Текст книги "Иллюзии (СИ)"

Автор книги: Ольга Барбанель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Annotation

...Он запнулся и кубарем полетел вниз, увлекая за собой приличное количество снега. Внизу виднелись острые камни, и тело напряглось, ожидая удара, но вдруг все пропало. Вокруг был только туман…

– Когда ты видишь нечто невероятное – не верь своим глазам. Верь чувствам, – наставлял меня незнакомец. – Все, что вокруг, – иллюзия, обман. Научись распознавать его, и ты станешь хозяином положения.

6 минут в состоянии клинической смерти. Сумасшедшего падения туда, куда можно не всем. А потом – возвращение в жизнь, которая становится вовсе не похожей на ту, что была прежде...

Странные превращения. Опасные приключения. Острые ощущения. Детективные хитросплетения. Неожиданная развязка. Ну и, конечно, любовь, как же может обойтись без нее сюжет?

«Иллюзии» – не первая повесть Ольги Барбанель. Ее мир глубок, интересен и ярок. И, однажды попав в него, хочется вернуться, чтобы снова разгадывать загадки сюжета, в котором сплетаются добро и зло, жизнь и смерть, любовь и ненависть...

Ольга Барбанель

Что, черт возьми, тут происходит?

Дыши!

Мам, я в порядке!

Почему люки круглые?

Галлюцинация

Золотая змея.

Я могу заставить тебя видеть то, чего нет.

Сколько веревочке ни виться а конец будет.

Беглец.

Чувак, ты в порядке?

Ты смотришь, но не видишь.

Ментальный след.

Они.

Тали.

План.

Упрямое дитя.

Питомец.

Как ты смог это сделать?

Лед.

Пока смерть не разлучит нас.

Тебе здесь не место.

Дуэль.

Поцелуй на прощание.

Никто не подозревает.

Я же сказал: нельзя!

Да кто же вы, на самом деле, такие?

И грянет гром.

Ольга Барбанель

Иллюзии

Книга 1

Уйти, оставив позади

Несбывшихся желаний след,

Мечты забытой полубред,

Так просто, будто гаснет свет в окне.

Свой долгий одинокий путь

Окончить захотелось мне.

Бесстрастна, холодна, пуста,

К себе манила темнота. Ольга Барбанель

Что, черт возьми, тут происходит?

В просторном помещении было дымно от чадящих светильников, толстые деревянные балки, поддерживающие потолок, покрывал толстый слой копоти. В зале яблоку негде упасть, на грубо сколоченных скамейках сидели по трое-четверо. Пышнотелые девушки, разносящие еду и непонятный напиток в кружках, буквально сбивались с ног. Посетители горланили песни, хохотали, ругались, требовали еще кружку, и все это сливалось в сплошной гул. Пахло потом и пригоревшим мясом. Через открытую дверь в подсобное помещение было видно, как хозяин зажаривает на вертеле кабана.

Что это, осознанное сновидение?

Я потер глаза. Потрусил головой и ущипнул себя. Фиг там. Ничего не изменилось.

Зал не исчез, но был по-прежнему забит мужиками в полотняных рубашках, жилетах и высоких сапогах, а также сомнительного поведения дамами с глубокими декольте и длинными юбками. Никто не выглядел удивленным, только я, как дурак, сидел с открытым ртом.

Средневековая таверна? Какого черта мне снится такая ерунда!

Я закрыл рот и встал, чтобы выйти отсюда. Сон или нет, но дышать зловонными парами не хотелось.

– Эй, куда собрался?

Здоровенный детина, одетый побогаче остальных и со шпагой на поясе, перехватил меня за плечо и загоготал. Хватка была крепкой, и плечо болело. А мне казалось, во сне боли нет. Его спутники разразились одобрительными криками. Я сбросил руку с плеча и сделал шаг назад. Детина, ухмыляясь, обнажил клинок. На стали заиграли блики света. Я огляделся, ища, что можно использовать вместо оружия и стараясь сохранять трезвость мысли. По телевизору как-то слышал, что главное в таких ситуациях – не паниковать и продумывать свое поведение на два шага вперед.

Я толкнул стол в сторону неумело размахивающего шпагой амбала. Тот свободной рукой отпихнул его и, сделав выпад, почти достал меня клинком. Нет, это уже совсем мне не нравится.

Я уклонился от еще одного выпада, но зацепился ногой за скамью и упал. Кончик шпаги вдруг оказался слишком близко. Секунда – и пятьдесят сантиметров стали войдут в мое тело. Это не мужественно, но я зажмурился. На руку закапало что-то горячее.

Я открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как из брюха амбала быстро исчезает чья-то шпага, и откатиться в сторону от падающего на меня тела.

В этот же момент в таверну вошли трое в черном и одновременно повернули головы в мою сторону.

Сердце пропустило удар, другой.

Меня схватили за шиворот и поставили на ноги. Я не мог оторвать глаза от крови, текущей из раны на животе детины. Она казалась такой реальной! Как и болезненный хлопок по плечу.

– Эй, послушай меня. Нам нужно бежать, и очень быстро, прямо в это окно. Понял?

Я повернул голову и уперся взглядом в пару синих холодных глаз.

Неизвестный ловко схватил стол и бросил в собирающихся напасть спутников убитого, ногой высадил стекло, и мы выпрыгнули из таверны. На улице было темно, мой спутник тащил меня за рукав куда-то вбок. Возле дерева была привязана лошадь. Через секунду он уже сидел в седле.

– Руку давай! – бросил он мне.

– Что?

– Не тормози! Руку, быстро!

Я протянул руку, и меня закинули назад.

– Что происходит? – спросил я с трудом, поскольку лошадь неслась галопом и приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не упасть. В седле я сидел первый раз в жизни и вынужден был цепляться за широкую спину сидящего впереди. Унизительное положение.

– У нас неприятности, – лаконично пояснил он, мотнув головой назад.

В темноте я ничего не разглядел, но интуитивно понял, что за нами погоня.

Ну и сон!

Запахи были такими реальными! Не знал, что во сне можно их ощущать. От лошади несло потом, а ночной воздух пах сырой землей и травой.

Лошадь мчалась вперед, слышен был стук копыт, и шумное дыхание животного, и какие-то приглушенные хлопки. Синеглазый выругался, когда лошадь под нами превратилась в дым и мы кубарем покатились по влажной земле.

Лошадь превратилась в дым?!

Переварить это событие мне не дали и снова потащили куда-то.

– Сюда, быстрее!

Огонек впереди, деревянный забор, в нем дверь, подвесной фонарь отбрасывает дугообразную тень. У меня уже сбилось дыхание от бешеной гонки. Мой спутник с размаху ногой распахнул дверь, и по глазам ударил яркий свет. От неожиданности я остановился, открыв рот, оглушенный уличным шумом. По обе стороны широкой улицы возвышались небоскребы, вокруг спешили потоки пешеходов, в зеркальной витрине рядом я видел свое отражение. Что это? Похоже на Нью-Йорк, центр Манхеттена. Меня толкнули.

– Что ты стоишь, как столб!

– Эй, парень, посторонись! – заорал продавец хот-догов, прокатив рядом свою тележку.

Незнакомец схватил меня за руку.

– Что ты стоишь? Быстрее!

– Но... Но как... Что вообще... – на бегу тяжело формулировать свои мысли четко. – Город?

– О, не обращай внимания, такое бывает, – небрежно махнул рукой он, и мы снова помчались, расталкивая людей, а вслед нам неслась ругань.

На синеглазом теперь был дорогой деловой костюм, а на мне – легкая куртка и джинсы.

– А, такси! Вот и отлично!

Незнакомец втолкнул меня в машину на заднее сиденье, а сам быстро выкинул водителя и сел за руль. Мы ловко влились в поток машин.

– Ты как там, нормально? – поинтересовался он, не переставая бросать цепкие взгляды в зеркало заднего вида.

– Я не понимаю, что тут творится!

– Вот как? Но никто, кроме тебя, этого знать не может.

– Почему мы бежим?

– Потому что я хочу, чтобы ты выжил. О, черт! Таки нашли нас. Держись!!!

Незнакомец вывернул руль так резко, что я впечатался в противоположную дверцу, не успев даже выругаться. Вокруг протестующе загудели, когда наша машина сошла с дороги и поехала по тротуару.

– Что ты творишь, твою же мать! – заорал я.

– Ты должен жить, Артур! Не сдавайся!

– Я буду, если ты меня не угробишь! Черт, осторожно!

Машина заложила еще один крутой вираж и поехала прямо на огромное панорамное окно торгового центра.

– Нет, стой!!! – успел закричать я до того как понял, что сижу на верблюде. Кругом, величавая и огромная, простиралась пустыня.

Верблюды?! Мать мою за ногу!

– Не лучший вариант, – укоризненно произнес мой спутник, поправляя белую бедуинскую повязку на голове. – Верблюды еле тащатся, и к тому же жарко!

Он с азартом стал подгонять гордых животных криками. Мне показалось или вон с того бархана действительно кто-то спускается? Горячий воздух колыхался, и из-за этого предметы вокруг постоянно меняли очертание. Как же тут жарко!

– Впереди оазис! – синеглазый указывал куда-то вправо. – Туда-то нам и нужно.

Маленькая зеленая точка приближалась, вот уже можно разглядеть пальмы и синюю вожделенную воду. Жар пустыни немного отступил, и мы направили верблюдов прямо в озерцо с водой. Я закрыл глаза в предвкушении прохлады, и в лицо пахнул ледяной ветер.

– Ну и воображение у тебя! – прокомментировал незнакомец.

Перед нами был заснеженный склон горы, и деревья проносились мимо с большой скоростью. На нас были специальные комбинезоны, и через свои лыжные очки я мог видеть, как ловко синеглазый преодолевает сложные для спуска места.

Лыжи?! Да чтоб я провалился! На лыжах я не катался ни разу в жизни, а сейчас легко скользил за психом впереди.

Теперь я был уверен, что все это сон.

А на склоне мы больше уже не были одни. Три темных лыжника сзади стремительно сокращали дистанцию.

Я запнулся и кубарем полетел вниз, увлекая за собой приличное количество снега. Внизу виднелись острые камни, и тело напряглось, ожидая удара, но вдруг все пропало. Вокруг был только туман.

– Ты не должен сдаваться, – синеглазый стоял рядом. Его голос в тумане звучал приглушенно. – Борись!

– Я ничего нет понимаю! Бороться? С кем? Или за что?

– За свою жизнь, – синеглазый обернулся. – Они уже близко. Я их задержу, а ты беги изо всех сил!

– Тут же ничего не видно, и этот туман... Куда бежать? И вообще, объясни, какого лешего тут происходит?

– Беги просто вперед. Ты сможешь! Ты должен это сделать. Беги, беги же!!!

Я никого не видел, но нутром ощутил приближение чего-то, и от этого внутри появился противный холодок.

Бежать – не такая уж плохая идея.

Подгоняемый голосом незнакомца, я помчался вперед. Но не чувствовалось движения в этой молочной мгле – ни ветра, ни малейшего шевеления. Она гасила мои усилия, высасывала силы.

– Ты должен!!! – гремело в голове. Почему я слышу его голос?

Я бежал, бежал из последних сил, легкие горели, в глазах пульсировала кровь. Вдруг земля закончилась, оборвалась, и я еле успел отпрыгнуть назад. Впереди был обрыв, а сзади меня туман нехорошо клубился, собираясь исторгнуть из себя нечто.

– Прыгай!!! – настаивал голос.

– Да пошел ты! Тут высоко, а я не умею летать!

– Сам пошел! Я не могу сдерживать их вечно. Прыгай!

– Как? Обрыв ведь!

– Прыгай же!

– Нет!

Но я прыгнул.

Дыши!

– Давай, дыши!

– Разряд!

– Еще разок?

– Бесполезно. Прошло уже больше 6 минут. Отмечайте время смерти.

– Жаль. Молодой такой! – сочувственный женский голос.

– Что поделаешь, нам не привыкать, – строгий мужской.

Что за бред?

– Итак, Рудь Артур Борисович, время смерти двенадцать часов сорок семь минут.

– Кто скажет маме?

– Иди ты, я в прошлый раз говорил.

Эй! Я жив! Не пугайте маму! Я попытался сказать этим коновалам, что я вовсе не умер, но почему-то не выходило. Вокруг все еще клубился туман. Но я должен им это сказать, а то маму хватит инфаркт! Я собрал всю волю в кулак и сосредоточился. Так, теперь нужно заставить губы шевелиться. Где у меня губы?

Я запаниковал. Не найти собственный рот?

Попытался поднять руки, но и руки куда-то делись.

Тогда я разозлился и вложил все свои силы в крик.

– Ну вы, молодой человек, и напугали нас, – пожилой врач строго качал головой. – Леночка до сих пор плачет. Всякое у нас бывало, но чтобы вот так – лежит себе труп спокойно, а потом вдруг как заорет!

– Ну простите, что вернулся к жизни, – раздраженно ответил я. Моя нога болталась в полуметре над кроватью, ребра были перебинтованы, одна рука в гипсе. Адская боль, не утихавшая ни на секунду, не добавляла хорошего настроения.

– Это удивительно. Признаться, на моей практике еще не было такого, а работаю я уже тридцать лет! Чтобы через пятнадцать минут после клинической смерти пациент ожил, да не просто ожил, а был вполне дееспособен! Ваш мозг должен был уже претерпеть необратимые изменения, но, очевидно, этого не произошло! Удивительно!

Меня передернуло.

– Давайте оставим эту захватывающую тему, ок? Пропишите мне лучше обезболивающего.

– Пропишу, пропишу, не беспокойтесь. И в следующий раз будьте осторожнее, переходя дорогу!

Доктор наконец ушел, а я состроил жуткую гримасу бабуле на кровати напротив. Та возмущенно нахмурилась и засопела, но перестала наконец ломать о меня глаза.

Белый потолок, белые стены. Тоскливо! И все болит. Но боль хотя бы отвлекает, можно сосредоточиться на ней и забыть о реальности. Нет, я определенно не против боли.

Мам, я в порядке!

– Ты уверен, что не хочешь пожить пока дома?

– Нет, мам, я в порядке.

– Когда нормального человека переезжает грузовик, он не говорит "Нет, мам, я в порядке"!

– Мам, говорю же, я в порядке!

Мы проходили нудную процедуру выписки – распишитесь здесь, поставьте галочку тут, написайте в баночку на прощанье, сдайте кровь еще разок. Сколько литров крови у меня выкачали в этой гребаной больнице? Не врачи, а вампиры. Мама не облегчала ситуацию своим настойчивым желанием сгрести меня в охапку и утащить к себе, где она сможет спокойно и без помех душить свой любовью и контролировать каждый мой шаг. Что поделать, семья, а ее не выбирают.

– Твою конуру даже домом нельзя назвать. Дом давно пора снести, а этот запах! Могу поспорить, что по квартире бегают крысы!

– Люблю грызунов, – рассеянно заметил я, натягивая джинсы. Эта простая процедура стала весьма болезненной после множественных переломов. Хотя, по словам врача, я смог поправиться в рекордно быстрые сроки.

– Милый, ну тебе же нужно набраться сил после этого случая! Разве ты будешь нормально питаться сам? И ты такой рассеянный, что можешь просто забыть принять лекарства!

Я наконец смог натянуть футболку и теперь сражался со свитером.

– Мама, что я сказал, когда ушел из дома после школы?

Мама вздохнула.

– Что ноги моей там не будет, пока Игорь живет с тобой.

– Но ты несправедлив к нему и ко мне, кстати тоже! Неужели я не заслуживаю немного счастья?

– Заслуживаешь, конечно. И я не буду нарушать вашу идиллию.

– Только из-за того, что Игорь тяжело переживал твой подростковый бунт десять лет назад? Это глупо! Ты и правда был невыносим.

Я глубоко вдохнул и досчитал до десяти.

– Мама, давай не будем повторять все по новой. Ты знаешь, чем все кончается – я злюсь, ты плачешь. Я поеду домой, со мной все будет хорошо.

Мама обреченно передернула плечами.

– Я отвезу тебя. А завтра куплю продукты и приготовлю тебе поесть, и ничего не смей говорить!

– Хорошо.

Это был компромисс.

Наконец здание больницы осталось позади, и я с некоторым трудом залез в мамин джип. В одном отчиму не откажешь – он отлично обеспечивал маму. И на этом спасибо.

Меня хотели выписать в понедельник утром, но я, как обычно, сделал все по-своему и выписался в пятницу вечером. Проторчать еще выходные в палате – нет уж, хватит.

Я наблюдал за бурлением жизни за окнами машины. Множество огней в витринах манили, супермаркеты выплевывали толпы людей, дороги заполнил транспорт. Суета пятничного вечера.

– Мам, я выйду тут.

– Артур, ну что ты в самом деле!

– Дорога тут плохая, темная. До моего дома три минуты. Езжай домой, мам.

– Но...

– Мам, ну правда. Я хочу побыть один.

Мама устало вздохнула и погладила меня по голове.

– Почему ты такой, Артур? Я еще помню чудесного жизнерадостного ребенка, каким ты был...

– Мне было пять лет, а сейчас уже двадцать пять.

– В двадцать пять жизнь только начинается! Прошу тебя, возьмись за ум! Ты знаешь, если нужно помочь, я всегда готова.

– Пока, мам. Я позвоню.

– Да, да. Знаю я твое "позвоню".

Мама безнадежно махнула рукой и уехала. Я вздохнул с облегчением – люблю ее, но рядом с ней, образно говоря, всегда не хватает воздуха.

Я прошел по темной дороге, покрытой многочисленными выбоинами, к старому трехэтажному дому. Половина соседей давно съехали, и часть окон была темной, с выбитыми стеклами; жуткие, словно глаза мертвеца. Зато квартиры тут дешевые, дом ведь под снос.

Под ногами на лестнице похрустывали битые бутылки. Ноги мои шагали не слишком уверенно, и я придерживался за старые чугунные перила, сделанные в виде причудливого узора, – розы, ветки, листья сплелись по логике, понятной только автору. Судорожно моргала лампочка на втором этаже – единственная на всю парадную. Она моргала, жужжала и искрила вот уже второй год, но все держалась. Под ней на корточках курило нечто в капюшоне, нечесаные космы падают на лицо, не разберешь, какого пола. Темные глаза внимательно проводили меня из-под капюшона.

Ну вот, наконец, моя "конура".

Я открыл дверь с третьей попытки, подсвечивая себе телефоном. Раздался оглушительный грохот, когда пивные банки, сваленные в коридоре, разлетелись. Я заматерился, включая свет.

Конечно, не хоромы. Маленький коридорчик, кухонька метров 6 да комната. Ногой отшвырнув банки, переступил через гору обуви, мельком глянул в разбитое зеркало, привычным жестом нажал кнопку на блоке питания компьютера в комнате. В квартире был неприятный затхлый запах, отчасти из-за долгого отсутствия, отчасти оттого, что я давненько не прибирался.

Я критическим взглядом оглядел батарею бутылок возле дивана, грязные тарелки, расставленные по комнате в хаотическом беспорядке, журналы и книги, вперемешку наваленные на кресло, джинсы, свисающие со стула, носки на полу.

Помнится, перед аварией я здорово набрался.

Убирать сейчас не было сил, от противной слабости дрожали колени, и поломанная нога противно заныла, но я был в привычной обстановке, и я был один. Мое старенькое компьютерное кресло манило, и я собирался поддаться этому зову. Интернет, как ни странно, еще не отрубили, наверно, мама оплатила счета. Придется искать новую работу, на старом месте давно нашли мне замену.

Противный дребезжащий звонок прервал мои раздумья. Я открыл дверь, уже зная, кто мог пожаловать, – Паша, мой приятель. Пашина семья жила по соседству с мамой, и мы были приятелями лет с трех.

– Мама? – бросил я вместо приветствия, открывая дверь.

Паша чуть пригнулся, проходя в дверь, хотя необходимости в том не было, но привычка брала свое. Он был под два метра ростом и постоянно стучался головой, поэтому привык втягивать ее в плечи с надобностью и без.

Паша перешагнул через банки и брезгливо поморщился.

– Она самая. Позвонила, сказала, ты выписался.

– И попросила тебя проконтролировать.

– Она беспокоится за тебя. Выглядишь, кстати, отвратительно.

– Спасибо.

– Воняет кислятиной, развел тут свинарник.

Паша заглянул в комнату и поцокал языком.

– Где у тебя мусорные пакеты?

– Слушай, я только пришел домой и не успел еще прибраться.

– Я не хочу сидеть в этом хлеву. Хотя нет, назвать это хлевом – значит оскорбить бедных животных.

Я пожал плечами и не стал спорить. Паша комично смотрелся в дорогом костюме, весь такой прилизанный и благоухающий, и с огромным мусорным мешком. Видно, пришел ко мне сразу после работы, а работал он нотариусом. Этот тип умудрился убрать мусор, не поставив ни одного пятна на брюки со стрелочками.

– Нога болит? – поинтересовался он, глядя, как я морщусь, садясь в кресло.

– Ноет, зараза.

– Считай, тебе повезло, что она у тебя осталась.

– Спасибо, посочувствовал, блин.

– Неудивительно, что попал под машину, ты же не просыхал недели две.

– Только не начинай, ладно?

– Да ты посмотри, как ты живешь? А работа?

– А что работа? Работа как работа.

– Диспетчер в такси? У тебя же диплом!

– Меня устраивает.

– С таким отчимом, как у тебя? Он бы пристроил тебя как надо.

– Нет! Я не буду иметь с этим ублюдком ничего общего.

– С таким образованием можешь устроиться и без него. Возьмись за ум, найди достойную работу, нормальную девчонку, квартиру, в конце концов!

Я усмехнулся. Последние отношения закончились плачевно.

Алисе нужно было приключение, а мне – секс. Но такие обоюдополезные отношения продлились не долго.

– Да ты просто псих! Ты же даже не живешь, похож на зомби! – орала на меня Алиса в нашу последнюю встречу.

– А если я отвечу, что не живу, а жду, пока сдохну?

– Все, с меня хватит, я ухожу. Счастливо подохнуть, придурок.

После Алисы я твердо решил – никаких постоянных отношений. И ответил Паше:

– Как-то не складывается.

– Ты похож на опустившегося наркошу, и если бы не твоя нелюбовь к зеркалам, ты бы сам это заметил. По-моему, тебе нужна помощь специалиста.

Любого другого я бы послал, но не Пашу. Ему искренне было не наплевать, и я терпел, благо виделись мы раз в полгода, не чаще.

Паша посидел еще с полчаса, мы поговорили, не затрагивая больше сложные темы, а потом я завалился спать.

Почему люки круглые?

Время побежало быстро, как в тумане, из-за лекарств и слабости, но мне было 25, молодость брала свое. Через неделю я смог ходить, не останавливаясь каждые сто шагов, через месяц уже легко взбегал по лестнице.

Нужно было искать новую работу, на прошлом месте меня никто не ждал. Я залез в интернет, выписал с десяток телефонов, сунул в уши наушники и вышел из дома в серое, холодное и безрадостное ноябрьское утро. Последние желтые листы трепетали на деревьях, а их собратья устилали землю. Злобный ветер кусал щеки, и я натянул капюшон.

Собеседования всегда одинаковы, прошел парочку – и для тебя уже нет сюрпризов: заполните анкету, подождите в коридоре, ответьте на парочку дебильных вопросов типа "Почему вы покинули прежнее место работы", "Кем вы видите себя через год?" или "Почему люки круглые?"

Я закончил с первым, вышел из тесного и душного помещения и зашагал улице. Пришлось бы слишком долго идти, чтобы попасть на следующее, и я пошел к остановке. Вокруг бурлила жизнь – в центре всегда много машин и людей, особенно ближе к центральному вокзалу. Я бездумно скользил глазами по лицам прохожих, в ушах звучала любимая песня; спасибо тем, кто придумал наушники, – с ними легко можно уйти от повседневной серости и суеты. Я шел и ни о чем не думал, ничего не вспоминал, я давно научился этому состоянию и не мог спровоцировать себя, тем не менее, это произошло. Мимо прошел мужчина в капюшоне, и синие глаза резанули по мне. Дошло не сразу – через пару шагов, и я затормозил, развернулся, обшаривая взглядом спины уходящих. Его больше не было.

Синеглазый из моих коматозных снов.

"Нет, не коматозных, а, скорее, посмертных", – ехидно отметил внутренний голос.

Я почти забыл про эти бредовые видения – после клинической смерти чего только не увидишь.

"Увидеть какой-нибудь свет в конце туннеля было бы логичнее", – не унимался голос.

Заткнись, тебя не спрашивали! Свет и туннели не для меня.

Я забил на собеседование и незаметно оказался в своем дворе, присел на лавочку. Кто-то рядом припарковал дорогой джип, он сверкал тонированными стеклами в неожиданно появившемся солнце и пускал солнечных зайчиков зеркалами, а веточка акации судорожно билась о полированную крышу. Я опустил глаза и стал разглядывать колеса.

Или я схожу с ума? Глупый вопрос, давно уже двинулся. Но синеглазый на улице? Наяву и в трезвом виде? И что теперь делать?

Ответ – забить и жить дальше, как я поступал много раз до этого.

Я встал со скамейки и, не дав своему внутреннему голосу прокомментировать последнюю мысль, отправился на собеседование.

Гладковыбритый хлыщ, который сидел за столом, мне не понравился. Его речь лилась рекой и весь он был такой прилизанный, скользкий.

– Вы можете зарабатывать столько, сколько сами захотите! Все зависит от ваших приоритетов и трудолюбия. Мы поощряем новых сотрудников: бесплатное обучение, гарантированные бонусы.

Что я здесь делаю?

– В объявлении вы говорили, что вам требуются кладовщики.

– Зачем вам быть кладовщиком, если я предлагаю вариант лучше? Давайте мы раскроем ваш потенциал. Для этого вот что вам нужно сделать...

– Когда мне говорят, что делать, у меня есть прекрасный ответ. Вот он – а не пошел бы ты в задницу.

Я встал, чтобы выйти из комнаты, когда воздух вокруг пошел рябью.

Нет, нет, только не это! Только не здесь!

– Эй, парень? Ты чего это?

Комната задрожала.

– Что тут нафиг происходит? – в голосе рекрутера зазвучала паника.

Я схватился за голову и, спотыкаясь, попытался выбежать, но дверь ходила ходуном, я ударялся о стены и не мог попасть к ней. Багрово-синие полосы мелькали в глазах, где-то рядом закричала женщина.

Комната вела себя отвратительно, постоянно меняла очертания, и от этого мутило. Я закрыл глаза, подавил панику и по памяти пошел в сторону двери; не открывая глаза; нащупал ручку. Черт, до чего длинный коридор, а потом еще лестница! Но приступ уже пошел на убыль, и через пару минут я вывалился на улицу, злой и потный. Думаю, что здесь меня не возьмут на работу даже неразборчивые сетевики.

На сегодня мои поиски, пожалуй, закончены, сейчас я не смогу с фальшивой улыбкой спокойно отвечать на вопросы. Домой тоже не хотелось. Я уже знал, куда пойду.

Галлюцинация

Парочка ворон кружила над мусорной кучей, издавая отвратительные звуки. За холмом справа от меня медленно садилось тусклое осеннее солнце, а слева небо уже темнело. В сумерках свалка выглядела весьма постапокалиптично, можно было представить, что на земле была война, где люди уничтожили друг друга, и теперь всюду только мусор и голодные зомби, или что на нас напали инопланетные захватчики и города стоят в руинах, а храбрые партизаны ведут подпольную борьбу. Раньше я любил играть в подобные игры, можно было представить себе что угодно. Сейчас я боялся это делать.

Удобно устроившись на старом столе для пинг-понга или, вернее, на том, что от него осталось, я потягивал пиво. Вороны затеяли драку.

– Любишь уединенные места.

От неожиданности я подскочил. Рядом со мной на столе сидел синеглазый.

– В чем дело, Артур? Нервы шалят?

Это было не так, как я привык. Не дрожал воздух, перспектива не вытворяла странных вещей, все как положено – закат справа, свалка прямо, воронье над головой.

И я точно не сплю.

– Да кто ты такой? – спросил я.

– Ты меня не узнаешь? Это не очень-то вежливо, ведь я спасал тебе жизнь.

– Это не считается, – я допил пиво и швырнул подальше пустую бутылку.

– И почему же?

– Это было во сне.

Синеглазый расхохотался, искренне, от души, сверкая белозубой улыбкой и вытирая слезы в уголках глаз.

– Ну ты даешь!

– Ты следил за мной?

– Нет, зачем? – незнакомец пожал плечами, – достаточно понять тебя, и тогда, – тут он выдержал драматическую паузу, – тогда найти тебя не сложно. Я уже понял, какого типа места ты предпочитаешь.

– Какой понятливый.

– Ты реагируешь спокойно. Впрочем, я другого и не ожидал. Сегодня тяжелый выдался денек, да?

– Чего тебе надо?

– Помочь хочу.

– А взамен потребуешь мою душу, да? Я твоей помощи не просил.

– Ну да, ты же гордый. Будешь молча страдать и заливать свое вселенское горе дешевым пивом. Как нога, кстати?

– Спасибо, хорошо.

Я поднялся, чтобы уйти.

– Я знаю, почему ты так живешь.

Моя нога замерла над землей.

– Так – это как?

– Как отщепенец, как отброс общества. Почему ты ненавидишь себя и свою жизнь?

– Да иди ты в задницу. Что ты можешь знать о моей жизни, галлюцинация хренова!

– Вот почему ты так спокоен? Внушил себе, что меня на самом деле нет? Я вполне реален, можно сказать, я единственная реальность в твоей пустой, трусливой и никчемной жизни.

– Иди к черту! Нормальная у меня жизнь!

– Тогда зачем пытаться закончить ее так поспешно?

– О чем это ты?

– Да брось! Наверно, ты здорово был разочарован, – столько переломов, и все зря!

– Это был несчастный случай.

– Конечно же! Как же еще назвать то, что человек нечаянно-намеренно кидается под колеса грузовика. Почему ты выбрал грузовик, кстати? Думал, надежнее? Просчитался, легковушка тебя бы добила, а у грузовика привод высокий. Ты завалился между колесами – вот незадача!

Я не выдержал и набросился на синеглазого, но кулак прошел сквозь воздух – его больше не было на столе, он стоял за моей спиной.

– Злость – это хорошо, а то ты как неживой.

– Оставь меня в покое!

– Скажи это своему отражению в зеркале! В разбитом зеркале! – тихий смех растворился в темноте. Я был на свалке совершенно один, злющий и растерянный.

Подсознание подсказывало, что не стоит даже пытаться как-то осмыслить происходящее, но мозг упрямо строил теории, выдавая одну версию за другой.

Скорее всего, я просто сумасшедший и закончу свою жизнь в психушке.

Я выбрался со свалки и пошел по улице к остановке. Был час пик, маршрутки чуть не лопались от обилия пассажиров, и дорога домой оказалась неприятной, зато давка отвлекла от невеселых мыслей. Когда тебя пытаются выдавить, словно пасту из тюбика, – думать не получается. Я устал, продрог, проголодался и, открывая дверь, сосредоточился на желании глотнуть чего-то горячего и перекусить.

Через пару минут чайник уютно засвистел, и я заварил себе полуфабрикат лапши, сделал кофе и устроился со всем этим перед компьютером. Нужно было продолжать поиски работы – брать деньги у мамы становилось все неприятнее. Я уже поел, когда звонок в дверь отвлек меня от путешествий по страницам интернета. Странно, ко мне гости приходят редко, а время позднее.

За дверью была только темнота. Я пожал плечами и вернулся на свое место. Возможно, мальчишки балуются. Но спокойствие из комнаты куда-то делось. Тени сгустились, зеркало в коридоре зловеще поблескивало, в кухне слышались тревожные шорохи. Я сопротивлялся наваждению, даже надел наушники, но почти сразу же снял – в них каждый звук казался громче в два раза. Появилось неуютное ощущение, что за спиной кто-то стоит. В конце концов мне это надоело, я вскочил, отшвырнув стул. Конечно, в комнате никого не было. На всякий случай пошел на кухню, убил парочку тараканов и, выходя, не стал выключать свет. Прошел по коридору, мельком глянув в разбитое зеркало, но осознал, что увидел, уже в комнате и ощутил, как медленно каждый волосок на теле становится дыбом. В квартире никого не было, но все же...

"Не смотри в него, – подсказывал внутренний голос. – Лучше спать иди, а утром все будет как всегда".

Каждый шаг давался с трудом.

На деревянных ногах я вернулся в коридор. Прихотливый узор трещин вился по стеклу, как паутина, и на секунду мне показалось, что эта паутина стремительно расползается по стене, полу, прямо к моим ногам. Я заглянул в зеркало. Секунду ничего не было понятно, а потом я отчетливо увидел его прямо за спиной.

Он положил мне руку на плечо, и я закричал, оборачиваясь.

– Нервничаешь? – синеглазый усмехнулся, глядя, как я вжимаюсь спиной в стенку.

Отвечать не хотелось, и я присел на пол под зеркалом, чтобы перевести дыхание. Синеглазый опустился на корточки, критически меня оглядывая.