Текст книги "Peut etre qu' en septembre (СИ)"

Автор книги: Ольга Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– По номеру которого мы легко вычислим его местонахождение, – кивнул Леон. – Найдем его, найдем ребят.

Часы размеренно тикали практически в мертвой тишине комнаты. Джоанна сидела, сжав в кулаки холодные от волнения руки и прижав их к губам. Элен то и дело смотрела на телефон, не разрядился ли, не пропала ли сеть. Леон и Макс уже открыли базу пеленга по номеру. Казалось, даже было слышно, как бьются сердца. Наконец, телефон в руках Элен вздрогнул, она едва не выронила его из рук от неожиданности.

– Да, Лали! Передаю трубку! Назовешь все, что спросят! – отвечала, уже подбегая к Леону и передавая ему телефон.

– Да, мадмуазель, слушаю, – кивая, Леон набирал что-то на клавиатуре. – Спасибо, этого предостаточно. Возвращаю телефон Элен.

– Спасибо, солнце. – Элен снова взяла трубку. – Все потом, хорошо? Что? – уже готовая выключить телефон, Элен остановилась, как вкопанная. – Еще раз… Ты уверена? – Джоанна подошла к взволнованной Элен, та подняла на нее глаза, взяла за руку. – Я поняла… Спасибо.

– Что? – Джоанна смотрела на ошеломленную Элен.

– Есть! – вдруг вскрикнул Леон, обернувшись на него, Элен и Джоанна увидели, как Макс торопливо что-то записывает на листок, а Леон уже кого-то набирает на телефоне. – Собирай ребят! Сейчас скину тебе адрес. Пулей туда! Быстрее пули!

Выбегая из комнаты, Макс остановился напротив Элен и Джоанны.

– Мы позвоним, – он обнял Джоанну и побежал догонять Леона.

– Элен, – Джоанна снова повернулась к подруге, – что тебе такого сказала Лали?

– Она рассказала, с кем и что именно обсуждал Фава в студии звукозаписи.

– Рассказывай. – Джоанна посадила Элен на диван.

Уже спустя полчаса она выбегала из дома, безуспешно сдерживаемая Одри и Элен. Наконец, те отчаянно махнули рукой вслед сорвавшейся с места машине.

– Она сумасшедшая, но, по-моему, она знает, что делает, – вздохнула Одри.

– Какого черта! – услышав шум в приемной, Оливер Фоторье – директор крупнейшей в Европе звукозаписывающей компании – лично вышел посмотреть, кто или что мешает ему работать.

Увидев секретаря, безуспешно пытающегося удержать посетителя, он остановился и даже проникся уважением. Стройная рыжеволосая женщина шла напролом в сторону его кабинета, уже снеся по пути трех охранников. Четвертый на пару с секретарем пытались предпринять последние попытки остановить незнакомку, но уже было видно, что и они терпят поражение.

– Мадам… – Фоторье открыл перед женщиной дверь, приглашая в кабинет.

Она прошла внутрь, подошла к его столу. Одновременно с тем, как он сел в свое кресло, перед ним на стол лег диск.

– Что это? – поднял он на нее глаза.

– Восстановление справедливости…

И было в ее взгляде что-то, что заставило Фоторье взять диск и тут же вставит его в дисковод своего компьютера.

Сквозь узкую щелку в воротах гаража было видно, что на улице сгущаются сумерки. Значит, вечер. Скоро вернется Фава и тогда… Николя уже не чувствовал рук, сил пытаться удержаться на ногах тоже не было.

– Ты как? – услышал он голос Кристиана, повернул к нему голову.

– Знаешь… Наверное, тебе уже все равно, но я хочу сказать. Теперь я понимаю все, что ты прошел за эти годы. Я тогда в студенчестве часто ругал тебя, корил за легкомыслие…

– Я таким и был… – улыбнулся Кристиан.

– Вот именно. Был. То, каким ты стал, я в шоке. Правда. И я рад, что ты остался моим другом. И что сегодня мы вместе.

– Я всегда был твоим другом. И останусь им до конца своей жизни…

Они смотрели друг на друга, и любые слова сейчас были лишними. Вдруг за воротами послышался звук подъезжающей машины, мелькнул свет фар. Николя резко повернулся к воротам, Кристиан так и остался смотреть на него.

– Не скучали? – ворота распахнулись, самодовольно улыбающийся Фава вошел внутрь, подошел к ним. – Судя по вашим лицам, вы получили огромное удовольствие. Как, впрочем, и я. Контракт согласован, завтра я стану на два миллиона евро богаче, а вы уже сегодня станете покойниками. Вот как-то так ребята, судьба, – развел он руками, – или не судьба.

Больше всего Николя сейчас хотелось плюнуть в эту самодовольную физиономию, но осуществлению его желания помешал телефонный звонок. Фава отвернулся, отвечая на звонок.

– Слушаю, господин Фоторье. Да. Что? – Фава вдруг покачнулся, побледнел. – Что вы говорите? Почему? Я… Послушайте… – что говорил его собеседник, было непонятно, но, едва Фава выключил телефон и обернулся к ним, как они оба – и Кристиан, и Николя – невольно вздрогнули от одного только вида его лица.

– Твоя сучка… – Томас подошел к Кристиану, – я убью ее…

«Не может быть…» Кристиан вдруг засмеялся, Николя удивленно посмотрел на него.

– Они как-то обо всем догадались, да? – улыбаясь, говорил Кристиан. – У меня была на компьютере копия песни, копия, датированная еще той датой двадцатилетней давности. И Джоанна нашла ее. Тебя отшили, Фава, да? Прощайте два миллиона?

Тут и Николя все понял. Черт, пожалуй, узнав такую новость, и умереть не жалко.

Фава тяжело дышал, его глаза метали молнии. Он сделал резкий знак рукой. Громилы тут же подошли к Николя, отвязали его и приволокли к машине, привязали к задней части прямо возле выхлопной трубы.

Вернулись к Кристиану, сняли его. Николя был уверен, что его посадят рядом, но почему-то они поволокли его к выходу из гаража. В приоткрытую дверь он видел, как Кристиана усадили в инвалидное кресло.

– Пожалуй, подохнете вы по-отдельности. – Фава встал перед ним, закрыв видимость. Николя поднял на него глаза. Еще один жест рукой. Одновременно с тем, как захлопнулась дверь гаража, заурчал мотор, выплюнув первую порцию в выхлопную трубу. Николя невольно закашлялся. Было плевать на себя, куда они потащили Кристиана?

– Ну, что? – «шкаф» Фава подкатил кресло с Кристианом к краю небольшого обрыва. – Лететь недалеко, но достаточно, чтобы свернуть шею.

И он положил руки на плечи Кристиана.

========== Глава 5. ==========

«Спасибо, Макс»

Белый снег сверкал в свете поднимающейся луны. Красиво, черт побери. Хороший день, чтобы умереть. Но, пожалуй, не сейчас. Кристиан поднял руку и поманил пальцем стоящего за спиной.

– Что, хочешь сказать последнее «прощай»? – усмехнулся громила, Кристиан почувствовал, как его дыхание обожгло ухо.

«Спасибо, Макс»

Кристиан поднял руку и схватив, словно клешнями, притянул к себе громилу, второй рукой сжав его за шею. Две волшебные, парализующие тело, точки. Которые ему когда-то показал Макс. Кристиан сжал пальцы так, что они задрожали от напряжения. Но держал, не поворачивая головы, смотря вперед на сияющий снег, держал, пока не почувствовал, что конвоир обмяк в его руках. Разжав пальцы, увидел, как тот рухнул рядом с коляской. Две секунды перевести дыхание. Обернувшись, посмотрел на гараж. Метров пятьдесят, максимум. Но по таким сугробам на коляске не проехать.

«Спасибо, Макс»

Уперев руки в подлокотники, сжав зубы, приподнялся на них. Ногами почувствовал опору, но стоять, конечно, еще не мог. Упав в снег, поднял голову, смахнув с лица сверкающие льдинки. Пятьдесят метров. И считанные минуты, если не секунды. Краем уха услышал звук отъезжающей машины. Снова приподнялся на руках, на полметра вперед. И еще. И еще…

Захлопнув двери гаража, Фава оглянулся. Пустая коляска стояла на краю обрыва, рядом никого, только сугробы. Куда делся этот идиот, которого он послал расправиться с Кристианом, думать не хотелось. Тем более он сказал своим громилам самим смываться после того, как закончат.

Фава поднял голову и поймал губами несколько снежинок. Мечта была так близко, и снова все рухнуло. И снова из-за этой американской стервы. Но, можно сказать, на этот раз они с ней квиты. Она отняла у него мечту и беззаботное будущее, он – ее драгоценного Кри-Кри.

Фава подошел к машине. Обернувшись к гаражу, услышал звук заведенного мотора.

«Прощай Николя. На этот раз только личное.» Томас сел в машину, завел мотор. Оставляя за спиной тех двоих из прошлого, он оставлял вместе с ними и само прошлое.

Головой уткнувшись в железные ворота, Кристиан дал себе две секунды перевести дыхание. Захватив губами порядочную горсть снега, ощутил освежающий холод во рту. Перекатился на спину, поднял голову. Чтобы открыть ворота, надо дотянуться до железного засова. А чтобы дотянуться до него, надо… Сев, рукой схватился за ручку ворот. Надо. Ты должен. У тебя получится.

«Спасибо, Макс»

Как он это сделал, даже сам не понял, но, подтянувшись, смог встать. Да, держался за ручку, да, опирался на ворота, но стоял. И чувствовал ногами снег. Понимая, что ноги на первый раз долго не выдержат, второй свободной рукой схватился за засов. Падая, из последних сил держал его. И тот вышел из пазов. Ворота со скрипом приоткрылись, изнутри тут же вырвались наружу клубы выхлопных газов.

Машина сбоку едва успела уйти от бокового столкновения. Раздраженный клаксон проорал ей вслед, но она даже не обернулась. Не зря ходила на курсы экстремального вождения. Машину занесло на заснеженном повороте, но она смогла удержать ее, задними колесами, правда, пробуксовывая по обочине. О, камера. Здравствуй, штраф. Плевать!

А вот и нужный поворот. Вдали были уже видны дома коттеджного поселка. Не сбавляя скорости, скакала по заледеневшим кочкам. Протрясло так, что в спортзал можно сегодня, да и завтра, не идти. А это что еще за впереди?! Впервые увидела несущийся под сто двадцать по кочкам внедорожник. Подвеску снесешь нахрен, друг! Но «друг» не сбавлял скорости. Почти одновременно выехали на пригорок, внедорожник замер, дверь приоткрылась.

Что? Еще раз?

– Элен!?

– Лали!?

Все потом. Они оглянулись. Если найти саму деревушку не составило труда, то обнаружить нужный дом…

Ох, уж ее цепкий журналистский взгляд. Скользя по горизонту, цеплялся за все, то, что не вписывалось в общую картину. Понимая, что Элен больше в курсе происходящего, просто говорила вслух, что видит.

– Велосипед. Катер на подмостках. Инвалидная коляска. Газоно…

– Коляска!? – Элен повернулась к ней, проследила за жестом Лали и, не говоря больше ни слова, бросилась к машине. Лали и то едва успела вскочить в свою и рвануть следом за Элен, уже почти скрывшейся на заснеженном пригорке.

– Твою мать!!!

Навигатор ни словом, ни намеком не обмолвился о ремонтных работах на шоссе. Леон переключил передачу, колеса с визгом провернулись, входя в резкий разворот. Теперь придется делать крюк. Лишние полчаса, когда счет идет на минуты. Макс молча смотрел на бешеные дворники перед глазами, про себя повторяя снова и снова одну ему известную мужскую молитву.

Капотом протаранив сугроб, Элен резко затормозила и выскочила из машины. Через несколько секунд рядом с ней стояла уже и Лали.

– Неужели опоздали… – осматривая пустынный двор и одиноко стоящую у обрыва коляску, прошептала Элен, голос ее дрогнул.

– Смотри! – Лали показала в сторону коляски и, приглядевшись, Элен тоже увидела, что рядом с ней кто-то лежит.

– Кристиан! – Элен сорвалась с места.

– Кристиан!? – ничего не понимая, Лали побежала за ней. Догнала ее уже около лежавшего лицом вниз мужчины. Элен никак не решалась нагнуться и перевернуть его. Лали решительно отодвинула подругу, и сама наклонилась.

Мужчина был мертв. И это был не Кристиан. Элен выдохнула за ее спиной, Лали повернулась к ней, подняв голову.

– Значит, какого хрена здесь происходит, в деталях потом будете объяснять! – сдунув выбившуюся из прически прядь волос, фыркнула Лали. Поднявшись, собиралась добавить еще пару слов, но тут увидела еще одного лежащего в снегу человека. Возле приоткрытой двери гаража, из которой шел дым.

– Бл…ть! – Лали рванула к гаражу, обогнув остолбеневшую от ее словарного запаса Элен. Когда она подбежала к воротам, то тут же услышала скрип снега за спиной. Молодец, подруга, быстро сориентировалась. Лали перевернула человека на снегу.

– Кристиан… – она наклонилась и прикоснулась к его шее. Живой.

Элен тем временем еще шире открыла ворота. Характерный запах они обе почувствовали, едва подошли к гаражу. Закрыв нос шарфом, Элен решительно вошла внутрь. Лали оставалась с Кристианом. Вскоре гудевший в гараже мотор затих.

Одновременно с тем, как Элен вытащила из гаража бесчувственного Николя, на пригорке показались три машины.

– Что-то меня даже не удивляет уже ничего, – закрыв дверь машины, после того как Кристиана положили на заднем сиденье, сказал Макс, поворачиваясь к незнакомке, – мадмуазель…?

– Лали. Просто Лали, – улыбнулась незнакомка, сдувая непослушную прядь волос.

– Просто Лали, – обняла подругу Элен, прежде чем сесть во вторую машину, в которую положили Николя.

– Просто мы друзья. На всю жизнь. – Лали вдохнула морозный воздух и довольная собой направилась к машине. Надо решить, чем пожертвовать для оплаты штрафа – стоматологом или ремонтом кондиционера в ее малышке. «Бог с ним, с кондиционером. Да и зуб подождет. Главное, друзья живы.» – улыбнулась Лали, захлопывая дверь машины и выезжая следом за машиной Элен, которую вел кто-то из ребят Леона.

Дворники разгоняли усиливающийся снег. Джоанна смотрела перед собой, испытывая одновременно и удовлетворение, и грусть. Да, она не дала Фава одержать победу и снова украсть песню ребят. И дело было даже не в деньгах, а в подлой сущности Томаса, всплывшего, словно говно, спустя двадцать лет, и попытавшегося опять нажиться на чужом. Но вместе с чувством восторжествовавшей справедливости ее сердце терзала боль, потому что она не знала о судьбе ее Кристиана и Николя. Успеют ли ребята, не опоздают ли? Как назло, выбегая из дома, она оставила там телефон и не могла даже связаться ни с Леоном, ни с Максом.

Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что Фоторье наверняка сообщил уже Томасу об отказе в подписании контракта. И не сомневалась, что тот озвереет, узнав, что его снова опустили. И снова это сделал она, как и двадцать лет назад. Но иначе она не могла поступить и знала, что Кристиан одобрил бы.

Задумавшись, она едва не влетела в бок поворачивающей справа на красный машины.

«Урод! Вообще не смотрит, куда едет!» И вдруг взгляд упал на номер. CО-855-AB. Джоанна подняла глаза, в окне промелькнуло лицо водителя. Ни морщины, ни практически полностью седые волосы не помешали ей узнать его. Это было он. Томас Фава.

Холод мгновенно сковал ее сердце. Если Томас уезжает, значит… Джоанна сглотнула комок в горле, глаза тут же заволокло пеленой, дрожащие руки сжали руль. Мысль о том, что Кристиан и Николя погибли черным пауком заползала в сердце. Ее любимый и ее друг. А эта сволочь уезжает и будет жить. Жить, пусть и не добившись того, чего хотел. Он убил их. И будет жить? Черта с два!

Джоанна дала по газам и, перестроившись через два ряда, не обращая внимания на хор возмущенных клаксонов, пристроилась позади бежевого Ситроена. Он, как ей показалось, не заметил подвоха, продолжал спокойно ехать. Но ровно до того момента, как они выехали на скоростную магистраль. И тут он вдруг резко нажал на газ, уйдя на полосу вправо. Джоанна не смогла сразу перестроиться, пришлось пропустить пожарный экипаж. Но, едва тот открыл видимость, как она снова разглядела впереди машину Фава.

Спидометр приближался к ста пятидесяти, при максимально разрешенных ста тридцати. Боковое зрение насчитало уже четыре камеры. Они все дальше уходили от Парижа, но она была готова преследовать его хоть до самой границы. Он не должен уйти. Мысль о Кристиане помогала крепко держать руль и не спускать ноги с педали газа. Она пока с трудом представляла, как будет действовать, когда догонит Фава. Если догонит. И тут решение пришло само собой. Точнее, догнало их в виде экипажа полицейской машины. Включив сирену, они явно преследовали их. Фава еще больше прибавил скорость. И тут Джоанна поняла, что он несется к парому, уже готовому отчалить от пристани. Молодой матросик уже отвязывал мостки, но, увидев мчавшуюся машину, остановился и стал ждать. Джоанна понимала, что если Фава успеет заехать на паром, то это все, он будет потерян и сможет уйти от наказания, сможет скрыться, не заплатив за то, что натворил. Лицо Кристиана встало перед ней, и Джоанна поняла, что не может этого допустить. Путь был один, и она, не задумываясь, пошла, точнее поехала, именно им. Резко свернув на склон, понеслась вниз, наперерез машине Фава. Полицейская сирена надрывалась позади нее.

Последнее, что увидела Джоанна, прежде чем машина Фава влетела в ее правый бок, и от удара ее откинуло на дверь, было лицо Томаса и его залитые кровью глаза. Она ударилась головой о дверь, но, отключаясь, успела улыбнуться. Потому что увидела, как из затормозившей около них полицейской машины выскочили двое офицеров и один из них бросился к машине Фава. «Не ушел…» – подумала Джоанна, и в глазах выключили свет.

Яркое солнце слепило в закрытые веки, но открыть глаза не было сил. Сильно болела голова и глаза, словно вены пульсировали кровью. Она слегла отвернула голову, прячась от только раздражающего в данный момент света, и в тот же миг почувствовала, как чья-то рука легла на ее руку, слегка сжав ее. То, что она в больнице, не сомневалась, характерное пищание аппарата над ухом и традиционный больничный запах.

Понемногу боль в глазах прошла, и уже можно было попытаться их открыть. Но теперь уже страх мешал ей сделать это, страх увидеть того, кто сидит рядом с ней и услышать жуткую правду. Которую она не хотела слышать. И ей казалось, что пока она оттягивает, как может, момент этой правды, он для нее жив. Губы дрогнули, сжались от накатывающих слез. Кто-то склонился над ней, рука коснулась лица. И вдруг… Эти губы она не перепутает ни с каким другими. Глаза распахнулись. Замерли. Губы снова задрожали. Она подняла руку и коснулась лица.

– Покушение на убийство, мошенничество, сопротивление сотруднику полиции, – он, улыбаясь, смотрел на нее. – Сидеть будет долго и, учитывая его здоровье, вряд ли выйдет. – Кристиан наклонился к ней и снова коснулся губами ее губ.

Живой… Джоанна порывисто обняла его, вдохнула запах его кожи. Живой…

– Так! – раздался голос от двери. Кристиан приподнялся и повернулся, Джоанна выглянула из-за его спины. В дверях стояла дородная медсестра и гневно смотрела на Кристиана. – Снова сбежали из палаты? Я пожалуюсь доктору!

Медсестра подошла к кровати Джоанны и поправила капельницу, посмотрев на приборы. Переведя взгляд на нее, вдруг улыбнулась.

– Все три дня у вас тут сидел. В свою палату было не загнать.

– Я в порядке. – Кристиан откинулся на спинку кресла, сидеть, наклонившись, для него было тяжело.

– Давайте это доктор будет решать? – повернулась к нему медсестра.

Словно гора она нависла над Кристианом. Но он лишь невозмутимо протянул руку и накрыл ею руку Джоанны.

– Я так понимаю, к себе вы идти отказываетесь?

Кристиан улыбнулся в ответ.

– Хорошо, – медсестра отошла от кровати и направилась к дивану в углу палаты, возле которого на маленьком столике стоял телефон. – Доктор Маре, я снова по поводу месье Рокье, – она замолчала, слушая собеседника.

В этот момент дверь в палату снова открылась, и в проеме появилась голова.

– Можно? – почему-то шепотом спросила голова.

Кристиан беззвучно засмеялся, махая рукой, как бы говоря: «сваливай, пока не застукали». Но медсестра уже тихо положила трубку на аппарат и подкралась к двери.

– Еще один! – рывком открыв дверь, она уперла руки в боки.

– А я это… в туалет шел, – невозмутимо посмотрел на нее Николя.

И от его вида хохотали уже не только Джоанна и Кристиан, но и на лице самой медсестры сначала дрогнули уголки губ, она огромным усилием воли еще попыталась сохранить серьезный вид, но ровно одну минуту.

– Долго не засиживайтесь, – улыбнувшись им всем, медсестра вышла, закрыв за собой дверь палаты.

– Ты один? – Джоанна с улыбкой посмотрела на Николя.

– Элен пошла позвонить Лали. – Николя наклонился к Джоанне, взял ее руку в свои и поцеловал. – Она тоже против того, чтобы я вставал. Считает, что еще рано.

– Я согласен с ней, – улыбнулся Кристиан, – все-таки, надышался ты этой гадости прилично.

– Но, если бы не ты… – Николя посмотрел на Кристиана, тот мотнул головой.

– Если бы не Элен и Лали.

И Кристиан с Николя рассказали Джоанне все, что произошло за эти дни.

– Теперь Лали требует чуть ли не ежедневный отчет о нашем состоянии. Кстати, – спохватился Кристиан, – надо ей позвонить насчет Джоанны, а то получим потом за то, что не сообщили.

– Лали снова держит всех в ежовых рукавицах? – засмеялась Джоанна.

Она смотрела на Николя, на пришедшую через несколько минут и устроившую ему головомойку Элен, на сидящего рядом Кристиана, на прибежавшую к вечеру Лали, на Жана, который чуть ли не силком выгонял Кристиана из палаты уже за полночь… Смотрела и была счастлива. Все живы, все снова вместе. А Фава получил по заслугам.

– Не открывай глаза, ты обещала.

Прошла уже неделя, как они вернулись из больницы домой. Джоанна лишь совсем немного жалела об одном – ее машина, увы, не подлежала восстановлению. Но главное, что все живы и здоровы. И дома.

Она медленно шла по дорожке, Кристиан ехал рядом и держал ее за руку. Наконец, они остановились.

– А теперь можно.

Джоанна открыла глаза и ахнула. Перед ней стоял, сверкая на солнце, ярко-синий джип Lexus RX IV. Немного обретя дар речи, она повернулась к Кристиану, присела рядом с ним на корточки.

– Это было самое малое, что я посчитал достойным тебя, – он коснулся рукой ее лица. Она просто молча обняла его. – Иди, прокатись. Хочешь же?

Джоанна поднялась, подошла к машине. Прежде чем захлопнуть дверь, посмотрела на него.

Кристиан с улыбкой наблюдал, как машина выезжает в ворота и скрывается за поворотом. На мгновение о чем-то задумался. Осмотрелся по сторонам. Саша с Эдвардом и Одри поехали на плановый осмотр к врачу. Макс был в городе по делам. Рон и Венера в школе. В доме только няня и Леа. Но они в комнате, выходящей окнами на противоположную сторону. У него есть немного времени, пока Джоанна не вернулась. Кристиан повернул коляску к дому. Остановив ее около двери, почему-то на всякий случай еще раз оглянулся. И опираясь на подлокотники, медленно, с видимым усилием поднялся и, схватившись за ручку входной двери, встал.

Не больше двух минут, но, упав обратно в коляску, улыбнулся, закинул голову и поймал ртом первые снежинки нового снегопада.

========== Эпилог. ==========

– Где моя бабочка?!

Голос из спальни взывал к помощи, словно сигнал SOS. Когда Элен вошла в комнату, то обнаружила комод вывернутым почти наполовину. Голова Николя виднелась где-то в недрах третьего ящика.

– Вы же с Кристианом решили обойтись без бабочек.

Голова вынырнула и повернулась к ней как раз в тот момент, когда она подошла к нему.

– Точно.

Николя улыбнулся и коснулся ее лица. Провел пальцами по щекам, притянул к себе. Крепко обняв, посмотрел в окно. Платаны за окном уже тронуло осенним золотом. Удивительно, уже полгода пролетело с тех февральских событий.

Примерно через две недели после их выписки их больницы, как раз когда они с Элен гостили на уик-энде у Кристиана и Джоанны, раздался телефонный звонок. Сначала Николя не понял, какой такой Оливер Фоторье? Но когда услышал два слова – Евробонд Мьюзик – остолбенел. Пришлось Кристиану забирать у него телефон и заканчивать разговор. Через два часа директор крупнейшей звукозаписывающей компании в Европе сел в кресло напротив них и положил на стол папку. Открыв ее, друзья обнаружили тот самый контракт. И даже не указанная сумма, а она, безусловно, радовала глаз, сколько возможность дать вторую жизнь песне, ставшей визитной карточкой их дружбы, вложила в их пальцы ручку. Два росчерка в очередной раз изменили жизнь. Неизвестные широкому слушателю их имена тут же ворвались в топы всех радиостанций Европы. Они знали, что песня хороша, потому что была написана сердцем и душой, но все равно четвертое место в главном топе уже в первую неделю было шоком. Всю весну и все лето «Peut-être qu’en septembrе» уверенно входила в пятерку лучших песен.

И вот наступил сентябрь. Самый важный месяц для любого исполнителя. Главная премия Единой Европейской Вещательной Корпорации выбирала песню, которая на ближайший год станет лучшей в Европе. А это означало новые контракты, выступления и записи на радио, телевидении, интервью в лучших изданиях. Одним словом, мечта любого автора. Первый этап, когда слушатели выбирали лучших из лучших, поставил их песню на третье место. Уже это Николя и Кристиан посчитали огромным успехом. Они и так не успевали просматривать все поступающие предложения, Джоанне пришлось срочно вспоминать свои юридические знания еще времен работы в международной корпорации и фактически становится их агентом.

И вот сегодня в Олимпии уже профессиональные эксперты в мире музыки должны будут назвать лучшую песню. Все три лидирующие песни были настолько на голову выше остальных, что никто не сомневался – первая тройка останется неизменной, могут лишь поменяться места. И хотя друзья признали, что их обрадует любой результат, Николя чувствовал, что почему-то волнуется. Он еще крепче обнял Элен и поцеловал ее волосы.

Раздавшийся телефонный звонок от неожиданности заставил вздрогнуть.

– Да, дорогая? – ответив, Элен была вынуждена почти сразу же отодвинуть телефон от уха.

– Вы что, еще дома?!

Даже Николя услышал возмущенный вопль Лали.

– Вы с ума сошли?! Ладно, Кристиан с Джоанной, им я сделала скидку. И то они вроде как выехали, если не врут. А вы-то! Начало через три часа!

– Лали, нам пешком тут двадцать минут, а уж на машине… – попыталась оправдаться Элен, Николя лишь прыснул со смеху.

– А занять места? А подготовится? – Лали не унималась.

– На полу точно сидеть не придется. Куда спешить? – нагнулся к телефону Николя.

– Эгоист белобрысый! – рявкнула Лали. – Ты о Кристиане подумал? – в трубке слышалось возмущенной фырчание. – В общем, я заняла нам один из лучших столиков, почти у самой сцены, чтобы Кристиану не пришлось лавировать между другими столиками. Что бы вы без меня делали…

– Лали, ты прелесть… – Элен послала в трубку поцелуй и выключила телефон прежде, чем Лали начала бы очередную тираду по поводу их с Николя легкомысленности.

– Ладно, в чем-то она права, пора выдвигаться. – Николя подошел к зеркалу, поправил ворот рубашки. – Будет, и правда, забавно, если Кристиан и Джоанна приедут раньше нас.

Элен подошла к нему со спины, обняла. Он взял ее руки, поцеловал. Выдохнул и, развернувшись, обнял ее за плечи и повел к выходу.

Концертный зал Олимпия гудел, как растревоженный улей. Николя, обнимая за талию Элен, не сразу смог пройти в зал. Красную дорожку никто не отменял, и, хотя они с Кристианом почти не светились на телевидении, его все равно сразу узнали. Пришлось задержаться для нескольких кадров и небольшой автографсессии.

– Ну, наконец-то! – подлетела к ним Лали, когда они вошли в зал. – Пошли! – Она потянула их к столику. – Кристиан с Джоанной скоро будут, попали в небольшую пробку.

– Его, наверняка, тоже остановят на дорожке, – Николя отчего-то переживал за друга.

– И что? – пожала плечами Лали. – Кристиан не прячет свою проблему. Да, он на коляске, но это не повод пробираться окольными путями и прятаться. Так, а это что? – Лали бросила взгляд в сторону сцены. – Я же просила их поставить наклонный подъем, как они представляют он по ступенькам заберется?!

Возмущенная Лали под сдержанные улыбки Элен и Николя отправилась устраивать разнос рабочим сцены.

– У ребят без вариантов… – улыбаясь, пожал плечами Николя, смотря, как молодой паренек все же пытается что-то сказать Лали.

– Я бы ему посоветовал сразу капитулироваться.

Николя обернулся и поднялся навстречу другу. Подойдя к Кристиану, наклонился, обнял его. Он вел себя спокойно и невозмутимо, как и говорила Лали, не стесняясь коляски. Хотя на него уже бросали заинтересованные взгляды другие присутствующие в зале.

– Николя, расслабься. Пусть смотрят….– улыбнулся Кристиан, подняв голову, посмотрел на Джоанну. Та обняла его со спины, накрыла рукой его руку.

Почти час в ожидании начала пролетел незаметно. Лали всех смешила, Элен, положив голову на плечо Николя, с улыбкой наблюдала то за подругой, то за Кристианом и Джоанной. Те выглядели такими счастливыми и спокойными, что заинтересованные взгляды на Кристиана быстро сменились улыбками, бросаемыми в сторону их пары.

Одна за другой объявлялись номинации. Лучший клип. Лучший дебют. Лучшая рок-баллада. Чем ближе была их номинация, тем больше волновалась… Лали. Волнение Николя вдруг резко пропало, Кристиан был вообще сама невозмутимость.

– Дорогие друзья, – наконец, произнес ведущий, – я рад объявить главную номинацию нашей премии и объявить песню, которая станет песней всего предстоящего музыкального года. По итогам голосования зрители определили тройку финалистов. Итак, за звание песни года поборются…

Ведущий открыл конверт, который держал в руках. Волнение почему-то вернулось к Николя, и он заметил, что и Кристиан вдруг сжал руки, тоже волнуется.

– «Наше северное лето», слова и музыка братья Йохан и Курт Толеконье, Швеция.

«Быть может, в сентябре», слова Кристиан Рокье, музыка Николя Вернье, Франция.

«Главная пристань», слова Адриано Сонато, музыка Ренат Котасов, Италия.

Зал замер. Как и предполагали, тройка лидеров осталась неизменной. Все три песни были хороши каждая по-своему. Шикарная баллада шведов цепляла душу, итальянцы, как всегда, брали своим горячим темпераментом. Николя и Кристиан переглянусь. Их песню критика единодушно называла гимном любви. Сказать, что кто-то явно выигрывает у других, было невозможно.

– Итак, третье место по мнению экспертов… – ведущий открыл второй конверт, выдержал традиционную паузу, – братья Толеконье, «Наше северное лето»!

Пока два блондина поднимались на сцену и говорили принятые в таких случаях слова благодарности, Кристиан и Николя молча смотрели друг на друга. Только что услышанное означало, что как минимум, второе место – их.

– А сейчас самая главная минута нашего вечера. Которую мы ждали все последние два часа. Да что там два часа, весь год! – улыбнулся ведущий и взял со стоящего рядом высокого столика третий конверт.

В зале наступила такая тишина, что было слышно, как колышутся портьеры от проникаемого в окна ветра. Ведущий открыл конверт, посмотрел на его содержимое.

– Позвольте еще немного вас помучить, – улыбнулся он, – совсем чуть-чуть. Огонь Италии и нежность Франции, гул римских площадей и тишина парижских улочек. Сложно сказать, что лучше и красивее. Так и экспертам было непросто определить лучшую песню. А ведь все они не просто уважаемые в мире музыки люди, они все сами профессионалы, написавшие не один хит, песни, годами, десятилетиями живущие в наших сердцах. Но я уверен, что песня, которую я сейчас назову, займет достойное место среди них. Итак… Пятьдесят три голоса против сорока семи… Лучшая песня года в Европе…