Текст книги "Нулевой меридиан проходит через Тему"

Автор книги: Ольга Прхалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Вода дороже золота

В Дамонго мы посетили группу советских геологов, которые в это время проводили широкие изыскания минеральных богатств на севере Ганы. В их задачу входило составление геологической карты области. Они должны были также дать рекомендации по промышленной добыче природных ресурсов.

Специалисты и научные работники не любят преждевременно рассказывать о результатах своей работы. Они должны сначала все досконально проверить и убедиться в правильности своих выводов. Поэтому советские геологи сообщили нам немного. Из их рассказа мы, однако, поняли следующее: во-первых, в Северной Гане сравнительно много золота и там можно заложить рудники и, во-вторых, в нескольких местах были обнаружены подземные источники воды. Последнее для жителей Северной Ганы особенно важно.

Вода представляет здесь большую ценность. Если вопрос о разработке любого месторождения решается в зависимости от его мощности, то скважины начинают бурить сразу же, как только геологи найдут хотя бы незначительные запасы воды. Она здесь дороже золота, особенно если обнаружены подземные источники. С поверхности земли вода сразу же испаряется. В засушливый период пересыхают почти все речки и ручьи; остается лишь растрескавшееся русло. Даже дамбы и плотины не в состоянии удержать воду. Гигантские искусственные озера высыхают под солнечными лучами задолго до окончания засухи. А с началом периода дождей реки выходят из берегов, вода ломает дамбы и их приходится строить заново. Это малопроизводительный, но зато очень тяжелый труд, особенно если принять во внимание те примитивные орудия, которые здесь используются.

Поэтому артезианские источники имеют такое огромное значение. Если бы подземных вод оказалось достаточно, то они полностью изменили бы жизнь Северной Ганы. При этом упала бы роль общественных водопроводов.

Водопроводы в Гане подводят воду на разные расстояния. Это совсем не те сооружения, к которым мы привыкли у себя дома, где стоит повернуть кран, как сразу потечет вода. Одну водоразборную колонку в Гане устанавливают у группы домов или у нескольких близлежащих деревень. Сюда ходят дети, обычно девочки с кувшином на голове, или женщины, которые прямо на месте стирают белье. Поэтому водопровод – это своеобразный общественный центр, где люди встречаются, беседуют, обмениваются мнениями.

Здесь же матери купают своих детей. У меня создалось впечатление, что это самые чистоплотные люди в мире. Повсюду, где течет вода, они намывают своих младенцев. На юге воды значительно больше, и мы при виде этого зрелища только улыбались. На севере каждое купание означало, что мать с детьми прошла далекий и нелегкий путь к воде или же перенесла каждую ее каплю на большое расстояние.

Поэтому мы от всей души желаем, чтобы на севере Ганы было найдено как можно больше подземных источников воды. Вода – это решение многих сложных проблем, связанных с повышением уровня жизни населения и культуры земледелия. Только воды не хватает здесь для того, чтобы земля начала давать невиданные урожаи.

Нианипала и Лонг Тамале

О том, какими могут быть урожаи, свидетельствуют результаты, полученные на государственной ферме в Нианкпале. Здесь благодаря использованию тракторов, применению глубокой вспашки добились урожая кукурузы вдвое больше среднего. Механизация работ плюс агротехника принесли свои плоды. Крестьяне из окрестностей Нианкпалы стали приходить сюда за советом. Позже они начали брать в аренду трактора и, таким образом, государственная ферма вскоре стала центром распространения знаний и высокой культуры обработки земли.

Однако в Нианкпалу нас привела иная цель. Во время своего пребывания в Тамале мы жили у словацкого врача, который работал в здешней больнице. У него были две дочки, младшей еще не исполнилось и двух лет, и ее мать ездила в Нианкпалу за свежими овощами. Правда, ферма была расположена дальше нашего овощного магазина, но в засушливый период овощи в Северной Гане исчезают, поэтому покупают их в опытном хозяйстве Нианкпалы.

Хозяйство это небольшое. Весь участок разделен на прямоугольники площадью два квадратных метра. На каждой делянке определенный вид овощей – помидоры, перец, салат, морковь. Мы их заметили еще издали – делянки располагались чуть ниже дорожек, и почва под ними отличалась своей структурой и цветом – темная и влажная в отличие от белесой, сухой пыли вокруг. Рассаду поливали по нескольку раз в день. Но на дорожки воды уже не хватало. Поэтому они всегда оставались сухими и потрескавшимися.

Почва Северной Ганы бесцветна. Такой ее делает солнце, так безжалостно высасывающее влагу до последней капли.

Мы купили салат, морковь и помидоры. Итак, на несколько дней наши дети были обеспечены витаминами, но для скольких малышей хватит овощей с этого участка? И снова вечная проблема – вода. Откуда ее взять, чтобы полить поля на больших площадях.

В Нианкпале мы побывали на птицеферме, которой руководит Чарльз Лари. Он выращивает около двух с половиной тысяч птиц, н с первого же взгляда было видно, насколько лучше ухаживают здесь за птицей, чем в тех местах, которые нам приходилось посещать, где куры тщетно пытаются обнаружить в пыли хоть какие-нибудь зерна. Естественно, что там, где воды не хватает человеку, ее недостает и домашним животным, На выпасах в Гане чаще всего можно встретить стада овец и коз. В деревнях – домашнюю птицу. Однако выглядят они далеко не блестяще, так как предоставлены самим себе.

У питомцев Чарльза Лари – иное положение. Они живут в образцовых курятниках, их кормят, строго придерживаясь указаний специалистов. И не удивительно, что куры дают здесь рекордное количество яиц. На ферме установлен инкубатор – источник многочисленных хлопот для управляющего фермой. Инкубатор доставили из-за рубежа, и рассчитан он был на европейские условия. В Нианкпале температура всегда высокая, поэтому было трудно надеяться на исправную работу инкубатора. Чарльз Лари поговаривал о том, что в помещении, где стоит инкубатор, следует смонтировать установку искусственного климата. Но это, конечно, были несбыточные мечты. Нельзя же всерьез говорить о подобной установке для цыплят в стране, где не везде еще удалось добиться элементарных бытовых условий. Но как же тогда быть с инкубатором? Ведь яйца – тоже для детей. На этот вопрос ответить нелегко.

А пока что ганцы обходятся подручными средствами. К северу от Нианкпалы есть городок Понг Тамале с научным центром, исследующим вопросы увеличения продуктивности животноводства. Его работники начали свою деятельность с борьбы против тропических болезней. Проблему животноводства Ганы можно выразить кратко: там, где достаточно влаги, гнездится муха цеце – возбудитель губительной сонной болезни; там, где нет мухи цеце, слишком сухо.

Последствия недостатка воды для скота мы наблюдали в Северной Гане. В засушливый период крупный рогатый скот теряет около четверти своего веса, и не только потому, что нечего пить, но и потому, что нечего есть. Коровы дают в среднем около ста тридцати пяти литров молока в год – его не хватает даже на то, чтобы прокормить теленка. Поэтому животные вырастают малопродуктивными, дающими лишь минимум молока и мяса. На севере Ганы живут дети, которые никогда не пили молока, не ели мяса, но зато очень хорошо знают, что такое голод и болезни.

В Понг Тамале я беседовала со специалистами, которые ищут выход из создавшегося положения, опираясь на достижения науки. Скот здесь страдает не только от сонной болезни. Поэтому работники центра создают действенные сыворотки, которые прививают животным в широких масштабах. Наряду с борьбой против болезней идет работа по выведению новых видов животных, наиболее приспособленных к жизни в условиях тропиков. Например, в Западной Африке хорошо известна зебу. У нее непривычно длинные ноги, между лопатками – горб, а под шеей длинный мешок из отвисшей кожи, сильно развиты железы, выделяющие пот, что позволяет легко переносить жару. Запасы воды и пищи зебу накапливает в своем горбу. Но вместе с тем зебу дает мало молока и еще меньше мяса. Специалисты хотят скрестить ее с другим видом коров. Но с каким? Этот вопрос еще ждет своего решения. А пока что необходимо быстро решать самые неотложные проблемы, с которыми сталкиваются местные крестьяне.

Уже свыше полутора десятилетий рядом с научным центром действует ветеринарная школа, выпускники которой отправляются на работу непосредственно в деревни. Это хотя и небольшой, но все же решительный шаг вперед.

По дороге из Понг Тамале мы увидели, как горит буш. Это поистине фантастическое зрелище. Представьте себе серую землю с жухлой травой; на потемневших высохших деревьях кое-где еще сохранились отдельные листья. А над всем этим, гонимая ветром, поднимается стена пламени. Она несется вперед с головокружительной быстротой. Красные языки огня нарушают однообразие ландшафта. Солнце ослепительно сверкает, и лишь в его лучах пламя теряет свои краски. А позади огня – сплошная чернота. Травы исчезают бесследно, от деревьев остаются лишь обгорелые стволы и пни. Пожар мчится все дальше.

Мы остановились на узкой дороге и, оставив машину, двинулись навстречу огню. Однако вскоре нам пришлось сломя голову бежать назад – огонь приближался к машине так стремительно, что мы испугались за бензобаки. К счастью, мотор завелся сразу и нам удалось благополучно убраться. Должна сказать, что чувствовали мы себя при этом неважно.

Когда мы спрашивали, для чего жгут буш, то чаще всего слышали в ответ: «Для того, чтобы удобрить почву». Однако ученые из Понг Тамале объяснили нам, что это опасное заблуждение. Во время пожара испаряется вода, накопившаяся в растениях, уничтожается верхний слой почвы, для которого намного полезней было бы, если прошлогодняя трава просто истлела. Да и зачем заботиться об урожайности земли, на которой никто ничего не собирается сеять?

Один тамальский охотник объяснил, что буш жгут для того, чтобы облегчить охоту, ибо животным на обгоревшей земле некуда скрыться. Но специалисты опять же доказали, что копытные животные убегают туда, где нет огня, а змеи и грызуны прячутся глубоко под землю.

Работник местного муниципалитета утверждал, что буш жгут дети просто для забавы. Издавались специальные приказы, запрещающие жечь траву, но все безрезультатно. Ведь в засушливое время достаточно одной спички, чтобы огонь распространился очень далеко. Я собственными глазами видела взрослых, которые поджигали буш.

Наверное, в каждом из ответов есть доля правды. Но особенно убедительно звучит довод, высказанный одним крестьянином:

– Почему мы сжигаем буш? Да в этот период траву всегда жгут. Так делали и наши отцы…

Так делали отцы, так поступают и сыновья.

Но чем больше я узнавала Северную Гану, тем больше убеждалась, что ее растительности не угрожает никакой пожар. Достаточно одного дождя, чтобы плодородная земля вновь оживала. Не раз мы проезжали по черной пустыне – таков результат недавнего пожара. Но на обгоревших ветвях, посреди пепла, зеленели побеги молодых листьев. Обугленные деревья выпускали удивительно свежую, ярко-зеленую листву – стоило им лишь ощутить несколько освежающих капель благодатной влаги. А из земли уже тянулись вверх тонкие стебельки молодой травы. Вскоре здесь вновь смогут пастись стада.

Не хотите ли взглянуть на крокодилов?

– Будете в Болгатанге, не забудьте посмотреть на крокодилов. Правда, они обленились и стали совсем ручными, но такого количества крокодилов и с такого близкого расстояния вы не увидите нигде. Проводников искать не придется, мальчишки сами прибегут к вам. Их будет даже слишком много. Не позволяйте лишь обобрать себя…

Такой совет дали нам тамальские друзья. Нагруженные термосами с прохладительными напитками, мы отправились на самый север Ганы, к границе с соседней Верхней Вольтой.

Еву мы с собой не взяли, так как знали, что нас ждет не очень легкий путь и будет лучше, если она останется в Тамале. Особенного восторга это решение у нее не вызвало. Ведь девочке очень хотелось увидеть крокодилов, и вообще она была убеждена, что самую интересную часть путешествия мы проделаем без нее. Однако наши друзья наполнили для нее водой огромный резиновый бассейн, и Ева перестала спорить. Позже я не раз с тоской вспоминала об этом бассейне, стоящем в тени веранды и заполненном прохладной водой.

Дорога была длинной и – что самое утомительное – очень однообразной. Время от времени мы встречали гигантский баобаб. В его тени располагались деревеньки с круглыми глинобитными домиками и островерхими крышами. Они напоминали грибочки из миндального теста. Только цвета поменялись местами. Ножка, точнее, сам дом, была темная, а соломенная крыша – светлая. Весь домик состоит из одного помещения с утрамбованным земляным полом. Окон нет, а вход расположен так близко к земле, что взрослому человеку приходится низко нагибаться. Зато внутри – освежающий полумрак, а от пола и глиняных стен веет прохладой. Крестьяне ночью спят на рогожах. Вся домашняя работа производится па улице. У каждой семьи несколько домиков-грибов. Центральный дом принадлежит главе семьи, а окружающие – его женам. Домики жен соединены между собой стеной, так что семья живет как бы в закрытом комплексе с внутренним двориком, где готовят пищу и играют дети.

Но деревень нам встречалось мало. Езда же по равнине с высокой травой и следами пожарищ была отупляющей. Расстояния между селениями в Северной Гане еще большие, чем на юге страны. Время в раскаленной от солнца машине тянулось медленно.

Наконец мы добрались до Болгатанги, самого крупного города к северу от Тамале.

В Болгатанге нет никакой промышленности, зато здесь есть другая достопримечательность, источник многочисленных доходов местного населения. Это рынок, известный во всей стране. Здесь продаются изделия из кожи, цветные корзины, шляпы и другие предметы из соломы, которые изготовляются прямо на рынке. Но нам не удалось понаблюдать за ловкими движениями корзинщиков. Не успели мы выйти из машины, как перед нами вырос мальчик. И сразу же образовалась целая толпа:

– Не хотите ли вы взглянуть на крокодилов?

Наши друзья оказались правы. Мы взяли одного паренька в машину. Он должен был показать нам экзотическое зрелище.

Мы уже видели крокодилов в реке Вольте и в водохранилище, которое питает Тамале и его окрестности. Там их столько же, сколько щук или карасей в наших реках. Специалисты утверждают даже, что эти пресмыкающиеся очищают воды. В Гане их много, наверное потому, что здесь на крокодилов не охотятся. Многие племена Северной Ганы верят, что в крокодилов вселяются изменившие свой облик предки, и считают, что их нельзя убивать. Пресмыкающиеся нередко платят за это черной неблагодарностью. О нескольких случаях людоедства нам рассказал тамальский врач. Зубы «предков» напоминают острую пилу; когда они голодны, то хорошо умеют ими пользоваться.

Крокодилы не так пугливы, как обитатели лесов. Однако, если хочешь на них посмотреть, приходится ждать, пока они высунут свои морды. Около тамальского водохранилища мы простояли больше часа, так и не увидев ни одного крокодила. Лишь пару раз на поверхности показались движущиеся бугорки – ноздри крокодила, торчащие из воды.

Зато около Болгатанги есть небольшое озеро, из которого крокодилы выходят на зов человека. Именно к нему и привел нас мальчик. Дорога была не так уж плоха, чувствовалось, что машины ездят сюда довольно часто. Каждый приезжающий в Болгатангу считает нужным взглянуть на крокодилово озеро. По дороге мы встретили нескольких женщин, несущих на головах длинные пучки сухой травы, которую крестьяне используют для покрытия крыши. Около озера паслось несколько коров. Мы не успели остановиться, как к нам бросилась новая группа ребятишек. В руках каждого из них были веревочки с привязанными лягушками. Мы искренне их пожалели, так как большинство лягушек уже сдохли. Чтобы привлечь крокодила, ребята издали такой звук, который нельзя ни описать, ни повторить. Они дважды или трижды повторяли свой клич, пока несколько пар бугорков не устремилось к берегу, туда где мы стояли.

Мороз невольно пробирает по коже, когда видишь, что крокодилы направляются прямо к вам. Вот из воды вылез первый. Я вспомнила о посещении кумасийского зоопарка. Действительно, этот крокодил оказался значительно более крупным. Он медленно, с достоинством полз к ребятам. Дети перестали кричать. Один из них начал махать прямо перед крокодилом привязанной на веревочке лягушкой. Крокодил открыл свою пасть. Вы когда-нибудь видели вблизи пасть крокодила? Так вот мы ее видели. Пораженные, забыв о страхе, щелкая фотоаппаратами, приблизились мы к крокодилу на расстояние нескольких шагов. Своими ленивыми, медленными движениями он притуплял нашу бдительность, хотя мы и знали о свойстве пресмыкающихся бросаться на добычу с быстротой молнии. Но, видимо, это были не те крокодилы. Здесь их так раскормили, они так привыкли к подобным ежедневным спектаклям, что спокойно ждали окончания представления. Даже коровы, которые паслись рядом, не боялись крокодилов, ибо видели этих ленивцев несколько раз в день.

Итак, гигантский крокодил лежал неподвижно с широко раскрытой пастью. Мы могли внимательно рассмотреть его. Крокодил лишь слегка поворачивал голову за лягушкой, которую мальчик водил прямо перед его носом. Мы даже не успели заметить, как крокодил молниеносным рывком бросился вперед и захлопнул пасть. Лягушки как не бывало.

Наш крокодил, по всей вероятности, знал, что больше ничего не получит, и спокойно улегся на берегу. Мы же стали следить за его собратьями, которые между тем вылезли из воды, постепенно окружив нас. Двум или трем крокодилам досталось еще по лягушке. Остальных ребятишки припрятали. Мы не успели заплатить, как четверо ребят приподняли тяжелый хвост одного крокодила. Как только голова пресмыкающегося оказывается ниже хвоста, животное становится беспомощным, ибо ему нечем отталкиваться. Остается лишь покорно ждать своей судьбы. Надо сказать, что болгатангские крокодилы – добродушные животные. Благодаря им местные мальчишки подрабатывают не так уж плохо.

А как же школа?

Не только эти обслуживающие туристов ребята помогают своим родителям. Дети в Гане часто пасут скот. Мы видели девочек, которые носили своих младших братишек по рынку за спиной. Сейчас большинство детей Ганы ходят в школы.

Школы в Гане – самые различные: от глинобитных домиков в деревнях до самых современных зданий из стекла, алюминия и цветного бетона в столице.

В 1957 году, когда Гана получила независимость, в стране было свыше девяноста пяти процентов неграмотных – лишь пять человек из каждой сотни умели читать и писать. Большинство немногочисленных школ построили миссионеры с целью распространения христианства. Здесь они внушали ученикам покорность белым господам. Все школы находились на юге. Они, естественно, не могли вместить желающих учиться. Что же касается засушливого севера, то туда христианские миссионеры не добрались. Поэтому сюда вместе с караванами, пересекающими пустыню, пришло мусульманство. Эта религия до сих пор является господствующей. Надо сказать, что мусульманство здесь плохо уживается с просвещением. Вершиной знаний оно считает умение наизусть декламировать Коран. Поэтому в тех местах на севере, где было какое-то подобие школ, детей учили арабскому языку и заставляли зубрить длинные суры из этой мусульманской Библии.

Короче говоря, чем дальше на север, тем беднее была страна и тем хуже обстояло дело с образованием. С 1962 года в Гане принят закон об обязательном школьном обучении. На юге его, как правило, соблюдают. Там действительно учатся почти все дети школьного возраста. Что же касается севера, то было принято мудрое решение не оказывать давления на родителей, которые не хотят еще пока посылать детей в школу. Ведь тому, кто никогда в жизни не ходил в школу, нелегко осознать пользу образования. Многие родители считают, что учеба – всего лишь потеря времени и значительно полезнее занять детей трудом. Кроме того, сейчас в школе учат латинскому алфавиту, который бесполезен для чтения Корана. Но и это еще не все. Как могут ходить в школу дети, которые живут в значительно удаленных друг от друга отдельных поселениях? Где найти учителей для севера, когда их не хватает даже на юге? Мы много слышали о том, что учителя не хотят ехать на север, предпочитая оставаться на юге, где условия жизни значительно лучше.

Многим родителям не по карману посещение школы их детьми. И хотя министерство просвещения Ганы предоставляет учебники бесплатно, тем не менее на юге в школу надо ходить в форме, которую каждый ученик должен приобрести сам. На севере школьную форму носить не обязательно, но зато надо иметь ботинки, а они многим родителям еще не по карману. Ведь, как правило, дети в жарких странах их просто не носят. Но даже когда учитель этого не требует, босой ученик чувствует себя неловко.

Заведующий отделом народного образования в Тамале Джеймс Калим говорил, что следует очень осторожно, проявляя большое чувство такта, добиваться того, чтобы все дети ходили в школу. И, как это ни странно, первыми на этот призыв откликнулись вожди племен. Они послали своих детей в школу, послужив убедительным примером для других. Заведующий привлек на свою сторону нескольких мулл, которые учат детей читать Коран. Но больше всего он способствовал делу просвещения, когда много лет назад написал учебник языка дагомбо, на котором говорит большинство местного населения. И хотя официальным языком Ганы является английский, дагомбо, как правило, его не знают. И поэтому Калим еще в тридцатые годы, будучи молодым преподавателем, написал учебник, который используется в школах до наших дней.

Калим рассказал о начале своей педагогической деятельности в Тамале. В 1936 году его послали в городок Енди, чтобы основать там первую школу. Незадолго до его прибытия другой учитель уже пытался открыть в этом городке специальную школу, где ребята учились бы столярному мастерству. Но сопротивление родителей оказалось слишком велико, и школу пришлось закрыть. Молодой Калим решил сделать еще одну попытку. Он не стал проявлять излишней поспешности, в течение первого месяца знакомился с местными жителями, ходил по деревням, беседовал с будущими учениками. Родителям он объяснял, что им сторицей воздастся за то, что они временно теряют, отдавая рабочую силу. Результат превзошел все ожидания – в первый же день пришло семьдесят восемь учеников.

Тут же возникла новая проблема. Школа была задумана как интернат, но не на такое большое количество учеников. Но и это еще не все. Заведующий отделом народного образования – как и все высокопоставленные чиновники того времени – был англичанин. Он решил, что молодой энтузиаст зашел слишком далеко, и заявил, что у него нет второго учителя, который мог бы помочь Калиму. Тогда учитель привлек на преподавательскую работу одного государственного служащего.

Бывшие ученики Джеймса Калима сегодня уже хорошо известные в Гане люди. Многие из них избрали профессию учителя. Но до сих пор им приходится сталкиваться с теми же проблемами, которые приходилось решать еще Калиму, хотя, конечно, многое за эти годы изменилось. Прежде всего, в стране уже не господствуют англичане. Общество теперь в полной мере осознает значение труда учителя. Сейчас курсы по ликвидации неграмотности посещает большое количество взрослых, и, видимо, Гана станет первой страной Западной Африки, которая покончит с этой проблемой.

О том, что учебники предоставляются здесь бесплатно, мы уже говорили. Причем это учебники новые, не имеющие ничего общего с колониалистскими. Ведь англичане преподавали по английским учебникам, которые непригодны для ганцев, ибо все исторические процессы в них объяснялись с проанглийской точки зрения. Так, например, раньше дети детально изучали биографии английских королей и не имели никакого представления о прошлом своего континента. Они изучали географию Британских островов, но им ни слова не говорили об истории Западной Африки. Им рассказывали о сельскохозяйственных машинах, которых никто из них никогда не видел, но как повысить урожай на собственных полях – детей не учили.

Министерство просвещения Ганы систематически издает школьные пособия, написанные местными авторами. Новые африканские учебники улучшили дело народного образования, повысили интерес к учебе. Недалеко то время, когда все дагомбо станут посещать школу.

И не только мальчики, но и девочки. До недавнего времени в больших школах девочек было вчетверо меньше, чем мальчиков, а в небольшие деревенские школы ходили одна, от силы – две девочки, как правило, дочери учителя. Эту проблему, по мнению Калима, надо решать как можно быстрее. И он опять ходит по деревням и вновь убеждает родителей, чтобы они посылали в школу своих дочерей. Он объясняет, что женщинам тоже нужно образование, что становится все больше и больше профессий, в которых они смогли бы применить свои силы, если бы получили образование.

Женщины могут, например, стать медицинскими сестрами, которые так нужны больницам и поликлиникам. И Калим, конечно, прав. Ибо на севере Ганы, в самых бедных ее районах, жизнь тоже меняется. И может быть, именно здесь – особенно быстро.