Текст книги "Эпоха перемен"

Автор книги: Ольга Демина-Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Все изменится в ночь на 26 апреля 1986 года. В ту ночь Иван и Зинаида Яблонские были дома. Муж отдыхал после рабочего дня. Зинаида, управившись с нехитрым хозяйством, подписывала открытки родственникам, поздравляя их с праздником весны и труда 1 Мая. Ночь выдалась необыкновенно теплой, были открыты настежь лоджии и форточки. Зина улеглась спать во втором часу ночи. Еще и дрема не настигла, как внезапно раздался грохот. "Наверное, на стройке что-то произошло", – подумала Зина. Она подскочила к окну. Низко над городом летела стая гусей, они так тревожно кричали, что у молодой женщины мороз по коже прошел. Что-то зловещее и тревожное было в этой ночной стае. Зине вспомнились прошедшая осень, лес, укрытый багряно-желтым одеянием, и небывалый урожай грибов. Старожилы говорили тогда, что много грибов – не к добру. Такое бывает перед войной.

А раскаты грома продолжались, Зина решила, что началась сильная гроза. Она закрыла двери лоджии.

В то самое время в квартире у подруги Марины Кириенко раздался звонок со станции. Муж Виктор наказывал, чтобы она с сыном никуда не выходила из дома, закрыла все окна и двери, завесила их даже одеялами.

Утро 26 апреля выдалось чудесным, солнечным. Зинаида, как ни в чем не бывало, отправилась на рынок. Надо было купить овощей к обеду. Но толпы людей уже шли с рынка, вокруг было много милиции, через каждые 20 метров стоял милиционер. Какая-то старушка ворчала:

– Вот гонят людей с рынка, не дали даже распродаться.

– А чего гонят? – спросила Зина.

– Так ведь авария!

– Какая авария?

– На станции, на атомной.

Зина купила овощи и побрела домой.

– Что за авария? – спросила она у знакомого, который возвращался с ночной смены.

– Да ничего страшного, компрессор поврежден, – ответил он.

"Если компрессор – ничего страшного", – подумала Зина. И взгляд ее остановился на песочнице, в которой беззаботно играли дети. Зина посмотрела на них и улыбнулась, она была беременна. Через два месяца у нее должен родиться ребенок.

...Зинаида Яблонская была эвакуирована в числе первых как беременная. Потом врачи скажут, что от сильной дозы радиации ее и будущего ребенка спасли плащ и колготки, которые она надела в то утро.

Всем эвакуирующимся сказали, что после первомайских праздников они вернутся в город. Люди взяли с собой паек на три дня и теплые вещи. Но они уже никогда не вернулись в свой город. Дениса она родила в Никитино, с тех пор ребенок состоит на учете у медиков как чернобылец. "Представьте, ребенок еще только родился, а ему уже дали документ такой серьезности, как дают участникам Великой Отечественной войны или воинам-афганцам, рыдать хотелось от такой нелепости, – вспоминала Зинаида Яблонская. Эти горькие воспоминания жгли ей душу, обжигали сердце. – Сколько страхов пришлось пережить! По телевизору показывали детей с аномалиями, которые могут родиться вследствие облучения, ходили слухи об обязательных абортах, которые, якобы, делают всем беременным женщинам, эвакуированным из Припяти. Столько негативной информации было получено..."

На первом кормлении она, вопреки запретам медиков, распеленала младенца и, плача горькими слезами, стала пересчитывать его пальчики на ручках и ножках. Слава Богу, ребенок родился здоровым. "Мальчик чудесный, как из книжки, – сказала о нем медсестра в роддоме, – все у него в норме."

... А что же папа Иван? После аварии он несколько лет проработал в Чернобыле санитарным врачом вахтовым методом: 15 дней там, 15 дней дома (в Никитино). В его обязанности входил текущий санитарный надзор за организациями, находящимися в зоне ликвидации аварии, надзор за территорией станции 4-м блоком, он исследовал воду и почву. Первое время, когда Иван уезжал, Зина плакала: как на войну каждый раз провожала. Теперь вроде уже привыкать стала. Опасная работа мужа стала единственным материальным подспорьем семьи. Сама-то она устроилась работать на завод, но там сейчас задерживали зарплату.

Иван Яблонский человек сдержанный, немногословный. На его чело набегает тень, когда у него спрашивают о чернобыльской аварии. От "мирного атома" он теряет друзей до сих пор. Умерли врачи Петр Столяров и Анатолий Федоренко. Он знает, что каждый год умирает более 200 ликвидаторов (участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции). Когда супруга расспрашивает его о Припяти, Иван обычно отмалчивается. Что тут рассказывать: здания рушатся, город обнесен колючей проволокой. Никакая дезактивация не поможет, если стены дома не греет тепло человеческих душ. В городе поселились бомжи, да пробегают иногда по его улицам дикие кабаны, волки... Власти планируют сделать там заповедник. Уже завезены лошади Пржевальского. Устроены для них примитивные загоны. Есть экспериментальная пасека. Создан питомник для выращивания сосны. А в села возвращаются люди, Иван лично видел, как самоселы снова стали возиться на огородах, косить сено, доить коров...

После выхода статьи в газете прошло три недели. Зинаида Яблонская сегодня была неприветливой. Едва кивнув головой и сказав «здрасьте», она прошла к столу Малинкиной и села на свободный стул. Она с укором посмотрела на Анну и сказала:

– Что же вы написали? У нас начались проблемы после вашей статьи...

Анна Малинкина была в замешательстве.

– Но я писала все с ваших слов, – возразила она.

– Не знаю... – покачала головой Яблонская. – Но я очень не довольна этой статьей. Моего сына в школе обзывают, одноклассники называют его мутантом... Я в отчаянии, сын очень переживает. Денис – подросток, у него сейчас трудный возраст. Он тяжело переживает оскорбления своих одноклассников в его адрес. У него мало друзей, мы недавно переехали в этот город... Вы же знаете, раньше мы жили в Припяти... Но после Чернобыльской аварии нам пришлось переехать. Сначала, мы обосновались в Днепропетровске, но там плохая экология из-за вредных выбросов промышленных предприятий. У сына развилась аллергия, тогда мы решили переехать в Никитино, это мой родной город, здесь у меня мама живет.

Юля Лукошина решила вмешаться в разговор.

– Зинаида, но почему вы решили, что Анна виновата в том, что происходит с вашим сыном? – спросила Лукошина. – Ведь всем известно, что подростки бывают порой... жестокими. Им ничего не стоит обидеть человека, даже если это их одноклассник.

– Я все это знаю... – сказала Яблонская. – Но до выхода этой статьи все было нормально.

– Зинаида, но вы же сами согласились дать интервью нашей газете, – сказала Анна Малинкина. – Эта статья имела резонанс в обществе, она не оставила равнодушными читателей... Это очень наболевшая тема – авария на Чернобыльской электростанции и ее последствия. В интервью вы рассказали о том, как вам после аварии на Чернобыльской АЭС пришлось срочно эвакуироваться, как вы спешно покидали Припять, как впоследствии сложилась ваша жизнь...

– Да, я согласилась дать интервью... но теперь очень жалею об этом...

После ухода Зинаиды Яблонской Анна тяжело вздохнула.

– Сегодня такой трудный день, – сказала она, – хоть бы он скорей бы уже закончился.

– И не говори, – сказала Юля. – Терпеть не могу, когда приходят в редакцию разбираться... И главное дело, она жалеет, что дала интервью. Интересно получается! Я читала это интервью. Ты написала все очень хорошо, там нет ни про каких мутантов... Откуда она это взяла? Не понимаю...

В кабинет вошел Якунин. С интересом посмотрел на Юлю и спросил:

– Что ты не понимаешь?

– Не понимаю, почему люди, у которых какие-то проблемы, все свое зло срывают на журналистах? Вот и пиши после этого прекрасные очерки и интервью о прекрасных людях... которые все равно будут недовольны и, в конце концов, крайней сделают тебя.

– А что так бывает? – удивился Якунин.

Юля Лукошина с нисхождением посмотрела на Якунина и произнесла менторским тоном:

– Бывает... Еще как бывает, мой мальчик. Димка, зря ты выбрал эту профессию. Ты даже не представляешь, что тебя ждет. Вон погляди на Малинкину, ей сегодня досталось от наших читателей...

Анна молчала, не участвуя в разговоре.

– Аня, чего ты сидишь такая задумчивая... Нечего переживать, это все издержки нашей профессии, – сказала Лукошина. Она посмотрела на часы и воскликнула: – О, да уже 16.05! Что-то мы сегодня уже переработали. Аня, айда домой!

– О, и я с вами! – сказал Якунин. Он вскочил с места и направился к двери.

– А ты куда собрался? – спросила строго Лукошина.

– Домой... как все, – сказал Якунин.

– Даже не думай уходить... а то я пожалуюсь редактору. Тебя не было два часа, ты где-то шатался.

– Я был на перекуре.

– Покурил?

– Да.

– Вот теперь сиди работай. Еще, может быть, кто-нибудь придет из посетителей... или Гришин зайдет, надо, чтобы кто-то в кабинете был... Понятно?

– Понятно, – унылым тоном сказал Якунин, усаживаясь за рабочий стол.

***

Близился Новый год. Праздник решено было отмечать в редакции. Анна была против такого решения, ей хотелось больше времени провести дома с родными. Возражения поступали и от других сотрудников. Многие говорили, что «отмечать Новый год в редакции скучно и неинтересно, и что редакционная рабочая обстановка уже всем надоела за целый год». Но редактор сказал, что «никого не отпустит раньше времени в предпраздничный день», так что праздновать пришлось в редакции 30 декабря. В этот день все сотрудники нарядились в свои лучшие наряды. Мужчины были в строгих костюмах, белых рубашках и галстуках, дамы надели вечерние платья и туфли на каблуках. Туфли, правда, пришлось взять с собой, так как за окном стояла зима, и был мороз.

Гришин обещал, что в этот день не будет заставлять никого работать, но не сдержал своего слова. Работать все равно пришлось. Анна пожалела, что сегодня надела вечернее платье, так как утром ей пришлось идти на задание в горисполком. Надо было взять интервью у начальника отдела здравоохранения. Анна попробовала отказаться от задания или хотя бы перенести интервью на после праздничные дни. Но редактор Гришин ворчливо заявил:

– Это невозможно!

– Но почему?! – воскликнула в сердцах Анна Малинкина.

– Потому что я уже договорился об этом интервью с начальником отдела здравоохранения Сыпченко.

– Сыпченко – засыпченко, – недовольно прошептала Анна.

Гришин недовольно взглянул на нее:

– Что ты там бормочешь себе под нос?

– Ничего.

– Аня, послушай, – сказал редактор, он деланно вздохнул и продолжил, – это интервью важно для нашего издания. Оно выйдет сразу же после Нового года. Ты же знаешь, Сыпченко – сложный тип, он редко кому дает интервью, наши конкуренты будут локти кусать от злости, от того, что он именно нам дал интервью... Ты понимаешь, как это важно для нашей газеты, это повысит рейтинг нашей газеты, сейчас идет подписка, нужно побольше делать хороших материалов, нужных для людей, а медицина всегда была самой популярной темой в народе...

– Я все понимаю, – сказала Анна.

– Ну, вот и молодец! – сказал с довольным видом Гришин. От удовольствия он даже потер руки. – Хорошо, что ты все понимаешь, за что и ценю тебя. Вот и иди, Анна, делай интервью... а то еще чего доброго Сыпченко уйдет с работы, сегодня же у всех короткий день... праздник ведь.

– Только не у нас, – прошептала Анна. Она была страшно сердита на редактора, который заставлял работать ее в этот день.

Анна тяжело вздохнула, развернулась и, молча, вышла из кабинета редактора. Войдя в свой кабинет, она тут же пожаловалась Юльке Лукошиной на редактора, который заставлял ее работать в такой день. Лукошина возмутилась:

– Ты гляди, каков тиран наш Гришин! Заставляет работать тебя.

– И не говори, Юля, а сам обещал вчера, что не будет никаких заданий, мол, приходите все, весело всем коллективом встретим Новый год.

– Вот и верь после этого начальству, – сказала Лукошина. – Все равно обманут...

– И не говори.

Анна с недовольным лицом надела на длинное вечернее платье короткую кроличью шубку и намеревалась уже покинуть редакцию, когда в кабинет вошел Игорь Лебеденко. Он покосился в ее сторону.

– Куда это ты собралась в таком прикиде? – спросил он. – Это новая тенденция в моде? Впрочем, тебе очень идет.

– О, явился – не запылился! – сказала сердитым голосом Анна. – Вечно вас никого нет, я прихожу на работу первая, и меня редактор тут же посылает на задание.

– Куда тебя послал Гришин? – поинтересовался Лебеденко.

– Вот именно, что послал... брать интервью у Сыпченко...

– Сыпченко – вредный мужик. Знаешь, даже хорошо,что я сегодня задержался...

– Что?! – воскликнула Анна. Она гневно посмотрела на коллегу.

– Я хотел сказать, что ты женщина, и ты скорей найдешь общий язык с Сыпченко. Он будет доверительный в беседе с тобой, с такой очаровательной женщиной, – сказал, улыбнувшись, Игорь Лебеденко.

– Все! Я пошла. Я не намерена больше слушать этот бред, – сказала Анна и направилась к двери.

– Кстати, Анна, ты сегодня прекрасно выглядишь, – сказал Игорь.

Анна улыбнулась, но ничего не сказала...

Застолье началось около 3 часов дня. Вначале, как положено, открыли шампанское, чтобы провести старый год и встретить Новый год. Потом пошли напитки покрепче. Стол был уставлен разными вкусными блюдами и разносолами, и это в кризисные времена. Во истину, наши люди очень любят праздновать Новый год, и не жалеют денег на этот праздник. Было шумно и весело. В этот вечер много шутили и танцевали. Потом даже никто не хотел расходиться. В конце вечера решено было вызвать такси и развести всех сотрудников по домам, так как некоторые жили далековато. Такси решено было оплатить из редакционных средств. Все восприняли эту идею с восторгом, сегодняшний корпоратив явно удался. Анне в этом отношении было проще, она жила недалеко от редакции. Она отказалась от такси, чем вызвала восторг у редактора Гришина, он поблагодарил ее за экономию редакционных средств.

Анну Малинкину вызвался провожать Лебеденко, чем вызвал крайнее неудовольствие Светланы Лыковой. Она тут же запротестовала, отведя в сторону Игоря и сказав ему все в лицо, что думала о нем, что "он – Дон Жуан, ловелас и пройдоха, к тому же". Игорь сказал, что "он – джентльмен и он просто обязан провести Анну домой, потому что на улице позднее время, темно и страшно". Светлана снова что-то возразила ему. Они шепотом выясняли отношения между собой, громкая музыка не давала услышать, о чем они спорили. Вскорости Светлана уехала на такси вместе с Лукошиной и Якуниным.

В следующем такси должны были ехать редактор Гришин и бухгалтер Людмила Антоновна. Все высыпали на улицу провожать их. Когда машина с редактором уехала, все вернулись в редакцию, а Игорь пошел провожать Анну домой. Было уже довольно поздно. Стояла хорошая безветренная погода. В вышине холодным светом сияли звезды. Настроение было приподнятым и романтичным. Игорь всю дорогу дурачился и старался рассмешить Анну. Она смеялась его шуткам, за разговорами незаметно пришли к ее дому. Прощаясь, они долго стояли во дворе ее дома и разговаривали. Анна хотела уже уходить, но Игорь попросил ее ненамного задержаться.

– Сегодня прекрасная погода, давай еще постоим, Анна, – сказал он, беря ее за руку. – Завтра Новый год, будет праздничная суета, весь день пройдет в хлопотах и приготовлениях, а сегодня – такой романтичный вечер. Светит луна, звезды мерцают в вышине... Стоит тихая зимняя ночь, даже ветра не слышно. Город спит, только в некоторых окнах горят желтые огни. Кто-то еще не спит, готовится к празднику...

Анна посмотрела на Игоря и спросила:

– Почему ты пошел провожать меня? – спросила Анна. – Я видела, что Светлана очень расстроилась...

– А ну ее! Она меня безумно ревнует, проходу не дает, ревнует к каждому столбу...

– Значит, я, по-твоему, столб, – рассмеявшись, сказала Анна. Она повернулась, намереваясь уходить.

– Ань, я не то хотел сказать... ну, подожди... не уходи...

Анна повернулась:

– Что я должна еще сегодня услышать?

– Ты мне очень нравишься... очень... это правда, – сказал Игорь. Он провел ладонью по ее щеке. Потом притянул ее к себе и поцеловал.

В этот миг из темноты вышел мужчина, он подошел к ним. Анна узнала в нем Алексея.

– Ах, это ты, Алексей, – сказала она.

– А кого ты ожидала увидеть здесь в столь поздний час? – спросил с раздражением Алексей. – Или ты вообще никого не ожидала увидеть?

Игорь не стал участвовать в разговоре и быстро ушел. Анна и Алексей зашли в подъезд. Они, молча, поднялись на четвертый этаж. Анна достала из сумочки ключ и открыла дверь. Она остановилась на пороге.

– Алексей, ты зайдешь? – спросила она. Она вопросительно посмотрела на него.

– Даже не знаю теперь, как мне поступить, – сказал Алексей, – я так понял, что я тебе теперь не нужен, у тебя есть новый ухажер.

Анна вошла в квартиру, Алексей вошел вслед за ней, он был очень сердитый. Анна положила руку ему на плечо и заглянула в лицо. Она улыбнулась.

– Алексей, ну прекрати, не сердись на меня, – попросила Анна. – Игорь всего лишь провел меня домой. У нас сегодня на работе был корпоратив в честь Нового года, явка была обязательной...

– Можно было отказаться... – сказал он.

Анна покачала головой:

– Гришин сказал быть всем обязательно.

– И поэтому ты решила целоваться с Лебеденко?

– Это вышло случайно, ну, ей-богу, право же, зачем сердиться из-за пустяка...

– Поцелуй ты считаешь пустяком! – воскликнул Алексей. – Никогда не думал, Анна, что ты такая циничная.

Анна насупилась, она обиженно надула губки. Она сняла шубу и бросила ее на пуфик в коридоре, прошла на кухню и села на стул. Алексей зашел на кухню вслед за ней. Она попросила у него сигарету и закурила. Он тоже закурил.

– Ты долго ждал меня на улице? – спросила она.

– Достаточно, чтобы увидеть, как ты любезничала с Лебеденко.

– Он провожал меня с вечеринки... Не могла же я сама поздно вечером возвращаться домой, сейчас не безопасно на улице в такое время, ты же сам знаешь...

– Знаю.

– Тебе, наверное, мама, сказала, что я задерживаюсь в редакции? – предположила Анна.

Он кивнул головой. Оба молчали. Потом он пристально посмотрел на нее и спросил:

– Хорошая была вечеринка?

– Алексей, прошу тебя, не начинай, – попросила Анна. – Я же уже все тебе объяснила.

Алексей насупился. Он потушил окурок в пепельнице и ушел. Анна осталась сама на кухне, настроение у нее было окончательно испорчено. Она вздохнула. "Ах, скоро Новый год, а настроения никакого... Даже не верится, что завтра праздник", – прошептала она. Она встала и направилась в свою комнату, ей ужасно хотелось спать, глаза у нее закрывались от усталости. Быстро раздевшись, она нырнула в холодную постель, прикрыла тяжелые веки и тут же уснула.

Анна проснулась ночью, услышав звонок мобильного телефона. Она взяла телефон и посмотрела на дисплей. Звонил Алексей. Она ответила.

– Я тебя люблю, Анна, – сказал Алексей. Его голос был бархатным и нежным, он доносился откуда-то издалека среди ночи. Анна улыбнулась.

– Я тебя тоже очень люблю, Алексей, – прошептала Анна.

– Что ты делаешь сейчас?

– Сплю...

– Я тебя разбудил?

– Нет.

– Так нет или да? – спросил он. Анне показалось, что он улыбнулся.

– Я рада тебя слышать, Алексей. Мне очень неудобно перед тобой, что все так вышло сегодня, что Игорь провожал... – начала Анна.

– Прошу тебя, Ань, не начинай, – попросил он. – Давай лучше поговорим о нас.

– Давай. О чем?

– Где мы будем проводить Новый год?

– Можно у меня...

– Нет, лучше у меня.

– Хорошо. Я согласна.

– Что-то ты сегодня чересчур покладистая, это подозрительно, – шутливым тоном сказал он.

– Готовлюсь быть покладистой женой, – таким же шутливым тоном ответила она.

Они еще долго говорили по телефону, казалось, от прежней ссоры и недоразумения не осталось и следа. Поговорив с Алексеем, Анна уснула умиротворенная и счастливая. У нее сегодня был замечательный день: работы было мало, она даже не успела устать, потом все дружно всем коллективом отметили праздник, потом была прогулка по ночному городу... Но главным было то, что Алексей на нее больше не сердится. Он сказал, что любит ее, Алексей позвонил ночью, он не стал дожидаться до утра, ему было важно поговорить с ней сейчас, он был очень нежным и ласковым с ней...

***

Алексей Добров работал на заводе второй месяц. Пока он был доволен тем, что сменил работу. На заводе гарантировали официальное оформление, полную занятость, соцпакет и официальную зарплату. На прежней работе Алексею заработную плату выдавали в конвертах, работать приходилось по шесть дней в неделю, у него был не нормированный рабочий день, больничные не оплачивались. Мать Алексея Доброва была против того, чтобы сын шел работать на завод. Дело в том, что несколько лет назад отец Алексея Иван Витальевич в результате несчастного случая погиб на стройке, он работал монтажником. Мать тяжело пережила гибель мужа и потому не хотела, чтобы Алексей устраивался на завод, где высока вероятность несчастного случая. Но сын не послушался ее, проявив характер. Мать лишь вздохнула, она знала, что с Алексеем спорить бесполезно, если принял решение, то так и сделает.

Он устроился в цех токарем, работал на токарно-винторезном станке. Работа была напряженной, к вечеру от усталости и напряжения болела спина и шея. Но он не жаловался, главное, что у него была работа. И оклад был не плохой. Алексей быстро влился в рабочий коллектив. Коллеги его уважали за трудолюбие и обязательность. Все бы ничего, но на заводе задерживали зарплату, каждый месяц выдавая рабочим небольшой аванс. Многие рабочие месяцами сидели на макаронах, так как есть было нечего, а у рабочих были семьи, им нужно было кормить семьи. С горя и от безнадеги рабочие выпивали после смены, бывали случаи, когда люди умирали, выпив дешевый суррогатный алкоголь, который продавался в мелких магазинчиках и дешевых кафешках. Алексей тоже начал пить. Анна сделала ему замечание, что он пришел к ней на работу в редакцию выпившим, они повздорили. Обидевшись на подругу, он тут же ушел, не сказав ни слова.

Они не виделись третью неделю. Алексею ужасно хотелось позвонить Анне, но он не звонил, выдерживал характер. Она тоже не звонила, потому что считала, что мужчина должен звонить первым. Анна тяжело переживала разрыв, это была первая крупная ссора, случившаяся в их отношениях. Анна любила Алексея, и знала, что он тоже ее любит. Мама корила дочь за то, что та чересчур проявляет свой характер, хочет быть независимой, строго ведет себя с Алексеем. Анна, молча, слушала ее нападки. Где-то в глубине души, мама боялась, что Анна и Алексей поссорятся и разойдутся, и Анна может остаться в старых девах. Когда Анна и Алексей помирились, мать вздохнула с облегчением, она надеялась, что у Анны с ее парнем все наладится, и они скоро поженятся. Старшей Малинкиной ужасно хотелось понянчить внуков.

После того, как Алексей Добров устроился работать на завод, они стали меньше видеться с Анной. Ему приходилось работать по сменам, это накладывало свой отпечаток на весь образ жизни. Прежде Добров никогда не работал на заводе. С непривычки особенно тяжело давались ночные смены. Втягивался постепенно, с трудом привыкая к заводской жизни.

Добров работал в инструментальном цеху. Здесь выпускали продукцию для трубной промышленности: трубный и трубопрессовый инструмент, запчасти, сменное оборудование. В отделе кадров кадровик, принимая на работу Алексея Доброва, хвастливо заметил: "Мы – ведущее предприятие в сфере производства трубных инструментов, кованых изделий, штамповок, отливов из стали. Компания поставляет свою продукцию на рынок Украины и стран СНГ." Звучало убедительно. Узнав о том, что у Доброва нет опыта работы и нет специального образования, сотрудник из отдела кадров, седовласый старичок, сокрушенно покачал головой, заметив скороговоркой "это плохо, это плохо", потом, правда, он воспрянул духом и произнес почти сакраментальную фразу: "Но ничего, молодой человек. Мы вас научим. У нас очень хороший коллектив и хорошие условия труда..."

Ободренный словами разговорчивого старичка из отдела кадров, Добров, пройдя медкомиссию, обучение по программе токаря и инструктаж по охране труда, получил разрешение на допуск к работе и вышел в цех на свою первую смену. Он был определен в бригаду токарей. Бригадиром был толковый мужик Семен Иванович Крутинь. Рабочие про себя его звали по-простецки – Сеня. Он знал об этом, но не обижался. Бригадир Семен Крутинь был человеком строгим и требовательным. Он проработал на заводе непрерывно больше тридцати лет, свое дело уважал и не любил разгильдяев. После инструктажа и краткого курса Алексей Добров был допущен к станку, вначале как ученик. Его наставником был токарь 5-го разряда Николай Брагин. Брагин быстро его ввел в курс дела, не забыв при этом рассказать про обстановку в цеху.

– Ты, Алексей, я вижу работящий, от работы отлынивать не будешь,– сказал Николай Брагин. – Это хорошо. У нас в цеху лодырей не любят. Кончились те времена, когда можно было ничего не делать.

– Это ж когда такие были времена?! – усмехнулся Добров.

– В советские времена иногда в цеху подвизались "зайцы"...

– Это кто такие? Даже не слышал про таких.

– Работники из конторы, они числились в цеху как рабочие, а сами сидели в заводоуправлении. Иногда, когда приходили с проверкой, начальство их срочно посылало в цех, чтобы они были на своих рабочих местах... Ну, а после проверки эти работнички снова возвращались в свои чистенькие кабинеты, а мы работали тут в грязном цеху.

– Ух-ты! Я даже не слышал про такое.

Брагин скептически посмотрел на новичка и сказал незлобиво:

– Молод ты еще, как я погляжу... но парень не глупый, а это главное, в нашем деле голову надо иметь. Зачем на завод пришел? Где раньше работал?

– Работал компьютерщиком на одной фирме...

– Что же разонравилось? Или захотелось романтики трудовых будней? У нас этого, брат, достаточно... этой романтики... не соскучишься... Работы много, план высокий, начальство сверху давит, оплата, сам знаешь, какая сейчас в наши времена...

– Знаю, – кивнул Добров.

– Так чего ушел с прежней работы?

– Надоело все...

– Понятно, мало платили... – догадался Брагин, – и, наверное, не во время...

– Это полбеды, – сказал Добров, – с начальством начались терки.

– Это бывает, – сказал Брагин, поправив кепку на голове. – У нас тоже разные кадры попадаются, но в основном нормальные, работать можно... А вот с зарплатой не совсем гладко... – начал говорить он, но понял, что не нужно грузить новичка лишней информацией. Брагин перешел на другую тему: – Эх, такую страну развалили! Распалась страна на куски – не соберешь, а раньше была держава. Сейчас говорят, Советский Союз был плохой, мы плохо жили, а сейчас что – хорошо живем? Обещали честную приватизацию, выдали всем ваучеры, где сейчас эти ваучеры. Все оказалось в руках частных лиц, кругом, куда ни глянь, частные предприятия, фирмы, акционерные общества... а жить лучше не стало. А ты как думаешь, Алексей?

Брагин вопросительно посмотрел на Алексея. Тот молчал.

– Лучше не стало, – продолжил Брагин, – только хуже. Взять хоть бы нашу отрасль, промышленную, многие заводы закрылись, их растащили на металлолом, а те, что остались, реструктуризировали, на их базе создали более мелкие частные компании. Говорили, что когда придет частник, будет лучше. Ни хрена!.. Проблемы те же, денег меньше...

Брагин подвел Алексея к станку, рассказал вкратце, что нужно делать, показал, как работать на станке и пошел по своим делам. Вдруг он повернулся и проговорил:

– Ты, это, Алексей, того... осторожней будь... соблюдай технику безопасности. У нас недавно в цеху несчастный случай был. Крупногабаритная деталь сорвалась с крепления... пришибла рабочего, который рядом находился... семья осталась без кормильца.

– Понимаю, – сказал грустно Добров. – У меня самого отец на стройке погиб.

Брагин вздохнул и произнес:

– Вот тебе и романтика трудовых будней...

Брагин ушел. Алексей Добров приступил к работе. Нужно было на токарно-винторезном станке нарезать резьбу резцом в заготовке, которая вращалась вокруг оси. Дело это было не очень простое. Вначале у него ничего не получалось. В первую неделю шел сплошной брак, были проблемы с классом точности и чистотой обработки заготовки. Добров сердился и кусал губы от злости, руки опускались от неудач, но потом дело немного наладилось, у него стали получаться годные детали. Работать стало интересней.

Решив нарушить молчание, Алексей первым позвонил Анне, она очень обрадовалась, услышав его голос. Договорились встретиться после работы. Добров пришел в редакцию и ожидал Анну в коридоре. Мимо него прошел Лебеденко, ничего не сказал, но с неприязнью глянул в сторону Алексея. Алексей спокойно воспринял его взгляд, но в душе все всколыхнулось, ему хотелось набить морду этому хлыщу Лебеденко. Алексей был зол, он вышел на улицу перекурить. Через минут десять Анна вышла из редакции на улицу. Она подошла к Алексею, они обнялись и поцеловались. Из окна своего кабинета за ними наблюдал Игорь Лебеденко. Увидев парочку, он скривился:

– Ты посмотри, какие у них романтичные отношения, прямо, Ромео и Джульетта...

В кабинете находились Якунин и Лыкова. Якунин проигнорировал замечание коллеги, он, не отрываясь, что-то писал в своем черновике, сегодня он брал интервью у директора теплосети, материал был очень актуальным, так как многие горожане жаловались на холод в домах, к завтрашнему утру статья должна была лежать на столе у редактора. Лыкова вопросительно посмотрела на Лебеденко.

– О ком это ты говоришь, Игорь? – поинтересовалась Светлана Лыкова у коллеги. Она подошла к окну.

– Да вон погляди... голубки воркуют, – сказал Лебеденко. – Малинкина со своим бойфрендом под нашими окнами целуются.

– Игорь, ты никак ревнуешь? – спросила Лыкова и укоризненно посмотрела на Лебеденко.

– Что за ерунду ты несешь, Света?! – вспылил Лебеденко.

– Я давно заметила, что ты к ней не равнодушен...

– Света, не начинай! – сказал резко Лебеденко и вышел из кабинета.

– Однако какой он нервный сегодня, – заметил Якунин, когда Лебеденко выбежал из кабинета.

– И не говори... и слова нельзя сказать, обиженным тоном сказала Светлана. Она была ужасно сердита, ей казалось, что Игорь ее окончательно разлюбил.

Алексей и Анна шли по проспекту, живо обсуждая последние новости, они не виделись почти целый месяц и ужасно соскучились друг за другом. Алексей то и дело бросал на Анну влюбленные взгляды, она выглядела просто шикарно в своей белой кроличьей шубке и белой вязаной шапке, из-под которой выбивались золотые локоны. Многие мужчины, идя им на встречу, с восхищением смотрели на Анну.

– Анна, куда пойдем? – спросил Алексей. – На улице гулять холодновато...

– Давай в кафе, – предложила Анна.