Текст книги "Чертово лето"
Автор книги: Ольга Дашкевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Глава 17
– О, Господи!.. – простонала я. – Еще один?..
И бессильно опустилась в кресло. Однако кресла поблизости не оказалось, поэтому я очутилась на полу, и никто, заметьте, не кинулся меня поднимать. А этот чертов Стас так и вообще довольно заметно подавил смешок, несмотря на трагичность положения.
Я встала, отряхнулась и сухо спросила:
– Сколько же вас всего?
– Четверо, – успокоил Стас и пошел к плите ставить чайник – видимо, понял, что от меня сейчас толку мало. – Было четверо, вместе с Яном, царство ему небесное…
Он стал искать чашки, поочередно открывая дверцы шкафа, а я смотрела на его широкую спину, кусала губы и раздумывала, не шарахнуть ли его чем-нибудь тяжелым по затылку.
– Если бы я был здесь, – продолжал Стас, – этого бы не случилось. Ян всегда был индивидуалистом. Вот и довыступался… Слушай, ты не знаешь, где у него сахар? Кофе я нашел…
– Откуда мне знать, где у него сахар? – нервно ответила я. – Я здесь вообще второй раз в жизни…
Стас обернулся и внимательно посмотрел на меня.
– Второй раз?.. А когда был первый?
Я посмотрела на Горчика. Детектив лежал в кресле, закрыв глаза, и ничего посоветовать мне не мог.
– Сегодня утром, – ответила я честно. – Мы искали Эдуарда. По подозрению… по подозрению в убийстве Яна.
– Эдика? – Стас невесело хохотнул. – Ну, вы даете. Да Эдик мухи не обидит! Скажу без ложной скромности, в нашей семейке один я на что-то способен.
– Да? – я прищурилась. – Так может, это ты и прикончил Яна? Ну, спасибо тебе тогда, век не забуду!
– Да нет, – Стас качнул головой. – Можешь мне не верить, но у нас в семье все друг за друга держатся. Из наших любой даст себя за брата порезать на кусочки. И уж тем более никто из нас не поднимет руку на другого из-за каких-то бабок.
– Не из-за каких-то, а из-за очень больших, – поправила я. – Даже огромных. Хотя я, честно говоря, сомневаюсь, что этот ваш Алекс мне не наврал.
Стас усмехнулся и передразнил:
– «Этот ваш Алекс…» Дура ты ужасная. Алекс не наш, а, скорее, твой. Он твой брат, между прочим. Сводный, конечно. По папочке. Ваш папочка, судя по всему, был не дурак по части баб. И по части бабок тоже.
Я машинально поморщилась на этот неуклюжий каламбур. Удивляться я уже устала. Голова у меня просто гудела от неожиданной информации. Алекс – мой брат?.. Ничего себе, братик!.. Готов сестренку со свету сжить из-за презренного металла!
– Слушай, – сказала я, присаживаясь на краешек кухонной табуретки. – Так что, папенька ему ничего не оставил? Обманул его ожидания?
– Да нет, – Стас пожал плечами и снял закипевший чайник с огня. – Ваш папаша был человек очень небедный, и Алекса обеспечил. А перед тобой у него было что-то вроде комплекса вины, поэтому самый лакомый кусочек он тебе отстегнул. Удружил, называется.
– Какой кусочек-то? – спросила я. – Может, мне отдать его Алексу, и дело с концом?
– Насколько я понял, – сказал Стас, разливая кипяток по чашкам, – весь сыр-бор из-за рудника в Мексике. Там чертова уйма то ли золота, то ли алмазов, то ли еще чего. Вот у Алекса глаза и разгорелись. Но, боюсь, что подарить ему рудничок у тебя не получится. То есть, подарить-то ты можешь, но там, видишь ли, вмешался кто-то третий… И этот третий очень крепко вцепился в мексиканские сокровища.
– Слушай, – сказала я, помешивая кофе ложкой, чтобы скорее остыл, – а кто он, этот третий? И что теперь будет?
Стас пожал плечами.
– Надо полагать, это какой-то бывший партнер твоего папочки. Во всяком случае, он очень даже в курсе всех его дел. И, будь спокойна, сделает все, чтобы избавиться ото всех возможных претендентов на наследство.
– Всех?..
– Ну, кроме тебя и Алекса, есть еще твоя и его матери… И еще…
– Ну?..
Стас вздохнул.
– Есть еще одна дочка. Ей сейчас лет пять или шесть. Вроде бы, ее мать умерла… Где ребенок, никто не знает. О ней никто бы и не узнал, но Инес проговорилась. Она сказала, что твой отец, якобы, обрюхатил Роситу, горничную, и та уехала к родичам в Мексику. Так вот, этот бывший партнер, или кто он там, охотится и за ребенком тоже. Ему важно всех вас извести под корень. Так что Алекс крепко влип, когда с ним связался.
– А он связался? – я вздрогнула.
Мне было не по себе: конечно, Алекс – подонок, но ведь брат все-таки… Почему-то я сразу поверила Стасу.
– Связался, – махнул рукой Стас. – Ведь не Алекс же прирезал Яна и пытал Эдика…
– Не Алекс? – я удивленно отставила чашку. – Но ведь Эдик был в подвале Фонтанного дома…
– Да Алекс в этом Фонтанном доме на правах шестерки… Твой преследователь предпочитает держаться в тени. Аферы Алекса просто сыграли ему на руку. Слушай сюда. Мысль у Алекса была такая: охмурить тебя, выдать замуж и по-семейному наложить лапу на наследство. Безо всякой крови и тому подобных мерзостей. Если бы Ян тебя сумел очаровать – будь спокойна, ты бы ему все, что угодно, отдала безо всякого насилия. Еще бы и кофе в постель подавала.
– Я?! – я возмущенно выпрямилась. – Да никогда в жизни!
– Подавала бы. Я Янчика хорошо знаю…
Нашу, если можно так выразиться, беседу прервал протяжный стон, донесшийся с дивана. Через секунду Стас уже был возле брата и держал его за руку.
– Эдик?.. Это я, Стас. Ты меня слышишь?
Китаец что-то укоризненно забормотал, и Горчик, тоже облепленный примочками, перевел, не открывая глаз:
– Он не слышит. Не трогайте его. Ему сейчас нужно много спать.
– Он не умрет? – спросил Стас, и я удивилась, услышав, как дрогнул его голос.
Китаец быстро заговорил в ответ, и Горчик перевел:
– Он говорит, что все в руках судьбы, но, вроде бы, не должен. Молодой, сильный. Отлежится. У него сломано ребро, но внутренних повреждений, как утверждает китаец, нет. Чай, говорит, нужно пить и спать, спать, спать…
Стас недоверчиво посмотрел на детектива и неласково спросил:
– А вы, мистер, вообще-то, кто такой?..
– Я, мистер, детектив, – морщась, ответил Горчик. – Моя фамилия Горчик. Если я правильно понял, подозреваемый – ваш брат?
– Подозреваемый? – Стас поднял брови. – В чем?
– В убийстве Яна Саарена, – пояснил Горчик и неопределенно пошевелил пальцами. – Во всяком случае, пока у нас нет других подозреваемых.
– Эдик?.. Да с чего вы это взяли?
– Мы нашли орудие убийства, – пояснила я охотно и тут же запнулась, потому что Горчик нахмурился и посмотрел на меня так, что мне захотелось провалиться сквозь землю.
– Орудие убийства? – Стас прищурился. – И что это было? Кинжал с инициалами Эдика на рукоятке? Или вы проверили отпечатки пальцев?
– Ты не веришь, что это он? – спросила я, потому что мне тоже как-то не верилось, что лже-Ян, ночевавший на чердаке у моей мамули и проявивший себя, в общем, с неплохой стороны, может оказаться хладнокровным убийцей собственного брата.
Стас пожал плечами.
– Конечно, не верю, – сказал он холодно. – Нужно быть идиотом, чтобы подозревать Эдика. Я же говорил – он мухи не обидит. Тем более, он никогда в жизни не поднял бы руку на Яна. Мы с Андрюшкой близнецы, и то между нами нет такой преданности, какая была у Эдика к Яну. Он на него буквально молился.
– Но он попытался занять его место! – напомнила я.
Стас вздохнул.
– Да, попытался… Чуть не последовал за ним, как видишь. У него были объективные причины.
– Интересно, какие? Какие такие объективные причины могут заставить человека обманом занять место умершего брата, чтобы охмурить ничего не подозревающую женщину? Кроме безудержной любви к деньгам, я других причин что-то не вижу.
– Ну, есть еще безудержная любовь к своей семье, – отрезал Стас. – Я понимаю, что для тебя это недостаточно веская причина, но тебе придется ею удовлетвориться. У Эдика в России жена и ребенок. Вернее, не жена, а… в общем, женщина, которую он очень любит. Она попала в стесненные обстоятельства, Эдику срочно нужны были деньги. Большие деньги.
– И ради этого он решил подставить и погубить другую женщину, – я поджала губы и вскинула голову, вспомнив, как мы целовались с лже-Яном у мамули в горах. – Хороший у тебя брат. Просто ангел во плоти.
– Ага, тебя, пожалуй, погубишь, – Стас посмотрел на меня с плохо скрытым отвращением и сел, придвинув стул к изголовью дивана.
Я могла быть уверена, что он был бы счастлив, если бы на месте лже-Яна лежала я, облепленная примочками с ног до головы, а лучше – вообще мертвая.
Оставался еще один вопрос, который мне хотелось задать, и я наступила на свою гордость и откашлялась:
– Стас… А Энди… Вы с ним близнецы, ты сказал? Он тоже хотел меня охмурить? Когда оба старших брата вышли из игры, остался он, да? И ты?..
– Меня тут не было, – буркнул Стас, не поворачиваясь. – Я служил… в общем, на флоте. Если бы я тут был, я бы им всем прочистил мозги, особенно Алексу. А Андрюшка… он у нас вообще не от мира сего. Не удивлюсь, если он ничего не знает. Алекс вполне может использовать его втемную. Он думал, что ты в Андрюшку втюришься с одного взгляда – в него все девицы втюриваются. Ну, ты, похоже, не обманула его ожиданий, а?
Стас обернулся, и его глаза цвета неба над… тьфу! какого еще неба?.. в общем, его глаза впились в мои так, что я покраснела и отвернулась, вместо того чтобы сказать ему, что это не его собачье дело.
Глава 18
Я отвела глаза и сказала, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более независимо:
– Ну, ладно. Мне нужно позвонить маме. Надеюсь, я могу это сделать?
И добавила уже более мирным тоном:
– Я думаю, мама там уже с ума сошла от беспокойства…
Стас пожал плечами:
– Звони, конечно. Мама – это святое. Только домой пока не дергайся – я потом, если понадобится, тебя провожу. Но лучше бы тебе там не появляться.
– Ты соображаешь, что говоришь? – я вскочила и по внезапной боли в коленях вдруг поняла, насколько я устала от всего этого – трупы, стрельба, погони, бессонные ночи… – Я тебе кто – женщина или спецназовец? Мне домой нужно, мне переодеться нужно, душ принять после этих гонок… И у меня там коллектив, газета! Ты что?
– Не ори, – в его голосе не было даже намека на вежливость. – Тебе что тут, трибуна? Тут люди, между прочим, раненые! Из-за твоего чертова наследства…
– Ах, вот как? – я сбавила голос почти до шепота и теперь шипела, как змея. – Из-за МОЕГО наследства, ты сам это сказал! Я никого не приглашала лезть в мои дела, набиваться мне в друзья, мужья и любовники. У меня, знаешь ли, поклонников и без твоих братьев хватает!
– Не сомневаюсь, – ответил он ядовито. – Я дамочек твоего типа видел предостаточно.
Я выпрямила спину и расправила плечи.
– Нет, милый, – сказала я нежно. – Дамочек моего типа ты за свою дурацкую жизнь еще не встречал. Так что смотри хорошенько, не скоро тебе еще удастся увидеть такую женщину. Если вообще удастся. Я, милый, штучный товар. И не только из-за наследства, как даже ты с твоими тупыми мозгами мог бы заметить.
Лежащий в кресле Горчик приоткрыл глаза и сказал тихо и грустно:
– Мисс Верник, прекратите вступать в разговоры с подследственным. И вообще – держите себя в рамках.
– Это кто тут подследственный? – спросил Стас безо всякой, впрочем, злости. – Ты лежи там, давай, и помалкивай. Тоже мне – Рембо… А ты хотела маме звонить – вот и звони. «Штучный товар».
Он обидно хмыкнул и, выбив из пачки «Мальборо» сигарету, вышел за дверь.
А я прошла по коридору и в одной из комнат нашла телефон.
– Алло?.. – мамин голос звучал так, точно она вообще не ложилась спать.
– Мама, это я, – сказала я виновато.
– Маша!.. – в голосе мамули звучало такое неподдельное волнение, облегчение и еще что-то, похожее… да, похожее на любовь, что я с трудом проглотила образовавшийся в горле комок.
– Маша, ты жива? – мамуля говорила хрипло, как будто успела выкурить не менее трех пачек сигарет. – С тобой все в порядке? У тебя странный голос. Где ты? Надеюсь, не в тюрьме?
– Да, мама, со мной все в порядке, я просто очень устала, – я села на подлокотник кресла и начала наматывать на палец телефонный шнур, как всегда в детстве наматывала косичку во время маминых нагоняев. – Я не в тюрьме, а… в одном месте, – я почему-то оглянулась на дверь. – Домой пока не могу, к вам подъехать тоже, наверное, не получится. Вы пока побудьте у Беллы Аркадьевны, хорошо?
– Слушай, Маша, – мамуля быстро взяла себя в руки, и теперь ее голос был просто озабоченным. – Тут тебе все время какой-то тип названивает по твоему мобильному. Ты же его мне в сумку засунула по рассеянности! Я всегда говорила: ты так голову где-нибудь забудешь.
Я вспомнила рассказ Стаса о папочкином партнере, который охотится за всеми возможными наследниками, и по спине у меня пробежал холодок. Мамуля! Ведь она тоже представляет потенциальную опасность для его целей!..
– Мама, вы можете прямо сейчас уехать от Беллы Аркадьевны?
– Интересно, куда? – язвительно поинтересовалась мамуля. – Куда я могу уехать в четыре часа утра в Бруклине? У меня, извини, любовников нет.
– Ну, хорошо, а что он говорил? Этот, который звонил…
– В первый раз, это еще утром, он, кажется, удивился – не ожидал, что трубку возьму я. Спросил, где мисс Верник. Я ответила, что ты уехала по редакционным делам. Во второй раз он уже знал, что тебя нет, и ехидно сообщил, что «у мисс Верник развелось такое количество ухажеров, что ей не миновать неприятностей». Потом он позвонил и поинтересовался, не звонила ли ты. И в последний раз – с полчаса назад – он попросил тебя к телефону и был удивлен, если не сказать – разъярен, когда я ответила, что тебя нет, ты не объявлялась и не звонила. При этом, Маша, он объявил, что дома тебя тоже нет, и что он, видите ли, не понимает, куда ты делась.
– Хорошо, – я накрутила уже весь телефонный шнур на руку и теперь разматывала его в обратном направлении. – Пусть и дальше не понимает… Куда же мне вас спрятать?.. К кому можно…
– Да почему меня нужно прятать? – судя по голосу, мамуля закуривала очередную сигарету.
– Мама, лучше не спрашивайте, – я вздохнула. – Тут такие дела творятся… Судя по всему, охота идет уже не только за мной, но и за всеми, кто как-то может иметь отношение к папенькиному наследству…
– А, так все-таки наследство? – оживилась мамуля. – Тебе это точно известно?
– Да, мам, – смиренно сказала я. – У меня завещание.
Я на всякий случай потрогала папку, которая уже натерла своим углом мой бок. Хорошо, что толстая фланелевая майка от спортивного костюма была достаточно просторной… Впрочем, я не была уверена, что Стас не заметил папки. А если заметил, почему никак этого не показал? Ох, что-то крутит этот Стас, что-то мне все это вообще не нравится… Случайно пошел за мной в подвал? Случайно обнаружил брата? Поехал за мной – тоже случайно? И вообще – чего он ко мне прицепился? Нет, вы как хотите, господа, но мне этот супермен с его суперменскими замашками очень подозрителен. Вполне вероятно, что и напарника какого-то он сам выдумал. И хочет забрать у меня папку с завещанием без шума…
– Маша? Ты что там, заснула?
– Ничего, ничего, я просто думаю, мама… Знаете что? Давайте, я вам позже перезвоню. Если этот тип опять позвонит, скажите, что…
– Я знаю, что ему сказать, – отчеканила мамуля. – Хорошо. Я буду ждать твоего звонка.
Я повесила трубку и сползла в кресле пониже, далеко вытянув ноги. У меня болело все тело, мысли путались от усталости и пережитого возбуждения, а мне еще нужно было придумать, куда спрятать мамулю.
Уставившись в стену, я кусала нижнюю губу и размышляла.
Что мне делать? Куда прятать мамулю, куда прятаться самой? Да что за глупости, не могу я никуда прятаться! У меня газета, а газета без моего участия выходить не может. Кто, в конце концов, будет платить зарплату сотрудникам? Да и вообще, если за моими архаровцами не присматривать, они там такого наворотят! Особенно Благолепов…
Мои размышления, от которых я уже готова была прийти в отчаяние, прервал Стас, вошедший неслышным шагом в комнату и остановившийся у дверей. Если бы он не кашлянул, я бы его и не заметила. Военная выучка.
Обернувшись, я посмотрела на него без всякого удовольствия. Он стоял, не без изящества прислонившись к дверному косяку, и тоже смотрел на меня отнюдь не с любовью во взоре.
– Ну, и что мне с тобой делать? – спросил он угрюмо и почесал бровь, разделенную на две неравные части едва заметным шрамом. Я почему-то только теперь заметила этот шрам и уставилась на него. Стас неправильно истолковал мой взгляд и тут же ощетинился:
– Ты думаешь, ты выглядишь лучше после всех этих гонок? Иди посмотри на себя в зеркало. Не девочка уже, чтобы по дорогам носиться.
Ну, это уж слишком! Намекать на мой возраст – это низко! Тем более, что мне никто никогда не дает моих лет. Этот юный нахал, кажется, считает, что ему все позволено!
Я встала на ноги, окинула его ледяным взором и процедила сквозь стиснутые зубы:
– Ну, хватит. Мне все это надоело. Я ухожу. У меня, между прочим, завтра рабочий день… То есть уже сегодня. И выспаться не удастся!
– Сядь, – посоветовал он спокойно. – А еще лучше – ложись вон там, на кушетке. Я тебя разбужу, когда это будет необходимо. Про работу на время забудь. Ничего с твоей газетой не сделается.
Не успела я придумать достойный ответ, как этот наглый тип повернулся на каблуках и исчез за дверью.
Глава 19
Выспаться мне не удалось. Только я задремала, прижимая к груди под майкой папку с завещанием, как чья-то нетерпеливая рука начала трясти мое плечо так, будто собиралась вытрясти из меня душу.
Я застонала и стряхнула отвратительную конечность, однако она тут же снова вцепилась в мое плечо и встряхнула сильнее прежнего. Пришлось просыпаться.
С трудом разлепив тяжелые веки, я с ненавистью посмотрела на склонившегося надо мной Стаса – конечно, кто же еще это мог быть, такой бесцеремонный и жестокий!
– Вставай, – объявил он хмуро. – Тебя к телефону. Этот гад позвонил на мой мобильник. Он знает, что мы вместе. Требует тебя. Вставай и поговори с ним.
Спустив ноги с кушетки, я поморщилась от боли в колене и откинулась к стене, обреченно протянув руку за трубкой. Кто бы знал, как мне не хотелось разговаривать ни с какими искателями наследства!.. А хотелось мне немедленно уткнуться в подушку, проспать часов двадцать подряд, а потом проснуться, принять душ, одеться, накраситься и поехать на работу, в свою любимую газету, о которой я уже успела очень сильно соскучиться.
Стас вложил трубку мобильника мне в ладонь, я поднесла ее к уху и злобно сказала:
– Я слушаю.
– Приветик, сокровище! – развязно хохотнул в трубке тот самый баритон, который я уже слышала после стрельбы в мамулином доме. – В общем, так. Встречаемся в Манхэттене, адрес я тебе скажу. Принеси с собой завещание.
– А на черта ты мне сдался? – невежливо ответила я. – Я совершенно не собираюсь с тобой встречаться. Я спать хочу.
– Встретиться тебе со мной придется, моя прелесть, – голос в трубке неожиданно стал холоден, как стальной клинок. – И завещание твоего дорогого папочки тоже придется отдать. У меня девчонка.
– Какая девчонка? – спросила я машинально.
– Сама знаешь, какая, – опять хохотнул он. – Твоя сводная сестра. Сиротка из Мексики. Бедный ребенок. Пять лет. Хорошенькая, как куколка. И такая же рыжая, как ты. Представляешь?
Сердце у меня сжалось. Не то чтобы я испытывала какие-то родственные чувства к этому чужому ребенку. Я и папашу-то своего никогда не видела, а он наплодил, понимаешь, детей по всему свету, что же мне теперь – о каждом заботиться?!.. Но мысль о том, что маленькая, пусть чужая, девочка находится в руках этого мерзкого типа была для меня невыносима. Я передернулась и прошипела в трубку:
– Говори адрес.
– Умница, – довольно произнес гад. – Сентиментальность, оказывается, ваша фамильная черта. Твой братец Алекс тоже умолял не причинять тебе зла и не трогать ребенка… Даже пытался остановить меня. Пока я его не успокоил.
– Что ты сделал с Алексом, скотина? – крикнула я, неожиданно для самой себя впадая в неконтролируемую ярость. Ну, я уже говорила, что, когда задевают мою семью, я превращаюсь в раненую тигрицу.
В трубке раздался издевательский хохот. Ответа на свой вопрос я не получила, зато, отсмеявшись, гад продиктовал мне адрес в Манхэттене.
– Приходи одна, – предупредил он в конце. – Как во всех порядочных детективах делается. Если попробуешь приволочь за собой кого-нибудь, будешь пенять на себя. А главное – с малюткой тогда непременно что-нибудь случится.
И он бросил трубку.
Видимо, Стас понял по моему лицу, что меня сейчас лучше ни о чем не спрашивать. Поэтому он просто молча наблюдал за тем, как я встаю, пересекаю комнату и направляюсь в ванную, по пути бросив взгляд на часы. Если они не стояли, то сейчас было ровно пять утра. Этот подонок не дал мне поспать и часа.
В ванной я заперлась, разделась и встала под душ. Конечно, о том, чтобы заехать домой переодеться, речи не шло, но, по крайней мере, прохладная вода должна была меня хоть немного оживить. Она и оживила. Почти. Растершись как следует полотенцем, которое я сочла свежим, я натянула свой спортивный костюм, уже не казавшийся мне таким мягким и приятным, надела кроссовки, засунула папку с завещанием под майку и вышла из ванной.
Стас сидел в кухне и ждал меня с чашкой крепкого кофе. И за это я была ему бесконечно благодарна. Пока я пила кофе, он молчал. Я тоже молчала, глядя поверх его головы в начинающее светлеть окно.
– Ты поедешь? – нарушил, наконец, молчание Стас.
Я кивнула, не собираясь открывать рот. На душе у меня было муторно. Во-первых, я просто боялась. А что вы хотите! Я женщина, и мне положено дрожать от страха в разных сложных жизненных обстоятельствах. Во-вторых, я беспокоилась за этого кретина Алекса. Конечно, он не сделал мне ничего хорошего и вообще был порядочной сволочью, но все-таки родственник… В-третьих, я боялась себе представить, какую гадость омерзительный папашин партнер может сотворить с попавшей к нему в лапы маленькой девочкой. И почему-то именно это тревожило меня больше всего. Возможно, во мне взыграл нереализованный материнский инстинкт.
– Я поеду с тобой, – сообщил Стас, допивая кофе одним глотком. – Ты такая дура, что обязательно попадешь в историю.
– Никуда ты не поедешь, – ответила я бесцветным голосом. – Я, конечно, дура, но не до такой степени, чтобы нарушить объявленные условия. Мне было велено приехать одной.
– Хорошо, – он встал и сильно потер шею. – Ты поедешь одна, а я поеду следом.
– И все испортишь, – окрысилась я. – Нет уж, если он тебя заметит, пиши пропало…
– Вы никуда не поедете, – раздался из кресла глухой голос. – Я собираюсь задержать вас по подозрению в убийстве.
Мы оба обернулись на детектива, и лица у нас, видимо, были такие, что тот нахмурился.
– Вы, мисс Верник, будете задержаны как свидетельница. А вы, сэр, по подозрению…
– По подозрению в чем?! – лицо Стаса не предвещало ничего хорошего.
– Ваш брат был убит, – упрямо сказал Горчик. – Ваш второй брат явно в этом замешан. Ваш третий брат… в общем, тут дело нечисто, и вы должны быть допрошены по всем пунктам. Подробно.
– На здоровье, – пожал плечами Стас. – Допрашивайте. В тюрьму вы меня посадите, что ли?
– Во всяком случае, из этого дома вы не выйдете, пока я вам не разрешу, – спокойно сказал детектив и поднял руку. В руке у него был пистолет.
Я сдавленно ахнула и отпрянула назад. Не то чтобы я испугалась пистолета в руках Горчика – в меня он стрелять, разумеется, не станет. Просто у меня появился план.
Стас стоял посреди комнаты, смотрел на пистолет, и его лицо все темнело и темнело, постепенно становясь чернее тучи. Детектив, в свою очередь, не сводил с него глаз.
Я приложила руку к животу и пискнула слабым голоском:
– Извините, мне нужно в туалет…
Они не обратили на меня внимания. И зря. Потому что я шмыгнула в ванную, заперла дверь, пустила воду, открыла окно и вылезла наружу, ободрав плечо об узкую оконницу.
Адрес, который назвал мне папенькин партнер, находился на тихой и красивой улице Святого Марка. Дома здесь были, в основном, двух и трехэтажные, но попадались и старые кирпичные шестиэтажные билдинги, в одном из которых и располагалась нужная мне квартира.
Поднимаясь по лестнице, я представляла, как посмотрю в глаза этому гаду, которому богатство так важно, что ради него он готов поубивать половину Нью-Йорка, и что скажу ему.
Гад ждал меня – дверь в квартиру была приоткрыта. Я вошла, постояла у порога, привыкая к полумраку – в квартире было значительно темнее, чем на улице, а свет почему-то не горел. На обшарпанном столе белел клочок бумаги. Я подошла поближе, взяла листок и поднесла его к окну, чтобы разобрать то, что там было написано.
«Поднимайся на крышу». Всего три слова. Я задумалась. На крыше этот гад может сделать со мной все, что угодно – я панически боюсь высоты. Вроде бы, шестой этаж – это не Эмпайр Стейт Билдинг. Но мне хватит.
Откровенно говоря, мне ужасно не хотелось никуда идти, тем более, на крышу. Надо было взять с собой Стаса, подумала я с запоздалым раскаяньем. Но Стаса рядом не было, а в ушах у меня звучал голос: «С малюткой непременно что-нибудь случится…»
Мешкать было нельзя. Я глубоко вздохнула, на секунду зажмурилась, достала папку с завещанием и, держа ее в руках, вышла из квартиры.
Ветер, которого совсем не чувствовалось внизу, ударил мне в лицо, когда я оказалась на крыше. Низкие облака, предвещающие дождь, казалось, нависли над самой головой, так, что хотелось пригнуться. На дальнем краю крыши, у низкого бортика, стояли две фигуры: одна высокая, широкоплечая, в длинном кожаном плаще, а другая – маленькая, озябшая, в синем пальтишке, с развевающейся по ветру охапкой спутанных рыжих кудрей. При виде этой крохотной жалкой фигурки мое сердце дрогнуло и перевернулось. Гад крепко держал девочку за руку, а она стояла смирно, только ежилась под порывами ветра.
Я сделала несколько неуверенных шагов вперед, стараясь не смотреть вниз, и увидела, как большая рука сильнее стиснула детскую ручонку.
– Я пришла! – крикнула я поспешно. – Отпусти ребенка!
Гад усмехнулся. Я подошла еще ближе, и теперь видела его лицо. Да, господа… Сказать, что он был красив – значит, не сказать ничего. Про таких говорят – дьявольски красив. Его глаза сверкали, густые волосы падали на воротник роскошной блестящей волной, белоснежные зубы поблескивали в утреннем полумраке.
– Отпущу, конечно, – пообещал он, не переставая улыбаться, и подтянул девочку поближе к себе. – Давай сюда папку, радость моя.
Я больше не смотрела на него – я вглядывалась в бледное личико ребенка. Глаза девочки были полны слез, но она молчала. Я протянула одной рукой папку, другую руку протягивая к малышке. Мне хотелось взять ее на руки и прижать к себе.
Гад принял папку у меня из рук, умудрился раскрыть ее, не выпуская детской ладошки, бегло просмотрел содержимое, удовлетворенно кивнул, широко улыбнулся и быстрым неуловимым движением перебросил девочку через бортик крыши. В ту же секунду я, не успев ни о чем подумать и вообще не поняв, что делаю, нырнула следом, успев схватить полу синего пальтишка.
