Текст книги "Замуж по принуждению (СИ)"
Автор книги: Ольга Джокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Глава 36
* * *
Это же совпадение? Правда ведь совпадение?
Я перечитываю информацию один раз, другой, пока перед глазами не начинает расплываться от собственных слёз. В статье не указаны фамилии, но я сердцем чувствую, что таких совпадений не бывает.
Головную боль как рукой снимает – поднимаюсь с места и начинаю нервно расхаживать по комнате, не зная куда деть собственную тревогу. Где Руслан? Всё ли с ним в порядке? И имеет ли отношение моя исповедь Ире к происходящей ситуации?
Она… не могла. Она клялась памятью нашего отца. Ира – она своеобразная, порой сложная и непредсказуемая, но точно не предательница.
Мой мозг сейчас совершенно не соображает, но я инстинктивно тянусь к телефону и набираю номер Куратова. Что скажу ему, если он ответ? Какие вопросы задам? Но сейчас это кажется неважным. Самое главное – услышать его голос и убедиться в том, что с ним всё в порядке.
Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…
– Твою мать!
Бросаю несчастный мобильный на кровать, открываю шкаф и достаю оттуда первые попавшиеся вещи. Попрошу охрану отвезти меня к Куратову в офис. Я никогда не бывала у него раньше, но уверена, что парни, работающие на Руслана, наверняка знают его адрес. Возможно, я покажусь мужу паникующей дурой, если пазл в моей голове как-то неправильно сейчас сложился, но мне правда не всё равно, что происходит.
На улице, прямо у дома, стоит чёрный автомобиль. Возле него – два охранника в чёрных костюмах. Они о чем-то разговаривают между собой, один из них – глубоко затягиваясь, курит, но я нагло вторгаюсь в их пространство и прерываю разговор.
– Мне нужно, чтобы вы отвезли меня к Руслану Тимуровичу, – произношу подрагивающим голосом, накидывая на себя джинсовую куртку.
На улице сегодня прохладно и мрачно. Самая нелюбимая мною погода.
– Извините, Ева Валентиновна, нам строго-настрого запретили выпускать Вас из дому, – произносит один из охранников, делая глубокую затяжку и щелчком пальцев отправляя окурок в урну.
У меня перехватывает дыхание и начинает пощипывать в носу. Если они не отвезут меня – боюсь, что я прямо у них на глазах расплачусь.
– Кто запретил? Кто? – почти кричу на них. – Неужели так сложно выполнить то, что я прошу? Просто сесть в машину, завести чёртов двигатель и отвезти меня к Куратову?
Наверное, со стороны я выгляжу жалко. Наверное, слишком истерично и смешно. Один из охранников – бритоголовый крупный мужчина с широкой челюстью подходит ко мне ближе, мягко берет меня под руку и ведёт назад в дом.
Я сопротивляюсь, кричу на него и ругаюсь. Прошу его честно ответить, что в конце концов происходит, но охранник отводит меня на кухню, усаживает за стул и просит помощницу по дому заварить для меня крепкий кофе.
– Мне нельзя крепкий кофе, – отрицательно мотаю головой, только сейчас вспомнив, что волноваться мне нельзя, как и пить крепкие кофейные напитки.
Я беременна от Куратова. Я его жена. И я должна беречь нашего с ним ребёнка, чтобы сейчас не происходило.
Внезапно мне становится страшно, что Руслан может не узнать о моём положении. Вдруг с ним случится непоправимое? Вдруг я больше не увижу его? Не скажу, что на самом деле он дорог мне и я… чёрт, я не хотела навредить ему. Не сейчас. Вся моя ненависть к нему осталась в далёком прошлом. Все мои искренние чувства прямо сейчас: до слёз и острого жжения в области сердца, только лишь потому, что я к нему неравнодушна.
– Что будете пить? – спрашивает Алина голосом робота.
– Сок. Апельсиновый сок.
Она кивает и приступает к приготовлению. Включает соковыжималку, опускает туда несколько очищенных апельсинов, половинку грейпфрута и выливает полученную жидкость в прозрачный стакан.
Я делаю мелкие глотки и понемногу прихожу в себя. К сожалению, я не могу изменить ситуацию. Увы, не могу повернуть время вспять, но могу делать то, что Куратов просит – сидеть дома и его ждать.
* * *
Ближе к вечеру, устав дёргаться от каждого постороннего шороха, я собираюсь с духом и набираю номер сестры.
Ира всегда была той, на кого я могла положиться, поэтому мой мозг упрямо игнорирует все сигналы, которые подтверждают причастность сестры к перехвату грузовых машин, везущих оружие. Интернет молчит и с утра там не появилось ни единой информации о том, что происходило дальше. Полиция поймала преступников, но кем они были и что с ними будет одному Богу известно.
– Алло, – голос сестры звучит глухо, поэтому я убираю трубку от уха, чтобы убедиться в том, что точно набрала её номер.
Наверное, я до последнего не желаю осознавать и принимать тот факт, что она просто не хочет разговаривать со мной.
– Этой ночью случилось какое-то недоразумение, – захлебываюсь от негодования, ощущая, как в уголках глаз начинает болезненно щипать от выступивших слёз.
Это беременность делает меня сентиментальной или я просто чертовски боюсь за него?
– Я всё знаю, малыш, – произносит Ира спокойным голосом.
Хорошо, что в этот момент я сижу, иначе точно рухнула бы, утратив равновесие.
– Ты знаешь, потому что…
– Став матерью ты обязательно меня поймешь, Ева, – перебивает Ира. – У Вани появился шанс. Мы с ним летим в Израиль в клинику Зика, где его за считанные месяцы поставят на ноги. Сумасшедшая сумма за лечение. Сама бы я её не вытянула.
Как бы мне не хотелось порадоваться за племянника – я не могу. Ужасное чувство, ведь Ваня… он совсем не виноват. Тело будто одеревенело, а эмоции, которые я могла раньше испытывать по отношению к нему и сестре – заморозили на неизвестный мне срок.
Я беззвучно ловлю губами воздух, чтобы не задохнуться от нехватки кислорода и почти не слышу, что говорит мне в трубку Ира. Кажется, она убеждает меня в том, что Руслан плохой. Испоганил ей жизнь, разрушил все её планы и амбиции, и она ни капли не жалеет о том, что сделала.
– А что будет со мной? – перебиваю её. – Что будет со мной, ты подумала? С нами? С моим малышом?
Поглаживаю плоский живот, эгоистично жалея себя и моего ещё неродившегося сына. Мне так хочется, чтобы сестра тоже нас пожалела. По-настоящему, как в детстве, а не так как в прошлый раз, искусно манипулируя мной.
– Деньги напополам, Ева, чтобы ты не говорила, что я не забочусь о тебе.
– Я их не просила! Не просила, ясно тебе! – кричу на неё, должно быть впервые в жизни.
В детстве мне казалось, что в нашей жизни не будет ни единого повода для ссор. Я всегда уступала, даже если чувствовала себя правой, но сейчас произошло то, что сломило мою уверенность в нашей взаимной сестринской любви.
– Удачной вам реабилитации, Ира, – произношу в трубку. – Жаль, что память об отце была для тебя всего лишь словами.
– Ты была его любимицей, Ева. Ты и только ты.
Последующие три дня я нахожусь будто в бреду. Поднимаюсь с кровати лишь для того, чтобы вкинуть в рот немного еды. Для него. Для ребёнка, которого ношу под сердцем, потому что я не имею никакого права и его потерять.
Дни и часы слились в нескончаемый тягучий поток, которому не видно ни конца, ни края. Я сплю урывками. Часто просыпаюсь, потому что жду его. Жду, что рано или поздно от него будет хоть какая-нибудь весть, хоть один звонок.
Ночь третьего дня особенно сложная. Я мельком смотрю на себя в зеркало, когда расчёсываю волосы перед сном и понимаю, что больше похожа на зомби – под глазами темные круги, кожа лица бледная, а губы потрескались и кровоточат.
Проворочавшись в постели, я закрываю глаза и засыпаю. Это единственное, что у меня получается делать лучше всего. Мне снится солнечная Испания, наша вилла, океан и теплый песок. Постелив плед на берегу мы долго и чувственно занимаемся любовью с Русланом. Наши обнаженные тела переплетаются, я жадно ловлю его поцелуи, ощущаю теплые касания к своей коже и плюю на то, что, возможно, на нас опять кто-то смотрит. Я живу так как чувствую, только своими инстинктами и эмоциями, понимая, что именно это правильно и надежно.
Не знаю, что будит меня среди ночи, но я резко прерываю сон и открываю глаза. В комнате слабо горит ночник, хотя я точно помню, что не включала его.
Резко отрываю голову от подушки и сажусь на кровати. Голова ватная, тяжёлая, а кожа горит от приснившихся мне касаний Куратова.
Прищурившись, я замечаю в кресле его. Пытаюсь ущипнуть себя за руку, но не могу и пошевелиться от шока с каждой секундой и так понимая, что это не сон. Руслан сидит в высоком кресле широко расставив ноги и положив руки на подлокотники. Он сильно хмурится, глядя на меня и я осознаю, что за те три дня, что мы не виделись что-то изменилось в нем. И дело даже не в отросшей чёрной щетине на его лице, не в усталости, которая читается между строк, а во взгляде, который вновь смотрит на меня холодно и отстранено. Будто мы откатились на самое начало нашего знакомства, где ничего хорошего между нами никогда и не было…
Глава 37
* * *
В комнате внезапно становится так холодно, что я кутаюсь в одеяло и не могу пошевелиться. Натягиваю плед до самой шеи и мелко под ним дрожу.
Сколько сейчас времени? Два часа ночи? Три? За окнами темно и ничего не видно, значит, что Руслан вернулся поздно. Но зато живой. И вообще вернулся.
Он сверлит меня своими глазами-магнитами. Чёрными, тягучими, беспросветными. И я опять никак не могу понять, что у него внутри. Он уже возненавидел меня за то, что я пошла против него? Сможет ли когда-нибудь простить?
– Ты вернулся… – произношу почти шёпотом.
Мне страшно начинать разговор первой, но тишина между нами уж слишком затягивается. Давит, гнетёт, уничтожает. Хочется, чтобы он начал говорить, чтобы не смотрел на меня так холодно и пусто. Лучше бы кричал, бил кулаками стены и выплескивал то, что у него накопилось внутри.
– Я ненадолго, – отвечает Куратов стальным голосом.
Он по-прежнему сидит в кресле не двигаясь. Выглядит расслабленным и спокойным, глубокая морщина между бровей постепенно разглаживается. Мне хочется встать с кровати, коснуться тепла его кожи, чтобы поверить, что он настоящий, но я понимаю, что сейчас не время.
– Ты опять пропадешь? – спрашиваю каким-то особенно несчастным голосом.
Мне не хватало его всё это время. Я изводила себя от незнания и сходила с ума от неизвестности. Хотелось получить от него хоть какую-нибудь весточку, но я понимала, что не заслужила её. Но также верила, что Руслан Куратов не сдастся и обязательно выпутается из любой, даже совсем сложной ситуации.
– Да, пропаду, – кивает Руслан.
Делаю глубокий вдох до боли в лёгких. Нужно собраться с мыслями, пробудиться, спросить его всё, что хотела, но вместо этого из губ вылетает тихое: «Прости меня».
– Я никогда не был идеальным мужем, Ева, но у меня и в мыслях не было предавать тебя, – его голос в ночной тишине раздается слишком сурово.
Тело сотрясается от холода, одеяло меня уже не спасает. Пришёл час моей расплаты.
– Если бы на твоём месте была другая, боюсь, что дело кончилось бы совсем плохо, – рисует не совсем радужные перспективы Руслан. – Но теперь случилось то, чего ты так ждала, Ева. Ты свободна.
Сердце в грудной клетке делает резкий кувырок. Падает куда-то в пятки, вновь возвращается на место и сильно щемит. Я ожидала чего угодно, но только не того, что он отпустит меня.
В глазах собираются слёзы, но пока в комнате царит полумрак, я украдкой вытираю их тыльной стороной ладони. Не хочу выглядеть в его глазах несчастной убивающейся женой. Я обязательно дам волю чувствам, но позже, как только он уйдет.
– Не волнуйся, я сделал так, чтобы происходящее никоим образом тебя не коснулось, – продолжает Руслан. – Во всем виноват только я.
– Но ты не делал этого! – громко вскрикиваю. – Это я во всем виновата! Я! Только я!
– Это уже не имеет значения, Ева, – слегка мотает головой.
Три дня, которые его не было, всё же отложили на нем отпечаток – Куратов выглядит слишком уставшим и измученным, но это не мешает быть ему таким же мужественным и красивым.
– Но как же выборы мэра, Руслан? Всё случившееся повлияет на твою репутацию… – произношу дрожащим голосом. – Неужели ты так просто позволишь Измайлову занять кресло мэра?
– Он снимает свою кандидатуру, – резко отвечает Куратов. – Впрочем, как и я свою. Баш на баш. Мэром станет третий человек, который не имеет никакого отношения к криминалу.
– Но ты…
– Это не было моей целью, если ты об этом, – перебивает меня Руслан. – Я всего лишь не хотел допустить к креслу Измайлова.
Я шумно выдыхаю и чувствую, как слабеет моё тело. Руслан полностью отвязал меня от себя. Я больше не нужна ему, но мне больше не хочется свободы, особенно такой ценой.
Руслан поднимается с места, делает несколько шагов к моей кровати, замирает в метре от меня и сует руки в карманы брюк. Я знаю, что он злится. Возможно, презирает меня за сорвавшуюся сделку, полицию и предстоящие выборы на которых он больше никогда не выиграет, но я знаю, что, несмотря на злость внутри него, он никогда не сделал бы женщине больно. Впрочем, моя душа всё равно ноет и болит, похлеще физического возмездия.
– Завтра утром помощница соберет твои вещи, а Вадим спустит их к машине и доставит тебя домой, где раньше ты проживала с отцом.
Изо рта вырывается странных всхлип. Мне хочется просить его, чтобы не отдалялся от меня. Хочется кричать, что это слишком серьезное для меня наказание – не быть рядом с ним.
– Деньги на карте по-прежнему твои, – продолжает Куратов. – За учёбу в ВУЗе оплачено, личный водитель в твоём распоряжении в любое время дня и ночи. Я продолжу делать всё, что обещал.
– Обещал? – прекращаю дрожать и удивленно на него смотрю. – Кому?
– Твоему отцу, Ева. Я обещал, что уберегу тебя.
– Ты… ты не убивал его?
Он ничего не отвечает и только слегка усмехается. Живая эмоция от него впервые за долгое время нашего разговора.
– Но почему ты сразу мне не сказал?
– А ты бы поверила? – вскидывает брови. – Ты предпочитаешь верить всем, кроме меня, маленькая.
Сейчас он прав, я признаю это. Я готова была поверить кому угодно, но только не ему. Прессе, Ире или Измайлову. Но сейчас, несмотря на отсутствие доказательств, я искреннее доверяю ему. Сердцем чувствую, что он не делал этого. Возможно потому, что больше мне верить некому.
– Кто убил моего отца?
Откидываю в сторону плед, опускаю ноги на ворсистый ковер и, несмотря на слабость в теле, поднимаюсь с места. Мне так хочется, чтобы сейчас Руслан коснулся меня. Опустил ладонь на мою поясницу, прижал к себе, пропитал своей уверенностью, как он делал это раньше.
– Прямых доказательств у меня нет, но вероятнее всего, это было сделано по указанию Измайлова, – отвечает Руслан.
– Стой! Стой, погоди, – касаюсь пальцами висков и нервно массирую. – У Измайлова есть казино. Мой отец… Господи, мой отец играл и стал его должником?
– Твой отец многое дал мне в своё время – опыт, поддержку и знания, когда я ничего за душой не имел, кроме стремления к деньгам. Я всегда ценил это, поэтому, когда люди Измайлова стали ему угрожать и он обратился ко мне, я не остался в стороне от его просьб.
– Он добровольно переписал на тебя свою фирму? – до меня начинает медленно доходить смысл происходящего.
Руслан кивает.
– Ну почему же ты раньше не сказал мне этого!? – делаю шаг к Руслану, встаю на носочки, тянусь к нему и обвиваю его шею руками.
От него пахнет сигаретами, дорогим алкоголем и парфюмом. Чем-то уже совершенно привычным и обыденным.
– Почему ты оберегал только меня? Почему не Иру?
– Он не просил, – отвечает сухо Руслан.
Его руки по-прежнему находятся в карманах. Он не трогает меня, не касается. Это я словно ненормальная трусь щекой о его грубую щетину, касаюсь теплой кожи и стараюсь как можно дольше его рядом с собой задержать.
– Мне пора уходить, Ева, – Куратов снимает мои руки со своей шеи и проходит мимо, направляясь к двери. – Завтра утром ты можешь уехать.
Скрип двери, щелчок замка, звук удаляющихся шагов по коридору. Он оставляет меня в доме одну, не прощает. Отпускает.
Только услышав шум мотора во дворе, я понимаю, что так и не сказала ему о своей беременности. За разговорами о главном забыла. Не сообщила о том, что он станет отцом. Понимаю, что это выглядело бы слишком жалко, но… возможно всё к лучшему. Нам нужно успокоиться и остыть. Руслану – решить свои проблемы до конца, мне – осознать, что я делала в этой жизни не так.
Нужно продолжать жить без него, но на данный момент больше всего хочется уснуть и никогда не проснуться.
Глава 38
* * *
Утреннее пробуждение сопровождается головной болью и легкой тошнотой. Я открываю глаза, смотрю на кресло напротив моей кровати и понимаю, что наш разговор с Куратовым не был сном. Утыкаюсь лицом в подушку и не могу сдержать разочарованный стон. Уезжать отсюда мне до боли не хочется.
Я понимаю, почему он так легко от меня отказался. Я предала его, поступила необдуманно и на эмоциях, а такие люди как Руслан не прощают предательства.
Поднявшись с постели, иду принимать душ, а когда возвращаюсь назад в комнату, здесь уже орудует Алина, пакуя мои вещи в чемоданы.
– Доброе утро, – приветствует меня домохозяйка. – Руслан Тимурович попросил меня собрать Ваши вещи.
Стискиваю руки в кулаки и заставляю себя не нервничать.
– Хорошо. Собирайте, Алина, – киваю, и чтобы не сорваться на неё, выхожу из комнаты.
Завтракаю я через силу. Самостоятельно готовлю себе тосты и омлет с овощами. Буквально заставляю себя его есть, потому что ношу в себе ребёнка и теперь ответственна за его жизнь.
Руководствуясь приступами сожаления и отчаянья беру в руки телефон, снимаю блокировку и набираю номер Руслана. На смену вчерашнему волнению, не буду ли я выглядеть жалкой, сказав о беременности, приходит горечь от того, что номер Куратова до сих пор не доступен и теперь у меня нет возможности сообщить ему важную новость.
Вещи упакованы спустя час. Два огромных чемодана, которые охранник по имени Вадим забирает из моей комнаты и тащит к машине.
– Жду Вас внизу, – произносит он, останавливаясь на секунду в дверном проеме.
– Спасибо, я уже иду, – киваю ему.
Хочу только попрощаться со своей комнатой и воспоминаниями, которые навсегда останутся в моём сердце. Я подхожу к тумбе и снимаю с себя обручальное кольцо. Оно должно быть безумно дорогое – россыпь переливающихся бриллиантов, платина. Именно поэтому я не могу оставить его себе. Не заслужила.
Горько усмехаюсь, когда вспоминаю нашу с Русланом свадьбу. Я выронила обручальное кольцо и, как оказалось, примета в нашем случае сработала отменно – наш брак не был долгим.
Дорога к дому не занимает много времени и уже спустя сорок минут автомобиль останавливается у подъезда элитной многоэтажки в которой мы жили с отцом. Вадим помогает занести мои вещи на нужный этаж, оставляет их в прихожей и, виновато прощаясь со мной, уходит.
В квартире пыльно и тихо. Снимаю с себя обувь и прохожу в гостиную, где меня накрывают воспоминания из прошлого. Отец не был идеальным. Он был достаточно строгим, с замашками диктатора, но я ни разу не усомнилась в том, что он любит меня.
Отец всегда говорил мне, что я его сокровище. Сокровище, которое он намерен оберегать от этого бренного мира и опасных окружающих меня людей. Жаль, он не говорил мне о том, что близкие люди могут ранить гораздо сильнее и глубже посторонних.
Занимаю его место в кресле-качалке и отталкиваюсь ногами от пола. Раскачиваюсь, прикрываю глаза и думаю о том, что, с того момента как я жила здесь, прошла целая вечность. Вечность, которая переменила в моей жизни всё. Пустые стены так сильно давят на меня, что, кажется, я вот-вот расплачусь.
Мне нужно чем-то занять себя, и я не придумываю ничего лучше, чем влажная уборка помещения. Начинаю с протирания пыли. Её здесь накопилось очень и очень много. Гостиная, кухня, комната отца и моя, кабинет…
Я напеваю себе под нос незатейливую песенку и старательно отвлекаю себя от того, чтобы не думать о Руслане. Я доставила ему слишком много проблем, поэтому логично, что он больше не захочет слышать меня. Но мне нужно набраться сил, собрать себя воедино и найти его, чтобы рассказать о скором пополнении. Куратов обязан знать.
Касаюсь гладкой поверхности дубового стола, за которым любил работать отец, складываю в одну стопку бумаги, открываю один из ящиков и ненадолго замираю. Никогда не имела привычки лазить по чужим вещам, но сейчас интерес пересиливает мои моральные установки. Мне хочется найти хоть какую-нибудь зацепку, связанную с Измайловым. Хоть одно упоминание о том, причастен ли он к смерти отца.
Бумаг очень много, некоторые оказываются совершенно ненужными, лишними. Я нахожу документы на квартиру, на покупку дома Иры, на оплату коммунальных услуг. Перебираю всё на автомате и задерживаюсь лишь только тогда, когда в мои руки попадает свидетельство о рождении. Не моё, Иры. Что-то цепляет моё внимание. Я даже не сразу понимаю, что именно – дата рождения её, но… не та указана фамилия и отчество.
Ты была его любимицей, Ева… ты и только ты.
В голове эхом звучат слова сестры, сказанные мне накануне. Она знала, о чем говорила. У нас были разные отцы и Валентин Белозёров только растил её, позже присвоив свою фамилию. Должно быть, Ира давно об этом знала и… ревновала? Завидовала? Ненавидела?
Я начинаю хаотично перебирать в голове свою жизнь. Хотя бы одно упоминание о том, где отец чем-то обидел или выделил меня, а не Иру, но вспомнить ничего не могу. Быть может я не замечала и не акцентировала на этом внимание, но мне всегда казалось, что между нами всё было поровну. Тогда зачем? Почему?
Как хорошо, что вечер наступает быстро. Я делаю доставку еды, усаживаюсь перед телевизором, вооружившись пиццей и включаю комедийное шоу, чтобы хоть немного отвлечься. Возможно, мне стоит записаться на прием к психотерапевту, чтобы он помог мне во всем разобраться и сказал, где именно и перед кем я согрешила.
Громкий звонок в дверь прерывает мою идиллию одиночки. Сердце заходится в бешеном ритме, я едва не роняю тарелку, пока бегу в прихожую с одной только надеждой на то, что увижу на пороге Руслана.
