Текст книги "Шпионская сага. История пятнадцатая. Хребет надежды (СИ)"

Автор книги: Ольга Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Скажем так… – тяжело дыша, сказал Кристиан, – я нахожу ее удивительно непредсказуемой!

При последнем слове он вдруг резко развернулся так, что ножками табурета зацепил ноги черноволосого и повалил его на пол. Подняв столб пыли, тот упал на спину, головой зацепив другой табурет.

– Ах ты, змееныш… – прошипел, поднявшись, бросился на Кристиана, уже стоящего на ногах.

Тот успел подставить ему подножку, но, падая, черноволосый все же умудрился схватить его за ворот рубашки и потянуть за собой. Ограниченные возможности маневрирования, дополняемые болью в связанных руках, сильно осложняли положение Кристиана.

– Спасибо за доверие, – улыбнулась Джоанна, бросая в сторону полено, которым только что огрела по голове пытающегося придушить Кристиана черноволосого.

– Я не сомневался в тебе, – улыбнулся он в ответ, разворачиваясь к ней спиной. С веревками на его руках она справилась за несколько секунд.

Возле входной двери они оказались в тот момент, когда на лестнице, ведущей с чердака, послышались шаги. Звук закрывающейся двери слился со звуком брошенного вторым браконьером аккумулятора. Нетронутый снег под ногами сильно тормозил их. Усадив Джоанну, Кристиан сел сзади, завел мотор.

Снегоход уже готов был сорваться с места, унося их к спасительному поселку, как вдруг Джоанна услышала позади себя резкий крик и звук падения. Вдруг поняв, что не чувствует за спиной Кристиана, она обернулась и увидела его лежащим на снегу, который из белого под его правой ногой на глазах становился красным.

Секунда первая. Взгляд упал на торчащий из его бедра нож.

Секунда вторая. Из дома выскочил второй браконьер и бросился к ним.

Секунда третья. Взгляд Кристиана и его короткое:

– Уходи!!!

Мотор ревел, Джоанна смотрела вперед, не до конца понимая, это начинающаяся метель размывает перед ней обзор или… слезы…

====== Последний бросок. ======

Едва снегоход Джоанны скрылся за пригорком, Кристиан перевел взгляд на ногу. Боковым зрением видел стремительно приближающегося к нему браконьера. А значит, времени в обрез. Стараясь не думать, протянул руку и выдернул нож из ноги. От резкой боли потемнело в глазах. Всего на несколько секунд. Но они стали для него роковыми. Когда Кристиан смог хоть что-то разглядеть перед собой сквозь пелену, этим «что-то» оказался практически уже склонившийся над ним второй. Кристиан успел лишь немного поднять руку, что держала нож. Взмах ногой, и нож улетел к соснам за его спиной. Нога же что есть силы вдавила его руку за запястье в снег. Взвыв от боли, Кристиан снова на какие-то секунды потерял связь с реальностью.

– Ничего, сучонок, – резкий рывок, переворачивающий его на спину, и голос над ухом не предвещают ничего хорошего, – скоро не так завоешь.

Приоткрыв глаза, Кристиан увидел и черноволосого. Тот, потирая затылок, чертыхаясь, приближался к ним. Все-таки, у Джоанны хороший удар. Мысль о том, что она успела уйти, грела душу, отодвигая на второй план его собственную судьбу, его будущее, конец которого он сейчас мог назвать как никогда точно.

– Баба ушла! – не смотря на черноволосого, второй наклонился и рывком поднял Кристиана на ноги. Из раны хлестала кровь, и браконьеры явно не собирались оказывать ему помощь и останавливать ее.

– Не слепой, сам вижу! – шикнул черноволосый, подойдя к Кристиану, словно тисками, рукой схватил его за горло.

– Надеюсь, – прохрипел Кристиан, – вы понимаете, что денег вам не видать?

– Надеюсь, – черноволосый сжал руку до того пограничного предела, за которым заканчивается все – и боль, и свет, и жизнь, – ты понимаешь, что я тебя убью.

Резкий удар в раненое бедро и последовавший почти следом за ним в скулу сбили Кристиана с ног, холодный снег принес недолгое облегчение горящему в ноге огню. Снова схватили за плечи, подняли.

– Надо что-то быстро с ним решать, – второй повернулся к черноволосому. – Баба сто пудов полицию приведет!

– Пристрелить бы его, – сплюнул на красный снег под ногами черноволосый, – быстро и гарантированно. Да лучше не шуметь нам сейчас.

Вдали где-то в глубине леса раздался еле слышный вой волков. Запах крови эти твари могли учуять за километры.

– Вот что… – улыбнувшись, посмотрел на второго черноволосый, – зачем нам вообще мараться? Время тратить? Нам каждая секунда дорога, чтобы как можно дальше уйти. Пусть наши славные друзья все сделают за нас.

Усмехнувшись, посмотрел на Кристиана, махнул рукой подельнику. Схватив Кристиана с обеих сторон за руки, браконьеры потащили его за дом. Усиливающаяся метель засыпала тянущийся за ними кровавый след, но приближающийся вой говорил о том, что заглушить запах было неподвластно даже метели.

Вылетев на очередной пригорок, Джоанна затормозила, увидев перед собой лежащую прямо на ее пути огромную ссохшуюся сосну. Эта непредвиденная задержка дала ей немного привести дыхание в норму, пока она осматривалась по сторонам, чтобы понять, как объехать препятствие. Слева сосна многометровыми корнями уходила в обрыв, справа бурелом. Соскочив со снегохода, Джоанна бросилась разбирать кустарник. Не замечая исцарапанных в кровь рук, думая о том, что там остался Кристиан, и каждая секунда промедления может стоить ему жизни, она словно тоненькие веточки ломала и выдирала толстые колючие стебли. Слезы высохли, внутреннее «я» отодвинуло куда-то на задний план мысль о том, что ее усилия, возможно, уже напрасны и двигало ее руками, расчищая путь.

«– Быть вместе в боли и в счастье…

– В горе и в радости…

– Под солнцем и под ветрами…

– На земле и на небе…

– Биться одним сердцем…

– Дышать в унисон…»

Их брачная клятва, словно молитва, словно оберег, хранивший их все эти годы, помогала ей сейчас. Верить, надеяться, действовать вопреки времени, здравому смыслу и действительности.

«– Быть одним целым, пока…»

Ей была дорога каждая секунда, и все же она замерла. Замерла, услышав звук… Она не сразу поняла, что это – мотор снегохода или гул винтов вертолета. Поднявшись, повернулась и поняла, что, выбери любой из двух вариантов, оказалась бы права. Из-за сосен показался снегоход, увидев сидящего на нем человека, Джоанна невольно улыбнулась. И тут же над верхушками деревьев показался вертолет. Пока снегоход приближался к ней, вертолет, взяв чуть левее, стал заходить на посадку, а над все теми же вершинами показались еще два.

Макс оказался около нее в тот самый момент, когда открылись двери вертолета. Джоанна повернулась на звук и обомлела.

– Мама!!!!!!!

Рон словно летел, а не бежал, по сугробам, казалось, даже не касаясь снежной глади. Увидев его, Джоанна вдруг почувствовала, как ее ноги подкашиваются. Все еще не замеченный ею Макс едва успел подхватить ее.

– Мама!!! – Рон обхватил ее за шею, такой родной, такой любимый и теплый запах сына снова застлал глаза пеленой.

Она сидела в снегу, обнимая его, целуя его лицо. А он цепко держал ее, словно не веря, что она живая, настоящая, а не сон, не призрак, не фантом. Вдруг Рон резко отпрянул и посмотрел на нее. Слова были не нужны.

– Он остался там?

Повернувшись на голос Макса, Джоанна лишь кивнула. Отпустив Рона, поднялась и повернулась к нему.

– Он велел мне уходить. А сам… – ее голос задрожал.

– Далеко отсюда? – только и спросил Макс.

Джоанна отрицательно покачала головой:

– Я не больше десяти минут ехала, – повернувшись назад, потянула руку к уходящей вдаль ровной полосе сосен. – За тем пригорком поворот направо и по прямой. Егерский домик чуть в отдалении от основного поселка. Там…

Она вдруг замолчала, потому что эхом или ветром оттуда, куда она показывала рукой, принесло гулкий волчий вой. Вздрогнув, Джоанна снова повернулась к Максу.

– Он ранен. Ножом в ногу.

– Черт… – Макс, как и Джоанна, понимал, чувствовал, что эти голоса хищных лесных обитателей напрямую связаны с Кристианом. – Оставайся здесь! – он махнул рукой в сторону приближающихся к ним капитана, а также Леона и Оливье. – А мы еще посмотрим, кто быстрее…

Он обернулся в сторону снегохода, веря, что его железный волк окажется быстрее своих живых собратьев. Но он только успел сесть, как вдруг знакомый, но в эту секунду никем не ожидаемый звук, заставил его руки замереть на руле, а голову подняться.

– Нет! – только и смогла крикнуть Джоанна, увидев, как взлетает на пригорок ее снегоход, подчиняясь уверенным рукам ее сына.

– Твою мать! – Макс завел мотор, снегоход нетерпеливо заревел. Не желающий оставаться в стороне, не задумываясь, бросившийся на помощь отцу, Рон сейчас вызывал у него двоякие чувства, тут же выраженные им в одной короткой фразе. – Кого-то мне этот мальчишка напоминает!

Рон уже скрылся из вида. Макс спешил, спешил, понимая, что пока еще видимая колея от лыж его снегохода скоро будет засыпана усиливающимся снегом.

Все чаще и чаще холодные снежинки падали, охлаждая его горящее лицо. Идти сам Кристиан не мог, дикая боль в ноге возникала при любом движении, не говоря уже о том, чтобы встать на нее. Но его ощущения и чувства не волновали браконьеров. Почти волоком они затащили его за дом, где буквально в нескольких шагах от невысокой изгороди начинался лес.

Потерявшее уже немало крови тело было не в состоянии оказывать хоть какое-то сопротивление, даже если бы Кристиан захотел. Черноволосый что было сил впечатал его в ствол сосны, что отозвалось очередным взрывом боли в ноге и помутнением в глазах. Сдержать стон не получилось, сквозь сжатые зубы, сквозь солоноватый вкус на губах, он все же вырвался из него. Боль в выкрученных назад руках как-то даже померкла на фоне его общего состояния сейчас. Он лишь почувствовал, как второй затягивает веревку на запястьях. Характерный вой раздавался все ближе.

– Ну, что, дружок… – черноволосый встал напротив него, привычным движением сжав горло и подняв его голову. – Нам пора. Повторюсь, риск – это не ко мне, надо убраться как можно дальше, пока твоя бабёнка не привела полицию. Жаль, конечно, что не выгорело, но, как говорится, селя ви… А тебе придется остаться. Даже не знаю – станешь ли ты поздним обедом, ранним ужином для наших лесных друзей или… Молись, чтобы сдохнуть до их появления.

Усмехнувшись, черноволосый отпустил Кристиана, голова упала на грудь. Кровь, не останавливаясь, хлестала из ноги. Поэтому последние слова браконьера совсем не удивили Кристиана. И признаться, он бы сам предпочел этот вариант. Лучше просто отключиться и не чувствовать, как голодные хищники будут делить тебя между собой.

Звук взревевшего и удаляющегося от дома снегохода ненадолго приглушил приближающийся вой. Кристиан уже даже не цеплялся за ускользающее сознание, сквозь туман в глазах не пытался что-то разглядеть, достаточно было слышать. А слух все четче и четче улавливал звук приближающейся смерти. Она скрипела лапами по нетронутому снегу, рычала от голода и выла в предвкушении пира. Хруст ломающихся веток засохшего кустарника прозвучал совсем рядом. Из последних сил медленно подняв голову, Кристиан все же смог разглядеть высунувшуюся из-за куста серую морду. Готовое ко всему, сердце все же забилось, руки сжались в кулаки.

Увидев источник, источающий столь привлекательный для него запах, волк оскалился, замер. Полное безумие смотреть в глаза хищнику, вставшему в стойку, но Кристиан не знал, почему не отводит взгляда, почему смотрит в багрово-черные глаза. За спиной хищника вновь захрустели ветки, два его не менее голодных собрата подтягивались, не желая пропускать пир. Первый, еле слышный рык вожака раздался из оскалившейся пасти, лапа сделала шаг вперед. Какого черта он гипнотизирует зверя, Кристиан тоже не знал, но не сводил глаз, боясь даже моргнуть, словно это могло стать тем спусковым крючком, что вынудит волка сделать решающий бросок. Кристиан сглотнул вставший в горле ком, волк еще громче рыкнул, еще больше подался вперед. Понимая, что каждая секунда может стать последней, Кристиан про себя молился лишь об одном, чтобы все закончилось сразу.

– Ну, что, собачка… – прошептал Кристиан, – ты уж постарайся, не промахнись…

Подтянувшиеся собратья терпеливо ждали, не осмеливаясь двинуться вперед вожака, хотя по их горящим глазам было видно, что лишь правила стаи мешают им приступить уже к обеду.

Кристиану же казалось, что стук его сердца перекрывает рычание волка. Непрекращающееся кровотечение все больше затуманивало взгляд, оставалась надежда, что он успеет отключится до того, как волк бросится на него.

Так и случилось. Он только успел сказать мысленное «прощай» Джоанне и детям. Закрывшиеся глаза уже не видели броска вожака. Как и слух никак не отреагировал на слившийся с рычанием волков рев мотора. Вылетевший из-за дома снегоход, не сбавляя скорости, полетел прямо на хищников, одного из них сбив прямо в полете, уже готового вцепиться в ногу Кристиана. Взвизгнув, волк отлетел к соседней сосне, впечатавшись в нее, упал на снег и замер.

Снегоход остановился. Волки, уже предвкушавшие сытную трапезу, сначала замерли, уставившись на ревущую машину, посмевшую так вероломно помешать им, после чего взмыли в обоюдном броске. Сидевший на снегоходе Рон лишь поднял руку, прикрывая лицо. Звук выстрела разрезал морозную тишину, эхом слился с визгом раненых зверей и растаял высоко в небе.

– Мало мне одного Рокье, – тяжело дыша, Макс подбежал к нему, пока просто внешне смотря, не успели ли когти волков сделать свое острое дело, – еще один подрос на мою голову…

Поняв, что с Роном все в порядке, Макс побежал к дереву. Окоченевшие от зимней гонки, а в порыве броска за Роном Макс забыл одеть перчатки, пальцы никак не справлялись с узлом веревки.

– Ногу перетяни! – крикнул Макс подбежавшему Рону.

Недолго думая, тот вытащил ремень брюк и, опустившись перед отцом на колени, вспомнив, чему его учила Одри, перетянул ногу выше раны, затянув так сильно, насколько хватило детских сил. Но и этого оказалось достаточно. Постепенно кровь останавливалась, но по следам на снегу и Рон, и Макс делали неутешительный вывод – потеря могла быть роковой. А значит, чем быстрее они доставят Кристиана в больницу, тем больше шансов у него выжить.

Узел, наконец, поддался Максу. Полностью уйдя в борьбу с веревкой и собственными пальцами, он забыл предупредить Рона, и тот с трудом удержал рухнувшего на его руки отца, но, однако, смог осторожно положить его на снег. Подоспевший Макс приложил пальцы к шее, уловил еле ощутимое биение вены. Вдруг появившийся над крышей дома вертолет поднял вокруг них снежную бурю.

– Я с ними!

Макс махнул рукой, когда Рон рванул следом за принявшими на борт Кристиана руками Леона. И даже сидевшая в салоне Джоанна не стала останавливать сына. Склонившись над Кристианом, сжав его руку в своей, она, казалось, не замечала ничего вокруг.

– Макс, – прохрипела рация в руке, голос Оливье зазвучал стальными нотками, – нет желания надавать кое-кому по заднице?

====== Наследство. ======

«Мы сделали все, что могли… Вы сделали все, что могли…»

«Почему вы прячете глаза?»

Джоанна… Он подумал или позвал ее сквозь этот густой серый туман, затягивающий его куда-то назад?

«Мадам…»

«Только не смейте мне говорить…»

Джоанна, не слушай никого! Он отчаянно сопротивлялся той неведомой силе, что все дальше отдаляла его от ее голоса.

«Мадам Рокье… Ваш муж…»

«Вы не знаете моего мужа!»

Конечно, не знают! Ни его, ни ее! Руки, ноги, мысли все больше окутывались вязким болотом, но он вырывался, вслушиваясь в ее голос, цепляясь за него.

«Нам остается только ждать. Но с такой кровопотерей… только чудо…»

«Чудеса рядом с нами, в нас самих. Пока мы верим в них!»

«Я восхищаюсь вами, мадам Рокье, вами и вашим таким еще маленьким, но уже таким взрослым…» Вибрация воздуха, он не слышал, почувствовал ее. «Прощу прощения, я еще зайду» …

Удаляющиеся глухие шаги, хлопок. Но она осталась, он чувствует ее, хочет позвать, протянуть руку. Но густеющий туман сковывает движения, парализует, давит на горло. Сознание что-то ухватило, но тут же потеряло, полностью занятое борьбой с этой засасывающей его бездной. Но это было что-то важное, пронзившее словно удар молнии, словно вспышка света. Свет… Тусклый, но заметный. Идти на свет, тянуться к нему. Он должен вернуться! К ней, к детям! Словно по ступенькам двигался по склизким валунам параллельности существования. К невидимой стене, что отделала его от жизни. Поскользнувшись, схватился за что-то, что, словно мыльный пузырь, лопнуло в его руке, закрыв дорогу чернильным пятном, которое растекалось в злорадно смеющуюся кляксу. Болото не отпускало…

«Сестра!!!!»

«Два кубика атропина.»

«Не смей… Слышишь?»

Слышу… Пошла вон! Смахнул кляксу с пути. То поднимаясь, то скатываясь, падая и вставая… Назло и вопреки. На голоса, чувствуя леденящий холод за спиной. Цепляясь за невидимые протянутые руки, слова и веру.

«Три кубика адреналина, подключаем ИВЛ!»

Окунаясь в появляющиеся словно из ниоткуда водопады, придающие сил, поднимался, снова и снова стряхивал с ног и рук болотные щупальца, тянущие назад, в черное и холодное царство смерти. Мерцающий впереди свет то становился ярче, то растворялся во мгле.

«Мне очень жаль, но если к утру…»

«Нет! И даже не заикайтесь об этом!»

Они готовы отдать его болоту. Они… но не Она.

Сжать зубы, собрать последние силы. И бороться. Пока слышится монотонный писк, пока она держит его за руку, пока сознание улавливает ее:

«Не уходи. Не смей.»

Поднять голову, упереться ногами, зацепиться руками за железные кольца дверей между ними, между светом и тьмой, между жизнью и смертью. Зацепиться и из последних сил развести в стороны.

И увидеть свет. Впереди. Позади. Сверху. Везде. Упасть и обрести покой. Ощутить ласковое прикосновение любви. Вдохнуть усталость, смешанную с радостью.

Что-то теплое и мягкое окутывало тело, легкий ветерок коснулся лица.

«Уволюсь…» – услышал тихое в голове.

«Спасибо…» – сказал ему, который сейчас, сидя на облачке, в очередной раз вытирал пот со лба и вопрошал, за что ему достался такой подопечный.

«Скоро будешь радоваться, что раньше был всего один, а теперь нагрузка подросла!» – смеясь, сказал ему кто-то, присаживаясь по соседству, – «Вон рядом лежит, твоя выросшая головная боль. Считай, что это твое наследство. Привы…»

То есть рядом лежит!? Не дослушав голоса в голове, Кристиан резко открыл глаза, повернулся. И вздрогнул. Забыв, откуда только что вернулся и где находится, попробовал встать. Некоторые из закрепленных проводов выскочили, но он даже не заметил этого. На соседней кровати у окна лежал Рон. Спокойное, но бледное лицо, мерно поднимающаяся грудь, закрепленная в руке капельница.

Откинув одеяло, Кристиан опустил ногу. Тут же пронзившая тело боль окончательно утвердила его – жив!

– С ума сошли! – в палату влетела медсестра, уверенно уложила его обратно, возвращая назад провода.

– Прошу вас, я должен…

– Вы должны лежать и выполнять распоряжения врача!

– Но мой…

– Вы только что с того света вернулись, вы хоть понимаете это!? – медсестра вздохнула, присела на стул у кровати. Проследив за взглядом Кристиана, смягчилась, улыбнулась. – Он просто спит. Ваш маленький герой…

Ничего не понимая, Кристиан лишь хватал ртом воздух. Обернувшись на звук упавшего стаканчика, увидел Джоанну, стоящую в дверях. Кофе растекалось у ее ног.

– Я попрошу убрать, – медсестра поднялась и, улыбаясь, вышла из палаты.

Ее губы на его лице, ее руки в его волосах, ее дыхание около щеки. Жив.

– Жив… – она улыбнулась, поймав его обращенный за ее спину взгляд, тоже обернулась. Рон пошевелился во сне, немного поменял положение и снова затих. Джоанна опять повернулась к нему. – Вообще-то, это запрещено. Ему еще нет восемнадцати. Но разве можно его остановить, если он что-то решил…?

– Вы потеряли почти сорок пять процентов крови, – Кристиан повернул голову на вошедшего в палату врача, – счет шел на минуты. Достать такое количество крови оперативно мы не могли, нужно было ждать из Гренобля.

Врач подошел, посмотрел на показания приборов, присел на край кровати. Кристиан все еще не мог обрести дар речи. Закравшееся подозрение было настолько безумным, что казалось ему плодом его только что вернувшегося из плена смерти воображения.

– Это действительно запрещено, – врач посмотрел на Кристиана, перевел взгляд на спящего Рона. – Но ваш сын был не просто настойчив. Он сказал, что, если мы не разрешим ему, он подаст на нас в суд. За убийство.

– Чье? – пробормотал Кристиан, голос хрипло задрожал.

– Ваше… – пожал плечами врач. – Ваша жена, – он посмотрел на Джоанну, – не стала возражать, и мы пошли против правил. Но это того стоило.

– Погодите… – Кристиан покачал головой, – вы хотите сказать, что Рон…

– Ваш сын стал вашим донором. Вы живы благодаря ему.

Кристиан шумно выдохнул и откинулся на подушку. Закрыв глаза, долго молчал. Врач и Джоанна терпеливо ждали. Она протянула руку и сжала его ладонь в своей. Он понимал, что Рон не мог поступить иначе, она понимала, что он это понимает. Но осознание того, что тот, кому ты когда-то подарил жизнь, теперь подарил ее тебе, переворачивало мир Кристиана с ног на голову, заставляя совсем иначе посмотреть на сына и на их отношения. Они и раньше-то были близки, а теперь…

Кристиан открыл глаза, услышав шорох от окна.

Ночь у кровати его шестимесячного, сраженного гриппом, с температурой под сорок. Стук в дверь квартиры Жана. Десять штрафов за превышение, благо ночной Париж относительно свободен.

Вечер после возвращения из Румынии. Самая большая мечта – не принять душ, не выспаться, а вот так сидеть и обнимать его, девятилетнего, впервые узнавшего, чем занимается его отец.

День, когда он вернулся из Пакистана. Повисший на его шее сын. И выше неба, больше жизни и сильнее боли любовь к нему, верившему и знавшему, что он вернется.

Утро. Сегодняшнее утро. И его глаза напротив. Улыбаются.

Не отводя взгляда, вынув катетер капельницы, Рон слез с кровати, под молчаливые взгляды врача и Джоанны, немного пошатываясь, подошел и забрался к нему на кровать. И словно вернувшись на много лет назад, маленькие ручонки обнимают его за шею, а губы шепчут в ухо: «Я люблю тебя, папа…»

И это то, ради чего стоит жить.

– Знаешь, – Рон приподнял голову и посмотрел на него, – а у них по бокам огромные такие клыки. И они оказались гораздо больше, чем те, что в зоопарке. Я все боялся, что снегоход не снесет его.

Кристиан сначала нахмурился, потом, усмехнувшись, покачал головой.

Джоанна прикусила губу, обреченно выдохнув.

Врач просто развел руками и вышел из палаты.

«Если и девчонки такими же вырастут, точно уволюсь…»

«Да ладно тебе! Надо во всем искать плюсы…»

«Это какие же? Ты посмотри на меня! Думаешь, на солнце выгорели? Это седина. Се-ди-на!»

«А что, тебе идет…»

«Стой. А, ну стой говорю!.....»

Голоса в голове постепенно удалялись, но Кристиан уже давно слушал не их, а Рона, который, запинаясь, взволнованно рассказывал. Как сначала попробовал спрятаться в багажнике машины Макса, а когда понял, что не помещается, едва успел перебраться на заднее сиденье. Как просил падающую звезду вернуть их. Как вглядывался в снежную гладь, а потом бежал по ней и чуть не задохнулся счастьем, когда не увидел их в самолете и понял – живы. Как бежал к маме, как дрожало сердце, пока слушал ее разговор с Максом. Как метель потом била в лицо, а он жалел лишь об одном, что уже выжал максимум возможного из своего снегохода.

Сумерки проникли в палату. Рон лежал на кровати Кристиана, уткнувшись в его плечо, и спал. Джоанна сначала сидела с другой стороны, то поправляя подушку, то поглаживая волосы. В какой-то момент задумавшийся Кристиан понял, что она подозрительно затихла. Повернув голову, улыбнулся. Она лежала, положив голову на второе его плечо, и… спала. Кристиан осторожно приобнял ее за плечо и закрыл глаза.

«Спасибо…»

«Могу я тебя попросить?» – после долгого молчания буркнул голос в голове. Кристиан кивнул. – «Ты не мог бы вляпываться в истории чуть пореже.»

– Я постараюсь… – прошептал Кристиан.

Голос обреченно вздохнул:

«Глупый был вопрос… Ладно, пойду звезду помою и спать уложу. Она тоже постаралась…»

Эпилог.

– Слушайте…

Макс оторвался от иллюминатора и повернулся к Кристиану и Рону. Небольшой военный самолет только что взлетел с аэродрома Анси и взял курс на Париж. Джоанна пошла за пледом для Кристиана. Чтобы сохранить больницу в целости и сохранности, врачам пришлось отпустить Кристиана на все четыре стороны, а с Джоанны взять клятвенное обещание, что в Париже он пройдет до конца курс реабилитации, чтобы восстановить ногу. Сжимая зубы, прихрамывая, но Кристиан передвигался сам, решительно настроенный в кратчайшие сроки отказаться от вынужденной опоры в лице трости. На которую согласился лишь после слов Одри, что он будет хромать всю жизнь, если на время восстановления не будет беречь ногу и дозировать нагрузку.

– Вы не могли бы вляпываться в истории чуть пореже? – посмотрел на Кристиана и прижавшегося к нему Рона Макс.

– Глупый вопрос… – улыбнулся Кристиан.

– Согласен! – засмеялся Макс и снова посмотрел в иллюминатор.

Улыбнулся, увидев под фюзеляжем дорогу, ту самую, на которой они с Оливье знатно развлеклись, с двух сторон зажав снегоход с браконьерами, кружились вокруг них, поднимая столбы снега, пока не превратили их вместе с машиной в сугроб. «Нехорошо брать чужое…» – выудил из кармана черноволосого то, что блеснуло тогда у хижины. Предчувствие не обмануло, Макс сразу узнал часы Кристиана и их с Джоанной обручальные кольца. Сжав их в руке, молча наблюдал, как полиция упаковывает обоих браконьеров. Фамилия Рокье в очередной раз подтвердила, что она не просто фамилия, а приговор. Для всех, кто сталкивается с ее обладателями, она меняет жизнь раз и навсегда. Но Макс, положа руку на сердце, признавал, что ни разу не пожалел о том, как она изменила его жизнь.

– Держи, – вытащив из кармана, протянул Кристиану небольшой холщовый мешочек, открыв который, тот лишь выдохнул и молча посмотрел на Макса.

– Мы постараемся. – Кристиан обнял подошедшую Джоанну, еще крепче прижал к себе Рона.

– Сказочник… – улыбнулся Макс и надвинул на глаза очки. До Парижа есть время подремать.