Текст книги "Дневник Влада Жирковийского (СИ)"

Автор книги: Ольга Мяхар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– А... а они не... не вернутся? – Тихо спросила девушка, перебивая мой воодушевленный рассказ о многообещающем будущем.

– Нет. – Слава был сама невозмутимость. Только кулаки чуть ободраны.

– Я... наверное, мне тоже лучше уйти. Можно я у вас переночую? А утром покину квартиру.

– Нельзя. – Фыркнул я, прыгая в сторону духовки на одной ноге и стараясь не наступать на вторую.

– Но... хорошо. Я сейчас оденусь...

– Повышать зарплату не буду, так и знай. Но готов выделить целый матрац! И подушку. И даже одеяло с постельным бельем.

Вера переводит взгляд с меня на Славу и обратно. Неуверенно начинает улыбаться. Я же уже достаю из духовки еду, обжигаясь о противень и лишь чудом удерживая равновесие. Кот вертится под ногами, пес изо всех сил пытается дотянуться до пирога первым (тем более, что тот оказался мясным).

А Слава с интересом следит за развитием сюжета, открывая пиво чуть ли не голыми руками. Эркюль как раз нашел труп и теперь изображает задумчивость с примесью скорби и намеком на то, что уже все понял. Уверен, он еще не вошел в комнату, а лицо убийцы уже стояло перед его глазами и громко выговаривало свое имя и причины, сподвигнувшее на злодеяние.

Увлеченный сюжетом и пирогом – не сразу заметил, что девчонка плачет. Кажется, от радости. Впрочем, она тут же утерла слезы, широко улыбнулась и присоединилась к поеданию пирога, щедро оделив при этом счастливого пса.

Воскресенье 25 января.

01:31

Сидим со Славой в зале, смотрим телевизор. Девушка спит на постели Славы, чему тот сильно не рад и... мое соседство не шибко повышает ему настроение.

– Слав, а ты где спать будешь?

– На диване.

– И я на диване. Думаешь, поместимся?

– Я – да.

– Мгм. Если у тебя промелькнула в сознании мысль столкнуть меня с постели, то учти: я недавно спас тебе жизнь и забывать об этом не намерен.

Тишина.

– Слав, а ты каким супер-героем хотел бы стать? – изучая как Бэтмен щурится на свой личный знак, подсвеченный прожектором в небе.

– Халком.

– Надо же. Какой необычный выбор. А почему Халком?

– Он прекрасно умеет решать проблемы.

– Но потом всегда жалеет о содеянном.

– Потом будет потом.

Глубокомысленно молчу, наблюдая как Робин эффектно умирает на руках у Бэтмена. Последний печален. Главный злодей скоромно стоит в сторонке со своей армией психов, тактично наблюдая за прощанием.

– А я бы... я бы стал летающим супергероем!

– Собьет ПВО или беспилотник. Как только засечет радар. – Не отрываясь от экрана и вот так просто зарубив всю идею на корню.

Но я не сдавался. Да и спать пока не хотелось.

– Тогда невидимость. А что, круто ведь. Сам ни от кого не огребешь, зато навалять всегда сможешь.

– Представляю тебя бегающим голышом по лужам осенью и сугробам зимой. Уверен, спасать убогих и неприкаянных ты будешь быстро и неэффектно. К примеру, ломиком. Я даже имя тебе придумал: призрачный ломик.

– Погоди, а почему голым?

– Вряд ли невидимая одежда входит в комплект. А если суперсила забарахлит – ты рискуешь и вовсе оказаться голым в людном месте с ломиком в руках. Уверен, это будет сенсация. Никогда еще маску супергероя не срывали вот так разом.

Фыркаю и тянусь за планшетом, полный решимости найти супергероя, против которого Славе нечего будет возразить. Тоже мне специалист нашелся. Вот уж у кого-кого, а у Халка было больше всех проблем.

– Так... что тут у нас? Вот! Супер-скорость.

– Тебя прикончит первый же дождь.

– Чего это?

– А ты представь: вот ты идешь и ударяешься о дверь. Предположим, лбом. Больно?

– Ну, синяк будет. – Не понимая к чему он клонит.

– Умница, соображаешь. – Мне налили пива из затыренной с другой стороны дивана бутылки. Пиво я принял спокойно и даже брутально пригубил, чувствуя себя, как минимум, ученым на диспуте. – А теперь представь, что ты сначала разбежался. Как ощущения?

– Череп может треснуть. – Сгипотизировал я.

– Ты меня сегодня прям радуешь. Может, пиво хорошее? Еще две банки – глядишь, и начнешь рационально соображать.

– Слава, не язви.

– Я – само терпение. Ну, так вот. А теперь представь, что ты разогнался до скорости 200 км в час и столкнулся с дверью, влетев в нее головой. Трагично? Факт. А теперь подумаем про капли дождя...

– Я понял. Не продолжай. Ну да, ну да... решето будет... а если русалом?

– Тебя сожрут.

– Акулы?

– Глисты. В море их длина достигает пары метров. И они очень стараются выжить, поверь.

Меня передернуло. Пиво пошло не в то горло. И еще минут пять Слава заботливо наблюдал, как я корчусь в приступе кашля. Помочь – не пытался. Ну и ладно. У него рука тяжелая. Убьет ненароком.

– Кх-кх. Дай еще пива. – Мне подлили. Хмуро изучаю гугл, даже и не думая сдаваться. Так... что тут у нас. Вот, вот же. – Супер-герой! Ну? Что? На это тебе возразить нечего?

– Ты настолько отчаялся когда-нибудь встретить девушку? Поверь, даже с этой татуировкой ты не безнадежен. Видал я ситуации и похуже.

– Да с чего бы?! Бабы любят брутальных и мускулистых. Вон, Вера даже ее ничуть и не испугалась. Да и твоя девушка виду не подала. Я даже сам про тату забыл. А что? Если не смотреть в зеркало...

– То нервы будешь трепать только окружающим. Вере некуда деваться, она бы и к Дракуле пошла, лишь бы не замерзнуть от холода. Ну а Би еще и не такое видала и заранее была готова к тому, что друг у меня необычный.

Нечаянно расплываюсь в довольной улыбке.

– Что? – Мрачно поднимая бровь.

– "Друг". Ты впервые так меня назвал. Приятно.

– Не нервничай. Тебе вредно. Так кто там у тебя на очереди? Супер-герой?

– Да! С силой грузовика.

Слава устроился поудобнее, убавил звук и отпил из горла бутылки.

– Супергерой должен быть брутальным, мускулистым и контролировать себя на все сто. А ты у нас нечто худое, щуплое и готовое в самый ответственный момент сломать девушке кости вместе с кроватью. Или супер-контроль идет бонусом к супер-силе? Тогда это уже не ты, извини.

– Хорошо, возможно. Тогда оборотнем. Днем – невинный и человечный, а при полной луне...

– Ужас на крыльях ночи, мечтающий о мясе и самках. Влад, животными правят инстинкты. А ты и днем не особо продвинут по части этикета. Так что по округе будет бегать психованный монстр, радостно отлавливая визжащих дам для создания стаи.

– Возможно. Самоконтроль и впрямь мое слабое место. Но ведь были супергерои и без него. К примеру, человек-паук. Я уже вижу: утро, ветер. Встать с постели, залезть на небоскреб. И кинуться вниз, с разбегу, выбрасывая паутину вперед, к соседнему зданию.

– Эффектно размазавшись об асфальт. Ибо небоскребов у нас мало. И зацепиться паутиной будет не за что.

– А я поеду в город небоскребов!

– И не менее эффектно размажешься об них. Ибо увернуться будет проблематично. Всего один порыв ветра... и город теряет своего первого супергероя, так толком его и не узнав.

Злобно допиваю пиво, приметив проходившего мимо кота и затащив взвизгнувшего пушистика на колени. Все! Идеи кончились. А Славку я ненавижу. Ну, вот почему он такой вредный и рубит все на корню? Это ведь моя супер-сила и мои супер-мечты! А он...

– Помню, читал я как-то на сайте про одного бизнесмена с оригинальной супер-способностью. – задумчиво сказал Слава.

– Обращать все в золото, как Мидас? – С надеждой.

– Круче. Полный контроль над прямой кишкой. Причем любой кишкой в радиусе ста метров.

– ... ну и что?

– Да ничего. Все решения на заседаниях совета директоров принимались только в его пользу. Кто был против – просто не успевал возразить, сбегая в туалет.

– Кошмар какой.

У Славы дернулся уголок рта. Я задумался.

– И что? – напрягся я.

– И ничего. Стал крутым бизнесменом, несущим добро в массы. Его все боялись... даже я.

Славка кашлянул и подлил себе пива. Мрачно изучаю кота, пытающегося незаметно вылезти из моих объятий, и понимаю, что моя фантазия убога и неизящна. Вон люди как широко мыслят. С идеями. А я все из гугла передираю. Славка, правда, не лучше – халк самый проблемный тип за всю историю комиксов. И все же... а что, если мыслить действительно шире? Вытаскиваю из-под подушки остатки семечек и закидываю горсть себе в рот.

– Так, я понял. Комиксы – фигня. А что если бы я смог превращаться в крутое супер-оружие? Красивое, изящное, способное истребить все на своем пути по собственному желанию. И при всем при этом сохраняющее способность мыслить и говорить!

Глаза горят, грудь распирает гордость. Шелуха не мешает жевать.

– Истеричная базука? Вот к чему я никогда не притронусь. – Слава отобрал у меня воющего кота и отпустил взъерошенного Мурза на свободу. Мрачно наблюдаю за удирающей филейной частью счастливого питомца. Небось, есть пошел. Или пить. Он когда нервничает – всегда бежит делать либо одно, либо другое. Но Слава еще не закончил:

– Тогда уж сразу превращайся в дубину. Самонаводящуюся и пуленепробиваемую.

– Слав, ну хватит, а. Я понял, что ты тут самый умный... Хм. Блин, понял! Мне просто нужно уметь читать чужие мысли и можно будет управлять хоть всем миром.

– Ты бы со своими справился, псих. И учти: если залезть не в ту голову – свой мозг можно спечь. Кроме того такие уже есть, просто все съехали с катушек и перебазировались в психушку. Да и что это за жизнь? Ни минуты тишины. Но если тебе уж так нужна эта супер-сила – давай исходить от обратного. Как я понял, тебе героем хочется быть? И чтобы самому при этом не схлопотать. Оно и понятно: хлюпики всегда мечтают о великом, но безопасном методе завоевания мира.

– Убью.

– Попробуй. – Невозмутимо. – Что ж, тогда я знаю прямо-таки идеальный вариант.

– Бэтмен? – мрачно глядя на экран телевизора.

– Нет. Превращение в супер-девушку! Поверь, ни у кого на тебя рука не поднимется, а ты сможешь любого преступника заболтать до смерти. Что уже почти сделал со мной.

– Да ну тебя. Я все равно себе супер-силу придумаю. К примеру, управлять погодой. А что? Как только кто ко мне подкрадется – а я его бац, и молнией.

– На худой конец градом, размером с кирпич. Не убьешь, так покалечишь. А если сильно мощный противник попадется – смело вызывай торнадо и колошмать врага о стены вместе с бронетехникой и местными жителями. Уверен, город будет признателен и никогда тебя не забудет.

– Зачем торнадо? Можно ведь вызвать небольшое землетрясение.

– Или цунами.

– Мы не живем у моря.

– А канализация на что? – Разошелся Слава, полностью игнорируя эпично подрывающего родной город Бэтмена на экране. – Вообрази: идешь ты весь такой брутальный и опасный. Грохочет гром, сверкают молнии и канализационные люки со свистом разрезают воздух, выбиваемые мощными потоками фекалий. Противник будет деморализован и уничтожен морально. Плюс не сможет смыть позор поражения. И уйдет пованивая и пытаясь забыть увиденное.

Тихо ржу, допивая пиво и поглаживая забравшегося ко мне на колени пса. Интересно, сколько мы уже мусолим эту тему? Скоро рассвет, но пиво вроде бы пошло в нужное русло и мне так хорошо и уютно. Пиццу заказать, что ли? Хотя, зачем пиццу? На кухне полно еды.

– А если я буду управлять железом? Вряд ли враги догадаются взять оружие из керамики или пластмассы.

– А если догадаются и тебя поразят простой дубиной? Это уже не легенда. А так, криминальное происшествие.

– Да иди ты со своей дубиной. Зато я буду мощно притягивать пистолеты, ножи, мечи...

– И очень быстро от них бегать. Но ты не переживай. Это сначала. Зато потом, спустя годы и годы тренировок, нажив опыт и получив контроль над эмоциями, ты начнешь притягивать танки и бронетранспортеры, которые будут красиво летать по городу. Из них будет отстреливаться деморализованный противник, пугая и калеча все тех же жителей города в который угораздило приехать супергероя.

Усмехаюсь и закрываю глаза. Сон накатывает волнами. И я медленно куда-то съезжаю.

– Ладно. Твоя взяла. Халк идеален.

– А я что говорил? И не вздумай спорить со мной в будущем. Мал еще.

Фыркаю и окончательно проваливаюсь в темноту, довольно прижимая к груди храпящего пса.

И снились мне пушки, гранатомёты, конец мира, и я, в красном трико и синих трусах, натянутых сверху. Я летал между танками с подкрученным чубчиком и дарил миру добро, справедливость и град размером с кирпич.

12:51

Сижу на диване, щурюсь на свет, бьющий из окна, и пытаюсь вспомнить что было вчера. Кажется, у меня начались галлюцинации, я напился. И, ох, моя головааа....

13:07

Изучаю небритую рожу с шикарной татуировкой в зеркале в ванной. На меня смотрит череп, слегка обтянутый мышцами. В черных провалах глазниц поблескивают белки глаз. Надо же, как все-таки натурально получилось. Даже сейчас, днем, мороз по коже продирает.

– Влад! – в дверь чем-то стукнули, организовав взрыв мозга в миниатюре. В голове застучали молоточки, что-то жахнуло, и я сполз на пол, цепляясь за раковину.

– Не... не ори. – Прошептал я.

– Выходи давай. Ты тут не единственный!

Кое-как встаю, жадно пью холодную воду из-под крана и с трудом покидаю обитель покоя и прохлады.

На пороге ванны стоит Славка и с гордостью показывает мне средний палец. Мрачно на него смотрю. И мне не смешно.

– Что?

– Гляди.

Пальцем касаются стены, он темнеет, прямо на глазах начинает опухать и в стене медленно появляется глубокое отверстие, окруженное сеткой пока еще мелких трещин. Ощущение, словно он сунул палец не в стену, а в масло, медленно его продавив. Изучаю дыру, ковыряю пальцем. Да нет, вроде бы не привиделось... или я так резко сошел с ума?

– Круто. Поздравляю. Теперь ты – Халк. – ничего умнее я в таком состоянии сказать не сумел. Зато уверен, что все еще не проснулся.

– Ты дибил? Халков не бывает. Я словил какое-то редкое заболевание. Когда злюсь – все опухает, начиная с пальцев. Зато стоит расслабиться, и гляди.

Средний палец перед моим носом медленно возвращался в норму, бледнея и истончаясь на глазах. Стоим и смотрим на него с умным видом. Лично мне все ясно: я сплю. И так реалистично грежу – аж мурашки по коже.

– Так, погоди. Этот феномен надо изучить. Ну, положим, стена тут старая и может рухнуть от малейшего чиха.

– Ну-ну.

– А вот сковородка – другое дело. Пошли на кухню.

Минут пять Влад примерялся к сковородке. Я взял не абы какую, а чугунную, которую и сам с трудом поднимал.

– Не знал, что такие раритеты еще остались.

– Не ори, Веру разбудишь.

– Кстати, насчет Веры. Какого... она спит в моей комнате?

– Ну не в зале же ей было стелить.

– Действительно. Она ж королевских кровей. Еще умерла б ненароком.

– Влад, спокойно. Ты вчера не возражал.

– Ну еще бы. О том, что она спит у меня в кровати я выяснил едва на нее не упав.

– Вот видишь, как хорошо, что я тебя удержал.

– Не вижу ничего хорошего. Ладно, держи сковородку.

– Издеваешься? Она весит тонну. Давай я ее на стол положу?

– Клади. И отойди на всякий случай. А то мало ли: разойдусь и пробью столом пол.

– Не страшно. Внизу твоя обгоревшая квартира.

У Влада дернулась бровь, но он промолчал и, размахнувшись, ударил кулаком в сковороду.

Послышался треск, вопль и пара матерных слов, спугнувших кота с подоконника. А ведь он только-только добрался до кактуса.

– Покажи руку. Руку покажи. Ой, чернеет.

– Мля, Влад! Я тебя ненавижу! Что это было?

– Сковородка бабушки. Она вечная. Хм. Рука почернела до плеча. И увеличилась. Теперь и вторая, ноги... Влад, спокойно. Вдох, вы-ыдох. Вдох. Ладно, если что – я в ванной.

За спиной послышался рев, грохот, визг кота. И мимо меня просвистело что-то тонкое и тяжелое. Не сразу понял, что это – бывшая сковородка, на четверть впечатавшаяся в стену. Юркнув вбок, я влетел в ванну, захлопнул дверь и задвинул щеколду, чувствуя, как она вибрирует в такт сердцебиению. И чего я на ванну металлическую дверь не поставил. Надо будет вообще все тут свинцом отделать и сейфовый замок повесить. И чтобы открывалась только когда отсканирует сетчатку глаза. А то вот так и умереть можно. Ни за что.

Тишина. Минута, другая. На всякий случай залез в ванну и взял в руки шланг. Не знаю что я сделаю если он ворвется, но в состоянии аффекта я страшен и неумолим.

В дверь тихо постучали. Потом еще.

– Кх-кх. Кто там? – Знаю, знаю, вопрос дебильный. Но трясущимися губами я не смог больше ничего спросить.

– Влад, не дури. Я тебя не поломал?

– Нет.

– Как нога?

Я вспомнил, что у меня сломана нога. С ужасом смотрю на гипс, вспоминая на какой крейсерской скорости только что удирал.

– Вроде бы цела. А ты...

– Провал в памяти. Когда на меня накатило – помню только твою фигуру, выбегающую с кухни и горячее желание кого-нибудь убить. – Слава немного помолчал. – Рад, что не убил.

А я-то как.

Не сразу понял, что смотрю на свое отражение в зеркале. Зрачки расширены, волосы сбились набок. Череп, вытатуированный на лице, выглядит на редкость напуганным. Зато я жив! И сижу со шлангом на краю ванной.

– Короче, выходи. Я больше не буду.

– Ребята. А что... что вы делаете? – послышался испуганный голосок Веры.

Ну еще бы. Такой грохот и мертвого бы поднял. А не то что одну запуганную девушку.

– Ничего. – Мрачно ответил Слава и рывком открыл дверь, вырвав щеколду.

Я громко пронзительно заорал и швырнул в него тазиком. Тазик угодил в лоб и, чуть помявшись, упал на пол с жутким грохотом. Молча на него смотрю, не решаясь поднять глаза на парня.

– Владик, ты в порядке? – мимо Славы, на лице которого медленно расцветали темные пятна и вздувались жилы на лбу, протиснулась Вера и начала меня ощупывать, считать пульс, гладить по голове и убеждать, что все будет хорошо.

Внимательно наблюдаю, как темные пятна медленно исчезают с кожи Славы. Не сразу понял, что забыл как дышать. Шумно делаю вдох, чувствуя как бешено колотится сердце о ребра.

– Прости еще раз. – Попросил Слава и молча ушел на кухню.

Я рискнул выйти только через полчаса, и то поддавшись на уговоры Веры.

13:56

– Так. – Сижу на кухне, пью горячий чай вприкуску с роскошным жарким, картошкой, куском испеченного накануне хлеба и бутылкой морса. Пить временно не хочется вообще.

Слава сидит напротив и смотрит на свой палец. Пытается вызвать локальную мутацию в отдельной взятой фаланге. Пока не очень.

– А может это такой грибок? Ну, подцепил где-нибудь.

Пес лежит у ног с распухшим пузом: накормленный, вычесанный и счастливый до соплей. Кот, кажется, спит на подушке в комнате Славы. Его тоже в отношении съестного не обделили. Да и кровать после Веры еще теплая, ему – самое то.

– Ага. Особо редкий вид. Только что вымутировал и избрал меня как подопытный образец.

– Почему только что?

– А иначе по городу бегала бы орда Халков, громя все на своем пути.

– А может он смертельный. И заразившийся быстро умирает.

– Спасибо.

– Нет, ну ты, понятно, не умрешь.

– Я, понятно, нет. Но все же интересно на чем зиждется твоя уверенность.

– Ты себя в зеркале видел? От тебя бы даже оспа сбежала с визгом, крестясь по дороге.

– И это говорит человек с черепом на лице.

– Нет, это говорит человек, практически вернувшийся с того света.

– Диагноз был ошибочным.

– Но сердце страдало по-настоящему!

– Ребята, вам добавки положить?

– Да. – Хором.

– Итак. Думаю, с грибком я погорячился. Он бы начал откуда-то из одной точки, а не поразил всего тебя генерализованно.

– Ты не умничай. Что это тогда? Может, к доктору сходить? У меня есть один знакомый хирург. Руку пришивает всего за час, а отпиливает за секунды.

– Не будем спешить. Если рассуждать логически: когда впервые ты заметил симптомы?

– Сегодня. Когда чуть тебя не убил.

– Ясно. То есть заражение произошло либо в квартире, либо у него был длительный инкубационный период. Так. Ты нигде ничего радиоактивного не пил, не ел?

– Знаешь, у меня нет привычки посещать атомный реактор и есть что-нибудь по дороге.

– Когда в последний раз травился?

– В армии. Стрихнином. Но я выжил, а вот те, кто меня травил – нет.

– Перепутали тарелки?

– Скажем так. Со мной так нельзя.

– Ясно. Последний вопрос. У тебя что-нибудь болит, чешется, колется... есть какие-нибудь необычные ощущения?

– Нет.

– Что ж. Мне все ясно.

В глазах Славы мелькнула надежда. Вера, тихонько присевшая рядом, с таким же энтузиазмом смотрит на меня.

– Это новый вид болезни. И если ты пойдешь к врачу – военные изымут тебя на опыты, и ты до конца жизни будешь жить в лаборатории.

Все задумались. Подливаю морса, поражаясь как вообще кто-то может так вкусно готовить. Так и растолстеть недолго. Хотя мне, с моей дистрофией, до слова "толстый" как таракану до Китая.

– А как узнать заразно ли это и можно ли контролировать?

– Не знаю. Хотя, погоди. Больно все это подозрительно. Вчера ты загадал, что хочешь быть Халком. А сегодня уже бегаешь с супер-способностями и швыряешься чугунными сковородками. Слав, а ты вчера на ночь одну книжечку не читал?

– Ну да. Встал ночью, набрал свечей и, сидя в центре пентаграммы, умолял духов сделать меня супер-героем. Сам-то понял что сказал?

– Однако они все равно тебя услышали. Я вот чего подумал. Мы тут с тобой столько колдовали, да ворожили, что вполне могли забыть закрыть какой-нибудь портал, и теперь он работает и выдает аномалии.

– Вы... колдуете? – Вера побледнела и сжала маленький крестик на груди.

Задумчиво смотрю на нее. А стоит ли вообще оставлять девушку в этой квартире? Или лучше ей съехать пока не поздно.

Следующие полчаса рассказывали Вере чем мы занимаемся. Девушка бледнела, дрожала, сжимала крестик и явно была не в восторге. Предложил ей взять денег и переехать на съемную квартиру. Отказалась. Но альтернатива остаться в доме, где призывали всякую нечисть, вдохновляла ее еще меньше. В итоге сдалась, взяла деньги, клятвенно пообещала все вернуть. После чего очень шустро сбежала из дома. В моих штанах, кстати. Зимних. И моей дубленке. Ну и ладно. Не жалко. Я себе потом еще куплю.

– Эх. Жалко. Кто нам еще так готовить будет. – изучая удаляющуюся фигурку за окном.

Слава сидит за столом на кухне и молча пьет пиво. Его уход Веры словно и не тронул. Грустно смотрю на пса, нервно царапающего входную дверь. В отличие от славы, отъезд Веры ему явно не понравился.

Через пять минут Слава все же вынырнул из своих дум и даже попытался меня успокоить.

– Да, свинарник будет редкостный, но нам в любом случае надо разобраться что тут происходит. – Он сгреб посуду в раковину, расчистив стол, и осторожно положил на него печально знакомую книгу заклинаний. Та словно светилась изнутри, подрагивая и не желая вести себя нормально.

– Думаешь, в ней есть ответы? А хуже не сделаем? – засомневался я, отходя от окна и садясь на табуретку.

– Хуже чем сейчас – вряд ли. И так непонятно что происходит. – Слава зачем-то задернул шторы и сел напротив, не решаясь прикоснуться к талмуду.

Так мы и сидели, буравя взглядом обложку фолианта, пока на подоконнике кто-то не чихнул...

14:45

Сначала я подумал, что это был кот. Но кот лежал на полу рядом с собакой и нагло спал, положив голову ей на пузо. Тогда я решил, что мне показалось, и снова повернулся к книге.

– Влад, на подоконнике кто-то есть. – Слава доверял слуху куда больше, чем я и смотрел на шторы неотрывно.

– Может, форточка скрипнула?

– У нас пластиковые окна.

– Тогда нам показалось.

– А проверить слабо?

– Дожили. И с каких это пор я тут самый храбрый?

– А ты не храбрый. Просто, если что, я успею среагировать.

– А я?

– А твоя задача напугать пришельца своим видом и, по возможности, воплями. Поверь, в этом ты уникален.

– Спасибо.

Мрачно поворачиваюсь к шторе, но невольно застываю, опасаясь протягивать руку. В этом доме уже столько всякой гадости побывало, что очередной визитер запросто может отхватить мне пару пальцев, а то и кисть.

– Кхм! Гркхм... там кто-то есть? – тихо и очень вежливо уточнил я.

– Смотгя кого фи хотите уфитеть. – Тихо прошептали из-за занавески.

Сердце стукнуло и упало куда-то в живот. Мне стало холодно, потом жарко. Все остальные звуки, кроме этого скрипящего голоса, словно исчезли с кухни.

– Если честно, – откашливаюсь, стараясь привести голос в норму, – очень хочется отдернуть занавеску и никого не обнаружить. Так можно?

– Тумаю нет.

– Жаль. Тогда, может, покажетесь?

– Молотой челофек, а я и не пгячусь. Пгосто фи не хотите ототвинуть занавес и фсглянуть ф гласа сфоему стгаху.

Блин, тоже мне страх картавый. Берусь за ткань и резко дергаю ее на себя, отодрав штору вместе с карнизом. Ткань упала, карниз больно вонзился в ногу. Пока я орал – на меня внимательно смотрело аж шесть пар глаз. Не сразу понял, что все они умещаются на одном лице. Точнее морде... еще точнее – голове. Огромного такого полутораметрового паука. Черного. С длинными, постоянно находящимися в движении, гибкими лапами, количество суставов на которых зашкаливало. И пушистым черным брюшком...

Я упал в обморок. И мне не стыдно. Потому как психика имеет право защищаться хотя бы и так.

20:01

Мне дурно. Вишу под потолком внизголовой, закутанный в кокон. Паутина, к слову везде. Даже на плите. И по полу бегают сотни маленьких паучат, с кулак каждый. Маленькими я их назвал так как их родитель висит прямо напротив меня, все такой же здоровый, как и до обморока.

– Ти очнулся?

– Я... ты меня съешь? Где Слава? – дернувшись, но только сильнее запутавшись.

Осторожно верчу головой по сторонам. Не сразу замечаю подвешенного неподалеку парня, глаза которого закрыты.

– Не пойся. Я не пгичиню типе сла. Но ви откгили пгохот в тгукие мигы.

– Чего? Какой проход? Какие миры? Отпусти, сволочь. – Дергаясь как муха в паутине. Кстати, сравнение не такое уж далекое от истины.

Морда паука приблизилась, и я увидел свое отражение в черных овалах глаз. Стало жутко и резко расхотелось ругаться.

– Гавновесие нагушено. – Против воли хмыкаю. Вот-вот. Именно гавновесие. И меня сейчас стошнит. – Ти толшен его фосстанофить. Сакгой дыгу мешту мигами.

– Интересно как? И где эта дыра?

– Нушно исменить несколько событий: упить дгакона, спасти пгинцессу, вегнуть утгаченное и воскгесить метгтвых.

– Последнее, кажется, сделано. За мной недавно один труп бегал – ты не поверишь, один в один герой фильма "Восставшие из ада".

– В дгугих мигах. Садания. Бутешь фиполнять. Семь лет. Ти сокласен?

– А Слава?

– Еко я съем.

– Да щас! Он мне нужен.

– Сачем? – покачиваясь на такой тонкой с виду паутинке, прикрепленной к потолку.

– Затем. Без него я никуда не пойду.

– У неко нет тфоей силы. Я пытался пегетать. Но она исменилась. Ггясный. Ггясный. Не нушен. Съем.

Мрачно смотрю в выпуклые черные глаза и сообщаю, что тогда он может съесть и меня. И здравый смысл, бьющийся в истерике, наконец-то умер, покончив с собой где-то в области печени.

Паук секунд пять покачивался под потолком, после чего медленно ответил.

– Ти нушен... он путет шить. Но только если ти будешь слушать.

– Я буду. – Стараясь не реагировать на шевелящиеся жвала и живой ковер на полу. – И убери из моей квартиры своих паучат. И паутину тоже. Я не могу работать в таких условиях.

Дальше я булькал, так как мне когтем проткнули ногу. Ту самую, которую я поломал.

– Не нато наглеть, человечек. Теперь ти мой. И только я гешаю как тебе шить и как умегеть.

С чем меня и оставили висеть вверх ногами, покинув комнату и оставив на растерзаниям ордам паучат.

Никогда не забуду, как они ползали по мне, забирались на лицо, совали коготки в рот, уши, нос... то и дело я терял сознание. Кровь залила пол. И все, чего мне хотелось – вернуться в прошлое и никогда не открывать эту долбанную книгу. Хоть бы кота не съели. И пса... впрочем, те два куля под потолком, видимо, они и есть.

Понедельник

15:41

Как-то друг попросил меня рассказать про девушку моей мечты. Я тогда пытался отшутиться, но он обладал упрямством, настойчивостью и упорством барана. В принципе, я и сам в тот момент не знал, какая она должна быть. Но я загадал. Загадал, что глаза у нее должны быть синими, волосы светлыми, характер – веселым, а внутри стержень, словно алмазный. Хрупкая и невысокая, она обязательно должна была быть очень гибкой, смелой, мягкой... И очень сильно меня любить. Я загадал, что у нее будут короткие ногти без маникюра и даже такую мелочь как то, что в ее глазах радужка не будет идеальной. На окраине она должна словно дробиться на тысячи мелких осколков темноты, утопающих в белом мареве. Но чтобы это увидеть, надо приблизиться. Так близко, что начинаешь ощущать ее дыхание на своих губах. Со вкусом мяты и меда. Чувствуешь тепло ее кожи, а свтлая челка щекочет лоб, не давая приблизиться еще немного...

Друг тогда задумался и сказал, что я псих. Идеала не бывает, и я слишком много фантазирую. Он сказал, что я никогда ее не встречу. А если и встречу, она только сморщит нос и даже не взглянет в мою сторону. Это было обидно и больно. Словно я уже ее видел, уже хотел подойти, уже почти знал, а у меня так грубо и нагло вырвали мечту из рук и, бросив на землю, растоптали. ... но он был прав. Бери что дают. Живи как умеешь. Радуйся тому, что есть. И не смей мечтать: о девушке; о друзьях, готовых умереть за тебя; о псе, который не подожмет хвост и не смоется при виде пьяной гопоты. О жизни, в которой нет места сожалениям. Только цель и движение вперед. Без компромиссов, уступок, уверток... И ведь это нормально, так живут многие. А я не смог. Не смог просто как-то жить. Взять что дают и радоваться немного стервозной невесте, раздражавшей буквально всем; низкооплачиваемой работе с психованным начальником и парой тройкой гниловатых личностей в качестве коллег. Я не смог. Я заболел. И словно пелена спала с глаз. А зачем? Зачем мне все это? Чтобы быть таким как все? Той же серой гниловатой массой, живущей по инерции и подчиняющейся законам эволюции? Чтобы сдохнуть однажды в окружении детей и внуков, мысленно уже поделивших наследство и даже подливших яд в чай, дабы не мучился на этом свете... Нет. Не хочу. Не стану. Больше никаких компромисов. Лучше быть одному, чем с кем-то. Лучше работать сторожем, чем подставлять, унижаться, идти по головам и не видеть лиц в толпе коллег. Лучше сдохнуть, чем подставить друга под пулю... Да, знаю, это не популярная философия и кто-нибудь умный наверняка может часами рассказывать о том, что одиночество, постоянная боль, оторванность от мира и прочие высокие лозунги – это все от недолюбленности в детстве, подростковых комплексов, кривой генетики и небольшой психиатрии. А я буду слушать, кивать и мысленно втыкать в добровольца острые предметы, прекрасно понимая, что все равно больше не смогу переступить через себя и подчиниться логике толпы. Хватит. Достаточно. В конце концов, никто и никогда не сможет причинить мне большей боли, чем я сам: медленно пожирая себя за каждый промах, каждую подлость, каждый компромис.

Зато здесь и сейчас. Подвешенный к потолку вверх ногами. Я предельно четко понял, что все нормально. Все хорошо. Последние пару месяцев я прожил так, что память упорно прогоняет перед мысленным взором именно их. В остальном – пустота. Вязкая, затягивающая, ноющая... только кот и был светлым пятном. Ну, еще детство. Или, по крайней мере, его часть. И как-то не жалко. Единственное, что бесит – не хочу тянуть за собой Славку. Вряд ли он понял, что этот паук со своей малышней пришел вслед за заклинанием, произнесенным под новый год. Там ведь было какое-то предупреждение, частично замазанное высохшей кровью. Но тогда я подумал: нормально. Времени нет, ингредиенты не нужны. Просто прошептать под нос и все в ажуре. Спешил вытащить друга из западни и... кажется, загнал его в другую.