Текст книги "Выше максимума (СИ)"
Автор книги: Ольга Глюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Похмелье – это страшное слово, сопровождающее род людской на протяжении многих сотен лет.
После минутного диагноза организма я поняла, что помимо всех имеющихся прелестей, горло разрывает жуткая, саднящая боль. Она была чуть ли не сильнее самого похмелья, а потому доставляла жуткий дискомфорт. Воспоминания о бронхите, настигшем меня лет пять назад, только еще больше омрачали мои мысли.
Вспомнить события прошедшего дня по законам жанра не получалось. Перед глазами только вспыхивал Лирик, которого забыть было в принципе невозможно.
Я вздохнула и слегка приоткрыла глаза, тут же захлопнув их. Солнце, за что ты так? Мои мозги не готовы к такой светотерапии. Пострадав еще несколько минут и дождавшись, пока солнце хотя бы чуточку скроется за сомнительными облаками, я резко распахнула глаза и, щурясь, начала привыкать к освещению.
Первым делом мне в глаза кинулось солнце, прячущееся за громадной черной тучей. Ух ты, и правда "сомнительно". Какой колдун наколдовал это чудо природы? Дайте, я его расцелую! Мысленно порадовавшись тучке, я сфокусировала взгляд на пару сотен километров ближе и начала рассматривать плоскую ёлочку. Уставшее сознание никак не могло вспомнить, где я видела эту вещичку, да и для чего она вообще предназначена.
Не додумавшись до разумных выводов я чуть повернула голову налево и задумчиво уставилась на мигающий значок красного цвета. Бензин закончился. Фи, вот я бы никогда не попала в такую ситуацию, потому что, в отличии от некоторых, я ответственная, предусмотрительная... и вообще...
Взгляд резко метнулся к "ёлочке" – ароматизатору, который обязательно красуется в машине каждого уважающего себя водителя. Вот что это за запах был, так пахло в машине у Лебединского!
Я сделала глубокий, успокаивающий вдох и чуть запрокинула голову, уставившись на посапывающего Кира. Моя голова покоилась на его правой коленке, заботливо прикрытой каким-то одеялом, а сама я лежала под его курткой, поначалу показавшейся мне странным предметом постельного белья. И спала я, как оказалось, не на диване, а на заднем сиденье автомобиля.
Как только я набрала побольше воздуха в легкие, чтобы закатить истерику, Кирилл поморщился, что-то невнятно пробормотал и слегка дернул пальцами, запутанными у меня в волосах. Дыхание мгновенно сорвалось, потому что внезапно во мне проснулось столь редкое для меня чувство, как жалость. Он тут для меня подушкой подрабатывал, спал целую ночь сидя... Да и еще я неизвестно что ему наговорила, когда вчера Марату бюджет поправляла, на спор заливая в себя рюмку за рюмкой.
Я тихо простонала, вспомнив, что творила вчера перед целой толпой и медленно поднялась, сев рядом с парнем. Тот даже не шелохнулся – видимо, слишком уж вымотался со мной вчера. Морально, я имею в виду, морально! Зевнув, я выбралась из машины и чуть походила вокруг, махая руками и разминая затекшие мышцы, одновременно пытаясь прогнать неприятную головную боль. Вокруг стоял тяжелый воздух, предвещающий ливень.
Осень, что ты еще хотела? Если ты, Катерина Юрьевна, не знала, то сообщу тебе, что дождь в сентябре – это совершенно нормально.
Машина стояла на обочине пустой трассы: с одной стороны было поле, а с другой – небольшой пролесок, за котором скрывалось неизвестно что. Если мне правильно подсказывал мой внутренний навигатор, то там также было поле.
– Отлично! – с наигранной радостью произнесла я вслух и вздрогнула от, пророкотавшего прямо надо мной, грома, – Я посреди поля, в эпицентре грозы, без бензина и... – мимолетный взгляд на палочки в уголке экрана телефона. Вернее, на их отсутствие, – ..и без связи. Со мной ненормальный придурок, которого стоит убить и прикопать, а я жалею его непонятно за какие заслуги.
Подумаешь, спас несколько раз... – самостоятельно додумалась мысль, – Сам виноват, надо было думать, когда хромых незнакомок на улице подбираешь!
Устремив взгляд в ту сторону, где, по моему представлению, должен был быть город – там небо было чуть более светлым – я несколько раз обмахнула лицо руками. Несмотря на надвигающуюся стихию, воздух был до безумия душным: стало ужасно тяжело дышать, как будто грудную клетку сжимало тисками.
Или, может, это всё из-за паники? Страхи детства имеют вредную привычку не проходить десятилетиями...
Когда я была в нежном возрасте второклашки, мы всей семьей отправились на Урал, в город с милым названием Новая Ляля. В глубине тайги, неподалеку от Уральских гор, этот маленький городок не имел никаких достопримечательностей, но почти каждые каникулы, а иногда и чаще, мы ездили туда. Я там родилась, и даже после переезда не смогла распрощаться с крошечной "лялькой", которую не на каждой карте найдешь. Там у меня осталась подруга детства, которую на тот момент я даже могла назвать лучшей.
Ехали в тот год не на поезде, а на папиной машине. Ехали весело, с песнями и анекдотами; по ночам родители менялись, поочередно перенимая руль, а мы с Тимкой большую часть времени дрыхли на заднем сидении. В середине пути, ночью, когда температура из-за капризов природы упала почти до нулевой отметки (и это в начале лета!), мы с братом толком и не заметили, что началась гроза.
Молния ударила в нашу машину, когда всё дружное семейство Леонтьевых зашло в придорожное кафе, погреться. Выжили мы, можно сказать, по чистой случайности.
Тяжелая капля дождя капнула мне прямо на нос, вызвав нервный смешок, плавно переросший в истерический смех. Люблю дождь, но ненавижу оказываться за городом во время грозы. Не просто ненавижу, а жутко боюсь. Какой есть шанс, что молния попадет в машину с этим идиотом, а не в меня? Последняя мысль ударила по нервам, словно я засунула пальцы в розетку.
– Не хочу вытаскивать обгорелый труп, – простонала я, чуть ли не плача. Ситуация, в которой я больше не желала оказываться, повторялась. И, хоть машина тогда горела без наличия в ней людей, увидеть повторное пожарище сейчас, буквально стоящее у меня перед глазами, мне не хотелось.
– Ты собралась поджечь машину и сбежать?
Тело чуть ли не рвануло на шею к парню, а я еще раз напомнила себе, что в экстремальных ситуациях стоит быть хотя бы чуточку собраннее. Увы, я понимала, что сейчас становлюсь самым натуральным ребенком, который плачет от грохота грома и прячется под кроватью от сверкающих молний.
– Отвянь, – проскулила я, вытирая с лица капли воды. К счастью, пока что это были не слезы, а всего лишь редкий дождь. Лебединский странно притих и я уже понадеялась, что он реально отстал от меня, но когда куртка опустилась мне на плечи, поняла, что рано понадеялась. Понимание вспышкой сверкнуло в сознании, после чего я тихо хихикнула. Он подумал, что я плачу... Господи, как это мило!
– Слушай, пошли в машину, сейчас дождь начнется, – когда рука успокаивающе легла мне на лицо, я всхлипнула и... окончательно рассмеялась. Истеричка! – Идиотка, – презрительно фыркнул парень в унисон с моими мыслями и полез в машину. Похоже, лелеет надежду о шансе уехать без меня. Что ж, сейчас его ждет разочарование.
Звучный мат подтвердил мои размышления. Через несколько секунд ругательства повторились – видимо, он посмотрел на телефон и не обнаружил сети. Может, он полезет на машину, пытаясь поймать "волну"?
Просунув конечности в рукава и застегнув молнию, я натянула капюшон. Дождь как будто только этого и ждал – мощный поток ливня чуть не сбил меня с ног. Хорошо хоть без града, как тогда...
Я покосилась на небо, а потом на машину под ним.
– Иди сюда, дура, простынешь!
– Уже простыла, – ответила я Киру, пряча ладони в карманах. Куртка была чуть велика, но почему-то от этого была не менее комфортной, – Я не сяду в машину.
– Ну и стой там, мне плевать, – раздраженно бросил мне парень и захлопнул дверь. Окна без тонировки начали медленно запотевать, не давая мне шанса даже краем глаза разглядеть Лебединского. Стоп, а зачем мне вообще его разглядывать?
С каждой минутой воздух свежел, вместе тем становясь прохладнее и пробираясь под неплотно сидящую на мне куртку. Я поёжилась и чуть ссутулилась, неосознанно пытаясь сжаться в комочек и сохранить тепло.
Всё равно буду стоять тут, пусть хоть снег пойдет! Я ни за что не полезу в машину, пока эта гроза не уйдет отсюда.
"Да пусть хоть в снеговика превратится, мне всё равно!" – Кир закурил, чуть не подпалив себе ресницы. Черт, он опять забыл отрегулировать огонь, что ж такое!
Лебединский открыл пассажирскую дверь, а не находящуюся рядом с собой, только чтобы удержаться от соблазна, тревожащего его сознание уже почти полчаса. Уже в первые же минуты он еде держался на месте, порываясь насильно затащить эту девчонку в машину. Причем на этот раз он хотел сделать это из лучших побуждений, а не как вчера...
Какие запасы силы воли вчерашней/сегодняшней ночью Кириллу пришлось откопать, чтобы не сделать с наглой демоницей всё, что желало его затуманившееся сознание на тот момент! И она ведь практически ничего не делала, когда он притащил её в салон и швырнул на заднее сидение. Просто сидела и молча смотрела своими чуть ли не молящими серо-голубыми глазами, в которых читалось неприкрытые желание. И она ведь не отдавала себе отчета в своих действиях, потому что была в своем не лучшем состоянии. Только это и удержало Кира от действий: каким бы уродом он не был, но воспользоваться беспомощной девушкой не мог.
И сейчас она стояла посреди пустынной утренней дороги, под проливным дождем, плотно закутавшись в его осеннюю куртку и вздрагивая от порывов пронизывающего ветра. А он сидел в теплом и сухом салоне своего автомобиля.
– Я опять смотрю на нее, – тихо прорычал он, сжимая кулаки и как-то по-детски зажмуривая глаза, словно это могло отгородить его от этого хрупкого тельца за запотевшим стеклом, – Ты взрослый человек, успокойся!
"Ты взрослый человек, она взрослый человек... Почему бы не позвать её в машину и?.."
Лебединский привычным успокаивающим жестом стукнул кулаком по рулю, как всегда, задев "гуделку".
Катя вздрогнула от резкого сигнала, оглянулась на машину и на её растерянном, бледном лице блеснули прозрачные капельки.
Это просто дождь, – напомнил сам себе парень, доставая вторую сигарету, – Она вообще не плачет, только издевается надо мной, соблазнительница чертова. Последнее определение снова напомнило ему о вчерашних событиях, подсказывая, что за второй сигаретой пойдет третья, а за ней и четвертая. Когда Кирилл кинул "последний" взгляд на девушку, он понял, что этой пачки ему не хватит и на час. Эта наглая, своевольная, соблазнительная мерзавка сидела на коленках прямо на асфальте, пряча лицо в руках и сотрясаясь от крупной дрожи. Не думая, Кирилл резко открыл дверь.
***
– Бронтофобия... (Прим. автора: боязнь грозы) – задумчиво произнес Кирилл, размеренно постукивая пальцами по рулю. Я вздрогнула, не ожидая услышать его голос и прижала ледяные пальцы к горящему лицу, – Извини, надо было тебя как-то успокоить, – безразлично произнес он, задумчиво смотря на капли, стекающие по стеклу.
Из горла вырвался нервный вздох – привет от закончившейся истерики. Так давно не плакала, а сейчас прорвало. И где? Прямо на глазах того, с кем я меньше всего хотела бы находиться. А вот Лебединский повел себя не так, как я ожидала. Почему-то мне казалось, что парни теряются при виде женских слез. Об этом пишут в романах, в "умных" журналах, в научных статьях – везде. Я думала, что он будет так же, как и все, мямлить, топтаться рядом со мной или, на крайний случай, хотя бы попытается обнять. Сейчас я со странным чувством признавала, что была бы совсем даже не против такого поворота событий. Нет, ничего подобного он даже не думал делать.
Просто подошел и молча залепил пощечину.
– Спасибо, – тихо прошептала я и закашлялась, морщась от неприятного привкуса во рту. Кир глянул на меня, растирающую ладони и уже в четырнадцатый раз за последние семь минут посмотрел на телефон. Я считала. Сети не было, да и похоже, что она и не собиралась появляться.
– Сними кофту, а то еще больше простынешь, – отстраненно заметил парень, щелкая кнопкой блокировки на мобильнике. Я молча уставилась на него, рассеянно думая, что сейчас мне, как приличной девушке, надо сделать: закатить истерику, смущенно покраснеть или проигнорировать предложение?
Пока размышляла над столь важным вопросом, засмотрелась. Случайно, правда.
Резкие, агрессивные черты лица. Смуглая кожа – в противовес моей, бледной от природы. Чуть сведенные, в постоянной недовольной гримасе, брови. Своевольные губы, сейчас крепко сжатые. Жесткие волосы – я до сих пор помню, с каким наслаждением вчера путала в них свои пальцы. Светло-зеленые глаза, так понравившиеся мне при первой встрече. Тогда они смеялись, сейчас же недоуменно смотрели на меня.
..На меня?
Отводить взгляд было уже поздно, но из головы вылетели все разумные оправдания. Как-то успешно забылась гроза, а также тот факт, что мы сидим в машине посреди поля. Хотя нет, вот как раз то, что мы сейчас совершенно одни, я прекрасно понимала.
Он тоже.
На несколько секунд задержав взгляд на лице, Кирилл нагнулся и осторожно коснулся моих губ. Не знаю, что он рассмотрел в моих глазах, но результат мне понравился. Запах сигарет не отталкивал, только придавал какую-то странную горечь, переплетающуюся с растерянными мыслями. Я оторвалась от губ и с легким восторгом наблюдала, как моя рука медленно скользила по груди, обтянутой борцовкой, по плечам и дотронулась до колючей щетины. Кирилл неверяще взглянул мне в глаза и...
И прошло десять минут с окончания моей истерики. Ровно столько мне всегда хватало, чтобы отойти от первого шока, всегда каким-то оцепенением накатывающего на меня.
– Лебединский! – воскликнула я, растерянно облизываясь. Этот козел, нагло воспользовавшийся моим положением, завороженно смотрел на мои губы чуть затуманенными глазами с расширившимися зрачками. Наркоман чертов! – Выйди из машины! Я переоденусь. Правда, у меня с собой только испачканная одежда, но красоваться не перед кем. Зато сухая... Ты еще тут?! – Кир несколько секунд с пугающе-серьезным выражением лица посмотрел мне в глаза и вышел под дождь, громко хлопнув дверью, – Придурок... – пробурчала я, перелезая на заднее сидение. Черт, не мог что ли окна тонированными сделать? Не дай бог посмеет капли стереть и подсмотреть за мной, убью нафиг.
Я достала платье Катрины Риск из сумки, которую "ботан" перетащил тогда с остановки вместе со мной, и скептически посмотрела на небольшое пятно от кофе на подоле. И всего лишь? Так это даже не страшно. Почти незаметно... Если бы не два НО: краю платья явно далеко до колена и оно розового цвета!
Напялив на себя эту тряпочку, я не стала одевать слетевшую резинку и натянула её на руку. Кеды пришлось снять и залезть с голыми ногами на сидение, поджав их под себя. Фу ты, как мокрая курица в наряде от Гуччи или кто там еще крутой? От Юдашкина, блин!
Чуть взбив волосы, чтобы те не казались сосульками, я облокотилась о спинку и расслабилась, насколько можно было это сделать в моем положении. После пережитой истерики я совсем забыла про свою бронтофобию, которая теперь мне казалась детской боязнью темноты. Подумаешь, молния ударит. Да у нее что, дел поважнее нет? Тут такой выбор: деревья вот эти вот сбоку, Кир, стоящий рядом с ними...
Поймав себя на том, что дотрагиваюсь до своих горящих губ, я в панике замотала головой.
Как будто горчицы объелась! – подобрала я определение, больше всего подходящее к этому чувству. Сердце кольнуло, но я попыталась прогнать это ощущение теплоты. Нет-нет-нет, мне было противно и вообще даже ни капельки не понравилось!
Лебединский залез на водительское место, даже не глянув на меня. И слава богу, а то я убила бы его тут же! Его правая рука привычно легла на руль, а я обратила внимание на ободранные костяшки с еще не засохшей кровью.
С кем он там за эти пять минут подраться успел? Не дерево же он избивал?
"А что же еще?" – настойчиво подсказал внутренний голос, – "Кроме вас тут никого нет".
Я закусила нижнюю губу, пытаясь угомонить растущее чувство вины. Довела парня, называется...
Но я вообще тут не виновата! Он сам полез, так что пусть теперь даже не давит на жалость! Светит тут своими ранениями!
Достав свой телефон, я разлеглась на всю длину "диванчика" и посмотрела на сеть. Это уже стало привычным жестом, и я хотела убрать телефон обратно, как поняла, что в уголке мигает две палочки. Не четыре, как в городе, но хотя бы столько!
Радостно возопив, я подпрыгнула и ударилась головой о потолок, возмущенно заскулив.
– Что ты там твор?.. – начал разворачиваться Лебединский, с растущим раздражением в голосе, но наткнулся на мой наряд и замолк. Медленно скользнул взглядом по обнаженным ногам, глубокому декольте, вьющимся от влаги распущенным волосам на обнаженных плечам и хрипло откашлялся.
– Сеть появилась, – как можно более дерзким голосом попыталась произнести я, но все равно чуть не сорвалась не середине слова. Кажется, он не заметил.
Резко вырвав из моих рук телефон, он набрал короткий номер и прижал трубку к уху. Я случайно глянула на зеркало заднего обзора и пошла заказывать киллера для мурашек, заносившихся по коже. Светло-зеленые глаза неотрывно смотрели на меня.
Кирилл передернулся и резко отвернул зеркало от меня, проводя ладонью по своим волосам. Мои пальцы напряженно дернулись, сильно напугав меня. А вот вы сами подумайте, что бы вы чувствовали, если бы ваши части тела начали жить отдельно от ваших мозгов?!
– Да, доброе утро. Не могли бы вы эвакуировать легковую машину? ... Да, прямо сейчас. ... Да, срочно. ... Да, девушка, ОЧЕНЬ срочно! Можете даже прекратить со мной флиртовать и немедленно начать спрашивать информацию по делу! Сразу говорю, чтобы вы не спрашивали: я женат, у меня сорок детей двадцать пять внуков и четырнадцать правнуков! ...%Запрещено цензурой%, и какого %запрещено цензурой% она бросила трубку?!
– И правда, с чего бы это вдруг? – язвительно отозвалась я, прожигая взглядом парня, находящегося на грани срыва. Боюсь, что он не будет плакать, как я, а просто убьет первого попавшегося под руку человека. Как вы думаете, кто это окажется?..
– Звони сама, раз такая умная! – прорычал он, не глядя швыряя мой телефон ко мне в руки. Я с неприязнью посмотрела на макушку Лебединского и набрала последний номер.
– Доброе утро, – бодрым, самым дружелюбным голосом из репертуара Катрины Риск пропела я.
– Здравствуйте, вы позвонили в службу эвакуации, – дрожащим голосом пролепетала девушка из динамика. Я еще с большей ненавистью посмотрела на этого неандертальца, который смог обидеть особь с таким милым голоском. Вот же урод!
– Как тебя зовут? – с улыбкой до ушей произнесла я. Профессиональная привычка – соответствовать своему голосу. Краем глаза я заметила, зеркало снова повернулось ко мне, а в нем сверкнули недоуменные глаза Кира.
– Виктория...
– Вик, у меня к тебе есть одна очень важная просьба перед тем, как я воспользуюсь услугами твоей фирмы. Пообещай, что выполнишь её, – я добавила в голос доверительных ноток. Обычно таким тоном рассказывают о своих тайнах.
– Я...
– Просто пообещай, – я улыбнулась, смотря в окно, по которому текли капли воды. За пределами машины устрашающая гроза и серое небо, а своим голосом я научилась создавать отдельный мир: со своей погодой и своими правилами.
– Х-хорошо, – произнесла девушка, чуть заикаясь, – Обещаю.
Я поправила простое кольцо и тихо произнесла, на пару секунд прикрыв глаза:
– Улыбнись.
– Что? – кажется, не поверила в серьезность моей просьбы, моя единственная слушательница на данный момент. Нет, не единственная. Кирилл тоже слушал меня: возможно, даже внимательнее, чем сама Виктория.
– Просто улыбнись, Вик, я больше тебя ни о чем не прошу. Когда мы договорим, возьми зеркало, посмотри на себя и улыбнись своему отражению. Уверяю, оно всегда улыбнется тебе. Делай так всегда, когда чувствуешь себя плохо. Сквозь слезы, разрываясь от боли... Просто смотри на мир с улыбкой.
– Как тебя зовут? – еле слышно прошептала девушка.
– Трасса М5, чуть ближе аэропорта, черная Тойота у обочины по направлению к Самаре, – с улыбкой прочитала я то, что молча настрочил Кир на блокноте и протянул мне.
– Ожидайте через полчаса, – официальным ровным голосом произнесла Вика, словно ничего и не произошло, – Спасибо за то, что воспользовались услугами нашей фирмы.
Я отключилась, снова пряча телефон в боковом кармане сумки, угрюмо посмотрела в светло-зеленые болотца этого обидчика невинных девиц и закрыла глаза, намереваясь вздремнуть до приезда эвакуатора.
Несмотря на грозу, истерику и поцелуй Лебединского, на душе было по-летнему тепло.
В прощальной фразе девушки слышалась искренняя, солнечная улыбка.
***
– Это тот самый Кир? – поддразнивающе произнес Тим, смотря в окно, как будто мог увидеть удаляющегося Лебединского.
– Нет, это умалишенный псих, – отозвалась я через запертую дверь. Комнату свою я любила, если не сказать обожала: квадратная, без окон, с кроватью вместо пола и колонками, вмонтированными в мягкие стены. Мы с братом сами делали ее, не допуская в святую обитель никаких "ремонтников".
Я отшвырнула платье в кучу грязного белья – да, фору мои привычки могли дать множеству мужиков – и вышла в зал, подойдя к бару, за которым стоял Тим, миксером перемалывающего клубнику с йогуртом, листиками мяты и льдом.
– Если ты мне дашь этот нектар богов, я больше не буду брать твои запасы коньяка, – вожделенно уставилась я на нежно-розовый напиток. Пожалуй, это единственный розовый оттенок, который я просто обожала.
– Ребенок, – спокойно отозвался Тимофей, вылил густую массу в бокал и протянул мне.
– А зонтик? – обиженно протянула я, надувая губы. В душ я уже успела сходить, там же чуть вздремнула в теплой ванне с пеной запаха белого шоколада, а теперь мне нужна была приличная порция витаминов – и мы с миром снова обожаем друг друга.
– Ты уже все зонтики обмусолила, – с детской жадностью притянул к себе коробочку с бумажными зонтиками-украшениями.
– Не все! – возразила я, протягивая руки, – Ну, Тимушка, какой коктейль без зонтика ты себе представляешь?
– С лимоном, – попытался предложить альтернативу братик, но я посмотрела на него, как на идиота. Тимофей печально вздохнул, поняв, что младшую сестру провести не удалось.
– Текила с лимоном, коньяк с шоколадом, водка с огурцом,– заученно проговорила я, сиятельно улыбнувшись, – Ты меня сам учил, так что теперь даже не отнекивайся, – я цапнула красный зонтик из коробки, нацепила его на край бокала и завалилась на практически всегда незаправленный диван, – Как же всё-таки хорошо, что ты – крутой бармен.
– А вот я уже начинаю жалеть, – вздохнул брат, пряча дорогую его сердцу коробку под стойку, – Стоп, что значит не будешь брать мои запасы коньяка? Так это из-за тебя он регулярно опустошается?! А ну, быстро отдавай коктейль!
– Неееет, – завизжала я и, ловко балансируя между разбросанными вещами, скрылась в комнате, заперевшись на замок.
Мы с Тимофеем жили в квартире одни, а потому нам никто не приказывал убираться каждый день. Вещи лежали там, где им было удобно, убирались мы тогда, когда надоедало дышать пылью. Жизнь без родителей была самостоятельной и ничуть не скучной, как бы они не пытались нам это внушить.
– У тебя есть два пути, – зловеще проухал в щель между дверью и стеной Тим. Его голос слышался приглушенно – всё-таки не зря мы разорились на звукоизоляцию, – Остаться навеки в комнате и стать жалким скелетом...
– Или выйти и стать скелетом, обглоданным кровожадным братом! – со смехом парировала я, потягивая коктейль через трубочку.
Через пять минут, когда "нектар" был допит и больше не рисковал быть отобранным, я чуть приоткрыла дверь и обнаружила Тима, копающегося во внутренностях системного блока. Заглянув обратно к себе, я с радостью поняла, что в чужом.
– Хочешь знать, где я был? – показал чудеса проницательности брат, напомнив мне Колю. По ассоциациям мысли пробрались к Лебединскому, из-за чего я случайно прикусила язык.
– Хочу, еще как, – кивнула я и начала активно рассматривать кончик своего языка. Он мне понравился: такой красивый, в маленькую пупырышку, с красненькими точками. Хихикнув от своих бредовых мыслей, я пропустила фразу Тима и рассеянно переспросила, – Что?
Брат недовольно посмотрел на меня.
– Ты вообще меня слушала или занята мыслями о своем парне?
– Что?! – я вытаращила глаза, вскинув взгляд на Тимофея, – Да какой он мне парень, ты чего, вообще офигел?!..
– Ты свои мозги оставила на практическом задании, в качестве материала для исследования?! Какая она мне девушка?!
Арина рассмеялась, довольная реакцией брата. Кто бы его не доставал прежде, таких яркий эмоций у Кира не было еще ни разу.
Видимо, хорошая девушка, раз оставляет такие памятные впечатления.
Кир перестал колотить самодельную грушу и уставился на сестру, смотрящую на него искрящимися глазами. Девушка чуть приподняла брови и наклонила голову, улыбнувшись еще шире.
– Вот только не смотри на меня так понимающе! Откуда тебе знать, о чем я думаю?!
Кирилл снова повернулся к снаряду, обтянутому синей кожей и начал наносить тому серию ударов, чувствуя каждой клеточкой напряжение своих мышц.
– Да ты сам себе противоречишь, – усмехнулась Арина, ловко извлекая пилочку из косметички, – То ты её знать не знаешь, то утверждаешь, что я права в своих домыслах.
– Я такого не говорил! – на выдохе выкрикнул Лебединский, чуть не сбивая дыхание.
– Зато думал! – тоном, которому невозможно противоречить, заявила блондинка, подтачивая коготки. Парень не удержался и со всей силы ударил по снаряду, сбившись с ритма и чуть не отлетев на пол от ответного удара, – Вот! – довольно воскликнула Рина, подскакивая к брату, – Ты жив? – оттянула она ему веко и со смехом отскочила в сторону, когда тот клацнул зубами рядом с её наращенным ногтем.
– Зря я тебя когда-то с Коляном познакомил, – язвительно произнес Кирилл, кидая в сестру боксерскую перчатку, – Он плохо на тебя влияет.
– Я вообще-то психологию на отлично защитила! – встала на защиту своих умственных способностей Арина. Кроме того, ей было не очень приятно, что брат так сразу скинул всю вину на своего друга.
– Да-да, защищай своего любимого Коленьку... – девушка возмущенно завизжала и кинулась на Кира с целью "расцарапать одну очень умную морду". Арине уже давно нравился интересный парень с потрясающими способностями разоблачать каждого при помощи одного лишь разума. Разумеется, обсуждать это с Кириллом она не хотела.
Брат с сестрой не стали убивать друг друга, просто привычно подравшись подушками и распотрошив несчастных на составляющие.
Убирая у себя в комнате, где и развернулось поле битвы, Лебединский думал, что у него крайне удачно удалось перевести тему.
Ведь, чтобы обсуждать свои чувства к кому-то, надо, для начала, хотя бы самому в них разобраться.
***
Помните, я говорила, что у меня нет подруги? Признаюсь вам честно, я соврала. Подруга у меня была, но я нечасто последнее время о ней вспоминаю: мы были знакомы с раннего детства, но вот лет десять назад она уехала в Питер со своей семьей – её отцу предложили прибыльную работу и все семейство, не раздумывая, рвануло в город с вечными дождями.
Саша Васильева была практически незаметной девочкой со сложным психическим заболеванием – социофобией. Пожалуй, я была единственным человеком, который не являлся ее родственником, но тем не менее близко общался с этим запуганным ребенком. В школе Александра пыталась скрывать свою болезнь, но обильная скромность привлекала внимание задиристых одноклассников, а потому её постоянно обижали, только больше обостряя фобию. Нам было всего по девять лет, но уже тогда я приняла взрослое решение: всегда защищать тихую девочку, боящуюся людей. Обещание сдержать не удалось – сотни километров явно мешали этому.
Сейчас, увидев бледную девушку с белоснежными волосами, растрепанно обрамляющими чуть острое лицо, я не могла поверить своим глазам.
А началось всё намного банальнее, с ситуации, которая стопроцентно бывает по несколько раз на дню в любой уважающей себя семье.
– Тим, сходи в магазин, нам жрать нечего, – заорала я на весь дом, разглядывая содержимое холодильника – несколько помидорок, соленые огурцы, мешок лимонов и многочисленные бутылочки с сиропами для безалкогольных коктейлей, про регулярное опустошение которых братик даже не подозревал. Нормальной еды, разумеется, в белой технике не было – подозреваю, что для своих коктейлей он использует любые исходные материалы, включая сырую курицу и малосольные грибы.
– Ты серьезно думаешь, что мне нечего делать? – обманчиво вежливым тоном поинтересовался Тимофей, отрываясь от тыканья отверткой в материнскую плату. Как я поняла, таким образом он показывал, что он занят и не собирается никуда идти: подозреваю, что от бесцельных действий запчастям лучше не стало.
Перестав с подозрением коситься сквозь арку между залом и кухней на брата, я поджала губы и, захлопнув дверцу холодильника, открыла шкаф. К сожалению, там было еще меньше съедобного – любимая банка с кофе и голубенькая коробочка с сахаром-рафинадом. Если бы отец или мать, что еще хуже и разрушительнее, увидели бы "обилие" продуктов в нашей квартире, то тут же вернули бы нас обратно домой, дабы их дети не погибли от голодной смерти.
– Абсолютно, – с довольным видом ответила я и звонко хлопнула створкой. Створка обиделась и оскорбленно повисла на одной петле, вылетев из пазов, – Упс.
– Молодец, – счастливо рассмеялся Тим, обрадованно глядя на мебельную травму. Вид у брата был такой, как будто ему только что сообщили, что он победил в выигрышной лотерее на миллион долларов. Или, как минимум, купили новую барную стойку, – Теперь будешь сама чинить, на мне только техника.
– Ага, я же единственный мужик в доме, – буркнула я, пытаясь приподнять дверцу. Та протестующе заскрипела, не желая пострадать от моих рук еще больше. Бросив эту глупую затею и посчитав, что так кухня смотрится вполне оригинально и экстравагантно, я отошла на несколько шагов от висящего над тумбой шкафа и задумчиво осмотрела результат, – Хм... Еще бы не помешало для симметрии вторую створку изуродовать.
– А потом нас точно предки домой заберут, когда в гости придут, – улыбнулся ближайший родственник, ехидно приподнимая брови. Видимо, не одна я вспомнила про родителей.
– Надо бы сходить к ним, уже месяц не виделись, – без особого энтузиазма промычала я. Ведь и в самом деле, лучше прийти самим, чем ждать неожиданного визита от них.
– А ты не переводи разговор, – подмигнул брат, роясь в инструментах, ровным полукругом разбросанных по полу, – Я желаю потчевать.
