Текст книги "Лучший друг Светы"

Автор книги: Ольга Боочи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

ОЛЬГА БООЧИ
ЛУЧШИЙ ДРУГ СВЕТЫ

Всякое сходство с реальными людьми и ситуациями является чистой случайностью.

1.

Лучший друг Светы был женат. Не известно, что толкнуло его на столь ранний брак, но он достался ей в друзья уже вот таким – с прицепом. И будь Света хорошим человеком, она оставила бы его в покое: не звонила бы ему и не писала бы смски,  –  чтобы не нервировать его жену и не отвлекать его от семейных дел: он и без Светы от них чересчур охотно отвлекался.

 Будь Света до конца честной хотя бы сама с собой, она, может быть, даже перестала бы отвечать на звонки и сообщения, которые Серёга писал ей сам –  чтобы не принимать участия в развале его семьи. В том, что семья Серёги на грани развала, Света была уверена – ну кто бы долго стал терпеть такого несознательного мужа? Развал этот, кажется, не слишком волновал самого Серёгу, а что думала на этот счёт Серёгина жена, Света не знала, хоть чисто по-женски ей и сочувствовала.

 И всё-таки Света, видимо, была плохим человеком, – просто оторви и выбрось, –  потому что её женская солидарность ограничивалась тем, что в самый разгар веселья она любила спросить Серёгу о том, где он оставил свою бедную жену, и иногда провозглашала за неё тосты. Серега морщился, но пил. Жена все-таки.

 Нельзя сказать, что Света была единственной девушкой в их компании, девчонки периодически появлялись. Но другие как появлялись, так и исчезали. А Света оставалась.

 Потому что она умела дружить.

 Всем известно, что женской дружбы не бывает, поэтому дружить с девчонками у Светы никогда не получалось. Света, сколько себя помнила, дружила с парнями, и её лучшим другом вот уже третий год, с самых вступительных экзаменов в институт, был Серёга.

 Света доучивалась на финансово-экономическом факультете, а Серёга, в том же институте, получал одну из технических специальностей. Учились оба из рук вон плохо, и, тем не менее, через пару лет оба, а так же большинство их общих друзей, должны были без особых проблем получить дипломы – эка невидаль, кто вообще сейчас парится в вузах? Серёгина жена всегда была где-то за пределами поля зрения, а они ходили на концерты, горланили кричалки на стадионах, и сами играли в футбол на дворовых площадках.

 А летом, в июле, приходило время Большого Фестиваля, который они всегда ждали с нетерпением. И вот снова наступил июль.

 Света нисколько не удивилась, заметив двух незнакомых барышень в группе, поджидающей её у здания вокзала. Парни, как известно, не обладают даже зачатками учтивости, и потому Света не удивилась и тому, что никто девушек друг другу не представил. Она только отметила про себя, что ни одна из этих девиц не похожа на прошлогодних, тех, кого Сережкины друзья, Руслан и Пашка, таскали с собой на Фестиваль прошлым летом. Кажется, в этом году вообще компания собралась меньше, и девицы не были полноценной заменой отсутствующим.

 – А где Артур? – спросила она.

 Ей никто не ответил, и она в недоумении посмотрела на Серёгу.

 – Он с сестрой едет, там встретимся, – ответил тот, ни с того ни с сего отводя глаза.

 Света кивнула и, наконец, посмотрела на новых барышень повнимательнее.

 Одна из них и точно принадлежала Пашке, видела только его, млела в его объятиях, и потому даже за одного полноценного человека могла считаться лишь с натяжкой. Вечно именно такие и вились вокруг него, как будто он был мёдом обмазан. Что касается Светы, то для неё Пашка мёдом вовсе не пах, тем более, что и сам он Свету привлечь не пытался. С самого их знакомства Света ничего кроме гадостей в свой адрес от него не слышала. Поэтому Света только пожала плечами и посмотрела на вторую чаровницу. Та не была красавицей: невзрачная, с большим выпуклым лбом и плохой кожей. Свете это понравилось. На лице девицы явно читалось крайнее недовольство происходящим, но и это было в порядке вещей – девчонки же вечно чем-то недовольны. Свете и это не могло не понравиться. И далеко не сразу, –  только по тому факту, что недовольство свое эта невзрачная девушка изливала преимущественно на Светиного лучшего друга, – Света все-таки догадалась, что это она и есть. Его жена.

 Серёга был смущён, словно бы и сам удивлялся тому, как это она здесь очутилась. Света удивилась не меньше, но заняла нейтральную позицию. То есть дала этой его жене полную свободу её игнорировать, помыкать её друзьями и портить всем настроение. Света даже в электричке уселась на другую скамейку, рядом с Пашкой, чтобы дать этим двоим свободу для семейных ссор. И надо было знать Пашку, чтобы оценить всю грандиозность Светиной жертвы. Но что не сделаешь ради дружбы? Всё же ясно – там, где появляется чья-то жена, компания сразу распадается. И как это она только увязалась за ним?

 Электричка тронулась. Сережка и его однокурсник Руслан подняли щиты спортивных газет и отгородились ими от мира, ставшего несколько враждебным – там, внутри этих бастионов, они явно чувствовали себя спокойнее.

 Надя, Серёжкина жена, ворчавшая, нывшая и ругавшаяся всю дорогу, пока они не сели в электричку, теперь скучала. Она грызла орешки и хлебные палочки, периодически протягивая их за газету. Подманивала. Демонстративно прикармливала Руслана – очевидно, он был для Нади приемлемым другом семьи. Её поджатые губы говорили о том, что когда со всеми остальными друзьями будет покончено, она намеревалась избавиться и от него. Но не теперь.

 Руки за орешками протягивались, но сами герои не спешили показаться из-за бумажных стен.

 Других своих спутников Надя успешно игнорировала. С другими она не делилась.

 У Светы и в мыслях не было решить, что она дура. Или невоспитанная жадина. Света была – сама нейтральность. Она подумала, что это характеризует Надю как основательную домовитую хозяйку. В самом деле – зачем прикармливать, кого попало?

 Хорошо, хоть пиво они успели купить, не смотря на Надино нытьё – ну какая дорога без пива? Света достала и откупорила банку.

 – У тебя фигура скоро будет, как у мужика, – сказал ей Пашка. – Это у женщин от пива, – добавил он с удовольствием.

 Света только глаза закатила. Может быть, она и впрямь была не слишком хрупкого телосложения, но смутить её этим было трудно.

 – Это потому, что я в качалку хожу! – объяснила она ему, как пятилетнему.

 – А ты, наверное, и гормоны жрёшь? Стеройды там всякие? – поинтересовался Пашка. – Как настоящий качок?

 Света без лишних слов пнула его, потому что давно убеждилась – нормальных слов Пашка не разумеет. Пашка отскочил, с грохотом вспрыгнув на лавку.

 – Во чумичка! – засмеялся он.

 Света тоже засмеялась. Ведь только бабы обижаются на шутки, а у парней это нормально: подрались – и тут же забыли. Света на шутки не обижалась.

 – Где ты уже оставил свою девушку? – вполне дружелюбно спросила она.

 – Тебе-то что? – Пашка окинул её взглядом.

 Света пожала плечами.

 – Лично мне – ничего. Просто интересно.

 – Проводила меня и ушла, – ответил он, вновь плюхаясь на лавку в некотором отдалении. – Зачем мне там свой самовар?

 – Ничего себе! – Света только головой покачала.

 За окнами мелькали поля и полустанки, послеполуденное солнце палило сквозь стёкла, и даже Пашка в конце концов притих и уткнулся в свой мобильник. Света с тоской посмотрела на неприступные бастионы спортивных газет.

 Света презирала девчонок, которые ходили на стадионы только для того, чтобы клеить парней. Сама она футбол любила, но всё-таки не до такой степени, чтобы читать о нём. По виду Серёгиной жены можно было предположить, что и та не одобряет издание спортивной периодики.

 Света нахмурилась, вдруг обнаружив себя не с той стороны баррикад, и подумала, что, пожалуй, «Спорт-экспресс» вовсе не так уж и плох.

 – Слушай, – отвлёк её Пашка, – Чё, она всегда такая? – он кивнул на Надю.

 Он говорил как-то непривычно дружелюбно, и это должно было насторожить Свету, учитывая то, как давно они были врагами. Но, кажется, и он был не в восторге от Серёгиной жены, и у Светы возродилась надежда на то, что даже с Пашкой когда-нибудь можно будет поладить. Света посмотрела на Надю с её кислой физиономией.

 – Не знаю, – отозвалась она. – Никогда её раньше не видела.

 Пашка ухмыльнулся.

 – Ну да, вид у неё не очень-то довольный, – хмыкнула Света.

 Им было ещё ехать и ехать. Света посмотрела на Серёгу и вздохнула. Если бы не Надя, сейчас бы нормально ехали, – подумала она.

 Пашка обернулся к ней и ухмыльнулся шире.

 – А тебе обидно, наверное? – сказал он.

 Света нахмурилась.

 – В смысле?

 Пашка заржал и не ответил, и это Свете совсем не понравилось.

 Она поймала на себе сочувственный взгляд Руслана и, улыбнувшись, махнула рукой – дескать, переживу, чо в первый раз, что ли? Пашка же известный придурок.

 Под самый конец пути Свете удалось усадить между собой и Пашкой внушительных размеров тётку, и она смогла ехать спокойно и пялиться в окно, попивая пиво, как человек. Однако начало поездки уже было испорчено. Свету теперь не оставляло смутное ощущение, что что-то не так. Что-то не сходилось.

 Руслан, к примеру, откуда-то да знал эту Надю, а она, Серёгин лучший друг, видела  её сейчас впервые. И Надя эта – не пожелала даже парой слов с ней перекинуться, – а ведь она всегда так защищала её интересы перед Серёгой!

 А уж эти сочувственные взгляды… Ей показалось, что даже сам Серёга пару раз посмотрел на неё как-то виновато. Как будто он не перед всеми здесь виноват в том, что его жена с ними едет. И всё это Свете снова не понравилось. И она, чтобы отвлечься, открыла вторую банку пива.

 Вероятно, эта нервозность, а так же вторая банка, и стали всему причиной. Свету, когда она нервничала, часто тянуло на подвиги.

 Электричка прибыла к конечной станции, и они стояли на платформе, увешанные рюкзаками, когда Надя, и без того единственная, кто был без вещей, оповестила всех, что потеряла зонтик. Света чуть не села на землю от смеха. Зонтик! Она бы еще фен с собой в поход взяла!

 – Сереж? – проныла Надя жалобно.

 – И что ты хочешь, что б я сделал? – недовольно проворчал Серёга.

 Света невольно прыснула, и Серёга снова посмотрел на неё как-то виновато.

 – Он в вагоне, наверное, – сказала Надя.

 – И? – Серёга боязливо покосился в конец платформы. – Я бежать за ним должен?

 – Электричка еще стоит.

 – Я че, дурак что ли?… – вздохнул он.

 – А что, мне идти?! – прошипела Надя.

 Серёга пожал плечами.

 – Ну забыла и забыла…

 – Да?! – голос Нади стал выше и истерично завибрировал, и Света почувствовала, как даже у неё от страха трясутся поджилки.

 Надя вдруг обернулась к Руслану и соорудила на лице оскал. Типа улыбнулась.

 – Руслан, может, ты сходишь? – попросила она.

 Руслан был мирный и вежливый парень, но тоже оказался не дурак.

 – А если двери захлопнутся? Я это… в Москву уеду, – заулыбался он.

 И тут Света не выдержала, словно дёрнул её кто-то.

 – Ой, господи, какие вы, парни, сыкуны! – воскликнула она.

 Она скинула рюкзак на руки опешившего Серёги и рванула к вагону.

 – Какой он хоть у тебя? – бросила она Наде через плечо. – Розовый?

 Надя смотрела на неё, разинув рот. «Что бы она сделала, если бы я вернулась к ней с зонтом? – уже потом думала Света. – Подарила бы мне надушенный платок? Стала бы наконец со мной разговаривать? Угостила бы хлебными палочками?»

 Ещё по пути к вагону у Светы мелькнула мысль, что это не подвиг, а форменная глупость, но движение было не остановить. Света влетела в вагон. Внутри было пусто и грязно, зонтик валялся под лавкой. Не розовый, но близко – цвета фуксии. Света не знала, какого фуксия цвета, но подумала, что как раз такого.

 Она нырнула под лавку, открытой ладонью, как эстафетную палочку, схватила зонт и рванула к тамбуру.

 Поезд качнулся. Света чуть не пропахала носом пол, но удержалась на ногах и выскочила в тамбур в тот момент, когда двери с грохотом захлопнулись. Электричка дернулась и поехала. Мимо проплыли ошарашенные физиономии её друзей, злое лицо Прекрасной Дамы и ухмыляющаяся Пашкина рожа, а потом как на слайдах в обратном порядке замелькали деревья, кусты и дома. Мимо плыли, увеличивая скорость, зоны отчуждения с рельсами и пыльными сорными травами, а затем потянулись поля.

 Света схватилась за стоп-кран, изо всех сил дёрнула его. И замерла. Поезд, отчаянно скрипя и рассыпая искры из-под колес, встал. Пару секунд она ждала, что двери сейчас распахнутся, и уже чувствовала близость свободы. Но двери не открылись, вместо этого из переговорного устройства, сквозь шумы и хрипы, послышался злобный мат машиниста, и электричка, не открывая дверей, тронулась снова. Оставалось считать километры и пролетающие полустанки.

 Света чувствовала себя дурой.

 Казалось, электричка не остановится никогда, мелькали платформы, но электричка неслась дальше, обратно к Москве. Наконец, когда смысла в этом уже не было, состав начал сбавлять ход. Двери распахнулись, и Света вышла.

 Электричка за спиной захлопнула двери, тронулась, и вскоре обнажила пустые рельсы. За рельсами начинались поля отчуждения с замершими кое-где грузовыми составами. Вскоре и дрожание в рельсах прекратилось, стало слышно, как поют птицы.

 Платформа была пуста. Кое-какие строения на ней были, но это был не вокзал, лишь жалкое его подобие. Солнце уже цепляло боком горизонт, и километровые тени растянулись по земле.

 Звякнул телефон. Сообщение от Серёжки звучало очень бодро. «Езжай в Москву», – прочитала Света и неожиданно для себя обиделась. Они сто лет были друганами, и ей никогда не приходило в голову обижаться, что он, к примеру, сроду не провожал её до дома. Или ещё из-за какой-нибудь подобной ерунды. Серёга часто косел ещё больше Светы, и это его порой приходилось куда-то провожать, волочить на себе и сажать в поезд метро или на автобус. Да и вообще, Света могла доехать до дома ничуть не хуже любого другого.

 Но вот теперь, стоя в одиночестве на безымянной платформе, Света чувствовала, что обижена, и на Серёгу, и на всех остальных. В конце концов, это же для них она старалась, совершала то, на что у них у всех кишка была тонка.

 В руке у неё всё ещё был трофейный, почти что розовый, зонт, и Света, перехватив его покрепче и глядя, как постепенно темнеет вокруг, подошла к лавке и села.

 Задача была, как в старой загадке про козу, капусту и волка, только звучала она примерно так: как доставить по назначению девушку, не наставив ей некрасивых синяков, не испачкав её и не потрепав. И главное – не обронив по пути её честь и достоинство. Стоило только представить себе, как напрягаются парни, когда идут со своей девушкой по чужому криминальному району. Ну а теперь она была сама себе и баба, и мужик. И коза, и капуста, и волк, и лодка. И задача у неё была одна – доставить себя на Вторжение.

 На платформе появилось несколько человек – то ли местные, то ли тоже отставшие от электричек. Сумерки смешивали карты, тени поползли по рельсам, отсчитывая минуты и часы. Никакого движения не было. Кто-то, проходя рядом, сказал, что электричек в сторону Фестиваля больше не будет.

 Электрички к платформе, и правда, не подходили, но откуда-то на этом полустанке собиралось всё больше народу. В темноте безостановочно клубилось броуновское беспорядочное движение.

 Появился какой-то тип с золотыми зубами, и с ним его девица – кажется, он звал её Иркой. Ирка временами поддерживала его, видно было, что золотозубый тип был сильно пьян. Он от неё отмахивался – чтобы знала своё, женское, место. Ирка не обижалась, видимо, своё место знала.

 Они несколько раз прошли мимо. Мелькали в свет фонарей и поглядывали на Свету. Потом ошивались где-то поблизости. И наконец, Света увидела, что Ирка направляется прямо к ней.

 Ирка присела рядом на корточки. Света молчала, ждала, чтобы Ирка начала разговор. И Ирка начала.

 – С кем ты здесь? – спросила она.

 – С друзьями, – ответила Света.

 Ирка оглянулась.

 – Не вижу их.

 Света невольно тоже оглянулась. Друзей и вправду не было.

 – Они в Рязань уехали. Я на электричку опоздала, – добавила она.

 Ирка посмотрела не неё недоверчиво и слегка неодобрительно.

 – А чё они тебя кинули-то? – спросила она.

 Света вновь удивилась обоснованности Иркиного замечания.

 – Да там дура одна, вот, – Света потрясла зонтиком, – зонт в электричке забыла, ну я и рванула его доставать… Двери захлопнулись… Они думали, я в Москву поеду…

 Звучала вся эта история глупо, но Ирка, кажется, возмутилась всерьёз.

 – А чё ты-то за ним пошла, я не въеду? Сама бы эта лохушка и бежала!

 – Да-а,.. они ссались все, как котята, – ответила Света уклончиво.

 Но Ирка теперь явно хотела докопаться до истины.

 – Чё, а пацана у нее нету что ли? – воинственно спросила Ирка.

 – Я и говорю – ссались все…

 – А твой пацан? – ещё больше удивилась Ирка.

 Света смутилась.

 – А что… он?

 – Чё он тебя пустил-то?

 От искреннего Иркиного возмущения Света смутилась ещё больше.

 – Что, я у него на привязи, что ли? – наконец воскликнула Света.

 Ирка едва не подскочила от негодования, но Света так и не узнала его причины. Её дружок, неожиданно рухнул на лавку рядом со Светой, и Ирка мгновенно смолкла.

 – Ну вот ты сидишь щас здесь. Одна, – он сделал ударение на последнем слове, и Светка невольно поёжилась. – Чё угодно с тобой может случиться, – добавил он.

 Ирка молча отступила в тень за его спиной, и Света поняла, что Иркино неожиданное сочувствие ничего сейчас не значило. Откуда-то налетевший тёплый ветер раскачивал кусты и деревья за платформой, и по платформе метались тени. Света стрельнула глазами по сторонам, но все люди были далеко.

 Света не испугалась. Недаром ей с детского сада приходилось бороться за выживание, и недаром она одна из всех девчонок в детсадовской группе спокойно спала во время тихого часа, отстояв и своё одеяло, и свою подушку.

 Света подняла голову и посмотрела Иркиному мужчине прямо в глаза.

 – Но я же среди приличных людей, – сказала она, – Чего мне бояться?

 Иркин приятель важно кивнул.

 – Твоё счастье, – пробормотал он.

 Тут в свете фонаря снова появилась Ирка, и Света поняла, что гроза прошла мимо.

 – Где пиво-то, мать? – вскинулся на неё дружок.

 Ирка подала ему пиво, и в этом её жесте явно читалась гордость от особой близости к его персоне. Иркин парень сделал несколько больших глубоких глотков, оторвался от баклажки и снова посмотрел на Свету.

 – На, пей. И запомни, твой пацан – не пацан, поняла меня?

 Света не очень уверенно, но всё-таки кивнула.

 Иркин парень кивнул удовлетворённо – ну вот, тот-то же, – и вручил ей баклажку.

 Они сидели, пили, и ждали электричку. Потом Ирка и её друг тоже куда-то делись, и Света вновь осталась одна.

 Чем гуще делалась тьма, тем больше в ней становилось людей.

 Из темноты вынырнул какой-то патлатый малый, помаячил белым луноподобным лицом и нырнул обратно в темноту.

 Потом появился снова, уже с бутылкой. «Откуда? – думала Света. – Откуда всё это берётся? И люди, и бутылки?»

 – Ты что, Мэри Поппинз? С зонтом лазяешь?.. – спросил патлатый, опускаясь на лавочку рядом со Светой.

 Света фыркнула и посмотрела на него. Патлатый улыбался.

 – Сам ты это слово. А если дождь – ушами прикрываться?

 Патлатый подумал, улыбнулся снова и, кажется, решил со Светой дружить.

 – Чё, на Вторжение? – спросил он.

 Света не ответила: ежу ясно, чего она тут загорала.

 Патлптый приветливо протянул ей бутылку.

 Света взяла, сделала глоток и передала обратно. Пить ей не так уж и хотелось, но кто ж отказывается от выпивки?

 Откуда появлялись люди на этой промежуточной пустой платформе, было загадкой, но постепенно народу становилось всё больше, а темнота вокруг – всё гуще. Люди мешались с этой темнотой и, пересекая свет фонарей, отбрасывали огромные резкие тени, впрыгивающие в пятно света и тут же обратно сигающие во тьму.

 Теперь казалось уже, что платформа кишит людьми. Патлатый снова канул во тьму, и, глядя ему вслед, Света почувствовала, что слегка окосела в этой душной летней ночи, и велела себе собраться и следить за стратегически-важными предметами. Вещей у неё теперь не было, и потому таковыми были прибытие электрички, кошелек с деньгами в заднем кармане джинсов и трофейный розовый зонтик.

 Зонтик был на месте, угрозы жизни и здоровью больше не наблюдалось. Электричку пропустить было бы трудно даже при желании. Света полезла в задний карман джинсов, и кошелька там не обнаружила.

 Она огляделась по сторонам. Перед тем, как Ирка и её дружок подсели к ней, она несколько раз спрыгивала с платформы и ходила за грузовой, вросший в землю, вагон по малой нужде, и теперь внимательно глядя под ноги, она прошла к краю платформы. Спрыгнула на камни, и земля ушла чуть в бок под её ногами. Света едва не упала, но схватилась за шершавый бок вагона. В темноте она едва различала землю, камни и шпалы, по которым ступала. Света обошла вагон два раза, но кошелька не было.

 Она вернулась на платформу, вернулась к своей скамейке и села. Ветер раскачивал тени, и Свете казалось, что она уже миллионы лет сидит на этой самой лавочке.

 Вскоре второй раз прошёл слух, что электрички не будет. Платформа будет пустой до утра, – сказали им. Можно прямо сейчас начинать играть на рельсах в салки, прятки, да и вообще, бог знает, во что ещё. Можно лечь спать на рельсах, а можно упасть на них мертвецки пьяным.

 Свете это казалось теперь очень странным – ждать того, чего не будет, но все вокруг ждали, и она ждала. Все ждали электричку, безмятежно и упорно, как ждут утра на берегу моря – тёмного тёплого летнего моря.

 И электричка приехала: во тьме показались огни, и подъехала она – пустая, чистая, изнутри сияющая ярким светом, как сказка, – и никто этому не удивился, как никто не удивился и тому, что она ехала до Рязани, и была бесплатной. Так и должно было быть тёплыми летними ночами, когда начинается Фестиваль.

 Света, не думая, зашла в электричку вместе со всеми – кто-то потерялся в толпе, кто-то, она знала, ехал в соседнем вагоне, но она чувствовала – все, кто был вместе с ней в этой ночи, здесь. Ей показалось, она видела даже, как Ирка и её друг тоже садятся в вагон, и обрадовалась, что они тоже едут вместе со всеми. То, что чудо с электричкой произошло, вселило в неё уверенность – будет и ещё чудо, деньги на входной билет непременно откуда-нибудь да возьмутся, и ещё к ночи она попадёт на фестивальное поле, под прожекторы и свет, и музыку, обрушивающуюся со сцен.

 И они ехали, ехали и ехали. А когда энергия этого безостановочного движения, наконец, начала иссякать, ожили громкоговорители, и голос сообщил им, что их уже ждут, чтобы встретить и проводить туда, куда нужно.

 Послышались возгласы недовольства, а откуда-то с багажной полки – там всю дорогу спал кто-то в красной кепке, – даже призывы к бунту и неповиновению. Света, уже полчаса, как ощущавшая смутное беспокойство от того, что Фестиваль приближался, а деньг у неё всё так же не было, какое-то время с надеждой к ним прислушивалась.

 – Да, слушайте, мы же свободные люди! – воскликнула она, оборачиваясь и ища поддержки. Рядом с ней всё так же улыбался тот самый патлатый неформал. И Света подумала – снова он тут отирается, уж не он ли стырил её деньги? Впрочем, каких-либо доказательств у неё не было, и она постаралась выкинуть подозрения из головы.

 Электричка начала тормозить, и в поднявшемся шуме и толчее Света пыталась уловить начало бунта, которое уж ей-то никак нельзя было пропустить. Но, высыпав на ночную платформу, галдящая весёлая толпа словно бы и сама не заметила, как выстроилась в колонну.

 Под конвоем их повели по ночной Рязани, мимо маленьких домов с темными окнами, по пустым улицам, где им изредка встречались лишь одинокие машины, выруливающие из-за поворотов и озарявшие колонну светом фар. Все звуки в этом тихом уснувшем городе, казалось, исходили от них. Это они были захватчики, новые варвары, победители. И они шумели так, как только и может звучать армия победителей, которой отдан на разграбление город.

 Света довольно уныло шла теперь в этой банде захватчиков. «Вся эта толпа минут через двадцать дружно заплатит за билеты и окажется на Фестивале», – думала Света. А у неё был только этот розовый зонт. И что, они все пройдут через ворота, а она останется с зонтом на ночной дороге?

 Кто-то тронул её за плечо.

 Парень в красной кепке настороженно глянул по сторонам и кивнул в направлении тёмного переулка, мимо которого колонна должна была проходить. Патлатый неформал шёл рядом с ним и улыбался Свете.

 – Пошли, – скомандовал тот, что был в красной кепке.

 Они нырнули в переулок и бросились бежать. Какое-то время они пробирались улицами и переулками, и Света про себя удивлялась – откуда этот их новоявленный командир так хорошо знает все проходы. «В самом деле, им-то, этим двоим, зачем? У них же наверняка есть деньги на билет?» – вдруг подумала Света. Ей стало не по себе, но она всё равно старалась не отставать.

 Потом они снова увидели колонну; какое-то время они в отдалении пережидали, покуда те ни пройдут, и на расстоянии последовали за ними. «Военнопленные», – с презрением процедил их главарь и едва не сплюнул в сторону бывших товарищей.

 – Да брось ты зонт, чего ты с ним таскаешься? – снова рядом со Светой всплыл Патлатый.

 Света посмотрела на зонтик.

 – А чё я потом этой Наде скажу? Ну нафиг. Разноется ещё, – сказала она с сомнением, и зонтик не выбросила.

 Патлатый пожал плечами. Парень в красной кепке махнул им рукой, и они снова побежали.

 Вскоре улицы города закончились, и под ногами запылила обычная замусоренная и серая от пыли фестивальная дорога. Света и новоявленные партизаны проследили за колонной до главного входа и нырнули в кусты. Так началось их Вторжение.

 2.

Где-то сбоку за деревьями замаячили огни. Там была граница, там была освещенная дорога, и звучали голоса. Для них, сидящих в зарослях, как ночные твари, это была просто полоса света, которую надо было – и страшно было – пересечь. Они пригнулись и затихли.

 Свет фонаря пошарил по зарослям и метнулся в сторону.

 – Пошли, – скомандовал тот, что был в красной кепке: уже часа два, как признанный их Команданте, – Только ти-ихо.

 И они двинулись в темноте, оглушительно треща сучьями.

 Свет фонаря снова разрезал тьму в метре перед их «коренным». Голоса стали громче. Дорога кишела людьми.

 – Бежим! – услышала Света где-то рядом с собой и тоже бросилась бежать.

 Они бежали, шумно отдуваясь, ветки хлестали их по лицу.

 – Не сопи так громко, – бросил ей, пробираясь где-то рядом, патлатый Димка и тут же сам громко фыркнул. Света давилась от смеха.

 – Гады! Мы так в жизни не пройдём, – сердито зашипел на них Команданте.

 Наконец в изнеможении они попадали на лесную подстилку, пытаясь перевести дух. И почти тут же свет полоснул по ним снова.

 – О нашем присутствии, наверное, теперь знает весь лес, – проворчал Команданте.

 – Че Гевара с нас бы валялся, – захихикал в ответ Димка, и Света тоже захихикала.

 Свет фонарей метался по зарослям. Они лежали на земле и ждали, пока ни услышали, как кто-то идёт к ним сквозь бурелом.

 – Попробуем договориться? – шёпотом предложил Димка.

 – Попробуем, – решил Команданте, – Ничего! Ещё ни разу не было, чтобы мы на какой-то концерт не прошли, – добавил он своё коронное, встал и пошёл на свет.

 Луч фонарика метнулся к нему и к Димке, и Света осталась в темноте. В принципе, она бы даже не удивилась, если бы за ней никто не вернулся. Собственно, почему они должны были тащить с собой почти незнакомую им девчонку?

 На поле «Вторжения» её друзья, наверняка, теперь уже спокойно укладывались спать. Света вновь с сомнением покачала головой. «В конце концов, у Серёги жена была на руках, – подумала она не очень уверенно. – Почему сразу не пацан?» – вспомнила она слова Иркиного дружка и вдруг нахмурилась. Наверное, голова у неё вообще сейчас не работала.

 Она нащупала под ногами какое-то бревно и опустилась на него. Вокруг сомкнулась тьма, и она просто сидела в самой её сердцевине.

 Но вот снова вблизи затрещали сучья, и рядом с ней в темноте возник Команданте, она узнала его по силуэту кепки.

 – Идём, – сказал он.

 Они прошли через бурелом и вынырнули на горящую от фонарей дорогу. Свет больно ударил Свету по глазам, и она лишь смутно успела разглядеть десятки фигур в форме, услышала треск и переговоры по рациям – прежде чем снова нырнуть во тьму по другую сторону дороги.

 Здесь их ждал Димка. И снова они были под покровом ночи.

 – Этот гад содрал с нас деньги, а тут, походу, ещё один кордон, – спустя какое-то время услышала Света впереди их голоса. «Почему они не предложили ей вложиться во взятку? – снова подумала она. – Я ведь не говорила им, что совсем без денег? Откуда они могли это знать?» От усталости думалось плохо – только на одно ещё её и хватало – молча переставлять ноги, перешагивая и перелезая пни и упавшие стволы, тащась в  глубоком арьергарде. Где-то впереди, левее, и впрямь слышались чужие голоса.

 Рядом с ней возник кто-то, но у неё уже не было сил разлепить веки.

 – Слушай, посидишь тут с рюкзаками? Там, кажется, речка, мы поищем брод? – услышала она и почти во сне кивнула.

 Света опустилась на скинутый рюкзак, ещё теплый и потный от чьей-то спины. Совсем, должно быть, как бок лошади, когда снимаешь седло, – подумала она о чём-то из детства, когда отец, совсем недолго, водил её заниматься на ипподром.

 Света проснулась от того, что чуть не упала с рюкзака. Прошло, наверное, минут двадцать, не больше, но за это время небо над зарослями просветлело. Скоро должен был быть рассвет. Рядом, всего в нескольких шагах, и впрямь белела вода.

 С того берега послышался треск сучьев и приглушенные голоса, и в предрассветных серых сумерках за деревьями промелькнули две тени. Света очень удивилась, поняв, что им всё-таки удалось перебраться. Она встала и сквозь заросли кустарника пошла к берегу им навстречу. Ноги казались ватными, но шаги были легки, как будто в невесомости. На секунду у неё мелькнуло опасение, что это, быть может, вовсе и не её ночные спутники, но почти тут же услышала знакомый голос.

 – Эй, на том берегу, – громко шепнули из-за речки. – Рюкзаки дотащишь?

 Теперь было почти светло, и было видно всё до мелочей – весь серый, туманный непроснувшийся мир зарослей. Можно было разглядеть сучья деревьев, кусты, ветки и бледную, гладкую, как зеркало, воду. Света по очереди подтащила рюкзаки к переправе. Они показались ей неожиданно тяжелыми.

 – Куда здесь наступать? – спросила она у серых теней за рекой. Видимо, она ещё не до конца проснулась, и собственный голос показался ей чужим.

 Одна из теней подступила к воде, и в сером мире показалось первое блёклое цветное пятно – красная кепка Команданте. «Значит, не приснилось», – мелькнуло у неё в голове.