Текст книги "Любовь к красному"

Автор книги: Ольга Гусейнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– В прошлом, – призналась, потому что все равно не отстанет. Ищейки не переносят секретов или тайн.

Я попыталась отойти от него, но Хловелесс, мягко перехватив меня за локоть, остановил:

– Помогите нам, Эвелина, я лично заплачу вам за услуги…

– Даже у следователя вашего ранга не хватит денег оплатить мои услуги. – Я вырвала локоть из захвата.

– Маньяк убивает рыжих! Ваши волосы похожи на кровь. Если он хоть раз увидит вас, тоже будете на прицеле. Неужели вам самой не страшно? Не хочется, чтобы этот монстр исчез с улиц Солары?!

– Хочется, но помочь вам ничем не могу. У вас есть свой зеркальщик и целая команда спецов.

Арджан отчетливо скрипнул зубами:

– Хорошо, вы не боитесь за себя, а если следующей жертвой станет ваша подруга? Или кто-то близкий, родной?

Перед глазами тут же всплыло лицо Ясмины, такое солнечное, живое, яркое. А ведь она любит ходить по магазинам, кафешкам и бегает вечерами в парке. А что, если и правда этот Любитель Красного увидит мою подругу?

Громко сглотнув, я почти просипела, выдавливая из себя:

– Хорошо, я согласна. Но только один раз.

В этот момент дверь без стука открылась. Влетевшая в кабинет Ясмина на миг замерла, не ожидая увидеть нас с Арджаном стоящими почти вплотную друг к другу, да еще на эмоциях.

Карие глаза туманницы-менталистки сверкнули в момент применения дара, затем она подобно хищнице начала приближаться к нам, вперившись в ищейку:

– Ну и на что еще вы ее подбиваете?

– Мы уже согласовали с Эвелиной все вопросы, – заявил Арджан, вернув себе и прежний апломб, и непоколебимое спокойствие.

Самое интересное, что циничный расчетливый взгляд сменился горящим неприкрытым вожделением, причем до такой степени, что был бы осязаемым – и серое «деловое» облегающее платье моей подруги разлетелось бы в клочья. Удивила и сама Ясмина, которая стушевалась под мужским взглядом, но ее глаза сияли – значит, менталистка легко прочитала нескромные мысли ищейки, вон как покраснела. Ого, и даже вспотела немного.

Подруга с трудом перевела взгляд с Арджана на меня и строго потребовала:

– Что он хочет от тебя? Нового расследования?

– Поучаствовать в поиске маньяка. – Я демонстративно равнодушно пожала плечами.

– Еще одно убийство? – Глаза Ясмины широко распахнулись.

– Это секретная информация! – строго уведомил нас следователь по особо важным делам.

– Она не будет в этом участвовать!

– Послушайте, красивая вы моя…

– Не ваша! – холодно отрезала Ясмина, задрав подбородок. – Вы не представляете, через что прошла Эва. Вы не можете заставить ее вновь…

– Ясмина, – шикнула я.

– Я почти тридцать лет Ясмина! Ты забыла: я менталист. Когда зашла, здесь прямо туманом висел твой ужас. Не пытайся меня обмануть, ты не горишь желанием вспоминать, как тебя по частям собирали. Ты уверена, что после встречи с очередным маньяком сохранишь разум? Или не догадываешься, почему на таких, как ты, высокий спрос у внуков? Через несколько лет работы с ними большинство зеркальщиков становятся инвалидами.

– Я обещаю: только один раз! – неожиданно устало попросил Арджан. – Нам нужна хотя бы одна зацепка, а пока – только рассеивающийся след этого монстра. Мои спецы уже между собой поговаривают, что он продал душу Голодному туману за свою удачу.

Ясмина протестующе качала головой, призывая меня отказаться, но ищейка прав: трястись за себя и подругу, каждый раз выходя на улицу или даже сидя дома…

– Это добровольная помощь Внутреннему контролю, поэтому, если меня спросят, скажи, я…

– В музее, – грустно усмехнулась Ясмина. – Будь осторожна, дорогая.

* * *

У главного входа в здание нас ждал автомобиль с опознавательными знаками ВКС и двое внуков в форме, с жадным интересом уставившихся на меня, увидев в компании с Арджаном. Рассматривали с чисто мужским восхищением в глазах, что, увы, нисколько не радовало.

Возле дома, где произошло преступление, я с облегчением отметила отсутствие прессы и никакой суеты, магнитом притягивающей зевак, но на всякий случай тихо и строго предупредила Хловелесса:

– Я очень надеюсь, что репортеров сюда не пустят и о моем участии посторонние не узнают! Поверьте, это в ваших интересах. Иначе ваша служба по миру пойдет, выплачивая моей конторе гонорар за услуги зеркальщика.

– По рации пустили слух, что здесь произошла домашняя кража. Народу по минимуму, никого лишнего, чтобы не привлекать внимание. И… тело еще внутри, опять же, чтобы никто не увидел лишнего. До вас работало два криминалиста, и все.

Одаренный чувствует родственную энергетику. Поэтому у дверей обычного дома средней руки, похожего на сотни других поблизости, среди поджидавших нас троих законников я быстро определила себе подобного: невысокого, выглядевшего утомленным мужчину лет сорока в белой, слегка мятой рубашке и темных брюках – летней форме одежды законников. В его мудрых голубых глазах пряталось много чего, и самое ценное – отражение душевного тепла. Я знала одного человека с похожим взглядом – психиатра, у которого проходила реабилитацию после выписки из больницы.

Зеркальщик первым протянул широкую ладонь, взглянув мне в глаза:

– Лайл Шмит. Очень приятно с вами познакомиться, Эвелина Андреевна, – и неожиданно мягко улыбнулся.

Отвечая на рукопожатие, я внутренне усмехнулась: если он хочет выяснить мою человеческую суть, ну что ж, не буду мешать.

Вслед за ним представились двое других служащих ВК из специальной группы – туманники разных специализаций.

Перед тем как пройти в дом, следователь-менталист предупредил:

– Мы понимаем, насколько там ужасно, и благодарны вам за помощь. Если сможете, просто не смотрите… подробности.

Мы с Лайлом горько хмыкнули.

– Это невозможно в принципе. Дар показывает все, до мельчайших нюансов, даже если глаза закрыть!

Законники промолчали, у них своя цель – найти убийцу. А жалеть меня…

– Вы уже выяснили, откуда… он пришел? Как в дом попал? – спросила я, не торопясь заходить.

– Через входную дверь, – уверенно ответил Арджан. – Все окна и запасной выход в задней части дома закрыты изнутри.

Я пожала плечами:

– Он мог и сам их закрыть, чтобы добавить вам работы или ввести в заблуждение.

– Я просмотрел остатки аур, – пояснил другой специалист, медиум. – Его след остался на входной двери. Предполагаю, жертва сама ему открыла.

Оценив информацию, я посмотрела на Лайла и посоветовалась:

– Думаю, начать надо с прихожей, раскручивая картинку дальше. Тогда сможем увидеть все произошедшее.

– Давайте, – быстро согласился коллега-туманник. – Криминалисты по моей просьбе установили камеры везде, чтобы записать данные для суда…

– Если нам повезет его поймать, – буркнули у меня за спиной.

– Встаньте у прохода в гостиную, – попросила я. – Нам повезло, что хозяйка дома женщина – вокруг много зеркал и отражающих поверхностей.

Дальше началась привычная и рутинная работа, если бы не «фильм ужасов», последовавший, как было обещано. Я растерла ледяные руки, тяжело вздохнула, настраиваясь, и приложила ладонь к зеркалу, повешенному рядом с входной дверью.

В прихожей, где обычно не скапливается энергия человеческих страстей, да и зеркало совсем новое, отклик был так себе. Мы увидели череду входивших и выходивших законников. Потом я уловила момент, когда дверь сама по себе открылась и медленно плотно закрылась. Смазанная тень!

– Это тот урод… иллюзионист, – сквозь транс услышала я шепот следователей. С начала просмотра – как уже поняла, мучительно долгого, изощренного убийства – я впала в своеобразную прострацию.

Процесс считывания продолжался, я последовательно «подключала» комнаты. Мы видели фрагменты, каждый раз начиная с конца. И в каждой комнате, так или иначе, отметилась загадочная тень – где-то сильнее, где-то слабее.

Наконец, я увидела хозяйку дома – симпатичную молодую толстушку с морковно-рыжими волосами. Она увидела маньяка на кухне и дико испугалась. Настолько, что отражения буквально заполонили яркими красками помещение. Вслед за этой картинкой я услышала тихие переговоры следователей:

– …она не впускала, сам вошел…

– …она его видит, а мы – нет, почему?

– С чего ты решил?

– Ну ты же видел, она испугалась не сразу после его появления, значит, что-то было у него в руках, что до икоты ее встряхнуло…

– Выходит, он не иллюзионист, а то бы она тоже видела серое пятно…

– Может, она сочла его призраком?

– Говорю же, она видит его как обычного человека, а для отражений он – призрак.

– Значит – артефакт!

– Точно!

А картинки менялись и менялись, создавая яркий пугающий калейдоскоп…

Первая кровь, пущенная «призраком» на кухне, заляпала и его самого, но не позволила разглядеть.

– Рост примерно метр восемьдесят, – определил один из спецов. – Смотри, как капли крови у него на месте груди распределились.

На кухне маньяк лишь играл с жертвой. Там у девушки в глазах еще была надежда, даже после того, как ей на шею надели артефакт безмолвия в виде бархотки с серебряным колечком…

В гостиной он позволил жертве «сбежать». У нее румянец на щеках выступил и лихорадочно блестели глаза, пока он ее гонял…

Жуткое зрелище бестолковых метаний рыжей обреченной толстушки по первому этажу от серого бесформенного пятна, настигающего и ранящего ее…

Желтый сарафан уже намок от крови, жертва начала слабеть и задыхаться. Она пыталась кричать, но лишь молча разевала рот и рыдала, не в силах выдавить ни звука…

И слышно было только шумное дыхание и грохот падающей мебели, когда девушка пыталась защищаться. От ее безмолвия становилось вдвойне страшнее…

– Он явно не торопится…

– И знает дом как свой…

– Однозначно, долго следил, знает привычки жертвы, расписание…

– …и что к ней никто не должен прийти, и поэтому ничего не боится.

– Методично поправляет мебель за ней. Судя по резким движениям, ему не нравится беспорядок.

– А может, он просто показывает свое недовольство, играет?

– Было бы элементом игры, не было бы так резко, но посмотрим.

И самое печальное, что ничего нельзя изменить. Мы смотрим то, что уже случилось, но мне хочется кричать, орать и звать на помощь. Чтобы хоть кто-то помог бедняжке, спас ее от этого кошмара…

Рыженькую пинками загнали на второй этаж. И вот тут, на миг вынырнув из транса, я увидела ее тело на большой кровати с покрывалом в розовый симпатичный цветочек, прикрытое простыней, пропитавшейся кровью до самых краешков. Сначала подумала, что это простыня красного цвета, но «железный» запах в спальне…

Из-под простыни с одной стороны торчат женские ноги с розовыми пятками, с аккуратными ноготками, покрытыми лаком с блестками. С другой – аккуратно разложенные на подушке рыжие волосы. На тумбочке у кровати лежат розовые меховые наручники и плетка с блестящим наконечником.

– Он принес их с собой? – очередной чужой недоуменный возглас.

– Нет, ты же знаешь, он использует только то, что имеется на месте преступления.

Внутренне содрогнувшись, я запустила процесс и здесь, без сомнений, в комнате пыток. Я пыталась абстрагироваться, внутренне отстраниться и уйти в себя, чтобы не видеть и не слышать мук и «мычания» жертвы, но выходило плохо. Дар зеркальщика не позволяет безвозмездно подсматривать за прошлым, чтобы не было желания делать это попусту.

Эта комната была свидетелем сущего кошмара, впитала в себя столько боли и ужаса, что каждая гладкая поверхность буквально выплескивала информацию, стремясь освободиться. Очиститься!

В тот момент, когда жертву буквально разрезали пополам, она схватила какой-то предмет под серым пятном, нам невидимый, и дернула к себе, теряя последние силы и с невероятным облегчением выдохнув. До этого я пыталась прокручивать картинки быстрее, чтобы самой не сойти с ума, но боялась пропустить что-нибудь важное. Не упустила!

– Стой, – вскрикнула я и всем существом ощутила изумление присутствующих в комнате мужчин. Каждый замер и напрягся, видимо, посчитав, что чем-то помешал мне. Сглотнув, с трудом просипела: – Она помогла нам, последнюю каплю жизни потратила, чтобы помочь. У несчастной столько боли скопилось, даже его артефакт на миг дал сбой… смотрите…

На тумбочке стоял будильник – старенький совсем, с усиками черных длинных стрелок, металлическим корпусом и кнопкой сверху. Видимо, еще утром в день гибели он разозлил хозяйку трезвоном, за что та «отвернула» его циферблатом к стене. И именно на задней блестящей поверхности мелькнуло отражение лица убийцы. Я медленно, с трудом удерживая магию отражений от опустошения памяти предметов и зеркал, подошла ближе к кровати и усилила дар, направляя на металлическую поверхность будильника, увеличила изображение.

– Блондин…

– Узкое лицо, кажется, карие глаза, точно, туманник, смотрите, как они сияют магией…

– Что он держит в руках? Вы видите?

– Это…

– Это душеловки экзорциста! – опознал предмет Арджан, почти вплотную встав у меня за спиной. – Сожри его туман!

Еще с полминуты я сопротивлялась собственному дару, удерживая расплывчатое искаженное изображение маньяка, а потом с мучительным выдохом отпустила процесс в «свободное плавание». «Досмотрела» все до последней картинки вместе со следователями, надеясь поймать более четкое отражение, но тщетно.

Пока я на дрожащих от слабости и пережитого кошмара ногах переводила дух в прихожей, Лайл оценил мой дар:

– К сожалению, я не умею задерживать образы, как вы. И так четко контролировать каждое отражение. У вас, Эвелина, выходит гораздо более полная картина происшедшего.

– Зато у вас нервы крепче, – хрипло ответила я, зябко обнимая себя за плечи. – А я не знаю, как жить с… таким дальше.

– Вы не поверите сейчас, я знаю: ко всему привыкаешь, наша психика, к счастью, пластична, и инстинкт самосохранения очень силен.

– Не хочу привыкать! – Теперь я отбивала зубами дробь, не в силах сдержать дрожь.

– Послушайте… – Лайл неожиданно поднял руку, и я, вновь рефлекторно отшатнувшись, сжалась. – Я хотел помочь, успокоить вас, пожать плечо… простите меня.

– Значит, не один я вызываю у вас подсознательный страх?! – Арджан, будто призрак, возник рядом, заставив вздрогнуть. – И все же вы согласились… Моя благодарность безмерна. И я, честно, не знаю, чем и как вас отблагодарить за оказанную помощь.

Мы вышли на крылечко, и я, продолжая обнимать себя за плечи, простучала зубами:

– Если у меня дома что-то выйдет из строя или сломается, я вызову вас на помощь.

Лайл вскинул брови в веселом изумлении, Арджан хмыкнул, но кивнул согласно:

– Буду только счастлив отремонтировать хоть весь ваш дом. И дом вашей подруги Ясмины тоже… Заодно и охранки поставим… мало ли что.

Что означает «мало ли что», я видела воочию, поэтому молча кивнула.

Лайл незаметно осматривал улицу, хмурясь все сильнее.

– Что случилось?

– Вы не чувствуете? – рассеянно отозвался он. – Где-то здесь находится зло, сама его суть…

– Не пугай Эвелину! – оборвал коллегу Арджан, увидев, что я испуганно завертела головой.

– Простите, я забыл поднять щиты, а остатки чужого безумия из дома чувствуются.

– Мне надо на работу, отвезите меня, пожалуйста, – обратилась я к благодарному законнику.

В машину я садилась с четким ощущением, что это расследование – очередная веха в моей жизни, которая ее кардинально изменит.

Глава 8

Заглянув в огромное зеркало, я ужаснулась собственному отражению, потрясшему до глубины души: вместо нежно-кремового загара – серовато-бледная кожа, даже веснушки поблекли. Зеленые, обрамленные красными густыми ресницами глаза широко распахнуты в диком страхе. Перекошенный рот, приоткрытый в безмолвном крике. Я бессильно захрипела, втягивая голову в обнаженные плечи в ожидании удара. Но вместо неминуемой боли сверху, из-под бронзовой рамы, просочилась кровь, заливая серебристую поверхность. Дрожащими пальцами размазала ее по зеркалу, пряча свое отражение, не желая видеть кровь, цветом почти не отличающуюся от моих волос, рассыпавшихся по плечам красными прядями…

Содрогнувшись, я резко села, судорожно хватая ртом воздух и потирая горевшую огнем грудь, словно наконец-то вынырнула из толщи воды, в которой чуть не погрязла. Отдышавшись, нервно осмотрелась, и жуткое напряжение, словно тисками сжимавшее меня, начало отпускать – я в своей спальне, дома, за окном радует глаз солнечное утро. Все хорошо, а все маньяки и убийцы мира где-то там, далеко от меня. С облегчением потерев лицо, посмотрела на будильник: целых полчаса до подъема, но спать больше не хочется. Страшно! Стащила с себя коротенькую тоненькую рубашку в веселенький горошек, мокрую после ночного кошмара, и поплелась в душ.

Постояв под упругими струями контрастного душа, я через несколько минут почувствовала себя другим человеком – свежим и полным жизненных сил. Немного подсушила волосы и оставила лежать свободной волной, досушиваться естественным путем. Времени сегодня утром у меня получилось с запасом, поэтому надела свободное домашнее платье с широкой горловиной, чтобы еще немного насладиться комфортом, и босиком сбежала вниз, завтракать.

Я обожаю свою просторную, с широченным, в полстены окном кухню-столовую, в интерьере которой сочетаются северные, мои, и южные, привнесенные подругой, представления о том, каким должно быть самое притягательное место в доме. В приоткрытую дверь теплый ветерок, шевеливший легкий тюль, принес свежесть ночного сада, шелест листвы и птичьи трели. Даже сидеть в одиночестве за большим семейным столом, накрытым нарядной скатертью, приятно. А светлого дерева мебель, как нельзя лучше визуально увеличивающая пространство, придает кухне уют и изысканность.

Каша, стакан сока и отличная солнечная погода – лучшее начало дня. А ночной кошмар развеялся, как туман на побережье. Подпевая радио, я локтем откинула норовившие попасть в раковину волосы за спину и домыла посуду. Затем вытерла руки и уже хотела поправить платье, сползшее с плеча, но краем глаза уловила движение за окном – и забыла обо всем на свете.

В соседнем доме, мало того, что построенном близко, еще и комнаты располагаются симметрично моим, вот и кухня находится напротив соседской, в которой появился Доминик Ресс. И если я свои окна, в соответствии с традициями родины, украсила легкими занавесками, которые хотя бы задернуты наполовину, то широко зевающий сосед-южанин, почесывающий живот, виден, как в аквариуме.

Он заглянул в холодильник, грустно вздохнул и достал тарелку с чем-то недоеденным. Понюхал, снова вздохнул и, не глядя, выкинул вместе с тарелкой в мусорку. Достал упаковку яиц и направился к плите готовить завтрак.

А я во все глаза таращилась, как у шелона под кожей лениво перекатываются мускулы. Даже губу закусила, обозревая его великолепное атлетическое тело: широкие плечи, сильные руки и рельефную грудь, талию… не узкую, как принято у моделей, но кубики пресса… Полный восторг! И ох уж эти пресловутые кубики… А мускулистые длинные ноги?.. Мужчина с такими ногами бегает если не лучше всех, то, вне сомнений, быстро. Дальше я подняла глаза вверх и «застряла» на тонких серых трусах, отлично подчеркивающих крепкую мужскую задницу и впечатляюще выпирающий гульфик.

Судорожно вздохнув, только не от страха, а восхищения, я облизала губы; гульфик на трусах вдруг ни с того ни с сего сильно увеличился. Прямо-таки неприлично увеличился и, как бы ни пошло это звучало, «уставился» на меня. Подняла взгляд на мужчину, который носит настолько интригующее белье, и почувствовала, что краснею. Лицо и шею буквально обожгло стыдом и смущением – меня поймали за откровенным подглядыванием, причем самых интимных мест.

Доминик смотрел на меня, чуть наклонив голову к плечу, не двигаясь, с яйцами для завтрака в руке. И главное, слишком весело ухмылялся, откровенно одобряя проявленный мною интерес к его… трусам, назовем ситуацию так. Ох уж эти горячие южные парни!

Лихорадочно соображая, как бы достойно выпутаться из дурацкой, неловкой, неприличной ситуации, я невольно заправила за ухо сразу начавшие мешаться волосы. Мужчина за противоположным окном продолжал неподвижно, пристально разглядывать меня, даже глаза прищурил. А я, вымучив извиняющуюся улыбку, помахала ему ладошкой, приветствуя, и шагнула к окну.

Задергивая занавеску, увидела, что Доминик хмыкнул, после чего улыбнулся еще шире, кивнув в ответ, и этот… слишком сильно торчащий гульфик тоже дернулся, словно здороваясь. Я не выдержала и малодушно сбежала, испытывая жгучий стыд и ругая себя.

К машине я пробиралась по-шпионски, на цыпочках, и осторожно выглядывая из-за кустов, лишь бы не столкнуться с соседом. Вот позорище! Дожилась.

* * *

День, начавшийся настолько неформально, продолжал «радовать» разнообразием ситуаций и событий из ряда вон. Даже разбирая после обеда служебную почту, я наткнулась на прелюбопытное сообщение:

«Продолжишь дурачить Тадеуша, строить ему лживые глазки, сильно пожалеешь! Он не для тебя, северная стерва! Повторяю, не трогай Тадеуша, иначе очень-очень пожалеешь! Я на ветер слов не бросаю!

Аноним».

У меня едва глаза на лоб не вылезли. Записку могла написать только влюбленная, потерявшая всякий страх и осторожность женщина. Неужели супруга Мончика опомнилась и решила его вернуть?

Я потерла пальцы и, запустив импульс в бумагу, считала информацию. Снова с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть от удивления. Немного подумав, набрала секретаря главного юриста нашей компании:

– Госпожа Дайнесс?.. Да, это я. Зайдите ко мне, пожалуйста… сейчас же!

Для сложного разговора я уселась в кресло, положив ногу на ногу. Спустя пять минут автор «остроумного» послания – Сора Дайнесс – явилась. Когда она, плотно прикрыв за собой дверь, обернулась, я с интересом посмотрела на нее. Уже совершенно по-новому, не как на бессменного секретаря Тадеуша Мончика и, по мнению весьма взыскательных и не щедрых на похвалы коллег, ответственного и толкового работника, а как на женщину. Влюбленную женщину, опрометчиво принявшую меня за соперницу и потерявшую голову настолько, что написала туманнику-сутевику записку с угрозами.

Невысокая, симпатичная, пышногрудая шатенка в хорошем костюме, подчеркивающем женственные формы стройной фигурки. Туфли на шпильках, удлиняющих ноги. От природы смуглую кожу она наверняка бережет от солнца, может, и отбеливает. Глаза желто-коричневые, большие, широко расставленные, будто глядят на мир в вечном удивлении. Лицо в форме сердечка, и губы такие чувственные. На мой взгляд, очень милая обаятельная девушка, которой совершенно не идет выражаться подобным образом.

– Присядьте, госпожа Дайнесс. – Я указала на кресло напротив своего. – Нам с вами предстоит долгий разговор.

Посетительница напряглась, но уселась с таким видом, будто готовилась к битве за свою страну, и тем не менее осторожно спросила:

– О чем именно?

Я положила руку на подлокотник, затем, подперев ладонью подбородок, с тяжелым вздохом спросила:

– Госпожа Дайнесс, вы секретарь начальника юридической службы, можно сказать, один из значимых сотрудников крупной, солидной компании, а мне обидно за нас всех… можно сказать, стыдно даже…

– Я не понимаю вас. – Солнечные глаза распахнулись еще шире, только в недоумении. Кажется, «аноним» ждала совсем не этих слов.

– Судя по письму, которое вы мне подкинули утром, действительно не понимаете, – с укором кивнула я, соглашаясь.

– Послушайте, если вам есть что сказать, говорите. При чем тут стыд за всю компанию и…

– А при том! – нахмурилась я. – Что за дурацкая подпись? Какой может быть аноним, если вы лично письмо писали, оставили на нем отпечаток своей сути. Ну вам-то достоверно известно, чем я занимаюсь в «Теренс и Крылов». Детская выходка какая-то, честное слово. Или любовь к нашему главному юристу ваш разум затмила?

– Знаешь что, рыжая стерва…

Я подняла руку, останавливая разгневанную влюбленную:

– Да знаю, знаю. Вы не первая и, жаль, не последняя. Но я была о вас лучшего мнения. О вашем умственном потенциале – тем более. Учитывая сложный характер Тадеуша и повышенные требования к сотрудникам, для занимаемой должности вы обязаны быть первоклассным специалистом. Но «аноним»… этим вы меня просто убили. Морально…

– Лучше бы физически, – вскинулась Сора. – Я люблю Тадеуша, несколько лет вожусь с его детьми, как со своими. Помогала ему лечить жену, нимфоманку и пьяницу. Взяла на себя его домашние заботы, а что взамен? Он заглядывается на тебя! А чем ты лучше, Ледышка? Красивой мордашкой и красными лохмами? А я… я же боготворю его, а он…

Девушка зарыдала, спрятав лицо в ладонях и вздрагивая всем телом. С такой проблемой я не сталкивалась. Присела перед ней на корточки, заглянула в лицо и, положив руки на ее трясущиеся колени, попросила:

– Сора… милая, не плачь, не надо. Я тебе точно не соперница.

– Правда? – Она отняла ладони от покрасневшего лица и посмотрела на меня.

– Да зачем мне твой Мончик, когда у меня сосед есть…

– Какой сосед? – изумленно всхлипнула Сора, шмыгнув носом.

– Ох уж этот мне сосед…

Я поморщилась, некстати вспомнив серые трусы и… гульфик… Щеки снова потеплели от смущения.

– Значит, Тадеуш тебе точно-точно не нужен?! – Заметно повеселев, Сора некрасиво шмыгнула носом и вытерла тыльной стороной ладони слезы.

– Абсолютно! – Я даже покивала для подтверждения.

– А Лали?..

Я вновь поморщилась:

– Тоже – нет! У нее другой интерес имеется, – усмехнулась я, вспомнив Арджана. – Тоже весьма специфический.

– Прости… те, – выдохнула Сора с невероятным облегчением.

– Да чего уж там, давай на «ты». И все-таки, как тебе в голову пришло письмо написать? Да еще анонимом назваться, – укорила я.

Сора с досадой махнула рукой:

– Ты утром с Тадеушом разговаривала, а я видела, как он вокруг тебя вьется. Ну и на нервах написала… сдуру. Не подумала я просто, понятно?!

Я покачала головой, встала, посмотрела на ее зареванное личико и предложила:

– Может, кофе? А то тебе нельзя в таком виде из моего кабинета выходить. Иначе меня совсем монстром посчитают.

– Спасибо, – смущенно согласилась она. – Прости меня, пожалуйста…

Вместе с моим секретарем в кабинет влетела Ясмина, как обычно, без стука. Дождавшись, когда Милен ушла, она посверлила взглядом подозрительно зареванного секретаря своего руководителя, понятливо хмыкнула и, плюхнувшись в кресло, насмешливо спросила:

– Прорвало, значит?

– А мы все проблемы решили, – быстро вмешалась я.

– Я смотрю, и отношения наладили? – снова криво ухмыльнулась подруга, кивнув на кофе на подносе. Причем там стояли три чашки. Видимо, она предупредила Милен заранее.

– Угу, – синхронно кивнули я и Сора.

– Ну и ладно, конечно, я ревную, но третий друг не лишний, а запасной, – хихикнула она. – Девочки, а не отметить ли нам это дело?

Несколько мгновений все молчали, затем Сора, словно прилежная ученица, подняла руку и воскликнула:

– Ой, я знаю потрясающий кабачок. Там вкусно кормят и контингент… очень… приличный.

– Да? – Теперь мы с Ясминой пристально посмотрели на мою бывшую «соперницу».

– Однозначно! Карьерой клянусь! – заверила Сора. А потом, хитро блеснув желто-карими глазками, прощебетала: – Девочки, вам правда понравится! Не сомневайтесь.

– Отлично, – кивнула Ясмина, не давая мне шанса отказаться от сомнительного похода. – В шесть заканчиваем! Хоть раз вовремя уйдем с работы. И в кабак!

Я тяжко вздохнула: вот чует мое мягкое место, что найду на него неприятности.

* * *

Припарковав автомобили и захлопнув двери, мы замерли, рассматривая место, куда нас занесло волею Соры. Небольшое двухэтажное здание на перекрестке, словно зажатое между высоток, за которыми начинаются спальные районы. Сразу и не понять, то ли его сюда втиснули, то ли стоит давным-давно. Машин на стоянке много, но почему-то в основном служебные. А когда над тяжелой даже на вид, деревянной старомодной дверью вожделенного кабачка в лучах заката я прочитала: «Осторожно, пьяные внуки!», вовсе удивилась и слегка занервничала.

Сора, как ни в чем не бывало кокетливым жестом поправив волосы, закинула ремешок сумочки на плечо и уверенно направилась к входу, жестом поторопив нас за собой. Мы с Ясминой переглянулись, она расстегнула еще одну пуговичку, оголяя ложбинку между грудями сильнее, и пошла вслед за нашей компаньонкой.

Догнав офисных дамочек, как-то уж слишком спешивших выпить после работы, я задала беспокоивший меня вопрос:

– Девочки, постойте, странное название – вам не кажется? Может, это заведение для подростков? А тут мы, три старые перечницы, нарисуемся…

Сора, бросив на меня снисходительный взгляд, поперхнулась от смеха:

– Не переживай, вы там будете явно к месту.

– А почему только мы? – насторожилась Ясмина. – А ты?

– И я тоже, куда ж мне деваться-то? – весело ответила Сора, но мы все равно подозрительно смотрели на нее.

С трудом открыв дверь, наша спутница настойчиво пропустила меня с Ясминой вперед, затем зашла сама в такой же, как и снаружи, полумрак, только вместо городского шума здесь тихо звучала музыка. С площадки, на которой мы остановились, три ступеньки ведут вниз, в большой зал с мягкими диванами вдоль стен и столами в центре. Внушительный бар с высокими деревянными стульями вдоль стойки. Почти все места заняты, не зря на стоянке скопилось столько машин.

Женщин здесь оказалось трое – официантки, остальные посетители – исключительно законники из разных служб. Разглядев за первым же столиком двоих мрачных шелонов в форме Внешней безопасности, которые с нескрываемым удовольствием и большим удивлением рассматривали нас, я застопорилась. А в следующую секунду попыталась отсюда убраться. Но, увы, Сора развернула меня обратно и подтолкнула в спину, придавая ускорения. Дальше шустро подхватила под руку уже догадавшуюся о подставе Ясмину и, потащив за собой, громко, во всеуслышание заявила:

– Девочки, смотрите, сколько мальчиков, будет с кем выпить за дружбу!

С трудом удержав равновесие после принудительного спуска по лестнице на шпильках, я перевела дыхание и тут же попала под «обстрел» близко расположившихся шелонов с красными вьюнками на висках. Глаза этих парней буквально утонули в моем декольте, украшенном сегодня зеленым кружевом бюстье. Ясмина судорожно застегнула опрометчиво расстегнутую верхнюю пуговицу; Но быстро вернула себе привычно независимый, уверенный вид, ободряюще коснулась моей руки и, улыбаясь «специализированной» мужской публике, нарочито злобно прошипела Соре:

– Что, змеища, решила таким образом убрать соперниц? Отдать нас в загребущие лапы правосудия?

Та легкомысленно хихикнула, признаваясь:

– Мой кузен – внук – часто здесь бывает. Хорошее место, спокойное. Мужчины тут… достойные и в основном холостые. Вдруг и правда мне повезет – может, одной конкуренткой станет меньше.

– Коварная! – с уважением посмотрела Ясмина на секретаря своего начальника.

– Приходится, – картинно виновато развела та ручки в стороны. Затем обратилась к бармену: – Выпить нам!