Текст книги "Спасибо за то, что ты есть"

Автор книги: Ольга Малышкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Глава 1

Сашка тихо выскользнул из кровати, стараясь не потревожить жену. Была его очередь вставать к сынишке. Малышу исполнился год, и они пытались отучить его от маминой груди хотя бы в ночные кормления. Он развёл смесь. Подозревая, что сейчас услышит протест, взял Андрюшку на руки и ушёл с ним в другую комнату. Сынишка уже куксился, поглядывая на бутылочку.

– Терпи, мужик, что поделать, мамы не всегда бывают доступны. Считай, что сейчас она вне зоны действия сети, не умирать же из-за этого с голоду, – шептал ему Сашка, подсовывая ко рту соску. Андрюшка плотно сжал губки, взгляд стал сердитым. Но пока сопротивлялся молча. Он и в принципе был молчуном. Громко возмущаться мог только по единственной причине – если не получал мамину грудь тогда, когда этого хотел. «Тут мы с ним похожи, – смеялся Сашка, обращаясь к жене, – я тоже неравнодушен к твоей груди и хочу, чтобы она всегда была под рукой».

– Поверь мне, это довольно вкусно, – он поднёс бутылочку к своему рту и сделал вид, что с удовольствием сосёт соску. Сынишка наблюдал за ним с недоверием.

– Я знаю, прикасаться к стеклу совсем не так приятно, как к нежной маминой коже, но мамочке нужно поспать. Я утром уйду на работу, а она до позднего вечера будет с тобой. А ты сам знаешь, какой ты активный. Носишься везде, глаз да глаз за тобой нужен. Это ведь, между прочим, ты маму так утомил, что она спит как убитая. Я к ней сегодня и пальцем не притронулся.

Андрюшка выслушал внимательно, видимо, согласился с критикой в свой адрес, приоткрыл губки, Сашка сразу вставил в них соску. С тяжёлым вздохом малыш обхватил бутылочку ручками и задвигал щёчками, втягивая в себя смесь.

– Вот это по-взрослому. Молодец. Горжусь тобой, сын.

Сашку затапливала нежность. Не дососав совсем чуть-чуть, сынишка снова уснул, он отнёс его обратно в кроватку и так же осторожно, как вставал, скользнул под одеяло, обнял жену, она тут же прижалась к нему во сне. Его счастье. Его ангел. Его Танечка. Его единственная любовь. Он машинально провёл рукой по своей груди, нащупал шрам почти у самого сердца. Это была уже многолетняя привычка. А поначалу было – напоминанием, стимулом развивать себя физически, овладевать разными видами борьбы. Он не хотел ещё раз оказаться в ситуации, когда защитить любимую девочку мог только своим телом. Ведь всё могло повернуться так, что никто не спугнул бы подонков. Он лежал бы на асфальте избитый или мёртвый, а Таня… Что было бы с Таней, долгие годы снилось ему в страшных снах.

Отцу и следователю он сказал тогда, что не запомнил нападавших. Это было почти правдой. В тот момент он, загораживая собой Таню, чувствовал спиной, как её трясёт от ужаса, его переполняла ненависть и злость, что мешало разглядывать их лица, в память врезалась только рука с перочинным ножом, на запястье – татуировка в виде черепа…

– Сколько раз я говорила, что люблю тебя? – прошептала вдруг жена, не открывая глаз.

Сашка взял паузу, словно подсчитывая.

– Два миллиона восемьсот девяносто две тысячи тридцать девять раз.

– Округлим до сорока. Я люблю тебя.

Она нащупала его правую руку своей рукой, постучала обручальным колечком по его кольцу. Это была их традиция – приглашение к близости… Сашка тут же повернулся к ней. Он уже неделю был «на голодном пайке». Таня засыпала сразу, как только её голова касалась подушки…

Они познакомились в первый день своей школьной жизни и остались неразлучны. В одиннадцать лет первый раз поцеловались. В двенадцать – целовались каждый день, прощаясь у её дома. Она жила с отцом и его новой семьёй после того, как её мама покончила с собой, не вынеся развода с мужем. А вот с тринадцати и до шестнадцати они избегали даже случайно касаться друг друга. Слишком сильным было их притяжение, слишком опасным – томление в их формирующихся телах… В шестнадцать была их первая близость. Они просто не выдержали, Сашка к этому моменту от корки до корки изучил книгу о мужской и женской физиологии, которую однажды обнаружил в своей комнате вместе с упаковкой «средств защиты». В книге была закладка на главе о вреде для женского организма ранней беременности и абортов. Родители проявили заботу и свою взволнованность тем, что он и Таня постоянно вместе, а значит – и соблазн для его юношеского тела слишком велик.

В восемнадцать сразу поженились и переехали в ту квартиру, где он родился, вырос и жил, пока мама и папа снова не воссоединились после многолетней разлуки и не стали жить вместе в папиной роскошной квартире на Остоженке. Сашка некоторое время опасался, что отец будет настаивать, чтобы он пошёл по его «банкирским» стопам и закончил финансовый вуз. Но отец, вероятно, уже давно догадывался, что упорные Сашкины занятия единоборствами имеют целью не только овладение искусством защиты. Он ничуть не удивился, когда сын выбрал для себя юридическое образование и специальность – оперативно-розыскную деятельность. Удивился лишь, да и то не пытаясь отговорить, когда сын после окончания учёбы предпочёл не стезю следователя, а стал опером. Сашка мечтал ловить всякую мразь, чтобы его девочкам спокойнее ходилось по улицам. Кроме его любимой Тани у него подрастали две сестрёнки.

Таня же закончила медицинский колледж и стала хирургической медсестрой. Эта мечта появилась у неё тогда, когда она в течение месяца навещала Сашку в больнице после его ножевого ранения.

К моменту появления Андрюшки на свет, они уже шесть лет были женаты. Сынишка словно бы дожидался, когда родители закончат свои учебные дела и определятся с работой.

– Мы с тобой замечательная пара: опер и медсестра, – шутил Сашка, – будешь меня штопать в случае чего и поддерживать квалификацию, пока три года в декрете.

*

– А я намного от тебя отстал? – спросил Сашка, слушая, как выравнивается биение её сердца после их ласк.

– Ровно на два миллиона восемьсот девяносто две тысячи.

– То есть сорок раз всё-таки говорил?

– Сорок раз говорил.

– Можно я сделаю число опять неровным? Я люблю тебя…

– Ты можешь вообще ничего не говорить, я и так знаю, что любишь, – Таня потёрлась щекой о его грудь.

– Откуда ты знаешь? – он с наслаждением вдыхал аромат её золотистых локонов.

– Отсюда, – она провела кончиком пальца по его ресницам, – из твоих глаз.

Они так давно были вместе, что не думали о том, что кто-то в состоянии разлучить их. Разлучить могло только что-то… Связанное с его опасной работой. Но Таня уважала его выбор. И никогда не забывала о причине такого выбора…

Глава 2

Два года назад на собеседовании сотрудник отела кадров, просматривая его документы и справку от медкомиссии, спросил:

– Откуда особая примета?

Пришлось рассказать вкратце, чтобы не подумали, что он просто подрался.

Майор выслушал, взглянул исподлобья, продолжая перелистывать страницы, Сашка и не ожидал, что обзавёлся уже целым «делом».

– Мотивирован, значит. Это хорошо. Если только не планируешь использовать служебное положение, чтобы найти этих подонков.

Такая мысль у Сашки, безусловно, имелась. Но он никоим образом не собирался ставить эту задачу в приоритет. Надеялся на везение, на случай. На то, что их пути пересекутся.

– Пять лет в браке, шустрый, однако. А детей нет. Обманула, что ли, когда в ЗАГС тащила?

У Сашки на скулах заиграли желваки. Майор заметил. Отложил дело в сторону. Смотрел с интересом, ожидая ответа.

– Нет. Исключительно по любви, – наконец сказал Сашка.

Кадровика вдруг осенила догадка.

– Постой, не её ли защищал? Так у вас что, проверенные временем чувства?

Сашка молчал, он совсем не думал, что придётся обсуждать его сугубо личную жизнь с посторонним человеком.

– Что ж, теперь у вас есть шанс проверить их работой опера. Она в курсе, что у тебя официально только один выходной, да и тот чаще всего просто на бумаге? И что дома можешь по нескольку дней не появляться? Редкая жена такое выдержит.

– Моя жена как раз редкая, – произнёс Сашка, прямо глядя в глаза майору.

– Это хорошо… – кадровик ещё что-то поискал в его документах. – Ну что ж… верный муж, краснодипломник, мастер спорта по восточным единоборствам, работу выбрал по призванию – золото, а не кандидат. Надеюсь, что хотя бы в ближайшие пять лет не увижу у себя на столе твой рапорт об увольнении.

– Не увидите, – спокойно сказал Сашка.

*

За два года его службы Тане действительно пришлось многое вынести. Особенно когда она забеременела Андрюшкой и потом, когда он родился. Конечно, его мама ей очень помогала. Родители вообще агитировали их переехать к ним, но Таня заверила Сашку, что выдержит, что ей хочется продолжать вить своё гнёздышко и ждать его в их постели. Эти ожидания, правда, чаще всего заканчивались тем, что измученная молодая мама могла лишь подставить губы для поцелуя. Но Сашка всё понимал. Был счастлив тем, что обнимает её, дышит ею, оберегает её сон. С удовольствием вставал ночами к сынишке, которого так редко видел.

Коллеги давно поняли, что ему нельзя поручать два дела: выпивать за компанию и охмурять женщин, что иногда требовалось в их работе. Как спортсмен он не пил в принципе и патологически был неспособен изобразить заинтересованность во взгляде, направленном на кого-то, кроме его жены.

– Нужно взять рецепт у твоих родителей, как делать таких мужиков, – качали головами в отделе. Сашку уважали. Он не прогибался перед начальством, был башковитым в распутывании сложных дел, без раздумий мог шагнуть под пулю или нож, защищая товарища, что пока просто чудом не привело к серьёзным ранениям.

*

Телефон зазвонил, когда он направлялся к машине, чтобы ехать домой. В этот раз почти вовремя, как будто обычный служащий. Звонила самая младшая сестрёнка, Надюшка. Ей было десять. Без всяких предисловий потребовала:

– Сашка, приезжай забери котёнка.

– Э-э, какого?

– Бонд привёл подружку, она привела троих котят. Мы с Наташкой их пристраиваем.

Бонд пришёл к ним одиннадцать лет назад. Родительская спальня находилась там, где был выход на крышу в отцовской двухуровневой квартире, это помещение для спальни облюбовала мама, потому что на крыше протекала большая часть её жизни – она была классным фотографом, а оттуда – красивейшие виды на Москву. И она часто выбегала туда прямо из постели, чтобы успеть заснять закат или рассвет, которые, как известно, не повторяются. Отец в связи с этим называл её Карлсоном и даже именно на крыше сделал ей предложение снова выйти за него замуж. В тёплую погоду дверь не закрывали. Однажды родители, проснувшись, обнаружили у себя в постели чёрно-белого кота. Причём не где-нибудь поверх одеяла, а ровно между ними, и, судя по тому, что он лишь лениво приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть на «разлучённую» им супружескую пару, кот прекрасно чувствовал себя в роли третьего лишнего. Кличку ему придумал Сашка. В честь Джеймса Бонда: кот был «во фраке», даже чёрная «бабочка» под подбородком, и такой же «предприимчивый».

Кот был стерилизован и не мог иметь своего потомства, а потому, видимо, решил взять «мать с детьми».

– Ну… Мне нужно посоветоваться с Таней. Котёнок ведь упадёт на её хрупкие плечи.

– С Таней я уже договорилась. И она уже выбрала по фоткам. Тебе осталось только приехать и забрать.

Путь от Петровки до Остоженки на машине занимал всего пятнадцать минут. Вскоре он уже входил в дверь. Мама тоже была дома, по-прежнему очень красивая в свои сорок четыре (как, впрочем, и отец в свои пятьдесят один, его мужская привлекательность с годами вообще словно бы крепла).

– Представляешь, какое у нас пополнение! – воскликнула она. – Я надеюсь, Бонд не возомнит себя падишахом и не начнёт тут формировать гарем.

– Что такое гарем? – тут же встряла в разговор Надюшка.

– Тогда уж не в качестве падишаха, а в качестве евнуха, – сказал Сашка и, опережая Надюшкино любопытство, добавил: – На все серьёзные вопросы в нашей семье отвечает папа. Дождись его с работы. А мне скорее давай котёнка, я домой хочу.

Остаться поужинать мама даже не предлагала, знала, что он рвётся к жене и сынишке.

– Держи, – Надюшка торжественно вынесла в прихожую лохматое пепельно-серое чудо, как раз такого оттенка, какого были у него волосы. Ясно, почему жена именно на этом котёнке остановила свой выбор. Пепельный цвет волос у него был в маму. Как и тёмно-серые глаза.

С собой ему выдали пакетик с кормом для котят, чтобы он не тратил время на поиски специального магазина.

Когда уже снова ехал в машине, позвонила Таня. На заставке её номера была самая поздняя её фотография, где она в обнимку с Андрюшкой, всё тот же голубоглазый ангел, что и восемнадцать лет назад, когда он впервые её увидел, только светлые кудряшки превратились с возрастом в золотистые локоны…

– Везёшь?

– Везу.

– Правда на тебя похож?

– Я так и думал, что этот фактор был решающим.

– Конечно. Он заменит тебя в моей постели, когда ты будешь задерживаться.

– Ты подписала ему приговор.

Глава 3

Дома его первым встретил сынишка. Он пошёл ещё в 10 месяцев и сейчас уже носился по квартире, часто не вписываясь в крутые повороты, Сашке пришлось все углы обить мягкой тканью. Андрюшка был копией Тани, такой же голубоглазый ангелочек в светлых кудряшках, вот только взгляд и поведение были «мужскими», так что даже незнакомые люди на улице ни разу не спутали его с девочкой, несмотря на миловидные черты. Играл он исключительно в машинки и строительство домов из кубиков. Был молчалив, не слишком улыбчив, зато, когда улыбался, в квартиру будто бы заглядывало солнце.

– Ты тоже был таким серьёзным? – спросила как-то Таня. – Мне кажется, в его возрасте детям положено улыбаться постоянно. А мы его улыбки ждём как джекпота в лотерее.

– Я спрошу у мамы, – пообещал Сашка. – А чем тебе не нравятся серьёзные мужчины?

Таня поцеловала его в губы долгим поцелуем, таким долгим, что он почти забыл, о чём спросил.

– Они мне всем нравятся. Но я очень боюсь, что он вырастет таким же ответственным, как и ты. И не дай бог таким же однолюбом.

Сашка растерялся:

– Почему «не дай бог»? Ты жалеешь, что я не влюбляюсь в других женщин?!

– Нет, конечно. Я счастлива, что встретила именно такого, как ты, но вдруг он при таком вот характере не встретит такую, как я? – она, улыбаясь, заглянула ему в глаза. – Или ты думаешь, что я у тебя не такая уж и редкая?

Сашка прижал её к сердцу, прошептал:

– Тут уж ничего не поделаешь, такую, как ты, он точно не встретит… Ты – мой джекпот.

– Папа, папа, папа, – Андрюшка подбежал и прижался к его ногам, обхватив их ручками. Это была традиция, которую он сам установил, как только освоил «прямохождение». Если Сашка сразу наклонялся к нему, чтобы обнять, Андрюшка прятал ручки за спину и делал шаг назад. И лишь прижавшись к его ногам на несколько мгновений, тянулся вверх, показывая, что готов принять и объятия.

– Кажется, у нас растёт будущий глава партии консерваторов, – качала головой Таня.

– У нас нет такой партии, – смеялся Сашка.

– Уверена, что появится.

Пока сынишка обнимал его ноги, Сашка передал котёнка подошедшей жене.

– Не знаю, зачем ты согласилась на эту авантюру. Мало тебе было забот. Теперь ещё придётся одного младенца охранять от другого.

Таня бережно взяла котёнка в руки.

– Боже мой, какое чудо… А ты не ворчи, лучше целуй меня скорее, пока Андрюшка занят твоими ногами.

Она потянулась к нему, Сашка прижался к её губам, сразу, как уже много лет, чувствуя трепет во всём теле, желание целовать и целовать её до бесконечности. Она мягко отстранилась.

– Обнимайся с сыном, я пойду устраивать нового члена семьи.

– Только не вздумай устраивать его в нашей кровати, я не потерплю такого смазливого конкурента.

– Он не смазливый. Он настоящий мачо.

– Папа, папа, папа, – Андрюшка перешёл ко второй стадии – тянул ручки вверх. Сашка поднял его, сынишка обнял его ручками за шею.

– Привет, моё любимое сокровище, – Сашка заглянул в серьёзные голубые глаза с длинными золотистыми ресницами. Андрюшка рассматривал его пару секунд, потом ослепительно улыбнулся.

Ночью, когда они наконец-то, переделав все дела, лежали в постели, пока просто обнимая друг друга, слушая, как их сердца, настроившись на одну волну, наращивают темп в предвкушении наслаждения, Сашка тихо сказал:

– Как ты думаешь, бывает так, чтобы счастья было чересчур много?

– Нет, не бывает, – сразу ответила Таня, – его всегда ровно столько, сколько человек заслужил.

Она боялась признаться, что и сама часто думала об этом, о том, что она слишком счастлива, и счастлива уже очень давно. В сердце поселилось предчувствие беды. Теперь вот ещё и Саша заговорил об этом же… На глаза навернулись слёзы, она скорее притиснулась к мужу, стала покрывать поцелуями его лицо. Их близость была страстной, ничем не сдерживаемой, они были готовы к появлению ещё детей, а потому не пользовались никакими средствами, полностью раскрепощаясь в объятиях друг друга.

Испытанное обоими блаженство отодвинуло мрачные мысли в глубину сознания, настроило на игривый лад.

– Скажи, что ты подумаешь, если вдруг почувствуешь, что от меня пахнет духами или на одежде обнаружишь следы губной помады?..

– Подумаю, что на тебя напала женщина лёгкого поведения, – прыснула Таня, представив озвученную ею картину.

– Это хорошо, что ты не расстроишься, – сказал Сашка, – потому что, вполне возможно, тебе предстоит это испытать.

Таня приподнялась над ним, вглядываясь в его глаза.

– Твоё следующее дело связано с «девушками пониженной социальной ответственности», как красиво выразился наш президент?

– С ними. А они очень непредсказуемы в своём поведении.

– Не волнуйся, моя любовь убережёт тебя от грехопадения.

– Почему мою любовь ты не принимаешь в расчёт?

– Потому что для такого лёгкого дела не обязательно прилагать усилия двух сторон, достаточно одной…

Глава 4

Провожая утром мужа, Таня напоследок ещё раз заглянула в его глаза, в которых всегда видела только любовь и нежность, вспомнила их ночной разговор, опять прыснула, представляя, как мучительно для её верного Сашки всё, что связано с необходимостью общения с другими женщинами. Чтобы понять полное отсутствие ревности в её сердце, нужно было знать Сашку так же долго, как знала его она. Нужно было чувствовать его любовь так же долго, как чувствовала её она…

– Дохихикаешься, – изображая строгость, сказал он.

– Люблю тебя, – ответила Таня, снова целуя его перед тем, как закрыть за ним дверь.

Она не стала напоминать мужу, что сегодня годовщина смерти её мамы. У него хватает забот. Возьмёт такси и съездит с Андрюшкой на кладбище. Котёнок, пока безымянный, побудет дома один, он такой маленький, что вряд ли много чего натворит. Она закрыла везде окна на всякий случай, обложила его коробку Андрюшкиными старыми игрушками-погремушками, оставила корм и воду. Андрюшка на котёнка взирал на расстоянии и с удивлением, не тянулся, чтобы дёрнуть за хвост или вцепиться в лохматую шерсть, это, видимо, ждёт их позже.

Мама была похоронена на Даниловском кладбище, там же, где и другие её родные. Погода была чудесная, тёплая, мягкая. Хотя ещё не закончился август, но листва на деревьях уже наполовину окрасилась в осенние тона.

Таксист помог разложить прогулочную коляску, Андрюшка, по обыкновению, отказался в неё садиться.

– Сам! – строго заявил он и помчался вперёд по аллее. Ходить медленно он как будто бы и не умел. В лексиконе у него из чётко произносимых слов были пока только: «мама», «папа», «баба», «деда», «Нюся» (Надюша), «Няся» (Наташа) и – наиболее часто употребляемое – «сам».

Положив на могилу цветы и немного постояв в молчании, глядя на фотографию красивой, уже почти забытой женщины, Таня поискала глазами сынишку. Он успел добежать до «их» с Сашей дуба. В его огромном дупле Сашка нашёл её в тот день, когда она собиралась там умереть, такая чёрная тоска охватила её, чувство, что с маминой смертью она перестала быть кому-то нужной, у отца была новая семья… В одиннадцать лет принять такое очень тяжело. Можно сказать, что в том дупле он сделал ей предложение, заверил, что она нужна ему, что они поженятся, как только станут взрослыми… Таня подошла к дубу, заглянула в дупло. Интересно, после них с Сашкой там сидел кто-нибудь?

Андрюшка бегал кругами вокруг ствола; заметив, что она куда-то заглядывает, поднял ручки.

– Сам! – сказал он, видимо, не придумав, каким словом обозначить своё желание посмотреть туда, куда и мама.

Таня подняла его, поднесла к дуплу, Андрюшка вцепился ручками в края, смело наклонился внутрь. Он был уже довольно увесистый, чтобы удерживать его долго. Таня поставила сынишку на землю.

– Давай я тебя покатаю на колясочке? – предложила она, не переставая удивляться, как годовалый малыш выдерживает такие длинные пробежки.

– Сам, – упрямо помотал он кудряшками и помчался в обратном направлении, она едва за ним поспевала.

Заказала такси, чтобы ехать домой, Андрюшка носился вдоль кладбищенской каменной стены. Споткнувшись, растянулся на асфальте. Таня подбежала к нему. Сердце словно бы оборвалось, упало куда-то глубоко… На этом самом месте тринадцать лет назад лежал Сашка, а на его груди расползалось бурое пятно… «Ух ты, какой ангелочек!», «Отойди в сторону, малец, девочками надо делиться…» – голоса навалились на неё, зазвучали так громко, что она зажала руками уши.

– Не боня, – испуганно глядя на хлынувшие из маминых глаз слёзы, сказал Андрюшка, поднимаясь, хотя на коленках остались ссадины и ему не могло быть «не больно».

Таня прижала его к себе, её тело сотрясали рыдания.

– Не боня, – опять попытался успокоить её сынишка, думая, что мама плачет из-за него.

Подъехало такси, водитель, удивлённо косясь на клиентку, погрузил коляску, высаживая их у дома, сказал:

– Если уже сейчас так переживаете из-за каждой его ссадины, то что же с вами дальше будет, когда он подрастёт? Вы уж как-нибудь привыкайте, мальчишка всё-таки…

– Да, спасибо, я постараюсь, – ответила она.

Время близилось к обеду.

– Сыночек, зайдём быстренько в магазин, – уже не предлагая Андрюшке сесть в коляску, позвала Таня.

Продуктовый был на углу их дома. Собиралась купить только хлеба, но, как это обычно бывает, набрала целую тележку. Она уже направлялась к кассе, когда услышала позади себя:

– Ух ты, какой ангелочек!

Таня помертвела. Повернулась медленно. Над Андрюшкой склонился мужчина лет тридцати. Протянув руку, хотел погладить его по кудряшкам. На запястье из-под длинного рукава футболки мелькнула татуировка – человеческий череп.

– Не трогайте, он этого не любит, – сказала она быстро, хватая Андрюшку за руку и притягивая к себе.

Мужчина распрямился, посмотрел на неё:

– О, и мама тоже ангелочек…

Он был худощав, на щеках недельная щетина, на голове короткий ёжик русых волос. Карие глаза с прищуром оглядели её с ног до головы.

– Ещё встретимся, красотка, – широко улыбнулся он.

Она не ответила, бросив тележку на кассе, почти выбежала с Андрюшкой на руках на улицу.

В подъезде опомнилась, что оставила в магазине коляску. Позвонила мужу, не особо надеясь, что он ответит. Сашка ответил сразу, Таня никогда не звонила ему в такое время, он испугался.

– Что-то случилось?

Таня выдохнула.

– Нет-нет, просто очень захотелось тебя услышать. Прости, что отвлекла.

– Танюша, у тебя странный голос. Что случилось?

Таня окончательно взяла себя в руки.

– Всё хорошо, любимый. Правда. До вечера…

Она отсоединилась. Сашка несколько мгновений смотрел на телефон. Ему действительно было очень некогда, но он снова набрал ей.

– Танюша, скажи ещё раз, что у вас всё в порядке.

– Всё в порядке. Я люблю тебя.

– И я люблю тебя… Я сегодня буду очень поздно…

– Я тебя дождусь.

Значит, всё-таки что-то произошло. Обычно она на такое его сообщение шутливо говорила, что поспит за двоих…

– Так, Сашка, сними кольцо и сотри со своей красивой рожи печать верного мужа, всё дело испортишь.

Работа…