355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ольга Хмельницкая » Темное прошлое прекрасного принца » Текст книги (страница 5)
Темное прошлое прекрасного принца
  • Текст добавлен: 17 октября 2016, 02:59

Текст книги "Темное прошлое прекрасного принца"


Автор книги: Ольга Хмельницкая



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Ладно, убедил, – вздохнула Майя, – кстати, Ромасик, ты не мог бы сделать мне чайку? Только, пожалуйста, положи туда сахар, лимон и поболтай ложечкой.

Рома молчал. Пауза затягивалась.

– Может, я лучше почитаю стихи? – сказал наконец Тряпкин. – Вот, новое:

 
Рыдала душа, горел костер,
Смотрел, не дыша, как рыдает сестер
Хоровод, как взлетают огни,
Платочком ты мне на прощанье взмахни.
 

Майя долго молчала, переваривая услышанный литературный шедевр.

– Это ты сам придумал? – спросила она наконец. – Раньше ты все про вред курения писал да про правила дорожного движения.

– Да, – скромно потупился Рома, – сам. И про душу, и про костер, и про рыдание души и многочисленных сестер из хоровода… Не забывай, что сборники моих стихов изданы тиражом пять тысяч экземпляров. Я универсальный поэт, могу в разных стилях сочинять стихи.

– Конечно, – кивнула девушка. – Знаю. Пять тысяч экземпляров. За тираж заплатила Полина.

Роман снова закашлялся. Майя постучала его по спине.

– Или вот еще, свеженькое четверостишие, – продолжил он, меняя тему, – в традициях русского стихосложения девятнадцатого века:

 
О, яд несбыточных желаний!
Ты в кровь вошел и отравил ее!
Из мрака и лучей, неясных очертаний
Сплелося чувство странное мое[1]1
  Стихотворение Натальи Гущиной.


[Закрыть]
.
 

– Ладно, – сказал молодой человек, так и не дождавшись аплодисментов, – что-то ночь у нас сегодня нервная выдалась. Пойду-ка я проверю электронную почту.

Он встал, потянулся и пошел в соседнюю комнату, где стоял ноутбук, в свое время подаренный любимому мужу Полиной. Это была единственная вещь, которую Тряпкин не вернул жене при разводе. Он утверждал, что компьютер нужен ему для написания стихов, без ноутбука-де его муза чахнет, страдает и снижает плодовитость, но на самом деле причина, по которой Рома не возвращал не принадлежавшую ему технику, была совсем другой: он до одури играл с компьютером в карты, достигнув в этом деле невероятного мастерства.

…– Как-то это экстремально, – неуверенно сказала Полина, – два убийства одновременно…

– А мы не одновременно, – успокоил дочь Петр Петрович, – сначала прикончим Рема, и все подумают, что это заказное убийство. Более того, вполне возможно, что расследование поручат кому-нибудь из моих бывших коллег, который выступит по телевизору и заявит, что это самоубийство на почве…

– На почве проблем с Ксенией Дюк! – радостно воскликнула Полина. – Мама сказала мне, что из-за этой певицы продюсерский центр Фильчикова может лишиться почти полутора миллионов долларов. А это приведет к банкротству компании. Есть из-за чего сделать харакири.

– Ах, как чудненько все складывается, – засучил ногами Сусанин, потирая руки. – Как замечательно!

Его лицо снова стало гладким и довольным.

– Да, лучше момента и не придумаешь, – кивнула девушка, – нас никто не заподозрит. Надо только организовать утечку в прессу о проблемах с Ксенией.

– Утечка уже есть, – сказал Петр Петрович, – желтые газетки уже вовсю пишут о том, что Дюк в депрессии, что она отменяет концерты и хочет завершить карьеру из-за несчастной любви к Пуканцеву. Кстати, зачем, говоришь, мать поехала к Фильчикову?

– Повезла расчеты убытков. Кроме того, они будут пытаться уговорить Ксению пойти в студию и заняться записью альбома. Уговорят, ты думаешь?

– А нам без разницы. Все равно смерть Фильчикова будет связана именно с этой историей. Все будут искать ниточки, ведущие к Дюк. Кстати, у нее же есть жених, известный футболист! Сто процентов, он тоже попадет под подозрение.

– Это почему же? – не поняла Полина.

– А потому, что источник в правоохранительных органах под большим секретом сообщит журналистам на условиях анонимности, что у продюсера Рема Фильчикова и певицы Ксении Дюк был роман, а знаменитый форвард Пуканцев воспылал ревностью.

– Какая прелесть! – всплеснула руками Полина. – Ты молодец!

– У меня большой опыт, – скромно потупился Сусанин, – двадцать лет назад я укокошил парня, который все время посылал твоей матери цветы. Его тело нашли в розарии. Десять лет назад я отправил к праотцам мужичонку, с которым Вася закрутила санаторно-курортный роман. Его труп был обнаружен в бассейне. Пять лет назад я пришил молодого гитариста, который пел серенады под нашим окном и уговаривал Ваську выглянуть хоть на мгновение. То, что от него осталось, нашли в оркестровой яме. Так что мне не привыкать!

Полина открыла рот. Ее глаза сияли искренним восхищением.

В дверь все звонили и звонили. Ксения на цыпочках подошла к двери и выглянула в глазок.

– Это они! Рем и Василиса, – прошептала она. – Наш продюсер и мымра эта длинная с повадками императрицы… бухгалтер его.

– Мымра? – неуверенно переспросил Игорь, отодвигая Ксению от глазка и тоже выглядывая на площадку. – А по-моему, она ничего. Я имею в виду, она в молодости была ничего. Сейчас ей, наверное, лет шестьдесят уже.

Самому Игорю недавно исполнилось девятнадцать.

– Около пятидесяти, – уточнила Ксения, оттирая жениха от двери, чтобы еще раз посмотреть в глазок, – а ему немного за пятьдесят. То есть по возрасту они друг другу подходят.

– У них что, роман? – заинтересовался Пуканцев, потихоньку отталкивая Дюк, чтобы посмотреть на Рема и Сусанину, которые, сменяя друг друга, упорно давили на дверной звонок.

– Ходят слухи, что шеф в нее тайно влюблен, – прошептала Ксения. – Может, они поженятся?

– Может, – кивнул Пуканцев, у которого начали болеть уши, – может, они прям сейчас пойдут жениться и перестанут трезвонить в дверь?

– Хорошо бы, – мечтательно вздохнула Ксения, похожая в своей длинной розовой ночнушке на эльфа, – честно говоря, мне хочется спать. До того, как ты вернулся ко мне, я не могла ни есть, ни спать, ни читать, ни петь – ничего не могла.

Игорь покраснел от счастья.

– Но теперь у нас все в порядке, правда? – сказал он срывающимся от волнения голосом.

– Да! – прошептала Ксения. – Да! У нас все супер! Мы поженимся, и я буду жить в маленьком домике посреди цветущего сада, вязать носки, вышивать крестиком, печь ватрушки и нянчить младенцев.

При слове «младенцы» Дюк скромно потупилась.

– Отлично, – кивнул Игорь, которому больше всего понравилось про ватрушки. Появление же младенцев он, по некоторому размышлению, решил немного по времени отложить.

– Да, – кивнул Петр Петрович, – ради любви и семейного счастья я способен на многое. Надеюсь, дочурка, что ты унаследовала мои лучшие черты.

– Несомненно, – заулыбалась девушка. – Предлагаю подкараулить Майю в темном подъезде и…

– Нет, дорогая моя, так не пойдет, – сказал Сусанин, – нужно, чтобы подозрение на кого-то пало. Роману надо обеспечить алиби, все-таки это твой муж, нельзя, чтобы его случайно посадили, поэтому подумай, пожалуйста, на кого мы будем переводить стрелки.

– На Алену.

– Алену?

– Да, это сестра Майи.

– А мотив?

– Мотив очень простой. Алена дает своей сестре, подлой разлучнице, могильщице моего брака, чтоб ей пусто было, деньги на жизнь. Я точно это знаю… Сама Майка зарабатывает сущие гроши, а Алена к сестрице очень привязана. А теперь представь, что мы повернем это так, что Алена давала Майе деньги не просто так, а в долг! Когда пришло время отдавать деньги, Майя отказалась возвращать долги, а Алена ее за это укокошила.

– Слабенький мотивчик и, скажу честно, совершенно левый. Обычно убивают кредиторов – пускать на капусту должников невыгодно, потому что тогда они вообще ничего не отдадут, с гарантией. Ну да ладно, – сказал Сусанин и довольно потянулся, – потом, может, еще что-нибудь выплывет. А теперь сгоняй-ка, дочурка, в круглосуточный супермаркет за колбаской, порадуй престарелого родителя. Только ливерную не покупай, у меня от нее изжога. Купи докторской. И двухлитровую бутылку кока-колы прихвати!

Дочь ушла, а Петр Петрович вытащил из холодильника банку куриного паштета, еще наполовину полную, и слепил себе бутерброд, а потом сел на табурет, взял телефон и набрал номер Васиного сотового.

…Рем и Василиса все звонили и звонили в дверь покрасневшими подушечками пальцев.

– Может, приклеим кнопку жвачкой? – спросил Фильчиков. – Или пластырем. Василиса, у тебя есть пластырь?

Сусанина развела руками и отрицательно покачала головой. Ее утомленное, слегка осунувшееся лицо с огромными темными глазами стало ее прекраснее. Рем вздохнул и вновь нажал на кнопку.

В этот момент Игорь еще раз подошел к глазку и взглянул на площадку. Решительные лица продюсера и бухгалтерши красноречиво свидетельствовали о том, что они намерены давить на кнопку до последнего вздоха. Ксения прижалась к плечу жениха. Ее розовая ночнушка соблазнительно просвечивала.

– Ксения, я опять хочу тебя, – сказал Пуканцев.

– Я тебя тоже ужасно хочу, – тут же отозвалась Дюк.

Они слились в жарком поцелуе. Игорь поднял невесту на руки и отнес ее на кровать, а потом вернулся к двери и выкрутил пробки. Звонок последний раз пропел свою песню и замолчал.

– Все. Бобик сдох, – прокомментировал футболист с победоносной улыбкой. – Давите хоть до конца недели!

С площадки донеслись приглушенные ругательства, но Пуканцев не стал прислушиваться, а пошел в комнату, где его ждала Ксения. Уже без ночнушки.

– Она голодает, – сказал Олег, и Алена подпрыгнула.

– Как это? – ужаснулась девушка. – У твоей двоюродной тети нет денег на еду?

Машина Олега с ревом пролетела по мосту. Алену вдавило в кресло, как будто она сидела не в машине, а в самолете, разгонявшемся по взлетно-посадочной полосе.

– Тетя – фанат лечебного голодания, – пояснил Олег, – она специально не ест.

– Долго?

– До двух недель.

– Ой, глупости какие, – махнула рукой Алена, – да она бы умерла, если бы не ела хотя бы три дня, что там о двух неделях говорить! Ты же врач, ты должен это понимать!

– Да, я врач. И я тоже раньше так думал, – сказал Олег, – но тетя все еще жива. Более того, она считает, что голодание ее оздоравливает.

– Ха-ха, – засмеялась Алена, и на ее круглых щеках появились ямочки.

– У тети есть теория, – сказал врач.

Машина вошла в крутой вираж, и Олег на секунду замолчал.

– Теория моей тети, – как ни в чем не бывало продолжил он спустя несколько секунд, – состоит в том, что живое существо должно выжить, будучи обездвиженным. Это ее собственное изобретение, – подчеркнул Олег, – нигде, ни в одной книге не написано, почему голодание помогает. А механизм прост и очевиден. Представь себе, что лось, к примеру, заболел. Да так сильно, что упал и не может встать. Он находится при смерти. Как организму распознать такую ситуацию?

– Он не ест? – догадалась Алена.

– Да, – кивнул Олег, – он не ест. Он не ест, потому что не движется. Если бы лось мог двигаться, он бы ел хоть что-то, хоть мало, хоть много, но ел бы – ветки, мох, траву какую-нибудь. А полное отсутствие пищи говорит о том, что животное не может перемещаться в пространстве.

– И организм начинает бороться с болезнями в режиме форсажа?

– Не все так просто. После того, как в организм сутки не поступает никакая пища, начинает выделяться особый белок, который запускает диагностику. Ну надо же организму знать, из-за чего животное не может двинуться с места.

– То есть все выглядит так, – повторила Алена, – сначала сутки голода, потом специальный белок поступает в кровь и запускает механизм самодиагностики?

– Да. И начинает лечить эту найденную проблему. И заодно все остальные болезни и травмы – все, что может найти. Задача – поставить больного на ноги. Запустить этот механизм может только полное отсутствие пищи. Воду, впрочем, можно пить. Вода – это дождь. За ним не надо ходить.

– Классно, – сказала Алена, – и сколько времени это занимает? Ну, в смысле, чтобы все вылечить?

– От шести до десяти дней голода.

– Совсем недолго!

– В сущности, да. Недолго. Главное, резко не начать после голодовки есть, потому что случается заворот кишок.

– Ой!

– Ага, – кивнул Олег.

– Я верю в традиционную медицину, – сказала Алена.

– Молодец, я тоже, – согласился с ней Олег.

Впереди загорелся красный свет. Машина остановилась.

– Они перерезали провод, – сказал Рем. – Или звонок отключили.

Он посмотрел на Василису. Та ответила ему растерянным взглядом.

– Открывайте! – закричал Фильчиков и ударил ладонью по двери.

Никакой реакции.

– Ксения! Пожалуйста, откройте дверь, – вежливо сказала Василиса и аккуратно постучала в дверь костяшками пальцев.

Тишина.

– Может, вызвать МЧС? – предложила Сусанина. – Насколько я знаю, они двери вскрывают, даже бронированные.

Фильчиков осмотрел препятствие.

– Я бы привез динамита и взорвал тут все, – сказал он голосом человека, попадавшего и не в такие переделки, – но к такому решительному шагу, как подрыв двери, надо готовиться заранее, – пояснил он, – ну, там, рассчитать объем взрывчатки, связаться с поставщиками гексогена, заказать детонатор… К тому же мы не можем сейчас отсюда уйти, птички могут упорхнуть, и упорхнуть далеко – Пуканцев далеко не бедствует, одни рекламные контракты приносят ему как минимум миллион долларов в год. Купит он своей благоверной домик на тропических островах, и фиг мы ее разыщем. Нет, уходить нам никак нельзя.

– А может, подать на нее в суд из-за разрыва контракта, и дело с концом? – предложила Василиса, предпочитавшая мирные и цивилизованные пути решения вопросов.

– Ты всемирную декларацию прав человека читала? Нет? А «Трудовой кодекс»? Ксения может петь, а может и не петь, – мрачно сказал Рем.

Несколько секунд они стояли в тишине, уставившись на дверь. Фильчиков напряженно думал. Василиса с надеждой глядела на шефа – у продюсерской компании Рема и раньше возникали проблемы, но Фильчиков до поры до времени их благополучно улаживал.

Свет светофора сменился на зеленый. Автомобиль Олега тронулся.

– Давай я тебе что-нибудь другое расскажу, повеселее, – предложил врач. – Например, про то, как однажды ночью в отделение одному моему товарищу привезли девушку и парня. Обоих при смерти.

– Ты уверен, что это смешно? – вежливо спросила Алена. – Надеюсь, оба выжили?

– Конечно, выжили, – кивнул Олег, – они стали жертвой излишней политкорректности.

– Защищали негра от скинхедов?

– Не совсем.

– Значит, защищали одинокого скинхеда от лиц кавказской национальности?

– Тоже не угадала! Каждый из них пытался совершить добрый, хороший поступок, но результат оказался плачевным.

– А-а-а, понятно. У старушки упал платочек, они кинулись поднимать, столкнулись лбами и оказались в реанимации?

Врач тем временем вдавил педаль в пол. Машина набрала скорость.

– Почти. Дело было на перекрестке. У девушки была зеленая «Таврия», а у молодого человека «Порш Кайенн», черный такой, сияющий. Они долго вежливо махали друг другу руками, кто кого пропустит, а потом одновременно резко стартовали. В результате машины превратились в металлолом, водители отправились в больницу, но и в госпитале они вежливо раскланивались и пытались одалживать друг другу костыли. Смешно?

– Не очень. Кстати, – добавила Алена, вспомнив, что мечтает пригласить врача на чай с вареньем, – ты умеешь менять патроны?

Олег скосил на Алену выразительный взгляд. В его небесно-голубых глазах отражался свет от пролетающих мимо фонарей.

– Конечно, я ведь служил в армии, – довольно откликнулся Олег, – а от кого ты собираешься отстреливаться?

– Не отстреливаться, у меня лампочка в ванной комнате не включается, – сказала Алена, – приходится принимать ванну при свечах.

– Так это ж здорово, – воодушевился Олег, – еще надо розовых лепестков насыпать, и будет вообще замечательно! И лампочка не нужна. Тем более, – сказал он, втягивая голову в плечи, – что с электричеством у меня отношения не складываются с детства. Впрочем, я могу дать телефон толкового электрика, зовут Сережа, у него большие уши.

Алена почувствовала острое разочарование. Электрик Сережа! Большие уши! Фи! Она насупилась и мрачно уставилась в окно.

…– Может, возьмем «болгарку» и прорежем отверстие? – предложил продюсер, глядя на дверь. – А еще можно пролезть в их квартиру через балкон.

– Это нарушение неприкосновенности частного жилища, – сказала Василиса Николаевна, – действие абсолютно противоправное.

– А ты что предлагаешь? – вздохнул Рем.

– Стучать, – ответила Сусанина. – Когда-нибудь им стук надоест, и двери откроются.

Фильчиков на секунду замолчал, потом набрал в грудь побольше воздуха, как будто собрался надуть воздушный шарик.

– Открывайте!!! – взревел он и ударил в дверь ногой.

Когда грохот утих, Василиса Николаевна подошла поближе к порогу и аккуратно постучала каблучком туфли по гладкой поверхности.

– Ксения, пожалуйста, открой, – вежливо попросила она.

– Дюк! Подлая трусиха! Выходи! – зарычал Рем, нанося следующий удар.

– Ксения, дорогая девочка, нам нужно поговорить с тобой, – позвала Василиса, интеллигентно постукивая в дверь костяшками пальцев.

– Дюк, имей мужество встретится с нами лицом к лицу! – заорал Фильчиков. – Не прячься! Вспомни, как ты приехала из Выборга с одним чемоданом, да и у того отвалилась ручка!

– Ты была так голодна, что готова была есть макароны без масла и сыра, – напомнила Василиса.

– И даже говорила, что их не обязательно варить! Ты их, мол, и так можешь грызть! А еще ты за один вечер выпила столько чая, сколько весь коллектив продюсерского центра не выпивал за неделю, – уточнил Рем зычным басом, который разносился по всему дому. Из соседних квартир начали выглядывать любопытные соседи.

Вася трубку не брала, и это Петра Петровича окончательно доконало. Стадия возбуждения сменилась у него стадией истощения. Он сидел на стуле, стонал и рвал жидкие волосы, торчащие на макушке. Небо на улице постепенно меняло цвет с чернильного на синий. Сонно чирикнула проснувшаяся птичка.

– Папа, ну чего ты расклеился? – бормотала Полина, глядя на подавленного Сусанина. – Может, мама трубку не берет, потому что она очень занята каким-нибудь полезным и важным делом. Например, уговаривает Ксению Дюк пойти в студию и спеть.

– Скажи еще, что они с Фильчиковым этой их Ксении дверь ломают, поэтому Васька и не отвечает на звонки, – страдальчески сморщился Петр Петрович и откусил кусок колбасы прямо от палки. – Как представляю, чем они там занимаются, и жить не хочется! – провыл он с набитым ртом.

Рем сделал паузу и приложил ухо к двери, пытаясь понять, что происходит в квартире, но там было абсолютно тихо.

Оторвав от плоскости ухо, Рем размахнулся ногой, и дверь потряс тяжелый удар. За ним последовал другой, послабее.

– Ксюшенька, пожалуйста, удели нам минутку, это очень важно, – попросила Сусанина тоненьким голосом.

– Ты, – закричал Фильчиков, тяжело дыша, – ты не только грызла макароны без масла и пила чай цистернами, но и жаловалась, что у тебя прохудились последние трусы!

– Носки, – деликатно уточнила Василиса. – У нее носки прохудились.

– Да, носки! – прокричал продюсер. – У тебя, мол, прохудились последние носки, и тебе не в чем идти на свидание с Пуканцевым!

– Мы сбросились и купили тебе носки. Разве ты не помнишь, дорогая? – сказала Василиса Николаевна. – Мы, конечно, не попрекаем тебя этими носками, просто хотим сказать, что относились к тебе, как к родной дочери.

– Да! Как к родной относились!!! А сейчас ты нас не хочешь видеть! – продолжал завывать Фильчиков. – Когда ты впервые увидела себя по телевизору, была рада и счастлива! И где благодарность?

На лестничной площадке вовсю толпились соседи. Большинство из них уже разделяло негодование Рема и Васи.

– Подумать только, – печально вздохнула круглолицая женщина в цветастом халате и разноцветных бигуди. – Оказывается, у нее не было даже трусов! Как же она ехала без белья из самого Выборга?

– Представляешь, они там на работе сбрасывались, чтобы купить Дюк трусы! Какой позор! – поддакнула ее товарка, волосы которой были убраны на затылке в пучок, напоминавший формой и фактурой ежика, приготовившегося отразить атаку неприятеля.

– Не трусы, а носки, – уточнил слесарь дядя Миша, жестоко страдавший от похмелья.

– Кстати, о трусах, – вклинилась молодая женщина с полными бедрами и черными волосами до плеч, свисавшими сосульками, – у меня была подруга, муж которой совершенно перестал интересоваться сексом. Как она ни старалась, как в кружевном белье ни дефилировала – все никак. Ноль реакции. Супружеские обязанности не выполняет, хоть режь его. Он на нее даже не смотрел! Так, бросит равнодушный взгляд и снова прилипает к экрану телевизора.

– Не верю, – ужаснулась дама в цветастом халате.

– А я верю! – не согласилась с ней женщина с пучком. – Просто у него наступила импотенция и ему нужна была эта… Ниагара. Подмешать ему этой Ниагары в суп – и все дело в шляпе. Хоть ты в кружевном белье, хоть без, будет все едино. А если он, муж ентот, напившись Ниагары, куда-то быстро побежит, то, значит, у него есть любовница, и к ней-то он и побежал. Заодно и на чистую воду эта самая Ниагара выводит!

– Не Ниагара, а виагра, – со знанием дела поправил ее слесарь дядя Миша, дыхнув перегаром, – а при чем тут трусы? История-то была о трусах.

– Да, трусы! – спохватилась девушка с сосульками. – Эта моя подруга махнула на все рукой и напялила жуткие длинные панталоны. Шерстяные, застиранные и с допотопными резинками внизу! И стала так ходить!

– Правильно, – сказала дама в бигуди и поплотнее запахнула цветастый халат на обширной груди, – так теплее, особенно зимой. А что самое главное? Здоровье!

– Конечно, в чем же еще ходить? – подхватила женщина с пучком.

Дядя Миша саркастически хмыкнул.

– На месте подруги я бы просто завел себе любовника, и все дела, – сказал он.

– Фу! – дружно накинулись на него женщины. – Любовника? Завести? Это что, собака? Животное домашнее? Попугайчик, чтобы его заводить?

Дядя Миша ошарашенно молчал.

– Любовник не понадобился, – торжественно объявила девушка и рукой попыталась разлохматить жирные сосульки, придав им более приличный вид, – потому что когда муж увидел эти панталоны, он до крайности возбудился.

– О! – вздохнула дама в цветастом халате.

– Какая прелесть! – умилилась женщина с пучком.

В этот момент двери квартиры Ксении Дюк распахнулись, и в проеме показался голый по пояс молодой человек. Толпа ахнула и подалась вперед, чтобы лучше видеть.

– Пап, не нервничай! Ну чем они могут заниматься, кроме продюсирования своих артистов? – махнула рукой Полина.

– Как чем? Сексом! – горестно воскликнул Сусанин.

Проснувшаяся птичка чирикнула еще раз, уже звонче.

– Какие глупости, – хихикнула девушка, – из того, что мама лобызает снимок с физиономией шефа, еще не следует, что шеф готов лобызать снимок с физиономией мамы.

– Следует! – жарко возразил Петр Петрович. – Моя жена – умница и красавица!

– Папа, – сказала Полина, – ты когда-нибудь был у мамы на работе в этом их продюсерском центре?

– Нет. А что?

– А то, что там ходят толпы – непобедимые армады просто – смазливых длинноногих девиц, и все до одной мечтают соблазнить Рема. Желающих – навалом. И все, как на подбор, юные красавицы. А наша мама… Ну, ты и сам знаешь. Она, конечно, очень красивая, очень интеллигентная и очень умная, но…

– Главное – душа, а не возраст!

– Ты прав, папа, – легко согласилась Полина, – тут никто не спорит, главное – внутреннее содержание. Но что-то я не очень-то верю в то, что Фильчиков готов отвергнуть толпу полуголых красоток в пользу нашей мамы. Конечно, это замечательно, что ты считаешь свою супругу привлекательной, но уверяю тебя – для продюсера Рема Фильчикова она просто толковый бухгалтер.

После этих слов Сусанин немного повеселел.

– Ладно, – сказал он, – но все равно Рема надо убить, а то мало ли что? А вдруг он присмотрится к нашей Ваське получше и поймет, что она – настоящий бриллиант.

– Конечно, убьем, – подхватила Полина, – обязательно, как и договорились.

– И Майю, – добавил Сусанин.

– Да.

– И будет нам счастье.

– Угу. Нам чужого не надо, но своего мы не отдадим ни пяди.

Птички за окном уже пели вовсю, приветствуя новый день.

– Все женщины увлечены Коэльо, ужас, – скривился Роман, заглядывая за обложку книжки, которую Майя читала, лежа в постели, – лучше бы ты поспала.

– Не могу, – вздохнула девушка, – куда-то сон ушел. И мучают дурные предчувствия.

– Я в предчувствия не верю, – пожал плечами Рома.

– Несмотря на то, что ты часто пишешь про вещую душу в своих стихах?

– Так это ж я для красного словца.

– Ну надо же, – сказала Майя, – а я думала, что ты веришь в знаки, в путь и в судьбу.

Роман взял из рук Ватрушкиной тоненькую книжицу и повертел в руках.

– Удивительно, – сказал он, – как это Коэльо ухитрился прославиться, написав такую тонкую книжицу. Тут же всего двести страниц. Впрочем, количество не всегда переходит в качество.

– Конечно, качество не зависит от объема, – кивнула Майя, – поэта, например, может сделать знаменитым одно стихотворение. Мал золотник, да дорог. Для того чтобы войти в историю, иногда достаточно сказать всего одну фразу, которая станет крылатой.

– Типа – «хотели как лучше, а получилось как всегда»? Или – «хуже водки лучше нет»?

– Ха-ха! Точно! Кстати, Коэльо отлично пишет, зря ты не читаешь его книг.

Майя села на кровати и закуталась в одеяло.

– Сомневаюсь, – скривился Роман, – что он пишет так уж хорошо. Все-таки это не элитарная проза, а ширпотреб.

На слове «ширпотреб» Тряпкин сморщился, как будто ему в нос попал перец. Он ужасно не любил ширпотреба, тем более культурного.

– В чем дело? – тихо спросил Игорь, стоя в дверном проеме.

Его обнаженный торс напоминал своим совершенством статую Аполлона Бельведерского. Вокруг бедер у Пуканцева было обмотано банное полотенце.

– Какой красавчик, – восхитилась женщина с пучком.

– Вылитый Майк Тайсон, – вздохнул слесарь.

– Он такой клевый! Я мечтаю взять у него автограф! – взвизгнула девушка лет шестнадцати.

– А по телевизору он симпатичнее, – фыркнула дама в цветастом халатике.

– Это потому, что по телевизору он потный, а сейчас – мытый, – заступилась за Игоря женщина с пучком.

– И ноги у него – как у Майка Тайсона, – пробормотал слесарь, разглядывая икры Игоря, торчавшие из-под полотенца.

– Я хотел бы знать, в чем дело, – снова повторил Пуканцев, обозревая толпу. – Что вам нужно?

Плотная масса соседей подалась назад, отступая от Рема и Василисы.

– Мы можем войти? Надо поговорить, – сказал Рем.

– Да, у нас дело! Мы вас надолго не задержим, – подхватила верная Василиса.

Игорь нехорошо улыбнулся и сделал шаг назад.

– Пожалуйста, – сказал он, – проходите.

Вася и Рем триумфально вступили в темное нутро квартиры. Дверь захлопнулась. Фильчикову и Сусаниной стало не по себе. В этот же момент Рем получил удар кулаком по челюсти и отлетел к стене. Наступившую на мгновение тишину нарушили забористый мат продюсера и причитания Василисы Николаевны.

– Никакой это не ширпотреб, – обиделась Майя, – в «Алхимике» Коэльо пишет о том, что знает каждый успешный человек. Эта книга будет откровением для неудачников, но богатые, успешные и влиятельные люди и так это знают. Про знаки. И про путь.

Роман молча уставился на подругу.

– Он пишет о том, что человек – часть мира. Такая же, как камень на дороге, как облака в небе, как рыба в пруду и как другие люди. Все связаны друг с другом и все являются частью Бога, который говорит с человеком знаками и снами, – надо только внимательно смотреть и слушать и быть открытым новому. И еще Коэльо пишет про страх, который парализует человека и отгораживает его от действительности, от сокровищницы, изобильной и неисчерпаемой. Весь окружающий мир существует для человека, это его плацдарм, его поле для игры, это все его, его личное, собственное. Бог создал и человека, и мир – вокруг него и для него. И если человек хочет что-то поменять в своем мире, то нет ничего проще. Другими словами, каждый, имеющий мечту, может ее осуществить, потому что человек влияет на мир так же, как мир влияет на человека. Человек – всесилен, потому что Бог дал ему бессмертную душу и сотворил его по своему образу и подобию.

Майя замолчала. Роман подошел к кровати и лег, вытянув ноги. В свете ночника в розовом абажуре его шевелюра казалась огненной.

– Я ничего не понял, – сказал он наконец. – Может, пойдем завтракать?

– Ну что, – свирепо прорычал Пуканцев, наклоняясь над упавшим продюсером, – долго вы еще будете портить жизнь моей любимой девушке? Предупреждаю, я парень простой, папа у меня слесарь, а мама крановщица, я так сейчас вам накостыляю, что родной бухгалтер не узнает!

– Узнаю, не бойтесь, Рем Яковлевич, – пробормотала Василиса Николаевна, но ее голос звучал как-то неуверенно.

– Ах ты сопляк! – закричал Фильчиков. – Да тебя в тюрьму посадят за нанесение мне тяжких телесных повреждений!

– Не посадят, – с улыбкой ответил Игорь, – как минимум два десятка человек видели, как вы колотили ногами в квартиру Ксении и выкрикивали угрозы. На суде я легко докажу, что вы ворвались в частное жилище и кинулись на меня с кулаками. Я только защищался.

И он, подскочив, несильно пнул Фильчикова ногой.

– Ах ты, физкультурник недоделанный! Недоучка с начальным образованием! – заорал Рем, вскакивая и пытаясь атаковать. Но так как спортом он занимался последний раз лет двадцать назад, то получилось это у него неубедительно. Обрушив вешалку на пол, запутавшись в висевших на ней вещах и получив кулаком еще раз, продюсер затих.

– По физкультуре у меня как раз была пятерка, – вежливо объяснил Пуканцев.

Он подошел к лежащему Рему и поставил на него ногу, как охотник, позирующий у туши поверженного льва.

– Игорь, – подала голос Василиса, – мы вообще-то пришли к вам не с мечом, а с оралом.

– С чем-чем пришли? – насторожился футболист.

– С Аралом, – подсказала Ксения, до этого прятавшаяся в спальне, – море такое. Я передачу видела!

– С оралом, – уточнила Сусанина, – через букву «о».

Ксения аж задохнулась от возмущения.

– Ничего себе! – воскликнула она, выбегая из спальни и обнимая жениха за плечи. – Не надо ему вашего орала!

– Конечно, – рявкнул Игорь, бросая на Василису заинтересованный взгляд, но надеясь, что в темноте этого никто не заметит.

– И вообще, мы люди скромные, приличные и глубоко нравственные, просьба при нас таких слов не употреблять, – отрезала Ксения.

Игорь тихонько вздохнул. Рем завозился и попытался распутать рукава обмотавшей его одежды.

– Игорь, – снова начала Василиса Николаевна, поняв, что ее попытка начать диалог с противопоставления меча и орала позорно провалилась, – пожалуйста, уговорите Ксению пойти сегодня к десяти утра в студию и спеть песни. У нас контракт со звукозаписывающей компанией. Мы заплатили музыкантам и звукооператорам, если она не придет, у нас будет гигантская неустойка. Уже идет рекламная кампания. Поймите нас, пожалуйста.

– Да, – подхватил лежащий на полу Рем, – пусть как угодно споет, хоть один раз – криво, косо, сипло, фальшиво, как угодно. Мы потом все поправим, смикшируем, музыку наложим где надо погромче, а где надо – потише, в общем, в этом вопросе наши возможности безграничны. Нам просто нужно, чтобы было слышно, что это именно Дюк поет.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю