Текст книги "Благородна и благочестива (СИ)"
Автор книги: Ольга Погожева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Король Родрег улыбнулся.
– А я думала, я плохо танцую, – устало проронила Камилла, останавливаясь. Музыка ещё звучала, пары завершали круг, и на них поглядывали с неизменным шушуканьем. – Оказывается, благородный Ленар, вас танцам тоже не учили.
– Я провожу, если желаете прервать танец, – с усмешкой склонился племянник Салавата.
Они вышли из круга, и Камилла поискала взглядом ллейну Бианку. Та ещё танцевала, как и Одетта, и дочь Золтана Эйросского присела в ближайшее кресло, по примеру соседствующих ллейн доставая веер. Обмахиваться так же чинно, почти не шевеля кистью, у неё не получалось, да и себ с ним. Зато вроде как при деле.
– За столом вы высказывались довольно решительно, светлая ллейна, – обратилась к ней соседка, пожилая ллейна в дорогих камнях, – кто учил вас риторике?
– Вы забываете, что ллейна Камилла жила на Островах, – елейно ухмыльнулась ллейна Рогнеда. Бедняжку никто не пригласил на танец, и сплетни оказались не худшим утешением. – Не будьте строги к её образованию.
– В высшей степени удивительно, – покачала головой старушка.
– Но ведь светлая ллейна – благородной крови, – вступился кто-то из ллейн из дальнего ряда кресел, – мы должны подчиниться закону…
Мнения Камиллы больше никто не спрашивал: развязалась горячая светская беседа, в которой объекту обсуждения слову не давали. Камилла слушала, вначале удивляясь, потом злясь, затем успокаиваясь и наконец вовсе расслабляясь. Батюшка, помнится, говорил, что, если человеку долго не давать возразить, он забудет все свои доводы, и врежет молча, и оказался абсолютно прав. Ничего другого Камилле сейчас не хотелось, а сдерживала тяжёлую руку лишь мысль о дивных перчатках, которые непременно порвутся.
Музыка оборвалась, и к креслам приблизились ллейна Бианка и Одетта. Перекинувшись вежливыми фразами с прочими благородными ллейнами, Бианка обратилась к ней:
– Не пора ли в дамскую комнату, светлейшая ллейна? Составьте нам компанию.
Камилла подскочила так шустро, словно сидение припекало, и уцепилась за предложенный локоть Бианки. Так, втроем, улыбаясь по сторонам, они и вышли из залы, направляясь в дамскую комнату. Туда уже убежали некоторые из ллейн – что-то припудрить, капнуть благовоний, поправить убор или растрепавшуюся причёску.
Ллейна Бианка провела их мимо освещённой комнаты, заворачивая за угол, и тотчас ускорила шаг.
– Скорее, – подогнала девиц она, – Эдна должна была уже собрать наши вещи. Твои провожатые готовятся тоже – их горничная предупредила. Мы выезжаем тотчас, пока все заняты балом. Ллей Салават тоже не отлучится от его величества – идеальное время. Чем скорее мы окажемся за защитой стен Эйросского замка, тем лучше.
– Всё так плохо? – уточнила Камилла.
– Во дворце тебя уничтожат, – мельком глянув на свою протеже, ответила Бианка. – Ллей Салават никогда не подымет руку на короля, как не тронул и Тадеуша, но ты ему не нужна. Ты – мешаешь. Ты – угроза.
– Неужели так трудно избавить от его величества? – буркнула Камилла. – Светлый ллей Салават мне показался крепким дядькой.
– Дело не в этом, – нетерпеливо оборвала Бианка, переходя на шёпот и ещё больше ускоряя шаг. – Ты помнишь амулет стихий?
– Камень? Да.
– Этот камень способен вернуть полную магию тому, кто им воспользуется. Не жалкую власть над одной стихией, а власть над всеми четырьмя. А значит, и власть над всеми родами, в ком сохранилась древняя сила. И равных такому магу не будет не только во всём королевстве, а и далеко за его пределами...
– Король сказал, такой амулет может и к праотцам отправить, – засомневалась Камилла.
– Тот, который напитала женская кровь – может. Он нестабилен. У женщин иная энергия, защитная, а потому она противодействует мужской. Нужна кровь мужчин-магов, всех четверых. Только тогда он наберёт силу.
– Так вот отчего Салават не трогает его величество, – догадалась Камилла. – И деда моего, Тадеуша, тоже не прихлопнул. Только разума лишил, чтоб в претендентах на престол не светился.
Ллейна Бианка остро глянула на дочь Золтана.
– С чего ты взяла?
– Ну а как же? – удивилась Камилла. – Ищи, кому выгодно!
– Возможно, ты и права, – быстро кивнула Бианка. – Салавату нужна кровь всех четверых магов. И если бы хоть где-то в мире остался хоть один маг воздуха – то он давно бы решил этот вопрос и воспользовался амулетом.
– Так вот чего он к вам пристал? – спросила Камилла. – Мечтает, что вы ему мага воздуха родите?
– Я или Одетта, – кивнула Бианка, крепче сжимая ладонь дочери в своей руке. – Но Салават ошибается. В нас осталась лишь побочная ветвь. Проклятие живо, и младенцев мужеского пола от нас не рождается…
Камилла помолчала, пока они, подобрав юбки, взбегали по тёмной лестнице. Ллейна Бианка постоянно оглядывалась, а юная Одетта казалась напуганной – не время для вопросов. Уже в галерее Камилла не выдержала:
– А что умеют делать маги воздуха? – Поймала удивлённый взгляд ллейны Бианки и пояснила, – ну, на мага воды я полюбовалась в порту, маг земли саму твердь пошатнуть может, маг огня – ну, верно, чего-то подпалить в состоянии, а что же могут маги воздуха?
– Всё то, что может само небо, – посерьёзнела Бианка. – Призывать гром и молнии, проливать дождь, управлять электрическими разрядами, слепить вспышками света…
– А паладины этого разве не могут?
Ллейна Бианка даже замерла на миг.
– Да ты что, – нахмурилась она, – паладины – это воины Храма. Они могут лишь исцелять да накладывать щиты света для защиты вверенных им людей. Но атаковать магией воздуха – это против законов самого Отца, ни один паладин этого сделать не может. А что?
Камилла вспомнила тёплые карие глаза, в миг колдовства внезапно посветлевшие до синевы, и медленно проронила:
– Возможно, что ничего, светлейшая ллейна.
Двери в покои распахнулись перед самыми их носами. На пороге стояла бледная пэра Эдна.
– Кайна мертва, – одними губами проронила камеристка.
И отступила в сторону, пропуская их внутрь.
…Молоденькая смешливая горничная лежала на пороге их с Одеттой спальни – в стороне от прикроватного столика. Одетта вскрикнула и выбежала из комнаты, а они так и замерли, глядя на белую, как мел, мёртвую служанку. По полу рассыпались фрукты и сладости, приготовленные для ллейн Камиллы и Одетты, да валялось заляпанное соком серебряное блюдо.
– Я говорила ей – никогда не трогать господских вещей, – звенящим и напряжённым голосом проговорила пэра Эдна. – Предупреждала же: пусть сами наслаждаются и сомнительными благами, и их последствиями. Эти кушанья принесли, когда нас не было в комнатах. Дурочка, она решила тайком полакомиться…
Камилла оставалась неподвижной, пока ллейна Бианка отдавала распоряжения быстрым шёпотом. Дочь Рыжего барона не боялась, глядя на мёртвую служанку, но думала о том, что в смерти бедной Кайны виновата она – не менее, чем убийца, подложивший яд. И если из-за неё начали гибнуть люди…
У неё не осталось никакого права на поражение.
Глава 7. Лесная дорога
Выезжали двумя экипажами через задние ворота дворцовых владений. Оказалось, что из Айронфисского замка вела и другая дорога – более крутая и куда менее удобная для возниц, нежели главный путь через парадные ворота. Камилла слышала неблагородные выражения возничих, пока экипаж спускался в долину, и топот четырёх всадников, их сопровождавших. Непроглядная темнота вокруг не позволяла ни рассмотреть в оконце соседний экипаж, в котором ехала ллейна Бианка с дочерью и камеристкой, ни даже понять, в каком направлении их увозят.
Они переоделись в дорожные платья наспех, даже не переплетя волос: неслыханная спешка по меркам ллейны Бианки. Вещи их снесли вниз, пока благородные ллейны переодевались, так что к конюшням они сбегали почти налегке.
– Светлая ллейна! – всплеснул руками пэр Нильс, завидев воспитанницу. Узнал и сопровождавших, ахнул и склонился в глубоком поклоне. – Ллейна Бианка! Сколько лет…
– Жаль, что мы встречаемся в таких обстоятельствах, пэр Нильс, – узнала старого учителя Бианка. – Как я слышала, это вам мы обязаны обретением дорогой Камиллы.
– Ах, мой бедный мальчик Золтан наворотил дел, – сокрушенно покачал головой пэр Нильс. – Я не мог оставаться в стороне!
– Не вините себя, – мягко проговорила Бианка. – Чтобы воспитать Золтана покорным сыном и благовоспитанным ллеем, потребовалось бы чудо не меньшее, нежели вмешательство Отца Небесного.
Мэма Софур на удивление молчала и непривычно робела перед ллейной Бианкой, так что внутрь, в экипаж, забрались без конфузов. Камилла какое-то время держалась, укачиваемая быстрой ездой и цокотом множества копыт, но потом сдалась и уснула, прислонившись к округлому да мягкому, словно подушка, плечу няньки.
Проснулась только от резкого толчка: экипажи остановились у придорожной стоянки. Пэр Нильс ещё спал, мэма Софур дремала тоже. Выглянув в предрассветные сумерки, Камилла с трудом, разминая затёкшие ноги, выбралась наружу, не дожидаясь помощи замешкавшегося возницы. Укуталась в плащ, ёжась от ночной прохлады.
– Они напоят коней, и выдвинемся в путь, – негромко проронила ллейна Бианка, выглядывая из оконца соседнего экипажа. Оглянулась на тишину внутри – верно, Одетта ещё спала – и осторожно открыла дверцу, выбираясь наружу. – Не хотелось бы задерживаться, однако следующую таверну встретим лишь к вечеру, если двигаться по главному тракту. Как давно я не бывала в этих местах, – и Бианка огляделась с непонятным выражением не то грусти, не то горечи.
Камилла огляделась тоже, кутаясь в плащ. Рассвет входил в силу, раскрашивая поля, редкие деревья и толстую нить уходившей в горизонт дороги волшебным розовым цветом. Пыльный тракт, по которому они приехали сюда, казался сейчас спокойным и безлюдным, однако следы колёс и копыт указывали на то, что ближайшая к королевской столице таверна на этом пути пользовалась определённым успехом.
Сама таверна оказалась приземистым полуглиняным, полукаменным домиком с обширной и неухоженной конюшней по обе стороны от входа. Из-за таверны слышалось блеяние и кудахтанье – на заднем дворе располагалось живое хозяйство владельцев. У самого входа, на лавке, сидел один из четверых приставленных к ним солдат, оглядывая скучную местность острым взглядом. Ещё двое оставались у экипажей.
– А четвёртый где? – сосчитала Камилла.
– Внутрь, верно, пошёл, – оглядевшись, предположила ллейна Бианка. – Людям отдых тоже нужен, равно как и подкрепление. Думаю, мы перекусим тоже, чтобы не останавливаться до вечера. Идём, – обернувшись на тихие повозки, в которых спали их спутники, позвала ллейна Бианка, – распорядимся о завтраке, чтобы не терять времени.
Камилла, верно, лучше чувствовала себя в подобных местах, нежели ллейна Бианка, однако уверенность, с которой наследница магии воздуха вошла в таверну, восхитила даже дочь Рыжего барона.
Внутри оказалось тихо, и за столами сидели лишь несколько торговцев, спешивших в столицу до закрытия рынков, а потому вставших рано. Здесь же находился и четвёртый из солдат, начальник отряда, негромко беседовавший с помощником хозяина в углу. При появлении ллейн вытянулся и замер в ожидании приказаний. Помощник испарился, а хозяин услужливо, мигом оценив наряды прибывших, склонился над столешницей.
– Завтрак для шестерых, – распорядилась ллейна Бианка, останавливаясь у стойки. – И распорядитесь подать также угощение для наших сопровождающих.
Солдаты и кучера справились с едой быстрее, чем из экипажей наконец показались их сонные спутники. Пэр Нильс тяжело шагал затёкшими ногами и с благодарностью присел за простой деревянный стол у окна. Мэма Софур оглядывалась с явным предвкушением сытного завтрака, а вот ллейна Одетта неловко и диковато оглядывалась, неуверенно опускаясь на грубую скамью.
– Если желаешь, можешь пересесть к нам в экипаж, – предложила Бианка, когда они ожидали расторопных помощниц хозяина. – Наверняка у тебя есть вопросы, на которые я смогу дать ответы.
– Чем меньше знаешь, тем меньше вопросов, – вздохнула Камилла. – Но пересяду: и впрямь расскажете, что сочтёте нужным.
Ллейна Бианка лишь усмехнулась, покачав головой. Завтрак Камилле понравился: простая яичница с беконом, краюха хлеба с солью да горячий напиток – взбодрить с утра. Всё знакомо и понятно, это не диковинные блюда во дворце, от которых то изжога, то понос. Мэма Софур говорила, правда, что ничто не хуже запора: от него и дурно, и пучит, и кажешься толще, чем обыкновенно. Не то чтобы почтенную мэму кто-то помнил тоньше, чем обыкновенно, однако довод был железный. А вот ллейна Одетта подозрительно всматривалась в пережаренную корочку на своей глазунье, морщила носик, увидав шкварки сала на тарелке, а к хлебу не прикоснулась вообще. Ллейна Бианка, верно, зная о вкусах дочери, попросила хозяина завернуть с собой также и несколько грубоватых на вид, но ароматных кексов, подходивших в печи, и щедро заплатила за угощение. Настолько щедро, что Камиллу даже совесть не мучила, когда она прихватила приглянувшуюся за завтраком вилку – вроде простая медная, а до чего искусно сделана!
Начальник стражи, суровый и немолодой Арден, не слишком обрадовался, когда Камилла перебралась в соседний экипаж.
– Нарушаете мне порядок, – без должного уважения проронил старый солдат, ничуть не задобренный улыбкой ллейны Бианки.
– Арден, я знаю вас уже много лет, – потрепала его по запястью Бианка. – И вы ни разу не подводили даже в отсутствие всякого порядка в королевстве.
Старый вояка ничего не ответил, а экипажи выдвинулись в путь. Какое-то время Камилла с любопытством смотрела на поля, мелькавшие за оконцем деревья и холмы, а затем обратила внимание, как Одетта достала книгу, углубляясь в чтение.
– Интересно? – поинтересовалась дочь Золтана Эйросского, кивая на исписанные страницы.
– Это трактат по управленчеству, – тут же отозвалась Одетта, с оживлением показывая книгу Камилле. – Мысли светлейшего ллея Корнелиуса, последнее издание! Тут всё об управлении государством, о важнейших событиях, о хозяйственности в особо крупных размерах да масштабах… Маменька получила один из первых экземпляров!
– А-а-а, – покивала Камилла. – Верно, и впрямь увлекательное чтиво.
– Очень! – с жаром поддержала Одетта. – Я читала последний трактат ллея Корнелиуса о дворцовом этикете, помогло невероятно! Он очень подробно расписывает значения каждого жеста. Признаюсь, я всё не могу добраться до его военных записок, – вздохнула Одетта. – Я ничего не смыслю в войне! Однако же маменька говорит, что стыдно чего-либо не знать, поэтому я постараюсь и этот том осилить тоже.
– Не смею вас отвлекать, – тут же ретировалась Камилла. – Потом расскажете мне вкратце, как управлять государством да что там о хозяйственности.
Ллейна Бианка улыбнулась, нежно глядя на дочь, а Камилла вдруг ощутила острый укол ревности. Повезло ллейне Одетте, очень повезло! А у неё…
У неё вот только старая нянька, которую приличным людям и не покажешь.
– Амулет стихий, – тяжело проронила Камилла, только чтобы разогнать мрачные мысли, – брызгал разными цветами, когда мы туда кровь лили. Отчего так?
– Всего лишь цвет стихий, – отозвалась Бианка. – Королевская, старшая линия Айронфисских, носит в себе магию земли. Это цвет тверди: коричневый либо золотой, цвет песков. Средняя линия Эйросских – магия огня – разумеется, красный. Младшая линия Рэдклиффских, магов воды, это линия жизни. Цвет зелени. Ну и… проклятая ветвь Ватерлисских, погибшая ветвь магов воздуха – голубой, цвет неба. Либо синий, если попадётся достаточно сильный маг. Но давно уж не попадалось даже самых слабых…
– Дивно, – подметила Камилла. – Пэр Никлас на Островах пытался меня языкам да наукам обучить… не слишком удачно. Однако Эйр – это же воздух? На древнем языке?
– Верно.
– Отчего же Эйросский род – род магов огня?
Бианка грустно улыбнулась.
– Ты наблюдательная девушка, Камилла. Несколько поколений назад было иначе: в роду Эйросских рождались маги воздуха, с ними у нас до сих пор тёплые отношения. В моём роду Ватерлисских – от древнего «ватер», вода – рождались маги воды и великие целители. Род Рэдклиффских, род нашего кузена Салавата, происходил от древнего «красная гора, извержение», и рождались там лишь маги огня. Мне кажется, дорогой кузен до сих пор не пережил утраты той разрушительной магии и поэтому ненавидит Тадеуша, в котором она возродилась.
– А что же королевский род? – полюбопытствовала Камилла.
– О, в роду Айрон – железо на древнем языке – всегда рождались маги земли. Поэтому их род считается самым чистым, правящим. Их линия не прерывалась, не смешивалась и не перетекала в другие роды с начала веков.
– Отчего так случилось? Перепуталась магия, сменились носители стихий…
– Кровосмешение, – вздохнула Бианка. – Природа выбрала вот так. Сейчас уже сложно восстановить величие древней крови, да и влияние Храма Отца не позволяет. Духовники говорят, что магия – пережиток прошлого, а новое время должны писать люди, которые полагаются на собственные силы и собственное разумение, а не только лишь на слепое служение стихиям.
– Вроде толково, – признала Камилла. – Вот только по Ватерлисским неясно: если другие стихии восстановились в соседствующих родах, то куда делись маги воздуха? Непонятно.
– Я говорю понятно, – терпеливо повторила ллейна Бианка. – Но ты слышишь не всё, что я говорю, а я говорю не всё, что ты слышишь. Вспомни о проклятии, Камилла: маги воздуха у нас уже рождались, когда случилась та оказия с обедневшим благородным родом. Один из наших мужчин обесчестил их девушку…
– А чего не женился-то? И неприятность бы исчерпал, и на проклятье не нарывался бы.
Бианка рассмеялась, покачала головой.
– Дитя! Ты непосредственна и прямолинейна, прямо как твой… Камилла, – взяла себя в руки Бианка. – Я уже объясняла: браки в благородных семействах свершаются не по любви. Это сделка, а толку от бедного рода не то ллеев, не то пэров никакого. Ни земель, ни крови, ни денег.
– Но ведь кровь важнее! – вспыхнула дочь Рыжего барона. – Особенно, когда за магию речь! Да и вымерли эти роды, по вашему же рассказу судя – так чего их держаться?..
Бианка посмотрела на неё долгим и странным взглядом, даже Одетта оторвалась от книги, нерешительно стрельнув взглядом от матери к подруге.
– Вот и твой отец так же говорил, – только и обронила Бианка Ватерлисская, отворачиваясь к окну.
Пейзаж за оконцем экипажа постепенно менялся: вместо безбрежных полей да холмистых долин – пролески, каменистые склоны да прохлада, всё усиливавшаяся с отдалением от жаркого побережья.
– Накинь, – Бианка протянула Камилле шерстяную накидку с рукавами, проследила, чтобы Одетта отложила чтение да оделась тоже. – К третьему рассвету, если поторопимся, уже въедем во владения Эйросских ллеев. В Эйросских горах всегда прохладнее, чем в долине.
– У нас и горы есть? – оживилась Камилла.
– И озёра, и леса, – подтвердила ллейна Бианка. – Полей не так много: почва камениста, растёт неохотно. Если бы ллей Тадеуш не запустил хозяйство – верно, и земледельничество удалось бы поправить.
– Мой дед совсем нас не ждёт, – задумалась Камилла. – А что же регент королевский?
– Вероятно, тоже не обрадуется, – сухо ответила Бианка. – Потому его величество и отправил меня – ллей Корнелиус может отказать в приёме тебе и наречь самозванкой, но со мной вынужден будет посчитаться.
– А указ? – удивилась Камилла. – Его величество письмо же передал? И ему не поверит?
– Письму – поверит. Но так ли сложно «потерять» письмо, дитя мое? Или случайно заточить гостью в подземельях? И потом развести руками, мол, не появлялась такая на пороге, в первый раз слышу? Его величество не доверяет никому, и правильно делает.
– А вам – доверяет?
Вместо ответа ллейна Бианка бросила на дочь беглый взгляд, надела зачем-то бархатистые перчатки и потянулась к дамской сумочке, с которой никогда не расставалась. Как знала Камилла, придворные дамы в таковых носили или пудру, или благовония, или тайные письма, или прочие женские хитрости.
Ллейна Бианка достала амулет стихий.
Камилла даже ахнула: гладкий белый камень, который Родрег заточил в пол главной залы дворца, лежал сейчас на ладони у наследницы рода Ватерлисских, и переливался двумя цветами: зелёным и золотистым.
Одетта глянула расширившимися глазами на мать, на гладкий сверкающий камень, сглотнула и закрыла книгу.
– Двухцветный, – совладала наконец с удивлением Камилла. – Это, выходит?..
– Кровь его величества и кровь старшего советника, – кивнула ллейна Бианка. – Мага земли и мага воды. Его величество Родрег не сказал мне, как добыл кровь Салавата, но, верно, король ещё в силе, раз провернул такое. Когда доберёмся в Эйросский замок, следует незаметно от регента пополнить амулет также и кровью мага огня.
– Моего безумного деда, – педантично уточнила Камилла. – А дальше что?
– А дальше, дитя, нам придётся лишь полагаться на милость Отца Небесного, – пряча амулет в тряпицу, а затем и в сумочку, ответила Бианка. Сняла перчатки, также складывая внутрь. – Его величество сказал, что Тадеуш перед постигшим его несчастьем сообщил ему, будто разгадал тайну рода Ватерлисских. И что сумеет добыть кровь мага воздуха. А это значит, что впервые за последние века мы сумели бы создать истинный амулет стихий! – ллейна Бианка даже чуть порозовела от волнения. – И найти наследника престола, если он ещё жив! С этим амулетом сильный маг сумеет заглянуть и в прошлое, и в будущее, разбить любые чары, разогнать любого врага! Если бы только твой дед вспомнил…
– Задача усложняется, – кисло подметила Камилла. – Отобрать замок у регента, навести там порядки, а заодно пробудить в дедуле память, если там ещё что-то осталось, и узнать, где найти мага воздуха.
– Это не всё, – удивилась Бианка. – Затем следует отыскать мага воздуха, пролить его кровь на амулет, и доставить его обратно во дворец. Времени у нас мало…
– Ну, как всегда.
– …а ллей Салават, если обнаружит, что мы забрали амулет, придёт в ярость. Потому что если и есть в мире что-то, что ему по-настоящему дорого, так это амулет стихий.
– Не престол? – на всякий случай уточнила Камилла.
– Не престол, – убеждённо ответила Бианка. – Престол он бы мог забрать себе годы назад, устранив Родрега и Тадеуша. И сил, и влияния у Салавата бы хватило. Но раз не сделал этого тогда, значит, главная цель его – не престол. Салават, пожалуй, сильнейший из трёх оставшихся магов, и посвятил многие годы на изучение стихий. Ему нужно нечто большее, чем деньги и власть. Этого у него и так в избытке.
– Но и от престола он не откажется, – дёрнула щекой дочь Рыжего барона. – Просто торопиться ему ни к чему: наследника нет, дед обезумел, он теперь единственный пре-тен-дент. А тут я.
– А тут ты, – мягко согласилась Бианка. – Твоя кровь ему не нужна, а твоё посягательство на трон – высшая степень наглости. Я понимаю Салавата: он раздражён.
– Когда мэм Фаиль раздражался, то сквернословил и швырялся деревянной утварью, – задумчиво проронила Камилла. И пояснила, – чтоб не попортить глиняную да стеклянную. А светлый ллей Салават – человек по всем законам воспитанный. Лишь кланяется учтиво да убийц с отравами посылает.
Бианка помолчала.
– Маги воды не могут убивать, – наконец тихо отозвалась она. – Их стихия – это исцеление. Но чужими руками действовать ничто не мешает.
Ллейна Одетта давно уж не читала: тряская дорога, интересная беседа да сгущавшиеся сумерки не позволяли должным образом погрузиться в мир дворцовых премудростей да хозяйственного планирования. По правде, от долгого и трудного пути устала даже Камилла: тело затекло, голова уже побаливала от постоянной тряски, темы для разговоров исчерпаны, а короткие стоянки для справления нужд убедили дочь Рыжего барона в том, что и нянька с пэром Нильсом держатся лишь на честном слове, а пэра Эдна – из чистой гордости.
– Мы должны были уже подъезжать к таверне, – обеспокоилась ллейна Бианка. – Отчего так долго?
Постучав вознице, ллейна Бианка задала ему тот же вопрос.
– Дак мэм Арден велел ещё у пролеска свернуть, – удивился кучер. – Говорит, так срежем целый кусок пути да вывернем прямо к поселению. Там и отдых, и постой. Лошади утомились, им долгий покой нужен.
Ллейна Бианка задумалась, но только кивнула, то и дело бросая хмурые взгляды в оконце. Пролески остались на основной дороге; здесь же тропа оказалась более неухоженной, экипажи то и дело подпрыгивали на толстых кореньях, а близкие ветви хлестали по крыше.
– Лес кругом, – чуть испуганно присмотрелась Одетта. – Мама, мы точно той дорогой едем?
Ллейна Бианка тревожно глянула на дочь, но не ответила – отвлёк очередной громкий стук ветви о крышу. Та даже прогнулась, и сверху словно топот ног раздался. А потом короткий вскрик потонул в топоте копыт, и экипаж дёрнулся от резкого галопа.
Лошади испуганно хрипели, ржали, но несли через темень леса экипаж, едва не ломая ног. От резкого движения все три ллейны попадали с мягких сидений, едва не треснувшись лбами, и Камилла ощутила пальчики Одетты на своём запястье. Судорожная хватка у юной ллейны оказалась крепкой – руку словно в капкане зажало.
– Что там?! – крикнула Бианка, стуча вознице. – Чэд, что происходит?
Незнакомая рожа, показавшаяся в оконце, мерзко осклабилась.
– Кувыркнулся с повозки ваш Чэд, – почти приветливо пояснил разбойник, вытирая потёкший нос. – Мы с Сэмли прокатим вас, красотки? Да тут недалеко!
– Арден! – высунувшись из другого окна, прокричала в темноту леса Бианка. – Арден, на помощь!!!
Топот копыт и колёс второго экипажа затихал где-то вдали: никак, разбойники уводили их в сторону от лесной тропы, на другую дорогу. Сзади ещё слышались звуки погони, когда на подножку с крыши спрыгнул другой нападавший, распахнул дверцу, оглядывая перепуганных женщин.
– Э, крали! – поцокал языком он, зорко вглядываясь в Камиллу. – Ну-ка, украшения снять, сумочки-то с каменьями тож отдавайте! А ты, рыжая, на выход! Слышь? Ты-то нам и нужна!
Камилла вскипела. Сколько раз повторять?!
– Медный!!! – взревела дочь Рыжего барона, когда тот ухватил её за руку.
И тут же взвыл от боли, отдёргивая кисть с воткнутой в неё медной вилкой. От жути происходящего – и человека поранила, и вилки лишилась! – Камилла и дальше действовала бездумно: рухнув на пол экипажа, что мочи двинула нападавшего каблуками по лодыжкам. Тот стоял на самом краю подножки, когда спрыгнул с крыши, а оттого не удержался – с воплем сорвался со ступени, и тотчас хлюпнул, поймав на ходу толстую ветвь. Дверцу в экипаже едва не оторвало вместе с ним, но ллейна Бианка вовремя её захлопнула.
– Там ещё один! – дрожащим пальцем указала Одетта на место возницы. – Ллейна Камилла, вы же его тоже, да?..
Поразившись, что её принимают, никак, за бывалую разбойницу, Камилла пересела с пола экипажа на сидение, тяжело дыша и обмениваясь взглядами с ллейной Бианкой.
– За нами, кажется, погоня, – наконец услышала ллейна Бианка. – Топот дружный, только не могу понять: разбойники ли, или солдаты?
– От этого всё равно надо избавляться, – прохрипела Камилла, кивая на место возницы, отделённое перегородкой. – Пока напарничка не хватился да не завёз себ знает куда.
Ллейна Бианка ещё раздумывала, а Камилла уже скинула плащ и тёплую накидку, да подвернула подол походного платья повыше колена. Ллейна Одетта стыдливо ахнула, а дочь Рыжего барона приоткрыла дверцу, оценивая темноту, ветви, хлеставшие по стенкам и грозящие покончить с ней так же, как и с разбойником, и скользкие от пыли и грязи ступени. А потом несколько раз вдохнула и развернулась к ночи спиной, хватаясь руками за козырёк дверцы.
Лазить по деревьям юная Камилла научилась ещё лет в восемь. Перемахивать через заборы чуть позже, годам к двенадцати. Но ни разу не проделывала тот же трюк на несущейся в ночи повозке, рискуя потерять волосы, платье, зубы и жизнь.
– Ты, что ли, Сэмли? – гаркнул разбойник, когда она запрыгнула на крышу экипажа, удерживаясь за неё сразу четырьмя конечностями. Снизу ей подавала тяжёлую трость ллейна Бианка, но Камилла боялась руки разжать на скользкой крыше. Всё-таки дурацкая оказалась затея!
Оглянувшись, Камилла присмотрелась: показалось, будто сзади мельтешат лихорадочные огни, да слышится звон стали. Да и то сказать – от дикой скачки светильник у места возницы тоже раскачивался, как безумный, грозя выплеснуть остатки масла на голову непрошенному погонщику.
Решение созрело мгновенно. Подтянувшись, дочь Рыжего барона взялась за обжигающее дно светильника, одним махом опрокидывая тот на голову разбойнику.
Непрошенный возница заорал, как безумный, хлестнув лошадей и вскочив на козлах, но прыгать с несущегося экипажа и не думал. Развернувшись и увидев виновницу, он взревел, растирая кипящее масло по голове, и одним прыжком вскочил на крышу.
Камилла в тот же миг скатилась на его место, не удержавшись на очередной кочке. Руки сами нащупали поводья, и она хлестнула что есть силы, замучивая взмыленных лошадей. Те захрипели, заскользили копытами на очередном повороте, экипаж развернуло, и позади раздался тяжёлый удар – разбойник на крыше всё-таки не удержался. Да и сама Камилла не удержалась бы, без толку то подгоняя, то пытаясь сдержать лошадей. Управлять даже единственным конём ей не доводилось, а тут целых два!
В тот момент главным показалось не останавливаться, что наследница престола и сделала. Боясь даже ругнуться, крепко удерживая поводья в стёртых, замерзающих руках, не разбирая дороги, Камилла отсчитывала только время, обещая себе, что остановит несущихся лошадей… вот-вот… ещё немного…
Те решили за неё – никак, неопытную руку почуяли. Спустя целую вечность безумной скачки в никуда, лошади развернулись на лесной тропе, выворачивая в сторону шума воды, криков взбудораженных речных птиц и прочь от погони, и вскоре замерли как вкопанные, тяжело дыша, фыркая и кося на неумелую возницу испуганными и укоризненными глазами.
Камилла с трудом, едва не кувыркнувшись на грубых ступенях, слезла с места возницы и огляделась. Они оказались у лесной реки, Отец знает, как вывернув к ней с основной дороги. Вокруг по-прежнему царила темень, спасал лишь свет луны и звёзд, отражавшихся от водной глади реки.
– Камилла, – позвала Бианка, выбираясь из экипажа. Голос Ватерлисской ллейны дрожал. – Камилла, ты цела?
Ллейна Бианка налетела на неё, ощупывая сразу всё – голову, лицо, плечи, руки, тело – и прижала к себе, к колотящемуся от тревоги сердцу. Камилла замерла: впервые за многие годы кто-то обнял её… так. Тревожно и тепло.
– Дитя моё, как ты меня напугала, – чуть отстранившись, выдохнула она. – Ты могла пострадать! Кто бы собирал тебя по кускам, если бы ты упала с крыши?.. Безумная!..
– Это семейное, – устало вздохнула Камилла. – Что же нам, ждать, пока они к себе в логово не утащили бы? Там и похуже вещи могли случиться.
