаниями разбрасываться?». Если бы сыночка, взглянул на мать, то хоть немного застопорил с потоком «извинений».

– Так я… И так для вас все, Вер, – Копейкин развел руками, будто это образное невидимое «все» где-то здесь находится и обитает.

– Нет-нет, я рожать без гарантий не стану. Чуть, что иди Вера, на все четыре стороны с детьми хоть на вокзал жить. Перепиши на дочерей квартиру в Чертаново, которую ты сдаешь, – она опасно сверкнула глазами, в которых затаилась догадка: «А сдаешь ли? Или устроил там притон для своих баб?».

– К-квартиру? – моргнул Дима и на немного подвис.

Интуиция ему что-то подсказывала. Да. Но, это же глупая клуша Ве-ра! Ничего плохого не просит. У нее взыграли гормоны и материнский инстинкт обеспечить будущее своего потомства. Это, в принципе, нормально. Двушка – не такой уж и плохой откуп за пацана в ее утробе и сохранение семьи. Если бы он так не прокололся с Людкой, то был бы другой разговор. За ошибки приходится платить. Впредь нужно быть умнее и осторожней.

В углу на кресле кашляла Мария Семеновна, пытаясь привлечь доверчивого сынка на себя. Да, только у того каша в голове от радости, что Вера уходить от него не станет. Родит сына и можно будет гордо выпячивать грудь, что свое предназначение Копейкин выполнил, честь носить «благородную» фамилию передал вместе с генами.

Сегодня же перед мужиками проставиться белым нефильтрованным в баре.

– Ты прекрасно меня расслышал, Дима, – она почти одела детей, которые благоразумно молчали, лупеня глазки, будто понимая, что происходит что-то очень важное. Маме лучше не мешать. Она наощупь их одевает. Асю в комбинезон сначала давай заталкивать не в те отверстия: ноги в руки и руки в ноги, пока не заметила болтающийся снизу капюшон. – Ты готов поехать к нотариусу? Или твои слова – обычная бравада. Думаешь, я тебе поверю после всего, что ты сделал?

Да, именно таким тоном, где в горле застряли слезы и нужно говорить. Копейкин сжался, чувствуя себя виноватым, размяк, что крыть нечем… Разве, что соглашаться на Верины условия.

– Поехали за документами домой, а оттуда в нотариальную контору, – решимости в голосе Дмитрия прибавилось. Он только мельком взглянул на опавшую в кресле мать, махавшую себе рукой, как веером, будто ее в жар бросило.

Вера вручила ему младшую дочку на руки, а сама потянула Милану за ладошку.

– До свидания, Мария Семеновна! Спасибо, что посидели с детьми-и-и, – выкрикнула Вера из прихожей, вежливо прощаясь.

Откуда-то из глубины квартиры послышалось слабое мычание и всхлипы.

Пока шли до его машины, Вера думала, что со стороны они смотрятся настоящей семьей. Видимость, не соответствующая действительности. Она, брезгливо посмотрела на заднее сидение… Копейкин ее понял по-своему.

Отец, который вспомнил, что детских кресел не припасся, покрутил головой и увидев неподалеку автобомильный магазин…

– Вер, я щас, быстренько! Ждите тут, – он действительно управился за несколько минут, сделав то, что обещанного три года ждут. Лично закрепил автокресла и рассадил дочерей по местам, пристегнув, как нужно.

Снял с зеркала меховую игрушку-шар с большими глазами, и отдал ее поиграть Асе. Для Миланы нашлась конфета в кармане. В другое бы время первый орал, чтобы ему машину липким и сладким не завезенили, мусор не кидали… А тут, делал вид, что все нормально. Можно ногами пинать спинки сидений.

Вера держалась, как могла. Даже, когда он, изображая примерного мужа, захватил ее холодную ладонь, остановившись на красном сигнале светофора. Потянул к своим губам и отлюнявил поцелуем, послав ей горячий многообещающий взгляд.

«Козлина!» – выругалась про себя Вера, оскалившись в подобие улыбки.

Глава 7

У нотариуса дольше маялись в приемной. Милана рисовала на каких-то бланках каракули. Ася попив сок из трубочки, дремала у Веры на руках. Один Копейкин метался по коридору, будто места себе не находил. Поглядывал на часы, выбегал на крыльцо, когда ему кто-то звонил. Возвращался нервный, с подрагивающей нижней губой.

– Сколько можно ждать? – заглядывал в кабинет секретаря, которая готовила дарственную.

Наконец, их вызвали к женщине в строгой одежде и острым внимательным взглядом.

– Ваше решение является добровольным? Все разговоры записываются на камеру, – посмотрела нотариус на Дмитрия поверх очков.

– Да-да! Дочкам же моим родным оставляю, не чужим людям, – закивал Копейкин, пытаясь приосаниться.

Вера молчала, ей не было необходимости раскрывать рот. Она отстраненно наблюдала, выжидая своего часа. Снисходительно относилась к тому, что Дима начал с энтузиазмом болтать всякую чушь, рассказывая нотариусу, что скоро у них в семье случится еще одно пополнение. Родиться долгожданный сын. Каждый раз оборачивался на нее, повторяя: «Да, Вера?».

«Как я жила с этим идиотом? Ему не важно, что она скажет. Сам задал вопрос, сам ответил» – удивлялась Вера. Если поскрести в памяти, то его бравады, Вера списывала на внимание, что он хочет ей нравится. Всем мальчикам, даже взрослым хочется, чтобы их хвалили и гладили по головке. И Дмитрий, как кот Матроскин из мультика: «Да, я… да, я!». Хвост распушил.

И оказалось, что две коровы – лучше, чем одна. Чем плохо, если у него дома Вера, а там – Людочка с переулочка.

Да, в принципе наплевать, что Копейкин несет. Он подписал все, что ему дали и теперь, дети Веры не останутся на улице. Им в равных долях принадлежала недвижимость.

Копейкин сильно надеялся, что после такого героического шага, его примут и снова будут любить, и почитать. Наивный.

Разве она такое обещала?

Вера аккуратно сложила документы в сумочку. С ними, она без проблем пройдет регистрацию.

– Ключи, Дима, – раскрыла протянутую ладонь, когда они уже сидели в машине.

– А? – будто не ожидал, что именно сейчас она станет их требовать. – Вер, ну… Там сейчас жильцы. Им нужно время, чтобы съехать. Да, и зачем? Девочки еще малы. Пусть эта семья живет и квартира доход приносит.

– Дима, неделя дана по закону, чтобы там твои незримые квартиранты забрали свои вещи. Пока у меня нет ключей, я даже разговаривать с тобой не стану, – вот и нашлась причина, чтобы его отшить.

Забавно было наблюдать, как скрежещет зубами Копейкин. Дергается от любой фигни, прикрикивает на пешеходов, что долго плетутся через «зебру».

– Заедем в гипермаркет, нужно продуктов купить, – спокойно продолжила Вера на одной ноте, будто ничего не случилось. – И чтобы тебе завтра никуда не гонять лишний раз, скинь мне деньги на карту. Детское пособие только восьмого числа придет.

Оба понимали, что Димка не откажет. Он же на стадии исправления, ему нужно из кожи вон лезть, чтобы добиться прощения. Плевать, что мужа перекорежило от ее заявок. У Веры впереди еще целая неделя, чтобы отыграться на нем, веревки вить… И желательно вокруг шеи, затягивая потуже.

Для поддержания призрачной надежды, Вера налила Копейкину чай. Коротко рассказала о походе к врачу, опустив некоторые детали. Показала тест, который ее вначале дико напугал, но теперь был весьма неплохим аргументом.

Стыдилась ли Вера своей лжи?

Были моменты. С некоторыми вещами не шутят, особенно касающимися детей. Разные мысли сквозили, и в том числе, неприятные. Но, Вера вспоминала, как сам Копейкин с ней поступал. Про затянутую болячку, которую придется лечить долго с курсом антибиотиков и уколов. Его откровенное вранье. И как бы, все уравновешивалось. Да.

Несколько дней пролетели в блаженном спокойствии. Вера с дочками жила в Копейкинской квартире. Гуляла с детьми. Ходила в магазин. Строила планы.

Пока однажды вечером не прозвенел дверной звонок.

Вера ее сразу же узнала. Светлые волосы. Яркий макияж, чтобы приукрасить простоватое лицо. Вблизи можно разглядеть замазанные веснушки. Намалюй на Веру такой слой косметики, она бы затмила глянцевых красавиц.

Люда топталась у двери на лестничной площадке, словно боялась, что ее сейчас бить начнут, накинувшись прямо с порога. Очковала, но уходить не собиралась. Видимо, не легко ей дался этот шаг.

– Здравствуйте, Вера. Я поговорить пришла. Вы ведь знаете про меня и Диму?

Вера не так себе ее представляла.

Глава 8

Никак неприкаянный вид Людмилы не вязался с той раскрепощенной дамой на фото и видео. В квартиру, где Верины дети спят пускать незнакомку не хотелось. Это на уровне всего млекопитающего мира, взыграл рефлекс защитить свою нору с детенышами.

Вера шагнула за порог, и прикрыла за собой двери. Здесь хоть камеры висят. Мало ли, что у любовницы Копейкина на уме?

– Надеюсь, вы не в поэму уложитесь, а маленький такой рассказец, – Вера показала размер с наперсток пальцами. – Времени и желания вас слушать у меня не особо…

– Я понимаю, – опять печально вздохнула Людмила, теребя ремешок сумки, висевшей на ее плече.

Знаете, бывает такое предчувствие, что плевать на всякие условности и хочется просто сбежать, закрывшись на замок на все обороты. Вера уже пожалела, что вышла к ней. Она этой сучке ничего не должна, ничем не обязана. Пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не появилось желание столкнуть блондинку с лестницы.

– Вы удерживаете Диму детьми и этим, – белая лахудра кивнула на ее живот.

И Вере правда не показалось! Раскаяния и смирения в Людке было не больше чем добродетели раздвигать ноги перед женатым мужчиной. Нотки затаенной угрозы можно расслышать, если постараться и откинуть эмоции. Вера напряглась.

– Я его не держу, – сказала она в ответ, пожав небрежно плечами.

Ну, чтобы хоть что-то этой стерве ответить.

Людмила давай реветь в три ручья. Натурально так… Будто в актрисы кастинг проходила. Вера следила за ее рукой, потянувшейся будто бы за платочком в сумку. Мелькнуло что-то металлическое и Вера успела «это» выбить сильном ударом по запястью.

Небольшая зажигалка отлетела к угловой квартире. Обе проследили взглядом… Вера удивленно разглядывала предмет. Людмила с досадой.

– У нас в подъезде не курят, – объяснила свой порыв хозяйка квартиры.

Ее потряхивало от самых разных разрушительных эмоций. Вера злилась на себя, что не послала белобрысую сразу, вышла на разговор. Чувствовала себя нелепо. Но, внутренний голос не унимался, предостерегая, наговаривая: «Зачем Людка потянулась за зажигалкой? Слезы свои сушить огоньком?»

– Психопатка! – зашипела Людмила по-злому, выгнувшись, как кобра для броска. – Понятно, почему от тебя Дима гуляет. Мы любим друг друга! Он все равно ко мне вернется… Ты со своим выводком его не удержишь!

– Слушайте… Ж-женщина, – Вера теряла самообладание. Да. А кто бы на ее месте был спокоен? – Идите отсюда подобру-поздорову. Сами со своими любовями разбирайтесь с Копейкиным. Ко мне нафига приперлись?

За соседской дверью раздалось шебуршание. Это точно бабулька разглядывает их в дверной глазок, развлекаясь как в сериале: «Подожду, кто выживет».

Стоило на секунду отвлечься и чем-то едким обдало в лицо. Непроизвольно, Вера сделала вдох, взмахнув руками в запоздалой защите, и в этот миг потеряла способность видеть, слышать и ощущать. Она не чувствовала холодного бетонного пола в легком халате. Только болью резануло живот, будто что-то взорвалось у нее внутри. Ошпарило. Фейерверки огоньков вспыхнули и посыпались сверху пеплом.

– Я сейчас полицию вызову! – спугнула бабка преступницу, намеревающуюся проникнуть в чужую квартиру. – Звоню ужо! Я все видела!

Людмила, рыкнув от огорчения, попятилась. Прикрывая космами лицо, быстренько сбежала по лестнице, стуча каблуками. Только когда входные тяжелые двери хлопнули, бабка высунула нос в щелочку, подслеповато щурясь.

– Эй! Живая там? Али как?

Глава 9

Вера чувствовала себя ингредиентом какого-то блюда на большой тарелке, в которое постоянно тычут то ножом, то вилкой. Даже наркоз, как ни странно, не отключил окончательно мозговую деятельность. Она все помнила и знала, что с ней происходит.

Когда приехала «скорая» и сотрудники полиции, она успела онемевшими губами сказать про детей. Про мужа, которому нужно сделать звонок…

– Ужас то какой! Ужас! – как шарманка крутился в голове скрипучий голос соседки. – Загубила девку кикимора. Раньше мы – бабы, друг другу космы повыдирать могли… А, эта проходимка резать надумала! Ужас какой, ужас!

Бок намок от теплого и вязкого. Вера понимала, что лежит в луже собственной крови.

Вера знала только одно – она должна выстоять, выдержать, вытерпеть. Ей нужно вернуться к дочкам. Ей хочется взглянуть Дмитрию в глаза и спросить: «Доволен? Твоя шлюха оказалась законченной психопаткой. Всю жизнь ты мне испоганил, Копейкин. Видит Бог, не прощу!».

Возвращаться в мир живых было больно и совсем непросто. Только вынырнет из небытия, и ее затягивает обратно вязкая трясина. Приходится барахтаться в одиночку. Молить. Просить. Торговаться. Плакать. Вере нужно обратно, и она готова ради этого вгрызаться зубами и ползти на свет… Свет, где есть страдание и борьба, где есть твари похуже чудовищ из ужастиков.

– Павел Егорович, есть признаки улучшения. Пациентка шевелит пальцами и смотрите, у нее дергаются веки.

– Из реанимации переводить еще рано. Слишком тяжелые повреждения. Пришлось удалить одну почку, – отвечало белое пятно. – Муж этой женщины твердит про какого-то ребенка… Чокнутый совсем. Еле спасли. Я ему так и сказал: Даже если была беременность на небольшом сроке, то с такой кровопотерей и операцией, невозможно было ее сохранить. Разорался, что мы ту все некомпетентны. Пойдет жаловаться. Даже не поинтересовался, в какой она состоянии.

– Урод, – вздохнул женский голос.

– Согласен, – не возражал некий Павел Егорович.

Шаги и голоса отдалялись. Вере хотелось закричать, чтобы они ее не бросали. Хоть кто-то бы руку подал и вытянул ее из болота. Простое, самое обычное человеческое тепло и участие. Но, нет его. А, здесь так сильно холодно и пусто. Сама, все сама… Слишком много людей ломаются, не подозревая насколько близко они были к намеченной цели.

– Вер, ты меня слышишь? – гнусавил противный Димкин голос. – Людку арестовали. Оказывается, она давно к психологу ходила с навязчивыми идеями. Я тут выдал, что мы расстаемся, Вер. Все, как ты хотела, чтобы мы были вместе. У нее там перемкнуло. Комиссия Людку освидетельствовала и признала вменяемой. Яровой грозит реальный срок. – Копейкин сделал паузу. Закопошился, зашуршал целлофановыми пакетиками.

– Вер, я тут ходил на очную ставку… Людка такая страшная без штукатурки. Просто жесть, Вер. Умеют же бабы внешность свою приукрашивать, нас мужиков заманивать в ловушки. Если бы ты прихорашивалась для меня, Вер… Разве я посмотрел на другую? Могла бы для меня красиво одеваться и быть поласковей.

«Вот, упырь! И здесь спихнул часть вины на нее!» – внутреннее «я» оскалилось, будто хотело закусать Копейкина. Да, что там? Башку ему отгрызть дырявую. Взять так за ноздри двумя пальцами и… Хоть раз бы помог по дому и с детьми, чтобы она была цветущей и красивой!».

– Дети у моей мамы. Все время про тебя спрашивают. Ася больше всех плачет и зовет тебя. Вер? Хватит прикидываться. Я же знаю, что ты сильная, ты справишься. Поправишься и сыночка мне родишь.

«Он… он что ее тормошит, скотина? Она тут умирает. Вокруг во все места провода понатыканы. Даже ссать приходится по трубочке. Шов в боку еще не зажил. Ох, она встанет! Так встанет, что мало не покажется. Какие сыночки, Копейкин? Размножаться не получится, когда она все причиндалы ему оторвет. Под корень».

В Вере кипела такая ярость, столько гнева просилось наружу, что казалось пар из ушей пошел. Адская смесь химичила и бурлила в крови, придавая ей силы.

Как только стихли все жалобы и звуки, Вера приоткрыла одни глаз, чтобы убедиться: тварь двуногая ушел?

Глава 10

Вера видела осень из окна. Все теплые дни пролетели, пока она тут «заживала», училась ходить заново. Сначала до туалета, потом сама в процедурный по стеночке.

Свекровь приходила и проводила девчонок. Вера подставляла им здоровый бок и долго обнимала слабыми руками. Хорошо, что рукава на больничном халате длинные, не видно сине-зеленых разводов от истыканных вен.

Мария Семеновна больше молчала и как-то странно косилась на невестку. Ее желания сбылись, она почти избавилась от неугодной Веры. Но, что получила взамен? Рада ли? Сыночка нашел жене замену, да такую, что ни приведи Боже! Верку порезала, а могла случайно сказанное слово и ей «чирик» по горлу. Это сноха терпела все ее придирки. Что взять с полоумной? Страшно представить, если Дима такую приведет в дом.

Теперь Вера казалась золотом. Скорее бы выписали и детей своих забрала. Устала с ними Мария Семеновна, сил больше нет. От сына помощи не дождаться. Придет с работы и завалиться на диван перед телевизором. Ужин ему разогрей, принеси и подай. На дочерей уделят только пять минут внимания, как мечтатель Афоня из фильма: «Уроки то учат?»… Умиляться со стороны, и все воспитание. Само растет. Одеты, накормлены. Что еще нужно?

Стала Мария Семеновна больше понимать и больше раздражаться, осмысляя какого эгоиста воспитала.

Димка же делал вид, якобы сильнее всех «страдает», что оказался в неудобном положении. Его из-за истории с Яровой, турнули из топ-менеджеров в самые низы. Там только начинающие студенты на побегушках. Молодые, злые, амбициозные, шустрые. Каким он был когда-то… Только прыти и наглости Копейкину не хватает, чтобы с ними конкурировать. Размяк, пока в сливках купался. Сидит тихонько, одним пальцем тычет по клавиатуре, забивая данные клиентов. В бар к друзьям перестал ходить, поскольку хвастаться нечем. Ржут над Копейкиным, как он из успешного карьериста и семьянина, стал никем. Да, никем! Руку лишний раз никто не пожмет, стремно. Будто неудачи через рукопожатия могут передаваться.

Все были уверены, что жена с ним разведется. Все до единого! Мало того, что на измене попался, так еще из-за него Вера чуть коньки не отбросила. Кто в здравом уме такое простит? Только Дмитрий еще на что-то надеялся. Как Вера очнулась, зачастил с букетами – конфетами. Повторял, что скучает по ней и больше таких ошибок не совершит.

– Верочка, есть у меня немного накоплений. Можем в отпуск съездить. Только ты и я… Дочек маме оставим. Да, мам? Ты ведь не против? Мы давно никуда не ездили.

Если бы он обернулся, то увидел насколько горячий и протестующий взгляд у Марии Семеновны.

– Как это не ездили? Я для кого оплачивала путевки три месяца назад? Ты мне ссылку скидывал из турагентства для перечисления, – спалила сыночка свекровь, даже не сразу поняв, что сделала. – Ты до сих пор мне деньги не возместил.

Возникла неловкая пауза, где Вера просто смотрела, как ее дети играют в детском уголке.

– В июне Дима говорил, что ездил в командировку, – Вера спокойно рассуждала, тоном которым обычно говорят про погоду, про скидки в магазине. – Мария Семеновна, он попросил вас оплатить тур с любовницей, чтобы я не увидела эти расходы. Получается, врал не только мне.

– Но, я же хочу все исправить! Мам, я возмещу тебе потом. Сейчас трудные времена, – Копейкин затрясся, что вылезли новые подробности его шашень с Людмилкой.

Ему ни сиделось на месте, будто снизу подпекло. Сделав морду «лопатой», соскочил и ушел в сторону аппарата с кофе. Стал шарить по карманам, в поиске денег. Украдкой обернулся, чтобы прикинуть, насколько баллов проштрафился. Опять. Вроде только намечается штиль в семье и снова кто-то воду мутит.

Вера скосила глаза, чтобы увидеть потерянное лицо свекрови, растерявшую свой лоск. На нее взвалили заботу о внучках, Димку нужно обхаживать. Некогда сходить сделать прическу и обновить маникюр. Да еще и обманывать надумал!

– Дала бы ремня, да думаю, уже поздно, – трясущейся рукой Мария Семеновна искала успокоительные таблетки в сумке.

Она опустила глаза, заплывшие слезами, чтобы не выдать насколько сильно ее разочарование.

Глава 11

Вера несколько раз встречалась со следователем, рассказав ему все детали покушения на себя. Он ей передал просьбу задержанной, что та хочет с ней переговорить, встретиться. Очень сожалеет, что поддалась эмоциям…

– Мне плевать на нее. Сколько суд присудит, столько пусть отбывает. Надеюсь, ее отправят подальше… Туда, где летом холодно в пальто, и желательно за Полярный круг, – откровенно высказалась, не став душой лукавить. – Мои дети могли остаться сиротами. Страшно представить, что она собиралась сделать, пробуя проникнуть в квартиру, где спят мои маленькие дочки. Этот момент хочу отдельно зафиксировать, – строго взглянула на дознавателя в потертых джинсах.

– Не удается уточнить у Яровой, что хотела. Начинаешь допрос… Только плачет, – вздохнул следователь, разглаживая лист документа в папке тыльной стороной ладони.

– Да, плакать напоказ она умеет, – согласилась Вера. – Только это для отвода глаз, и чтобы вас разжалобить. Она – отъявленная садистка, а хочет казаться феей добра, которая чуть оступилась. Ошибочка вышла, не с той ноги встала с утра. Че такова, да? Нечаянно пырнула ножичком жену своего любовника несколько раз… Наверняка, из самых лучших побуждений?! – Вере хотелось встряхнуть этого худого и бледного язвенника, чтобы из кроссовок вытряхнуть. Взять так за шкирочку и взглянуть в глаза. Какое нахрен покаяние от Людки? О чем он вообще говорит?

Ох, сейчас если не успокоится, от злости шов разойдется.

Вера задышала ртом, делая глубокие вдохи, стараясь угомонить сильно бьющееся сердце. Смахнув холодный пот со лба, косо смотрела, как мужчина неуклюже засобирался. Заметив, что развязались шнурки на одном «тапке», пригнулся, вывязывая бантик

– Знаете, что самое страшное? – сказала Вера тихо.

Спина следователя напряглась. От ее откровений было не по себе и до этих признаний. С жертвами всегда сложно, поскольку они пребывают в глубочайшем стрессе. Вера его не отпускала. Она будто наказывала за предложение пожалеть Яровую. Хотела, чтобы он побывал в ее шкуре, почувствовал ее боль, как свою собственную.

– Ты постоянно думаешь, что сама виновата. Не нужно было никому открывать. Уехать еще вчера из квартиры, забрав с собой детей. Сама виновата в том, что муж нашел себе Людку – глупую утку с надутыми губами. Что где-то недодала, недолюбила, недостаточно хорошо стонала в постели. Супы ему недосаливала. Что-то во мне не так, если он запрыгнул на другую? Голова каждый разрывается от вопросов: «А если бы?». Понимаете? Мозг постоянно складывает невидимый тетрис и каждый раз пазлы не совпадают. Кирпичи рушатся. И в один момент ты понимаешь, что ничего изменить не могла. Не могла и все! – она прикрикнула, словно задыхаясь от нехватки кислорода в легких. – Кто хочет изменить, всегда найдет причину и повод. Чаще всего и повода не нужно. Кто хочет причинить нам зло, отыщет за тысячу верст, сколько от него не бегай. Правда оказывается очень неудобной, но когда ты ее принимаешь, все становится на свои места. Правда с вашей Яровой такова, что она пришла с определенной целью. Она подготовилась, спланировала и частично осуществила свою месть. Ее бросил Дмитрий? Людмила хотела наказать его и меня, и моих детей. Хороший был план, выверенный, надежный… Если бы ни некоторые обстоятельства, то мы бы сейчас с вами не болтали. Так, о чем мне с ней говорить? – шипела Вера, сверкая серыми глазами полными невыносимой тоски и горечи. – Я спляшу на крышке ее гроба. Это ей передайте.

Выдохнувшись, Вера завалилась на больничную кровать и отвернулась от него. Подогнув под себя ноги, свернулась в позе эмбриона, глотая горькую слюну своих обид.