Текст книги "Игрушка надзирателя (СИ)"
Автор книги: Ольга Михаль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Ольга Михаль
Тюрьма «Звездный крест». Игрушка надзирателя
ГЛАВА 1. Рыбка на крючке
Я сидела в маленькой темной комнатке, освещенной лишь настольной лампой, и дрожала от страха, заламывая пальцы. За то время, что я здесь пробыла, уже, наверное, минули календарные сутки.
Им нечего мне предъявить. Совершенно нечего! Да, пускай в «Звездном кресте» (я уже знала это от Фрид) и бывали случаи, когда не в меру нетерпеливые вещи – забыв о защите, которую при этом теряли – убивали своих хозяев, пользуясь эффектном неожиданности. Но ведь в моем случае у меня надежное алиби! Когда надзиратель забрал меня из камеры и повел в комендантскую, чтобы я ответила на телефонный звонок, Джен все еще был жив. И надзиратель видел его живым, да еще и абсолютно здоровым. А после меня не выпускали из виду, пока я не закончила разговор, разбивший мои надежды выбраться отсюда. К тому же, Альден Шнейр вошел в камеру почти сразу следом за мной. Значит, он видел, как я шла по коридору, и знал: я просто физически не могла уложить своего хозяина за пару секунд! К тому же, наверняка Джен был мертв уже какое-то время, и тюремный судмедэксперт без труда это определит. Так что меня не могут, просто не могут обвинить в его убийстве!..
…Если только в их планы изначально не входило повесить это на меня.
В самом деле, они ведь проникли в дом Трид, чтобы избавиться от улик, которые могли бы вытащить меня из «Звездного креста» (о том, что подруга предала меня, польстившись на деньги от наркоимперии, или просто испугавшись угроз, я не хотела даже думать). Более того, не верится, что и Джена убить было так просто. Значит, не будет ничего странного, если окажется, что его смерть захотят приписать к моим заслугам! Правда вот, я не видела в этом смысла. Меня ведь все равно не казнят, только назначат адское наказание, которое придется отбывать в стенах этой тюрьмы. Зачем кому-то так утруждать себя ради подобных мелочей? Нет, однозначно, здесь должно быть что-то большее. Хотя почти наверняка главной их целью было оставить меня без защиты короля тюрьмы.
На миг я представила, что будет со мной, если все обойдется, и меня просто выпустят из этой комнатки. Все заключенные… они ведь только и ждут этого! Джен был единственным, кому повезло забавляться со мной в этой тюрьме. И благодаря этому для других я стала тем запретным лакомством, на которое они сразу же набросятся всем скопом, стоит мне показаться им на глаза.
Мои размышления прервал один из надзирателей, неожиданно вошедший в комнату.
– Ты свободна, проваливай, – бросил он, жестом указывая мне на выход.
Не решаясь ничего сказать, я неуклюже поднялась со стула и, едва не споткнувшись о порог, вышла в коридор. Мне нужно было сделать лишь несколько шагов, чтобы выйти в общий зал. И с каждым следующим из них мои ноги наливались свинцом, а царивший там гул разносился по голове парализующим эхом.
Однако когда я вошла в зал, все разговоры стихли, и на пару секунд повисла тишина. Закончившаяся тем, что заключенные начали пугающе посмеиваться, подступая ко мне с единственной целью: взять в кольцо, лишив путей к отступлению.
Джен. Я не рехнулась настолько, чтобы сказать, будто полюбила его. Пускай этот мужчина будил страсть в моем теле. Пускай даже ему удалось в какой-то мере вызвать во мне нечто сродни симпатии – да, это я готова признать. В конце концов, этот человек защитил меня, пусть даже его защита, вписываясь в правила этого места, и напоминала унизительную кару. А от того, что он мертв, моя гордость испытала облегчение – ведь умер тот, кто заставил меня пройти через унижения, в том числе и публичные. Однако одновременно с тем я испытала так же искреннюю жалость к этому мужчине, который сумел стать для меня кем-то.
Но обе эти эмоции не шли ни в какое сравнение с третьей: страхом. Страхом от понимания того, что меня ждет. И, собственно, начнется уже через несколько секунд! Прямо здесь с меня сорвут одежду и начнут насиловать всей тюрьмой. Это будет продолжаться долго – до самого отбоя. А потом и утром, до обеденной кормежки, и даже после нее, закончится лишь перед вечерней. Возможно, после этого кто-то голышом швырнет меня в камеру, где я проваляюсь овощем до тех пор, пока не приду в отдаленное подобие сознания и не смогу дойти до мастерской, где начну сшивать в одно целое куски моей тюремной формы. И, естественно, регулярно терпеть изнасилования каждый раз, когда любому из заключенных придет в голову позабавиться со мной.
Интересно, я все еще надеюсь выйти на убийц Арона?
Эта последняя мысль показалась мне настолько дикой, абсурдной психоделической сказкой, что я, наверное, нервно засмеялась бы, не задеревеней мышцы моего лица от сковавшего меня страха.
Резко – словно дикое животное, выпрыгнувшее из засады на охоте – один из заключенных сделал выпад рукой и ухватился за мое плечо…
Как вдруг раздался хлопок, за которым последовало сдавленное шипение. Хлопок, вырванный ударом контурного хлыста по вцепившейся в меня руке. Пальцы мужчины тут же разжались, и он, вместе со всеми остальными заключенными, с непониманием и ужасом смотрел на Альдена Шнейра, стоящего возле меня, словно каменная статуя.
– У некоторых здесь, как я погляжу, слишком загребущие лапы, – проговорил главный надзиратель с холодным безразличием.
Отскочив назад с опасением и агрессивным непониманием, заключенный замер на месте, бросая растерянные взгляды то на меня, то на мужчину в черном кителе, отделанном серебряным кантом.
– Видимо, какому-то куску дерьма совсем надоело влачить существование, обладая обеими руками, и он очень захотел, чтобы я лично ему их ампутировал. Без наркоза. В противном случае, не вижу никаких других причин, по которым всякий мусор внезапно возомнил себе, будто у него есть право прикасаться к моей собственности.
Никто из заключенных так и не рискнул переспросить Шнейра, действительно ли он решил присвоить меня себе, и когда. В конце концов, тело моего предыдущего хозяина еще даже не отправили после вскрытия в тюремный крематорий. И то, что у меня так быстро и внезапно нашелся новый, наталкивало всех на мысль: что же во мне такого особенного? В том числе и меня саму. Ладно, допустим, у Джена еще была причина – по какому-то странному стечению обстоятельств (хотя стечению ли?) он оказался моим бывшим одноклассником, который любил меня всю жизнь. Но какая причина у Альдена Шнейра? Ибо если и он окажется, например, каким-то моим бывшим одногруппником из детского сада, который пообещал любить меня до старости, и не забыл своих слов за долгие годы… Да черт, по сравнению с этим издевательством, даже мыльные оперы для домохозяек покажутся адекватными и правдоподобными!
– Шлюха, чего ушами хлопаешь? – неожиданно услышала я строгий голос, заставивший меня вздрогнуть.
– Что?
– Никто не разрешал тебе «чтокать», – скривившись, словно от кислого лимона, бросил надзиратель, неожиданно ударив меня по бедру контурным хлыстом. – Не забывайся. Когда до тебя дойдет, как правильно разговаривать с тем, кому ты принадлежишь, твоя жизнь станет немного легче… возможно. Так что ты должна сказать?
– Простите… мой господин, – сбиваясь от дрожи, проговорила я онемевшими губами. – Чего вы желаете?
– Иди за мной. Уже скоро отбой, моя смена тоже заканчивается. Помоешь свою грязную задницу в отдельной душевой. А потом пожрешь то, что тебе принесут – я не хочу возиться с твоей тушей лишний раз, если от недоедания ты грохнешься в обморок во время моих развлечений. Уяснила?
– Да, мой господин, – прошептала я как можно более покорно, при этом не забыв склонить голову… и с силой сжимая кулаки за спиной.
– Вот и молодец, шлюха, – сказал надзиратель, проведя кончиком хлыста по моей шее и остановившись на подбородке. – Тогда не стой тут столбом.
Развернувшись с армейской выправкой, Альден Шнейр зашагал к выходу из зала. Я же, едва не споткнувшись от волнения на ровном месте, поспешила последовать за ним. И всеми силами старалась не обращать внимания на растерянные и злобные взгляды заключенных, от которых снова ускользнула желанная из-за своей недосягаемости добыча. Только вот… интересно, а долго ли я еще буду наслаждаться этой своей «недосягаемостью»? И главное, чем мне за нее придется расплачиваться теперь?
ГЛАВА 2. Хлыст на губах
Как оказалось, главный надзиратель отвел меня в свои личные покои. Только вот оставил не в спальне (обстановка которой так и осталась для меня загадкой), а в небольшой мрачной комнате с красным кожаным диваном, большим столом из темной стали, и чисто вымытыми голыми полами.
Первым делом я, как мне и приказывали, направилась в душевую, на которую мне сам и указал хозяин покоев. Когда я, отмывшись гелем для душа без запаха, вернулась в комнату, Альдена Шнейра уже не было. Зато нашелся поднос с едой – тем самым гадким тюремным пайком, на который я жадно набросилась. В последний раз мне удавалось поесть более суток тому назад, и теперь я съела бы с нескрываемым удовольствием какую угодно дрянь.
Из одежды у меня по-прежнему оставалась лишь моя форма в черно-серую полоску – как ни странно, главный надзиратель не стал утруждать себя, готовя мне на смену какое-нибудь платьице, или хотя бы сексуальное нижнее белье с прозрачненьким пеньюаром. Я же не желала встречать этого мужчину без одежды, потому поспешила натянуть ненавистную форму на чисто вымытое тело.
Альден Шнейр пришел примерно через час после того, как я сделала все, что мне было дозволено, и села на край дивана, дожидаясь своей дальнейшей судьбы.
– Разве кто-то разрешал шавке вылезать на диван? – презрительно прошипел надзиратель, едва переступив порог комнаты. И прежде чем я, растерявшись, сумела вскочить на ноги – оказался возле меня, чтобы пинком, с холодным отвращением, сбросить меня на пол. – Черт, теперь придется вызывать уборщиков, чтобы отмывали его после твоей мерзкой задницы.
Умолчав о том, что не так давно он сам же приказал мне помыться в его личной душевой, я лишь потупила взгляд и виновато прошептала:
– Простите меня, мой господин.
– Подобные проступки не будут обходиться без наказания, шлюха, – проговорил Шнейр, похлопав концом хлыста по моим губам – не слишком сильно, но достаточно, чтобы я ощутила легкую унизительную боль. – Снимай штаны, наклоняйся, упираясь руками в стол, и не вздумай визжать, у меня и так голова, словно бубен.
Его слов хватило, чтобы перед глазами все поплыло, угрожая обмороком… который, безусловно, лишь сильнее разозлит этого подонка.
Стиснув зубы, я сделала то, что он приказал мне, утешаясь тем, что сейчас, по крайней мере, он отдерет меня не на глазах у сотен заключенных.
Удар хлыста, обрушившийся на мои ягодицы, был настолько болезненным и неожиданным, что я, не сдержавшись, вскрикнула!
– Я же сказал тебе не визжать! – прошипел Альден Шнейр, с новой силой нанося следующий удар – остервенелый, злобный, и при этом пугающий еще больше, чем причиняющий боль.
– Простите, мой господин, – всхлипнула я, закусывая губу… по которой сразу же ударил конец контурного хлыста, на этот раз куда сильнее и больнее.
– Рот открывать тебе тоже еще не разрешали, – отчеканил надзиратель. После чего нанес новый удар по ягодицам, заставляя меня сильнее сжимать зубы, лишь бы еще раз не закричать!
Мне не удалось сосчитать все удары, что нанес главный надзиратель. Кажется, их было не так уж и много, не больше десяти. И далеко не каждый из них был таким же остервенелым. Однако даже этого мне хватило, чтобы всплакнуть от боли, когда по завершению пришлось натягивать белье и штаны на горевшую кожу.
– А теперь встань на колени и целуй мои сапоги, – приказал Альден Шнейр, глядя на меня с высокомерием, которого я не только не видела никогда в жизни, но и представить даже не могла!
Терпеть. Я должна вытерпеть все это, чтобы не погибнуть и получить заветный шанс не только добраться до убийц брата, но и выбраться из жуткого места. Иначе этот монстр оставит меня своей игрушкой, пока я однажды не умру тут, не выдержав боли и унижения!
Медленно опустившись на колени, я склонилась к пахнущим кожей и кровью черным сапогам. И, поколебавшись лишь миг, прижалась к ним все еще горящими от боли губами.
– Отлично, шлюха, – самодовольно хмыкнул надзиратель, доставая из выдвижного ящика нечто, оказавшееся черным кожаным ошейником с полутораметровой стальной цепью.
– Мой господин, простите, могу ли я задать вопрос?
– Почему бы и нет? Уверен, это будет смешно, – ухмыльнулся Альден Шнейр, застегивая ошейник на моей шее.
– Когда я прибыла сюда впервые, мне потребовалось пройти через «посвящение»… отдаться Джену на глазах у всех. Сначала встать на колени и сказать, что отдаю ему себя и согласна на все, что он со мной сделает, а потом…
– Да, шлюха, я помню местный ритуал принятия вещи, – грубо перебил надзиратель.
– Тогда скажите, почему же вы тоже не сделали так? Почему не стали спрашивать у меня, передаю ли я вам себя добровольно, как послушную собственность, и на глазах у всех…
– Что за глупости, шлюха? – презрительно фыркнул мужчина. – Я здесь – бог. А бог, как ни крути, выше короля. Потому для меня нет необходимости спрашивать у мусора о его желании стать моей игрушкой.
Тон, которым Шнейр говорил это, заставил меня вздрогнуть. Я поняла: для него это не красивая метафора, он в самом деле полностью верил в каждое свое слово. Но самым страшным было то, что с его словами нельзя было поспорить! В «Звездном кресте» этот мужчина в самом деле был богом, который упивался своей безграничной властью.
– В таком случае, если вы здесь бог, и можете делать все, что пожелаете, пренебрегая местными законами… почему же вы решили убить Джена, чтобы заполучить меня в свое распоряжение? – вырвалось у меня, прежде чем я прикусила язык.
– Шлюха, да ты никак добралась до звездного взрыва, – с насмешкой фыркнул надзиратель. – Как ты сама только что и сказала, местные законы для меня ничто, я выше них. И захоти я тебя раньше – не стал бы ждать, когда этого клоуна кто-нибудь прикончит.
Резко дернув за поводок, надзиратель подтащил меня к столу и скомандовал:
– Раздевайся. Тряпки свои сложи на пол.
– Как прикажите, господин, – послушно кивнула я, уже не в силах даже дрожать. Просто мозг как будто оставил тело на автопилоте, и весь страх, унижение и гнев держал там, внутри моей головы, не позволяя ему распространяться дальше.
Менее чем через минуту я стояла перед Альденом Шнейром абсолютно голая и рассматривала пальцы своих ног. Под ногтями на которых за время, проведенное здесь, скопилось уже столько грязи, что мне показалось, даже если я когда-нибудь выберусь отсюда, вымыть ее не получится. Никогда.
– А теперь вылезай на стол, – скомандовал надзиратель.
Повинуясь, я уперлась ладонями в железную столешницу, подтянулась и опустила на ее поверхность свои бедра. Не поморщиться от холода, лишь бы не поморщиться, дав ему повод нанести лишний удар за выражение эмоций, которые я, как он уверен, должна в его присутствии держать при себе!
– Не так, шлюха, – бросил Шнейр, ударив меня хлыстом по свисающим со стола икрам. – Залезь на него полностью, с ногами. Сядь на самую середину.
– Слушаюсь, господин, – сорвалось с моих губ, и я, нервно сжимая ноги, быстро подтянулась, чтобы занять место, на которое мне указали.
– Уже лучше. Ты быстро учишься, – довольно ухмыльнулся мужчина. Сделав несколько шагов, он обмотал цепь вокруг ножки стола, пристегнув ее конец на карабин. После чего вернулся к дивану, сел на него (точно на то же место, с которого ранее пинком согнал меня) и, вальяжно развалившись, приказал: – А теперь раздвинь ноги.
Испугавшись, я заколебалась на миг, но быстро вспомнила о хлысте и, снова задрожав, медленно сделала то, что мне сказали. Проклятье, я сидела лицом к нему. И сейчас, когда Шнейр обустроился на диване, его глаза находились на одном уровне с тем, что он только что заставил меня продемонстрировать! Еще никогда я не чувствовала себя такой незащищенной – словно на меня смотрел не единственный мужчина, а целая толпа. Причем каждый в этой толпе мечтал то ли бросить в меня камень, то ли подойти вплотную, чтобы ударить меня толстой палкой, прежде чем всунуть ее в мое тело.
– Мастурбируй, – коротко сказал надзиратель, даже не шелохнувшись.
Я была уверена, что стоит мне начать, и он тут же расстегнет штаны, чтобы достать свой член и дрочить, глядя на меня. Но к моему искреннему удивлению, этого не произошло. Когда я коснулась себя влажными от пота пальцами, мужчина по-прежнему сидел неподвижно. Даже ни один мускул на его лице не дрогнул. Вот только я отчего-то не сомневалась в одном: он не позволит мне слезть с этого стола, пока я не доведу себя до оргазма. А значит, у меня нет другого выбора, кроме как кончить. Кончить, удовлетворяя себя с раздвинутыми ногами на стальном столе, когда за каждым движением моих пальцев наблюдает пара сосредоточенных, невыносимо холодных серых глаз.
Мое дыхание участилось и я, сама того не осознавая, просто интуитивно, начала слегка двигать бедрами навстречу своей руке. На несколько секунд я запрокинула голову, надеясь, что если не буду видеть взгляда надзирателя, то смогу немного расслабиться и покончить с этим. Но это, увы, не помогло! Когда же я, выдохнув, снова посмотрела на Альдена Шнейра, когда вновь встретилась взглядом с его ледяными, колючими глазами дикого зверя… мое тело взорвалось от волны экстаза, которая прокатилась по нему сладостной судорогой. Всхлипывая, я со всей силы прижала руку к клитору и, хватая воздух губами, не отрывала взгляда от мужчины, который жадно смотрел на меня, не шевельнув даже кончиком мизинца.
– Замечательно. Хорошая шлюха, – проговорил Шнейр, и правый уголок его губ едва уловимо потянулся вверх в зловещей полуулыбке.
Все еще не в силах восстановить дыхание, я молча наблюдала за главным надзирателем «Звездного креста», который неспешно встал с дивана, подошел к столу ритмичным шагом и, отстегнув карабин, размотал цепь с ножки стола. После чего с силой дернул за нее, разом повалив меня на стол! В один миг спина ощутила холодную сталь столешницы, и над моим лицом нависло лицо Альдена Шнейра.
– Шлюха, тебе не разрешали тут валяться, – безразлично отчеканил мужчина, напряженно проводя хлыстом по моему животу, груди, ключицам… пока его конец снова не оказался на моих губах, по которым легко ударил. – Поднимайся, – приказал надзиратель, снова потянув за цепь.
Едва не задохнувшись от неожиданности, я поспешила перевернуться и приподняться, опираясь на локти. После чего послушно соскочила со стола, и хотела было поднять свою одежду, но рука в черной кожаной перчатке снова потянула за цепь.
– Ты снова действуешь без команды, шлюха, – прошипел мужчина, притягивая меня к себе вплотную – так близко, что я ощущала исходящий от него жар каждой клеточкой своего обнаженного тела. И хлыст, с гулким шлепком ударивший по моему бедру, заставил снова задрожать, но на этот раз – от позорного вожделения.
– Простите, мой господин, – простонала я, поспешив отвести взгляд, когда поняла, что смотрю в эти глаза непозволительно долго.
Цинично хмыкнув, Альден Шнейр развернулся и потащил меня за собой… в спальню. Вот только, вопреки моим опасениям, не приказал ложиться на кровать (чего я делать без его приказа, наученная горьким опытом, не стала). На несколько минут надзиратель как будто перестал обращать на меня внимание, хотя я четко осознавала, что это не так, и каждый мой вздох по-прежнему находится под строгим его контролем.
Он начал раздеваться. Спокойно, четко, словно подчиняясь какому-то неведомому строевому ритму. Движение за движением, он стягивал сапоги, расстегивал ремень, пуговицы, молнию брюк. Аккуратно развешивал форму на вешалку, пряча ее в шкаф. Это продолжалось, пока на нем не осталось вообще ничего, даже нижнего белья. Но я не решилась пристально рассматривать ни его тренированное тело, ни внушительное мужское естество – просто побоялась задерживать взгляд.
Закончив, надзиратель развернулся в мою сторону, но лишь для того, чтобы снова взять в сильные руки другой конец цепи. И, дернув за него, подвести меня к своей постели… где пристегнуть цепь на карабин к ножке кровати.
– Как и положено шавке, спи на полу, возле моей кровати, – высокомерно сообщил Шнейр, взглядом указывая на черный овальный коврик. – Надеюсь, ты и дальше будешь хорошей шлюхой.
Более не говоря ничего, даже не прикасаясь ко мне, мужчина лег в постель. Я же, не желая более нарываться, поспешила опуститься на указанное мне место, свернуться калачиком... и с силой стиснуть зубы в приступе тихого гнева, который этот мерзавец не должен учуять!
Нет слов, чтобы выразить, как же мне хотелось придушить его подушкой, пока он спит! Вот только я понимала, что наши шансы не равны, и такой возможности этот мужчина мне не даст. Он бы не стал позволять мне спать вот так, у своих ног, если бы не был уверен в том, что я не смогу ничего ему сделать, даже если решу попытаться. Следовательно, мне оставалось лишь придушить свое негодование, позволив ему уснуть вместе с моим уставшим за двое суток телом. И лучшей колыбельной для меня стало понимание того, что момент расплаты еще наступит. Пускай и позже, но обязательно.
