Текст книги "Простая история (СИ)"
Автор книги: Ольга Пожидаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Глава 17
Фиаско
В самолете Коля держал меня за руку, хотя и колено иногда поглаживал. Я с трудом могла поверить, что лечу с ним отдыхать. Мысли вопреки всем моим усилиям все равно были о нас, о серьезности отношений и знаках. Глупо, знаю. Мужчины никогда ничего не делают со скрытым смыслом. Особенно Коля. Он всегда прямой, как рельса, и бескомпромиссный, как российский футбол. Но вот сейчас я не могла не видеть в его решении нечто большее, чем просто желание провести пять дней в приятной компании. Он ведь пригласил именно меня. Не Таню, не Свету. Я, видимо, важнее и приятнее для него всех остальных. Если они есть, конечно. Черти что, но мне льстило такое. Наверно, я окончательно эволюционировала до беспечно циничной подружки хирурга.
– О чем ты думаешь? – спросил Коля. – У тебя такой загадочно довольный вид.
– Глупости всякие, – попыталась отмахнуться я.
Он, конечно, не отстал.
– Расскажи.
– Это может все усложнить между нами. Еще и в начале отдыха, – пригрозила я.
– Ну вот! Теперь, если не расскажешь, я не смогу спать.
– С кем?
– С тобой.
– Ахахаха, Скобелев, ты со мной в любом случае не будешь спать. У меня неделю секса не было.
– Какое совпадение, у меня тоже, – оскалился Коля, поднес мою руку к губам и поцеловал.
Я просияла. Приятное совпадение, черт подери.
– Говори уже, чего опять напридумывала себе? – велел он.
– Почему ты позвал меня отдыхать?
Коля закатил глаза, понизил голос, чтобы слышала только я.
– Да, Ань, для секса. Ты права. Я хочу побыть с тобой, потрахаться, как нормальный человек. Хочу купаться и бухать, объедаться вредным и вкусным дерьмом. И сексом заниматься, да. Мне нравится это делать с тобой. Я вообще секс люблю. Без него не представляю, как можно расслабиться. Да, я взял тебя ради этого. Прости. Ты классная, умная и охренительно сексуальная. Мало поводов?
– Эммм, да вроде достаточно.
Я едва сдерживала улыбку, так забавно он возмущался шёпотом.
– А еще для секса. Или я говорил?
– Говорил, да. Раз пятьсот, – я-таки хихикнула.
– Вот и еще сто раз повторю. Секс-секс-секс. Секс с Аней. С Аней секс.
– Засранец, – расхохоталась я, чувствуя, что краснею. – Замолчи!
Но Коля продолжал повторять, как заведенный, дразня меня до непрерывного хохота. Пришлось целовать его, чтобы заткнулся уже. И опять его ладонь оказалась на моем колене. Мы увлеклись, забывая, что летим, что люди кругом.
– Еще немного, и я утащу тебя в туалет.
Кто бы подумал, но это сказала именно я. А Коля застонал и отказался.
– Неееет, там паршиво и тесно. Вот в трансатлантическом перелете все намного просторнее. А тут мы с тобой вряд ли втиснемся вдвоем.
– Это повод слетать куда-нибудь подальше? – хохотнула я.
– Определенно!
Хотя идея о сексе в туалете была признана несостоятельной, мы все равно продолжили целоваться, как подростки. Приходилось делать маленькие перерывы, чтобы не вспыхнуть и не сорваться в кабинку уборной, но оно того стоило. Я планировала продолжать это бесчинство и в автобусе, но едва ступила на турецкую землю, почувствовала усталость и заболела голова. Возможно, акклиматизация так резко напала. Или просто догнала усталость за неделю ударного труда.
– Ты в порядке? – спросил Коля, сразу же заметив, как я тру лоб и морщусь.
– Да. Просто душно тут. Не Питер.
– Это точно.
Мы вместе посмеялись и погрузились в суету аэропорта, таможни, багажа. Я забыла о своем недуге, но в автобусе он о себе напомнил. Невыносимо хотелось спать.
– Подремлю немного, пока едем.
– Да, конечно.
Скобелев поцеловал меня в лоб и заботливо помог чуть откинуть кресло. Я не уснула, только укачало, и голова разболелась сильнее. Приехали мы быстро, а вот заселяли нас сто лет. По традиции пошли смотреть море, но мне и от него было тошно.
– Ты ела чего-нибудь утром? – спросил Коля, осматривая мою зеленую физиономию.
– Да, немного. Все нормально. Укачало просто в автобусе. Сейчас прилягу и пройдет.
– Да, наверно, еще акклиматизация. Черт, Ань, мне так жаль.
– Все в порядке. Это нормально. Ты должен понимать. Врач ведь.
Он дернул уголком губ и увел меня в холл отеля, где было прохладнее благодаря кондиционеру. Усадив меня на диван, Коля пошел поторопить на ресепшен. Уже через пятнадцать минут мы вошли в номер. Едва оценив вид с балкона и интерьер, я поспешила к постели. Даже на душ не было сил.
– Часик посплю, – бормотала я. – Прости, пожалуйста, совсем сил нет.
– Ох, прекращай извиняться. Ложись.
Коля сел на постель, прикрыл меня простыней.
– Я хотела сразу заняться безудержным сексом. Ты же для этого меня взял.
– Да, конечно. Ты прям провал провалов, Фролова, – пошутил он, прилег рядом и ласково гладил меня.
– Если хочешь, то я не против. Только не буди, ага?
Коля тихо засмеялся мне в шею.
– Спи уже, чудо.
Я проснулась, когда за окном было темно. Голова шумела, а желудок бурлил. Заелозив, натолкнулась на Колю, которого чуть не скинула с кровати, зачем-то перелезла через него и рванула в туалет. Уборную я тоже не сразу нашла, но успела поблевать в унитаз, а не мимо. Меня выворачивало желчью. Сил не было подняться.
– Хей, хей, Ань. Черт! Давай я помогу, – вырос за моей спиной Скобелев.
Он убрал с моего лица волосы, собрав их сзади в хвост, присел рядом на пол и гладил по спине.
– Уйди, бога ради, – прохрипела я между приступами рвоты.
– Ну прям, ага, – буркнул Коля. – А если ты головой ударишься? Все нормально.
– Нормально, ага, – не сдержала я сарказма и очередного позыва.
Я плохо помнила, чем все это закончилось. Кажется, меня начало выключать, и Коля унес обратно в постель. Утром было еще хуже. Все силы уходили на то, чтобы рычать на Скобелева, заставляя его оставить меня в покое и идти отдыхать.
– Коль, пожалуйста, уйди. Ну что это у тебя за отдых – возиться с блевотной девкой. Даже на работе, наверно, такого не бывает.
– Бывает еще и не такое, – буркнул он упрямо и сунул мне подмышку где-то раздобытый градусник. Наверно в аптеку ходил, пока я валялась в отключке.
– Иди поплавай, позагорай, сними кого-нибудь, потрахайся, – не унималась я.
– И как я жил без твоих ценнейших советов.
– Да хреново, раз прилип ко мне такой неудачнице. Ко-о-оль, ну уйди, а? Мало, что я как говно себя чувствую и выгляжу, так еще и заразить тебя могу.
– Да, это, наверно, вирус какой-то. Китайцы в аэропорту перед нами стояли и кашляли. Твари.
– Это неполиткорректно.
– Ой, какие мы слова знаем. Ложись давай.
Он легонько толкнул меня, чтобы я упала в подушки, протер мне лицо влажным полотенцем. Стало чуть лучше.
– Жаропонижающее выпей и спи. – скомандовал секси доктор. – Скоро обед. Что тебе принести?
При мысли о еде меня передернуло.
– Понятно. – проговорил Коля. – Но я попробую раздобыть бульон и сухарик для тебя.
– Угу. И текилы захвати.
– Спи уже, острячка.
Сил спорить у меня больше не было, и я снова отрубилась.
Проснулась от жутких звуков из туалета. Странно, что их издавала не я. Прошагав шатаясь до освещенной уборной, я увидела Колю в позе запятой над унитазом.
Мне было паршиво. Ноги едва держали, но я не могла прекратить ржать, съезжая по кафельной стенке на пол.
– Боже, Скобелев. Какой ты кретин. Я же сказала, что заразишься! Ну разве так можно, Коль? Еще доктор называется.
– Уж если заразился, то еще в самолете. Мы там непрерывный воздушно капельный контакт имели.
– Все равно…
– Вот именно, уже все равно, – прокашляла я смеясь и оторвала кусок туалетной бумаги, которой он вытер рот.
– Не думал, что скажу это, но секса вообще не хочется.
Я смеялась, пока живот снова не свело, и я оттолкнула Скобелева от унитаза. Он уполз в кровать. К утру простыни пропитались не только моим но и его потом. Мне было чуть лучше, но все равно не настолько, чтобы спуститься вниз. Хорошо, что Коля запасся ибупрофеном и водой в бутылках. В блевотно температурной коме мы провели три дня. На четвертый вместе выползли из номера, представляя собой жалкое зрелище. На голодных любовников точно не тянули. Аппетит все еще не вернулся, но поесть было необходимо. Без энтузиазма и алкоголя, разумеется. До пляжа дошли тоже с трудом. Вроде как по обязанности, завалились на шезлонги и цедили воду с лимоном, почти не разговаривали. Слабость просто размазывала.
Пятый день радовал, потому что мы оба почти оклемались. Слабость еще осталась, но все же не такое бессилие и апатия как раньше. Правда, и веселья особенно не было. За эти дни карантина по системе все включено я словно отвыкла от поцелуев. Казалось, что они обязательно будут со вкусом рвоты. Моей или его.
Я окунулась, прежде, чем собирать вещи. Коля не пошел, еще дремал в шезлонге, размазанный и бледноватый. Его накрыло на день позже, отпустит тоже после меня. Я вообще хотела поплавать в бассейне, игнорируя море, но Скобелев сказал, что это верный путь схватить еще какую-нибудь заразу. Разумеется, его угроза больше не казалась мне бессмысленной и перестраховочной.
Вообще, мне показалось, что Коля депрессует. Обычно такой веселый и легкий он теперь сидел букой, почти не говорил со мной, даже руки не распускал. Только во сне обнимал, но не приставал при этом. Я старалась не показывать, что тоскую по его домогательствам и неугомонному члену. Все же болеет человек. Из-за меня. Изгадила весь отпуск, еще и к сексу склонять немощного. Я не настолько стерва. Хотя…
Нет-нет.
В автобусе до аэропорта Коля дремал. В самолете – спал. Мне было обидно и больно. Иррационально, абсолютно нелепо, но я не могла ничего поделать с этим. Расстройство чуть ли не до слез терзало весь полет.
Аэропорт, таможня, багаж, стоянка. Все тот же хмурый Скобелев, но мне как ни странно полегчало. Воздух Питера с дождем и смогом лечил истерзанный болезнью и жарой северный организм. Даже ветер в лицо и мерзкий мелкий дождь я встречала с радостью, не прячась за воротник и шарфик.
Коля вез оба наших чемодана по стоянке к машине, закинул их в багажник, сел за руль.
– Ты как? – спросила я его, чуть осмелев на родной земле.
– Нормально, – пожал он плечами, повернулся ко мне. Морщинка между бровями разгладилась, он больше не хмурился. Неужели тоже дым отчества так сладок? – Домой?
Я кивнула, улыбнувшись. Едва мы въехали в Питер, его ладонь оказалась на моем колене. Я затрепетала, как школьница-девственница. В голове тут же родился коварный план.
Я чувствовала, что Скобелев высадит меня у дома и свалит в закат, но совсем не была к этому готова. Две недели без секса и родная земля побуждали действовать.
– Чемодан поможешь занести, Коль? – спросила я, когда он остановил машину у дома. – Или плохо себя чувствуешь?
Я видела, что с ним все нормально, просто подавлен. Нужно было давить на собственную девочковость. Удалось.
– Да все хорошо, Ань. Конечно, подниму твои вещи. Не совсем я никчемный.
– Не совсем? Ну-ну, – хихикнула я и вышла из машины, не дожидаясь его ответа.
Скобелев поплелся за мной, снова волоча чемодан. Он легко поднял его по ступеням, занес в лифт, потом в квартиру и уже собирался уходить.
Что за мужчина? Куда делся мой озабоченный гинеколог? Где поцелуи? Где страсть и неистовство? Где горячий секс у двери с продолжением в душе?
Нет, я так не играю.
– Ань, слушай… – обернулся Коля, отпуская ручку двери. Я воспряла духом. – Ты прости меня за это дерьмо.
Рано воспряла.
– Знаю, ты так редко отдыхаешь, столько работы, а я изгадил эти пять дней на двести процентов. Мне так жаль, милая, – продолжил самобичевание Коля. – Очень жаль, Ань. если бы знал, то исправил бы, но…
– Тихо!
Я приложила ладонь к его рту, и Коля расцеловал мои пальчики один за другим. Простонав, я погладила его по щеке, обняла за шею и заставила наклониться, чтобы поцеловать. Его ответный стон был таким сладким. Я пробовала его на вкус, смакуя вместе с нежными движениями губ и с удовольствием ощущая горячие ладони на талии.
– Мне нет прощения, знаю, но прости, – бормотал он, не прекращая меня целовать.
– Если сейчас удерешь, я точно тебе не прощу каникулы для секса без секса. Где это видано?
– Аня…
Не знаю, что он хотел сказать, но я не позволила больше болтать, продолжая целовать его, утягивая в комнату.
– Аня… Моя Аня, – повторял Коля снова и снова, но прекратил извиняться. Слава богу.
Мы разувались, отдавливая друг другу ноги, смеясь, как дурачки, шли в спальню, натыкаясь на каждый предмет мебели, срывали друг с друга одежду и целовались, целовались, целовались.
– Прости, пожалуйста, – очнулся Коля уже у кровати. – Ты, правда, не против? Так хочу тебя.
– Прекрати извиняться! – вспылила я, кусая его за шею больно, заставляя ойкнуть. – Или это тонкий ход, чтобы уклониться от интимных обязанностей? Не сработало.
– Нет, я действительно…
Вот неугомонный.
– Скобелев, давай лучше про твои извращенские мечты о сексе при осмотре поговорим, если тебе так приспичило поболтать. Эта тема меня хотя бы заводит.
Коля рассмеялся, укладывая меня на кровать.
– Моя девочка… Когда это ты стала такой же извращенкой?
– Возможно, с того самого дня, как захотела своего хирурга.
– Похоже, мы обречены обмениваться всякими недугами.
– Мне нравятся все, кроме последнего.
– Прости…
– Еще раз извинишься, я тебя побью.
– Блин, это соблазнительно. Отшлепаешь? Уверен, ты умеешь доминировать.
– Не сегодня.
– Договорились. Сегодня – я. – Он взял мои руки и завел за голову. – Спасибо, что не дала уйти.
Поцелуи обжигали кожу, и я извивалась, обездвиженная и измотанная вынужденным воздержание.
– Еще чего, – удалось проскулить совсем не так ядовито, как хотелось. – Коль, пожалуйста, не издевайся.
– Ох, я даже не начал. Соскучился по тебе.
Я захныкала, надеясь, что он шутит. Нет, не шутил. Коля продолжал удерживать мои руки, пока сам гладил и целовал, облизывал и посасывал, прикусывал и пощипывал. Мне казалось, я сойду с ума от его ласк и предвкушения, которое зашкаливало.
Когда он опустил руку и стал ласкать меня между ног, я почти не помнила себя от желания. Казалось, пара касаний, и меня разорвёт на части невероятным оргазмом, но Коля не спешил удовлетворить дикий голод. Он гладил мои бедра с внутренней стороны, погружал внутрь палец, медленно отступал и легонько постукивал по клитору, заставляя меня выть в потолок, проклинать и благословлять его золотые руки.
– Ты меня убиваешь, – рыдала я, подбрасывая бедра вверх, чтобы потереться о его ладонь.
– Я сам уже едва живой, – признался Скобелев.
– Чего же тогда?
– Хочу… Чтобы сильно… Одновременно.
Я абсолютно не понимала, что он говорит, что имеет в виду, о чем предупреждает так оригинально. Мое тело было натянутой струной. Разум размяк, и все мысли были только о скорейшем освобождении.
Когда терпеть уже не было сил, я почувствовала, как Коля медленно меня заполняет. Он все также одной рукой держал мои запястья, а второй гладил влажный пульсирующий бугорок.
Медленно.
Чертовски медленно.
Мучительно медленно.
Словно это не он вместе со мной воздерживался сто лет. Разве мужчине не положено быть быстрым после перерыва? Как ему удается владеть собой и мной, оттягивать финал настолько сладко и мучительно, что нет сил даже умолять быть быстрее и жестче.
– Коля, Коленька, – хныкала я, дергаясь под ним, но не двигаясь при этом благодаря его хватке и тяжелому горячему телу, что придавливало меня к матрасу.
Он давил на меня, но не сильно. Именно так, как мне хотелось. На грани боли и удовольствия. Все, что мы делали сейчас, что Коля делал со мной, было на этой грани. Боже, как мне нравилось.
– Тише, Ань, тише. Чуть-чуть, еще немного, моя хорошая. Дай мне все до конца. Всю себя, родная.
Он надавил на клитор чуть сильнее и стал двигаться немного быстрее. Этого мне хватило, чтобы начать задыхаться от ощущений. Оргазм нарастал, как снежный ком, переплетаясь в тугой клубок удовольствия. Я больше не двигалась, лишь хватала ртом воздух, ощущая, как меня накрывает волнами горячей разрядки. Снова, снова, снова, и снова. Это было так долго, так мощно, опустошающе и глобально. Я кончала, кончала и кончала, чувствуя горячие слезы на щеках и мягкие губы, которые их собирали. Шепот эхом где-то далеко:
– Ох, Аня… Как хорошо. Чертовски хорошо. Моя. Вся моя.
Он коснулся своим лбом моего и замер, пока я вздрагивала и успокаивалась. Долго. Очень долго. Только после этого Коля отпустил мои руки и положил ладони на бедра, сделал несколько мощных выпадов, громко простонал и скатился с меня, прижав к себе крепко-крепко.
Я открыла глаза, увидела его лицо словно в первый раз. Темные глаза, густые брови, прямой нос и красивые, четко очерченные губы. Погладив его по щеке, я хотела сказать спасибо, но вместо этого получилось:
– Я люблю тебя.
В его глазах мелькнуло отражение моего ужаса. Коля чуть вздернул брови, едва заметно, как-то робко улыбнулся и сказал самое ужасное, что только мог, что я боялась услышать.
– Я тебя тоже.
Глава 18
Тоже?
Он поцеловал меня. Сладко и глубоко. У меня не было сил думать о том, что только что произошло. Когда поцелуй закончился, я уткнулась Коле в грудь и задремала. Он тоже уснул. Как оказалось.
Мы продрыхли до вечера, и Скобелев буквально бегал по квартире, собирая разбросанные вещи, ругаясь под нос, что все пропало. Я нервно посмеивалась, наблюдая за его метаниями, не в силах прекратить улыбаться. Он умчался, еще раз поцеловав меня, обещая позвонить, пытаясь снова начать извиняться.
– Иди, ты искупил свою вину сполна, – отпустила я ему грехи.
– Ну окей, – быстро уговорился он. – Хочу остаться, но чемодан, одежда, завтра уже рано утром…
– Я знаю, знаю, Коль. Завтра на работу. Иди. Созвонимся.
– Ты прелесть.
Он обулся, еще раз притянул меня к себе, потянул носом воздух, уткнувшись мне в шею, отстранился и ушел. Я не сдержалась и провела рукой по двери, стараясь не думать о словах, что сорвались с губ.
Мне тоже нужно было на работу, и она как никогда помогла мне не думать.
– Дааа, круто вы с Ником отдохнули, – не преминула обсудить за обедом наше фиаско Аля.
– Тебе уже Ванька доложил?
– Ага, в чате написал. Такая ржака, Анька. Блевать на пару в отпуске. Чертовски романтично.
– Заткнись, – буркнула я, бросив в нее зубочисткой.
– Ты окунулась в море вообще?
– Было дело. А Коля вроде бы – нет. Сначала со мной возился, потом сам слег.
– А секс? Хоть разок то удалось оторваться?
– Дома уже…
Я мечтательно улыбнулась, вспоминая невероятны ощущения, которые испытала по приезду благодаря моему секси доктору, но воспоминания омрачило мое нелепое признание. Надо же было брякнуть такое.
– Чего закисла?
– Начудила я, Аль… такое во время секса сказала. Вернее, после.
– Другое имя? Забей. Сделай вид, что он не расслышал.
– Сдурела? Какое другое имя? У меня больше нет никого.
– Мало ли, – Аля развела руками. – Я иногда с заказчиками вес день говорю, а потом Ваню зову Геннадием.
Я хохотнула.
– Ну даешь.
– Дааа, очень неудобно. Разок пыталась объяснить, но ему легче втолковать, что он сам дурак, чем правду.
– Шикарно.
– Так чего у тебя?
– Я сказала, что люблю его. После секса.
– Очевидно, секс был неплохой, – поддела Аля, присвистнув.
– Второй Дедпул неплохой и Сникерс с семечками. А с Колей все было просто потрясно, – возмутилась я, припомнив слова Скобелева после нашего первого раза.
Аля замахала руками, как будто в бистро стало жарко.
– Воу, детка, поменьше экспрессии, а то я ведь пойду проверять. Ты прям вдохновляешь.
– Ой, замолчи.
– Да шучу, Анька. Не ревнуй. Значит он вытрахал из тебя весь ад и признание в любви?
– Можно и так сказать.
– Судя по твоей кислой мине, Коля взаимностью не ответил.
– Нет. Вернее, да…
– Так да или нет?
– Он сказал: я тоже.
– То есть?
– То есть не сказал, что любит, просто «я тоже», чтобы отстала. На отвали. Неужели непонятно?
– Эээ, не очень. – Алька почесала затылок. – Ты загналась, Ань, не?
– Загналась? Пожалуй. Я первая призналась в любви, а он отбрехался, можно сказать.
– Допустим. А потом? Вы не возвращались к этому?
– Нет. Мы уснули, очнулись почти ночью, Коля уехал к себе. С тех пор не виделись. Не удивлюсь, если он будет меня избегать. С его работой это не сложно, а с моей так вообще легкотня.
– И сколько вы не виделись?
– Так со вчерашнего дня.
– О, боже, Ань! И ты накрутилась. Блеск. Когда успела только.
– Да я бью рекорды по срокам. Тебе ли не знать.
– Ага, ты чемпионка по срокам и идиотизму. Что такого ужасного сказал Коля? Он же взаимностью ответил. Надо радоваться, – пылко напирала Аля.
– Ты не понимаешь, – снова погрузилась я в отчаяние. – Когда взаимно говорят, я тебя тоже люблю. А он просто брякнул и все, чтобы не обидеть.
– Да с чего ты взяла?
– Я так же ответила Теме. Сто лет назад, когда мы еще были вместе. Он признался мне в любви, а я поняла, что сплю с ним просто так. Нет, он мне нравился, но я никогда не погружалась в эти отношения с головой. Так как с… Уф… – Я уронила голову на руки, совершенно отчаявшись.
– Как с Ником?
– Да. И теперь он говорит – тоже. Это ни черта не взаимность, Аль. Боже, зачем я тебе все рассказала, опять распсиховалась. Как мне теперь с ним себя вести?
– Ты загоняешься, Анька. Веди как обычно. Если у тебя так было с Артемом, то не факт, что у Скобелева так с тобой.
– Факт, Аль. Это… Это…
– Ну что? Ты сама толком не понимаешь.
– Все я понимаю. Судьба это, Аль. Сука-судьба.
Аля откинулась на спинку стула и расхохоталась.
– Драма-драма-драма, – пропела она. – Чудилка ты, Фролова. Насколько я знаю этих придурочных врачей, они говорят как есть и не юлят. Не ответил бы тебе Колька, если бы твоя судьба была бы такой сукой.
– Ладно, бог с ним. – Я встала из-за стола. – Пошли работать. И не смей говорить Ваньке об этом дерьме.
Аля сделала большие круглые глаза.
– Да я и не собиралась! Ты что?!
По ее нарочито невинному возмущению было понятно, что она собиралась, ой, как собиралась. Коля позвонил тем же вечером. Мы кратко поговорили. Вернее он большую часть ныл, что устал и не может после отдыха втянуться в темп. Я смеялась и дразнила его темпом смены караула над унитазом. Он звал меня жестокой и просил не напоминать о специфике отпуска.
– Отдых – это смена рода деятельности, Ань. Так что, как ни крути, а я отдыхал.
– Успокаивай себя, ага, – смеялась я.
Нам было все так же легко и просто болтать, смеяться, шутить. Я не спрашивала ничего про чувства. Коля тоже не поднимал эту тему. Меня это устраивало. Не устраивало только то, что его теория про отдых на мне не сработала. Я никак не могла втянуться в работу тоже. С трудом заставляла себя встать утром и идти в офис, вечно витала в облаках, не могла настроиться. Нужно было что-то с этим делать. Скорее всего, мне просто нужно отдохнуть дополнительно хоть день-два. Разумеется, пять я себе больше позволить не могла, а вот выходные еще реально.
Словно само собой пришло решение отдохнуть одной, сгонять таки в Хельсинки самостоятельно. Вернее, с Алькой, которая, конечно, сразу выпытала у меня планы на выходные и напросилась за компанию.
– Ванька все равно дежурит. Заколебал. Никуда с ним толком не можем выбраться. Отпуска жду как манны небесной, – вещала Аля, выбирая нам места на пароме.
Что-то мне это смутно напоминало.
– Ты меня не кинешь опять? – невольно занервничала я.
– Кину?! Прям, Ань. В этот раз все стопудово. Пошляемся, напьемся.
– Угу, лишь бы за борт не пришлось блевать, – мрачно припомнила я Турцию.
– Не боись. Нам так не повезет.
– Очень надеюсь.
Аля забронировала каюту на двоих, решив не экономить. Я очень надеялась, что мне не придется снова ночевать на пароме одной.
Скобелев
Я вышел на задний двор, достал сигарету, прикурил, закашлял с непривычки. Хлопнула дверь позади. Жженов, конечно, не мог оставить меня в покое на час-другой. Ненавижу, когда он со мной в смену попадает.
– Завязывал бы ты с этим дерьмом, Ник Ник, – проговорил он, забирая у меня сигарету.
– Ты вроде не пульмонолог, чтоб лекции читать, – заворчал я, хотя был благодарен другу за принудительное избавление от дыма.
В горле противно першило и удовольствие было сомнительным, как и спокойствие, которое я почему-то пытался получить через старую добрую вредную привычку.
– Ты на пачку глянь и никакие пульмонологи не нужны. Импотенция как побочка, слыхал? Хотя с твоим потрясающе регулярным сексом она обнимет намного скорее, чем из-за курения.
– Боже, Вань, чего тебе надо, а? – вспылил я.
– Надо, чтобы ты не убивался.
– Я не убиваюсь.
– Ага, а покурить просто так вышел.
– Мне тридцать с хером лет. Имею право.
– С хером – это хорошо. Без него все же скучно жить. Серьезно, Коль, ты сделал все, что мог. Она ведь не умерла.
– Ты меня прям утешил сейчас.
– Девочка слишком запустила все. Даже твои волшебные запатентованные стежки крестиком не спасли бы ее трубу.
– Да я знаю, знаю. Просто бесит, когда все идет не по плану, а по пизде.
– Ну ты сам такую спецуху выбрал.
– Твои дежурные шутки невероятно бодрят, – снова отмахнулся я, поведя плечами от холода.
Осень вступала в свои права. Еще было не так промозгло, но в одной форме на улице мягко говоря, не жарко.
– Обращайся, бро, – невозмутимо хмыкнул Джонни. – Вот и брось казнить себя. Лучше Аньке позвони.
– Позвоню, ага. Как-нибудь.
– Как-нибудь? Вы опят что ли посрались? Или она на тебя за волшебную Турцию злится?
– Не напоминай. Не злится вроде. Просто…
– Что?
– Она сказала, что любит меня.
– Это плохо? – Ванька посмотрел на меня как на дурачка.
Ну да, у него все с этим легко.
– Да хорошо вроде, но у меня теперь странное ощущение. Словно я что-то упускаю. Не знаю. Пользуюсь что ли ее чувствами? Это как будто нечестно.
– Нихрена не понял.
– Да я и сам не понимаю, просто… Просто все вдруг стало как-то непросто, хотя мне было круто. До ее признания.
– То есть, ты ее не любишь? У вас просто секс? Скажи ей лучше. А то мало ли, у нее планы. Хотя вроде Анька не из тех, кто будет накручиваться и истерить.
– Мы вроде прошли тот период. Поэтому я и не хочу усложнять. Мне нравится, что все легко и без выноса мозгов, без претензий и обязательств.
– Круто устроился, чувак. Видимо, поэтому она мчит в Хельсинки с Алькой, а не с тобой.
– Что? – Я моментально встрепенулся. – Какие еще Хельсинки?
– Обычные такие, Колян. Которые на пароме.
– С Алей? И ты ее так просто отпустил?
– А что мне делать? Я дежурю, а она уже разок Аньку кинула, когда мы мирились. Кармический долг, так сказать.
– Потрясающе – процедил я сквозь зубы, почему-то сильно расстроившись из-за такого поворота дел.
Понятно, что я изгадил ее отпуск, и мы вроде как не собирались встречаться на этой неделе, но черт подери… Мне бы хотелось быть в курсе ее путешествий. Тем более на чертовом пароме, где вечно бухают фины и очень любят клеиться к нашим девочкам.
– Анька, кстати, в прошлый раз именно на пароме познакомилась с этим своим. Как его? Артемом? Который твою Светку трахал. Вот ведь совпадение. До сих пор не могу поверить.
– Ммм… угу, я тоже, – вяло отозвался я, увязая в негативе еще глубже после этой новости.
Мало мне было не самой удачной операции, теперь еще мысли об Ане не дают покоя. Я старался принять легко ее признание. Что это меняло по сути? Нам было хорошо вместе. Я не хотел ничего иного. Она, кажется, тоже. Но все же какие-то сомнения зародились и не отпускали. Теперь я думал мысль о ее любви, и мне она все больше… нравилась.
Я ответил ей взаимностью как-то на автомате. Само собой вырвалось. На автомате. Как-то не хотелось погружаться в семантику и четкость формулировок. Но сейчас я четко понимал. Да, я люблю ее. И люблю то, что она меня любит.
Мне не нравилось это чувство со Светой. Мы опошлили его взаимной неверностью, упреками, равнодушием. Когда слова превратились в ложь? Я не мог сказать точно. Были ли они истиной до того, как мы стали отдаляться друг от друга?
Но с Аней у меня не было сомнений. Я хотел быть с ней. Хотел жить с ней. Хотел заниматься любовью при любом удобном случае. И неудобном – тоже. Хотел продолжать развращать ее своими затейливыми фантазиями. Хотел блевать с ней в один унитаз. Хотел сделать ее своей, чтобы ни один гребаный Артем не смел усомниться в моих намерениях.
«Решил мне отомстить, Скобелев? Аньку себе забрал. Ну-ну, молодец. Давай», – вспомнил я его слова в день ее выписки.
Он словно проклял мня этим бредом. Я постоянно возвращался к его словам. Они засели в голове ментальной занозой. Правда, я никогда не заморачивался этим рядом с Аней. Я просто хотел ее. Это было сладким помешательством, непреодолимой тягой. Взаимной, черт подери. Она хотела меня тоже. И мне сносило крышу каждый раз, когда Аня говорила искренне, не боясь признавать собственное влечение. Теперь она первая сказала о чувствах.
Я бы списал ее слова на потрясный секс, но в глазах сразу мелькнул такой ужас, что стало понятно: не погорячилась она. Просто сказала, как есть, вывалила от переполнения чувствами.
– Ник, чего улыбаешься? – вырвал меня из раздумий Ваня.
– Ничего. Про Аньку подумал. Пойдем внутрь. Дубак жуткий.
– Вот ты странный, Скобелев, – хохотнул за спиной Жженов. – Поперся курить с тоски, а надо было всего-то о подружке вспомнить.
– Угу, – буркнул я, не прекращая улыбаться.
– А после секса ты вообще как медный таз сияешь, – припомнил мне Ваня утро на даче.
– Заткнись.
Захотелось воссиять прямо сейчас, но в середине рабочего дня я не мог, к сожалению, сорваться, чтобы потрахаться. Да и вечером едва успел заскочить домой, чтобы переодеться. Хотел позвонить Ане, но набрал другой номер.
– Мам, привет. Как дела у тебя?
– Коленька? Что такое? Что у тебя стряслось?
– С чего ты взяла? Я просто звоню.
– Ты никогда не звонишь среди недели. По выходным и то не всегда.
– Вот я скот, да?
– Заметь, не я это сказала.
– Серьезно, мам, как вы?
– Отец на дежурстве, а я только пришла. Как будто ты не знаешь. Говори, что хотел. Не надо со мной этих долгих вежливых вступлений.
Я хмыкнул.
– Ты, как всегда. Не даешь мне возможности побыть приличным человеком.
– Милый, ты выглядишь как приличный человек, мне этого хватает. Со мной можешь не прикидываться. Это ведь приятно, правда? Побыть собой.
И тут меня осенило. Да, черт подери. Это очень приятно. Кажется, поэтому мне так хорошо с Аней. Она принимает меня таким, какой я есть, со всеми моими трудоголическими заскоками. С ней я не оправдываюсь, не извиняюсь. Извинения за Турцию она и то не приняла.
– Мам, у меня есть девушка, – выпалил я, наконец. – Кажется, это серьезно.
– Да ты что! Вот это новости, – не сдержала ехидства она. – Надеюсь, это не Светка. Слышала, она вернулась и увивается вокруг тебя.
– Откуда ты знаешь?
– Люди говорят.
– Фигню говорят твои люди. Не Света. Ее зовут Аня. Вы даже виделись.
– О, судя по всему, это та самая блондиночка. Попка у нее хороша и грудь тоже. Родит нам кого-нибудь? Готовиться нянчить? Ты же за этим звонишь? Залетели?
