Текст книги "Пламенный лед (СИ)"
Автор книги: Ольга Борискова
Соавторы: Татьяна Минаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 58 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]
Ни до, ни после ее выступления они не разговаривали. Лизе вообще казалось странным, что он пришел. Зачем? Ответа на этот вопрос она не знала. Может быть, затем, чтобы лишний раз потрепать ей нервы, а может, просто потому, что его просила об этом Ксения. В любом случае Лиза сделала все, что смогла. Сегодня прокат дался ей как никогда трудно: музыка зеркалом отражала все то, что творилось у нее внутри. Выворачивать душу перед людьми, сидящими на трибунах… Это было пыткой. Медленной, мучительной пыткой. А еще Самойлов у борта…
***
Сунув подмышку коробку в золотистой оберточной бумаге, Макс шагал по холлу. Надо же, у Меркуловой сегодня день рождения! Если бы Миронов не обмолвился об этом, он бы так и не поздравил ее. Мужчина усмехнулся и, остановившись напротив двери Лизиного номера, постучал.
Лиза открыла секунд через пятнадцать. Она была удивлена, увидев на пороге Макса, еще больше удивилась она, заметив в его руках золотистую коробку, перевязанную пушистым голубым бантом. Девушка медленно подняла недоуменный взгляд от коробки на мужчину. Выглядела она уставшей, веки были немного припухшими, и Самойлов на мгновение заколебался.
– Это что? – Голос девушки звучал чуть хрипловато.
Макс отогнал все сомнения и протянул ей подарок.
– С днем рождения. – Он изобразил что-то вроде улыбки.
Во взгляде Лизы промелькнуло недоверие. Она пристально посмотрела Максу в глаза, затем опять на коробку в его руках и все-таки нерешительно взяла.
– Спасибо.
– Открой. – Самойлов не спешил уходить.
– Я потом открою.
Ей же, напротив, хотелось остаться одной. Голова у Лизы так и не прошла, хотя она выпила уже две таблетки обезболивающего, настроение оставляло желать лучшего. Даже второе место не слишком радовало. Она, наверное, просто еще не до конца поняла, что стала серебряным призером чемпионата России и теперь поедет на Европу и мир. В данный момент ей хотелось просто тишины и спокойствия, если уж о большем все равно мечтать нечего.
– Сейчас открой, – настоятельно попросил Макс, и Лиза, сдавшись, начала разворачивать упаковку.
Коробка была черная, без надписей и рисунков, что девушку несколько удивило. Если Самойлов хотел таким образом пробудить в ней интерес, то его можно было поздравить – у него получилось. Лиза подцепила край крышки и, подняв ее, заглянула внутрь. Тут же замерла в растерянности.
– Что, размерчик не тот? – Макс издевательски ухмылялся. Подняв взгляд от лежащего в коробке фаллоимитатора, Меркулова посмотрела на мужчину. Он, видимо, решил дожать до упора, ее ночных унижений ему показалось мало. – Ладно, не буду мешать, тебе теперь есть, чем заняться, – продолжал усмехаться Макс. Все происходящее доставляло ему явное удовольствие, а Лиза могла только стоять и смотреть. Интересно, у нее хоть плакать силы остались? – Батарейки уже в нем. Очень надеюсь, что тебе понравится.
– Спасибо. – Ее голос стал совсем глухим. – Обязательно опробую. Ты же так старался…
– Могла бы и поцеловать в знак благодарности. – Самойлов протянул руку и провел большим пальцем по ее губе. – Ну?
– Думаю, у тебя есть, с кем целоваться. – Лиза сделала шаг к Максу и нажала на ручку двери за его спиной. – Убирайся, – глядя ему в глаза, процедила она и с силой толкнула мужчину в грудь.
Тот опомниться не успел, как очутился за порогом Лизкиного номера, а в следующее мгновение перед его носом с грохотом захлопнулась дверь.
***
Телефон Алисы зазвонил в очередной раз. Девушка посмотрела на дисплей, заведомо уверенная в том, что знает, кто так настойчиво жаждет ее внимания. Она не ошиблась – звонил Самойлов. Она еще и чашку капучино выпить не успела, а он набрал ее номер уже в третий раз. Алиса нажала на кнопку сброса, а потом и вовсе выключила мобильный. И пусть думает, что хочет! И валит, куда хочет.
Прошлой ночью ей не спалось, видимо, сказывалось волнение, накопленное за день, и эмоциональное возбуждение. Все-таки не так часто становишься победителем чемпионата России. Проворочавшись с боку на бок около часа, Алиса не выдержала. Если выспаться все равно не получается, так что толку давить подушку в одиночестве? Набросив халат, девушка открыла дверь своего номера и только было собралась выйти в коридор, увидела на пороге комнаты Макса Меркулову. Уж чего-чего, а этого она не ожидала. Решетникова решила подождать, пока Лиза свалит восвояси, но этого не произошло. Напротив, та зашла в гости к ее партнеру, и дверь следом за ней закрылась.
Вышла от Макса Лиза лишь спустя полчаса. Да, на этот раз Алиса специально высматривала ее. Просто так по ночам в гости к чужим мужикам не заглядывают. Стояла возле двери и смотрела в щель. Как оказалось, не напрасно. Вначале Решетникова услышала неразборчиво раздающиеся из номера Макса голоса, а потом и белобрысая появилась. Стоило Лизе выйти в коридор, у Алисы не осталось никаких сомнений. Взъерошенные волосы, припухшие губы… Натюрморт во всей красе. Решетникова смотрела в спину удаляющейся девушки и с трудом сдерживала ярость. Боли Алиса не чувствовала, нет, в ней клокотала дикая злость. Она бы могла прямо сейчас устроить Самойлову сцену, но не собиралась унижаться подобным образом. Ее чувство собственного достоинства было ущемлено, и это приводило в такое бешенство, что Алиса, наверное, могла бы впиться Максу в лицо ногтями. Она ненавидела, когда ею пренебрегали, оттесняли на второй план, неважно, в чем это проявлялось. Макс трахал Меркулову прямо у нее под носом, и не факт, что это случилось в первый раз. Кобель и белобрысая шлюха!
Глава 14
Москва, декабрь 2015 года
Ксюша заперла входную дверь на ключ и прислушалась. В квартире стояла тишина, только из дальней комнаты доносилось бормотание телевизора. Стараясь не шуметь, девушка разулась и сняла дубленку, подхватила поставленный на пол пакет и уже было направилась к себе в комнату, как перед ней нарисовалась мама. Вышла из кухни и тут же осмотрела дочь с ног до головы.
– Привет. – В мыслях у Ксюши само собой промелькнуло: «писец подкрался незаметно».
– Добрый вечер. – Наталья Синицина остановила взгляд на единственном предмете, который выбивался из привычного образа – пакете с логотипом модного магазина одежды. – Это что у тебя?
– Платье, – нехотя ответила Ксения и с трудом сдержалась от того, чтобы закатить глаза.
Все, допрос начался. Сейчас мать с упорством бывалого следака примется выспрашивать у нее что и почему, а если еще на подмогу подоспеет подкрепление в виде отца… Ксюша так надеялась отложить разговор хотя бы на час-другой, но, видимо, не судьба.
– Ты купила платье?
– Да.
– У тебя же этих платьев полный шкаф, – с недовольством проговорила Наталья Николаевна.
– Мам… – Ксения выдохнула, внутренне готовясь к непростому разговору. – Я Новый год дома встречать не буду.
– То есть? – Синицина-старшая искренне удивилась, потом нахмурилась. – И где же ты его будешь встречать?
– Это так важно?
Лучше бы ей было соврать. Ксения это прекрасно осознавала, как осознавала она и то, что, стоит ей сказать правду, разразится грандиозный скандал. Но, Господи… Это когда-то ей было шестнадцать, это когда-то она невольно зависела от родителей. А теперь ей двадцать пять. И это ее жизнь – ее, а не их.
– А разве нет? – Мать двинулась следом за Ксенией, продолжившей свой путь в комнату.
– Нет. – Кинув пакет на кровать, девушка посмотрела на маму. – Потому что мой ответ все равно тебя не обрадует.
Наталья поджала губы. Взгляд ее превратился из недовольного в сердитый, она обо всем догадалась.
– Только не вздумай сказать, что ты собралась отмечать с этим… – Недовольство Натальи приобрело открытую форму. – Он опять за тобой ухлестывает? А я говорила, что добром это не кончится.
– Да, мама! – На этот раз Ксюша знала, что не отступит, и теперь родители уже не смогут повлиять на нее. Она этого не позволит. Она девять лет боролась с собой, пыталась забыть… но не забылось. И не забудется. – Да, я собралась встречать Новый год с Женей. Он пригласил меня в ресторан, и я согласилась.
– Володь! – крикнула Наталья вглубь квартиры, и через несколько секунд на пороге появился высокий худощавый мужчина с четкими, жесткими чертами лица и строгим, пронизывающим взглядом.
Ксюша едва не возвела глаза к потолку. Раунд первый – ничья. Раунд второй. Вот и тяжелая артиллерия, да только ее уже не запугать. Она долго терпела тотальный контроль, навязанный ей родителями, она даже для вида соглашалась с ними, хотя и предпочитала в итоге поступать по своему, но на этот раз сил сдерживаться не осталось.
Глава семейства посмотрел вначале на жену, потом на дочь и задал вопрос сразу обеим:
– Что случилось?
– Она собирается на Новый год к своему начальнику. К Миронову.
– Я собираюсь не к нему, а с ним в ресторан, – поправила мать Ксюша, а мысленно добавила, что и перспектива закончить вечер у Жени дома ее ничуть не пугает, скорее наоборот.
– Даже и не думай. – Взгляд мужчины стал еще более пронзительным, а черты лица ожесточились. Он говорил спокойно, но с непроницаемой твердостью.
– Я и не собираюсь думать, папа. – Если во время разговора с матерью Ксения чувствовала, что начинает раздражаться, то сейчас в ней окрепла непоколебимая уверенность в своем решении. Она не отступит. Нет. – Я просто говорю вам, что на Новый год меня не будет дома.
– Я не позволю тебе заводить шашни с этим любителем молоденьких девочек.
Отец и дочь смотрели в глаза друг другу. Если бы этот разговор происходил лет десять назад, Ксюша давно бы отвела взгляд, но не теперь. Теперь она чувствовала в себе уверенность и понимала, что поступает правильно.
– А я не позволю вам подминать под себя мою жизнь, – прочеканила она. – Не вам решать за меня. Один раз вы уже влезли, больше я этого сделать не дам.
– Он попользуется тобой месяц, а потом выставит. – Наталья вышла вперед и встала перед мужем. – И что потом? Хорошо еще, если в подоле не принесешь.
– Знаешь, мама, – Ксюша усмехнулась и покачала головой, – ты почему-то считаешь, что все люди вокруг глупее тебя. Поверь, это вовсе не так.
– Я все сказал, – отрезал Владимир.
– Я тоже, – лаконично ответила девушка. – Надеюсь, что разговор окончен.
– Стала самостоятельной? – Владимир не повышал голоса, но все эмоции читались в его взгляде. Серые глаза приобрели стальной оттенок. – Можешь собирать вещи и идти, куда захочешь. Но учти, обратно не просись.
Ксюша долго смотрела на отца, потом на мать. Хоть та не произнесла ни слова, девушка знала, что она всецело поддерживает мужа. Развернувшись к родителям спиной, Ксения демонстративно взяла чемодан, стоящий в углу комнаты и, раскрыв, положила на кровать. Первым делом кинула туда новое платье, а после распахнула шкаф. Обернулась к родителям. Матери в комнате уже не было, а Владимир все так же стоял на пороге, наблюдая за дочерью.
– Я стала самостоятельной, папа. – Ксюша говорила без злости, она будто констатировала факт. – И вам придется это принять.
Мужчина так ничего не ответил, развернулся и ушел. А Ксения, судорожно выдохнув, принялась скидывать вещи в чемодан.
***
Наблюдая за то отдаляющимися, то вновь приближающимися габаритными огнями машины, едущей впереди, Ксюша сжимала в руке мобильный. Ее чемодан и две дорожных сумки болтались в багажнике, на коленях лежал старый тряпичный рюкзак, в который девушка наспех сунула деньги, документы и еще какое-то барахло, показавшееся ей нужным. Сейчас она не могла вспомнить, что это были за вещи. Водитель, коренастый дядька предпенсионного возраста, молчал и внимательно следил за дорогой. За это молчание Синицина была ему особенно благодарна – меньше всего она хотела разговаривать на отстраненные темы с незнакомым человеком. Еще меньше, разве что, на личные. То, что она собиралась сделать, плохо укладывалось в голове даже у нее самой. И хотя Ксюша была абсолютно уверена в правильности своего решения, она ощущала легкий страх. Даже не страх… волнение. Или что-то похожее, потому что это был и не страх, и не волнение, и не паника. Она просто стояла на пороге того неизбежно важного, что должно было определить ее жизнь. И Ксюша молилась о том, чтобы не было слишком поздно, чтобы она не опоздала. Девять лет – долгий срок.
Габаритные огни опять приблизились. Такси, в котором ехала девушка, остановилось на светофоре, и Ксюша вздохнула. Ожидание – мучительная штука. Так разве был в нем хоть какой-то смысл?
Теперь она понимала, что должна была ехать в этом чертовом такси не сейчас, а когда-то давно. Так давно, что уже и не вспомнить. Тогда она была всего лишь шестнадцатилетней девчонкой. Трусливой шестнадцати… да почти семнадцатилетней девчонкой. Но неужели время сильно что-то изменило? Разве что мудрости немного прибавилось и понимание, что никто, кроме нее самой, не вправе решать, как ей жить. Даже родители. И, если бы она ушла к Жене тогда, в свои почти семнадцать, едва ли они бы сумели что-то сделать. Пустить слухи о том, что Миронов подонок и соблазнитель маленьких девочек? Да они и так постарались. Вряд ли было бы хуже, если бы общественность получила подтверждение. Неизвестность подогревает интерес, а если бы все стало очевидно…
Ксюша сжала в руке телефон. Стоило бы, наверное, позвонить, только она почему-то не решалась. Уж лучше сразу с головой в прорубь, в холодную воду. Или в горячую… Не обжечься бы только.
– Сюда поворачивать? – Таксист вывел девушку из задумчивости, притормозив возле съезда во двор.
– Да. – Ксюша убрала телефон в карман дубленки. – Второй подъезд.
Женя с откровенным непониманием смотрел на девушку, мнущуюся на пороге. Она опиралась на ручку чемодана, поверх которого лежала здоровенная дорожная сумка, еще одна лежала возле ее ног. С такой поклажей на прогулку не ходят, да и в гости тоже не заглядывают.
– Что случилось? – обеспокоенно поинтересовался Миронов.
На первый взгляд с девушкой было все нормально, но должно же иметься объяснение ее внезапному появлению.
– Я просто подумала… – Она сделала шаг за порог и, потянув чемодан за ручку, втащила его в квартиру. Сумка съехала и грохнулась на пол. Спохватившись, Женя тут же поднял ее и отставил в сторону, чтобы не мешалась на проходе. – Спасибо. – Ксюша внесла в квартиру вторую и захлопнула дверь.
– Так что ты подумала?
– Подумала, что смысла ехать ночевать в школу нет. Все равно завтра тебе понадобится что-нибудь в раздевалке, и в итоге я окажусь у тебя. Так что… – Она развела руками.
– Опять с родителями поругалась, – констатировал Женя.
– Типа того.
– Ксюш, какой в этом смысл? – Миронов вздохнул и посмотрел девушке в глаза. – От того, что ты пару дней не будешь ночевать дома, ничего не изменится. Нет, я конечно не против…
– Я совсем к тебе приехала, – произнесла она и сделала глубокий вдох. – Не на пару дней. Совсем, понимаешь?
– То есть… – Мужчина остолбенел.
Удивление на его лице сменилось озадаченностью, потом реальным осмыслением того, что он только что услышал. Ксюша не шутила, это было понятно по серьезному выражению ее лица и волнению, плескавшемуся в глазах. Будто она ждала от него какого-то решения, о котором он и сам не догадывался. Чего-то большего, чем просто позволения занять существенную долю его жилплощади.
– Я пришла к тебе, – четко повторила девушка. – Насовсем.
– Есть будешь? – когда Ксюша, переодевшись, появилась в кухне, спросил Миронов.
Он только-только успел вымыть посуду и стереть кофейные разводы с разделочного стола, в общем, привести все в мало-мальски божеский вид. Еще бы на подоконнике разобраться, но с этим можно и повременить.
– Нет. – Она приподняла крышку сковородки и втянула носом аромат.
– Полчаса назад приготовил, что морщишься? – С трудом соображая, как себя с ней вести, Женя все-таки не смог сдержать смешок.
Вообще все происходящее казалось ему игрой собственного воображения. На календаре тридцатое число, за окном намело белым-бело, в его кухне по кастрюлям шарится Ксюша, здоровенный чемодан которой он минут пятнадцать назад собственноручно втащил в гостевую спальню. И ведь не пил он еще. Ни капли в рот не брал!
– Пахнет очень даже ничего, – опустив крышку обратно, констатировала девушка. – Но я лучше просто чай. Тот, из Китая, если есть.
– Есть. – Он взял из сушилки две чашки и поставил на стол. – Можешь сама заварить.
Заглянув в уже знакомый шкафчик, Синицина вытащила банку с заваркой. Через несколько минут чай был готов. Женя уселся на диванчик, Ксения же примостилась напротив, на табурете.
– Отец сказал, что я стала очень самостоятельная, – наконец проговорила она, не выдержав взгляда мужчины. – А раз так, то и жить могу где хочу.
– А ты хочешь жить у меня? – Он не сводил с нее глаз. Нетронутый чай стоял на столе, наполняя кухню приятным ароматом.
– Ты против? – Ксюша хотела сказать, что вопрос стоит не в том, где она хочет жить, а в том – с кем, но не осмелилась.
– Ксеня… – потерев переносицу, вздохнул Миронов. В его вздохе чувствовалась усталость. – Ты приходишь ко мне в школу… Ладно, Бог бы с ним. Это я еще хоть как-то могу понять. А теперь…
– Только не говори, что не понимаешь.
Она обхватила кружку пальцами, чтобы не начать заламывать руки.
– Не буду. – Он положил ладони на ее кисти. – Я только не хочу, чтобы ты пожалела.
– Я пожалела. – Она вытянула свои ладошки из-под его рук и, поднявшись с табуретки, пересела на диванчик. – Я пожалела, Женя, что столько времени прошло зря. Это единственное, о чем я жалею.
Девушка осторожно положила руку на плечо Миронова и потянулась к его губам. Взгляд глаза-губы-глаза. Кажется, это уже было… Но на этот раз она ощутила вкус его поцелуя. Настолько долгожданного и настолько внезапного, что было практически невозможно поверить в действительность этого. Мягкие, трепетные прикосновения вместе с тем были терпкими, будто хорошее выдержанное вино. Руки Жени ласково касались ее волос и спины, почти незаметный аромат одеколона пьянил. Ксении было мало. От его осторожности ей хотелось кричать, щекочущее чувство, появившееся в груди, расползлось по всему телу, наполняя истомой низ живота, согревая кончики пальцев. Она приоткрыла рот, желая, чтобы ласка стала более откровенной. Едва почувствовала его язык кончиком своего, как Женя отстранился. Его глаза стали темными, взгляд непривычно изменился. Он провел пальцами по ее щеке и, прижав Ксюшу к себе, поцеловал в висок.
– Тебе лучше пойти спать, – потеревшись носом о ее волосы, произнес он.
– Я не хочу спать. – Она поняла, что ее голос срывается на сиплый шепот.
Губы горели огнем, грудь налилась. Ксюша чувствовала, как напряглись соски под футболкой.
– Так будет лучше. – Евгений провел ладонью по спине девушки и выпустил ее из объятий.
Больше не взглянув на гостью, поднялся со своего места и пошел в комнату. Ксюша посмотрела на две нетронутые чашки чая и судорожно выдохнула. И для чего все это? Он что, реально думает, что она такая глупая, что не понимает, что означает этот его обжигающий взгляд. Взяв кружку Жени, Ксения в несколько глотков опустошила ее и отправилась к себе. Хотелось зайти к нему и накричать, сказать, что она уже не ребенок, что он не должен сдерживаться, что она готова ко всему и хочет всего. Но почему-то она только с грустью посмотрела на закрытую дверь его комнаты и, дойдя до своей спальни, тоже прикрыла дверь, оставив лишь маленькую щелку, как приглашение войти, хотя и знала, что Миронов им не воспользуется. По крайней мере, не сегодня.
***
Стоило Лизе выйти из туалета, она тут же наткнулась на Самойлова. Тот даже не потрудился сделать вид, что встреча была случайной – оглядел девушку с головы до ног и шагнул к ней, заставляя упереться спиной в стену.
– Я смотрю, ты без меня и пяти минут прожить не можешь.
Лиза ждала, что же он сделает дальше. Вряд ли ее можно было уже чем-нибудь напугать, но Максимилиан Самойлов это просто неиссякаемый источник всевозможных фантазий, так что мало ли…
– Да вот соскучился, Лолита. – Он усмехнулся и преодолел ничтожное расстояние, разделяющее их, подходя к Лизе вплотную. – Видимо, мой подарок настолько тебе по душе пришелся, что ты про меня совсем забыла.
Лиза не сумела сдержать смешок. Он что, надеется ее засмущать? Или, может, думает, что она выйдет из себя?
– А на кой ты мне сдался?
– Хороший вопрос. – Протянув руку, он погладил ее по щеке. – Как там вы, бабы, говорите? Первый мужик никогда не забывается, да?
– Знаешь… – Она посмотрела ему в глаза и, вздохнув, отвернулась, – трудно забыть, как человек, которому ты доверилась, вышвырнул тебя, будто уличную девку. Так что да, – она опять подняла взгляд, – за себя я могу сказать, что первый мужчина не забывается. А как там у других – не знаю.
Меркулова протиснулась мимо Макса и пошла к раздевалке. Тренировка на сегодня закончилась, все хотели побыстрее добраться до дома и заняться последними предпраздничными приготовлениями. Ксюша купила бутылку шампанского, и они всей группой распили ее прямо возле бортика. Среди общего веселья и суматохи Лиза чувствовала себя белой вороной, потому что только она никуда не торопилась, ибо торопиться ей попросту было некуда. Дома ее никто не ждал, елка, салаты и прочие атрибуты праздника в программе на эту ночь тоже не значились. К тому же девушка с самого утра чувствовала легкое недомогание и тошноту – явные признаки приближения критических дней. В планах на ближайшие два дня был только отдых и хороший здоровый сон, ну а дальше… дальше усиленные тренировки в преддверии чемпионата Европы.
– Чёртова Лолита, – процедил Макс ей вслед.
Проводив Лизу долгим взглядом, Самойлов тоже отправился переодеваться. И почему он не может оставить ее в покое? С той ночи в Екатеринбурге, когда она пришла к нему в номер, он, кажется, возненавидел ее еще больше. Видел и так и хотел… Хотел, чёрт подери! Эти белокурые волосы ее дурацкие, плечи, голубые глазищи… Да он даже сейчас смотрел ей в спину, а видел только родинку под левой лопаткой, как будто одежды на Лизе не было вовсе. И как можно испытывать настолько противоречивые чувства? Он находился рядом с Лизой и не мог сдержаться от того, чтобы уколоть ее, побольнее задеть. Но стоило посмотреть ей в глаза… Особенно когда эти глаза были такими, как сейчас: глубокими, печальными, усталыми.
Ксюша зашла в женскую раздевалку и, отыскав взглядом Меркулову, спросила:
– Лиз, можно тебя на минутку?
Пройдя несколько шагов, она присела рядом с девушкой. Та уже сняла коньки и как раз зашнуровывала зимние ботинки.
– Можно, – вяло улыбнулась Лиза. – Что-то случилось?
– Нет. – Синицина тоже улыбнулась. В раздевалке, помимо Лизы, находились еще Алиса и Полина, и заводить разговор при них Ксения не хотела. – Если ты торопишься, то тогда в другой раз.
– Мне особо некуда торопиться. – Закончив со шнурками, Меркулова выпрямилась и посмотрела на Ксюшу.
– Тогда пойдем. – Ксения встала и пошагала к двери.
Лизе ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ней.
Девушки пришли в зал хореографии и остановились возле станка. Понять, что понадобилось от нее Синициной, Лиза не могла, поэтому просто ждала. Вряд ли Ксюша решила провести для нее индивидуальное дополнительное занятие, а если и так, то сегодня из нее плохая ученица.
Ксюша же испытывала легкую неловкость. Возможно, она вмешивается не в свое дело: Лиза вполне взрослый человек и, скорее всего, сама может разобраться в своих проблемах. С другой стороны, как знать, быть может, если бы тогда, девять лет назад, у самой Ксении был рядом кто-то, с кем бы она могла поговорить по душам, все сложилось бы совсем иначе.
– Так о чем Вы хотели поговорить, Ксения Владимировна?
– Давай без отчества и на «ты». – Ксюша нахмурилась.
Для Лизы она, конечно, в первую очередь преподаватель, хореограф, но от этого выканья чувствовала себя девушка неловко.
– Если так будет удобнее.
– Намного. – Уголки губ Синициной дрогнули в мягкой улыбке. – А то я себя чувствую неуютно.
– Ну Вы же все-таки преподаватель. То есть ты. – Лиза тоже улыбнулась. – Так зачем ты меня позвала?
Ксения опять стала серьезной. Она кинула взгляд в зеркальную гладь стены, где отражался весь зал, а потом спросила:
– Что между тобой и Самойловым происходит?
– А что между нами происходит? – на нервном выдохе поинтересовалась Меркулова.
– Об этом я тебя и спрашиваю.
Ксюша еще больше утвердилась в своих подозрениях, хотя после увиденного ею сегодня подозрения эти и так трансформировались в стопроцентную уверенность.
– У меня с ним ничего не происходит, – пожала Лиза плечами. – Макс меня на дух не переносит, вот и все.
– Все? – Ксюша ей не верила и не скрывала этого. – А я убеждена, что история с твоим братом и Лилей это не все. Лиз… я видела вас сегодня в коридоре, возле туалета.
– Ну и что? – Лиза сложила руки на груди, но, простояв так несколько секунд, снова опустила ладонь на идущую вдоль стены перекладину.
– Между вами ведь еще что-то личное есть, да? Я видела, как он вслед тебе смотрел. И сказал что-то… Лилит… Лолита… или что-то такое, я не знаю точно.
– Лолита… – Лиза усмехнулась. – Он сказал Лолита.
– И что это значит?
– Ты разве Набокова не читала? – Ухмылка Лизы превратилась в снисходительную улыбку.
– Читала, конечно.
Чем дальше заходил этот разговор, тем меньше понимала Ксюша. Лиза никак не походила на распутную Набоковскую малолетку.
– Ну а тогда чего спрашиваешь?
– Ты-то тут при чем?
– Я?.. – Улыбка стала едва заметной и печальной. – Ты говоришь, что нас личное связывает? Связывает. Я переспала с Самойловым, когда мне было двенадцать.
Сказав это, Лиза отлипла от перекладины и сделала несколько шагов по залу. Ксюша молчала. Обернувшись, Лиза посмотрела на нее. Она была ошарашена. Да, таких откровений Синицина точно не ожидала, и Лизе стало смешно.
– Ты серьезно? – Ксения кашлянула. Если бы она решила завести этот разговор, скажем, за чашкой чая, то точно бы подавилась.
– Шучу, конечно. – Фигуристка опять улыбнулась, но взгляд при этом так и остался грустным. Только Ксюша хотела было что-то ответить, как Лиза добавила: – Мне было четырнадцать.
Ксения вновь поперхнулась собственными словами. Что-то подсказывало, что на этот раз Лиза не врет, не может врать. Это было заметно по ее глазам. Такая тоска таилась в них, что становилось понятно: прошлое этой юной женщины хранит в себе немало секретов.
– Он…
– Не он, а я. – Голос Лизы стал жестким, почти грубым. – Он немного выпил, я подумала, что так будет проще его соблазнить. Пришла и добилась своего. А утром он выгнал меня. Сказал, чтобы я забыла все, что случилось, и что для него это не имеет никакого значения. Вот и все.
– Но ты же была ребенком… – Глаза Ксюши распахнулись, она все еще была поражена и не могла справиться со свалившимися на нее откровениями.
– Я была влюбленной дурой, – возразила ей Меркулова. – Но я прекрасно понимала, что я делаю. Поэтому не стоит винить в чем-либо Макса.
– А сейчас что между вами?
– Ничего, – вздохнула Лиза. – Ни-че-го. Наверное, Макс считает, что раз я к нему в постель залезла, то и с другими так же. Я не знаю, что у него в голове делается. Да мне это и не интересно.
– А у тебя у самой в голове что делается?
Две молодые женщины смотрели друг другу в глаза. Прищурившись, Меркулова покачала головой.
– Все это не имеет уже никакого значения. Я приехала в Москву, чтобы работать, и я буду работать. Хочет того Самойлов или нет.
– А он не хочет?
– Спроси у него. – Лиза развернулась и пошла к двери. В метре остановилась и, обернувшись, сказала: – С наступающим, Ксюш. Не обижайся, я правда не хочу больше разговаривать об этом. И… ты единственный человек, которому я все это рассказала.
– Не волнуйся, единственной я и останусь.
– Спасибо. – Улыбка девушки была печальной, хотя и искренней.
Шагая по коридору, Лиза размышляла о том, зачем поделилась с Ксенией тем, о чем столько времени молчала. Говорят, когда человек делится своими переживаниями, ему становится легче. А ей разве легче? Может быть, напротив? Она, словно долбаный мазохист-археолог, раз за разом проводит раскопки в собственной душе и памяти и натыкается на осколки прошлого. Ранится, но продолжает с упорством идиотки копаться. А Самойлов еще и масла в огонь постоянно подливает. Хотя… что уж там Самойлов, она сама в Екатеринбурге столько этого самого масла ливанула, что еще лет пять искры будут кругом лететь.
Ксюша сложила руки на перекладине и уперлась взглядом в собственное отражение. Ей действительно не стоило лезть. Если не можешь разобраться с собственной жизнью, то нос совать в чужую тем более не следует. Золотое правило, которое она уяснила уже очень давно.
Ксюша с трудом могла представить четырнадцатилетнюю Лизу, явившуюся к Максу с тем, чтобы забраться к нему в постель. Она помнила ее, выигравшую чемпионат мира среди юниоров. Светловолосая, совсем тоненькая, почти прозрачная девочка. И улыбка у нее была такая… нежная, скромная. Ксению вдруг обуяла злость. Как мог Макс, тогда уже взрослый парень, тронуть эту девочку? Как ума только хватило?! Ксюша сделала глубокий вдох и выдохнула. Это не ее история, нет у нее права судить кого-то.
Ей было жалко Лизу, и в то же время она восхищалась ею. У этой хрупкой четырнадцатилетней девочки хватило решимости пусть и неумело, но проявить свои чувства, а она сама что? Ей двадцать пять, а она только-только отважилась на это.
Алиса сидела на переднем пассажирском кресле в машине Макса и ковырялась в своем телефоне. Все попытки мужчины начать разговор она либо игнорировала, либо отвечала ему сухо и отстраненно. В последние дни она вообще постоянно была не в настроении, психовала на пустом месте, раздражалась по каждому поводу и срывала на партнере злость, если на тренировке у них что-то не получалось должным образом. Макс пытался выяснить у нее, в чем же он так провинился, но Решетникова неизменно бросала в ответ краткое «Ни в чем» и продолжала в том же духе.
– Может, ты все-таки объяснишь мне, что случилось? – не выдержал Самойлов, когда девушка проигнорировала его в очередной раз. – Алиса, я уже устал угадывать, что не так.
– Да все прекрасно, – не отрывая взгляда от дисплея мобильного, проговорила Решетникова.
– Дай сюда, – вырвал он телефон из ее рук и бросил его в кармашек на двери со своей стороны. – Ты достала меня уже!
– М-м-м, – многозначительно протянула девушка и, сложив руки на груди, откинулась на спинку сидения. – Вот оно что. А я-то думала, что это ты вдруг на Меркулову переключился?
– При чем тут Меркулова?! – рявкнул Макс, мельком посмотрев на партнершу. – Я не про Меркулову сейчас говорю. Ты как начала в Екатеринбурге какой-то хренотенью страдать, так до сих пор продолжаешь. Какая муха тебя укусила?!
