Текст книги "История о сене и собаке"
Автор книги: Ольга Болгова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
– А если бы не догнали? – тупо спросила я.
Он не ответил, молчал, глядя на меня в упор, кажется, точно также как тогда, у входа в ресторан. И опять вечер, только без дождя, капли не блестят на его волосах. Бред…
– Я пойду… – то ли сообщил, то ли спросил он.
– Да, конечно, и мне ехать пора…
Он кивнул, развернулся и, не прощаясь, двинулся прочь.
Я смотрела ему вслед и почему-то злилась оттого, что он вот так равнодушно и уверенно уходит.
– Роман Петрович! Подождите! – воскликнула я, поддавшись этой злости.
– Да? – он резко остановился, обернулся, подошел ко мне.
– Вы хотели что-то спросить, Дарья Васильевна?
Что я хотела спросить? Ничего не хотела, я все уже ему сказала, и если бы не эти чертовы молния и сумка, я бы уже катила по проспекту и знать не знала об этом новоиспеченном тренере. Не расспрашивать же его о делах, которые меня больше никоим образом не касаются, да и прежде касались постольку поскольку. По совпадению случайностей. Почему именно он оказался новым Васькиным тренером? Но пауза слишком затянулась, и мне нужно было хоть что-то сказать, потому что он стоял и смотрел на меня так серьезно-выжидающе. Кстати, он ведь так и не отдал мне Васькину сумку, а собрался уходить. И я не заметила этого. Надо же! Зачем, спрашивается, догонял?
– Роман Петрович, давайте же сумку… – начала я и продолжила более чем неоригинально: – Рада за вас, что вы нашли работу… не век же вам таскать тяжести на стройке…
– Да, я это понял, вы рады за меня, если не шутите, – ответил он, даже не пошевелившись, чтобы вернуть мне злополучную Васькину вещь.
– А отчего же мне за вас не порадоваться? – спросила я. – Что-то не так?
– Нет, все нормально, вы сами видите, – в голосе его я услышала язвительные нотки.
– Ну и как, вам легче, Роман Петрович?
– В каком смысле? Не понял… – сказал он.
– Все у вас утряслось, вы ушли со стройки, хотя я не понимаю, зачем вы вообще там работали… с вашими возможностями. И… с Ритой… – имя нахалки слетело с языка помимо воли, – у вас все наладилось.
И зачем я брякнула это? Какое мне дело?
Он растерялся, удивился, или ловко разыграл удивление?
– Рита? При чем здесь Рита?
– Но как же, Роман Петрович… – я замолчала, злясь, что начала этот разговор и, более того, так необдуманно окликнула его. Хотя, он же не отдал мне сумку.
– Дарья Васильевна… – начал Лудовин, помолчал, вздохнул, потом продолжил:
– Вы так убиваетесь о своей сестре, но напрасно, совсем зря.
– Я не убиваюсь, мне просто не совсем понятно… не совсем понятны ваши поступки, Роман Петрович!
– Какие поступки?
– Вы прекрасно понимаете, какие…
– Дарья Васильевна, я не могу разгадывать ваши загадки, скажите, чего вы хотите от меня?
– Я? От вас? – взорвалась я. – Ничего, абсолютно ничего не хочу! Прощайте, Роман Петрович, надеюсь, что больше вы никогда не возникните на моем пути!
Я двинулась в сторону машины и через пару шагов сообразила, что сумку он так мне и не отдал.
– Роман Петрович! Вы отдадите мне сумку или нет? – ринулась я обратно.
– Вы все-таки хоть что-то хотите от меня, – произнес он, не сделав ни малейшего телодвижения.
– Отдайте сумку! – взревела я.
– Возьмите же, – он стащил ее с плеча и протянул мне.
Я дернула сумку к себе.
– Что за дурацкие игры? Я вам кто, девочка?
– Нет, вы очень… привлекательная женщина, – сказал он, отпуская ремень сумки.
Еще не хватало, чтобы он начал отпускать мне какие-то сомнительные комплименты!
– Прекратите, Лудовин! Вам есть кому говорить такие вещи и делиться вашими рассуждениями! – бросила я в сердцах и снова рванула к машине. На сегодня хватит! Слишком много всякого негатива, слишком много!
– Мне некому говорить и не с кем делиться! – Лудовин остановил меня, схватив за локоть.
– Отпустите же, что вы себе позволяете! – возопила я, пытаясь вырваться из его хватки.
– Простите… сам с собой в раздрае, – сказал он, отпуская мою руку. – Но, подождите… все же скажу: у вас гну… трудный характер, и вы совсем не та женщина, и я не хочу быть ни подписью на объяснительной, ни цифрой вашей сметы… ни ножнами кинжала, ни рукояткой шпаги, ни бутсами хавбека, потому что с вами может получиться только так…
– Что? Что вы хотите этим сказать? – воскликнула я. – При чем здесь мой характер и бутсы хавбека? Да! у меня такой характер! какой есть, но вам-то какое дело до моего характера? И мне не нужны ни ваша подпись, ни ножны, ни рукоятка и что там еще вы предлагаете, Роман Петрович!
Я пылала от негодования. Или это было не негодование, а что-то иное? Я злилась, но от его слов и взгляда защекотало внутри, как перед прыжком с десятиметровой вышки.
– Не нужны? И правильно, что не нужны! – сказал он. – Вы же не женщина, вы – шеф!
– Роман Петрович! Кажется, вы, не далее, как пять минут назад, сообщили, что я – привлекательная! – взвилась я. – Женщина! Или мне послышалось? Моей руки, между прочим, и для вас это не тайна, весьма усердно ищут двое!
– Как, уже двое? Насколько я в курсе, у вас была помолвка с одним! Уже есть и второй? Как же им только удалось?
Он ухмылялся и сарказм, жалкий сарказм звучал в его голосе. Он явно издевался, и поделом мне, совершенно не владеющей собой, распустившейся перед ним, как та курица перед павлином!
– А вы – мошенник и негодяй, вас убить мало! Цепляетесь к двум, а может, и больше, женщинам! Как вы смеете?! – не сдержалась я.
Если бы я могла, если бы это не было дико, нелепо и смешно, я бы с удовольствием влепила бы пощечину этому наглецу, в кровь бы разбила его ухмыляющиеся губы. Он лез в мою личную жизнь, вынуждая говорить то, что я никогда никому ни под каким предлогом бы не сказала! Тем более, малознакомому мужику!
– И убейте, Дарья Васильевна! – резко бросил он, вдруг снова став серьезным. – Убейте… потому что я… вы… меня, черт, я не мальчик говорить это, но вы меня так зацепили … лучше мне вас не видеть совсем!
Он запустил пятерню в волосы, взъерошил их, махнул рукой, развернулся и пошел прочь, а я полетела вниз, с десятиметровой вышки, ужасаясь от звенящей внутри, обжигающей пустоты. Из состояния шока меня вывел Васька, который выбрался из машины и сейчас дергал за рукав:
– Теть Даш, мы домой поедем? Мама звонила…
– А, что? Да, сейчас поедем, Вася.
Когда я захлопнула дверь, перед капотом возник Лудовин. Я спустила окно, вопросительно взглянув на него. Он протянул мне визитку, сказал совершенно спокойно, словно и не кипел пару минут назад:
– Это не моя… клубная, но там есть и мой номер телефона. Для Васи.
– Спасибо, Роман Петрович, – сказала я, вытягивая из его пальцев картонный четырехугольник. – Передам Васиным родителям.
– Не забудьте, Дарья Васильевна.
– Что вы, ни в коем случае не забуду, Роман Петрович! Прощайте…
– Всего хорошего… до свидания, Василий…
Я закрыла окно и завела мотор.
Глава 10
– Как дела? – спросила я Кристину, возлежащую на диване с ноутбуком на животе. С утра Василий-старший свозил жену к врачу, и ныне она болела на законных основаниях, усердно трудясь над статьей, без которой, видимо, следующий номер газеты не имел никакой возможности добраться до печатного станка.
– Ничего, вроде отпустило… сейчас погоди, пару слов допишу и вся твоя… – бросила Кристина, не отрывая взгляда от экрана монитора, пальцы ее лихо летали по клавиатуре. – Один момент! Мысль поймала!
Я забралась с ногами в кресло, кутаясь в уютный палантин, закрыла глаза и не заметила, как задремала под мягкое пощелкивание клавиш. Проснулась от звонкого голоса, зазвучавшего прямо в ухо, вздрогнула и пару секунд изумленно озиралась, приходя в себя.
– Васька, ну что ж ты так орешь? Дарью Васильну разбудил, негодник! – вполголоса отчитывала Кристина сына, который с воплем влетел в комнату, отчего я и очнулась.
– Устала? – спросила меня Кристина, отправив расшумевшегося Ваську и снова устроившись на диване.
– Удобное кресло у тебя, как берлога для утомленной медведицы.
– Твои эпитеты достойны твоего пера, – буркнула я. – Сама не заметила, как заснула. Да, кресло и впрямь удобное, купила пару лет назад, когда квартиру обставляла. Вроде с виду непрезентабельное, но очень уютное. Частенько в нем вырубаюсь после работы.
– Запарилась ты совсем с твоей работой. Не надорвешься, подруга?
– А ты сама? Вчера загибалась, а сегодня уже статью кропаешь, вперемешку со стонами.
– Ну… я имею в виду ответственность и риск, – ответила Кристина. – Я же не веду репортажи из горячих точек и не разоблачаю политиков, следовательно, не слишком рискую, а ответственность несу лишь перед теми, о ком пишу. А ты тащишь на себе воз проблем, вагон ответственности и маленькую тележку комплексов.
– Любишь ты, Кристя, ударяться в философию… но, честно признаться, ты права и насчет воза, и по поводу вагона, ну и тележка тоже пойдет. Да, я устала… и… замуж не хочу, – сказала я.
Кристина уставилась на меня, молча, но не удивленно, а с нахальной улыбочкой.
– И что ты улыбаешься и молчишь? – сердито спросила я. – Что смешного ты обнаружила в моих словах? Радуешься, что уже попала в точку?
– Дашка! – дар речи наконец вернулся к подруге. – Ты не хочешь замуж в принципе или не хочешь за Федора? Неужто тебя проняло? Или есть более веские причины? О-о-о, блин… – последняя реплика относилась к Кристининым почкам, и она тут же махнула рукой, предупреждая сочувственные реплики.
Я замолчала. Признаться, мне хотелось поговорить с подругой о скопом навалившихся на меня заморочках с тремя мужчинами, но на фоне её недомогания они вдруг показались неуместными и легкомысленными. И, кроме того, я вдруг испугалась, что так легко высказала вслух мысль, которую старательно загоняла подальше, на задворки.
– Что молчишь? – настойчиво спросила подруга. – Колись, что стряслось? Отчего вдруг возникло нежелание бракосочетаться? Повздорила с женихом? Или…
Или? В том-то и дело, что или. Проклятое «или» застряло в моей голове бутсой хавбека, цифрой сметы, и чем там еще. Почему он сказал, что со мной может получиться только так, то есть, иначе говоря, совсем ничего не получиться? Я, что, прокаженная? Мне, между прочим, уже два предложения руки сделали! А может, он боится меня?
Сегодня я с большим трудом удержалась, чтобы не вызвать к себе Риту и не спросить ее в лоб, что она имела в виду, утверждая, что снова встречается с Лудовиным. Кто из них врет? И зачем? Эта мысль накатила даже во время разговора с главным инженером, в результате я ответила ему невпопад, чем сильно удивила педантичного Сударева. Рассеянность на работе была непростительна, неуместна и выходила за все возможные рамки, и мне нужно было что-то делать, как-то расставить все точки над й.
«Даша, ты где?» – услышала я. Кажется, сильно торможу. Кристина что-то спросила. Ах, да про или…
– Что или? – спросила Кристина.
– Какое или?
– Но ты же сама сейчас сказала: «или»!
– Я сказала?
Неужели слова помимо моей воли вырываются наружу?
– Ну да, именно ты! Даш, здесь, вроде, больше никого нет!
– Прекрати издеваться!
– Дашка… что случилось? Чувствую, случилось что-то ужасное… Нет?
– Прекрати издеваться!!
– Даш, ну не сердись, не злись, не хочешь, не рассказывай, ой… зараза… неужели… футболист? А, Даш?
Кристина поморщилась от боли и снова уставилась на меня. Проницательная ведьма! Ну откуда ей знать, в чем причина моей рассеянности!
– Футболист… – брякнула я. – Давай закончим разговор, ты же плохо себя чувствуешь.
– Ах, футболист? Замечательно…
– Какой футболист? Кристина, ты совсем на мужиках помешалась? Вроде, замужем, а не в браке! – я сделала рокировку ее же турой. – Ты меня пугаешь. Я пошутила!
Кристина смотрела на меня, и глаза ее стервозно смеялись.
– Ну что за страхи, в самом деле, у тех, кто шутит, никогда так густо не краснеют щеки…
– Я уже не в том возрасте, чтобы краснеть!
– И этот взгляд и вздох глубокий…
– Я даже не думала вздыхать! Стервоза ты, Крушина!
– А как же, на том стоим! – пропела подруга. – И что ты собираешься со всем этим делать?
– С чем со всем? Мне, между прочим, мой зам Суриков предложение сделал! – ответила я.
– Опа! Офигеть! Ну ты, Дашка, даешь! Кстати, ничего удивительного, ты женщина в соку, персик просто… м-м-м… А как же футболист?
– Сурикову мой сок не нужен, он капиталы хочет объединить.
– Тоже неплохо! А как же футболист? У него нет капиталу?
– А мне какое дело до его капиталов? – возмутилась я и зачем-то добавила: – Думаю, нет. А ты знаешь, что он – новый тренер твоего Васьки!
– Ага… – глубокомысленно сказала Кристина, с весьма довольным видом потирая ладони, – раскололась все-таки… Дорогая, я справки уже с утра навела, Васька мне вчера все уши прожужжал про нового тренера Романа Петровича, хромого, с которым тетя Даша разговаривала.
– Тебе бы на улицу разбитых фонарей…
– Даш…
Я махнула рукой, покрутилась в кресле, ища удобное положение, которое никак не находилось. Кристина вопросительно смотрела на меня.
– Слушай, подруга, – сказала я. – Вчера тебе визитку давала… футбольного клуба.
– Сейчас! – Кристина сползла с дивана, заохала.
– Лежи! Скажи, где искать, – остановила ее я.
– На столике возле кровати, кажется, лежит.
Итак, я дошла до какой-то критической точки. Я сжимала в руке мобильник и смотрела на гладкий кусок картона, на котором под отпечатанными адресом и телефонными номерами было от руки написано: «Лудовин Р.П. 89017537712». И что же я собираюсь ему сказать?
Я держала телефон в руке, заворожено глядя на черные цифры, выстроившиеся на светящемся дисплее. Зеленая кнопка, скромная маленькая кнопочка, притулившаяся слева, казалась ключом для входа в бездну. Именно так, патетично, но точно, можно было описать мои ощущения от созерцания этих одиннадцати цифр. Что за дурацкий порыв? Ведь он отдал визитку не мне, он передал ее Васькиным родителям, чтобы быть с ними на связи в каких-то экстренных случаях. Ничего другого он в виду не имел. С какого перепугу я вдруг ринулась звонить ему? Решила назначить свидание? Он будет несказанно удивлен или страшно развеселится, наслаждаясь, что гордая генеральная директорша позвонила с шитой белыми нитками целью. Или пошлет меня подальше. Пусть только попробует! Даже повод искать не буду, возьму и позвоню, и спрошу в лоб, какого черта он наговорил мне все, что наговорил! Кажется, в последнее время, в моих рассужденьях больше бывает светлых промежутков, чем в моем разуме. Я вздрогнула оттого, что телефон в руке дернулся и разразился веселенькой мелодией… одиннадцать цифр поблекли под вырвавшимися на дисплей пятью буквами ФЕДОР. Как вовремя… Я кликнула зеленую кнопку.
– Даша, прости, не звонил сегодня, но ты тоже не удосужилась без пяти минут мужу звякнуть. Ты сходила в салон насчет платья? Беседовал с твоей мамой, она жаловалась, что ты обещала…
О, черт! Платье, салон, мама, я обещала… что я обещала? Я слушала Федора, поддакивала, даже оправдывалась, и меня накрывало противное чувство стыдливого раскаяния, в компанию к которому пристроились раздражение и злость на саму себя.
Что я делаю, зачем и почему? Более-менее устоявшаяся жизнь дает трещину из-за мужика, который зачем-то завладел моими мыслями, и глупой девицы, что навела меня на этого мужика. Кое-как распрощавшись с Федором и договорившись с ним встретиться завтра, я отключила телефон и несколько минут сидела, совершенно выпав из действительности. Из ступора меня вывели звук открывающейся двери и Кристинин вопрос:
– Позвонила?
– Нет, – вяло протянула я. – Да и зачем? И неудобно… у него там Рита, наверное, или еще кто… да и вообще, это тупо… Федор вот звонил…
– А, понятно… порыв остыл. Нет, я тебе советовать не могу, это дела личные, но ведь с тебя никак не убудет. Придумай что-нибудь, скажи какую-нибудь глупость и посмотри на реакцию: если обрадуется…
– Кристина, ты соображаешь, что говоришь? Я, взрослая женщина, звоню мужику, чтобы проверить его реакцию на себя? Да еще и говорю какую-то глупость? Да я в жизни такого не делала и не собираюсь! И зачем он мне, ответь! Зачем?
– Я тебе уже говорила, зачем, – отрезала подруга. – Ладно, отдыхай, спок ночи!
Кристина удалилась, оставив меня в состоянии полного раздрая. Как мне могла прийти в голову подобная мысль: позвонить Лудовину в десятом часу вечера? Сдурела совсем. Хорошо, хоть Федор вовремя появился в эфире, а то я уподобилась бы влюбленной по уши сестренке Рите. Сопернице. Мне вдруг стало смешно. До чего же я докатилась, позволив втянуть себя в нелепый любовный треугольник! Я швырнула телефон на кровать и отправилась в ванную смывать дневные заботы, раздрай и дурь. Будет день, будет и песня. Завтра или успокоюсь и забуду о Лудовине навсегда, или приму меры, чтобы поставить точку в этой нелепой истории.
Глава 11
С утра загрузились с главным инженером в служебную машину и отправились в область, в поселок Сунжа, в районе которого через одноименную реку наша компания строила мост. Поездка Сударева была запланированной, а я, отложив текущие дела, присоединилась к нему с целью взглянуть на объект собственными глазами, а кроме того, мне просто не сиделось в кабинете, словно там рассыпали жгучий перец вперемешку с киндзой. Я переоделась из офисного костюма в дежурные куртку, джинсы, свитер и кроссовки. Эту одежду я всегда держала под рукой на случай неожиданных выездов на объекты, требующие детальных осмотров, которые предполагали передвижение по распаханной земле и проникновение внутрь всяческих железобетонных и прочих конструкций.
В Сунжу мы прибыли в полдень. Шофер Дима вырулил на стройплощадку, я выбралась из машины вслед за Сударевым, натянула капюшон – с мутно-серых небес опять моросил противный октябрьский дождь. Обойдя стройплощадку и получив дозу положительно-отрицательной энергии от беседы с прорабом – умудренным опытом мостовиком еще советской закалки, я оставила Сударева и строителей, чтобы не мешать им обсуждать открытым текстом животрепещущие подробности и проблемы строительства, и спустилась по деревянной, временной брошенной с берегового откоса лестнице к реке. Серая тягучая вода неторопливо текла, мутно отражая неприглядно скучный берег, пейзаж был скомкан, перечеркнут грохочущим над рекой драглайном, в общем, картина ждала кисти художника-соцреалиста и явилась отличным фоном к моему смутному настроению. Поставить задачу, оградить ее, как котлован шпунтом, продумать детали, выгрести и отбросить все ненужное, забетонировать и забыть. Все было бы просто, если бы я могла выгрести, выбросить и забетонировать.
Вчера днем мне вновь посчастливилось столкнуться с Ритой, которая процедила мне сквозь зубы холодное «Здрасте» и удалилась в свой кабинет, стуча каблуками и гордо неся кудрявую голову. Я попыталась заняться аутотренингом, внушая себе, что нет ничего глупее, чем обращать внимание на выходки недалекой девицы, но это мало чем помогло. До обеда образ подлеца Лудовина преследовал меня с неприятным постоянством.
Вечером же я, как пионерка, отправилась мотаться по салонам в поисках свадебного платья, причем – в гордом одиночестве, Кристина была нетранспортабельна, а никого другого мне брать в компанию не захотелось. Платье я, естественно, не купила и удовольствия, само собой, не получила. На Троицкой меня подрезала нахальная «Лада Калина» и удрала в сторону Кронверкского, а мне пришлось приходить в себя после основательного выброса адреналина. В результате, плюнув на платье, я отправилась домой, где меня настиг явившийся навестить невесту Федор. Я встретила его столь радушно, что после его ухода Кристина объявила мне, что ей искренне жаль несчастного, который женится на такой стервозе, как я. Я не стала реагировать на выпад подруги, и на этой торжественной ноте мы разошлись по своим углам.
С откоса замахал руками Сударев, призывая возвращаться, и я резво двинулась на подъем, задохнувшись на верхних ступеньках.
На обратном пути, видимо, надышавшись свежим воздухом и напрыгавшись по стройплощадке, я даже задремала и очнулась, когда машина катила по Светлановскому. «Кажется, еще квартал, и будет Васькина спортшкола», – вдруг накатила мысль, когда я, стряхнув дрему, повернулась к окну, за которым тянулись монотонные стены многоэтажек проспекта. «А что, если…», – мелькнула вторая, крамольная, мысль. Я взглянула на часы. «Но зачем ставить себя в дурацкое унизительное положение?» – накрыла первые две третья, разумная, но было уже поздно.
«Дима, тормозни вон там, у павильона, мне нужно кой-куда забежать!» – неужели это сказала я?
– А как домой добираться будете, Дарья Васильевна? – спросил Сударев. – Может, Диму прислать попозже?
– Не нужно, – отважно бросила я, отрезая себе путь к отступлению.
Попрощавшись, я хлопнула дверцей джипа, накинула на плечо сумку и ринулась в подземный переход. Поставить задачу, оградить ее, как котлован шпунтом, продумать детали, выгрести и отбросить все ненужное, забетонировать и забыть. Именно так. И никакого дурацкого положения!
У дверей спортшколы я притормозила, подумав, что выгляжу из рук вон плохо, но успокоила себя мыслью, что этот пункт в моей задаче является факультативным. Застыв у двери, я пыталась взять себя в руки. Все будет нормально. Во всяком случае, если я его застану, я смогу задать ему вопросы и получить на них ответы. Я толкнула дверь, прошла мимо вахтера, и двинулась по коридору в сторону спортзала. Решимость моя с каждым шагом уменьшалась, но я повторяла, как молитву: поставленная задача требует разрешения, нерешенная – будет мешать и может выплыть проблемой в самый неподходящий момент. Одна из проблем уже плавала передо мной с гордо раскрытыми парусами в виде каравеллы Риты.
У дверей спортзала никого не было, значит, тренировка уже закончилась. Изнутри раздавались звуки избиваемого мяча. Футболист! Что за профессия? Вся жизнь – игра, бег за мячом, кубки, проигрыши, травмы, болельщики, неудачи, удачи… Хотя, риск волнует, движение стимулирует, да и финансово они сейчас неплохо обеспечены. И зачем Лудовина понесло на стройку? Его ответ меня совсем не устраивал, и мне хотелось услышать от него что-то более вразумительное, но я застыла перед очередной дверью. «Мы просто люди, и каждый имеет право на получение ответов на свои вопросы», – твердила я, пытаясь убедить себя, что в моем поступке нет ничего двусмысленного.
Психотренинг прервало раскатистое: «Девушка, вы кого-то ждете?» Я резко обернулась. Тот самый амбал, с которым я чуть не столкнулась в прошлый раз, улыбался, глядя на меня сверху вниз.
– Э-э-э-э… нет… да, я приехала забрать ребенка, но, кажется, его уже забрали…
– Ваш у Лудовина тренируется? – спросил он.
– Да… но ребенок не мой, меня просто попросили…
– Кажется, я уже вас здесь видел. Что ж вы так поздно, тренировка закончилась с полчаса назад. Да вы загляните в зал…
– Меня так сурово выгнали из зала в прошлый раз, – ответила я.
– Ничего, сейчас не выгонят…
Даже если мне и хотелось убежать, сделать это я уже не могла, потому что титан распахнул дверь и жестом пригласил меня пройти внутрь.
Я вошла, одарив верзилу благодарственной улыбкой и втайне надеясь, что Лудовина там не окажется, но моим надеждам не суждено было сбыться: по залу за мячом бегали двое: Роман Петрович и юноша-подросток.
– Вот, видите, всех уже разобрали. Так вы позвоните, узнайте… – сочувственно обратился ко мне детина. – С тренером поговорите…
– Да, спасибо вам большое, я, конечно, позвоню, думаю, что ребенка забрали, – пробормотала я.
– Роман! – заорал детина густым басом и замахал ручищами. – Давай сюда!
Кажется, по моей спине заструился холодный, нет, ледяной, ручей. Лудовин остановился, обернулся, замер на мгновение, пнул мяч, что-то сказал своему партнеру и, прихрамывая, двинулся в нашу сторону.
– Вот, Роман, тут дама за ребенком пришла, побеседуй… да и не забудь, завтра в десять в Кавголово!
– Как, я не сплю? Здравствуйте, Дарья Васильевна, – сказал Лудовин, бросив на меня быстрый взгляд. – Да, я помню, – это было адресовано разговорчивому амбалу. – Вы за Василием приехали? А его уже отец забрал, – это мне.
– Странно, значит, получилась какая-то путаница, – пробормотала я.
Детина, оказавшийся главным тренером школы, удалился, попрощавшись и слегка удивившись нашему знакомству. Мы молчали, глядя в разные стороны. Я ругала себя за то, что затеяла всю эту авантюру. О чем думал Лудовин, мне было, само собой, неведомо, но молчание он нарушил первым.
– Дарья Васильевна, раз уж так получилось, и если вы не торопитесь, давайте… давайте сходим куда-нибудь, поужинаем. Если вы не против…
– Нет, я совсем не против, Роман Петрович, – ответила я.
– Голодный, как черт… – добавил он. – Вы подождете меня, я переоденусь…
– Да, я подожду, Роман Петрович.
Он шагнул в сторону, потом вернулся на место, взъерошил волосы, снова шагнул.
– Я сейчас, быстро, вы посидите… вон там, на скамье.
Он махнул рукой в направлении скамеек, стоящих вдоль стены зала.
– Нет, спасибо, я лучше здесь постою… идите… – пробормотала я. – Идите…
Он пошел, затем вернулся, спросил:
– Вы можете звать меня просто Романом?
– Могу, – ответила, чувствуя, что почему-то постыдно краснею.
– Я рад, – бросил он, уходя в очередной раз.
Я вышла в коридор и села на скамью, но вскоре пожалела, что не последовала приглашению Романа подождать его в зале, потому что ко мне тут же пристроился и начал нахально клеиться возникший из недр школы футболист. Через пять минут пикировки я мысленно помянула неформальными словами рогатое существо, которое занесло меня в эти стены. Еще через пять минут я обрубила все концы, объявив нахальному пикаперу, что жду Романа Петровича Лудовина по делу и прошу не доставать меня пустыми разговорами. Футболист по имени Артем попытался противопоставить свою кандидатуру лудовинской, затем увял, пробормотал, что тому вечно везет, и удалился, а я увяла еще больше, поднялась со скамьи и шагнула в сторону выхода, снова поминая рогатого. Конечно, а чего же я ожидала? Явилась, клюнула, заглотила наживку! Которая я у него по счету за неделю, хотелось бы знать? Нет, не хотелось бы!
– Дарья Васильевна! – услышала я за спиной. – Я готов…
Пришлось отреагировать и развернуться. Блестяще! Влажные волосы зачесаны назад, но прядка упорно падает на лоб, в глазах… ожидание и удивление.
– Я готов, – повторил он. – Я не слишком вас задержал?
– Нет, вы меня совсем не задержали!
– Но вы сердитесь…
– Даже не думала сердиться, просто передумала с вами ужинать, о чем и хочу сообщить.
Он нахмурился, провел рукой по подбородку, на котором уже синела полуденная щетина.
– Что случилось? Почему?
– Я… мне срочно позвонили и…
Я замолчала, не в силах придумать содержание мнимого звонка.
Он тоже молчал, смотрел на меня, потом вздохнул, резко застегнул молнию на куртке.
– Знаете, Дарья Васильевна, если так срочно, уезжайте… поужинаю и без вас.
– И прекрасно, Роман Петрович, я тоже, знаете ли, найду, где поесть и с кем…
Я снова рванула прочь, не оглядываясь. Сердце лупило по ребрам так, словно я только что пробежала стометровку. Вылетев из школы во влажное промозглое питерское марево, я резко остановилась, жадно вдохнув прохладный воздух, словно мне долго не давали дышать. Да что же такое со мной? Я что, втюрилась в этого хромого футболиста? За компанию с Ритой? Чем же он нас так очаровал? Позади стукнула дверь.
– Вы за рулем? – спросил Роман мне в спину.
Еще один прокол! Глупейшее положение, и как я об этом не подумала! Явилась за ребенком пешком! Как все очевидно и нелепо!
– Нет… с машиной проблемы, – пробормотала я, обернувшись.
– Неужто на метро? – спросил он.
Я проигнорировала саркастическую ноту, явно прозвучавшую в смысле и тоне вопроса, но не удержалась от демонстративной лжи.
– Да, – сказала я. – На метро, а вас что-то смущает, Роман Пет… Роман?
– Нет, абсолютно ничего. Вас проводить до метро? Или, может, такси?
– А проводите, – сказала я.
И почему я не могла уйти, оторваться от его взгляда?
– Прекрасно…
Я натянула капюшон куртки, взглянула на него и двинулась вперед.
– Вам все-таки нужно уезжать? – спросил Лудовин.
– Нет, – помедлив, ответила я. – Дело не срочное, подождет.
– Тогда, может, снимите горчичник с ужина?
– Что сниму? – я остановилась и уставилась на него. – Что у вас за манера говорить загадками? Вы философ, а не футболист…
– Такой уродился, – сказал он. – А горчичник – это как раз от футбола, желтая карточка.
– А, штраф… – кивнула я и продолжила путь. – Хорошо, горчичник снимаю. У вас есть что-то на примете? Я не слишком знакома с этим районом, бываю здесь редко.
Вот только в последнее время зачастила, идиотка.
– Да я тоже не так давно здесь обосновался. Поедем, куда хотите? Или на мой выбор?
Надо же! Такой предупредительный и осторожный!
– А у вас совсем нет машины, Роман? – зачем-то брякнула я и прикусила язык, поздним зажиганием подумав, что, возможно, напоминание о машине ему неприятно.
– Нет, как свою разбил, так до новой дело и не дошло… – ответил он спокойно. – Не могу вас доставить сам, но тормознем такси.
Я решила расслабиться и понаблюдать, что же будет дальше. В конце концов, я же пришла не на свидание, а для того, чтобы разобраться в гнетущей меня ситуации. Предоставив Роману возможность выбрать харчевню, поймать такси, я даже чуть было не позволила ему вольное обращение к себе по имени, но наличие водителя в салоне и остатки разума вовремя спасли меня от этого опрометчивого поступка. Лудовин не блеснул оригинальностью, выбрав направление к центру и остановив машину напротив Гамбринуса. Мы спустились по ступенькам, вошли в длинный полупустой прохладный зал, расположенный в цокольном этаже, и, не сговариваясь, направились к дальнему столу в углу, Здесь было вполне уютно, лишь слева на стене мерцал плоский дисплей, по которому двигалась в немом зажигательном танце компания смуглокожих певиц.
– Почему сюда? Это же пивная! – сказала я. – Вы часто здесь бываете?
– Вам не нравится? Здесь вкусно готовят, и пиво неплохое, – отозвался Лудовин. – Бываю нечасто, но это первое, что пришло в голову.
Я кивнула в знак одобрения и углубилась в меню, чтобы как-то заполнить нависшую вдруг паузу, да и есть, признаться, очень хотелось.
Выбрав блюдо посытнее, я, неожиданно для себя, впрочем, это была отнюдь не первая неожиданность за сегодняшний день, согласилась на пиво, которое по уверениям Лудовина, меню и официанта разливалось из бочек, и являлось наисвежайшим и изготовленным по старинным технологиям.
Покончив с заказом, мы снова погрузились в неловкое молчание, которое опять нарушил Лудовин.
– Я рад, что вы отложили свое срочное дело.
Выдался не занятый Ритой вечер, а тут нежданно-негаданно подвернулась директорша, не так ли?
– Неважно, хотела с вами поговорить, ну и не стала упускать возможность, а то дело подождет, – старательно сформулировала я.
