Текст книги "Невеста для Магната (СИ)"

Автор книги: Ольга Игонина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5. "П" – притон или пансионат?

Надеюсь, Милада не будет говорить загадками. Учебное заведение, но не обычное, сразу вспомнила фильм про Гарри Поттера.

Ищу нужный кабинет, вот же он. Закрыт, Милада была на каком-то совещании, и я села ее ждать.

От ожидания я снова нервничаю, решаю немного походить, чтобы успокоиться. Замечаю, что работы у Дмитрия Игоревича прилично, и с долгами к нему пришла не одна я.

Какая-то бабулечка ревет белугой, просит высшие силы хранить этого почти святого человека. Оказывается, он разрешил ей не платить. А рядом маргинальная на вид пара проклинает всех его родственников до седьмого колена. Я устала, боюсь, ненавижу весь белый свет, но не намерена сдаваться. Выхода у меня не нет.

Уже несколько часов жду Миладу. Есть хочу нещадно, но если я куплю себе какой-нибудь бутерброд, то домой я пойду пешком. Хорошо, у рецепции стоит кулер с бесплатной водой и стаканчиками. Допиваю третий стакан кипятка, и голод ненадолго отступает.

– Мне кажется, вы голодны, – Лариса, девушка с рецепции протягивает чашку сладкого чая и три маленьких шоколадки с логотипом компании. – Милада звонила, сказала, что будет через 5–7 минут.

Я представляю себе Миладу. Как может выглядеть женщина с таким интересным именем. Наверняка, она молодая брюнетка, скорее всего восточных кровей. В черном обтягивающем костюме и туфлях, как у стриптезерши.

– Вы, Юлия Филатова? – ко мне подходит ухоженная женщина лет пятидесяти. Стройная, красивая, одета без пошлости. Аккуратный макияж, явно дорогая сумочка бежевого цвета, туфли, я такие видела на витрине одного дорогого магазина. Может, конечно, реплика, но очень хороши они на вид.

Она жестом приглашает в кабинет.

– У меня скромная зарплата учителя, есть старенькая дача, но за нее больше трехсот тысяч не дадут. Родители бюджетники были, пенсия копеечная. Машины нет. Мне никогда не выплатить этот долг. Я не знаю, как мне быть, – не знаю зачем, но начинаю “плач Ярославны” с порога.

– Насколько я знаю, вы приняли предложение о работе от Дмитрия Игоревича.

– Да, простите. Он мне сказал, что ему нужен учитель в школу.

– Да, но это не совсем школа. Учениками у вас будут не дети, а взрослые девушки, совершеннолетние. Зарплата очень хорошая. Очень. Долг отдадите быстро.

– Я согласна, а в чем подвох? – терять-то мне нечего.

– Есть специфика работы. То есть вы работаете, как в обычной школе, только она закрытого типа.

– Как тюрьма?

– Нет, больше, как приют. Но вы тоже живете там, домой можете уходить по предварительному согласованию, не чаще, чем два раза в месяц. Еда и крыша над головой у вас будет. Коллектив нормальный, трепаться языками особо некогда. Алкоголь, табак и все запрещенное – под строгим запретом.

– А что я буду делать?

– Все, как в школе – уроки, домашки, упражнения. Группы небольшие, девушки умные, уроки не срывают. Им самим эти знания нужны, поэтому все впитывают, как губка. Среди них есть здоровая конкуренция, но и с этим, думаю, быстро разберетесь.

– Девушки? Выпускные классы?

– Ну как сказать… Давайте все незначительные подробности оставим на потом. Если согласны, я введу вас в суть дела. А если нет – то и не зачем вам столько лишней информации в голове.

– Согласна, я же для этого к вам пришла. А это с криминалом никак не связано.

– Что вы. Девушки у нас все совершеннолетние. Попасть в наше заведение не так просто, не каждая достойна попасть к нам.

– А учатся они зачем? Заграницу учиться поедут?

– Чтобы удачно выйти замуж, – емко и без подробностей сообщает Милада.

– Тогда это скорее не приют, а притон, – размышляла я в голос.

– У нас с вами разное понимание этих слов. Девушек никто ни в какое рабство или, не дай Бог, проституцию не продает, а то мало ли что вы придумали. Наш магнат заботиться об ученицах, чтобы у них было все самое лучшее.

– И столько же и это стоит, если не секрет, – думаю, Милада расположена со мной поговорить.

– Для девушек это абсолютно бесплатно.

– А кто же этот меценат?

– Бессонов, Дмитрий Игоревич Бессонов.

– Который из кабинета – стекляшки?

Милада кивком показывает правильность моего ответа.

– Если согласна, то сходи в шестой кабинет, – Милада переходит “на ты”, там Виктор, он бумаги на тебя оформит.

Я выхожу из кабинета в смешанных чувствах. Долг огромный, и в притон попасть страшно. Взгляд у этого мецената такой, что может он вообще “синяя борода”, вот таких девушек в плен берет, а потом старушкам мелкие долги прощает. Для плюсика к карме.

Вхожу в шестой кабинет. За огромным столом сидит мужичок лет пятидесяти.

Мерзкая улыбочка, щербинка между зубов, рыжеватая бородка, прям Тараканище.

– Ну что, куколка, в передрягу попала?

Какая же у него интонация противная, я опешила от такой наглости.

– Меня Милада, отчество, к сожалению, не знаю, к вам отправила, сказала, что нужно документы какие-то подписать.

– И подписать, и отс***ть. Иначе никак, – улыбается гадкой улыбкой. – Комната переговоров свободна. А то ДэИ все думает, что ему только кисули попадают. Теперь только через меня.

Тараканище медленно встает из-за стола.

– Сейчас двери закрою, и нам никто не помешает, – потирает руки и мерзко хихикает. Проходит мимо меня и хватает за локоть.

– Руки! – слышу чей-то третий голос.

Пока мои мозги соображают куда бежать в такой ситуации, замечаю, что лицо Виктора меняется, кажется, даже борода из рыжей становится седой.

– Дмитрий Игоревич, здравствуйте. Милада вот женщину отправила ко мне, помочь нужно.

– А мы теперь документы через отс***ть подписываем? У тебя двадцать минут сдать документы, и чтобы ноги твоей тут не было. Бланки где?

– Дмитрий… – Одного взгляда было достаточно, чтобы Виктор умолк.

Дмитрий Игоревич, директор у которого я была пару минут назад, отталкивает Тараканище от меня.

– Юлия, так, кажется, вас зовут. Подпишите, где покажет этот кретин. А соглашаться ли на все остальное – ваше дело, но за периметром нашей компании. Но я вам настоятельно не рекомендую, – и этот похотливо-испепеляющий взгляд.

Вот это мужчина! Он не повысил голоса, кажется, у него даже мускул не дрогнул. А он смог поставить на место этого хама, мне помог. Кажется, он как Кай из “Снежной королевы”, когда в его сердце попала льдинка. Холодный, неприступный, и, кстати, очень симпатичный.

Юля, говорю я себе, куда же ты встряла. А если в мои обязаности будет входить обслуживание Дмитрия Игоревича, или поведение Тараканище считается в притоне нормой. Это мне предстоит узнать совсем скоро.

Глава 6. Выход найден!?

Выхожу из коллекторского агентства воодушевленной. Выход найден.

Меня еще немного потряхивает от ситуации с Тараканищем. Никогда так грязно ко мне не подкатывали, под юбку не лезли, а уж оральный секс и подавно не предлагали.

А чтобы я делала, если бы меня не спас Дмитрий Игоревич, я конечно, понимаю, что соглашаюсь на работу в притоне, но чтобы он начинался прям у него на рабочем месте, прямо в переговорной.

Как представлю, что потные ладошки этого Виктора могли прикасаться к моей груди, прям фу!

А если бы на его месте был Дмитрий Игоревич? Его руки на моем теле? Ой нет, пока у меня есть Пашка.

Кстати, Пашка! Нужно все обсудить с ним, может сбой в системе был, он все исправно платила деньги на счёт не поступили.

Я пробую несколько раз до него дозвониться, но он сбрасывает звонок.

Возвращаюсь домой, на входе меня “встречают” две большие сумки.

На пороге обычно стоит несколько пар его обуви, а сейчас ее не было. Куртка тоже висела только одна. Потом оказалось, что вещей в шкафу тоже уже не было.

– Паш, ты в командировку собираешься?

– Мне буквально на два дня надо уехать.

– Нам надо поговорить! Что с кредитом! Я сегодня была в коллекторском агентстве. Сумма выросла! Чем мы платить будем? – я решаю пока не сознаваться, что нашла выход. – Если ты не помнишь, то я деньги для тебя взяла. Куда ты их дел? Оборудования нет, денег нет.

– Не кипишуй! Ну перекредитуйся, займи у кого-нибудь,

– Займи? Несколько десятков миллионов? У тебя есть друзья, которые помогут?

– Ты ж взрослая, подумай, как решить вопрос. Ты на меня его что вешаешь! А деньги в деле, не ссы. Скоро дивиденды приносить будут. Вот тогда и рассчитаемся.

– Паш, у нас уже просрочка, не может быть никакого потом! Нужно прямо сейчас, – понимаю, что не верю не единому его слову. Пашка врет и уже не скрывает этого.

– Прости, устал сильно. Вернусь и займусь этим делом. Я к тебе в заначку залез, немного денег взял. А то я совсем на мели, а жрать мне на что-то надо.

– А мне?

– Юль, ты ж умная баба, придумай что-нибудь.

Немного – это почти все. Из тридцати тысяч, которые я отложила на черный день, осталось только семьсот рублей. Мозг кричит, что это грабеж и подстава.

– Коть, я по тебе скучать сильно буду, – Пашка смотрит на часы, посылает мне воздушный поцелуй и ходит.

Если Пашка говорит: “Коть”, значит где-то подстава. Это я хорошо усвоила за нашу совместную жизнь.

Вы когда-нибудь чувствовали себя пустыми, потому что вас вывернули наизнанку, вытряхнули все человеческое. Любовь слепа. Или как можно объяснить, что, прожив вместе столько времени, я так и не разгадала, какой человек рядом. Впервые подумала, хорошо, что Пашка от меня детей не хотел, не знаю, как бы я сейчас выкручивалась.

Грустить и плакать мне некогда, собираюсь всеми силами и еду к родителям. Нужно из предупредить, что я теперь не всегда буду на связи.

Когда я была маленькая, мне казалось, что мои родители зачарованные. Сейчас я понимаю, что просто инфантильные – дети родили ребенка. Нет, возраст у них был приличный, ближе к 30, но вот мозгами они не повзрослели. И я, кажется, тоже.

В пятом классе я всю зиму ходила в кроссовках, хорошо, что они были на размер больше – шерстяной носок можно пододеть. И не только потому, что у нас с деньгами было не очень, мама просто забыла, что на зиму нужны сапоги! Ну, я не напомнила, а она и не вспомнила.

Отец другой, но ловко подстроился под мамино поведение. То в командировку уедет, а денег нам оставить забудет, и мы неделю только соленые огурцы и вишневое варенье едим из нашего погреба. То мою еще нормальную единственную юбку коллеге отдаст, потому что его дочери ходить в чем.

Я жила в некоем диссонансе. Дома огромная библиотека, мама всегда выписывала кучу газет и журналов, видимо, да, не хлебом единым. По вечерам родители декламировали Бродского, но ели мы за столом с дырявой клеенкой.

Видимо, поэтому и меня в культуру занесло. Зачем только непонятно. Платят копейки, еще и в спину смеются – что же ты такая умная и такая нищая. А мне и ответить им нечего. Дура, потому что.

Когда на горизонте появился Паша, я подумала вот оно мое спасение! Своя семья– чем не повод начать новую жизнь, ну чтобы завтрак – обед и ужин по расписанию, сезонная обувь и другие житейские мелочи. Я верила ему, что все у нас будет. Да, он особо ко мне не тянулся, цветы и конфеты – лишняя трата, будем собирать на будущее. Не собрали.

Он и раньше от меня уходил, на второй год после свадьбы. Новую подружку себе нашел, перспективную, с коммерческой жилкой, не то что я со своими художниками и скульпторами. Как оказалась, новая пассия в Пашке не нашла этой самой жилки, и вернула его мне через несколько недель.

Кольцо жалко. Мы на свадьбу кольца купили, ему большой золотой перстень, а мне серебряное с фианитами. Вот он свое в ломбард заложил. Я простила, и на вторую работу устроилась – в такси диспетчером, как-никак копейка в дом.

Какая же дура я была. Думала, я у себя эту коммерческую жилку разовью, а нет, сделаю вид, что и у меня есть, и я не хуже. Вот и решили мы бизнес открывать, вернее, я деньги в банке возьму, а он то поумнее – все оформит, склад снимет, людей наймет и начнем жить, как люди. Ага, начали.

Хорошо хоть из квартиры меня выгнать не могут, ее отец перед пенсией получил. А то хоть на луну вой.

Еду к родителям, не могу дома одна быть.

– Юлечка приехала. Проходи доченька, а мы сегодня в книжном были, смотри что купили, – мама протягивает четыре книги. Сзади у каждой ценник – семьсот рублей, тысяча двести, четыреста и пятьсот двадцать. Почти три тысячи они просто выбросили.

– Пап, а вы лекарства на месяц купили?

Папа снова прячет глаза, значит, нет. Этот взгляд я хорошо знаю, в прошлом году они три месяца забывали оплатить коммуналку, пока чуть электричество не отрезали.

– Ну как? У мамы сахар не держится, давление скачет. Тебе капли в глаза нужны.

– У нас с прошлого месяца немного осталось. Не переживай, дочь, прорвемся.

Нет, мои родители не выжили из ума, и они не девяностолетние старики с деменцией. Им под шестьдесят. И так было всегда.

Пересчитаю последние деньги – те семьсот рублей, которые так “заботливо” оставил мне теперь уже бывший. Как раз родителям на лекарства.

Может и хорошо, что я буду в какой-то закрытой школе работать? Квартиру сдам, кормить меня там вроде будут, крышал над головой тоже будет. Может и форма какая-то есть, и сапоги новые не надо. Сплошные плюсы. А если и работы много, то голова будет занята, и о предателе этом думать не буду. Может и зарплатой не обидят.

Решаю остаться у родителей на ужин, чтобы сказать, что теперь часто к ним приходить не смогу. Про телефон Милада, вроде, ничего не говорила, значит, звонить можно будет.

В квартире появился запах моего детства – разжареные с яйцом макароны, на столе стоит щербатый заварник, а из него висит замызганная ниточка, бирки с названием чая уже не нет, завариваем сейчас этот пакетик уже далеко не первый раз.

– Мам, у меня работа новая вроде. Это что-то вроде пансионата за городом, поэтому часто к вам приезжать не смогу.

– А Пашка как же?

– Он ушел от меня. Мы разводимся, наверное. Сейчас в командировке, но я уже не смогу с ним жить.

– Он тебя ударил, – вмешивается в разговор отец? – Вот подлец.

– Надо было тебе, доченька, его еще тогда не прощать. А нет, думала, что стерпится – слюбится.

– Давайте лучше не портить вкусный ужин неприятным разговором. Все обязательно наладится.

На самом деле ужин совсем не вкусный, да я почти его и не ела. Сослалась, что перед выходом поела, чтобы родителей не объедать. Им самим бы как-нибудь протянуть, а тут еще я. Стыдно, когда в почти тридцать ты себе даже полноценного трехразового питания и пары обуви на сезон обеспечить не можешь.

Выхожу на балкон, пишу Миладе, что уже завтра готова приехать, куда она скажет.

Глава 7. Дмитрий Игоревич

7.

Дмитрий Игоревич

За пару дней до…

– Две девушки? Конечно, есть. Какие критерии? Рост, цвет глаз важен?

– Обязательно знание немецкого. Идеально, если знает кто такие Маяковский и Гумилев, разбирается в живописи и восхищается передвижниками. Понимаю, что запрос ого-го какой, но и цена за цыпочку золотая, – один из моих партнеров диктовал качества и умения девушек, спокойно и безэмоционально, словно делал заказ в ресторане.

– Запрос понял. Сроки?

– Как всегда, еще вчера. Полтора месяца. Максимум.

Обычно заказы на девочек принимает менеджер, но определенные люди звонят сразу мне. В приюте, хотя многие называют его притоном, у меня до 20 шикарных девочек, умных, красивых. Они владеют не только парой-тройкой иностранных языков.

Чтобы уточнить детали, звоню куратору, она все и обо всех наших знает.

– Кто из наших любит Серебряный век и передвижников. Да, еще важен хороший немецкий.

– Марина и Вероника говорят на немецком, а вот с литературой дружит Марта и Натали. Про передвижников уточню.

– Из этих Марина. Пусть Милада найдет препода по этим дисциплинам. Цена хорошая.

У меня двойная жизнь. И в обеих ненавидят. Как директора коллекторского агентства проклинают должники, желают сдохнуть люди с огромными просрочками по кредитам.

Во второй – хозяин приюта для “благородных” девушек, который работает на поставку эскортниц для богатых мужчин. И за это ненавидят еще больше.

Рогатые жены, партнеры, папики, которые пользуются девочками.

Но мне на все плевать.

Говорят, я хладнокровный, безэмоциональный, в голове только счетчик для денег. И прозвище вроде от фамилии, но полностью ему соответствующее – Бес.

Слышал, что знакомые поговаривают, что Дмитрий Игоревич, то есть я, держит публичный дом. Бордель. Но это не так.

***

День встречи

День ленивый. Посмотрел фотки потенциальных обитательниц притона. В пару часов клиентского приема на работе прошло столько людей. Два алкаша набрали долгов на пол ляма в микрозаймах. Потом рыдала сухонькая старушка, по незнаю в ноль спустила кредитку на тридцать тысяч, а платить долг нечем, решил сам ее закрыть.

Потом пришла “серая мышка”, которая играет роль сексуальной кошечки.

Видно, что это не ее, в короткой юбке непривычно, блузка отлично выделяет округлую грудь.

Вляпалась в любовь, а теперь лет триста пахать будет без перерывов и выходных, пока “любовь” куролесит с другими. Что ж бабам-то при рождении мозги не выдают. Подкупило, что не сбежала или простить долг не просила. а сумму раскидать, чтобы с учительской зарплаты платить.

Есть в ней что-то притягательное. Вроде серость, но вдруг ее принарядить, убрать этот дурацкий хвостик, и она окажется ничего. И уроки макияжа ей бы не помешали, выглядит так, как на трассу вышла. Видно, готовилась впечатление произвести. Произвела. Ну ничего в моем “п” – приюте или притоне из нее сделают человека.

– А чему детей учите? Математике? А сами считать не умеете?

– Нет, литература и МХК, ну то есть художественная культура, культурология. Гуманитарий я.

– Понятно, это, к сожалению, не является смягчающим обстоятельств.

“О-па, а на ловца и зверь бежит” И глаз мой радует, и преподд она скорее хороший.

Задал несколько вопросов по нужным темам. Подходит. В эскортницы училка не подойдет – лоску мало, а вот подтянуть культурный уровень девушек за приличные деньги точно не откажется.

Сам я на такие диалоги не выхожу. Для этого есть Милада. Она грамотный психолог. знает, как ловко подойти к такого рода беседе.

– Милада, зайдите ко мне, – звоню ей, как только эта училка выходит из кабинета.

Не только чтобы дать указания, но и посмотреть на реакцию и действия училки.

– Дмитрий Игоревич, вызывали?

– Да, нам, кажется, в учебку нужен учитель.

– Да, я начала поиск, но одна проверку службы безопасности не прошла, вторая специалист такой себе: темы знает поверхностно, обширным кругозором не обладает.

– Кажется, я нашел нам сотрудника. Выполняю вашу работу, – шучу я. – У вашего кабинета девушка в жуткой блузке сидит, поговорите потом с ней. Все сразу не выкладывайте. Пока безопасники ее проверяют, пусть она вас подождет.

Пока Милада проводит окончательное собеседование, решаю еще раз увидеть эту Юлию Анатольевну. Смотрю она уже идет к Виктору, в наш последний подписной пункт.

И тут я слышу то, что просто срывает мою крышу. Этот урод предлагает перепихнуться уже моей женщине, вернее, он ставит условие, что подпись в бланке она получит, только оказания интимных услуг. В быту я бы оторвал ему голову, в притоне, боюсь, что его вообще бы больше никогда не нашли. Но я в коллекторском сейчас, и нужно держать лицо.

– Климов, слушаю.

– А что за херня у нас происходит, Климов? – звоню начальнику СБ. Злость клокочет внутри.

– Дмитрий Игоревич, что случилось.

– Это я у тебя должен спрашивать! Кто у нас начальник службы безопасности, вы или я? Про Синявина Виктора Ивановича ничего мне сказать не хотите? Он буквально десять минут назад попытался склонить к интиму одну из наших должниц. Трахнуть, если сказать по-русски.

– Проглядели. Накажем. Полное досье на Филатову выслал вам на электронку.

Умная, компетентная в своей профессии, пишет какие-то работы, проводит экскурсии в музее и прочее. Все скучно и серо, как она сама. Но в ней есть что-то такое притягательное, секусально-скрытое, что уже сводит меняс с ума.

А вот муженек ее, тот еще крендель. По нему хорошая такая картотека собралась, уже на приличный срок тянет. Можно его, конечно, прессануть, ну да пусть пока живет. Время покажет.

Глава 8. Новая жизнь в притоне

Юлия

Вытащила все вещи из шкафа, какой ужас! И в этом меня видят дети. Нафталин. Выбираю что-то поприличнее. Хорошо хоть два комплекта белья есть, мама вссегда говорит, что для больницы всегда нужно посвежее держать. Вот и пригодилось. А спортивная сумка оказывается мне не нужна, в пакет сетевого магазина все влазит. Решаю всплакнуть от жалости к себе, но потом передумываю.

В 11.00 к подъезду приехала машина. Симпатичный мужчина выходит, чтобы забрать вещи в багаж и удивленно смотрит на меня.

– Вот это и все, – приподнимает он бровь. – Вы же знаете, что в ближайший месяц скорее всего домой не попадете.

– Да, я привыкла обходиться минимумом вещей.

Мы едем какими-то дворами, закоулками, словно путаем следы. Потом на моих окнах “выезжают” черные глухие шторы, видимо, чтобы я не понимала куда еду. А я и так не понимаю. Даже думать не хочу.

Мы подъезжаем к огромным воротам, за ними, должно быть, территория завода, не менее. Вот если меня тут убьют, то и никогда не найдут, – веселю я себя.

Несколько минут мы едем уже по закрытой территории. Подъезжаем к дому. Красный кирпич, как строили в 2000-х, всюду камеры. Красивый двор, лавки, но в на улице никого.

У входа меня встречает Милада. Мне кажется, что она мне очень рада.

– Юля, рада вашему появлению в нашей компании. Пойдемте, введу в курс дела. Алексей, а вы вещи занести помогите.

– А у меня только пакет, – я как будто бы извинялась.

– Ну еще лучше, мне меньше проверять. А все необходимое я вам выдам.

Мы заходим в дом. У порога много женской обуви, пар двадцать, наверное.

Пахнет молочной кашей.

– Здесь, как в детском саду.

– Да у нас и есть сад, но для взрослых. Доращиваем и довоспитываем девушек до нужного уровня. Сейчас все расскажу.

Мы зашли в кабинет Милады. Строгая дорогая мебель, картины, на подоконнике цветы.

– Сначала прочитайте, подпишите, потом все расскажу.

Я пробую прочитать, но из-за волнения мысли скачут, никак не могу уловить суть даже первого абзаца. Ставлю в нескольких местах подпись и неловко шучу, что надеюсь не завещаю свои органы. Милада на шутку реагирует строгим взглядом.

– У нас образовательное учреждение закрытого типа. Мы не школа, не СПО и не институт. Лицензию на образовательные услуги мы не получали, дипломы тоже не выдаем. Наши ученицы уже взрослые девушки, которые хотят связать свою жизнь с состоятельным мужчиной. На сегодня у нас 18 насельниц, половине из них нужны знания в культурологии, искусстве и т. д. План каждой вы составляете индивидуально, книги, учебники и т. д. все купим. С девочками позже познакомитесь. По проживанию у нас тут строгие правила. Никого не приводить, адрес не называть, если что-то нужно приносите мне список, вечером водитель привозит, что нужно. Врач на территории есть. Еда у нас, как в садике, по расписанию. Но в комнате есть чайник, чай, кофе. С ученицами только официальные отношения, никакой дружбы. Меценат наш бывает здесь не очень часто, с ним не разговаривать, если он только сам спросит, даже не здороваться. С другими преподавателями тоже только официальные отношения.

Пойдемте покажу комнату.

У меня в голове появляется образ моей общажной комнаты, когда у педколледже училась. Серые обои, старая панцирная кровать, обшарпанная дверь.

В коридоре тишина, как столько женщин могут так тихо себя вести.

– Ваша комната номер девять. Ключ и у вас, и у меня. Но двери можно не закрывать, здесь на каждом шагу камеры, посторонних не бывает.

Передо мной была добротная деревянная дверь.

– Открывайте, на ближайшие полгода это ваше жилье.

– А потом?

– И потом тоже, если все будет нормально. Сейчас договор на шесть месяцев, раньше уволиться вы не можете, или будете платить неустойку, а она, поверьте мне, почти как сумма вашего займа.

У меня аж голова закружилась.

– Милада, простите, а здесь публичный дом? – вспомнила я “Яму” Куприна.

– Боже упаси, как вам в голову такое может прийти? Нет, и еще раз нет. Где богатым и очень занятым мужчинам искать спутницу жизни, так еще и красивую, образованную, с хорошими манерами? Ну иногда не на всю жизнь, а на сопровождение на мероприятие. Кого попало же с собой не возьмешь. А здесь – гарант качества. Вот наша задача им помочь.

– Почти как брачное агентство?

– Эскорт, вам говорит что-нибудь это слово? Не забивайте себе голову такими мелочами. я вам гарантирую – никакого криминала, все девушки совершеннолетние, вменяемые, и знают прекрасно зачем они здесь. С вашей стороны только повышение их культурного уровня. Мы в комнату заходить будем или в коридоре стоять будем?

Комната оказалась, по моим меркам, шикарной. Большая кровать, стол, компьтер, большой шкаф, что я в нем хранить буду?

– Книжный стеллаж пока пустой, если нужны какие-то книги говорите. На первом этаже, в правом крыле есть библиотека. Санузел, – указывает пальцем с дорогим перстнем Милада. – Обживайтесь. Телефон для связи на тумбочке, но с большим миром придется пока общение отложить. Мобильный по правилам проживания тоже нужно сдать.

– У меня родители пожилые, как же я без связи.

– Я вам завтра другую трубку выдам, с другим номером. Скрывать не буду, он прослушивается, вот и сможете раз в день с мамой общаться.

– А вы тоже здесь живете?

– Конечно.

– Заходите вечерком на чай, – как-то не думая сказала я.

– Юлия, вы вероятно не поняли, никаких дружеских отношений. Ни с кем, даже со мной. Во всяком случае, поначалу. Первый урок у вас завтра в 9. Инструкцию по обучению принесут к вечеру, и учебный план тоже. Через час обед, я за вами зайду, а пока отдыхайте.

– А столько за проживание и питание у меня из зарплаты будут вычитать?

– Ничего не будут вычитать, не волнуйтесь. Все двести тысяч вы буду получать на руки, при желании, часть денег сможете родителям переводить, и часть в счет погашения долга.

Море сердце стучит, как сумасшедшее. Даже не могу понять, счастливый ли билет я вытянула, что меня здесь ждет. Не хочу не о чем думать, через час меня точно ждет обед. А в моем нынешнем состоянии, это уже многое.

В 13.00 заходит Милада, мы идем в столовую. В меню есть несколько блюд на выбор, у меня ощущение, что я пришла в кафе. А я так давно в нем не была.

Беру булгур, куриную котлету и салат из капусты.

Рассматриваю комнату, рядом около тридцати столов. За половиной по одной сидят девушки.

– Они все соперницы? – уточняю у Милады, она села за стол со мной, чтобы ввести в курс дела.

– Не могу сказать, что совем нет. Здесь здоровая конкуренция, почти у каждой есть свой покровитель, и девочки знают, зачем они здесь, у них нет времени на разговоры. В сером спортивном костюме Эля, будьте с ней начеку. Она мечтает женить на себе нашего босса.

– Дмитрия Игоревича?

– И его имя в лучшее лишний раз вслух не произносить, без надобности. Ешьте, пока не остыло.