355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ольга Тарасевич » Золотой венец Трои. Сокровище князей Радзивиллов (сборник) » Текст книги (страница 8)
Золотой венец Трои. Сокровище князей Радзивиллов (сборник)
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 15:18

Текст книги "Золотой венец Трои. Сокровище князей Радзивиллов (сборник)"


Автор книги: Ольга Тарасевич



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Она запнулась.

Потому что подумала – сейчас Андрей ей возразит: а если речь идет не о болезни близких, а об их смерти? Тогда чему радоваться-то? Что они ушли к богу? На небе, возможно, хорошо; только земля после такого горя становится адом для близких покойного. Хотя, наверное, можно вспомнить о том, что все люди смертны; умирать страшно, но после того, как все уже случилось, самое страшное, видимо, остается позади. Эти доводы, конечно, от отчаяния, они малоубедительны. Но, может, лучше пытаться хоть как-то выбраться из пучины горя, чем просто утонуть в ней?..

А затем Ликины рассуждения прервал появившийся на пляже немец.

Он приближался быстро, почти бежал.

И по его виду сразу же стало ясно: что-то произошло! Ганс Винкельман выглядел очень расстроенным. Он нервно дергал ногами, вытряхивая попадавший в сандалии песок; скрестил на груди руки, его плотно сжатые губы казались тонкой ниточкой, прилипшей к подбородку.

Сердце Лики тревожно екнуло: неужели неприятности продолжаются? Ну что еще стряслось, ведь лимит всех проблем ими уже давно выбран до дна?!

– Все твои эмоции написаны на лице. Успокойся. – Андрей встал с шезлонга, протянул ей полотенце. – Набрось это на плечи. Или майку надень, иначе ты сгоришь. Кстати, как насчет твоей теории – уметь видеть плюсы в каждой ситуации?

– С теорией у меня всегда все в порядке, – пробормотала Вронская, натягивая футболку. От соприкосновения с тканью плечи противно заныли. – А вот с практикой – не очень.

Ганс еще издалека заорал во все горло:

– Там Сергей на дорожке лежит! Ему плохо! А еще он говорит, что обнаружил труп Эмилии! Но я лично никакого трупа не видел. Да и кому нужен этот тощий французский цыпленок?!

Кому нужен?

Немец ведь сам ответил на этот вопрос!

К сожалению – убийце, как выяснилось…

Эмилия совсем недавно в очередной раз предупреждала: на острове кто-то есть, возможно, не все грабители вернулись на материк. А еще она говорила: недавние неприятности провоцируют на мерзкие поступки всех присутствующих, пробуждают в них все низменное, что скрывается в глубинах их душ.

Как обычно, к ее словам никто не прислушался…

«Почему-то мне кажется, что Эмилия мертва, никакой ошибки тут нет, – уныло рассуждала Вронская, семеня за мужчинами, широко и быстро шагавшими вперед. – Я вспоминаю наш последний разговор. У нее на лице было такое странное выражение… Как будто она хочет открыть мне нечто важное, но чего-то опасается, боится… Она явно знала больше, чем решилась сказать мне – тихонько, по-французски. Какая же я идиотка! После обеда мы с Андреем вызвались чинить лодку. Эмилия заявила, что останется и уберет посуду. Должно быть, убийца ее подкараулил, когда она возвращалась из ресторана в свой домик… Хотя зачем понадобилось убивать француженку? Разве что она стала нежелательным свидетелем какого-то события…»

– Мой виски! Он пьет мой виски, пока я бегаю за помощью, – возмутился Ганс, гневно указывая на сидевшего на дорожке Сергея. – Да вы только посмотрите на него! А ведь он даже не спросил, можно ли выпить мое спиртное! Причем Сергей не воспользовался стаканом. Никакой гигиены!

Танцор и правда вовсю прикладывался к бутылке. Похоже, он быстро сообразил: хозяин горячительного напитка в гневе, продолжения банкета не будет. Поэтому надо ловить момент, и он лихорадочно отпивал все новые и новые глотки.

Белоснежные камни были так обильно забрызганы кровью, что Вронскую затошнило.

По лицу Сергея расплывалась пьяная улыбка:

– Ребята, как здорово, что вы пришли! А я тут за помин души Эмилии пью… Нехорошо это – человек преставился, а помянуть-то его и некому. Этот немец, гад, разорался, вискаря ему жалко! Да уж конечно, он-то о ее труп не спотыкался! Как вспомню – мороз по коже. Я иду, она лежит, а в груди – нож!

– Какой нож? – машинально переспросила Лика, оглядывая кровавые пятна. В одном месте они явно были смазаны и напоминали следы волочения тела. Такие следы она видела, когда выезжала «на труп» вместе с приятелем, следователем Владимиром Седовым, стремясь собрать как можно более точную «фактуру» для своих детективов.

– Обычный нож, кухонный. Я им сегодня ветчину резал, когда мы обед готовили.

Последней подробности очень «обрадовалась» подступившая к Ликиному горлу тошнота.

«А ведь я тоже резала хлеб к общему столу, и, может быть, этим ножом и зарезали Эмилию и…»

Лика судорожно сглотнула и глубоко-глубоко задышала.

Попытка успокоиться получилась не очень успешной. Голова ее гудела, перед глазами мелькали черные «мушки».

Мучительно хотелось вернуться назад, в недавнее прошлое.

Всего лишь полчаса тому назад жизнь была прекрасна – со всеми ее красками, звуками и запахами, с нелепыми философскими теориями, нежными взглядами.

И вот какое-то ничтожное мгновение все резко изменяет.

Кровь, страх, ужас…

Как насчет ее собственных рассуждений? Умения видеть хорошее в любой ситуации?

Нет, теория и практика – это абсолютно разные категории!

Так и хочется простонать: «Перезагрузите эту игру! Верните меня на прежний уровень…»

– Не грызи себя, – мягко сказал Андрей, приобняв Лику за плечи. – Кто знал, что так случится… Ты видишь, кровавые следы ведут куда-то вперед. Пройдем посмотрим. Надо выяснить, что же все-таки произошло? Может, Эмилия ранена и пытается добраться к людям, на помощь позвать? От Сереги, сама видишь, толку мало. Он, как кровинку увидит, сразу хлопается в обморок – тонкая натура!

– Мне кажется, Эмилия мертва, – пробормотала Вронская, печально вздохнув. – Ближайшее бунгало, где остановились Кристина и Салах, расположено в паре метров от места происшествия. Но видишь – кровавые следы ведут в противоположную сторону? По дороге Ганс успел рассказать нам: он сбегал в ближайший домик, там никого не оказалось – Кристины и Салаха не было в номере. Однако Эмилия вряд ли это знала… Ее убили, убили! Мы видим следы волочения тела: это не обессиленная Эмилия ползла за помощью, а убийца пытался спрятать труп!

– Разберемся. – Андрей отодвинул Лику назад и первым зашагал по газону, инстинктивно пытаясь прикрыть ее от возможной опасности.

Дорожка из капелек крови указывала путь, по которому убийца тащил женщину.

Сначала преступник пересек газон, потом еще одну дорожку, затем выбрался к морю. Но не на пляж, предназначенный для туристов, а на ту часть прибрежной полосы, где имелись небольшие хозяйственные постройки. Было видно, что уборка в этой части острова проводилась менее тщательно – на белоснежном песке возвышались кучки водорослей.

– Он выбросил труп в море, – прошептала Лика, разглядывая обрывавшиеся у кромки берега следы. – А ведь поднялись большие волны! Уже когда я купалась, плыть было невозможно, меня пару раз больно ударило волной. Но очень уж мне хотелось окунуться… А потом, когда мы загорали, море заштормило, мы даже переставили шезлонги подальше, и…

Волна вдруг с шипением вынесла на берег серебристую ленточку с оригинальным кулоном.

Совсем недавно он украшал нежную шейку Эмилии.

Бижутерия была очень стильной, но явно копеечной, поэтому грабители, забравшие дорогие часы француженки (настоящие «Шопар», стоят больше трех тысяч евро; двое суток в подвале весьма способствуют выяснению таких мелких подробностей), на украшение не польстились.

И вот кулон все-таки покинул свою несчастную хозяйку…

Лика присела на корточки, взяла кончик серебристой ленточки.

– Вот вы где! – раздалось за ее спиной. – Просто необитаемый остров какой-то!

Лика обернулась, кивнула подошедшим Кристине и Салаху.

Лица обоих были очень обеспокоенными.

– Мы тут уже с ног сбились, пытаясь разыскать хоть кого-нибудь. – Кристина скосила глаза. – Что это у тебя? Кулон француженки? Наверное, купалась, потеряла.

– Говори по-английски, – потребовал Салах. И, пристально глядя Лике в глаза, поинтересовался: – У меня пропала сумка с украшением. Ты ее видела? Я не обвиняю именно тебя, конечно, и…

Он что-то еще продолжал объяснять, однако Лика Вронская уже не слышала его слов.

Пазл произошедших событий молниеносно сложился в ее голове.

Вот неизвестный еще вор возвращается из домика Кристины и Салаха. В его руках – сумка с венцом. Он торопится поскорее улизнуть. Но, как назло, сталкивается с Эмилией, возвращавшейся к себе после уборки посуды в ресторане.

Эмилия слишком эмоциональна.

Она не умеет держать язык за зубами, договориться с такой женщиной о полном молчании с ее стороны невозможно.

Не тот она человек, на которого можно положиться: она нервна, истерична, постоянно взвинчена…

Вариантов действий у преступника немного, и он расправляется с Эмилией.

Убийца вонзает ей в грудь нож и вдруг вновь слышит чьи-то шаги.

Его счастье: на дорожке показывается Сергей. А он – натура нежная: как увидит кровь, сразу и отключается. Никаких активных действий с его стороны не последует, ни намека на попытку оказать сопротивление или помощь жертве.

Убедившись, что Сергей потерял сознание, убийца утаскивает труп француженки и сбрасывает его в море.

Зачем он избавился от трупа?

Чтобы отвести от себя подозрения! Отсутствие трупа всегда порождает дополнительные версии. Возможно, преступник не думал, что ранение Эмилии приведет к заметным кровавым следам; возможно, он хотел как-то замаскировать ее кровь, но не успел. Туристы терялись бы в догадках: «Где француженка? Произошел несчастный случай или преступление?» Действительно, если тела нет, возникает слишком уж много различных предположений и…

Она очнулась от своих мыслей, почувствовав, что ее энергично трясут за плечи.

– Смотри, у тебя, кажется, имеется такая же штука? – спросил Андрей, вертя в руках черный округлый пластиковый предмет. – Кристина говорит, что нашла этот карандаш под дверью номера.

– Это не карандаш, правильное название – ленспен. – Лика протянула руку и щелкнула пальцем по кнопке сбоку. – Вот, видишь, поворачивается – и выезжает кисточка. Но кисточка здесь не главное. Самая важная штука – вот тут, на противоположном конце – такая карбоновая пластинка-нашлепка для протирания объектива. Кисточкой можно убрать пылинки, а резинкой – очистить стеклышко от следов брызг. Очень актуально для съемок на море или во время дождя. Только надо дождаться, пока объектив просохнет. Иначе черные разводы на стекле останутся.

– Вы фотограф? – отчего-то неприязненным тоном осведомилась Кристина.

Вронская покачала головой:

– Нет, я журналист и писатель. Фото – это просто хобби, в отпуске люблю пощелкать, все-таки фотографии – это память. У меня камера самая простая была, хотя и зеркальная. Фотик мой сперли… А ленспен – точно мой, здесь есть приметная царапина от зубов моей собаки.

– А как этот ленспен оказался под дверью нашего номера? Да еще как раз после того, как украли сумку Салаха?!

Лика пожала плечами:

– Понятия не имею! Он лежал в моей сумке для фотоаппарата вместе с фотиком и дополнительным объективом. Как он оттуда выпал и почему оказался у вашего бунгало – не знаю. Думаю, бандиты, вытаскивавшие вещи из наших номеров, объяснили бы вам это лучше меня. Вы что, подозреваете, что это я стянула ваше украшение?! Да поймите же, это просто совпадение, что моя вещь оказалась у вашего домика! Я за фотоаппарат вообще не бралась, поставила рюкзак в шкаф и на пляж полетела. Мы же только приехали, мне искупаться хотелось. А вечером уже заварилась вся эта петрушка с бандитами… Вы с ума сошли – такие обвинения!

– Девушка, не надо так нервничать. Никаких обвинений. Я только поинтересовалась.

– Знаете, похоже, Эмилию убили. – Лика внимательно наблюдала, какую реакцию вызовут ее слова. Первый мимический «рисунок» на их лицах – выражение недоумения и недоверия, сменившееся страхом. – Ее труп якобы видел Сергей. И грохнулся в обморок. Там, на дорожке, по которой туристы спускаются к пляжу, целые лужи крови. Кровавые следы волочения ведут сюда, к необустроенному участку моря. Похоже, убийца сбросил труп в воду. И кулон – это все, что осталось от Эмилии…

Она наблюдала за растерянными лицами Кристины и Салаха, лихорадочно обдумывая одно весьма существенное предположение: «А что, если это Ганс во всем виноват?

Ганс выказывал явный интерес к украшению. Салах его отшил, заявил, что ничего ему не покажет и не объяснит.

Тогда немец и украл венец! Убил Эмилию… А потом, убедившись, что случайно проходивший мимо Сергей потерял сознание, побежал звать на помощь, стремясь обеспечить себе алиби… Он ведь выглядел очень возбужденным. И сразу же заговорил: никакого трупа нет, танцор просто сошел с ума. Все это очень подозрительно!»

От этих мрачных мыслей ее отвлекла жизнерадостная улыбка американца Стивена.

– Как поживаете? – дежурно осведомился он. – Может, вы придумали, как всем нам выбраться с острова?

У Лики невольно вырвалось по-русски:

– Очень плохо мы поживаем! Я бы даже сказала – настолько ужасно, что хуже, кажется, уже не бывает…

* * *

– Стивен, где ты был?! – Дженни старалась, чтобы ее голос звучал спокойно, но еле сдерживала нервную дрожь и слезы. – Я тебя спрашиваю: где ты был?! Неужели ты не понимаешь, что я нуждаюсь в поддержке, в твоем постоянном присутствии! Я и так натерпелась такого страха! И вот стоило мне только отправиться в душ, как тебя и след простыл…

Она все-таки разрыдалась.

Горячие, обжигающие слезы потекли по ее щекам, а салфетки, как назло, под рукой нет, а муж, как всегда, стоит с несчастным, дурацким видом; он кажется таким чужим и далеким, а ведь от этого мужчины у нее будет ребенок…

– Дженни, успокойся, – мягко сказал он, протягивая ей пачку бумажных носовых платочков. – Я просто вышел прогуляться. После обеда у меня разболелась голова. Да меня не было всего-то минут двадцать! Я прошелся по дорожкам и сразу же вернулся к тебе. Видел Лику и Андрея, они возились с лодкой. К сожалению, починить ее не удалось, так что наше возвращение на материк откладывается. Но ты права: мне надо было предупредить тебя, чтобы ты не волновалась.

Он оправдывался, и Дженни очень старалась поверить его словам.

«Я беременна, у моего организма сильные гормональные нагрузки, – убеждала она себя, вытирая слезы. – Доктор говорил: подобное эмоциональное нестабильное состояние затянется надолго. К тому же мы пережили сильный стресс. Так что я несправедлива, неадекватна… Я не должна так себя вести! Я должна верить Стивену! Он не старался обидеть меня осознанно!»

Она убеждала себя, но… Совершенно безуспешно.

Смотреть на мужа ей было просто страшно.

Иногда у него становился такой пугающий взгляд… Отсутствующий, чужой, равнодушный…

А ведь он – отец ее ребенка!

Все закончилось: любовь, романтика, духовная близость.

Теперь Стивен – абсолютно чужой человек, заметно отличавшийся от того галантного веселого парня, каким был в первые месяцы их знакомства. Иногда даже закрадывалась мысль: может, и зря случилась с ней эта беременность, может, другой мужчина в качестве мужа и отца ребенка дал бы ей больше?..

Подобные мысли всегда приходили ей в голову после приступа токсикоза.

Возможно, врач все-таки прав: не стоит сгущать краски, надо просто перетерпеть этот непростой период.

– Помассируй мне стопы, – потребовала Дженни, укладываясь на постель. – У меня ноги гудят… Интенсивнее разминай ступни! Да что с тобой происходит? Ты мне массаж делаешь или в облаках витаешь?!

– Извини, дорогая. Русские уверены, что случилось… мм… одно трагическое происшествие. Но я надеюсь, они ошибаются.

– Какое еще происшествие?

– Не хочу тебя напрасно волновать. Успокойся, ничего серьезного. Пожалуйста, думай только о своем здоровье и нашем ребенке…

Глава 6

«Эмилию убили, сумку с золотым венцом украли. – Лика Вронская прислушалась к шуму воды: вернувшись в номер, Андрей побежал в душ смывать морскую соль. – В голове не укладывается – все произошло так стремительно! Я‑то думала: после освобождения из подвала все наши неприятности закончились. Ага, как же: чем дальше в лес – тем больше дров. Только одно очевидно – мы в опасности. Все остальное…»

Она закусила губу.

Неясных моментов слишком много.

Во‑первых, непонятно: убийца Эмилии и похититель сумки – один и тот же человек или это разные люди? Во‑вторых, хорошо бы выяснить: присутствует ли на острове посторонний или виновен кто-то из туристов?

Кто-то из туристов…

Определяемся с конкретными персоналиями.

Наверное, подозревать Стивена и Дженни не стоит. Парочка ждет ребенка, оба нервничают (что вполне понятно). Их ждет важное событие в жизни, какие уж тут злодеяния! Тем более они – типичные американцы, улыбчивые и доброжелательные. Даже с мощным писательским воображением представить в роли преступницы беременную женщину сложновато. Стоит только вспомнить собственную беременность, и сразу становится ясно: в этом состоянии женщину может беспокоить все, что угодно, – от здоровья будущего малыша до своего – иногда крайне отвратительного – самочувствия. А окружающий мир со всеми его бедами и проблемами волнует тебя куда меньше округляющейся на глазах талии. Если беременная женщина и может причинить кому-либо вред, то разве что по неосторожности. Какое воровство, какое убийство?! Нереально! Что касается Стивена, то он, похоже (как и все фотографы), человек с визуальным восприятием мира. Его вполне может интересовать венец как эстетический объект для авторской фотосъемки. Но кровь, воровство – все это плохо сочетается с удачным кадром.

Катя и Сергей… Девушка производит более положительное впечатление, нежели парень. В Кате чувствуется характер, энергия сильной личности. Сергей в этой паре – явно ведомый. Какой из него убийца, если ему от вида одной-единственной капельки крови делается дурно?.. Или он просто притворяется, стремясь заранее обеспечить себе алиби? Он – танцор, гибкий, артистичный, обожающий внимание публики… Катя же, наверное, по характеру вполне способна на решительные действия. Но она ослабела после ранения, а ведь убийце столько действий надо было совершить буквально за пару часов: украсть венец, убить француженку, оттащить ее труп в море… Эмилия худенькая, но высокая, и весит она явно побольше Кати…

Кристина, по большому счету, темная лошадка. Красивая умная женщина – что она делает рядом с этим арабским парнем? Не похоже, что она влюблена в своего спутника. Драгоценность – собственность исключительно Салаха, тогда как же объяснить, что Кристина показывала ее кому-то по скайпу? Хотя, с другой стороны, а что тут такого? Наверное, этот факт можно рассматривать скорее как подтверждение отсутствия у барышни дурных намерений: она же не стала лихорадочно прятать драгоценность, наоборот, обращалась с редкой вещицей без особого страха и предосторожностей. Впрочем, именно Кристина в конечном итоге и могла с легкостью украсть сумку. Салах так трясется над своей цацкой, а Кристине он, похоже, доверяет. Они живут в одном домике… Кристина могла улучить момент и украсть драгоценность. Но вот убийство… Зачем Кристине разделываться с француженкой? Разве могла бы Эмилия стать нежелательным свидетелем? Если условный вор – Кристина, то такой сценарий развития событий маловероятен. Допустим, Кристина ворует сумку и вынуждена ее где-то спрятать. Даже на участке возле бунгало полно укромных уголков! Эмилию убили довольно-таки далеко от домика Кристины и Салаха. Как же она стала нежелательным свидетелем… чего-то?

Но, конечно, больше всего подозрений возникает в отношении Ганса. Он производит впечатление одинокого несчастного человека, отчаянно пытающегося заглушить боль от личных проблем работой. Он прекрасно разбирается в истории, осознает высокую ценность украшения. И он ведет себя слишком неадекватно – пристает к Салаху, спорит с ним, убеждает показать венец… Какое-то несвойственное чопорным педантичным немцам поведение…

– Да, с этим Гансом что-то явно не в порядке, – пробормотала Лика, бросая взгляд на дверь ванной. Андрей, похоже, и не думал выходить из душа. – Я полагаю, именно он запросто мог устроить весь этот кошмар. И вряд ли немец не оставил ни одной улики! Их можно найти – и припереть его к стенке. Если преступник – Ганс, его надо поскорее изолировать, чтобы он больше не причинил никому вреда. Но без конкретных доказательств этого не сделать…

Через секунду Лика выскользнула за дверь номера.

«Я еще раз быстренько осмотрю следы в том месте, где Сергей видел труп Эмилии. – Так она мысленно оправдывалась перед бойфрендом за свою самодеятельность. – Загляну в бунгало к Гансу. И тихонько вернусь. Ничего плохого со мной не случится. Андрей и не заметит моего отсутствия. Не могу же я сидеть сложа руки и ничего не предпринимать!»

Она приблизилась к тому месту, где на белоснежных плитках виднелось пятно крови. И едва удержалась от крика – неподалеку на скамейке сидел именно Ганс! Обхватив руками колени, он вглядывался в морскую даль – растерянный, обескураженный…

«Правду говорят – преступника всегда тянет на место преступления. – Лика быстро метнулась за кусты и покосилась на немца: не похоже, что он почуял появление наблюдателя. – Что ж, если Ганс сидит на этой лавочке, в двух шагах от лужи крови Эмили, значит, я могу пошарить в его домике. А если за сумкой Салаха далеко и ходить не надо – стоит себе в шкафу немца?.. И еще, кстати, один странный момент. Я сначала не обратила на него внимания, потому что была шокирована новостью об убийстве. Но теперь, немного успокоившись, я вижу: а ведь крови все-таки очень много. Сергей говорил, что видел нож в груди Эмилии. Наверное, еще ее и в шею ударили и задели артерию. Я не большой знаток судебной медицины, но, судя по тому, что видела раньше, раны лишь в районе грудной клетки и такие фонтаны крови – это вряд ли возможно. А может, Эмилия сопротивлялась и тоже ранила преступника? Но тогда у всех туристов стопроцентное алиби: ни у кого ни царапин, ни следов травм, ни новых повязок на теле я не заметила».

Дверь в бунгало Ганса была закрыта, окна, выходившие на лужайку перед домиком, – тоже. Лика вздохнула, развернулась, и…

«А что, если залезть через окно ванной комнаты? – мелькнула у нее мысль. – Оно расположено высоко, но оконный проем широкий, через него и высокий, крупный человек легко проберется, а уж я‑то со своими «мышиными» сорока пятью килограммами – тем более!»

Пара минут пыхтения, сломанный ноготь, сбитая о подоконник коленка, и вот Лика уже лихорадочно открывает шкафы, ящики, заглядывает под кровать…

Сумки нигде не видно, но на тумбочках и на столе лежат аккуратные стопки книг.

Вронская пошелестела их страницами – и даже вздрогнула.

– Да здесь же целая куча книжек по истории, и везде – статьи о Дидоне, о золоте Трои, – пробормотала она, чувствуя предательскую дрожь в руках. «Ганс пытается нас убедить, что он приехал на Бо случайно: якобы он выбрал сувениры для своего магазинчика и решил заодно отдохнуть здесь. А откуда у нас эта уверенность, что у него вообще есть какой-то магазин? Может, он просто давно мечтает о нем! И ему очень нужны деньги! Да этот Ганс просто дурит всем нам головы! Наверное, он нарочно выслеживал Салаха… Улучил удобный момент – и спер украшение. И еще одна очень подозрительная деталь: сегодня немец сто раз повторил: «Венец приносит неприятности!» А ведь тут не в украшении дело. Просто кто-то планирует очередное преступление, а еще…»

На ее плечо вдруг опустилась тяжелая ладонь. Рывок – и онемевшая от ужаса Лика рухнула на кровать…

* * *

Почему-то заканчивается воздух.

Хочется выдохнуть. Воздуха, воздуха… мучительно раскалывается голова…

Хочется дышать, но сделать даже самый маленький вдох невозможно.

Горло сдавила такая резкая боль, что просто искры из глаз сыплются.

Воздуха нет, только запах – противный запах перегара…

– Катя, ну давай! Что ты все спишь? Я хочу тебя! У меня стресс, между прочим!

Сережин голос, слишком родной и любимый, чтобы он мог оказаться продолжением недавнего кошмара. Но и успокоения он не приносит.

Руки больно мнут ее грудь, скользят по бедрам, бесцеремонно добираются до самого нежного, укромного уголка ее тела.

– Катя! Что же ты лежишь как бревно? Иди ко мне, сейчас я покажу тебе класс…

– Прекрати! – Окончательно проснувшись, Катя отталкивает Сергея и недоуменно хлопает глазами. – Ты что, напился, что ли?! Вроде бы на острове не осталось ни капли спиртного.

– Капли не было, а бутылка была! У Ганса. Все-таки, знаешь, немцы – практичный народ. Все-то у них есть – запасы, заначки…

– Ты пил с Гансом?

– Ага, счас! Так он и разбежался меня угостить! Оставил рядом с трупом бутылочку, я и приложился…

– С каким трупом, что ты мелешь?!

– Да француженки той, которая сальсу, как робот, танцевала. Я иду, она лежит, крови – море… Слушай, достало уже меня все! То ты вся в крови, то француженка эта, Эмилия… Есть здесь вообще покой, порядок?! Что мы делаем в этой дыре?! Это ты, ты во всем виновата! Ну почему тебе в Питере не сиделось? Нежная какая, распереживалась, обстановку решила поменять! Поменяли! Что, довольна? Довольна, я тебя спрашиваю?! Подумаешь, изменил я! Да все мужики своим бабам изменяют! И кстати, Натка, в отличие от некоторых, в снежную королеву не играла! Ценила мужское внимание, старалась удовольствие мне доставить. А ты лежишь себе, в потолок смотришь. Делаешь вид, что мужчина как мужик тебе вообще не нужен. А как это дело-то называют – «супружеским долгом»?! Хочешь не хочешь, а отдай, если это долг…

Возмущенные несвязные вопли внезапно оборвались. Голова Сергея откинулась на спинку кресла, и он захрапел, разбрызгивая слюну, напоминая самого последнего алкоголика, накачавшегося дешевым винищем и раскинувшегося прямо на скамейке в парке…

«Сергей пьян, а я, похоже, трезвею. – Катя неприязненно вглядывалась в знакомые черты и никак не могла понять, что именно в них еще совсем недавно вызывало в ее душе такую болезненно сильную любовь. – Сережа просто ничтожное животное, слабое и жалкое! Он бросил меня, спящую, куда-то пошел, не закрыв даже дверь номера… Эмилия мертва? По острову расхаживает убийца? А Сергею на все наплевать! Ну, может, не на все, но на меня точно. И ради этого ничтожного, жалкого человека я бросалась на нож, готова была пожертвовать всем… Где были мои глаза, где была моя голова?! Я принимала его страх за сочувствие, его слабость – за доброту… Я только-только оправилась с грехом пополам после раны, на острове происходит непонятно что… И мой мужчина, вместо того чтобы быть для меня надежной опорой, напивается как свинья и храпит… Мой мужчина?! Нет-нет, с меня довольно! Как только мы выберемся с этого острова, я его брошу. Хотя… зачем ждать, пока придет помощь? Не буду я сидеть в одном номере с этим пьяным ничтожеством! Свободных мест здесь полно, переберусь в домик для туристов, тут очень много незанятых бунгало… И все, не буду даже смотреть на этого слабака и пьяницу!»

Она заметалась по номеру.

Очень хотелось собрать вещи.

Чтобы этот алкоголик, когда проснется, сразу понял: дурочки, готовой беспрекословно терпеть все его измены и пьянки, больше нет.

Проблема заключалась в том, что бандиты уже забрали все их вещички несколькими днями раньше: и ноутбук, и сумки, и портпледы со сценическими костюмами и обувью…

Но тем не менее…

Вот этот черный рюкзачок остался…

В него летят шампунь, гель для душа, зубная паста, щетка. Эпилятор грабители не забрали, отлично!

Забрав вещи из ванной комнаты, Катя прошла в коридор, к шкафу-купе. Отодвинув дверцу, она ловко сгребла прямо в рюкзак горку кружевного белья, за ним последовали джинсовый сарафанчик, белые обтягивающие брюки, футболки.

Вот и все! В путь, вперед, к новой жизни!

Там будет только счастье, не будет никаких алкоголиков и…

Осознав, что она чуть не выскочила из номера в одних трусиках, Катя расхохоталась.

Достала из рюкзака белые узкие штаны, на которые не польстились бандиты. Кое-как натянула их, морщась от боли (однако здоровье надо беречь, как, оказывается, неудобно жить с одной рукой!). И, спрятав волосы под бейсболкой, она с треском захлопнула за собой дверь.

На улице было так тепло и солнечно, что все ее грустные мысли испарились сами собой.

Подумаешь, парень оказался жалким, неблагодарным слабаком!

В двадцать пять лет вся жизнь впереди, таких Сергеев она встретит еще вагон и маленькую тележку. И выберет среди них самого достойного партнера. Если не для танцев, то по крайней мере для жизни…

Почему-то заканчивается воздух.

Хочется вздохнуть. Воздуха, воздуха… мучительно раскалывается голова…

Хочется дышать, но сделать даже самый маленький вдох невозможно.

Горло сдавила такая резкая боль, что просто искры из глаз сыплются.

Мысли молниями сверкают в голове.

На ее шее – удавка.

Именно поэтому ни вдохнуть, ни выдохнуть…

Вцепиться бы в нее. А рука – только одна, от второй толку-то никакого…

Как больно!

Как темно!

Это – все.

Конец.

Но нет…

Обошлось!

Воздух.

Живительный воздух, воздух, воздух…

* * *

– Ты офигела! С ума сошла! На острове происходит всякая ерунда, а ты в детектива играть вздумала?!

Лицо Андрея побелело от ярости, он то и дело срывается на крик, а Лика с трудом удерживается от улыбки.

Смеяться нельзя, и так уже ее бойфренд в ярости – улыбочки еще больше его распалят.

Но все-таки какое же это облегчение – что именно Андрей пробрался в номер Ганса, а не немец-убийца…

– А как ты понял, что я была именно там? – поинтересовалась Вронская, потирая плечо. Ну и пальцы у Андрея – крепкие, теперь синяк останется. – Я думала сначала по территории пройтись, улики поискать…

– Лучше бы ты свои мозги поискала! И вообще, давай договоримся: вопросы, связанные с деньгами, с обеспечением безопасности в нашей семье, решать буду только я – это мужские дела! А ты отныне не проявляешь в этом плане излишней инициативы. Договорились?

Лика пожала плечами.

Поставил ей жесткие условия, обложил ее флажками, да еще и пытается создать видимость компромисса. Якобы он просто вежливо уточняет: «Договорились?» Да это же на самом деле разговор на уровне армейских приказов: копать «от забора и до обеда»!

О да, это мечта многих женщин: «Я сижу, вся из себя такая красивая, и забиваю голову разве что рецептами борщей, а мужчина приносит в дом мамонта».

Так жить очень удобно.

Здорово, когда есть рядом крепкое плечо, на которое можно опереться. Классно-классно! Безо всякого ерничанья!

Но бывают и другие ситуации, подобные нынешней…

– Андрей, модели поведения в нашей семье и жизнь и здоровье других людей – это не одно и то же, – оживилась Вронская и улыбнулась: ей в голову разом пришло столько аргументов! – Ты говоришь: давай закроемся в нашем домике, будем шляться поменьше по территории отеля и спокойно дождемся, пока подоспеет помощь?..

– Отличная идея, я считаю!

– А я так не считаю! Я думаю: поскольку француженку убили, закрываться всем в своих норках глупо. Убийца наверняка еще кого-нибудь замочит! Надо не сидеть сложа руки, а действовать!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю