Текст книги "Труден путь до тебя, небо!"
Автор книги: Ольга Апенченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
ВОТ МЫ И ПРИЗЕМЛИЛИСЬ…
ДВЕ зеленые машины – газик впереди, за ним автобус вот уже битый час колесили по дорогам. Шофер Саша, знаток здешних мест, поворачивал в одну сторону, отъезжал метров сто.
– Назад! – махал рукой человек в летной куртке. – Попробуй вот сюда еще, – советовал он. И надевал наушники. Слушал, внимательно слушал, стараясь отключиться от шума машины.
– Ту-ту-ту, – врывалось громко, забивая гул мотора. Человек в летной куртке сокрушенно качал головой:
– Трудно на Земле найти место без антенны…
– Саша, поворачивай на Луну! – кричали шоферу из глубины автобуса. – Там пусто, никаких звуков… И уж чего-чего, а антенны поищешь…
– На Луну не на Луну, а вот на эту просеку нам свернуть надо, – показал человек в летной куртке вправо и попросил водителя:
– Останови-ка, браток, может, все-таки мотор виноват. Выйду послушаю.
Он лихо выпрыгнул из автобуса, приладил наушники и замер. Тишина. Впервые за много километров – тишина. Осторожно, боясь спугнуть эту долгожданную тишину, покрутился вокруг себя: тишина!
– Ребята, выходите!
– Ту-ту-ту, – предательски запищало в наушниках.
– А, черт! – выругался человек в летной куртке и поспешно нырнул в автобус, где во весь голос хохотали парни.
– Вон посмотри, – показал ему в сторону леса водитель: под елками стоял дом лесников, ощетинясь добрым десятком антенн на крыше.
– Хоть на Луну! Только подальше отсюда, – махнул он рукой шоферу.
И снова тронулись в путь, в поисках места без антенны…
В автобусе сидели космонавты.
– Считай, что один виток сделали, – пошутил кто-то. Летчики всерьез озадачились: где же найти место без антенны? Всякие неожиданности были на тренировках, но такого, честно говоря, не ждали. Утром спокойно поехали заниматься пеленгацией, а на старом месте, где инженеры совсем недавно испытывали свой пеленгатор, вырос дом. А где дом – там лес антенн… Вот беда ведь какая!..
Авторы пеленгатора сидят в автобусе вместе с космонавтами и горюют. И больше всех Альбина – молодой инженер. Пеленгатор – ее первая работа. Руководитель, тот самый человек в летной куртке, даже приуныл.
– Толя! – говорит ему друг, инженер Валентин. – Давай попробуем заедем глубже, подальше от этого шоссе… Вот по этой дороге, что ли…
Автобус и газик уходят в глубь леса, по незнакомой дороге. Шофер Саша гонит и гонит свой газик, пока впереди не открывается большая белая поляна.
На этот раз повезло. Тишина такая, что кричи – не докричишься.
Инженеры проверяли аппаратуру. Я смотрела, как они вытаскивают на снег большой черный ящик с множеством приборов, который называют передатчиком, как садятся около него и «колдуют», проверяя, работает ли он.
Потом отдыхают. Анатолий рассказывает про свой первый рабочий день на заводе.
– Пришел после института, зеле-е-ный, ничего еще не знаю… Встретил меня специалист, осмотрел так это критически. Потом принес какие-то стерженьки, протягивает: «Затачивай, равняй вот по такому размеру…» И ушел. «Зачем?» – кричу ему вдогонку. – «Некогда, некогда. Затачивай». А делали тогда на заводе карманный приемничек…
Анатолий помолчал, что-то вспоминая.
– Это была большая школа, мой первый радиозавод, – продолжал он, – сразу после войны с материалами туго, все старье поступало к нам. А надо было сделать вещь. Вот когда я научился сберегать копейку. С тех пор во многих местах поработал, а радиозавод помню…
– Интересный был этот заказ, – показал он на пеленгатор, – раньше мы работали с лампами и ничего общего с этим не имели. Пришлось все заново переоборудовать, освоить. Сделали вот, – похлопал он ладонью серую металлическую стенку пеленгатора. – В этой маленькой коробочке собраны все достижения нашей радиотехники, полупроводники здесь самые новейшие…
Вдруг слышу гагаринский голос из автобуса:
– Оль!
– А?
– Шашлыка хочешь?
– Конечно!
Поднимаюсь в автобус, а там – как в ресторане. Только вместо тарелок – бумажные салфетки, а за официантку – Юра Гагарин. Раздает шашлык, бутерброды с маслом, с колбасой.
– Идите перекусите, – зовет он инженеров.
– Работать не работали, а уже обед, – нехотя отказывается один из них, но идет…
– Я все думала, какие они, космонавты? – откровенно заговорила с соседом Альбина. – А вы такие обыкновенные, что даже не верится…
– А почему мы должны быть необыкновенными? – спрашивает космонавт. – Расскажите лучше о вашем пеленгаторе, Альбина.
– О пеленгаторе… Делали мы его впятером. Толя – руководитель. Недавно испытывали. Сами. Вот так же приехали в лес, глухой-глухой…
– Ребята! Давайте готовиться, время дорого, – прервал рассказ Анатолий. – Альбина, тебе бы надо переобуться, – посоветовал он, критически посмотрев на модные туфельки девушки.
– У меня тут есть… – Она достала из чемоданчика ботинки.
– Э-э… Это не годится. Снег глубокий, – вмешался Юра Гагарин и пошел в конец автобуса.
– Вот выбирайте, – он поставил перед девушкой лохматые меховые унты, серые валенки и кожаные сапоги на меху.
Перед отправкой сюда мы подъезжали к дому, где живут космонавты. Ребята быстро переоделись и через пять минут сидели снова в автобусе. А Юрия все не было и не было. Он вышел нагруженный, как кладовщик, множеством теплых вещей. Долго рылся в кладовке и отыскал все старые унты, которые привез еще с Севера и с тех пор не надевал. Жена Валя нашла свои старенькие валенки. Он захватил еще и новые меховые сапоги.
– Пригодятся! – объяснял он жене. – Там девчонки в бальных туфлях в лес собрались…
– Снимай свои лыжные ботинки – надевай унты! – буквально приказывал он мне. – Снег глубокий. Толя! Возьмите и вы унты! Вон Альбина – молодец: переоделась и как полярница стала!..
А «полярница» уже ходила вокруг автобуса в наушниках и проверяла свой пеленгатор.
– Юра и Павел, готовьтесь! – сказал Анатолий и вручил каждому по пеленгатору.
Юрий закинул на шею ремешок, приладил на груди пеленгатор, вставил антенну. Он еще не успел надеть наушники, как услышал совсем рядом шепот:
– Юра! Слышишь меня? Слышишь меня, Юра?
В двух шагах, повернувшись спиной, стоял Павел и «налаживал связь».
– Ты меня слышишь, Юра? – продолжал он шептать.
– Громче, – тоже шепотом ответил ему Юрий, затаив улыбку. Наушники надевать он не спешил. – Гром-че…
– Слышишь меня, Юра? – закричал во весь голос Павел.
– Вот теперь слышу! – рассмеялся Юрий.
– Отойди чуть подальше, – заговорил он серьезно, – настроюсь…
Анатолий хлопотал у газика, о чем-то заговорщически шептался с шофером.
– Вот по этой дороге сначала поедешь, – показывал он в глубь леса, – несколько километров сделаешь, найди поворот и покрути-покрути, пока сам не запутаешься, где ты. Понял?
– Альбина! Павел! Садитесь. Вас сначала отвезем. Мы ждали долго.
– Ну и завез их, наверное… – усмехался Валентин, все еще «колдуя» над своим передатчиком. Мы разговорились с ним и нашли общих знакомых. Стало яснее, что это за человек. Есть в Московском энергетическом институте группы, где диплом получают не через пять лет учебы, как обычно, а через два года. Люди там учатся не совсем обычные – это, что называется, «готовые инженеры», практики. Среди них много бывших фронтовиков. Валентин учился там, получил диплом через два года, когда был уже инженером, специалистом по радио. Много за свою жизнь он делал всяких приемников и передатчиков, а теперь вот ему поручили изготовить передатчик для тренировки космонавтов по пеленгации. Задание необычное, и опытный инженер волнуется, еще и еще раз проверяет свой прибор.
– Оставил я их в такой чащобе, – похвастался Анатолий, вернувшись. – Юра! Вы готовы? Сейчас едем.
Он дает последние распоряжения Валентину и кричит ему уже на ходу:
– Значит, как договорились: увозишь свою «музыку» как можно дальше!.. Поехали, – приглашает Анатолий меня и пропускает впереди себя в газик. – Юра! Быстро, быстро, – подталкивает он Гагарина в машину.
Газик мчит, и через оконце в брезенте видно, как из-под колес вздымается снежная пыль.
Анатолий задумался, стараясь собраться с мыслями, потом стал консультировать Юрия:
– Мы пойдем втроем. Выходить будем, как и та группа, на передатчик Валентина. Вы, Юра, засекаете его и ведете нас. Помните, как пеленговать?..
– Как учили? – бросает Юрий свой любимый ответ.
– Вот и хорошо.
Анатолий переглядывается с шофером. Павла с Альбиной он мог завертеть, закрутить, запутать в незнакомом месте. Теперь инженеру предстояло запутать еще и себя. Водитель только смеется. Он выбрасывает нас подальше в глухом лесу.
Фыркнув белым облачком, зеленый вездеход скрылся, как растаял в снегу. Мы долго ходили по лесу, утопая в глубоком снегу, кружили, плутали, пока наконец Анатолий не сказал:
– Отсюда без пеленгатора я и сам не выберусь, давайте начнем.
– Вот мы и приземлились, – вздохнул Юрий и сел на заснеженную кочку. – Сейчас попробуем связаться с Павлом…
Юрий стучит указательным пальцем по крошечному микрофону, подносит его близко ко рту и говорит вполголоса:
– Как слышишь, Павел? Прием. – Быстро надевает наушники, долго слушает, потом снова:
– Паша, как слышишь меня? Перехожу на прием.
– Молчит, рассердился… – жалуется он Анатолию, а тот улыбается.
– Так ты же забыл рамку вставить, – протягивает он белую пластмассовую пластинку, вырезанную буквой «П».
– Верно! Паша, слышишь меня? Отвечай!
Но ответа не было.
– Они, наверное, еще не настроились. Пеленгуй и пошли, – говорит Анатолий.
Юрий потуже застегивает шлемофон, двумя руками крепко держит перед собой пеленгатор и начинает осторожно, медленно поворачиваться.
– Тишина! – в изумлении говорит он и, быстро расстегнув шлем, протягивает Анатолию наушники.
Инженер слушает, поворачивает Юрия с пеленгатором вокруг себя. Потом снимает у него с шеи ремешок, надевает себе. Снова слушает.
– Не может быть! – не доверяя этой тишине, протестует он и принимается осматривать пеленгатор:
– Все в порядке, пеленгатор должен работать. Давайте немного пройдем по лесу, потом послушаем…
Лес глухой и дремучий. Куда ни взглянешь – только лес. И сугробы. Мы идем, утопая по колено в снегу. Время от времени останавливаемся. Анатолий, сдвинув брови, слушает. Ни один мускул не дрогнет, сейчас он весь – слух. Казалось, даже глаза его слушают.
– Тишина… – не говорит, а выдыхает он и отдает пеленгатор Юрию.
И опять мы тонем в сугробах, вылезаем из них и снова тонем… Впереди – Анатолий, в больших, как лыжи, унтах и в короткой куртке. За ним – Юрий, в черных кожаных, на меху сапогах, которые проваливаются в снег «по уши». И тоже в летной куртке. И позади всех – я, в легких лыжных ботинках…
– Юра, попробуй переключиться на телефон, – советует Анатолий, – должно здесь быть что-то живое…
Юрий крутит рычажок и слушает.
– Тихо…
– Есть же где-нибудь тут хоть какая-нибудь антенна! – опять не верит тишине Анатолий и крутит рычажок и туда и сюда, поворачивается во все стороны, но… тихо.
– Мы ведь нашли, кажется, место без антенны… – несмело говорит Юрий.
Раздвигая тяжелые от снега ветки елей, Анатолий пробивает путь. То он торопится, будто стремясь скорей вырваться из этой тишины, то замедляет шаги, наклоняется, смотрит на чистый снег.
– Тропинка! – поворошив ногой сугроб, внезапно открывает он.
Несколько шагов мы шли по твердой почве, а потом она будто снова провалилась. Тропинка как появилась, так и исчезла незаметно.
– Братцы! А ведь мы, кажется, всерьез заблудились, – все еще не верит этому Анатолий.
– Что будем делать?..
– Космонавт Га-га-а-рин! Вы приземлились в безлюдной местности. Ва-а-ши действия?.. – растягивая слова, копирует Юрий преподавателя и бойко отвечает сам за себя:
– Наладить связь, товарищ преподаватель!
– А если… и свя-а-азь отказала? – наступает «преподаватель».
– Спрошу у медведя… Прошу прощенья – буду ориентироваться на местности!
Юрий становится серьезным.
– Ехали мы в лес так, – он чертит веткой на снегу, – потом повернули вправо… Потом шли долго левее. Свернули сюда. Чуть вернулись обратно. И теперь идем здесь, – Юрий воткнул ветку в сугроб.
– Вот и запутай его, – тихонько шепнул мне Анатолий, а громко сказал:
– Если верить этой карте… нам надо…
– Верьте – не верьте, а кажется мне, что надо нам свернуть сейчас резко вправо, и выйдем тогда на шоссе, – настаивал Юрий.
– Послушаем сначала, что там в эфире, – предложил Анатолий.
– Есть! Гул какой-то! – обрадовался Юрий. – Непрерывный гул. Это, конечно, не передатчик. Но что-то живое есть!
Голос передатчика Юрий узнал бы из тысячи. Сколько раз он слышал его короткий, отрывистый, низкого тембра позывной:
– Ту-ту-ту…
– А как там Альбина и Павел?.. – озабоченно проговорил Юрий и снова надел наушники:
– Паша! Слышишь меня? Как дела? Прием…
Но приема не было.
– Бедная Альбина, – посочувствовал Анатолий. – Ведь она же с ума сейчас сходит, думает, что ее пеленгатор отказал, а он тут ни при чем…
Юрий посмотрел на небо.
– А солнце какое, а… Сегодня третий день весны, чувствуется! Надо поспешить – скоро будет садиться.
– Куда поперед батьки! – закричал он вдруг не своим голосом, но уже было поздно: я стояла по колено в воде – хотела посмотреть дальше дорогу и провалилась в канаву.
– Болото… – мрачно сказал Анатолий. – Как бы не залезть в трясину. Было с нами такое, когда испытывали приборы. Только пеленгатор и выручил, а тут даже он не поможет… Бедная Альбина, – опять покачал он головой.
– Давай я пойду вперед, – предложил Юрий. – Я все-таки в сапогах, мне легче…
А в сапогах было куда тяжелей. Юрий шел, пробуя ногой каждую кочку, прежде чем ступить на нее.
– Вот здесь наступай… Тут в обход надо! – указывал он нам путь. – Стой! – Он замер. – Слушай!.. Это не машина?
Но все было тихо.
– «Куда ты завел нас?» – в шутку грозно наступает Юрий на Анатолия.
– И зачем я машину отпустил… – вполне серьезно сожалеет инженер.
– Да полно, Толя, дойдем пешком, – успокаивает Юрий.
И снова – с кочки на кочку, с кочки на кочку…
И вдруг, как привидение, забелела просека – светлая полоса среди мрачного дремучего леса. Мы ее не ждали, потому не сразу поверили.
– Теперь дойдем! – спокойнее сказал и Анатолий.
Когда мы подходили к шоссе, Анатолий снял шапку.
Негустые волосы его были мокры. Я взглянула на Юрия: чуть порозовело лицо, капельки пота медленно ползут из-под шлема.
– Куда идти?.. – озадаченно проговорил Анатолий. – Вот она, дорога, которую мы так долго искали.
– Теперь надо искать Павла, – сказал Юрий. Он снова попробовал настроить пеленгатор.
– Павел! Я Гагарин! Ты меня слышишь, Паша? Прием…
Пеленгатор молчал.
– Надо идти искать. А вы попробуйте найти передатчик…
Усталый, взмокший, Гагарин отправился искать товарища. Мы поспешили на поиски передатчика.
– Ох и дам я этому Валентину взбучку! – неистовствовал Анатолий. – Наверное включил на непрерывный…
Прямо у обочины дороги (кто бы мог подумать!) стоял газик. А рядом парни с очень серьезным видом занимались каким-то делом. Издалека нам показалось, что они лепят снежную бабу. Мы не поверили, подошли поближе.
– Да это же Венера! – воскликнул Анатолий. – Очень похожа, очень… А где передатчик? – спохватился он.
За кустом, в канаве, стоял черный ящик с приборами. Тонкая стрелка ритмично, как маятник, ходила туда и сюда.
– Импульсы, вы видите, импульсы! Так в чем же дело? – удивился Анатолий. – Валентин, мы ничего не слышали…
Инженеры склонились над передатчиком, проверили.
– Работает… – недоуменно пожимал плечами Анатолий.
– Я все время следил – работал, – вторил ему Валентин.
Подошел один из космонавтов. Молча присел к передатчику, молча покрутил провода. Потом попросил ножик и только тогда заговорил:
– Наш психолог Федор Дмитриевич говорил, что в электронике душа есть. Эта техника и устает, и капризничает, и отказывает иногда в самый неподходящий момент… Вот и тут… – он вскрыл изоляцию в одном из проводов, зачистил концы, снова соединил и замотал.
– Смотрите! Смотрите! – удивился Анатолий.
– Стрелка заколотила! Вот это импульс!
Юрия с Павлом в тот день мы еще ждали долго. Уже приехала Альбина на газике, а их все не было. Они вышли из лесу, склонившись над пеленгаторами. От каждого буквально валил пар. Молча, сосредоточенно ступали по снегу. Идут – прямо на передатчик. Еще не видят, где он, но идут прямо. Они слышат позывные!
– Ну и прочесали мы… – смеялся Юрий, усаживаясь в машину, – километров восемь, да все по снегу… Вот по такому же глубокому, по какому мы шли. Надо возвращаться, а то завтра рано вставать – тренировка с парашютом…
Так кончился день, когда у космонавтов было сразу две тренировки – по пеленгации и ориентировке на незнакомой местности.
«С НОВЫМ ГОДОМ, С НОВОЙ ЭРОЙ!»
НОВЫЙ год встречали всем домом. Праздновать начали у Юрия. Потом, как по эстафете, переходили из одной квартиры космонавтов в другую. Юрий заходил к друзьям со своим товарищем по авиации, который приехал к нему на Новый год. Открывая двери, он говорил:
– Мой друг – вместе служили на Севере.
Нового человека принимали как своего.
– Идемте к Борису, – предлагает Юрий другу, – я познакомлю тебя с «моим младшим братом». В углу светится огнями нарядная елка.
– Я такой красивой еще не видел сегодня! – говорит Юрий гостям.
Впрочем, гостям ли? Здесь все свои – космонавты и их жены, дети. У детей сегодня тоже праздник.
Они празднуют Новый год в соседней комнате. Юрий ведет туда друга. Происходит интересный разговор.
– Как тебя зовут, мальчик?
– Игорь…
– А кто твой папа?
– Летчик!
– Игорьку два с половиной года, и он еще не знает такого слова – «космонавт», – поясняет Юрий. – А постарше – они знают. Иду недавно тут во дворе и слышу: «Ходил на елку с космическими детьми!»
За праздничным столом идет разговор о детях, об их будущем.
Космические дети… В этой детской фразе – большой смысл. Они многого еще не знают. Подрастут и, может, как отцы, будут капитанами космических кораблей. А пока мир для них укладывается в очень простые понятия. Вспоминается разговор с дочкой Юрия Гагарина Леночкой. Маленькая Лена очень любит книжки. И каждый раз, когда мне случалось бывать у Гагариных, мы с ней что-нибудь читали. В этот раз не было никакой новой книжки, и пришлось показывать ей картинки в сборнике рассказов о космосе.
– Это что, Леночка? – спрашивала я, показывая девочке на рисунке спутник.
– Шарик.
– А это что? – показывала я ей орбиту.
– Ниточка.
«Шарик» и «ниточка» – вот понятия, в которые пока вкладывается космос у дочери первого космонавта.
…А за столом говорят о них, мечтают за них. Юрий незаметно исчез и скоро так же незаметно снова появился. Он бегал проведать Валю – она ждет второго ребенка и ушла отдохнуть. Юрий смотрит на жену чуть восторженно. Всегда как-то очень легко находит то, что принесет ей радость. Помню, на одном из праздничных вечеров в клубе он отобрал у товарища, продававшего лотерейные билеты, всю пачку билетов и выигрывал все подряд.
– Сто сорок пятый! Кто сто сорок пятый? Детская присыпка!
– Давай сюда! – весело кричал Юрий, протягивал билет и складывал Вале пятнадцатый по счету выигрыш: – Пригодится!
– Восемьдесят седьмой! Губная помада. Помада? Ни у кого?!
– Гагарин! – кричала праздничная толпа.
И Юрий, под общий хохот, снова протягивал билет. Его Валя – она от души смеялась вместе со всеми – едва удерживала в обеих руках выигрыши, а муж все выигрывал и выигрывал.
– Двести двадцатый! Кто двести двадцатый – шампанское!
– Э-э… Это вещь. Мы сейчас пустим по кругу! – говорит Юрий.
И бутылка шампанского пошла по кругу…
Еще до новогодней полночи, когда звенят бокалы и друзья желают друг другу счастья, было далеко, веселая «космическая» компания сидела за столом, пела песни, спорила, мечтала. В углу весь вечер о чем-то говорил, что-то показывал телевизор – никто на него не обращал внимания. Он был похож на говоруна, к которому привыкли и никто никогда не слушает. Но вот он замолчал, и шумная компания вдруг притихла – взгляды устремились на экран, – потом взорвалась веселым хохотом. На телевизионном экране орудовала знакомая всем маленькая фигура – с усиками, с тросточкой, в черной шляпе и с походкой на каблуках. Чарли Чаплин.
Друзья долго смотрели чаплинские фильмы, то умирая со смеху, то становясь серьезными, то переживая за их героев. Юрий звонко, по-мальчишески смеется с друзьями, а потом начинает разговор о Чаплине:
– Большой мастер смеха… Один едва уловимый жест – и зал грохочет. А какой внутренний комизм в каждом сюжете! И как часто за комизмом угадывается трагедия… Жаль, что мало его фильмов мы видим.
Разговор заходит о советских фильмах, об Урусевском и Чухрае. Вспоминают фильм «Сорок первый».
– Вы знаете, как его снимали, между прочим? – спрашивает Юрий. – Совершенно героически. В адскую жару, в пустыне Чухрай слег, заболел. И его больного несли по пустыне на носилках, а он продолжал работать.
– Интересно, какой фильм о космонавтах будет? – перебивает Юрия сосед.
Незадолго до этого группу космонавтов приглашали в Министерство культуры. Там авторы будущего фильма о космонавтах читали им свой сценарий, советовались, консультировались.
Много спорили. Этот спор продолжался и в новогодний вечер.
– Я тебе говорю, что это слишком мелко, чтобы показывать космос через судьбу одного, – в пылу доказывал один.
– Ничего ты не понимаешь. В одном там воплощен и ты, и я, и он… – спокойно говорил другой. – Постой, ведь ты сам следил с интересом!
– Но есть еще кто-то кроме меня, тебя… – вступал в спор третий.
– А хорошее есть там словечко. Летчик говорит: «А я не знал, что воздух упругий и его можно потрогать руками…» – вставил Юрий.
– Первый фильм о космосе – и ничего значительного, – продолжал пылкий оратор.
Спорщиков прогнали на кухню. А за столом поднимались тосты.
– Выпьем за небо! За наше старое, древнее, как Земля, Небо! – поэтически предложил инженер.
– С наступающим, друзья! – поздравил всех по праву старшинства друг Юрия летчик Владимир. – С наступающим Новым годом! Кто-то из нас станет в этом году счастливейшим из людей. Пусть все мы будем очень счастливы. С Новым годом, друзья! – он поднял бокал, но остановился и, чуть помедлив, добавил: – С новой эрой!
А «счастливейший из людей» сидел рядом и тихо напевал про себя любимую песенку.
– Выпьем за мечту! – предложил он.
Он очень любит мечтать, даже в песне. А та песня не выходила у меня из головы и на другой день. И я попросила его:
– Юр! Напиши слова!
Он записал мне в блокнот. Вот они, эти строчки:
Я верю, друзья,
Караваны ракет
Помчат нас вперед
От звезды до звезды;
На пыльных тропинках
Далеких планет
Останутся наши следы.
Он очень любит мечтать, Юрий. Мне вспомнился другой зимний вечер. В феврале неделю за неделей космонавты ждали звездной ночи – срывался урок практической астрономии. Часто вечерами смотрели на небо, а оно было хмурое, пасмурное – ни звездочки, только темные облака. Но вот с вечера похолодало. Заскрипели, затрещали деревья.
Вечером вышли из дома и ахнули: небо все – точно новогодняя елка, в звездах. Все шли, не стесняясь, показывали пальцами в небо и громко переговаривались:
– Вот созвездие Ориона!
– А найди, где пояс!
– Созвездие Лебедя.
– А вот Кассиопея! – словно свою старую знакомую увидел Юрий. – Вы знаете, у моего соседа сын еще ни слова не говорит, а где Кассиопея – знает. Спросишь его: «Где Кассиопея?» Показывает: «У-у».
Парни смеются:
– Обучил пацана звездам!
В этот вечер наконец состоялись практические занятия по астрономии. Опытный штурман, высокий, сухощавый, учил космонавтов ориентироваться по звездам. Сколько их, звезд, на небе? Попробуй-ка сосчитай! А назвать имена и того трудней. Кроме Большой и Малой Медведиц, мало еще какие кто знает… Но вот штурман стал показывать созвездия и сразу будто навел на небе порядок.
Затрещали приборы. Засветились тусклые огоньки. Космонавты определяли свои координаты по звездам.
– На тебе блокнот, будешь у меня за секретаря, – в шутку сказал мне Юрий, а всерьез попросил: – Записывай градусы, минуты и секунды, ладно?
Мы стоим на морозе, поеживаемся от холода и работаем. А потом, когда кончаем, Юрий спрашивает:
– Показать тебе Венеру? Вон она, неверная… Знаешь, сколько до нее километров? Сорок миллионов. И к ней летит наша ракета – представляешь?
Юрий разглядывал усеянное звездами небо и вдруг добавил:
– Когда-нибудь и вон к той звездочке полетит, – он показал на самую, казалось, маленькую звезду на небе – одна светлая точка.
– Вот бы слетать, а? – вдруг донесся голос друга Юрия.
– Меня больше на планеты тянет, – отозвался его собеседник.
Они тоже мечтали.
