Текст книги "Простые истории"
Автор книги: Ольга Остроумова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Ольга Остроумова
Простые истории
Шесть букв… по горизонтали
Любимое кафе в центре. В тихом центре. Она приходит сюда много лет.
Меняются многие вещи в жизни, что-то становится лучше, что-то безвозвратно уходит, а яблочный штрудель здесь как был божественным, так и остался. И ни слова про диеты!
Она смотрела в окно и любовалась своей новенькой машинкой. «Ха! Машинкой! Большущий серебристый джип, мощный мотор, он изрядно перегородил дорогу. Парковаться на нем сложновато». Муж взял его для нее неделю назад. Та, предыдущая ее машина ей нравилась гораздо больше, но вновь изменившийся статус супруга не позволял ей теперь на ней ездить. «Тебя могут увидеть мои друзья и знакомые, ты всегда должна хорошо выглядеть…»
Он еще что-то бухтел, но Маришка уже не слушала. Взяла новые ключи и поехала, куда глаза глядят. Дорога привела ее к ГУМу, где она, совершенно неожиданно для себя, купила ручку с золотым пером. Достала ее из сумки, полюбовалась: солнышко так и играет! Что же она ею будет писать? – О-о! Идея! Попросила официанта принести газету, наверняка там будет кроссворд, надо же опробовать покупку!
Так… десять букв по вертикали… летчик, осваивающий новые самолеты… Как просто… Испытатель! Так… Теперь посмотрим, что там по горизонтали… Чувство, присущее только человеку, шесть букв, последняя – «ь». Перо снова блеснуло на солнышке. Удачная оказалась покупочка… Как просто… Слово – любовь…
Всего шесть букв, а такая грусть навалилась на плечи, тяжесть неподъемная… Любовь… Как давно это было последний раз. Лет двадцать назад… Нет, точно можно сказать, восемнадцать лет и два месяца назад. Первый, да и последний уже, наверное, раз, когда сердце пело, душа парила, казалось, что впереди – счастье, большое-пребольшое. Примерная жена дома, заботливая дочь – это одна ее половинка. А вторая.., вторая неслась по темным переулкам, в незнакомые квартиры с чужими фотографиями и запахами, чтобы на часок-другой… Невысокий, рыжий, с зелеными глазами, зарабатывающий на жизнь тем, что мыл окна на небоскребах, машины в гаражах, жил так, будто сегодня – последний день. Не жалел для нее ничего и даже больше, чем мог себе позволить. Нежные губы, нежные руки… Очень красивые руки… Конечно, она понимала прекрасно, будущего здесь нет: финансовая неопределенность, явное нежелание связывать себя сейчас какими-либо обязательствами, словом, в один прекрасный день все закончилось.
Да, кроссворд вогнал в тоску… Можно еще начать вести дневник. В ее огромной сумке давно болтался нераспечатанный ежедневник. Вот и ручка опять пригодится. Так… Вчера был… четверг, 5 июня. Так и запишем.
Вчера на пешеходном переходе она остановилась, пропуская пожилую тетку. Та посмотрела на нее тяжелым взглядом, потом – на машину, Маринка аж вжалась вся в сиденье, а та грубо сплюнула и крикнула в ее адрес ругательство, от которого у Маринки на глаза навернулись слезы. «За что? Что я тебе сделала?» – недоумевала Маришка всю дорогу домой. Что эта кляча знает о моей жизни-то?! Муж, зарабатывающий всю жизнь огромные деньжищи, давно уже относится к ней как к своей вещи, двое сыновей – оболтусы, которые с утра до ночи сидят за компьютером, вылезая только, чтобы пожрать, и то если домработница не принесет еду прямо к ним в комнату. Квартира огромная, народу в ней полно, а поговорить – не с кем… Ну не об этом же писать…
«Чего это я так разошлась? Сама много лет назад выбрала это…» Мысль переключилась на другое: «Не забыть взять у супруга денег, видела босоножки потрясающие…» Вторая строка дорогим пером в дневнике: «муж – деньги – босоножки». Взгляд вернулся к газете. Шесть букв по горизонтали… Неожиданно она почувствовала какую-то тревогу, по рукам побежали мурашки, она поежилась. Такое с ней уже бывало, но давно, очень давно. Посмотрела по сторонам, кондиционеры работают как обычно, чего ж она мерзнет-то? За соседним столиком расположилась компания. Мужчины что-то оживленно обсуждали, сыпали юридическими терминами. На лица она не смотрела, Маришка никогда не знакомилась на улице или в кафе, поэтому избегала встречаться с людьми глазами. Но голос одного из них ей показался знакомым. Почувствовав, что его рассматривают, мужчина обернулся, внимательно посмотрел на женщину…
Новая дорогущая ручка вылетела из рук, прокатилась по столику и упала куда-то под стол. Ей было на это наплевать. Перед ней был ее Арсений, единственная ее любовь, человек, с именем которого она засыпала все эти ночи, которого хотела встретить каждый день и боялась такой встречи всю жизнь.
Он спокойно сидел и улыбался. Было видно, что он рад этой встрече. Поднимается, пересаживается за ее столик… В ушах у нее зашумело так, что на мгновение ей показалось, что пошел сильнейший ливень… Открыв глаза, Маришка не сразу поняла, где она. Администратор кафе держала перед ней какие-то капли и прижимала ватку к согнутой руке, видимо, ей сделали укол…
– Все уже в порядке. Ваш знакомый вызвал скорую, когда вы упали, перенес вас сюда ко мне… Доктор сказал, все будет в порядке, давление, наверно… Посидите тут со мной?
Заметив, что Маришка оглядывается вокруг, словно что-то потеряв, она сказала:
–Он ушел. Какой-то срочный звонок… Не знаю точно.
Искренне поблагодарив женщину за заботу, Маришка все еще на ватных ногах вышла в зал. Машинальными, невидящими движениями сгребла в сумку газету, ключи от машины…
– Это – вам оставили, – официант протянул ей записку. Понимая, что в таком состоянии за руль нельзя, она дошла до Патриарших, благо они располагались через дорогу от кафе, плюхнулась на первую же лавочку и развернула записку.
«ПРОСТИ».
И больше ничего. Да ничего и не надо больше. Она прекрасно поняла, за что он извинился. Извинился, что опять, как и много лет назад, нарушил плавное, спокойное движение ее жизни. Вот только никто в целом мире не мог представить, насколько сегодня она была ему за это благодарна. Сегодня она сделала то, что собиралась сделать давно. Что собиралась сделать много раз, да все как-то не получалось. Она посмотрела на себя со стороны.
Она посмотрела на себя со стороны, и то, что она увидела, абсолютно ей не понравилось. Она прожигает жизнь по салонам, магазинам, не любит (и это еще очень мягко сказано) мужа, потеряла нормальный контакт с сыновьями, хотя это – самое дорогое, что есть в ее жизни…
Где-то через час со скамейки встала совсем другая женщина. Спокойной и уверенной походкой подошла она к своей машине, отогнала ее на мойку, заодно и химчистку чистейшего нового салона сделала, приехала к дому – элитной новостройке в центре Москвы. Но в отличие от Малой Бронной этот район она не любила. Выбирая жилье, муж не спрашивал ее мнения по этому поводу, как, впрочем, и по всем другим, поставила машину на подземную стоянку, закрыла и пошла прочь. Остановилась, вернулась назад и нежно погладила любимую игрушку, прощаясь навсегда. Не без помощи домработницы нашла свой старенький маленький чемоданчик – удивительно, как его не выбросили еще? Ну, что тут можно взять? Потрепанные любимые джинсы, пара свитеров и старенький пленочный фотоаппарат, она его купила лет двадцать назад на свою первую зарплату. Больше здесь ее ничего нет. Это она знала точно. Муж раз сто ей говорил: «Если надумаешь вдруг уйти от меня – уйдешь голой». Зря все эти годы она так этого боялась. В дверях появился супруг. Не зря он платит такие деньжищи Варваре Ильиничне, «стучит» та отменно! Кивком головы Маришка показала мужу на столик: она выложила там все свои многочисленные кольца, сережки, браслеты, несколько колье, дорогие часы и телефоны, кредитки, ключи от машины и квартиры. «Ухожу, – сказала она ему спокойно, глядя в глаза. – Дети могут поступать, как захотят, большие уже. Жить буду в своей двушке на Речном. Прости, больше не могу».
Дмитрий Михайлович, Дима, Димыч, как называла она его когда-то, равнодушно смотрел на нее. Да и в чем проблема? Домработница остается с ним; Наталья, новая секретарша и любовница по совместительству, его вполне устраивает, денег женушка не просит, а жаль, он бы с удовольствием ей их не дал, ну да подождем, еще прибежит и попросит, как она жить-то собирается, работать, что ли, пойдет? Уточнив, что машина в гараже, он почесал отвисший живот, погладил себя по залысине, за которой фанатично ухаживал, и сделал неопределенный знак рукой, мол, свободна. Притихшие сыновья стояли в дверях своей комнаты, такого поворота они не ожидали. Она улыбнулась им и сказала:
– Буду рада видеть вас в любое время, адрес вы знаете.
Неожиданно легко она нашла работу, оказалось, что в издательстве еще помнят ее лихие фоторепортажи начала 90-х. Заскочив в тот же день в первый же попавшийся салон, она отрезала свои длинные светлые волосы, сделала короткую, почти мальчишескую стрижку, покрасилась в ярко-рыжий цвет. Еще более неожиданным для нее стало появление в маленькой квартирке сыновей. Близнецы, оба рыжие, оба с зелеными глазами, они переехали к ней на следующий же вечер с маленькими рюкзаками на плечах. Ни компьютеров, ни денег ни у кого из них больше не было. Маленький старый телевизор показывал только один канал, причем канал «Культура», поэтому мальчики сразу прозвали этот раритет «Швыдкой».
И самое удивительное, что всем троим понравилась та жизнь, которая у них началась. Мальчики устроились на работу не куда-нибудь, а в обожаемый «Макдональдс», вопрос с питанием для них решился. Более того, они взялись за голову и оба (!) поступили в престижный юридический вуз на бюджетное отделение. Маришка гордилась ими безмерно. Ее работа приносила ей лично моральное удовлетворение, а также возможность скромно питаться и оплачивать счета. В кредит у них появился маленький компьютер, который теперь не являлся для них чем-то страшно необходимым. Вечера они коротали под «Швыдкого» и играли на троих в лото, которое нашлось на антресолях. За прошедший год все они прошли некую школу жизни, закалились и обветрились. Зато Маришке никто из знакомых не давал больше двадцати пяти, хотя она была мамой уже девятнадцатилетних сыновей.
Приближались выходные, совмещенные с праздниками, и они уже строили планы, куда отправятся, когда накануне поздно вечером позвонил редактор. Ей необходимо было явиться рано утром по указанному адресу на так называемый деловой завтрак и взять интервью у начальника некой высокой юридической службы. Редактор добавил, что человек этот – новый, взлетел по карьерной лестнице буквально за последний год, и Маришку буквально отправляли на разведку. О выходных за городом придется забыть. Встреча назначена в одном из кафе на Малой Бронной (хорошо, Маришка сидела на стуле, а то бы еще и упала, так как редактор назвал адрес ее любимого кафе), фамилию редактор не запомнил, зато сказал, что столик на двоих зарезервирован на ее имя.
Рано утром Маришка медленно, растягивая удовольствие, шла по любимой улице. Она так давно здесь не была. Мотается с репортажами по всему городу, а сюда не заносило ни разу! С каким удовольствием она жила бы здесь в какой-нибудь маленькой квартирке, гуляла бы вечером вокруг пруда, кормила лебедей. По утрам завтракала бы в любимом кафе… А, вот и «Донна Клара». Официант узнал ее сразу, несмотря на полную смену имиджа, улыбнулся, показал рукой, что столик у окна ее ждет.
– У меня сегодня здесь назначена встреча, я, правда, не знаю точно, с кем. Проводите ко мне человека?
Официант сказал, что все будет в порядке, и, не дожидаясь от нее заказа, принес любимый штрудель и чашечку кофе. Она занялась любимым делом – незаметно разглядывала посетителей. Кто-то, видимо, зашел случайно, но были и явные завсегдатаи. Они приходили запросто, почти по-домашнему, побаловать себя кашкой и свежими сырниками. Подошел официант и протянул ей ручку. Ту самую, с золотым пером, забытую тут почти год назад. Она искренне поблагодарила его и спросила, нет ли какой газеты с кроссвордом, скоротать время. Газета нашлась, но то ли все газеты печатают одни и те же кроссворды, то ли просто совпадение, но первое же, что она прочитала, было: «чувство… шесть букв по…»
– Это к вам, – раздался рядом голос официанта. Подняла глаза – мужчина невысокого роста, джинсы, рубашка, закатанные до локтя рукава, руки… его руки, закашлялась, подняла глаза выше – ну, точно он, рыжий, зеленые глаза…
Шум в ушах мешал соображать, говорить, действовать… А ведь у него надо взять интервью, сделать пару снимков… Внезапно слабость прошла – похоже, на этот раз организм решил сыграть на ее стороне, она посмотрела ему в глаза, улыбнулась, глубоко вздохнула. Он тоже улыбнулся, протянул руку:
– Будем знакомы. Заново. И прости, что я так одет, неофициально, недавно купил маленькую квартиру в этом доме, теперь я здесь частый гость. Удобно: и завтрак, и переговоры…
– Я должна сделать репортаж о тебе, – она говорила, а сама думала, как он отреагирует, когда она наберется смелости и расскажет ему о близнецах. Неплохая будет сенсация.
Видя, что с ней что-то происходит, он решил дать ей возможность прийти в себя:
– Для начала можем заполнить пару клеток, – он глазами показал на кроссворд, – шесть букв по горизонтали, вторая «ю», это – любовь. Пиши.
Неизвестно, как долго длилось это интервью, неизвестно также, понравились ли редактору фотографии. Зато доподлинно известно, что тем же вечером увешанная фотоаппаратами женщина с двумя рыжими-прерыжими зеленоглазыми сыновьями переехала в небольшую, но очень уютную квартиру, расположенную на четвертом этаже того дома, где на первом есть чудесное кафе, ну, вы знаете… Большая семья частенько приходит сюда поужинать, реже – пообедать и иногда – позавтракать, столик у окна всегда для них зарезервирован… Она даже решила, что напишет какой-нибудь красивый рассказ про любовь. И назовет красиво, например, «Шесть букв по горизонтали»…
Пожилая медсестра держала перед ее носом ватку, молоденький официант судорожно обмахивал сложенной в несколько раз газетой…
– Ну и напугали вы нас! Почти двадцать минут без сознания! – администраторша кафе выдохнула облегченно. – Молодая женщина ж совсем, что же вы так? Перепугали нас всех!
Маринка оглядывалась по сторонам. Она что же?.. Все там же?.. А развод?.. А Арсений? А рассказ?.. Она же хотела написать рассказ и название даже придумала…
На столе лежал открытый ежедневник, единственная строчка в нем – босоножки. Самое простое сейчас – опять шлепнуться в обморок. Но на нее смотрели столько глаз! Сотрудники кафе и врач из скорой. Она встала, поблагодарила всех, щедро расплатилась, ведь кафе из-за нее даже закрыли. На ватных ногах добрела до прудов. Ущипнула себя на всякий случай, от боли потекли слезы. Маринка села на лавочку и заревела. Лебеди на пруду, ветер, солнце, все было на месте, ничего не изменилось, не изменилась и ее жизнь. Все увиденное ею было просто результатом обморока. Обморока! Она же отключилась, увидев его! И где же он, спрашивается? Ни его самого, ни даже записки! Маришка все больше и больше приходила в себя.
Он снова бросил ее, как и много лет назад, когда она сказала, что беременна. «Решай сама», – сказал он ей тогда, Маринка и решила: беременность оставила, осталась с мужем, Арсения стерла из памяти на долгие годы. Он и сейчас ее бросил. Горько было в этом признаться, но сегодняшний день вообще ломал стереотипы, так что теперь таить правду от себя самой было просто глупо. А какое чудесное видение ей было! Все уже решено, все так чудесно складывалось!
Марина вздохнула и, оглянувшись еще раз, приняла действительность: она здесь и сейчас! Но! Один вариант развития событий у нее уже есть, несколько фантастический, конечно, но все-таки вариант… Только от нее зависит, как она дальше будет жить. У нее есть квартира. Работу она найдет! Может, конечно, и не самую лучшую… Что там еще?.. Самое сложное, пожалуй, будет объяснить все детям, но она справится. Должна.
Где-то через час со скамейки встала другая женщина. Спокойной, размеренной походкой подошла она к своей машине. Отогнала на мойку и чистенькую и блестящую поставила в гараж. Собрала дома то немногое, что считала своим, поговорила с домашними – словом, следовала тем маршрутом, который видела в обмороке. Выйдя на улицу, глубоко вздохнула, все-таки страшно вот так, в одночасье круто менять всю свою жизнь. Пока искала в необъятной сумке ключи от старой своей квартиры, неожиданно нащупала еще одну связку. Вот черт! Придется возвращаться, отдавать, но только она не могла понять, от чего же эти ключи? Не от дачи, не от гаража. Да, и брелок незнакомый. Маринка продолжила изучать содержимое сумки, может, еще что-то найдется? И ведь нашла! Сложенный листок бумаги. Никаких «прости»… Просто адрес, подъезд, этаж, домофон. Совсем недалеко от ее любимых прудов. Записка-то, значит, все-таки была…
Она не стала ждать еще двадцать лет. Просто приехала и осталась. И ни разу об этом не пожалела. Однажды, когда страсти поулеглись, наладились отношения с сыновьями, которые не сразу приняли ее «санта-барбару», однажды вечером в дневнике появилась третья строчка:
«Шесть букв по горизонтали».
Она теперь точно знала, что написать в дневнике. Это будет рассказ, рассказ про ее любовь.
Уик-энд
Танечка как никогда ждала этого уик-энда. Пора было что-то решать. Ей пятьдесят один. Дома не ждет никто, кроме стареющей мамы да кошки, которая умело вьет веревки из них обеих.
Женька позвонил как нельзя кстати. Они проведут эти выходные в Питере, куда он прилетит из Нью-Йорка, а она приедет на поезде из Москвы. Они знакомы со школы, неоднократно крутили романы, несколько раз он делал ей предложения, но она всякий раз вежливо отказывалась, под самыми разными предлогами. Тогда ей казалось, что она вот-вот встретит своего настоящего героя, высокого, красивого, который будет носить ее на руках всю жизнь… Нескладного, невнятного Женьку она в этой роли не видела, хотя целоваться с ним было приятно.
Теперь он стал своим в Америке, там его книги издают и по ним даже снимают фильмы. Они договорились, что в этот раз обойдутся без гостиницы, у него же двушка в центре, да и ей не пятнадцать…
Сначала все шло по плану: красивая встреча на вокзале, ее любимые цветы, они немного посидели в кафе и… Вот он уже нежно целует ее, от нетерпения прижав к входной двери. Платье, новое платье валяется на полу, но аккуратистка Танечка впервые в жизни не обращает на это внимание…
Звук проворачивающегося в замке ключа поверг обоих в глубокий шок. Танечка судорожно одевалась, кавалер выравнивал дыхание.
Пожилая, толстая, небрежно одетая женщина, расталкивая их, заходила в квартиру.
– А что случилось?! Подумаешь, цацы какие! – сестра Женьки была прямолинейна и раздражена не на шутку!
Оказывается, она уже давно, не ставя брата в известность, живет здесь, а свою квартиру сдает. Ему жалко? Она же – не известный писатель, не хватает звезд с неба, жить как-то надо, вот она и крутится!..
В конце концов все успокоились, разместились, благо квартира была двухкомнатная, и только Танечка в глубине души жалела о том, что не остановилась в гостинице…
Женька храпел. Когда к утру, привыкнув к этим звукам, Танечка попробовала задремать, сквозь сон она вдруг почувствовала, что на кровать с ее стороны кто-то ложится! Танечка закричала во весь голос. Женька спросонья свалился с кровати на пол и ударился головой о стол… На этот раз источником переполоха стал Вадим, сын Женькиной сестры. Он приехал ранним поездом из Москвы, не хотел будить мать, тихо разделся и лег…
Прикрываясь Женькиными брюками, Танечка уже собирала вещи, а тот все еще хохотал. Он говорил, что зря столько лет относился к сатирикам свысока. Теперь он сам будет писать юмористические рассказы, благо и придумывать ничего не придется.
Р.S . Танечка по-прежнему живет в Москве с мамой и кошкой. Женька творит в Америке. Иногда они встречаются в Питере. Разумеется, в гостиницах.
Десятка
Она наводила порядок в книжном шкафу. Внучата, в поисках сказок, перепутали весь стройный ряд. Поднимая с пола последнюю книгу, она заметила, что из нее выпало что-то, похожее на листок. При ближайшем рассмотрении листок оказался десяткой, старой, доперестроечной. И она вспомнила…
Тридцать уже есть, до сорока еще далеко. Прекрасный возраст. Замужем, подрастают дети, по утрам любимый пес лижет руки, а старенький, но все еще боевой кот поет «оды к завтраку». Муж покупает и меняет машину за машиной, дубленку ей вон к зиме какую достал. Вроде все хорошо, тогда почему так тревожно на душе? Она вышла из сберкассы, куда заскочила на минутку после работы, встряхнула по-юношески кудрями…
Можно было пройти пешком через парк, сесть на электричку и поехать на дачу, где ее с нетерпением ждали. Но она пошла на автобус, остановка была совсем рядом. На нем можно доехать до следующей станции. Маршрут этот был длиннее, она это прекрасно знала, но сейчас ей как-то особенно хотелось побыть еще немножко одной…
Автобус был почти пуст, она прижалась лбом к окну и ехала, ехала…
«Неужели он не видит? Не понимает, что я дышу только для него? В командировку эту напросилась, чтобы побыть вместе пару дней… Сам же подавал знаки, ведь не дети уже, а теперь снова окатывает холодом». Она краем глаза следила за дорогой, автобус еле тащился, водитель что-то пробурчал недовольно… «А какие стихи она для него написала. Даже отважилась их прочитать на междусобойчике на овощной базе, куда периодически сгоняли людей с высшим образованием (она видела в этом какую-то издевку государства, но два отгула, в конце концов, были неплохой компенсацией). Его жена стихов не пишет. Не летает она. Стоит твердо на ногах. Но мы с ним – другое дело, мы – на одной волне. Может, надо набраться смелости и все изменить? Нам всего-то по тридцать с небольшим…
Водитель тряс за плечо:
– Заснула, что ли? Автобус до Тушинской не пойдет, я еду в парк!
– В парк так в парк! Я не выйду, раньше надо было предупреждать! – выходить на этом пустыре не хотелось, ей сейчас было все равно, куда ехать.
– Как хочешь, – водитель сплюнул через плечо, – я еду в Красногорск!
«Вот и славно», – подумала она, не подавая вида. Сам того не зная, водитель вез в нужную сторону.
«А эта, сплетница из соседнего отдела? Чего она все крутится рядом? Поговорить не дает спокойно. Своей жизни нет, так и другим не дает…» Несмотря на жаркий день, стекло было прохладным, оно чуть остужало ее разгоряченные мысли. Пару месяцев назад выезжали всем отделом на выходные в ведомственный пансионат. Днем гуляли, делали шашлыки, а вечером у костра она пела свои песни. Все были в восторге, а он так смотрел… так слушал… Бывают моменты, когда никакие слова не нужны. Как бы ей хотелось сейчас протянуть руку, запустить пальцы в его волосы, почувствовать их шелк…
Автобус резко остановился. Вышла, огляделась по сторонам. Вспомнила, что где-то совсем рядом остановка автобуса до Павшино. Это немного не по дороге, даже немного назад, но так она ведь и не торопится! Когда показалась электричка, уже наступал вечер. В вагоне нашлось свободное место и опять у окна! Пару остановок она просто смотрела на меняющийся пейзаж. Мелькали деревья, столбы линий передач. Как она любила эти места. Дача здесь так давно, что иногда ей казалось, что все сосны и березки вдоль дороги выросли и повзрослели у нее на глазах. Да и сама она повзрослела уже. Или еще нет?
Наверное, она все-таки задремала и не слышала объявлений машиниста. Ее станцию электричка проследовала без остановки! А следующая остановка, на которой она вышла, состояла из двух платформ, и ей пришлось раза четыре скакать по путям туда-сюда, выясняя у машинистов, со всеми ли остановками пойдет та или иная электричка. Прошло еще какое-то время, прежде чем она оказалась на даче.
Дочурки радостно повисли на ней, отгоняя все другие мысли на задний план. Мать, уставшая за день, ругая за то, что она явно не спешила, пожаловалась на ее собаку. Та сгрызла тапок. Потом подошла сестра и с укоризной показала порванные колготки. Ну, ясно, Альма тоже очень по ней скучала. Дорога, которая действительно была очень и очень долгой сегодня, настроила ее на спокойный лад: ругаться, спорить не хотелось. Молча достала из кармана десять рублей и просто протянула им – поделите, мол, и купите себе новые. Деньги были дармовые, она нашла их в тамбуре последней на сегодня электричке. Редкая удача! Она не стала рассказывать об этом, да и о подробностях этой длинной дороги тоже и тем более про то, о чем она думала весь вечер. Просто улыбнулась и, что-то напевая, пошла мыть посуду.
Пожилая женщина провела рукой по старой банкноте, разглаживая ее. Подумав, засунула в первую же попавшуюся под руку книгу. Поправила фотографию мужа на стене. Заправила в тугой пучок выпавшую седую прядь. И отправилась ставить чайник.
Молодость, молодость… Куда она делась? А время все расставило по своим местам.
