Текст книги "Золотой венец Трои. Сокровище князей Радзивиллов (сборник)"

Автор книги: Ольга Тарасевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 2

Карфаген, II век до н. э.

– Скажи всем скорее: Дидона решила устроить охоту. Пусть седлают моего коня, готовят лук и стрелы. Гончих собак не кормить. В прошлый раз додумались, дали псам еды, конечно, те, наевшись, не торопились бежать за дичью. И пусть принесут мое охотничье платье и длинный плащ!

Дидона отдает распоряжения насчет охоты, хотя на самом деле больше всего на свете ей хочется отдать рабыне другое указание: подготовить опочивальню к ночи любви.

Но, увы, наверное, ей просто померещилась страсть в том прикосновении Энея к ее ноге на пиру. С утра до вечера троянец занят починкой своих кораблей. Он готовится к отплытию. Похоже, никто и ничто не может удержать его в Карфагене.

Отпустив рабыню, Дидона задумчиво взглянула в окно.

Вот из конюшни выводят ее прекрасного вороного коня, отлично вычищенного, с лоснящимися боками. Он радостно ржет, гарцует, встряхивает гривой.

Вот рабы выносят все, что только может понадобиться на охоте, – сети, тенета, пики с широкими жалами.

Вот…

Да в это же невозможно поверить! Эней забирает у слуги поводья коня царицы, и своенравный жеребец вмиг становится спокойным. А на поясе у троянца виден колчан со стрелами!

Эней!

Он больше не хочет чинить свои корабли!

Он тоже собирается на охоту!

Еще совсем недавно счастье казалось ей таким невозможным.

Но что, если оно… что, если оно все-таки возможно?..

Облачившись с помощью рабыни в охотничье платье, Дидона скрепила его край золотой булавкой, чтобы длинный подол не мешал ей скакать на лошади. И с колотящимся сердцем спустилась вниз.

– Могу ли я присоединиться к охоте Дидоны? – радостно улыбнулся троянец.

Она величественно кивнула, позволила Энею помочь ей сесть на лошадь. И поскорее умчалась вперед, молясь, чтобы мужчина не заметил, как дрожат ее руки, а на щеках пылает румянец.

Охота в окрестностях Карфагена обычно удавалась на славу. Добычей становились дикие козы, целые стаи которых резвились на горных склонах, или шустрые вепри, или отчаянно сражавшиеся до последнего вздоха львы. Целые повозки, полные мяса, следовали после охоты в Бирсу.

«Но только сегодня все иначе, – пронеслось в голове Дидоны, и она растерянно обернулась, ища взглядом Энея. – Я не вижу ни одного зверя! На голубом небе – а оно здесь всегда такое голубое, чистое – появилась огромная черно-фиолетовая туча, она стремительно приближается, дует пронизывающий ветер, начинается дождь…»

– Я вижу пещеру, там можно спрятаться от непогоды! Мы не успеем вернуться в крепость, нам надо переждать бурю! – прокричал Эней, спрыгивая с лошади. Он протянул к Дидоне руки, помог ей спуститься на землю. – Давай скорее в укрытие! Я привяжу твоего коня!

Не дожидаясь Энея, Дидона заспешила в пещеру, вошла внутрь – и охнула, завертела головой по сторонам.

В это было невозможно поверить!

Невозможно, но…

Царица Карфагена потерла глаза.

Невероятное видение не исчезало.

Тут был зажжен кем-то алебастровый светильник. Через его резные узоры различался весело горевший огонек, отбрасывавший на поросшие мхом стены причудливые отблески.

А еще в пещере имелось самое настоящее ложе! Не узкое, на котором возлежат во время обеда, а широкое, какое ставят в опочивальне. Оно было покрыто мягкими звериными шкурами и усыпано лепестками роз.

Повсюду стояли вазы с живыми цветами, такими свежими, будто их только что принесли из сада рабыни.

– Невероятно, – пробормотал Эней, пройдя в пещеру. – Венера явно дает нам знак! Богиня словно благословляет те слова, которые я собирался сказать. Дидона, ты… ты так умна и прекрасна! Невозможно не полюбить тебя. Я понимаю, что, может, не очень подхожу тебе по знатности рода. Но я люблю тебя! И очень буду стараться сделать тебя счастливой. Прошу: стань моей женой. Умоляю тебя! Ты согласна быть со мной?

Сердце Дидоны сжалось от волнения.

Все происходящее показалось ей чудесным сном.

Красиво убранная пещера, слова, которые ей так хотелось услышать, любимое лицо, полное тревожного ожидания.

– Я согласна, – прошептала она, боясь лишиться чувств. – Давно мечтала я назвать мужем…

«Смелого Энея», – хотела сказать Дидона. Но ее губы задрожали, принимая самый нежный на свете и такой долгожданный поцелуй.

Все было именно так, как себе и представляла Дидона.

Мягкими осторожными движениями Эней помог ей снять одежды, потом нежно увлек на ложе, и от прикосновений его рук ее обнаженное тело сделалось теплым и безвольным…

Все было в сто раз лучше, чем она могла себе представить.

Умелые ласки Энея, оказывается, способны подарить такое наслаждение, которое, кажется, познать могут разве что боги…

Как легко опьянеть от любви!

Как сложно заниматься государственными делами, когда единственное, что нужно в этой жизни, – целовать любимые губы…

Советники докладывают: участились набеги на их границы, следует срочно укрепить оборону, усилить войско. Узнав о свадьбе Дидоны, Ярба разозлился до невозможности и даже вознес жертвы богам, чтобы те помогли превратить славный город в руины.

Но в сердце царицы нет больше тревоги.

Она ловит себя на том, что постоянно безмятежно улыбается. Ей кажется, что весь мир превратился в дивный райский сад. И что больше никогда не найдется места в ее сердце для печали.

О нет, Дидона совершенно не предчувствовала беду…

Тем страшнее ей было однажды проснуться среди ночи от ощущения мучительной боли и сильной тревоги. Проснуться, потянуться к любимому Энею… и не найти его на ложе.

Убили? Похитили?!

Звать стражу? Будить Анну?

Как, как ей поступить?! О боги!

Не зная, что предпринять, Дидона, заламывая руки, заметалась по опочивальне, потом выскочила в коридор, побежала между рядов колонн. Стражники, увидев царицу, тотчас пробудились от дремоты, вытянулись в струнки.

Дидона собиралась сказать им, что надо срочно отправляться на поиски Энея. Но невольно бросила взгляд в сторону моря, и слова застряли у нее в горле.

Пылают на берегу костры, в том самом месте, где стояли корабли троянцев с высокими мачтами.

Уже много времени прошло, и никакого ремонта давно не проводилось. Эней обещал остаться, а если так – зачем ему корабли?..

Он обещал остаться, но вот смотрите все – видна его прекрасная сильная фигура в отблесках ярких костров. Эней снова собирается в путь? Он хочет уплыть, не простившись? Но почему, за что?! Ведь не было ни ссор, ни размолвок!

Не теряя времени на разговоры со стражниками, в тончайшей ночной сорочке, Дидона полетела к морю.

– Эней, что случилось?! Я ничего не понимаю! Ты называл меня женой, обещал, что не покинешь меня, что мы всегда будем вместе. Пожалуйста, скажи, что я ошиблась. Что все это неправда – ты не готовишься теперь к отъезду… Эней! Почему ты молчишь?! – Не будучи в силах сдержаться, Дидона бросилась к мужу, попыталась дать ему пощечину, но он ловко перехватил ее ладонь. – Ненавижу тебя! Да ты просто предатель!

– Прости! Я не хотел тебя обидеть. Меньше всего я стремился сделать тебе больно. – Он склонил голову, прижался губами к маленькой теплой ладошке, и от этого поцелуя, такого знакомого и родного, из глаз Дидоны хлынули слезы. – Просто, понимаешь… мне было видение. Во сне мне явились боги и вдруг приказали покинуть и тебя, и Карфаген. Они сказали так: «В Италию надо плыть Энею, чтобы дать тем землям сильных потомков, которые воздвигнут Рим. Помни о сыне! По праву ли ты лишаешь его царства римского?»

Дидона саркастически усмехнулась:

– О да, богам больше нечего делать, как только являться Энею в видениях! Не верю! Да скажи наконец правду: тебе просто стало скучно – со мной, в покое, без странствий и бурь. И ты решил сбежать – без всяких объяснений, под покровом ночи! Не надо морочить мне голову какими-то там видениями! Чем римское царство, куда ты направляешься, лучше земли Карфагена? Ты хочешь счастья для своих потомков? Так в чем же дело, здесь все для тебя есть – и земля, и я, влюбленная, готовая дарить тебе детей! Видение твое – пустые отговорки!

– Дидона… Я очень перед тобой виноват. Я действительно поступаю гадко. Но я не обманываю тебя. Все – чистая правда! Мне было видение, и я услышал глас бога… Сердце мое разрывается от горя. Но иначе я поступить не могу. Не могу! Конечно, я попрощался бы с тобой перед тем, как отправиться в долгий путь…

– Спасибо! Как мило – хотел попрощаться! Мой муж покидает меня! Слушай, ну почему ты совершенно обо мне не думаешь?! Ты что, не понимаешь: ты уедешь, а завтра тут будет войско Ярбы или другого африканского царя? И от меня, и от Бирсы ничего не останется – мне просто не простят связь с тобой, меня уничтожат, потому что никогда женщины не отказывали местным царькам, а защитить меня больше некому… Эней, опомнись, я умоляю тебя!

Дидона смотрела в печальные любимые глаза и понимала: все троянцы бросили возиться с кораблями и только тем и занимаются, что подслушивают их разговор.

Какой позор! Какое унижение!

Эней бросает царицу Карфагена, дочь славного тирского царя Бела, прекрасную Дидону… Он бросает ее, как самую жалкую рабыню, и все это видят сотни людей.

Боги, боги! Есть ли у вас сердце?! Как можете вы позволить, чтобы та, которая один раз уже лишилась мужа и испытала невероятные мучения, сейчас опять теряла своего любимого?..

Как больно!

И ведь Эней знал о Сихее! Он знал о том, какой это был ужас – торопиться на брачное ложе, наткнуться на труп мужа, а потом еще и узнать, что с ним расправился родной брат невесты! Эней все знал – и все равно он собирается уезжать. Он увозит Юла, который стал ей ближе родного сына…

– Обними же свою Дидону, – шепчут ее онемевшие губы. – Любимый, всего лишь объятье… Я умираю!..

– Прости, не могу. Если я только прикоснусь к тебе, то никогда не смогу уехать. Я больше всего на свете хочу быть с тобой. Но воля богов такова, что мне надо отправляться в путь. Прости и прощай!

Он разворачивается и бежит к морю.

Сильный ветер едва не валит Энея с ног, однако он продолжает упрямо двигаться вперед.

– Потешилась сладко – и будет, царица. А я бы, признаться, не отказался в покои твои заглянуть, не стал бы бежать, как Эней…

Какой-то троянец, полный, с некрасивым обожженным лицом, начинает хохотать, и живот его трясется.

Но это все для Дидоны уже неважно.

С удивлением она видит стражника из своей свиты (откуда он взялся тут, его же никто не звал?), тот бросается к троянцу с мечом. Царица бормочет:

– Оставь, все неважно. Пусть едут.

Пусть…

Развернувшись, она идет к своему дворцу. Но не входит в покои: зовет рабов.

– Слушайте меня внимательно! Разложите здесь огромный костер. Пусть его пламя поднимется выше неба! Срочно принесите сюда все вещи Энея! Возьмите меч этого предателя и всю ту одежду, которую я ему дарила. А еще я требую, чтобы вы принесли сюда наше ложе из опочивальни. Его надо рассечь на мелкие щепы и тоже бросить в костер!

Обессиленно опустившись на землю, Дидона внимательно наблюдала за тем, как выполняются ее распоряжения.

Потом провела рукой по волосам, нащупала золотой венец и грустно усмехнулась.

Как сладок был этот подарок Энея! Как радовался вероломный муж, когда видел это украшение на ее густых светлых волосах!

В этом совершенном венце столько красоты! Золото, сапфиры и изумруды обещали ей счастье, любовь, безмятежность. Но прекрасный венец обманул все ее надежды. Как обманул и предал царицу и тот, кто его подарил…

Отбросив в сторону украшение, тоненько зазвеневшее на камнях, Дидона обернулась на звук приближающихся шагов.

Анна, бледная, встревоженная, раскрыла ей свои объятия.

И по ее лицу, и по молчанию стало понятно, что сестра обо всем догадалась и хочет как-то облегчить скорбь Дидоны.

– Не бойся, Анна, – прошептала Дидона, обнимая хрупкую фигурку сестры. – Я отомщу за свое унижение! Сожгу все его вещи и буду молиться: пусть Юпитер его уничтожит! Пусть вероломный Эней прочувствует мою боль, все мои мучительные страдания!

– Конечно, сестра. Ты совершенно права, именно так и надо поступить. Но даже самой страшной кары все равно мало для этого предателя, разбившего твое сердце!

И сестры принялись бросать в костер вещи Энея.

Одежда сгорела быстро, превратилась в седой пепел, рассеявшийся в ночи. Меч коварного троянца раскалился докрасна, затрещали в огне украшавшие его рукоятку драгоценные камни.

Став на колени, Дидона приготовилась к молитве.

Если сейчас призвать богов на помощь, то Энею больше никогда не суждено увидеть берегов.

Он погибнет в морской пучине, и умрет его сын, и вся его свита.

Только…

По щекам Дидоны заструились слезы.

«Никогда я не скажу таких слов, – пронеслось у нее в голове. – Это заклинание очень сильное, я точно знаю, что уничтожила бы Энея. Но только я не могу, не могу! Я не могу его убить, я не хочу его смерти. Он причинил мне боль, а я все равно люблю его и всегда буду помнить, какими счастливыми делались его глаза, когда он смотрел на меня… Я не могу желать ему зла. Я люблю его, хочу, чтобы он жил долго, чтобы повзрослел Юл, превратился в славного воина. Я хочу, чтобы Эней жил… И вместе с тем без него я жить не смогу, не сумею. Его отъезд – это мои вечные муки, и они никогда не кончатся…»

Дидона нащупала маленький кинжал, который всегда висел на ее поясе с того самого дня, когда она узнала, что Сихея убил Пигмалион.

Покосилась на Анну.

Сестра сидела подле костра, обняв обтянутые хитоном колени. И пристально смотрела в море, где вереница кораблей, сражавшихся с высокими волнами, постепенно становилась все мельче и мельче.

Все дальнейшее произошло одновременно.

Вонзив кинжал в свою грудь, Дидона бросилась в пылавший костер, закричав от пронзительной боли.

Странно, но от огня ей стало легче, словно жесточайшие муки тела облегчили страдания души. А потом жар вдруг исчез…

– Успокойся, сестра моя. Скоро мы будем с богами, – твердит Анна, обнимая обугленное тело сестры.

Ее волосы трещат, хитон загорается, пламя касается тела. Кроткое выражение лица сменяется гримасой боли, но Анна, закусив губу, не пытается выскочить из пылающего костра, а еще крепче прижимает к себе свою мертвую сестру.

И вот уже языки пламени пляшут на двух девичьих трупах…

Анна и Дидона почему-то видят все это сверху, словно не сгорают в эту минуту на раскаленных угольях.

К костру опрометью бегут рабы.

Один из них останавливается и, воровато оглянувшись по сторонам, нагибается и хватает золотой венец. Прячет его в складках серой грязной рубахи.

Дидона сверху грозит ему пальцем:

– Эй, выброси его, он принесет тебе несчастье, как и мне!

Странно, но раб-воришка ее не слышит. И другие рабы тоже ничего не слышат…

* * *

Огромный пляж острова Бо похож на рай.

Мягкий белоснежный песок, как искусный любовник, нежно ласкает ступни. Прохладный ветерок остужает разогретую на солнце кожу. Соленое дыхание моря смешивается с ванильными ароматами цветов и сладким запахом кокосового масла для загара.

«Я поправляюсь. Я наконец выздоравливаю и возвращаюсь к жизни. – Эмилия Мюрье растянулась в шезлонге, с наслаждением чувствуя, как теплый солнечный душ омывает ее ноги, грудь и живот. – Здесь так хорошо и спокойно, что я, пожалуй, и правда прихожу в норму. Разрыв пятилетних отношений с Патриком дался мне очень дорого. Наверное, каждая женщина переживала бы, если бы ее постоянный партнер вместо предложения руки и сердца вдруг сообщил, что он встретил другую девушку. Но мне пришлось труднее во много раз. Ведь я работаю психотерапевтом. Моя задача – помочь клиенту не допустить возникновения такой ситуации, в которой оказалась я сама. Впрочем, отпуск и правда лучший способ начать жизнь с чистого листа. Конечно, пока я еще не готова к новым серьезным отношениям. Однако, по крайней мере, я вновь могу смотреть на мужчин. У меня нет особого выбора, из свободных туристов здесь только немец Ганс. Не очень красивый, типичный бюргер: невыразительное лицо, светло-голубые глаза, рыжие волосы, веснушки, килограммов двадцать лишнего веса. Он ведет себя скованно, и я, кажется, догадываюсь почему. Ему нравятся красивые стильные женщины, но он изначально не верит, что может вызвать их интерес к себе. Поэтому он скорее заинтересуется девушкой с какими-нибудь изъянами во внешности… Что ж, тем интереснее будет подобрать ключик к этому человеку! Я думаю, Ганс может оказаться неплохим любовником – компенсаторный механизм неуверенности в собственных силах. Дополнительный бонус, если я все-таки смогу затащить его в постель, – это мое восстановленное профессиональное реноме. Я смогу убедиться, что все еще не утратила способности разбираться в людях и играть на их маленьких слабостях».

Наконец жара сделалась совсем нестерпимой.

Задумчиво посмотрев на сланцы (нет, наверное, не стоит их надевать: песок такой мягкий и чистый, поранить ноги им просто невозможно), Эмилия побежала к морю и с наслаждением окунулась в прохладную воду.

Плыть вдоль берега, не имеющего ни малейших примет цивилизации, было чрезвычайно приятно.

«Здесь лучше, чем на Лазурном Берегу, с его вереницей отелей и вилл, – думала Эмилия, восторженно любуясь пальмами и белоснежным песком. – На этом острове чувствуешь свое единение с природой, к тому же Бо дарит своим гостям комфортный и безопасный отдых. Мне еще ни разу не приходилось отдыхать на таком почти необитаемом острове, где находится всего лишь один отель. Раньше я почему-то думала, что это скучно. Ничего подобного!»

Через полчаса она, проголодавшаяся и все же немного заскучавшая, заторопилась с пляжа к бассейну.

Там как раз должны были сервировать послеобеденные закуски. И Ганс с его немецкой обстоятельностью уделял закускам самое пристальное внимание!

Так и есть: звенят тарелки, переговариваются парни, накрывающие на стол…

– …Здесь, на острове, никого нет. Следующий самолет прилетит только через неделю.

– Что ты предлагаешь?

– Ограбить всех этих козлов, разумеется! И уплыть на материк на катере. Ты видел новости? Там сейчас полная неразбериха.

– Туристы позвонят кому-нибудь или свяжутся по Интернету со своими друзьями. Нас поймают раньше, чем мы успеем доплыть до берега! И посадят в тюрьму. А зачем в тюрьме деньги?

– Тише ты, смотри, вон идет туристка!

– Можно подумать, она понимает по-арабски! Все никак не наедятся эти туристы! Да если бы я столько жрал, я бы уже давно умер!

Осознав, что ее появление не прошло незамеченным, Эмилия, попытавшись приветливо улыбнуться, подошла к столику с фруктами, взяла небольшую тарелочку из стопки и уставилась на поднос со сливами.

Перед глазами все плыло, руки дрожали.

Она немного понимала по-арабски. Лучший друг Патрика был родом из Иордании, и он обожал учить всех и каждого своему родному языку. И теперь Эмилия очень боялась, что переговаривавшиеся официанты догадаются о том, что их речь ей удалось перевести без труда.

«Успокойся, успокойся. – Эмилия, не контролируя себя, взяла сливу и сжала ее так, что брызнул сок. – Что с меня-то им взять? Купальник, парео и тапочки? Все деньги и драгоценности – в сейфе номера; ничего страшного не случится! У меня будет время, я успею попросить о помощи и придумаю, как выбраться из этой западни…»

* * *

Следить за темноволосой женщиной и дальше было бы рискованно. Она устроилась в тени пальмы на газоне. Поставила перед собой черную спортивную сумку, где лежало украшение, и портфель с ноутбуком.

Лика Вронская пару минут понаблюдала, как женщина пыталась подключиться к Интернету через вай-фай, косилась то на листик с паролем (такой давали всем гостям отеля при заселении), то на экран стильного «сони-вайки». Потом раздалось характерное бульканье, с которым открывается скайп…

Она казалась очень эмоциональной – во время разговора жестикулировала, улыбалась, закатывала глаза.

Однако суть ее диалога с кем-то невидимым, к сожалению, совершенно не улавливалась. Незнакомка говорила не очень громко, к тому же откуда-то неподалеку доносилась темпераментная латиноамериканская песенка.

Подойти ближе – значит выдать свое местонахождение.

А уж стоять на открытом пространстве и подслушивать – вообще далеко не самая лучшая идея.

Конечно, очень любопытно было бы еще раз взглянуть на оригинальное украшение. Однако не подойдешь же к незнакомому, явно занятому своими делами человеку с такой просьбой…

Устав стоять без толку за мохнатым стволом пальмы, Лика развернулась и огляделась по сторонам.

Похоже, неподалеку находится бассейн. А обычно рядом с бассейном располагается и бар, где можно выпить чашечку кофе и поболтать с барменом, узнать у него дорогу к пляжу, выяснить, в котором часу и где именно начнется вечерняя шоу-программа.

Да, так и есть. Вон там, впереди, виднеются ряды пустых шезлонгов, барная стойка под тростниковой крышей; столик с какими-то закусками, возле которого с тарелкой в руках медитирует симпатичная стройная туристка.

«Хочу слив – умираю. – Лика, улыбаясь, заторопилась к столику. – Как же все-таки здорово Андрей придумал с этим отпуском! Море, солнце, свежие фрукты и…»

– Вы говорите по-английски? – с сильным французским акцентом и почему-то шепотом поинтересовалась туристка.

Лика кивнула, недоуменно поглядывая на горку раздавленных слив. Видимо, женщина взяла их с общего подноса, положила не на свою тарелочку и стала их давить, складывая в кучку на краю стола…

Взгляд у туристки был очень встревоженный. Женщина казалась просто смертельно напуганной!

В другой ситуации можно было бы сказать: «Говорю, и не только по-английски, но и по-французски». И поболтать именно на французском, который «лежит» без дела уже много лет – ведь все-таки не так-то просто найти франкоговорящего собеседника. Это была еще одна причина, по которой перспектива поездки в Тунис очень обрадовала Лику: франкоязычная среда, возможность вспомнить прекрасный, мелодичный язык.

Впрочем, именно теперь и именно с этой молодой женщиной болтать ей почему-то совершенно не хотелось…

– Давайте отойдем, нас могут подслушать, – тихо заговорила туристка, вцепившись в Ликину руку. – Знаете, я немного понимаю арабский. У Патрика был друг… Впрочем, это неважно… Местные официанты говорили, что они хотят ограбить всех нас и скрыться! Вы смотрели новости? В столице начинаются беспорядки. Наши официанты хотят этим воспользоваться. Они очень опасны! Вы же понимаете, остров Бо небольшой, и на нем находится только наш отель. Мы совершенно беззащитны! Мы в полной власти у этих людей!

Ошеломленная Вронская обернулась к бару. Симпатичный бармен увлеченно пританцовывал в такт музыке и протирал разноцветные бутылки со спиртным. Он был меньше всего похож на злодея, вынашивающего гнусные планы. А вот Ликина собеседница…

– Успокойтесь, ведь на острове есть служба безопасности. Меня зовут Лика, я пару часов назад прилетела сюда с мужем из Москвы. Когда мы заселялись, видели крепкого парня в холле главного корпуса, это явно был сотрудник службы безопасности. Не волнуйтесь, все под контролем! Мы все выбрали очень хороший, комфортный отель, и я уверена, что с безопасностью здесь все в порядке. Да, я видела по телевизору: в столице проходят акции протеста. В Москве тоже почти каждый день кто-то протестует… Главное в таких ситуациях – не оказаться в толпе. Скопление народа – это действительно опасно. А вы, наверное, просто что-то неправильно поняли.

– Приятно познакомиться, Лика. Меня зовут Эмилия. Вы так любезны! Очень мило, что вы меня утешаете. Но поймите, я действительно слышала этот разговор и все перевела правильно.

«Сумасшедшая какая-то, – решила Вронская, вежливо улыбаясь странной туристке. – У нее просто мания преследования. Навидалась я таких людей, когда изучала матчасть для написания своих книг. Мой приятель, судебный психиатр Новиков, рассказывал немало интересных историй и…»

Ее рассуждения оборвал чей-то еле слышный крик.

Звук был совсем слабым. Но все-таки в нем явно улавливалось отчаяние. Такое горькое, что просто кровь стыла в венах…

– Вы слышали?! – Лика обернулась к француженке. – Какие-то странные звуки…

– Думаю, это волны бьются о берег. Но поймите же, ситуация серьезная! Надо не любоваться морем, а действовать!

* * *

Стивен Смит раздраженно ходил взад-вперед по номеру.

С этой Дженни можно сойти с ума!

Все время всем недовольна! Одна истерика сменяет другую!

Казалось бы: все для тебя, дорогая, только будь спокойна, счастлива и не нервничай. Вздумалось ей прилететь в этот Тунис! Зачем, спрашивается? Что, нельзя было отдохнуть где-нибудь поближе, во Флориде, например?

Нет, жена орала как резаная: «Хочу в Тунис, хочу на остров Бо. Стивен, ты не представляешь, как там красиво, какие виды, какие пляжи!»

Приехали.

Какие виды, какие пляжи?! А такие же, как в Таиланде или на Мальдивах! Белый песочек, зеленые пальмы, бирюзово‑синее море. Туристов совсем немного; обслуживающий персонал делает свою работу отлично и практически незаметен. Ничего особенного, в сущности.

Ладно бы Дженни мало путешествовала и ничего не видела в мире. Но ведь жена побывала в куче мест, она посещала самые любопытные уголки Земли, там съемки ему заказывали солидные журналы. Быть супругой фотожурналиста, с точки зрения познания мира, – это очень выгодно!

Но тем не менее: «Хочу в Тунис, и именно теперь!»

Ладно, хорошо. Бо так Бо. Приехали! Ничего особенного, но… пусть. Однако и здесь продолжается начавшийся еще дома кошмар.

«Еда невкусная, люди отвратительные, ко мне плохо относятся, никто меня не любит…»

И это «счастье» продлится – Стивен, плюхнувшись в кресло, растопырил пальцы и начал по одному их загибать – еще, наверное, целых полгода, не меньше. Дженни ведь только на третьем месяце беременности.

Ребенок…

Лицо Стивена сразу смягчилось.

Да, жена невыносима. Дженни никогда не была ангелом, но с этой беременностью она вообще превратилась в фурию – орет с утра до вечера.

И все-таки… малыш или малышка… УЗИ пока что его своенравная Дженни делать отказывается… но ребенок – он живет, развивается… и это такое счастье, что просто сердце замирает… ведь уже казалось, детей у них не будет никогда, и тут вдруг такое чудо…

«Ладно, потерплю. – Стивен подошел к окну. Дженни, умчавшейся неизвестно куда после того, как она осознала, что Ганс и Эмилия невольно подслушали ее хамские характеристики, возле домика по-прежнему не было видно. – Главное – чтобы с ребенком все было в порядке. Попробую относиться с пониманием к истерикам Дженни. В конце концов, ей тоже приходится несладко. Мне сложно представить, что это такое – беременность. Судя по тому, как Дженни тошнит, приятного в этом мало… Но куда же она запропастилась? Ее нет уже больше полутора часов!»

Недовольно хмыкнув (беременность беременностью, но все-таки супруга могла бы и вспомнить, что у нее есть муж и он, между прочим, волнуется!), Стивен похлопал себя по карманам бермудов. Мобильный телефон и карточка-ключ от номера на месте, можно отправляться на поиски Дженни.

Он вышел из домика и задумчиво посмотрел на развилку выложенных белыми камнями дорожек.

Та, что уходит вниз, ведет к морю. Но Дженни вроде бы не самая заядлая любительница послеобеденного солнца.

Если отправиться вперед по боковой тропинке, можно выйти к бассейну и бару. В принципе перекусить его супруга всегда не против, а уж в ее теперешнем положении особенно…

Мысли его оборвались внезапно.

Порыв ветра вдруг подбросил прямо к ногам Стивена голубое парео, принадлежащее его жене.

Узнать его было нетрудно – ведь сбоку на клочке материи, переливавшемся серебристыми пайетками и стразами, был вышит приметный симпатичный дельфинчик. Он сверкал и теперь. Несмотря на огромное кровавое пятно, расползающееся по голубой ткани…

* * *

– Ты что же, влюбилась в него?

Кристина Дорохова возмущенно покачала головой. И ее отражение в окошечке скайпа с задержкой в долю секунды сделало то же самое.

– Да как ты можешь говорить такую ерунду?! – Она чуть поправила крышку ноутбука, стараясь, чтобы бликующее изображение подруги приобрело хотя бы минимальную отчетливость. – Я… влюбилась в какого-то мальчишку?! Смешно! Дорогая, ты же знаешь, в моей жизни есть только одна любовь – голубая «ванда роял блю»[11]11
  Гибрид очень красивой орхидеи, выращиваемой, как правило, без субстрата, с открытой корневой системой.


[Закрыть]. А Салах…

Кристина объясняла своей подруге мотивы своего абсолютно безрассудного поступка (отправиться на отдых с первым встречным – судя по всему, с жиголо!) и одновременно радовалась, что ей не приходится прикладывать слишком много усилий для разъяснений.

Обычный человек, не увлекающийся орхидеями, вряд ли понял бы мотивы подобного авантюрного поступка. Решил бы, что женщина, вытворяющая нечто в этом духе, на редкость легкомысленная и безответственная особа. Но это ведь совершенно не так! На работе, в финансово‑аналитической компании, готовящей обзоры по текущей экономической ситуации, а также прогнозы дальнейшего развития событий в мире, никто не сомневается: Кристина Дорохова – прекрасный специалист, очень сдержанная, серьезная женщина. И все это – чистая правда. Точнее – часть правды.

Орхидеи – это всегда авантюризм и риск.

Заказанное растение может прийти гнилым. Редкий природный вид в условиях городской квартиры капризничает и не цветет годами. Но все равно любители этих цветов решаются на покупку, рискуют, выигрывают, проигрывают…

Потерпеть неудачу с красотками-орхидеями проще простого. Им ничего не стоит сбросить такие долгожданные, такие многообещающие бутоны. Они могут хорошо цвести и расти годами, чтобы в один день вдруг все их листья пожелтели без всяких видимых причин просто потому, что долгое время на растении развивалась скрытая инфекция.

Красота соседствует со смертью, радость – с горем. Такие «адреналиновые горки» вырабатывают определенную манеру поведения, черты характера.

Какие именно?

Умение легко переносить потери.

Наслаждаться каждым мгновением жизни.

Ценить все происходящее вне зависимости от того, в какой именно цвет окрашено очередное житейское событие: в белый, черный, серый ли.

О, можно было бы страдать из-за ненужных расходов на ненужную поездку, из-за неоправдавшихся надежд увидеть исчезнувшую видовую «блэк черри». И все это время жизнь, прекрасная, неповторимая и уникальная жизнь, проходила бы мимо…

– В общем, я уже слегка отошла от Маринкиных фокусов, – говорила Кристина, наслаждаясь ярким теплым солнышком: его лучи после промозглой московской зимы воспринимались ею как настоящее чудо. – Таксист привез меня в туристическое агентство. Ну как агентство? По нашим московским меркам – подвал какой-то. Но, может, в Африке не стоит особенно к этому придираться? А у них, в Тунисе, как раз акция протеста проходила. Менеджер мне каталог в руки сунул, кассу закрыл и побежал выражать свою гражданскую позицию. И тут я почувствовала чей-то взгляд… Понимаешь, этот парень, он наблюдал за мной через окно и…

Кристина запнулась, стараясь подобрать максимально точные слова для описания эффектной внешности Салаха.