Текст книги "Он, другой и ты (СИ)"

Автор книги: Ольга Пожидаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Но Саша выжила. Она тут же разжала ноги, потому что в пылу оргазма сдвинула колени, едва не придушив бедного Диму. Посмеиваясь, он прокладывал поцелуями путь наверх: по Сашиному животу, между грудей, к губам. Встретив его самодовольный взгляд, Нестерова поняла, что не зря ждала именно этого момента, чтобы сказать:

– Я люблю тебя.

Дима прижался своим лбом к ее и, смеясь, проговорил:

– Вот ты зараза. Отомстила мне, да?

– Сам виноват, – тоже захихикала Сашка, целуя его губы, на которых перемешались их вкусы. – Кто? Ну кто признается в любви после минета?

– Я, – гордо заявил Дима, перекатываясь на спину и усаживая ее сверху.

– Ты такой придурок, Токарев.

– Но ты меня любишь.

– Люблю, – весело согласилась Сашка, снова и снова целуя его. – Люблю, люблю, люблю.

Дима снова и снова просил ее повторить, и Саша с удовольствием исполняла его просьбу. А потом оба затихли, глядя на огонь, допивая вино и грея друг друга в объятиях. Дима думал о своем прошлом, потерянном времени и будущем, в котором ясно видел себя рядом с Сашей. А она просто тихо блаженствовала, радуясь, что не наделала глупостей. Вернее, наделала, но смогла вовремя понять, что к чему. Она вздрогнула, внезапно осознав, что десять лет назад она вполне отчетливо представляла себя в Диминых руках возле камина.

– Что? – встрепенулся Токарев, почувствовав ее беспокойство.

– Ничего, – улыбнулась она. – Просто…

– Ну говори…

– Если бы тебе кто-то десять лет назад сказал, что будешь тискаться с официанткой на коврике у камина…

– Черт, я все время забываю, что ты на меня работала, – запел Дима сладким голосом. – Как представлю тебя в фартуке и рубашке… ммм…

И Токарев снова распустил руки. Сашка лениво отбивалась от его приставаний, тихо смеясь, но потом призналась:

– Я мечтала быть с тобой вот так. Натрахаться до смерти и просто сидеть, обниматься.

Дима приподнял ее лицо за подбородок и очень серьезно сказал:

– Я и мечтать не смел об этом. Я хотел, Саш, но не умел.

– Я знаю, милый, знаю, – прошептала девушка, ненавидя боль, отразившуюся на его беззаботном лице.

Нестерова вспомнила их разговор о любви и малярах тогда в машине. Каким важным и неприступным казался ей бывший босс, какой неуверенной и наивной была она. Саша знала, что им придется очень скоро поговорить об этом. И не только об этом. Она расскажет про Женю, стараясь не вдаваться в подробности, но упирая на то, как скучала без Димы, как ей его не хватало. А пока Саша встала, протянув Диме руку.

– Пойдем спать. Тут классно, но у меня уже спина ноет от пола.

– Господи, а я думаю, когда тебе уже надоест, – воздел глаза к потолку Дима, с мальчишечьей ловкостью вскакивая на ноги.

Игнорируя потребность в душе, они завалились в Димину кровать, чтобы завтра разобраться со всеми нерешенными делами, нерассказанными разговорами, недошедшими смсками. Едва ворочая языком, Саша попросила:

– Димк, отмени завтра покер. Не хочу никого видеть. Только тебя.

– Отменил неделю назад. По той же причине, – признался Токарев, прежде чем отключиться.

Довольная таким ответом, Сашка улыбнулась, вжимаясь в него ложечкой, позволяя сну настигнуть ее.

Часть 4

Дима продирался сквозь сон, чувствуя влажный жар в районе паха. Он еще наполовину пребывал в царстве морфея, когда почувствовал острые спазмы приближающегося оргазма.

– Черт меня дери, – прохрипел он, не в силах бороться с подавляющей стихией удовольствия, которая накрыла его в следующее мгновение.

Все еще вздрагивая, он отрыл глаза и увидел довольное лицо Саши. Она коварно улыбалась, облизывая губы.

– Ну ты даешь, – обалдел Токарев, понимая, что его только что разбудили минетом.

– Не удержалась, – оправдывалась Сашка, целуя его. – Ты вроде был не против.

– Я очень даже за, – кивал Дима, млея от расслабона. – Я бы с удовольствием каждое утро так просыпался. Переезжай ко мне.

Он прикусил язык и тут же напрягся, приготовившись по привычке к Сашкиному загону.

– В смысле… я не настаиваю, но, в общем… Это слишком быстро, наверное… – отчаянно давил на тормоз Токарев.

– Я даже представить не могу, как из твоей глуши добираться до работы, – выдала Саша совершенно неожиданный аргумент, а потом еще более неожиданно добавила: – Уж лучше вы к нам.

– Ты серьезно? – он аж отодвинулся от нее, чтобы взглянуть девушке в глаза.

– Вполне, – кивнула Нестерова.

– Это как-то… внезапно…

– Ну, – пожала плечами Сашка, – моя стратегия – внезапность.

– Это я уже понял, – захохотал Дима, намекая на ее нападения в туалете салуна и вчера вечером. – Блицкриг нервно курит.

– С добрым утром что ли? – заулыбалась Саша, снова целуя его.

– Добрее не бывает.

– Пойдем в душ, и там я докажу тебе обратное.

Дима с радостью закивал, выбираясь из кровати. В душе он долго и с удовольствием ласкал Сашино тело мыльными руками, а потом опустился на колени, чтобы уделить внимание особенным местам… ртом. Прижавшись к стенке душевой кабины, Саша корчилась и стонала, пока не кончила. Токарев так воодушевился, что подхватил ее под попу, желая продолжить без промедления. Нестерова, хоть и молила о пощаде и перерыве, но все же крепко сцепила ноги у него за спиной, позволяя отлюбить ее до очередного взрыва.

После душа Сашка облачилась в Димину рубашку, валяющуюся на стуле около кровати. На его предложение надеть чистую из шкафа она только хмыкнула. Ее сводил с ума запах его одежды. Его запах. И теперь Саша не видела смысла этого стесняться.

Спустившись вниз, они отправились на кухню что-нибудь пожевать. Пока Сашка доставала яйца, молоко и сыр для омлета, Дима взялся за телефон, который вчера оставил на столе в кухне.

– Двое! – заорал он, открыв смску от Марины. – У Бирюковых двойня! Ты знала?

– Я? Да откуда? Они всех обдурили, – вторила его гневу Саша, разбивая яйца в миску.

– Охренеть, это как же… Да они… Вот конспираторы! А я думал, чего Маринка стала размером с дом, ведь не может ребенок быть таким здоровым!

– Там все сложно было, Дим, – решила оправдать друзей Нестерова. – Я вчера Марине звонила. Они, кажется, не были уверены, что оба выживут.

– Оу, – тут же сдулся Токарев. – Как она там? Как дети? Теперь все хорошо?

– Вроде в норме. Просила нас обоих приехать на выписку.

– Ну это само собой, – покивал Дима и, заметив Сашино виноватое выражение лица, поспешил обнять девушку. – Теперь-то и у нас все хорошо? Правда?

– Да, – выдохнула она, подставляя губы для поцелуя.

Омлет едва не сгорел, потому что Саша с Димой опять увлеклись поцелуями и ласками. Но Токарев вовремя учуял момент и выключил газ.

– Ты серьезно хочешь, чтобы я к тебе переехал? – спросил Дима, прожевав кусок спасенной еды.

– Ну, это ты хотел, чтобы я переехала, а я не хочу каждый день таскаться в город отсюда. Поэтому почему бы нет? Вообще, можно жить у меня на неделе, а в выходные тусоваться тут. Мне нравится твой дом. Очень. И покер опять же…

– Ты это только что придумала? – спросил Дима, слегка обалдев от такого четко продуманного плана.

– В общем, да, – пожала плечами Нестерова.

– И не считаешь, что нам нужно немного притереться, узнать друг друга?

– Дим, я тебя сто лет знаю.

– Ну не как… эээ… своего бойфренда.

На этом месте Саша не смогла сдержаться, прыснула.

– Тупо звучит, знаю, – тоже улыбаясь, покивал Дима. – Ну как любовника что ли? Сожителя?

Она встала из-за стола и уселась Диме на колени.

– Дорогой, ты же оставался у меня много раз. Ну а любовник ты вроде как… неплохой. Хотя я еще пару раз проверю…

– Неплохой? Ах, неплохой? – зарычал Дима, усаживая Сашку на стол. – Я тебе покажу… Неплохой!

И он показал. Пару раз. И Нестеровой не оставалось ничего, кроме как согласиться, что он не просто неплох, а очень даже хорош.

Вечером они снова валялись на ковре у камина, разговаривая и слушая треск дров.

– Саш, ты так и не сказала, что вчера случилось, – аккуратно начал дознание Дима.

– Случилось то, что я – круглая дура, – чуть отстранившись, призналась Саша.

Токарев красноречиво промолчал, давая ей свободу слова.

– Женя… он… он, конечно, классный и крутой. Был для меня тогда. А сейчас нам и поговорить не о чем. Он ведь вообще не изменился, словно законсервировался. А я не хочу назад. Хочу к тебе. С тобой… – Сашка шмыгнула носом. – Как ты мог меня ему отдать?

– Я не мог, – прошептал Токарев, снова прижимая ее к себе. – Неужели ты думаешь, я бы отступился? Сашк, я бы ни за что не отказался от тебя. Если бы ты его выбрала, все равно доставал бы тебя.

– Правда? – она подняла на него влажные глаза.

– Клянусь.

– Тебе плохо было без меня?

– Я чуть не сдох.

– Хорошо.

– Ну спасибо, родная, – тихо засмеялся Дима.

– Прости, – улыбнулась и Саша. – Но мне тоже было так паршиво, и я надеялась, что и тебе плохо. Сам ведь запретил звонить.

– Нестерова, это просто апогей твоего эгоизма.

– Я знаю. Просто я тебя очень люблю.

– И я тебя люблю, вредина.

Они немного помолчали, осознавая торжественность момента и их чувств, а потом Дима выдал:

– Можно я завтра отвезу к тебе одежду и всякую мелочь?

– Ты время зря не теряешь, – хохотнула Нестерова.

– Я боюсь, что ты передумаешь.

– Давай бороться с твоими страхами, – и Сашка легонько толкнула Диму, заставляя его лечь на спину, а сама устроилась сверху.

– Давай-давай, я ужас какой трусливый, – вторил ей Токарев, дергая пуговицы рубашки.

Спустя пару часов Дима был избавлен от страхов, фобий и других расстройств психики посредством секса. Он ни разу не пожалел, что опять отдал Саше инициативу. Ему, безусловно, нравилось самому задавать ход сексуальных игр, но и в подчинении был свой кайф. Он снова и снова восхищался своей женщиной, понимая, что любит ее еще сильнее, чем прежде. Он мог быть с ней самим собой. Она знала его лучше, чем кто бы то ни было. Они чувствовали друг друга одновременно так тонко и остро.

Обессиленные и счастливые после секс-марафона они лежали, держась за руки и глядя в потолок.

– Холодно, – поежилась Саша.

– Камин догорел, – кивнул Дима.

Они, не сговариваясь, поднялись. Токарев подкинул поленьев, а Сашка пошла к шкафу, где лежал плед, и вдруг остановилась как вкопанная с одеялом в руках. На глаза тут же набежали слезы.

– Димка, – позвала она. – Ч-что это?

– Где? – обернулся Токарев, мгновенно реагируя на дрожь в ее голосе.

– Это, – Саша ткнула на дешевую фигурку маляра, которая стояла на полке рядом со стильными сувенирами из разных стран.

Дима практически сразу понял, что она имеет в виду. Он миллион раз хотел как бы случайно подвести Сашу к этой полке, показать ей, дать понять, что и тогда она значила для него очень и очень много. Токарев заготовил море речей, но сейчас понимал, что ни одна из них не годится.

– Ну… это я. Маляр, – тупо ляпнул Дима, забирая у Саши из рук плед и укутывая дрожащую девушку.

– Он же… Это же я тебе… – заикалась она, не веря, что Дима хранил ее подарок. – Я думала, ты выбросил его, едва я отвернулась.

И Нестерова в очередной раз за последние сутки разревелась.

– Сашенька, ну что ты, – приговаривал Токарев, усаживая всхлипывающую девушку на диван и вытирая с ее щек слезы. – Не плач, родная, перестань.

– Дим, откуда он? Неужели ты хранил? Помнил? – продолжала недоумевать Саша, шмыгая носом.

Дима на секунду прикрыл глаза. Он хотел бы наврать ей с три короба о фатуме и великой любви, которую лелеял в сердце все эти годы. Девчонки любят такие истории. Скорее всего, этот жалостливый бред гарантировал бы ему вечную Сашкину преданность, восхищение и обожание. Но Токарев решил до конца соблюсти их договор и выдал не особо красивую правду.

– Я не выбросил, хотя очень хотел. Ты меня тогда буквально с дерьмом смешала, подарив эту штуку.

– Что? – вытаращилась на него Саша, мгновенно перестав плакать. – С каким дерьмом? Я же просто в шутку… Вроде как символично…

– Ага, очень символично ткнуть меня носом в мое не очень аристократичное происхождение, – хмыкнул Токарев. – Я сто раз тогда пожалел, что повелся на твою красивую задницу и милое личико без макияжа. Если б знал, что ты мне душу наизнанку вывернешь, уволил бы в первый же день.

– Да ничего я не выворачивала, – тихо возмутилась Саша.

– Выворачивала, еще как, – упирался Дима. – Думаешь, я всем своим бабам рассказывал про маляра? Неееет, только у тебя это получилось. Я тебя тогда почти возненавидел, поэтому и секс у нас был такой… никакой.

– Слушай, Токарев, ты меня сейчас обвиняешь в том, что вел себя как свинья? – Саша завелась.

– Конечно, ты же заставила меня чувствовать себя гребаным крестьянином рядом с выпускницей Смольного, – не сдавал своих позиций Токарев.

Саша вытаращилась на него во все глаза, а потом начала смеяться.

– Крестьянин, мать твою, – хохотала она. – Какой к чертям Смольный? Я же из глубокой провинции, дурочка с переулочка, официантка, а ты… Ты был такой классный. Важный и простой одновременно. Да я тебе в рот смотрела, Димк. Я же тряслась, едва ты в кофейню входил. Даже после этого мерзкого секса я по тебе с ума сходила.

– Я знаю, – кивнул Дима. – Мне было охренеть как приятно видеть, что ты пасешь меня за стойкой. Я мудаком был, Саш. Мне проще было с тупыми курами, типа Ксюхи, чем с тобой.

– Нарочно все сделал, да? Чтобы я тебя дерьмом считала?

– Я и был дерьмом.

– Дурачком ты был, – она погладила его по щеке.

– Может быть. Хорошо, что слегка поумнел.

– Самую капельку, – поддела Сашка, чмокая его в губы.

Дима уткнулся лбом ей в плечо, позволяя Саше ласково гладить себя по голове. Сейчас он не чувствовал себя рядом с ней таким уязвимым и слабым. Наоборот, Токарев был беспредельно рад, что может открыться ей, не боясь насмешек и издевательств.

– Значит, ты специально его хранил? Как памятник что ли? – снова вернулась к истории с маляром Саша.

– В какой-то степени, – подтвердил Дима. – Я его на той квартире оставил, где мы… В центре, в общем. А потом, перед отъездом, Ирке с Ленкой это жилище отписал. Сестрица как раз в очередной раз разругалась со своим мужиком, ей надо было где-то жить. Потом она эту квартиру продала, взяла трешку в ипотеку и всякий хлам тамошний хранила до моего возвращения. Могла бы выкинуть, мне-то было пофиг, но не стала. И сам я не смог от маляра избавиться, решил, что такие вещи нужно помнить, чтобы опять не покатиться по наклонной.

– Я не думала тебя обижать, Дим. Просто не знала, что дарить, – Саша вдруг почувствовала себя виноватой и одновременно очень удовлетворенной. – Хотя, честно сказать, хотела зацепить.

– Тебе удалось.

– Зачем ты меня вообще тогда позвал в клуб? Я же тебя раздражала, а ты подвез и про день рождения сказал.

– Да просто так, Саш. Ты вся такая деловая пилила через дорогу, уверенная, опять дерзила. Капец, как завела меня.

– Да, я заметила, что ты любишь, когда я включаю стерву, – хихикнула Нестерова.

– Я всю тебя люблю, – решил закончить разговор о маляре Дима и отодвинул плед, чтобы снова целовать Сашкино тело.

Нестерова с удовольствием откинулась, позволяя ему снова распалить в ней желание. Она была не в силах сопротивляться его ласкам, поцелуям, запаху, который пропитал ее саму. Посреди сладкой прелюдии Саша осознала, что Дима не пользовался сегодня парфюмом, но пах не менее потрясающе. Она глубоко вдохнула, закатывая глаза от удовольствия, и прошептала:

– Маляры так не пахнут. Обожаю твой запах, – она потерлась носом о его шею, провела языком к плечу, – твой вкус, тебя. Ты не маляр…

– А кто? – Дима замер.

– Ты… простоты.

Токареву безумно понравился ее ответ, и свой восторг он незамедлительно выразил в действиях, заставляя Сашку снова и снова повторять: "Ты. Ты. Ты".

Обессиленные насыщенным днем Саша и Дима отправились наверх, чтобы ради разнообразия лечь спать пораньше. Нестерова прихватила Димину рубашку. Прежде чем бросить ее в корзину для грязного белья, девушка поднесла мятый хлопок к лицу, вдыхая, сравнивая. Определенно сорочка хранила аромат парфюма, и он был очень похож на Димин собственный запах, только усиленный в несколько раз.

– Чего это ты делаешь? – застукал ее Токарев.

– Что у тебя за парфюм? – вопросом ответила Саша, не смущаясь своих фетишистских замашек.

– Ты в сто пятый раз спрашиваешь, – рассмеялся Дима, забирая у нее рубашу, чтобы бросить в корзину с грязным бельем.

Он не ответил, только указал пальцем на флакон, что стоял на полке около зеркала. Саша прочитала название и удовлетворенно улыбнулась. На этот раз она запомнила марку, ведь так пах ее любимый мужчина, так пахло счастье.

Эпилог

Саша стояла у окна, грея руки о чашку с горячим какао. Девушка смотрела на суету во дворе и довольно улыбалась. Она не могла не хихикать, видя, как Костя носится, словно ездовая собака, вокруг елки, таща за собой огромные санки, в которых сидели его мальчишки. Пацанам быстро надоел процесс наряжания елки, и они потребовали катания на санях. Марина быстренько запрягла Костика, а сама продолжила цеплять на елку игрушки, которые они привезли с собой, уверяя, что их тоже нужно повесить. Саша была не против, так как сама лопухнулась, не рассчитав. Даже такая небольшая елочка, которую она еще летом заставила Димку выкопать в ближайшем лесу, потребовала большого количества игрушек.

– Хей, Нестерова, поделись кофейком, – раздался у нее за спиной голос бывшего муженька.

Саша закатила глаза. Вчера все покеристы поняли тонкий намек Димы и уехали восвояси еще ночью. Все, кроме Дениса, который, видимо, решил, что утренние семейные дела касаются и его тоже. В общем-то, он не так сильно и ошибался, ведь Саша с Димой пригласили наряжать елку не только Иру с Ленкой, но и Бирюковых. В итоге Дениска остался спать в гостиной на диване, ни капли не смущаясь, а теперь, вот так же отринув смущение, отобрал у Сашки чашку и сделал глоток.

– Что за пойло? – сморщился он. – Там же тонна сахара. Не слипнется?

– Если и слипнется, то разлепим, – не сдержалась Саша, выдирая у Дениса чашку.

– У Митяя есть приборчик, ага, – пошло хохотнул Бирюков.

– Заткнись нахрен, – Нестерова изо всех сил наступила ему на ногу, хотя сама едва не прыснула, оценив чернушный юмор.

– Не могла что ли кофе сварить как всегда? – обиженно бурчал Денис, морщась от боли в ноге.

– Новый год же. Это новогодний напиток.

– Костян – такой мудак, – выдал Деня, проследив за Сашкиным взглядом.

– Сам ты мудак. Это так мило.

– Угу, ему только рога осталось нацепить и хвостик пупочкой. Вылитый олень. Бэмби, мать его.

– Деня, если ты решил тут заночевать, чтобы с утра поливать дерьмом Костика, то лучше вали с глаз моих, – вступилась за друга Саша.

Денис не успел ничего ответить, потому что зазвонил домофон, и Саша пошла открывать ворота.

– Сестра что ли Митькина? – уточнил Бирюков, глядя, как Ирина въезжает во двор.

– Ага, – кивнула Сашка.

Через пару минут Ирина уже расцеловывала Нестерову в щеки, щебеча как соловей о жутких снежных дорогах и засранце-отшельнике брате, который забрался жить к черту на рога.

– Ой, привет. Ты кто? – наконец заметила Ирина Дениса, который так и мялся у окна, скромный, словно гимназист.

– Это Денис, брат Костика, – нейтрально представила его Саша, уточняя: – Он вчера остался после покера.

– Я не знала, что у Кости есть брат.

– Двоюродный, – уточнил Деня, запоздало здороваясь. – Привет.

– А… – через мгновение Ира сопоставила факты и, округлив глаза, протянула: – Ааа… Ну ясно-ясно. Одевайся тогда, двоюродный брат Кости

– Зачем? – удивился Бирюков.

– Будешь мне машину разгружать, – Ира никогда не отличалась ложной скромностью, если она видела праздно шатающуюся рабочую силу, которую можно было использовать, то тут же брала быка за рога.

– А Костян? – попытался отделаться Деня.

– Костя работает оленем, – мстительно отмела его вариант Саша.

– А Митька? Митяй-то где? – продолжал ныть Денис, но уже натягивал ботинки.

– Мой братец сейчас орет на поставщиков, которые тормозят поставку шампанского. Саш, ну ты прикинь, перед Новым годом так тупить и именно с шампанским, – стрекотала Ирка, выталкивая Бирюкова за дверь. – Кстати, могла бы помочь Маринке, она там одна корячится с игрушками. Елка все-таки твоя идея.

– Елка – моя, – кивнула Сашка, – а игрушки – ее. Я вчера и так чуть шею не свернула, пока звезду на макушку присобачивала.

– Ясно все с тобой. Готовь тогда вагон еды.

– Будет сделано, – козырнула Нестерова, радуясь, что еще вчера озаботилась провизией, которую нужно было только разогреть.

Саша снова вернулась к окну, наблюдая, как Ира командует Дениской. Он вытащили коробки с дождиком и игрушками, ящик шампанского и пакет из супермаркета. Когда бывший муженек закончил таскать все в дом, его запрягли катать близнецов, потому что Костя упал на снег и не подавал признаков жизни.

– Вот это я называю отличными организаторскими способностями, Александра Семеновна, – раздался за ее спиной голос Димы.

– Фу ты, засранец, напугал, – пожурила его Саша, подставляя губы.

– Ммм, какавчик, – оценил Дима вкус ее поцелуя. – Мы что, открываем детский садик?

– Ты такой оболтус, – закатила глаза Сашка, делясь с Димой напитком.

– Я – да, – истово закивал Токарев. – Совершенно теряю разум рядом с тобой.

Саша с удовольствием вжалась спиной в объятия Димы, почти мурлыкая от уютного удовольствия.

– Смотрю, Дениску тоже припахали, – хохотнул Токарев.

– Такой говнюк, просили же вчера всех свалить… – начала по привычке, скорее из уважения к чувствам Димы, ворчать Сашка.

– Да ладно тебе, – вдруг очень мирно фыркнул он. – Я уж давно понял, что нам от него не избавится. Пусть живет.

– Что, и жить его с нами возьмем?

– Ты хочешь?

– Придурок.

– Я уже говорил, ты сама в этом виновата.

Саша поскорее заткнула ему рот поцелуем, не давая и дальше нести чушь.

– Ну что за люди! Я же просила не давать им спать. Теперь вот раздевать придется сонных, – прервал Сашу и Диму голос Марины, которая затаскивала санки с дремлющими близнецами в дом. – Мужики, мать их, ничего нельзя доверить.

– Хей, Мариныч, давай помогу, – Дима подлетел к ней, перехватывая санки.

– Спасибо, Мить. Я уложу их внизу, ладно?

– Да хоть в подвале, – пошутил Токарев и тут же нарвался на колкий взгляд Бирюковой.

– Остряк, мать твою, – рявкнула шепотом Маринка. – Небось трахались всю ночь, как кролики, вот и острите. Кто бы знал, как я хочу секса. Хоть бы разок без детей оторваться, хоть на пару часов. Чтобы поорать на всю квартиру…

Марина продолжала ворчать по дороге в гостиную, где Дима, сжимая губы, разбирал диван, обкладывая периметр подушками. Он снабдил Маринку одеялом, которая завалилась спать вместе с детьми, все еще приговаривая:

– Хоть на пару часов, хоть на часик…

Токарев вернулся в гостиную, где Сашка хихикала в чашку.

– Тебе она никого не напоминает? – спросил Дима, кивая в окно, где Костя ожил и покуривал в компании братца.

– Ага, – хохотнула Нестерова, наблюдая, как Ленка с Ирой украшают их елку дождиком. – Ты уверен, что не хочешь пригласить их встречать Новый год?

– Никого не хочу, только тебя, – в очередной раз отмел ее угрызения совести Дима. – Они же все равно припрутся первого или второго. И ведь хрен выгонишь.

Саша покивала. Друзья и родственники действительно зачастили к ним в гости. В покер теперь играли не каждую неделю, потому что периодически к ним приезжали с ночевкой Бирюковы или Ирка с Леной. Поэтому почти каждые выходные у них были более чем насыщенные.

– Дааа, не выгонишь, – посетовала Саша, снова пристраиваясь к Диме, обнимая его.

Они немного постояли, следя за гостями, которые продолжали тусоваться во дворе. Саша с Димой синхронно усмехнулись, когда Ленка коварно расстреляла Бирюковых снежками из-за елки.

– Такая стерва выросла, – гордо проворчал Дима.

– Все правильно делает, – одобрила действия девочки Саша.

– Может, тоже родим кого-нибудь? – огорошил Токарев без объявления войны.

– Эээ, – обалдела Сашка. – Хочешь ребенка?

– А что? Я не против, – пожал плечами Димка.

– Ну, ладно, дорогой, рожай. Я тоже не против, – продолжала валять дурака Нестерова.

– Сашк, я серьезно.

Девушка подняла глаза, внимательно изучая Димино лицо.

– Мы никогда об этом не говорили, – наконец посерьезнела и она.

– Вот сейчас говорим.

– Дим…

– Ну что, Дим? Я сорок два года уже Дима. Да и тебе скоро тридцать.

– О, ну спасибо, что напомнил, – надулась Сашка.

– Ну Саааш, – заскулил Дима, усаживая ее на подоконник и целуя.

– Что, Саш? Я уже двадцать девять лет Саша. И вообще, нормальные люди сначала женятся, а потом о детях разговаривают.

– Ну давай распишемся. Долго что ли? – пожал плечами Токарев.

Нестерова так и уронила челюсть. Она попыталась прикрыть рот и не задохнуться одновременно. Картина была та еще, и Дима начал хихикать.

– Ой, он еще и ржет, – наконец обрела дар речи Саша. – Обалдеть, как романтично. «Ну давай распишемся. Долго что ли?» – передразнила его Нестерова. – Ты б еще мне на коробке с роллами это написал, было б хоть чем заесть стресс.

– Это мысль. Так ты согласна? Расписываемся и рожаем?

– Ага, где поставить крестик? – стебалась Саша.

– Дурында, – фыркнул Дима, целуя ее.

Саша на автомате раздвинула ноги, чтобы Дима смог подойти ближе. Они целовались как школьники, сидя на подоконнике, пока в дом не ввалилась хохочущая Ленка.

– Ну, дядь Коооость, – заныла девчонка, уворачиваясь от снежка, который влетел за ней через открытую дверь прямо в гостиную, – так не честноооо. Ой.

Саша с Димой отпрянули друг от друга, а Ленка вместо того, чтобы смутиться, заорала:

– Тут дядя Дима целуется с Сашкой, я им все расскажу.

– Стерва, – буркнул Дима, облизывая губы.

– Цыц, – шикнула на Ленку Саша, кивая в сторону закрытой двери. – Дети спят.

Девчонка прижала варежку ко рту и знаками продолжила умолять спасти ее от мужиков во дворе.

– Сейчас разберемся с ними, – проворчал Дима, натягивая шапку, куртку и ботинки. – Сашка, иди-вари глинтвейн, будем обмывать победу. И подумай заодно над моим предложением.

Дима подмигнул и скрылся за дверью вместе с Ленкой. Саша, улыбаясь и мотая головой, пошла на кухню исполнять волю будущего мужа.

«Я что, согласна?» – подумала она, наливая в кастрюлю вино.

Нестерова снова потрясла головой, решив, что Дима в очередной раз нес чушь. Однако остаток дня она витала в облаках, представляя себя беременной, взвешивая все за и против, внимательно наблюдая за Мариной, которая возилась с мальчишками. Дима периодически ловил ее за этим занятием, гаденько ухмыляясь и двигая бровями. Они так увлеклись этой игрой в гляделки и собственными мечтами о будущем, что не обратили внимания на Дениса и Иру, которые весь вечер о чем-то разговаривали, не принимая участия в общем балагане.

Утром в понедельник Саша, как всегда, была не в духе. Ее раздражало всё. Вернее – все. Денис, который опять без разрешения остался ночевать. Костя, на которого она то и дело натыкалась, пока варила кофе и овсянку. Ленка, которая трещала, как радио, о предстоящих планах на каникулы. Ирина, которая не делала попыток унять свою дочь. Ну а больше всего Сашка злилась на Марину, которая до сих пор сладко дрыхла, ведь близнецы редко вставали раньше девяти.

– Мы поедем уже? – гавкнула она и на Диму, который уже целую вечность грел машину.

Токарев только улыбнулся, игнорируя ее утренний предверсточный псих.

– Конечно, сейчас погреемся и поедем, – как ни в чем не бывало ответил он.

Сашка потупилась, стыдясь своих нервов, но еще не готовая перестать стервенеть. Она, конечно, понимала, что обнаглела, ведь ее Жук стоял в гараже… уже месяца три стоял. Нестерова ездила очень редко, предпочитая возить свою задницу на пассажирском сиденье Диминого внедорожника. И хотя Токарев утверждал, что ему приятно возить эту самую задницу, которую он считает очень даже симпатичной, но Саша все равно немного загонялась из-за крюка в десять-пятнадцать минут, который Дима давал, чтобы закинуть ее в редакцию.

– Во сколько тебя забрать, родная? – спросил Дима, паруясь у ее офиса.

– Такси возьму, – махнула рукой Сашка. – Или на Геллере доеду. Жди меня дома.

– Ладно, – кивнул Токарев, а потом все же не сдержался: – Не убей никого там, Мегера.

– Иди ты, – рыкнула Сашка, дернув его за лацканы пальто, чтобы поцеловать. – Люблю тебя. Прости, что скриплю все утро.

– Да я привык. Смажем тебя вечером. Завтра будешь как новенькая, старушка.

– Ммм, звучит как обещание.

– Так и есть.

– Достали все эти гости, хочу тебя.

– Поэтому я всех отшил на Новый год.

– Начинаю понимать твои мотивы.

– Саш, иди, пожалуйста, работать, или я за себя не отвечаю, – прогудел Дима ей в губы.

– Меня уже нет, – хихикнула Нестерова, чмокая его в щеку и открывая дверь.

Она помахала Диме и двинула к офису, предвкушая последний день верстки в этом году. Саша, как обычно, запарилась с работой, не успевая даже поесть. Девушка практически не удивилась, когда вечером на ее имя доставили роллы. У Димы вошло в привычку кормить ее таким образом по понедельникам. Иногда он и сам приезжал, исполняя роль посыльного, шатаясь потом по редакции до окончания верстки. Этим он немало доставал Сашку, поэтому чаще Дима просто ехал домой, заказывал ей в офис еду, покорно дожидаясь возвращения госпожи главного редактора. Вообще, Дима все чаще замечал за собой признаки подкаблучности. Все, что раньше он высмеивал в отношениях Кости и Марины, теперь пробиралось и в его жизнь с Сашкой. И все чаще Токарев шел на компромисс, забывая слово подкаблучник и предпочитая ему такое понятие, как лояльность.

Нестерова уселась за стол, потирая руки. Но едва она открыла контейнер, то обомлела. На внутренней стороне крышки было написано черным маркером: «Давай поженимся». Вмиг позабыв про голод, Саша схватила телефон и заметалась по кабинету, слушая гудки.

– Да, Сашуль, – бодренько ответил ей Дима.

– Ты! – зашипела на него Сашка. – Ты издеваешься что ли?

– Воу-воу, женщина, не надо орать.

– Я и не ору.

– Орешь шепотом, – упирался Токарев.

– Дим, это не смешно.

– А я и не шучу.

– Не шутишь?

– Нет.

Осознав степень серьезности его голоса и предложения, Саша сначала на мгновение впала в ступор, а потом начала истерично смеяться.

– Нестерова, прекращай это, – весело начал отчитывать ее Дима. – Я же и оскорбиться могу. Вчера меня проигнорировала, а сегодня не прокатит. Отвечай сейчас же, согласна?

– Ты хоть не додумался в роллы кольцо подложить? – продолжала динамить его Сашка.

– Не, меня эти западные замашки раздражают. Купим обычные. Но я тебе сережки присмотрел. И вообще, давай рванем на острова после Нового года. Достал меня этот холод. Там и распишемся, прямо на пляже.

– Господи, Димка, ты реально сейчас планируешь нашу свадьбу? – уже икала от смеха Сашка.

– Похоже на то. Вот только до сих пор не понял, согласна ты или где? – терял терпение Дима.

– Я-то? Ну а почему бы нет? Согласна. Подбирай тур.

– Круто, – встрепенулся Токарев. – И сразу делаем ребенка.