Текст книги "Найдена"

Автор книги: Ольга Григорьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

16

Ладья Глеба попала в ловушку. Прошло уже два дня, а мы все стояли посредине реки. Справа виднелся заросший осокой болотистый берег, слева дымили костры и торчали острые верхушки походных шатров, а впереди, не более чем в версте, узкая река оказалась перегорожена завалами. Самые нетерпеливые воины Глеба требовали повернуть назад, но князь упрямился. Среди желающих повернуть к Смоленску был и Турчин. Он служил поваром Глеба, но на советах имел право голоса.

– Припасы кончаются, – угрюмо твердил он князю, – скоро сами себя станем жрать. Нужно поворачивать.

– Подождем, – неизменно отвечал Глеб. Чего он ждал, никто не ведал. Турчин злился, но терпел.

Моя рана оказалась неглубокой и быстро заживала, однако я не любила болтаться наверху и отсиживалась под палубой. Турчин часто заходил ко мне, и с каждым разом его появление становилось все менее приятным. То ли бедняга издергался в спорах с князем, то ли боялся осадивших ладью врагов, но в его зеленых глазах часто появлялся лихорадочный блеск, а речи напоминали бред больного.

– Ты так красива, – прожигая меня взглядом, бубнил он. – Ты будешь моей…

Я пыталась отшутиться, но мое упрямство только раздражало его.

– Я оказываю тебе честь! Мой род никогда не допустил бы подобного, однако я… – И он начинал бормотать о своей любви, моей красоте, неведомых врагах на берегу и глупости Глеба.

Турчину не нравились долгие раздумья князя, как не нравился и его отказ отдать меня. Однако Глеб был прав: в настойчивом желании воина обладать мной было что-то безумное…

Наконец на третий день осады Глеб решился направить к осаждающим своего посланца. Он хотел договориться. Турчин вызвался первым. Рано утром воины спустили с ладьи плот, Турчин спрыгнул на него, оттолкнулся от ладьи веслом и скрылся в тумане. Вернулся он поздно вечером и, перебросившись с князем парой слов, вошел ко мне.

На сей раз я испугалась. Турчин походил на безумца. Его щеки полыхали странными пятнами, а глаза бегали по сторонам, чуждаясь моего взгляда. Я с трудом удержалась от желания выставить повара вон.

– Ты ждала меня? – хрипло поинтересовался он с порога.

Я пожала плечами:

– Все ждали…

Он кивнул. Даже в этом коротком жесте было что-то чужое. На всякий случай я отодвинулась подальше и плотно запахнула на груди подаренную князем телогрею. Турчин уселся на край моего ложа и принялся перебирать бахрому одеяла.

– Что там было? – чтоб не молчать, спросила я. – Что это за люди?

– Люди? – Он, на мгновение взглянул мне в глаза, а потом отвел взгляд и вздохнул: – Люди как люди… Разбойники. Они даже не стали со мной разговаривать.

Я сжала кулаки. Он лгал! Там на берегу стояли лагерем воины Святополка! Я ведала об этом лучше, чем кто-либо другой.

Казалось, он почувствовал мое неверие и поднялся:

– Ладно. Отдыхай.

Дверь за ним закрылась, а я в недоумении откинулась на подушки. Еще никогда Турчин не уходил от меня так быстро. Куда подевалось его многословие? И почему он соврал о разбойниках на берегу?

За невеселыми мыслями я не заметила, как заснула. Мне приснился Старик. Он улыбался, покачивал седой головой и почему-то грозил мне пальцем.

Среди ночи меня разбудили истошные крики.

– Князь! Князь мертв! – орали снаружи.

Я вскочила и выбежала на палубу. Навстречу попался какой-то дружинник.

– Что?.. – начала я, но он отмахнулся:

– Не видишь?!

Я видела, но не понимала. Люди с факелами и обнаженным оружием метались по палубе, кричали, выли и толкали друг друга. На корме, в окружении испуганных и недоумевающих воинов, лежал Глеб. Глаза князя были закрыты, синие губы сжаты в ровную полоску, а блики огня прыгали по спокойному лицу. Окаянный убил еще одного брата…

– Князюшка… – жалобно застонал кто-то из воинов, и, словно сочувствуя ему, река озарилась тысячами искр.

Вода вспенилась и заплескалась острыми черными пиками. Откуда-то снизу, из самой речной глубины, взметнулись тяжелые железные крючья. Они впились в доски и сдернули ладью с места. Тело Глеба перекатилось на бок. Люди попадали друг на друга. Я шлепнулась спиной о борт и вцепилась в палубу. Рядом громыхнуло. Мелкие щепки полетели мне в лицо. Железный зубастый крюк вонзился в палубу, чуть не пропоров мою ладонь.

«Господи, Господи…» – молила я. Ладья дергалась и стонала. Воздух разрывался от воя нападающих. Мимо топали чьи-то ноги, над головой раздавались крики и звон оружия.

«Святополковы слуги перебьют всех, – вдавливая в борт ставшее вдруг невероятно огромным тело, думала я. – Бежать… Отсюда нужно бежать!»

Битва переместилась на нос. Пользуясь затишьем, я поднялась на ноги и перевесилась через борт. Внизу, в темноте, на прочном канате покачивался плот.

«Они пришли на плотах, – – догадалась я. – И они знали, что князь умрет. Стояли на своих плотах возле ладьи и ждали сигнала».

Сзади тонко вскрикнул умирающий воин. Не время размышлять о том, кто и зачем напал на ладью Глеба. Бежать! Старик учил меня плавать…

Вода оказалась холодной. Перехватило дыхание.. Рану на горле защипало. Захлебываясь и стараясь не замечать боли, я вцепилась в плот, влезла на него животом и трясущимися пальцами принялась разматывать веревочный узел. Какой-то воин упал с ладьи. Доспехи мигом утянули его на дно.

«Господи, прими его душу…»

Узел никак не желал поддаваться. Мокрые пальцы соскальзывали.

– Найдена! – закричали на ладье. Турчин искал меня… Неужели он еще думал обо мне?

Борясь с желанием откликнуться, я еще сильнее рванула узел. Концы каната поползли в стороны. Освобожденный плот качнулся и поплыл по течению. Прижимаясь грудью к мокрым доскам, я глядела на удаляющуюся ладью. Там в свете пламени бегали темные фигуры и сверкали мечи.

– Найдена! – долетел до меня слабый крик Турчина.

– Прощай, – прошептала я и уронила голову на доски.

Плот прибило к завалу недалеко от Святополкова лагеря. За тонкой занавесью кустов в рассветных лучах блестели расписные стены шатра, а в заводи покачивалась плененная ладья. Я сжалась и прислушалась. Шаги…

– Где ж эта чертова девка? – раздался совсем рядом незнакомый сердитый голос, а другой отозвался:

– А кто ее знает! Ищи теперь…

– Этот повар просто свихнулся. Подай ему девку, и все тут. Может, она уже давно утопла, – проговорил первый. – Ночью-то было не разобрать. Многие сигали с ладьи.

– И Горясер хорош, – подтвердил второй, – гоняет людей почем зря.

– Ты про Горясера-то потише, – понизив голос, сказал первый.

Воины прошли мимо. Я сползла с плота и забилась в кусты. Горясер… Неужели тот самый, который отпустил меня в Киеве? Он и его наемники служили Святополку…

Сидеть в кустах было холодно. Голова болела, а руки тряслись. Хотелось в тепло, к огню…

Я представила, как горячие языки пламени пляшут в каменном кругу, от мокрой одежды идет пар и сладостное тепло окутывает усталое тело…

И сама не заметила, как выбралась из кустов и очутилась у входа в ближний шатер. Просто, очнувшись, поняла, что стою перед расписным пологом и шагнула вперед. Внутри было тихо и темно. В углу валялись какие-то тряпки. Мужские рубахи, порты, кожаный пояс, накидка… Я подняла ее и закуталась в теплую сухую ткань.

– …Всегда выполняю обещанное, – неожиданно раздался снаружи знакомый голос. «Горясер», – узнала я.

– Если она еще здесь, то не покинет этот лагерь, – продолжал наемник.

– Я должен тебе верить?! – возразил голос Турчина. – За князя ты обещал ее и награду от Святополка. Я убил Глеба, но не вижу ни первого, ни второго!

«Глеба убил Турчин», – мысль не укладывалась в голове.

– Ты торопишься, воин. Мои люди ищут твою девчонку, – спокойно произнес Горясер.

– Да, я тороплюсь! – зарычал Турчин. – Я убил Глеба ради нее. Найди ее мертвую или живую! Ты слышишь меня, наемник?! Обшарь речное дно и подземное царство, но найди ее!

– Я найду ее, – покладисто сказал Горясер.

– Найди или пожалеешь! – Турчин тяжело затопал прочь.

– Упрям и глуп, – едва слышно произнес вслед ему наемник и двинулся ко входу. Блеснул солнечный свет. Я с головой спряталась под накидку. Горясер шагнул в шатер.

17

Он вошел и сразу почуял неладное. Даже не стал искать меня, просто сказал:

– Вылезай. Нечего прятаться. Турчин выполнил мои условия, и ты принадлежишь ему… Вылезай.

Я скинула покрывало и, придерживая рукой повязку на горле, выползла наружу.

Горясер почти не изменился. Только над губами появилась темная полоска усов и на щеке виднелась свежая ссадина.

– Ты? Как ты тут оказалась? – удивился он.

– Я была на ладье Глеба.

– Выходит, Турчин ищет тебя? Никогда бы не подумал… – Он некоторое время разглядывал меня, а потом равнодушно пожал плечами: – Но это все равно. Я обещал.

– Предателю, – сказала я.

Он склонил голову к плечу:

– Пусть так.

Странно… Я стояла перед ним, глядела в чужие холодные глаза и не боялась. А ведь раньше… Куда же пропал этот давний страх?

– Ты – убийца, – сказала я. – Грязный убийца… Оглянись! Вокруг тебя трупы… Горы трупов, и среди них лишь одни живые существа – твои волки-наемники.

– Я просто служу, – улыбнувшись, возразил он. – Убивать – моя работа.

В моей памяти что-то шевельнулось. Голос Дарины-ведьмы зазвучал в ушах: «Меч Орея до сей поры ходит меж людей, и его не отличить от обычного воина». Может, Горясер и есть меч Орея? «Убивать – моя работа…»

Отгоняя нелепые мысли, я тряхнула головой и поинтересовалась:

– А выполнять приказы повара тоже твоя работа?

– Ты все слышала, – догадался он.

Я не успела ответить. Полог шатра распахнулся, и внутрь ворвался Турчин. Его было трудно узнать. Грудь парня вздымалась, в волосах запутались еловые иглы, а в руке блестел меч.

– Ты!!! – с порога закричал он Горясеру. – Ты прятал ее! Лжец!

Его выпад был быстрым, словно удар молнии. Клинок прочертил дугу и ткнулся как раз туда, где мгновение назад стоял главарь наемников.

– Опомнись! – заорала я.

Турчин прыгнул вперед, сграбастал меня в охапку и затолкал за спину. Из-за его плеча я увидела, как Горясер выставил перед собой меч и приготовился к обороне. Его тело слегка покачивалось, словно змеиная голова перед броском.

– Она моя! Ты понял, грязный недоносок?! Моя! – Турчин пер на наемника, как бык.

– Турчин! – переборов отвращение, я дернула его за рукав. – Не лезь на рожон!

– Погоди! – не оборачиваясь, пробормотал он. – С тобой я разберусь позже. Ты еще расскажешь, как столковалась в этим выродком и как ублажала его, пока я бегал по лесу и искал…

Это было уже слишком.

– Пошел ты! – возмутилась я.

Турчин обернулся. Его губы раздвинулись в угрожающей улыбке.

– Уходи. После поговорим.

Он подтолкнул меня к выходу. Уходить так уходить. Я и не собиралась оставаться. Ни в шатре Горясера, ни в объятиях Турчина, ни в этом поганом лагере на берегу реки…

Снаружи было тихо. Наемники перетаскивали с ладьи какие-то вещи и не обращали на меня внимания. В закатных лучах они казались тенями омутников, которые выходят на закате оберегать свои владения от сомов-оборотней.

Стараясь держаться подальше от наемников, я зашагала к лесу.

– Стой!

Резкий окрик заставил меня замереть. Из темноты выскользнул воин в серой рубахе и шерстяной телогрее.

– Ты куда? – пережевывая что-то съестное, спросил он. Маленькие медвежьи глазки нагло ощупали меня. Заскорузлые пальцы наемника потянулись к моей щеке. – Это из-за тебя сыр-бор? А ты ничего…

– Не смей! Я иду к Горясеру.

Почему я так сказала? Наверное, почувствовала, что только этим смогу остановить наемника. Он и впрямь остановился. В его взгляде, кроме желания и похоти, промелькнул страх. Он.(явно побаивался своего вожака.

– К Горясеру. – повторила я для пущей убедительности.

Воин недоверчиво покачал головой:

– Куда же ты идешь? Вон его шатер.

Я грустно взглянула на лес. Близок локоть, а не укусишь… Незамеченной не уйти. Теперь, хочешь не хочешь, придется вернуться.

– Вижу, не слепая, – огрызнулась я и, оттолкнув руку наемника, двинулась обратно.

«Черт бы побрал мою проклятую жизнь! – думалось по пути. – Ну почему мне так не везет?! Будь я мужчиной – взяла бы в руки меч и силой попыталась вырваться, а что может сделать беззащитная девка? Ничего… Никчемная я. Только и научилась, что горло драть да задом вертеть…»

Я споткнулась обо что-то мягкое. Хотела выругаться, но взгляд метнулся к земле, и слова застряли в горле. Под моими ногами лежал труп Турчина. Лицо воина запрокинулось к небу, большие руки сдавили живот, а на пальцах засохла кровь.

– Турчин… – Я опустилась на колени и всхлипнула. В темноте зеленые зрачки Турчина казались совсем черными. Они укоризненно смотрели куда-то вдаль. Я прикрыла ему веки. – Ох, Турчин…

«Не уйдет, – крутились в голове слова наемника. – Она не уйдет из лагеря». Я знала Горясера. Ничья жизнь не имела для него значения, ни своя, ни чужая. Теперь мне одна дорога – в сырую землю…

Ах, как тихо и мирно я жила бы в Вышегороде в Журкином доме! Это сумасшедшая Дарина вытянула из меня обещание пойти к Глебу и Ярославу. Она натравила на меня кромешников и загнала на Глебову ладью!

– И где же вы теперь, мерзкие твари, ведьмины приспешники?! – прошептала я в темнеющее небо. – Коли помогли добраться до Глеба, так помогите дойти и до Ярослава. Или уже убедились, что Окаянного не остановить? Горясер, – мой голос сорвался на стон, – убьет меня…

– Убьет, – неожиданно согласился кто-то рядом, – если не сумеешь себя выкупить.

От неожиданности я села на землю и сжала мертвую руку Турчина.

– Кто здесь?!

– Какая разница? – Голос то приближался и звенел прямо над ухом, то слабел, словно Доносился из чащи леса. – – Ты лучше подумай, что предложить Горясеру в обмен на свободу.

– У меня ничего нет, – не задумываясь ответила я.

Невидимка хихикнул:

– Так уж и ничего? Подумай… Может, то, чем ты так дорожишь, не стоит жизни? А мы поможем. Нынче ночью упадет Летунница. Она станет твоей. Ее огонь сумеет растопить даже меч Орея.

«Летунница, меч Орея… То, чем я дорожу…»

– Чем же я дорожу?!

Никто не ответил, только насмешливо зашелестели кусты. Бред… Видение… Мне стало холодно. Сложив руки Турчина на его груди, я поднялась. Наемники собрались у костра. Оттуда звучали голоса и приглушенный смех. Если бы они все были там, у огня! Но Горясер не оставит лагерь без сторожевых. Побегу и на кого нарвусь? Этот сторож может оказаться не так доверчив, как прежний, и тогда прощай, моя невинность. А еще пока ею… дорожу!!! Вот о чем шептал невидимка! Он предлагал отдать наемнику мое тело! Упавшая с неба звезда Летунница сделает меня желанной и страстной. На одну ночь она станет моей частью. Против Летунницы нет никакого оружия. Она всемогуща и прекрасна. В ней огонь жизни. Вечное негасимое пламя, завораживающее оборотней и совращающее святых…

– Да или нет? – прошелестел голос нежитя. Вернулся за ответом…

– Соглашайся, – зашуршали деревья.

– Поторопись. Звезда скоро упадет, – посоветовал незримый ман.

– На тебе не будет позора, – шепнул ветер.

– Сроднившийся с Летунницей не ведает стыда, – пропела река.

– Да или нет?!

Я покосилась на Турчина. Еще несколько мгновений назад он жил. Ходил по земле, улыбался, любил… Может быть, он попал в рай и ему там хорошо, но я хотела жить. И чего страшного, если я соглашусь? Ничего… Я всегда смогу отступить, отказаться…

– Да или нет?!!! – билось в ушах. – Летунница уже падает! Да или нет?!

– Да, – негромко шепнула я и уже увереннее добавила: – Да! Да! Да!

На миг все стихло. Деревья, ветер, река. Стало совсем темно, и даже костер наемников куда-то пропал, а потом взметнулся ярким всполохом. Мое тело стало легким, почти невесомым. Страх, отчаяние и стыд куда-то ушли. Я простила Святополку убийство Старика, Турчину – предательство князя, Горясеру… Не знаю, что я простила Горясеру, но теперь он казался мне совсем другим. Несчастный меч Орея… Да, он – меч Орея… Тысячу лет он умирал и возрождался, меняя тела, но по-прежнему вкладывая в них свою одинокую безжалостную душу… Тысячу лет я мечтала растопить этот холод, и теперь…

Шатер сам отворился передо мной. Горясер не спал. Он сидел в центре, с обнаженным мечом на скрещенных коленях, и гладил блестящее лезвие.

– Ты?! – спросил он и, покачав головой, потянулся к рукояти меча. – Я надеялся, что тебе удалось уйти. Жаль..

– Тише… – Легкая и бесстыжая, потому что была звездой, я подошла к нему ближе и положила ладонь на его губы. – Тише… Молчи.

Он удивленно приподнял брови.

– Ты… – сказал он, когда я оторвала ладонь, но не успел договорить. Я склонилась и коснулась его рта губами, так мягко и осторожно, словно хотела лишь почувствовать его дыхание. Губы были теплые и сухие. Я оторвалась от них, провела пальцем по колючей щеке, соскользнула по сильной шее к плечу, затем к груди…

Мой накопленный тысячелетиями звездный жар добрался до его души. Он вздрогнул и попробовал отстраниться, но я была невесома, поэтому потекла за ним вместе с порывом ветра. Его руки выпустили оружие. Это было победой! Ветер превратился в вихрь, поднял нас, слил воедино и, оторвав от земли, завертел высоко над человеческими страстями и желаниями. В небе… В моем небе…

Разбудили меня солнечные лучи. Они били мне в глаза и крались под ресницы. Я помотала головой, зажмурилась и вдруг почувствовала на себе чужой взгляд. Рядом сидел Горясер. На нем были только кожаные штаны. А я была голой! Совсем голой!

– Ты помнишь, что делала этой ночью? – спросил он.

Стыд залил мои щеки румянцем. Я помнила, но это была не я!!!

– Я так и думал. Помнишь, – не дождавшись ответа, сказал он, кинул мне одежду и отвернулся.

Натягивая рубашку, я смотрела в его спину и ничего не понимала. Неужели этой ночью в меня и правда вселилась Летунница? Или страх перед смертью сделал меня безумной? На что я надеялась, отдавая ему свое тело?

– Уходи, – не поворачиваясь, сказал он.

Я застыла с рубашкой на шее.

– Тебя пропустят. Я приказал.

Мои дрожащие пальцы продолжали поправлять одежду, а разум все еще не верил.

– Почему? – прошептала я.

Он оглянулся:

– Ты заплатила за свою жизнь.

Я наконец оправилась и всхлипнула. А мне-то показалось, что он изменился! Нет, он остался прежним. Обычным наемником. Просто я сумела выкупить свою жизнь. Но зачем? Кому нужна нищенка без роду-племени, да к тому же порченая? Раньше у меня не было родичей, приюта и денег, а теперь не осталось даже чести. Теперь и смерть не страшна. Отныне мне прямой путь в Новгород, к князю Ярославу. Может, он убьет меня за дурные вести о Святополке и смерть смоет позор, а может, до него уже дошли слухи о бесчинствах брата и мои слова будут награждены… Что бы ни случилось, податься больше некуда. Даже Журка не примет меня такую…

Стараясь не замечать Горясера, я выбралась из шатра. Двое наемников у костра покосились на меня, понимающе переглянулись и загоготали. Я закусила губу, чтоб не расплакаться, вскинула голову и пошла мимо хохочущих наемников к лесу. На этот раз меня никто не остановил. Я шагнула под еловый занавес и неожиданно ощутила странное желание повернуться.

– Горясер, – шевельнулись мои губы. Я была уверена, что наемник пошел за мной. Он стоял там, за спиной, и я не могла уйти, не взглянув на него. Мое тело и «не моя» душа помнили, каким он был этой ночью, и что-то внутри отчаянно рвалось назад, к тому Горясеру.

Я не удержалась. Повернулась. Позади никого не было.

18

Я устала. Я так устала…

Меня колотил озноб, ноги онемели, а стволы деревьев качались перед глазами длинными черными тенями…

Сколько я прошла? День? Два? И есть ли выход из этого заколдованного леса?

– Горясер!

Зачем я позвала его? Он не поможет… Никто не поможет. Только Смерть.

 
Ах, Смерть, Смерть-Моренушка,
Постели мне поле белое,
Нарумянь землицей черною,
Выпусти душою-зигзицей.
 

Старик говорил, что этими словами можно вызвать Морену-Смерть. Интересно, когда я умру, станет ли моя душа зигзицей [26]26
  Старинное название кукушки. У славян существовало поверье, что душа умершего оборачивается птицей


[Закрыть]? А душа Горясера? Горясер… Его руки были такими сильными и такими нежными. В их кольце мне было спокойно, как в родном доме. Хотя у меня никогда не было дома. И нынче нет… А я иду в Новгород…

Иду, иду… Пот заливает глаза и мешает видеть. Кажется, я давно хожу кругами… А зачем? Нужно лечь, отдохнуть… Мох тут мягкий и теплый, как пуховая перина. В нем хорошо. Так хорошо! И совсем не страшно. Жаль, рядом нет Горясера…

Господи, о чем это я?! Зачем я легла?! Нужно встать и идти! Но не сразу… Я полежу совсем немножко… чуточку…

Почему вдруг стало темно? И кто это дышит мне в ухо? Волк? Нет, мерещится… Волки далеко… Уже два дня я слышу их заунывный вой. А темно от воронов. Сколько их налетело! Зачем они кружат надо мной? Что нужно крылатым посланиам Морены? Кыш! Кыш! Не улетают… Их крепкие крылья бьют меня по лицу… Кыш, твари! Я еще жива… Жива…

Куда они тащат меня? В темное царство Смерти? Не хочу! Помогите! Горясер!

– Она еще не готова… Кто это?

– Положите ее.

Кто может приказывать воронам? Морена! Она пришла на мою песню…

– Морена, где ты? Зачем я снова зову ее?

–  Здесь…

Белое лицо Смерти склоняется все ниже и ниже. Какая она старая!

–  Не двигайся. Ты, останешься здесь, – шевелятся ее губы.

Здесь? Где здесь?

Огромный, как облако, лик Морены плывет в пустоте… Теперь я знаю: вороны принесли меня на край мира, на кромку, где живут духи и нежити. Где-то здесь бродит старый знакомец ман… У него страшные желтые глаза и змеиный язык…

Куда делась Морена и кто это вместо нее склонился надо мной? Белая Женщина?

Старик рассказывал мне о Белой Женщине, прислужнице Смерти…

Она тянется ко мне… Нет, не хочу…

–  Не хочу! Пусти!

Она не слушает. Из ее ладоней истекает холод…

–  Уходи! Уходи!

Господи, помоги мне! Нет, Господь не услышит голоса с кромки. Здесь властвуют старые боги: Лада-Весна, Матерь Мокоша, Дажъбог-Солнце…

Солнце! Оберег, который подарил мне Старик! «Этот оберег согреет тебя даже в царстве Смерти, – обещал он. – Он собирает солнечный свет…» А Морена боится солнечного света…

– Не противься, – зашелестел ее голос.

Не противься? Чему? Я не хочу навеки застыть меж: жизнью и смертью, не хочу стать призрачным духом, который ночами пугает людей, а днем ткет паучью пряжу в банях, и сараях!

–  Она не позволяет мне… – Это Белая Женщина.

Лицо Морены заслоняет ее. Бездонные глаза Смерти горят, как уголья адского костра.

–  Уйди, – шелестит она на Белую. – Я сама!

Костистые пальцы Морены ложатся на мои плечи.

– Почему ты не веришь моей дочери?

Белая – ее дочь? А Старик говорил…

–  Чего ты хочешь? – Взгляд Морены втекает мне в душу и сковывает ее льдом, но я отвечу!

–  Отпусти… Отпусти меня обратно, – хриплю я.– Не хочу… здесь…

Она смеется. Нет, не отпустит… Оберег! Нужно только разорвать цепочку. Он спасет меня. Одно движение, и… Горит! Горит солнце Дажъбога!

–  Что это?

Чему дивишься, Морена? Это мой солнечный оберег…

–  Не трогай, мама!

О, Белая догадалась…

–  Нет, мама, не надо… – скулит она.

Мой оберег качается перед ней, как золотое солнышко. Луч из его сердцевины распугивает темноту, и та ползет прочь ленивой, сонной змеей…

–  Хорошо, – издалека соглашается Морена. – Мои слуги отнесут тебя обратно, но прежде выпей мое зелье.

Ко мне скользит обугленная плошка с отбитыми краями. Что в ней? Напиток вечного забвения? Морена коварна… Она надеется обмануть меня.

–  Если не выпьешь, останешься здесь. А ты ведь хочешь уйти обратно, в лес?

Да! Я хочу уйти! Пусть даже в лес. Мой зов был ошибкой. Я хочу жить…

–  Тогда пей!

Пусть… У меня нет выбора… Выпью…

Горячая сладкая жидкость жжет мои губы. Глоток, еще… Белая кружится в неведомом танце. Лицо Морены ускользает во тьму…

Спасена!!!

– Господи! – прошептала я и протерла глаза. Зеленые ветви елей качались над головой. Лес?

Я села. Конечно лес… А что еще? В голове больше не шумело, и взор стал ясным. Интересно, сколько я проспала? Еще хорошо, что свалилась не на ночь, а то могла бы и не проснуться. Иное зверье любит побаловаться человечинкой…

Уф!

Я помотала головой. Взгляд зацепился за ободранную коленку. Где же так поранилась? Хотя разве упомнишь, сколько раз за эти дни в лесу я напарывалась на засохшие пни или скатывалась в овраги? А платье… Боже мой, не платье, а одни клочки! Как же я в таком виде предстану перед новгородским князем? А ведь нужно идти..

Я встала и огляделась. В примятом мху что-то блеснуло. Цепочка… Откуда? Знакомая вязь… Да это же от моего оберега!

Пальцы потянулись к груди. Неужели я, растяпа, потеряла последнюю память о Старике?!

Встав на четвереньки, я зашарила по густому мху. Он утопал под пальцами. «Бесполезно искать иглу в стоге сена», – пришло на ум. Вдалеке послышались какие-то звуки. Я выпрямилась и прислушалась.

– Гау! Гау! Гау!

Собака! А где собака, там и люди. Похоже, пришел конец моим блужданиям по лесу…

Подхватив котомку, я бросилась на лай. Сюда… Теперь сюда…

Я съехала в овраг, проломилась через кустарник и выскочила на утоптанную дорогу. Лай стал отдаляться. Наверное, охотничий пес кругами травил дичь. Но он уже был мне не нужен. Дорога куда быстрее могла вывести к людям. А то и в сам Новгород…