Текст книги "Серенада новогодней ночи"
Автор книги: Ольга Арсентьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Алена, сглотнув, неуклюже повернулась в его сторону и сразу же почувствовала, что ее лыжам такое положение не нравится. Они начали двигаться назад и вниз. Девушка машинально наклонилась вперед и схватилась за протянутую ей палку с гораздо большей поспешностью, чем собиралась. И больше ей ничего не пришлось делать и ни о чем не пришлось беспокоиться. Незнакомец поднял ее наверх с такой легкостью, будто она была ребенком. А потом воткнул свои палки в сугроб, снял тонкую серебристую перчатку и бережно отряхнул с Алениной шапочки снег, на миг прикоснувшись к ее щеке изящными длинными пальцами.
* * *
– Скажите, Александр, а вы… А я… Я не могла видеть вас раньше? – наконец решилась Алена, когда они уже приближались к отелю.
Обратный путь был неспешным и очень приятным. Назвав Алене свое имя, мужчина вел себя корректно и сдержанно, с разговорами не лез, с расспросами не приставал, за талию приобнять не пытался. Просто скользил рядом и так же, как и Алена, любовался окрестностями. Хотя окрестности и в самом деле заслуживали восхищения, Алене под конец стало немного досадно. Потому она и спросила. Ну и еще потому, что, когда он ушел немного вперед, чтобы проложить для нее лыжню, в очертании его плеч ей и в самом деле привиделось что-то знакомое.
Александр слегка напрягся и одарил ее пристальным взглядом серо-синих, цвета северного моря глаз.
– Вы похожи на нового бармена «Вечерней звезды», что на Лиговском, – извиняющимся тоном произнесла Алена. – Того, который варит превосходный кофе по-турецки…
Теперь ей показалось (нет, она была почти уверена!), что он расслабился. Во всяком случае, он снова улыбнулся, сверкнув великолепными зубами, и после крошечной паузы ответил:
– Я действительно работаю в компании «Вечерняя звезда». И умею варить кофе по-турецки.
«А сейчас он наверняка спросит, кто я (в смысле по профессии) и откуда, – подумала Алена. – Может, даже поинтересуется, замужем ли я».
– Вот мы и прибыли, Алена, – сказал Александр. – Спасибо за чудесную прогулку. Увидимся за обедом.
«Не спросил. Не поинтересовался».
– Я буду обедать с подругами, – стараясь, чтобы голос звучал равнодушно, сообщила Алена.
– Разумеется… – Александр снял лыжи, тщательно очистил их от снега и, распахнув дверь запасного выхода, придержал ее для Алены.
Девушка гордо прошествовала мимо.
Сверху, из приоткрытого окна третьего этажа, ее проводил чей-то внимательный взгляд.
* * *
– Ну вот и ты наконец. – Наталья положила на туалетный столик щетку для волос, которой тщательно взбивала пышную белокурую челку, и критически оглядела Алену. – А ты вот так и пойдешь? В свитере и джинсах?
– Да, вот так и пойду. Еще не вечер, и до Нового года целых девять часов, – спокойно ответила Алена. – А где Ира?
– Пошла в ресторан занимать для нас столик. Ты видела, какая толпа понаехала? Хотя где тебе было видеть, ты ж вела здоровый образ жизни… Ну и как там, в лесу?
– Все нормально. Все елки на месте, волков нет. И медведей тоже.
– Так-таки ни одного волка? – хитро прищурилась Наталья. – Что-то ты розовая, и глаза блестят…
– Идем уже, а?
Обед в ресторане был в самом разгаре.
Двигаясь между бесшумно скользящими с полными подносами официантами, они отыскали Ирину за столиком у окна, изучавшую многостраничное, в солидной кожаной папке меню.
– Можно было не спешить, – сказала она подругам, не отрывая глаз от страницы с десертами, – меня встретили и усадили за этот столик.
– Я всегда говорила, что в «Вечерней звезде» отличный сервис, – важно кивнула Наталья. – Теперь посмотрим, какая у них кухня.
У столика возник официант.
– Что вы нам посоветуете? – строго спросила его Наталья.
– Учитывая предстоящий новогодний банкет, я бы посоветовал взять что-нибудь легкое. Например, консоме с перепелиными яйцами и фуа-гра с фруктовым соусом. А вам, сударыня, – адресовался он к Ирине, – поскольку вы любите и, без сомнения, знаете толк в рыбных блюдах, придутся по вкусу наши маринованные морские гребешки и карпаччо из меч-рыбы. Из столовых вин я бы рекомендовал…
– Постойте… – Ирина округлила густо накрашенные глаза. – Подождите! Откуда вы знаете, что я люблю рыбу? Вы что, умеете читать мысли?
– Не совсем, – потупился официант, – просто нас учили оценивать вкусовые пристрастия клиента по его внешнему виду и невербальному поведению.
– А что такое невербальное поведение? – нагнувшись к Алене, шепотом спросила Наталья.
Алена шепотом объяснила.
– Надо же! – поразилась Наталья. – Вы абсолютно правы! У меня сейчас именно такое… невербальное поведение. Прямо для фуа-гра. В точку. А если вы принесете мне еще баранью отбивную с жареным картофелем по-деревенски и на десерт яблочный штрудель с двумя шариками сливочного мороженого, политыми шоколадным сиропом, то ваша оценка моих вкусовых предпочтений будет полностью достоверной!
– И пол-литра божоле!
– И бутылочку «Невского»!
– А мне апельсиновый сок, – мягко сказала Алена, – салат из овощей и что-нибудь легкое из курицы на ваше усмотрение.
Официант, шокированный не столько сочетанием фуа-гра с бараньей отбивной, сколько тем, что рыбу собираются запивать красным вином, да еще и божоле, дернул головой и удалился неверной походкой.
– То-то же!
– Знай наших!
– Он меняучить вздумал! Эх, надо было заказать еще рагу из почек, они наверняка готовят его безсельдерея!
– Алена, за соседний столик только что сел очень интересный блондин. По-моему, он на тебя смотрит.
– Я… Что?!
– Не оборачивайся, я сейчас достану зеркальце.
– А… да…
– Ты его знаешь? Кто он такой?
– Бармен из «Звезды» на Лиговском.
– А, бармен… Жаль.
* * *
– Комплимент от шеф-повара. – Официант осторожно поставил на столик три блюдечка с чем-то кремово-воздушным, увенчанным ягодами свежей малины. Судя по виду официанта, он полностью оправился от шока и был готов к любым новым испытаниям. Испытания не заставили себя ждать.
– Мне, пожалуй, коньячку, – промурлыкала довольная, порозовевшая от баранины Наталья, – и лимон не забудь, молодой человек.
– А мне «Б-52». – Ирина наконец закрыла меню. – Или нет, лучше текилу. Неразбавленную. С солью.
– Вас понял. Коньяк. Текила. С солью и лимоном. С лимоном и солью. А вам, – официант адресовался к Алене, – вероятно, мартини с водкой? Смешать, но не взбалтывать?
– Нет, зачем же, – возразила Алена, – мне мартини без водки. Но если вам оченьзахочется, можете положить туда оливку.
От соседнего столика послышались сдержанные аплодисменты.
Ирина подняла бокал с остатками божоле и сдержанно поклонилась в ту сторону. Потом нагнулась к подругам:
– Какая жалость, что этот блондин – простой бармен, он очень симпатичный. И с юмором.
– Ира, прекрати! – взмолилась Алена.
– А чего прекращать-то? Мы просто называем вещи своими именами. Гляньте, у него, бедняги, на столе одна-единственная чашка кофе!
– Гм, не совсем, – вмешалась Наталья, как всякий бухгалтер, любившая точность в деталях, – я видела, как официант приносил ему ризотто по-неаполитански. Неплохая, кстати, вещь, если добавить туда артишоки. В следующий раз обязательно закажу…
– Какая разница, – нетерпеливо перебила ее Ирина, – артишоки там, не артишоки… У него явно не «все включено», как у нас!
– Ну да, бармен никак не может быть особо важным гостем. Может, он вообще приехал сюда работать, а сейчас у него просто… обеденный перерыв.
– Все, хватит! С меня довольно! – Алена крайне редко говорила с подругами таким тоном. Можно сказать, почти никогда. Поэтому подруги замолчали и уставились на нее в изумлении. – Просто хочу напомнить, что мы тоже, как бы это сказать помягче, не топ-менеджеры и не звезды шоу-бизнеса. И что мы едим здесь бесплатную фуа-гра и пьем бесплатный коньяк исключительно благодаря случайному стечению обстоятельств.
– Ну так что ж ты сидишь тут с нами? – спросила Наталья, распрямляясь. – Иди к нему, раз ты такая… демократичная.
– Да-да, иди, – поддержала ее Ирина, – а то он уже все глаза обмозолил о твою неприступную спину!
– И пойду! – Алена залпом, не поморщившись, выпила свой мартини. Потом, уже поднявшись с места и прихватив сумочку, громко и четко произнесла: – А знаешь, Ира, в одном ты права. Он действительносимпатичный парень.
* * *
К сожалению, действительно симпатичного парня за столом уже не было.
Алена нашла его у выхода из ресторана, где он внимательно изучал висевшую на стене афишу предстоящего новогоднего празднества.
Небрежно помахивая сумочкой, Алена подошла к Александру.
– Привет.
– Привет, Алена. – Он улыбнулся. – Что собираетесь делать до вечера?
– Не знаю… Может, схожу в бассейн.
– Сразу после обеда не стоит.
«Особенно после обеда с мартини», – мысленно согласилась с ним Алена. Вслух же она сказала:
– Тогда я с удовольствием поиграла бы в настольный теннис. Только сомневаюсь, что в столь шикарном отеле найдется такая простая вещь, как теннисный стол.
Александр на мгновение сдвинул брови (темные, машинально отметила Алена, правильной формы, и очень выразительный контраст со светлыми, платинового оттенка волосами). Потом лицо его прояснилось:
– А знаете, я его где-то видел. Может, поищем вместе?
Алена весело кивнула и взяла его под руку.
– Кстати, наверху есть неплохая оранжерея. И там цветут розы. Зайдем?
* * *
Оставив Алену любоваться пышно разросшимся кустом Regina Amethystae, Александр Грубин скрылся за стволом финиковой пальмы и достал мобильный телефон.
– Мне нужен стол для пинг-понга, – вполголоса сообщил он, – через сорок минут он должен стоять в подвале между тренажерным залом и биллиардной. Что? Да, разумеется, и ракетки. И сетка. И шарики.
В трубке послышалось нечто вроде сдавленного стона.
– Ну хорошо, через час, – смилостивился Александр Васильевич. – Да, мне все равно, где вы его возьмете и за какую цену.
Он осторожно выглянул из-за пальмы. Алена, отвлекшись, наконец, от призрачно-фиолетового мерцания, переместилась вправо, где были розы более привычной цветовой гаммы.
– Вам нравится?
– Да, вот эти, нежно-желто-розовые – самые мои любимые.
– Еще бы, ведь это классика. Gloria Dei. Ее разводят в Европе уже более 70 лет.
Алена перевела изумленный взгляд с роз на Александра.
– Самый популярный сорт грунтовых роз, – невозмутимо продолжал тот, – в настоящее время на пяти обитаемых континентах растет более пятидесяти миллионов кустов Gloria Dei. И знаете, Алена, что самое интересное?
Алена, зачарованно глядя на него, медленно покачала головой.
– Этот сорт появился в результате редкого, я бы даже сказал, редчайшего, стечения обстоятельств. В 1936 году селекционер Френсис Мейан получил крайне необычный гибрид нескольких сортов садовых роз. Главная привлекательность полученного сеянца заключалась в его огромных махровых цветках; их золотисто-желтые лепестки были более темными к центру, а края, по мере распускания, окрашивались в ярко-розовые тона. Но, как вы понимаете, чем интереснее гибрид, тем менее он жизнеспособен. У Мейана на руках оказались три цветочные почки, пригодные для прививания. Из этих трех глазков два погибли, и лишь один прижился и развился в саженец. Так появилась на свет самая знаменитая роза мира.
– Вы так хорошо разбираетесь в розах, Александр…
– О, напротив, совсем немного, – возразил Грубин и повлек Алену к выходу из оранжереи. По дороге он незаметно вернул на место вытащенную из грунта под розами пластиковую табличку с текстом.
* * *
– А здесь, за этой дверью, библиотека.
– Не может быть! Никогда бы не подумала, что в таком отеле может быть еще и библиотека!
– А вам часто доводилось бывать в отелях? – поинтересовался Александр.
– Не часто, – призналась Алена, глядя на него доверчивыми голубыми глазами. – Один раз, когда я была в Египте, и другой – в Хельсинки. А у нас я никогда не жила в отелях и даже не представляла себе, что в них может быть так хорошо!
Грубин улыбнулся и отворил перед Аленой массивную дубовую дверь.
Там действительно оказалась библиотека. То есть компьютерные экраны для желающих зайти в Интернет, газеты, журналы, мягкие диваны и кресла, а в углу – кофейный автомат. Но были и книги – три стеллажа. Алена тут же прилипла к застекленным полкам.
– В основном детективы и женские романы, – сказал Александр, подойдя ближе. Алена увидела его отражение в стекле, перехватила его взгляд и смутилась.
– А что плохого в женских романах? – с некоторым вызовом спросила она.
– Ничего, если их пишут, значит, это кому-нибудь нужно.
«Кому-нибудь нужно, – повторила про себя Алена с некоторой горечью. – Если это кому-нибудь нужно… Да еще бы не нужно! Если у тебя никак не получается завести достойный роман в реальной жизни, то ты можешь хотя бы прочитать о том, как это делается. О том, как легко это удается другим. Которые, в принципе, ничем не лучше тебя. Разве что удачливее. И расторопнее. И смекалистее».
Вот она стоит здесь, и рядом с ней мужчина, с которым любая женщина была бы рада… Ну, познакомиться поближе. Получше узнать, что он собой представляет и что скрывается за его привлекательной (ох до чего же привлекательной!) оболочкой.
И этот мужчина явно испытывает к ней определенный интерес.
А что делает она? То, забывшись, смотрит на него таким взглядом, что истолковать его неправильно может только полный идиот, то, наоборот, дерзит ему без всякого повода.
– Я, пожалуй, возьму вот это… – Алена сняла с полки «Новые сказки Шахерезады» в глянцевой обложке с тисненным золотыми буквами названием.
– Как раз это я читал. Неплохая вещь.
Алена зарделась и поспешно сунула книжку в сумочку.
– Александр, мы ведь собирались поискать теннисный стол…
В дверь кто-то толкнулся, пробормотал женским голосом «прошу прощения!» и тут же скрылся.
– Действительно… Ну, что ж, идемте.
* * *
Послав хитро закрученный, неотбиваемый в принципе шар в самый край стола, Алена вздела левый кулак в победном жесте.
Александр развел руками и растерянно захлопал темными, как и брови, густыми ресницами.
«Все-таки он ужасно милый, – решила Алена. – Такой… Ну простой, что ли. Понятный. Естественный. Хотя мог бы вовсю задирать нос с такой-то внешностью. Наверное, все дело в его работе. Не какой-нибудь там олигарх, а простой рабочий парень. Ну хорошо, хорошо. Простой рабочий бармен. Тоже, между прочим, работа, побегай-ка целый день за стойкой. И думать надо, соображать. Грамотно смешать коктейль или, скажем, сварить хороший кофе – это вам не пива из крана нацедить. Хотя, возможно, и для этого нужно умение».
– Желаете реванш? – Алена лихо откинула каштановую прядь со лба.
– Нет. Я разбит, уничтожен, признаю полное поражение и готов к выплате аннексий и контрибуций.
– Звучит заманчиво. Я над этим подумаю. А вот интересно, почему здесь, кроме нас, никого нет? Ни в тренажерном зале, ни в сауне, ни в бассейне?
– Потому что сейчас семь часов вечера, и все гости готовятся к новогоднему банкету.
– Что?! Уже семь? Да ведь мне же тоже надо… подготовиться! Что вы наделали, Александр, с вами я совсем забыла о времени!
– Я очень этому рад. – Александр понизил голос до самых глубоких, волнующих гармоник и подошел к ней.
Две ракетки со стуком легли на теннисный стол.
– Давай, ребята, заноси! Только осторожнее! Левее давай, левее!
Двое работяг, обливаясь потом, тащили вниз по лестнице огромные коробки с надписью на трех языках: «Огнеопасно». Работяг контролировала фиолетовая дама – главный администратор. Бросив на Александра с Аленой нарочито безразличный взгляд, она велела поставить груз у стены.
Алена ойкнула, выскользнула из рук Александра и убежала.
Работяги, отдуваясь и вытирая лбы, ушли тоже.
Александр Грубин пальцем поманил фиолетовую даму к себе.
– Вы же сами, Александр Васильевич, сказали, что для всех без исключения вы – простой гость, – не дожидаясь вопроса, принялась оправдываться она.
– Да, Ираида Глебовна, я так сказал. Но я не говорил, что за мной нужно присматривать и, уж тем более, шпионить.
Ираида Глебовна оскорбленно поджала губы.
– Сегодня вы трижды попались за этим занятием, – невозмутимо продолжал Александр Васильевич. – Первый раз, когда я возвращался с лыжной прогулки, второй, когда вам что-то экстренно понадобилось в библиотеке, и третий только что. И не говорите мне, что ящики с пиротехникой необходимо было доставить именно сюда и именно сейчас.
Бледные щеки Ираиды Глебовны пошли некрасивыми алыми пятнами.
– Вы прекрасный работник, Ираида Глебовна, – смягчился Александр Васильевич, – и я подумываю о том, чтобы предложить вам пост заместителя управляющего отелем в Хельсинки, который мы планируем открыть в следующем году. Если, конечно, между нами больше не будет этих маленьких недоразумений.
Пятна исчезли. Ираида Глебовна, просветлев лицом, так энергично затрясла головой, что у нее на затылке растрепался безупречно скрученный шиньон.
– Ну вот и договорились. – И Александр Васильевич, кивнув Ираиде, удалился.
Ираида Глебовна, молитвенно прижав руки к плоской груди, проводила его умиленным взглядом:
– Какой мужчина! Эх, где мои двадцать, ну хотя бы двадцать пять лет!
* * *
Вбежав в номер и захлопнув за собой дверь, Алена, тяжело дыша, прислонилась к ней спиной.
«Может, и к лучшему, что притащились эти, с ящиками, – подумала она. – А то события развиваются как-то уж слишком быстро. Как в романе. Как в какой-нибудь новогодней сказке».
Если бы не притащились эти, он, наверное, поцеловал бы ее.
А она, наверное, и не стала бы возражать.
Ох Новый год – такое опасное время! В Новый год так легко поверить в чудо!
А ведь чудеса бывают только в сказках…
Алена достала из сумочки «Новые сказки Шахерезады».
Вот что ей сейчас нужно, чтобы немного отдохнуть, отвлечься и успокоиться.
На банкет она еще успеет собраться. Она не Наталья и тем более не Ирина – ей хватит и получаса. А сейчас подальше отсюда, подальше от коварно-веселых, подсвеченных розовым и золотым новогодних снежинок за окном, от поднимающейся волны новогодних звуков, от неотступного, стоит лишь прикрыть глаза, видения: его глубокий, то ли серый, то ли темно-синий взгляд и светлая, как луч, улыбка.
В Багдад! В Багдад!..
* * *
В царствование калифа Гаруна-аль-Рашида жила в городе Багдаде молодая и очень красивая женщина по имени Ясмин. Была она вдовой незначительного чиновника, то ли писца, то ли сборщика податей – не важно это. А важно, что овдовела она, не успев толком выйти замуж.
Мужа хватил удар прямо на свадебном пиру: то ли от предвкушения брачной ночи, то ли оттого, что слишком уж активно запивал праздничный пилав горячительными, запрещенными Кораном напитками.
Вот и оказалась Ясмин в неопределенном положении: вроде уже не девица, но еще и не женщина.
Соседи, друзья покойного и родственники налетели как мухи на мед с предложениями мужской гуманитарной помощи. У них ведь, у мусульман, только девушка или мужняя жена обязаны содержать себя в строгости, а разведенная или, скажем, вдова – сама себе госпожа. Если, конечно, у нее есть деньги для независимого от мужчин существования.
У Ясмин деньги были. Не то чтобы значительные средства оставил ей покойный, но на скромную жизнь в Багдаде, в «зеленой зоне» рядом с главным городским арыком, ей должно было хватить. И еще осталось бы на тряпки, сладости и прочие женские удовольствия.
Так что снова выходить замуж за прельщенного ее красотой и нетронутой свежестью претендента не было необходимости. Тем более вступать во внебрачную связь. И тем более что среди соискателей не было ни одного, который красавице Ясмин хоть сколько-нибудь нравился.
Чтобы отвязаться от назойливых ухажеров, Ясмин объявила, что будет, как и подобает порядочной мусульманской вдове, блюсти четырехмесячный траур. Не пожалев средств, возвела над могилой мужа мраморную гробницу и стала каждый день посещать ее на закате солнца. Ходила туда просто, скромно, всего лишь с двумя служанками и рабом-нубийцем устрашающей наружности для охраны. В гробницу же входила одна и оставалась там во все время вечерней молитвы, а иногда и до восхода луны.
Служанки с рабом в это время не скучали. Усаживались где-нибудь неподалеку на мягкую кладбищенскую землю, пили шербет, закусывали фисташками, изюмом и халвой, дразнили бедного нубийца за то, что евнух. Он в отместку щипал и щекотал их так, что визг разносился по всему кладбищу. Ясмин приходилось прерывать печальное уединение и строго призывать их к порядку и почтению памяти усопших.
И вот однажды повелителю правоверных Гаруну-аль-Рашиду вздумалось прогуляться по ночному Багдаду под видом простого смертного и посмотреть, чем и как живут и дышат его подданные.
Надо сказать, что Гарун-аль-Рашид был не совсем обычный калиф. Он не довольствовался донесениями визирей о настроениях в народе, а любил все узнавать сам. Кроме того, он был большой охотник до всякого рода приключений. И кроме того, прекрасно умел обращаться с мечом и кинжалом, так что в случае чего мог за себя постоять. И наконец, если верить томным вздохам красавиц его многочисленного гарема, был пылким и неутомимым любовником.
Вздыхали же красавицы оттого, что иногда (слишком, по их мнению, часто), вместо того чтобы провести ночь в бархатной, напоенной амброй, мускусом и розовым маслом темноте гарема, калиф где-то шлялся до самого утра с верным спутником, великим визирем Джафаром.
Так произошло и в этот вечер. Подписав последнюю государственную бумагу и отпустив подчиненных, калиф прошел из отделанного драгоценными мозаиками тронного зала в небольшой и уютный личный кабинет и дернул за шелковый шнурок. Возникшему мгновенно, словно из воздуха, слуге было приказано позвать великого визиря. Тот появился не мгновенно, но все же раньше, чем калиф успел нахмурить густые черные брови.
– Одевайся, – бросил калиф Джафару, открывая потайной шкаф, в котором висело великое множество самых разнообразных одежд, – мы идем в город.
Ко всему привычный Джафар молча поклонился.
– Сегодня мы с тобой будем небогатыми купцами из Басры, – продолжал калиф, доставая два небольших кожаных кошелька.
Джафар так же молча облачился в приличный, слегка потертый шелковый халат и поношенную чалму. Калиф к тому времени был уже готов и нетерпеливо притопывал ногой.
– Туфли, повелитель, – негромко напомнил Джафар. Калиф скинул бархатные, расшитые золотом и жемчугом туфли и надел простые чувяки из буйволиной кожи.
Оба опоясались короткими, дозволенными среднему сословию мечами и через потайную дверь по потайной лестнице покинули дворец.
Волшебная ночь Востока раскрыла над ними искрящиеся лунным и звездным светом крылья. Была поздняя весна; соловьи заливались в пышно цветущих садах над утомленными дневным зноем розами…
* * *
Алена подняла от книги затуманенные глаза и взглянула в окно. Она видела сейчас не запорошенные снегом ели, а розы, соловьев и низко висевшую над фонтаном луну – желтую, похожую на ломтик дыни. Не в северном студеном декабре, а в южном цветущем мае находилась сейчас Алена.
* * *
Долго бродили калиф с Джафаром по улицам Багдада. Посетили харчевню, чайхану и лавку торговца медовым льдом.
Поболтали о том о сем с ночным сторожем духовного училища – медресе. Выяснили, что религиозные споры между суннитами и шиитами в последнее время протекают со значительно меньшим ожесточением, иногда даже обходятся без взаимного членовредительства.
Зашли на главную городскую площадь, перекинулись словечком с благодушно настроенными к чужеземцам стражниками городской тюрьмы. Угощенные ледяным шербетом и несколькими серебряными монетами, стражники охотно поделились с приезжими своими соображениями насчет государственного устройства вообще и снижения преступности в частности.
Все это хорошо, но не опасаются ли доблестные воины, что, пока они тут заняты приятной беседой, из тюрьмы может быть совершен побег?
Да что вы, эфенди, снисходительно усмехнулись стражники. Теперь благодаря указу повелителя правоверных каждый заключенный имеет соломенный тюфяк, трехразовое питание и его даже нельзя бить без крайней необходимости. Так зачем же им бегать?
– И тут ничего интересного не предвидится, – ворчал калиф, когда они, возвращаясь с площади, свернули наугад в пустынный, озаренный лунным светом переулок. – Мне становится скучно!
Вместо ответа Джафар непочтительно схватил калифа за руку и прижал палец к губам. Калиф, зная визиря, послушно отступил за ним в тень огромного старого карагача.
И вовремя – в конце переулка появилась некая процессия. Впереди легко и неслышно шла закутанная в траурную лиловую чадру стройная молодая женщина (что молодая, опытный глаз калифа определил по походке). Следом тащился грузный чернокожий евнух. На руках он нес стонавшую служанку и то и дело останавливался, вытирая обильно струящийся пот и многословно жалуясь Аллаху на тяжелую жизнь. Замыкала процессию еще одна служанка с узлом в руках.
Это, конечно же, была Ясмин со своей свитой. Причиной ее столь позднего возвращения домой было то, что служанки затеяли на кладбище игру в догонялки, и одна из них, споткнувшись о вросшее в землю надгробие, упала и повредила ногу.
– Быстрее, Максуф, – торопила Ясмин чернокожего раба, который, несмотря на рост и толщину, отнюдь не обладал физической силой, – боюсь, что бедняжка Зульфия сломала лодыжку. Немедленно, как доставишь ее в дом, отправляйся за лекарем. Зульфия, конечно, заслужила наказание за непристойное поведение, но не столь ужасное…
– Голос нежный, как у ангела, – шепнул калиф Джафару, – к тому же она добра и снисходительна к провинившимся слугам. О, если бы она оказалась еще и красивой!
Ясмин между тем подошла к низенькой резной калитке, как раз напротив старого карагача, в тени которого затаились калиф с Джафаром. В лунном свете мелькнула белая ручка с большим медным ключом; замок был, видимо, тяжел и неподатлив. От прилагаемого усилия чадра сдвинулась. Ясмин, оглянувшись, тут же поправила на голове тяжелый шелк, но было поздно – калиф увидел ее лицо.
Оно было юным и прекрасным, как полная луна.
Калиф задрожал. Его пальцы больно сжали руку великого визиря.
Джафар деликатно высвободился. Потом осторожно провел ладонью перед глазами впавшего в мечтательную прострацию повелителя. Калиф не шевелился, не реагировал.
Между тем Ясмин удалось справиться с замком, и вся компания скрылась в темноте окружавшего дом сада.
Калиф глубоко вздохнул, как человек, пробуждающийся после глубокого сна:
– Джафар, иди в этот дом и все узнай.
– Но, повелитель, чтобы меня впустили, придется назвать себя…
– Нет. Ты слышал – раб должен пойти за лекарем. Ты и будешь этим лекарем.
– Но, повелитель…
– Я знаю, что твой отец был лекарем. И знаю также, что ты кое-чему у него научился до того, как стать великим визирем. Иди же, Джафар, и больше не противоречь мне, иначе…
– …вы прикажете отрубить мне голову, – будничным тоном завершил Джафар.
Калиф кивнул.
* * *
За стеной грянули: «Новый год к нам мчится, скоро все случится!» Кто-то из Алениных соседей решил начать праздновать, не выходя из номера.
Девушка выронила книжку и посмотрела на часы. Теперь и в самом деле пора было собираться. Каким бы интересным ни было начало истории про калифа и Ясмин, оно никак не могло сравниться с тем, что ждало ее, Алену. Хотя бы потому, что в действительности многое зависело от самой Алены. От ее собственного выбора.
И в частности, от выбора новогоднего платья.
* * *
Платьев было два – голубое с бисерной отделкой и черное, длинное, расшитое золотом и с глубоким декольте.
Голубое было миленькое, привычное, любимое, в точности под цвет ее глаз.
А черное выглядело дорого, солидно и выгодно подчеркивало и даже увеличивало те скромные женские достоинства, что были даны ей от природы.
Кроме того, оно было новым.
И к черному платью можно было надеть золотой кулон и золотые серьги с фианитами, выглядевшими, как настоящие бриллианты. И черные замшевые туфли с золотыми пряжками на высоких каблуках.
Да, тяжелые серьги непременно оттянут уши. Да, на высоких каблуках будет очень неудобно ходить и тем более танцевать. Но красиво же! Можно даже сказать, шикарно! В черном платье с золотыми украшениями она будет выглядеть настоящей королевой!
Алена нахмурила брови, глядя на свое все еще ненакрашенное отражение, и попыталась взглянуть на проблему с другой стороны.
Для кого она выбирает новогодний наряд? Для кого она хочет быть роскошной и неотразимой – для себя? В голубом она будет чувствовать себя гораздо комфортнее, увереннее и спокойнее. Для Александра? Конечно, если он явится, как какой-нибудь калиф, в смокинге, золотых часах и при золотом перстне, то ему под стать будет только черная с золотом, сверкающая бриллиантами, пусть и поддельными, ярко и агрессивно раскрашенная королева. Но он, слава богу, не калиф. И вообще смокинг и золото – не его стиль. Скорее всего, он предпочтет что-нибудь демократичное и удобное.
А если все же…
Алена замерла в нерешительности, держа в одной руке черную туфлю на каблуке семь сантиметров с ярко сверкающей пряжкой, а в другой – скромную и удобную голубую лодочку.
* * *
Наталья поправила розовое боа из перьев, сползшее с обнаженных полных плеч к локтям, и лукаво прищурилась на Алену сквозь бокал с шампанским:
– Хочешь, поменяемся местами?
Алена упрямо сжала губы и покачала головой. На самом деле ей стоило больших усилий необорачиваться каждый раз, когда за спиной раздавались шаги.
– Да придет он, куда денется, – небрежно махнула красивой, узкой, в кольцах и браслетах рукой Ирина, – если, конечно, не вынужден работать сейчас за стойкой.
Ирина была в ярко-зеленом. На этом фоне ее рыжие волосы пылали как огонь. Алена прикрыла глаза, но пламя продолжало бушевать.
– Я, пожалуй, прогуляюсь…
– Сиди. Вон он идет.
Пламя обжигающей волной прокатилось по щекам, гулко ухнуло в сердце и ушло в паркет сквозь мыски голубых туфелек.
«Я спокойна, – напомнила себе Алена. – Я совершенно спокойна. Я улыбаюсь. Я ем мандарины и пью шампанское».
– Гм, белая рубашка и джинсы. Мог бы надеть что-нибудь посолиднее.
– Ну не скажи. Это не просто рубашка – это Denim, 100 %-ный непальский хлопок. Что значит откуда я знаю? Да я качественную ткань и солидный бренд могу определить на расстоянии, в темноте и с завязанными глазами. Джинсы, кстати, настоящий Levi Strauss, модель Excelsior. Сидят идеально. Впрочем, на такой фигуре что угодно будет сидеть…
«Я не буду оборачиваться, – решила Алена . –Пока он не подойдет сам».
– Да, хорош, – задумчиво признала Наталья.
– Жаль, что он бармен, – в третий раз за сегодняшний день вздохнула Ирина, – а то я бы с ним… выпила по коктейлю.
– Я бы тоже, – кивнула Наталья.
«Я не обернусь. Я не…»
– Впрочем, не будем отвлекаться. Где-то здесь, совсем рядом, бродят свободные олигархи. Покасвободные.
– Скорее бы уже танцы!
