Текст книги "Замуж по принуждению (СИ)"

Автор книги: Ольга Джокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 39

* * *

Моей смелости хватает только до прихожей. Я смотрю на себя в зеркало, приглаживаю спутанные волосы, думаю о том, что платье, которое на мне надето, нужно будет забросить на дальнюю полку шкафа и только после этого приближаюсь к двери.

Встаю на носочки, смотрю в глазок и не могу скрыть разочарованный вздох, который вырывается из груди. Это не Руслан. Ира. Она вновь нажимает на звонок, и мелодичная трель разносится по всей квартире. На сестре стильный брючный костюм, её волнистые волосы собраны в высокий хвост, а на лице немного макияжа.

– Я знаю, что ты дома, Ева, – внезапно произносит она, глядя прямо в глазок.

Я дергаюсь так резко, словно сестра видит меня сквозь двери. Перевожу дыхание, проверяю на все ли замки закрылась и остаюсь стоять неподвижно. Впускать её в квартиру и разговаривать с ней я не собираюсь. Не хочу видеть Иру и считаю это единственно правильным решением. Пообщались, хватит.

– Я привезла тебе деньги, – произносит она чуть тише, но достаточно громко для того, чтобы я услышала. – И знаешь, мне не стыдно, Ев. Я поступила так, как и обещала тебе – теперь ты на воле и финансово независима от него. Скажи мне, кто виноват в том, что ты внезапно переменила своё решение – забеременела, влюбилась?

Никто. Никто не виноват, кроме меня.

Опираюсь спиной о дверь и медленно сползаю на пол.

– Возможно, я, как старшая сестра, должна была предвидеть такой вариант, но почему-то не смогла. Ты вспомни тот телефонный звонок из следственного изолятора, Ева! Разве я хотела сделать тебе плохо? Если бы я была ужасной сестрой, то сказала бы, чтобы ты оставалась сидеть в камере, не соглашаясь на сделку с Куратовым… Господи, открой эту чёртову дверь и мы нормально поговорим!

Я по-прежнему сижу и не двигаюсь.

– Ну чего ты хочешь, а? Хочешь заставить меня почувствовать себя виноватой перед тобой? Я виновата, слышишь меня?

Облизываю пересохшие губы, возможно где-то в глубине души проникаюсь её раскаяньем, но открывать не тороплюсь. Не сейчас, не сегодня. Мы поговорим позже, наверное. Но это случится не раньше, чем я созрею к этому разговору. А быть может и вовсе не созрею.

– Тебе всегда доставалось всё самое лучшее, малыш. Папочка баловал и оберегал, словно хрустальную вазу. Восхищался тобой, холил и лелеял, а я так… росла сама по себе. Неудачно, наверное, росла, раз столько неудобств предоставляла всем окружающим людям.

Кажется, Ира тоже опирается спиной о дверь, потому что слышать её я начинаю лучше.

– Ты не его дочь, – произношу первое, что приходит в голову.

– Для тебя это неожиданность? Я знала, конечно же. Мать второй раз вышла замуж за твоего отца, а мой погиб в автомобильной катастрофе. Я не скажу, что у меня было плохое детство, но резкий контраст между твоим и моим воспитанием всегда был. Тебе соломку стелили все двадцать лет, чтобы ты не упала. Оберегали от каждого чиха, а сейчас… сейчас ты во взрослую жизнь попала, малыш.

– Мне здесь плохо…

– А легче уже не будет, – усмехается Ира. – Нужно взрослеть, Ева. После рождения Вани я убедилась в этом. Поняла, что сама должна тащить сына, ведь мне никто мне не поможет. Твой папик стал играть. Таскался по всяким сомнительным заведениям, спускал деньги. Когда я попросила его о крупной сумме на лечение, он решил, что сделать ставку в казино гораздо круче, чем помочь внуку. Пусть даже не родному.

Мы замолкаем на долгое время. Я, словно загипнотизированная, рассматриваю сбитый угол стены в прихожей, где отлупилась краска. Пытаюсь вспомнить, когда он отвалился и почему, задумываюсь о том, смогу ли я самостоятельно реабилитировать этот изъян.

– Я бы поболтала с тобой ещё, Ев, но мне нужно уезжать. Для Израиля нужно справки собрать по итогам прошлого лечения. Открой, я деньги передам и только.

– Мне не нужны твои деньги, – отвечаю ей равнодушным тоном.

– Руслан оставил тебе немного? – спрашивает Ира. – Что сказал о беременности? Счастлив, небось?

Я молчу и игнорирую все её вопросы, потому что теперь не понимаю, где у неё грань между искренностью и финансовой выгодой. Вдруг ей заплатят за этот разговор?

– Ты что… не сказала ему? – звучит из-за двери её изумленный голос. – Ева, ты не сказала ему о беременности?

– Уходи, Ира. Прошу, уходи.

Мне не приходится долго уговаривать сестру. Спустя секунду слышу цокот каблуков, как приезжает кабина лифта и наступает тишина. С трудом поднимаюсь с пола, бреду на кухню, набираю стакан воды и залпом выпиваю его.

Услышав во дворе шум двигателя, подхожу к окну и выглядываю на ночную улицу. Вижу у подъезда чёрный внедорожник и мужчину в куртке, которого не узнаю в темноте, а может и вовсе не знаю. У сестры всегда были любовники.

Ирина подходит к автомобилю, протягивает руку незнакомцу и с его помощью забирается в салон. Бросает взгляд на окно моей квартиры и только потом захлопывает дверцу. Так удивительно и странно, что теперь мы стоим с ней по разные стороны баррикад, хотя мне всегда казалось, что мы играли вместе.

* * *

– Не волнуйтесь, это не больно, – успокаивает меня доктор и выливает на живот прозрачный гель.

Он холодит кожу, и я немного содрогаюсь.

Доктор – молодая женщина сорока лет с симметричным каре, опускает датчик УЗИ на живот и внимательно всматривается в экран.

Пожалуйста, только бы с малышом всё было хорошо…

Прошло три дня с тех пор, как я живу одна. Почти привыкла, если не считать того, что мне грустно засыпать поздней ночью, зная, что меня никто наверняка не обнимет.

– Вижу-вижу, – лицо доктора трогает улыбка. – Плодное яйцо два миллиметра в левой стороне матки…

Я лежу на кушетке затаив дыхание и слушаю каждое её слово.

– Ты приходи ко мне через две недели, ладно? Тогда можно будет прослушать сердцебиение.

– Хорошо, – отвечаю ей.

– В целом для твоего срока всё нормально, – доктор протягивает мне салфетки, и я тут же вытираю живот. – Самочувствие как?

– Меня тошнит по утрам, – сажусь на кушетке и пожимаю плечами. – А так, будто и не беременна вовсе.

– Беременна, беременна! – смеется она. – Пей много жидкости, ешь цитрусовые, добавляй в чай корень имбиря. Исключи сладкое, мучное, шоколад. И помни, что всё будет хорошо, Ева. Ты молодая, здоровая. Выносишь здорового богатыря. Или богатыршу, – спешит исправиться доктор.

Я знаю, что богатыря.

Выхожу из кабинета ультразвукового обследования в приподнятом настроении. Наверное, впервые за дни одиночества улыбаюсь. У клиники меня ждёт водитель и охранник, но я уверена, что помимо него за мной присматривают ещё люди. Каким-то шестым чувством это понимаю.

Вадим везёт меня по городу. Я молча смотрю на улицу, мелькающие дома, деревья и на счастливых людей. Верю, что скоро получу и свою частицу счастья.

– Остановите, пожалуйста, у торгового центра, – прошу у Вадима.

Он смотрит в зеркало заднего вида и кивает. Делает так как я прошу, тормозит на парковке и выходит за мной следом.

Сливаюсь с толпой, бреду в детский отдел и срываюсь – набираю с собой много-много детских одежек голубого и синего цвета. Наверное, таким образом хочу подсказать Руслану, что я беременна. Ему доложат, наверное, где бы он не был.

Вооружившись фирменными пакетами из детского магазина, направляюсь прямиком на парковку.

– Ева! – знакомый голос окрикивает меня сзади.

Я торможу, щурюсь, потому что солнце слепит глаза и на секунду замираю. Мне бы броситься бежать, потому что мужчина за моей спиной с первого дня знакомства пугал и пугает меня, но я стою словно вкопанная и жду Вадима или охранника. Они же бродили где-то за мной. Потеряли?

– Здравствуйте, – здороваюсь с Михаилом Соколовым.

Тем самым другом Руслана, который бывал у нас в гостях и чьи болотные глаза вызывали у меня полнейший ужас и страх, а ещё презрение.

Оглядываюсь по сторонам, понимаю, что Вадима нигде нет. С кем не бывает – сработал человеческий фактор, он потерял меня из виду. Или его самого перехватили.

– Ева, присядешь ко мне в автомобиль? Нужно поговорить, – просит слащавым голосом Михаил.

– Простите, но мне нужно идти, – делаю попытку отойти от него, но мужчина неожиданно делает резкий рывок ко мне.

Все происходит за считанные секунды. Он хватает меня за руку и тащит к своему автомобилю. Больно сжимает запястья и делает всё технически быстро. Кричать не получается, паника сковывает моё горло, а тело не слушается. Пакеты с покупками моему будущему малышу падают на тротуар и остаются там лежать, а я – оказываюсь в чужой машине зажата между двумя сильными мужчинами без единого шанса на выход.



Глава 40

Руслан.

– Руслан Тимурович! Я говорила ей, что к Вам нельзя, но она не слушает меня!

Отвожу взгляд от монитора и замечаю в дверном проёме сестру Евы, которая прорвалась сквозь препятствие в виде моей верной помощницы. У Валерии бульдожья хватка и обычно она с легкостью справляется даже с мужчинами, не пропуская их ко мне, когда я занят.

Кажется, в последний раз, когда я думал об Ире, мне хотелось её придушить. Впрочем, и сейчас хочется, но интерес пересиливает, потому что она выглядит взволнованной и смотрит на меня умоляющим взглядом. Я позволяю ей остаться.

– Закрой дверь с обратной стороны, – обращаюсь к помощнице, и она спешит выполнить мою просьбу, оставив настырную посетительницу у меня в кабинете.

Ирина проходит немного вперёд, оглядывается по сторонам, словно опасаясь того, что я прикончу её прямо в этом кабинете. Она потратила годы своей никчемной жизни, чтобы отомстить мне за уязвленное самолюбие. Говорил ей не раз и предупреждал, что серьезные отношения с ней меня не интересуют, но она сначала предложила мне своё тело, по уши влюбилась, а затем принялась мстить за то, что отверг её.

Впервые начала ещё семь лет назад, связавшись с Маратом и играя на два фронта. Такие парни как он обычно пускают девушек по кругу и оставляют в земле гнить. Мне бы оставить тогда Иру на растерзание мужчин, но многолетняя дружба с её отцом заставила меня переменить планы. Слишком многим я был обязан Валентину Белозёрову, моему наставнику и другу, который из простого детдомовского парня сделал меня тем, кем я являюсь сейчас.

– Поторопись, потому что у меня мало времени, – произношу, откинувшись в кожаном кресле и обращаясь к Ире.

– Я не долго, не волнуйся, – сообщает она, закинув ногу на ногу. – Как бы я к тебе не относилась, Руслан, но есть то, что меня волнует. Это моральное состояние Евы.

Я с силой сдавливаю в руке карандаш и слышу его громкий хруст. Он ломается пополам. Женившись на девочке по имени Ева, я никак не мог подумать, что она будет способна пробудить во мне что-то живое. Уже четвёртый день подряд, возвращаясь в пустой дом, где её больше нет, я ощущаю непривычную пустоту.

– Ты только и можешь, что причинять боль, Руслан. Уверена, что счастья Еве рядом с тобой не видать, но уж так сложилось, что она от тебя беременна. Признаться тебе в этом не спешит, боится…

Ира произносит это так невозмутимо и буднично, будто все вокруг об этом знают. Все кроме меня. Своими словами она отправляет меня в нокаут – голова становится чугунной, перед глазами темнеет, а кровь разгоняется по венам с сумасшедшей скоростью.

– Она не виновата в том, что произошло накануне, – продолжает Ира. – Информацию о тебе я вытянула из неё клешнями, потому что… потому что ненавидела тебя всю свою жизнь. Ты сломал меня тогда. Семь лет назад сломал.

Эта сука продолжает говорить. Ещё и ещё. О том, что год назад связалась с Измайловым. Он, глубоко женатый человек, но это не помешало ему завести любовницу. От него Ира узнала, что отец, который ей не родной вовсе, частенько спускает крупные суммы денег в принадлежащем Измайлову казино, тем самым разоряя семейство Белозёровых и уничтожая «Симинвест» – детище, которое открыла ещё её покойная мать.

С помощью шантажа люди Измайлова давили на Валентина Белозёрова, чтобы тот расплатился за долги с помощью фирмы. Ира была уверена, что именно она поставит её на ноги, но никто из них не ожидал, что Валентин обратится ко Руслану Куратову и перепишет "Симинвест" на меня. А потом… потом Белозёров застрелится в собственном кабинете, потому что начнёт осознавать, что его игровая зависимость ни к чему хорошему его не приведет, а самостоятельно остановиться он уже не может.

Она продолжает говорить о предстоящей поездке в Израиль, о том, что Измайлов заплатил ей приличную сумму денег за информацию обо мне, но я не слушаю её. В голове набатом стучит: «Ева беременна. Беременна. Беременна». От меня беременна. Маленький испуганный мотылёк.

– Надеюсь, ты не обидишь её как обидел когда-то меня, – произносит Ира, поправляя свои светлые локоны. – И защитишь, если это понадобиться.

– Убирайся, – отвечаю ей хриплым голосом. – Убирайся отсюда прочь.

Мне хочется размазать Иру по стенке за то, что втянула младшую сестру во все свои грязные игры. За то, что заставила меня поверить, будто Ева нуждается в свободе и жизни без меня. Хочется скрутить её тонкую шею и никогда об этом не жалеть, но я понимаю, что это расстроит мою жену, поэтому просто отпускаю кающуюся суку восвояси, оставшись в кабинете в одиночестве.

– Валерия Алексеевна, меня сегодня не будет, – выхожу спустя несколько минут с твёрдым намерением отправиться к Еве.

Мне хочется кричать и крушить всё вокруг с одним-единственным вопросом: "Почему?". Почему мне не сказала, ведь я имею право знать?

– Но сегодня же встреча с Павловским, – блеет помощница.

– Перенеси.

– Мы уже в третий раз переносим, – отвечает мне в спину Валерия, но я её уже не слышу.

Направляюсь на выход из офиса, где меня ждёт автомобиль. Сажусь на кожаные кресла, достаю телефон и встречаюсь взглядами в зеркале заднего вида с водителем.

– Руслан Тимурович, у нас плохие новости… – начинает он.

– Не медли, Паша!

– Миша Соколов и его люди перехватили охранников Вашей жены и увезли её с парковки у торгового центра, – отчитывается водитель.

– Блядь! Куда? Куда он, мать твою, её увез?! – не контролируя себя хватаю парня за ворот рубашки.

Я приказал своим парням глаз с неё не спускать, несмотря на то, что от себя отпустил. Понимал, что сейчас не время расслабляться, усилил охрану, оставил у её дома нескольких ребят.

Когда партию с грузом перехватила полиция по указке Измайлова мне пришлось выложить крупную сумму денег для того, чтобы дело замяли, а товар – вернули. Товар двигался из города Н. – территории которая принадлежала Мише Соколову, в город Р., который курировал я. До этого момента мы мирно сосуществовали, но похоже он решил развязать между нами войну, раз посмел тронуть мою беременную жену.

– В сторону дачных участков уехали, – отвечает побледневший водитель. – Наши ребята сейчас установят точное местоположение, и мы…

– Собирай всех наших, Паша. Намечается кровавая резня, потому что я не прощаю, когда трогают то, что мне дорого.

Глава 41

* * *

В доме, куда меня привезли, холодно и сыро. Я кутаюсь в плед, который выдали мои похитители и пытаюсь уснуть, чтобы не видеть и не чувствовать тот кошмар, который со мной происходит. В голове как назло всплывает рассказ Иры, где похитители пускали её по кругу. Пользовались ею, издевались, насиловали. Я начинаю мелко дрожать, представляя, что такое могут сделать и со мной. И волнуюсь больше не о себе, а о ребёнке, который не должен чувствовать боль и страх.

За дверью слышатся тяжелые шаги. Я тут же открываю глаза и настораживаюсь. Зря я надеялась на то, что в таких условиях смогу поспать. Шаги утихают возле двери комнаты, в которой я нахожусь, и от этого становится ещё страшнее. Что со мной будет? Неужели тоже тронут?

Щелчок замка, скрип открываемой двери. На пороге показывается Михаил.

– Отдыхаешь? – спрашивает с издевкой.

Я тут же сажусь на кровати и продолжаю кутаться в плед. Зубы стучат от холода, а сердце в грудной клетке кажется вот-вот разорвётся от страха и лопнет.

– Что Вам от меня нужно?

– От тебя – ничего, – произносит Михаил. – Мужа твоего ждём, с деньгами, за сорванные сроки поставки товара. Как только он приедет – ты свободна. Ну, если ты конечно не передумаешь и не захочешь остаться со мной, Ева.

Его болотные глаза быстро шарят по моему телу. Усмешка делается ещё шире и мне становится не по себе. Не зря он не понравился мне с первого взгляда.

– Я дождусь Руслана, – отвечаю ему, как можно спокойнее.

Выбираю тактику послушной девочки, чтобы не нарваться на злость и агрессию с его стороны. Я могла бы истерить, кричать, пытаться сбежать, да только это не помогло бы, а может даже ещё больше навредило бы мне.

– Слишком хорош в постели, чтобы от него отказаться? – не отступает Михаил.

Вальяжной походкой он надвигается к кровати, где я сижу. Взгляд самодовольный и дерзкий, он явно дает мне понять, что я – жертва, а он здесь хозяин положения и от моего поведения будет зависеть дальнейшая судьба меня и будущего ребёнка.

Пружинит кровать. Михаил опускается рядом со мной. В ноздри проникает запах резкого парфюма, который вызывает у меня легкую тошноту, и чтобы не выдать своего отвращения к нему, я отворачиваю от него голову.

– Не Ваше дело, – произношу, сцепив зубы.

Резко вздрагиваю, когда холодная рука Михаила касается моей щеки. Он плавно поворачивает моё лицо к себе. Так, чтобы я смотрела ему в глаза. Его пальцы неторопливо гладят мою кожу на лице, дразнят, испытывают терпение. Могу только представить сколько ненависти он читает в моих глазах. Мысленно молюсь только о том, чтобы Руслан меня простил и скорее нашел. Чтобы не бросил на произвол судьбы.

– Не надо, – в уголках глаз собираются слёзы, и я едва сдерживаю себя, чтобы не начать рыдать в голос.

– Почему, Ева? – произносит Михаил слащавым голосом. – Разве я не нравлюсь тебе?

Отрицательно мотаю головой, чувствуя, как слёзы обжигают кожу. Они катятся крупными горошинами по моему лицу и стекают на футболку, оставляя там мокрые следы. Столько отвращения никогда в своей жизни я не испытывала.

Внезапно дверь в комнату отворяется и на пороге показывается молоденький паренёк в кожаной куртке и чёрных джинсах. Заметив Михаила рядом со мной тут же отшатывается и пугается.

– Простите, я не знал…

– Стучать не учили? – рычит Соколов.

– Простите, – ещё раз произносит парень, продолжая стоять на пороге комнаты.

– Что у тебя?

– Там информация поступила по поводу… Куратова, – он тут же осекается и выжидает реакцию хозяина.

Моё сердце болезненно сжимается от упоминания фамилии, которую ношу теперь я сама. Руслан уже знает о том, что меня похитили? Сможет ли помочь… ещё раз?

– Иду, – бросает ему Соколов и тут же поднимается с места.

Едва они оставляют меня одну, как я тут же срываюсь с кровати и подбегаю к двери. Пытаюсь расслышать, о чем они говорят, но гул голосов становится тише и тише, а затем и вовсе стихает.

Я начинаю бесцельно ходить по комнате. Пытаюсь отвлечь себя чем-то, но у меня не получается – сумочку с телефоном, конечно же, отобрали, а из развлечений в этой комнате только окно за железными решетками. Из окна я вижу лес. Темный, густой лес. Я забираюсь на подоконник, смотрю в него, утешаю себя тем, что всё обязательно будет хорошо – Михаил не вернется, не тронет меня, а Руслан… Руслан уже придумал как меня спасти отсюда.

За окнами темнеет и спустя час становится невозможным рассмотреть то, что творится на улице. Здесь не горят фонари, а свет в моей комнате не работает. Я бреду в темноте к своей кровати, сворачиваюсь клубочком и начинаю думать о хорошем. Малышу внутри меня ещё страшнее, хоть и сердечко его ещё не бьется, но я знаю, что он тревожится по мне не меньше, чем я по нему.

Громкий стук на первом этаже дома заставляет меня нервно дёрнуться. Слышатся крики, шум, посторонние голоса, топот ног. Я чувствую… нет, я знаю, что это он. Сажусь на кровати, поправляю взъерошенные волосы. Как в сказке жду своего принца, который приехал, чтобы спасти меня. Шум внизу нарастает, стуки тоже, а ко мне по-прежнему никто не приходит. Меня вновь начинает колотить от страха. Что происходит с Куратовым? Не делают ли ему больно? Мне хочется крепко-крепко обнять его и наслаждаться его близостью, вымаливая прощение за содеянное.

Удар, другой, третий. Кто-то с силой пытается выбить замок на комнате, в которой я нахожусь. Сердце заходится в бешенном ритме, кровь разгоняется по венам и мне хочется рвать на себе волосы от страха и радости одновременно. Когда замок отлетает и приоткрывается дверь, запуская полоску света в мою комнату, я не могу сдержать вздох разочарования. Это не Руслан.

– Пойдем со мной, – произносит Давид.

Я продолжаю сидеть на кровати словно приросшая, не в силах подняться.

– Где он? Где Руслан? Где? – повторяю словно умалишенная, не переставая при этом дрожать.

– Он внизу, – спокойно произносит Давид. – Просил, чтобы я тебя нашел. Поднимайся, Ева, у нас мало времени.

– А Руслан?

Давид не выдерживает и подходит ко мне первым. В его руках оружие, а белоснежная рубашка перепачкана кровью. Он мягко берет меня под локоть, заставляет подняться с кровати и ведет… Куда-то ведёт, словно маленькую потерянную девочку. Мы бредем по коридору, шум голосов становится отчётливее. Кто-то кричит: «Сука! Тварь! Урою!» с такой злобой и ненавистью, что я не сразу понимаю – это Руслан. Мой Руслан! Мой!

Мы спускаемся вниз по лестнице, я надеюсь, что увижу Куратова, посмотрю в его чёрные глаза, успокою, скажу, что со мной всё хорошо и меня почти не обижали здесь… Но Давид оттягивает меня в противоположную сторону и я понимаю, что он намеренно не дает мне увидеться с ним.

Мне хватает одного резкого движения, чтобы Давид отпустил меня. Срываюсь с места, бегу туда, где слышу голос Руслана. Давид окрикивает меня, просит остановиться, но я делаю вид, что не слышу его. Мне важно. Нет, мне жизненно необходимо увидеть его, иначе я свихнусь.

Обмираю, застыв в дверном проеме просторной гостиной. Закрываю рот ладонью, пытаюсь сдержать рвущийся наружу крик и тошноту, которая подкатывает к горлу при резком запахе крови. И смерти. Я нахожу Руслана сразу же. Он сдавливает шею Михаила Соколова и, несмотря на полностью окровавленный глаз соперника, продолжает его бить.

– Руслан! – выкрикиваю, глядя на него.

Мы встречаемся взглядами. Его – злобный и заполненный чернотой, я вижу впервые. Ноздри широко раздуваются, на челюстях играют желваки, а губы сжаты в тонкую линию.

– Руслан! – прошу его, захлебываясь слезами. – Прошу тебя, давай уйдем отсюда…

Кто-то подходит ко мне вплотную, касается моего плеча. Слегка поворачиваю голову, боясь потерять взгляд Куратова. За моей спиной Давид и он хочет меня увести от Руслана. Я отрицательно мотаю головой и пытаюсь идти к мужу, наплевав на то, что вокруг творится настоящая кровавая бойня. Кто-то уже лежит на земле и не дышит. Этот тот паренек, который прервал наш с Соколовым разговор. Кажется, у него прострелено плечо и живот.

– Ева, уходи! – слышу крик Руслана. – Уходи с Давидом. Потом… Потом всё будет хорошо, маленькая.

– Нет, я не уйду, – шепчу, глядя в его глаза.

Давид оттягивает меня на выход, силуэт Руслана отдаляется, перед глазами всё от слёз плывет.

– Я не уйду, не уйду…

Мы оказываемся на улице. Здесь темно и моросит противный мелкий дождь. Давид что-то говорит мне, но сквозь гул в моей голове я его не слышу. Сдерживать рвотные позывы больше не пытаюсь – отталкиваю мужчину от себя, сгибаюсь напополам и начинаю блевать. До горечи и жжения в желудке, потому что в последний раз ела ещё утром.

Перед глазами возникают картины того, что я видела несколько минут назад. Кровь, побоище, драки. И среди всего этого безумства и хаоса мой Руслан.

Когда блевать больше нечем, Давид вновь берет меня за локоть и ведет, ведет, ведет… Усаживает в машину, пристегивает ремень, занимает водительское место и заводит двигатель, с каждой секундой отдаляя меня от него. Плохое предчувствие разрастается в груди большим снежным комом. Мешает дышать, мешает говорить, мешает думать. Я только и могу, что плакать и выть, глядя на удаляющийся дом, в котором остался мой муж.

