Текст книги "Эйлин, Эллочка, Элька (СИ)"
Автор книги: Ольга Колегаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
− Ешьте! Совсем отощали, смотреть больно!
Он удивлённо воззрился на неё, потом на поднос, хмыкнул и стал есть.
***
Сметвик вошёл в кабинет и в очередной раз поразился его пустоте. Пропали завалы документов, папок и склад посуды – Маша припахала двоих стажёров, они разобрали всю документацию рассортировав её по папкам, датам и типам документов расставив на стеллажах в углу кабинета. Раньше у него там была свалка и кладбище не разобранных бумаг. Дела его пациентов заняли места в специальных коробках, на его столе остался лишь небольшой зачарованный ящик-каталог. Стоило лишь произнести запрос, и нужный документ, если он, конечно, имелся в наличии, оказывался внутри. Это тоже Маша придумала. А ещё она договорилась со столовой, и теперь ему каждый день приносили горячий обед и ужин. И следила, чтобы он не засиживался допоздна, выгоняя его домой спать.
Маша была невероятной. Не похожей ни на одну женщину из тех, кого он встречал до сих пор. Сильная, даже в чём-то деспотичная, она была невероятно заботливой и обладала добрым сердцем – всё детское отделение было от неё в восторге. Особо противные пациенты, которые немало крови попили и ему и больнице, заискивали перед ней и таскали презенты, вроде цветов и сладостей. Она не пыталась походить на местных, подчёркивая, что она иностранка всем: от манеры одеваться, до нежелания исправлять ужасающий русский акцент. А чего стоят эти её песни? Колыбельные в детском отделении, бравурные в приёмной? Она часто пела и заразительно смеялась. И была самой красивой женщиной из всех, что он знал. Вся какая-то мягкая, состоящая лишь и плавных линий и изгибов. Даже скул не было – кругленькие щёчки и ямочки. Светлоглазая красавица. И дочки у неё – одна другой краше. Бедный Хогвартс! Хотя может и не Хогвартс, Маша говорила, что Александр из посольства обещал им помощь при устройстве в русскую школу.
От мысли, что Маша уедет домой, что-то внутри протестующе сжалось. Ему очень не хотелось бы её отпускать. Но что он может ей предложить? Он вечно занятой немолодой колдун, сквернейшего характера, с типично-целительским чувством юмора. У него, конечно был дом, но привезти в его холостяцкую, запущенную квартиру детей?
И Сметвик подписал документ о передаче ставки Эйлин, которая вот-вот уедет – Маше. Возможно, работа удержит её здесь подольше? Ещё и ухажёр её этот русский! Мало ему Эйлин?! Нет, определённо, нужно что-то делать.
***
Сметвик был невыносим! Как он жил без неё столько лет? Большинство его проблем решить оказалось элементарно – припахать стажеров. А чего они зря хлеб едят? Пусть привыкают, что целительство, это не только работа с пациентами, но и бумажная волокита. Столовую тоже построила, как так можно, чтобы Главный Целитель, − голодным ходил?! Нет, ну ни в какие ворота! Что касается квитанций, оказалось, у Сметвика есть заместитель, который вполне может взять на себя все вопросы закупок, а составить сметы поможет главная медиковедьма. А то моду взяли, свалить на такого человека всю бумажную работу. А когда он волшебников будет лечить?! А диссертацию писать? У него, как оказалось, куча заготовок статей, наброски работы есть, а времени нет. Это же какая потеря для науки! Нет, так никак нельзя!
И она сама взялась за систематизацию его научной документации, освободив Гиппократу достаточно времени для науки. Да, именно для науки, а не для того чтобы чаще мелькать перед глазами очень симпатичного и крайне одинокого волшебника. Единственного настоящего мужчины, встреченного ею в Англии. В нём горел огонь, а в большинстве Англичан – едва теплился. И ей хотелось греться у этого огня. С тех пор как умер муж, она давно не ощущала себя настолько живой. И девчонкам Гиппи нравится. Но и с Шуриком она переписку не бросит. Очень уж не хватает тут в Англии родственной души.
***
Он впервые пригласил Машу прогуляться спустя полгода после знакомства. Ему казалось, что до того он и не жил совсем. Ему ещё никогда так спокойно не работалось. На всё теперь хватало времени, он высыпался, его не доставали с идиотскими вопросами, ответа на которые у него часто не было. Появилось время заниматься интересными и неизлечимыми больными. А всё благодаря ей. Она стала незаменимой. Ему нравилась её властность и манера подшучивать над ним, притворно возмущаясь. Нравилось, как она улыбается одними глазами, и то тепло, что она излучает. А в последнее время он всё чаще задумывался, каково это было бы, быть окутанным всей её мягкостью? Погрузиться в неё и пить до самого донышка. Рядом с нею становилось всё труднее сосредоточиться, мысли всё время срывались не в то русло. И ещё эта неуместная ревность! Ей то и дело улыбались пациенты, посетители, молодые целители. Она ведь ещё совсем молодая женщина и, несмотря на наличие детей – обязательно кого-то встретит. И от этого ревность злым зверем ворочалась у него в груди. Ведь он уже воспринимал Машу как нечто своё, личное, и отдавать не хотел. Но и делать первый шаг не спешил. Переживал и терзался. Пока она однажды не зашла к нему в кабинет вечером.
− Привет, ты закончил? – спросила Маша, проходя в кабинет и тихо прикрывая дверь. Было уже поздно.
− Да, осталось пару формул пересчитать, одно заклятие никак не хочет сходиться, − устало ответил он, закрывая папку. Сегодня он уже ничего дельного не придумает.
− Тогда пошли поужинаем вместе, у меня? – твёрдо посмотрела она ему прямо в глаза. И отказать он не смог.
И вечером тоже не смог. И остался ночевать. А вскоре, перевёз всех к себе, отдав дом на растерзание Маше и детям. И жили они долго и счастливо, пока Машина средняя не пошла в Хогвартс и Маша так же властно и безапеляционно не сказала ему:
− Гиппи, нам нужен сын! – и он снова вынужден был согласиться.
========== Эпилог ==========
Мммм… Как вкусно! Пища Богов! Хрустнул огурчик, я прожевала и заела картошкой. О, да! Какая в этом году картошка вкусная, да с маслицем, да с селёдочкой, да с огурчиком солененьким, под холодненькую водочку, на зубровке настоянную!
Мы отмечали конец инвентаризации. Длилась она почти год и успела затрахать всех до зелёных чертей. Началось всё с недостачи золотых ореховых скорлупок на складе. Егеря регулярно занимаются отловом браконьеров и ворюг, но Лукоморье огромное, всех не переловишь. Но чтобы прямо со склада! Совсем распоясались! СанСеич принял решение срочно проводить инвентаризацию, чтобы понимать, чего ещё утащили. Первичная проверка показала нехватку яиц золотой гусыни, молодильных яблок, перьев жар-птицы и птицы Рух, изумрудов, золотых ореховых скорлупок и почему-то одного бутафорского человеческого черепа. Яга ругалась страшно! Она его так старательно трансфигурировала, чтобы на кол перед избушкой надеть. Столько сил потратила, чтобы у него глаза светились, и он каждого пришедшего матом крыл. Спёрли! Ох, не завидую я браконьерам. Яга Никитична, несмотря на свой почтенный возраст, так проклянёт – мало не покажется. Мировая бабка, если не злить. Шурик носился как ошпаренный по всему заповеднику, всех стажеров припахал, вешал следилки, капканы заговаривал. Границы обходили со штатным ведуном Фёдорычем. А нас припахал к полной инвентаризации складов. Воров поймали, часть несбытого вернули, но инвентаризацию было уже не остановить. Грёбаный компот! Теперь стажёры ходили за мной с самопишущими перьями, а я без устали диктовала: слёзы Алконоста – три флакона; перья хвостовые – двенадцать штук; перья Сирин – тридцать две штуки, слёзы Сирин – один флакон…
Обнаружилось, что летучие жар-крысы, коих расплодилось немеряно, подожрали запасы овса и пропитанного пивом пшена, без которого от жар-птицы хрен чего допросишься. И пропалили сбрую Сивки-Бурки. Пришлось срочно вылавливать мантикору, которая шляется неизвестно где, вместо того чтобы работать! Мантикоре Муське было обещано, что пока она крыс не отловит, то кроме этих крыс питаться ей будет нечем. Сбрую починили, хотя в процессе ремонта одного стажера, которого никто не удосужился предупредить о сволочном нраве лошадки, затянуло в одно ухо коня и с другого выплюнуло, благодаря чему мы узнали, что с кафтана добра-молодца кто-то спорол золочёную фурнитуру.
И вот теперь, наконец, всё было описано, пронумеровано и опечатано. Продано, передано и подарено кому следовало, и мы могли заслуженно отметить это эпохальное событие. СанСеич обещал всем стажерам поставить отлично по магозоологии и отправить с практики заранее. Хотя некоторых отсюда поганой метлой не вышибешь! Вернутся, как пить дать, только закроют экзамены в академии. Степанов, долбаный Айболит, точно вернётся. Как же без него самка Горыныча-то разродится?! Она во время беременности шибко вредная стала, никого кроме него не подпускает, а так как Горыныч – единственный вид живородящих драконов, придется парня звать.
Я бахнула водочки, закусила солёным помидором и встала из-за стола. Надо было проветриться. Северус убежал с Ягой кататься в ступе, ребята ещё долго будут сидеть, а мне хотелось свежего воздуха. Вышла на крыльцо и вгляделась в солёную морскую даль. Жилые здания заповедника, так же как и основной корпус, располагались на утёсе у моря, рядом с тем самым огромным дубом, оккупированным вредными котищами. Здесь было ветрено, пахло йодом и солью. А если повернуться к морю спиной, можно было увидеть самый невероятный ландшафт, который только можно себе представить. Куда только можно дотянуться взглядом, раскинулось травяное море, вдали белели вершины гор, зеленели холмы и леса. Лукоморье походило на странный, собранный неверно паззл. Сплошная природная аномалия, в которую невозможно было не влюбиться. И я влюбилась.
Сразу, с первого взгляда. Как только международный портал перенёс нас с сыном из фойе Министерства магии на площадку перед основным корпусом заповедника. И вот уже два года, как мы не покидали это чудесное место. В Лукоморье жили и работали десятки волшебников и сотни сквибов. Здесь произрастали десятки тысяч растений, и водилась уйма всякой волшебной и неволшебной живности. Обычные зайцы соседствовали с лешими, почему-то любившими именно этот облик. Рядом с обыкновенными лошадьми вполне можно увидеть, как скачет в табуне златогривый конь-огонь, и ноздри его искрами пышут. У моря можно было поболтать с Царевной-Лебедь, которая, на самом деле, особый вид бессмертной химеры и может принимать человеческий облик. С ней интересно поговорить, и обладает она своеобразной, ни на что не похожей магией. Институт паранормальных явлений Китеж-града написал не одну диссертацию, изучая её чары.
Золотая рыбка часто приплывает поговорить с Котом-учёным, хотя с остальными сотрудниками не контактирует. Выглядит эта зараза как карась размером с хорошую касатку. Вредная и мстительная тварь, хоть и красивая. Целый табун келпи обитает на другом краю заповедника в бухте. Также в Лукоморье находится одна из самых больших общин оборотней на территории России-магической. Они отлично ладят с животными, а некоторые дети-оборотни, которым посчастливилось родиться волшебниками, вернулись к нам после школы – работать ветеринарами, мастерами чар, травниками и зельеварами. Теперь заповедник – это и наш с Севером дом.
Я окунулась в воспоминания. Два года назад, после подписания всех необходимых документов в банке Гринготтс, мы с Северусом собрали вещи, я доработала положенный срок, отец уладил вопросы с Ноттами. Чарльз встретился со мной ещё раз, предлагал не горячиться и попробовать пожить вместе недолго, вдруг срастётся. Но я считала, что надо рубить. И так затянули донельзя. Мужик отличный, найдёт себе красотку под стать, настоящую леди. Он, кажется, понял. Мы подписали соглашение. Я выплатила неустойку. СанСеич перевёл нужную сумму. Теперь я должна была отработать на него три года и отдать деньги. Их автоматически должны были изымать у меня из зарплаты до тех пор, пока не погашу долг. Отец предлагал выплатить часть суммы, но я отказалась. Пускай будут Северусу на образование. Мою ставку в больнице забрала Маша. Работа ей нравилась, а может, дело было вовсе не в ней, а в симпатичном целителе Гиппократе? И вот, после того, как мы уладили все формальности, нас ждало Лукоморье.
Первое время я зашивалась. В документах был жутчайший бардак, я никак не могла запомнить всех сотрудников, познакомиться с обитателями заповедника, путалась в стационарных аппарционных порталах, объединяющих заповедник в сеть. Потом втянулась, таскала везде с собой сына. Научилась ездить верхом и с удовольствием рассекала не только на Сивке, но и на метле и даже на гиппогрифе. Меня повысили до завхоза и подняли зарплату. Свой долг я уже выплатила. В следующем году Северусу поступать в школу при Колдовстворце, и уже сейчас было понятно, что ему там самое место. Колдовстворец славится своей школой зельеваров, а мой сын растёт настоящим самородком. Лучшими материалами для дальнейшей работы я его обеспечу. А дед присмотрит – его запрос на должность преподавателя одобрили, он недавно прислал нам письмо. Теперь будет рядом с обожаемым внучком.
Маша долго переписывалась с Шуриком, но что-то у них не срослось. Недавно она отправила старшую дочь в Хогвартс и выскочила замуж за Сметвика. Пушкин уволился из посольства и работает помощником какой-то шишки в русском Министерстве волшебного взаимодействия – так здесь называется Министерство магии. К нему вовсю подбивает клинья дочка маминой подруги Сонечка, и, видимо, вскоре мы с Шуриком погуляем на их свадьбе. Шурик пока так и не женился, но теперь, когда я ему ничего не должна, кто знает, кто знает…
Лукоморье готовилось ко сну, солнце опускалось за море, над морем с диким гиканьем пролетала ступа с Бабою Ягою и моим сыном. Я курила на крыльце заповедника и думала, что жизнь, чёрт возьми, прекрасна!
========== Рождество в Лукоморье или как мы Северуса женили ==========
Когда сын впервые сказал, что его однокурсницу зовут Варвара, я только подколола, мол, Варвара-краса длинная коса? И вот тут Сев очень подозрительно покраснел и отвёл взгляд. Было ему тогда четырнадцать – самый пубертатный возраст.
Через два года Варвара впервые приехала к нам в Лукоморье в гости. С экскурсией. С закрытой исследовательской группой, в которую её по блату вписал Северус. За что ему потом выписали и я, и Шурик. Потому что нельзя пользоваться служебным положением. Нашим. Неделю Север ходил с красным ухом, которое мы не разрешали ему лечить фирменными мазями, и папе моему тоже запретили вмешиваться.
Папочке, кстати, Варвара не понравилась. Она была из семьи потомственных ведьм. Не колдуний, а самых что ни на есть ведьм. Которые не гнушались рожать дочерей, не выходя за папаш замуж. И не брезговали обычными людьми, улучшая генофонд. Мне же позиция семьи Варвары очень импонировала.
Я познакомилась с её мамой, Любой, на рынке в Китеже, куда ездила сплавить партию яиц саламандры. Отличная оказалась баба, мировая. Троюродная племянница нашей Бабы-Яги, хотя силушки, чтобы Ягой стать, не хватило. А вот у Вари, по словам Любочки, может и хватить.
Люба женщина была деловая и хваткая, сразу взяла меня в оборот на предмет налаживания связей между роднёй. Баба-Яга – бабка вредная и злопамятная. Потому с годами родни, на которую Яга бы не затаила хоть маленькую, да обиду, не осталось. А Варвару нужно было учить как Ягу, а не просто как сильную волшебницу.
Я обещала подумать над ситуацией. Мне нравились и Люба, и Варвара, которую я уже записала не столько в потенциальные невестки, сколько в матери своих гипотетических внуков. Из Северуса, несмотря на всё воспитание, вырос порядочный говнюк. Ну, я мать, мне можно так говорить.
Он был талантлив, как Моцарт от зельеварения и настолько же отвратителен, как человек. Северус никогда не считался с чужим мнением, будучи самовлюблённым эгоистом. Он был хитроумен и изворотлив как змея. Его Эго было просто огромным. Мало того, что мальчишка сам был талантлив, его активно поощряли мой отец и СанСеич. В поведении он же пытался подражать им. Примеры для подражания были не самые лучшие.
А после того, как мой сыночек выиграл какой-то жутко-престижный-Турнир-по-зельеварению в Колдовстворце, находится с ним в одной комнате и не задохнуться от источаемого пафоса стало попросту невозможно.
И тут появилась Варвара. Коса у неё была и вправду длинная, ум не менее остёр, чем у моего сынули, а уж язык! Какая девушка! Язва, стерва, красотка! Прелесть!
Его достижения в варке волшебных эликсиров из говна и веток не производили на неё впечатления. За пафос она регулярно макала его в словесную кучу компоста, ещё и поддразнивая за излишнее самомнение и длинный нос.
Северус злился. Северус изволил гневаться. Шёл на приступ и раз за разом отступал. Так продолжалось до самого выпуска и распределения. Он отправился в школу зельеваров в Италию, а Варвара уломала-таки Ягу на наставничество.
Два года мы всем Лукоморьем делали ставки, кто кого. Я ставила против Севера. Его неплохо было бы обломать. Слишком много он о себе мнит. Пытаясь забыть русскую красавицу, сын крутил романы с яркими итальянками, но, возвращаясь на каникулы летом и зимой, неизменно провожал Варю тоскливым взглядом. Они цеплялись друг к другу. Они делали пакости, мелкие и крупные. По крайней мере, зелёная коса Варвары на Ивана Купала – точно дело рук Северуса, а огненная саламандра в бане, из-за которой мой сын светил голым задом на подворье у Шурика, – точно проделки Ягуньи.
И вот наступило судьбоносное Рождество, мы все порядочно устали от игры в кошки-мышки. Да и Яга сказала Варваре своё судьбоносное:
– Рожать те пора, девка! Ведьма после родов силу набирает.
Заповедник за годы прилично разросся, и Шурик решил, что в этом году хорошо бы возобновить традиции и пойти нам колядовать. Меня заставили делать звезду, Северусу досталась сомнительная радость водить козу. Коза у нас в заповеднике была одна – Коза-дереза. Большей скотины свет не видывал. Она была бодливая и говорящая. Правда, вместо сказочного текста предпочитала матерные частушки и не менее матерные песенки из репертуара современной магловской музыки, до которой были больно охочи студенты. Они часто играли на гитаре всяческие песенные гнусности. Я с удовольствием подпевала, а коза запоминала. Вот эта сказочная компания и должна была осчастливить всех жителей заповедника на праздники.
Пела я неплохо, Шурик обладал прекрасным баритоном. Что до Северуса, то ему лучше молчать или тянуть речитатив. Ему медведь на ухо наступил, но он никогда в этом не признается.
Мы нарядились в традиционные костюмы, взяли звезду, Северус с самым «Счастливым» лицом волок на длинной верёвке козу.
Коза сопротивлялась. Северус применил смекалку, облегчив вес козы и подняв её в воздух левитацией. Наш движ приобрёл особый колорит. Теперь мы шли по заповедной деревне, светилась звезда, мы с Шуриком распевали песни, летевшая за нами коза вставляла матерные комментарии.
Наше шествие привлекало внимание. Подтягивались люди. В Лукоморье жили магозоологи, историки, артефактологи, колдомедики, природные маги, волхвы-староверы и множество обслуживающего персонала. Кто подпевал, кто просто ржал. Нам наливали.
Песни становились громче. Иногда мы забывали текст, и его дополняла коза.
Мы приближались к концу деревни, оставалось пройти лишь несколько домов да избушку Бабы-Яги. Избушка никогда не пропускала веселья и притопала к нам сама, привлечённая разудалым пением и громким смехом.
Из окна высовывалась Баба-Яга, на крыльце в белом тулупчике, похожая на Снегурочку, стояла Варвара.
Мы уже приготовились исполнять нашу коронную «Коляду», как внезапно закончилось действие заклятия левитации, и коза с матюками приземлилась прямо за спиной у Северуса, мстительно проорав:
– У вас товар – у нас купец, бля!
И от души боднула его прямо под зад. Да так, что Северус птичкой влетел прямо на крыльцо избушки на курьих ножках.
Варвара как-то очень сноровисто поймала «женишка», не дав тому сверзиться. Пару секунд стояла тишина, после чего грянул смех. Северус равномерно наливался краснотой и уже собирался было что-то сказать, как вдруг из окна раздалось старческое:
– Эт правильно! Давно пора! А ты, милок, не красней, не красней! Варька, заноси его в дом, малахольного! А то удерёт! Где ж мы потом тебе женишка искать-то будем?! Сейчас мы его в баньке попарим, травами напоим, глядишь, к концу осени и родишь мне девоньку….
Смех грянул с двойной силой. Северус возмутился:
– Ну, знаете! Это уже ни в какие ворота!
И хотел было смыться. Но не тут-то было. Шикарный, неоднократно отрабатываемый им поворот вокруг своей оси не удался. Варвара крепко держала его за капюшон. Потому он лишь запутался в длинном плаще и вновь чуть не сверзился с крыльца.
– Ты куда? – ласково спросила Ягунья.
– Т-туда, заикаясь ответил «жених».
– Никуда ты не пойдёшь. Отколядовался на сегодня. Нечего животных мучить! – она вдруг подмигнула мне с самым заговорщицким видом. – Да и по традиции мы вас всех напоить-накормить должны!
И она поволокла практически не сопротивляющегося Северуса в дом.
А летом мы гуляли свадьбу. Невеста с явно округлившимся животом и в традиционном красном платье была прекрасна. Северус пытался казаться загадочным и неприступным, хотя это ему и не удавалось. Я тихонько плакала, утираясь платочком. Эх, хорошо тогда мы отметили Рождество, удачно!
