Текст книги "Поступки и их последствия (СИ)"

Автор книги: Ольга Резниченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 5
Это – была любовь… Была…

Это была Любовь – словно из сказки. Словно из былин… словно – из мифа.

Она казалась нереальной. Трепетной, нежной, безумной, но… и нереальной.

Была… такой и осталась.

Осталась.

Ведь наступил тот день – когда наши крылья обрезали… и как в самых ужасных рассказах, мы упали свысока прямо на дно. Но дно – где, лучше бы умереть, чем… так остаться жить.

* * *

Как раз Илья уехал на соревнования. Другой город. Другая страна.

И я одна… и на душе так гадко. Тоскливо и гнусно.

Без него не было сил ни засыпать, ни (если все же от бессилья сдавалась) просыпаться.

И вдруг очередной такой день. За дверью моей комнаты неожиданно для этого времени суток оживление.

Лениво протираю глаза – выползаю наружу.

– Что за кипишь?

– Папе одобрили переезд, – радостно улыбается мама. Смотрит мне в глаза, такая искренняя и счастливая, и не понимает, что только что пулю выпустила в меня.

И я не понимаю. Вернее, отказываюсь верить своему рассудку, который попытался объяснить сказанное.

– В смысле, переезд?

– Ну, что ты? – без притворства удивляется она. – Как первый раз слышишь! Уже недели две, как наш папа бегает по всем кабинетам: дядя Жора предложил отличное место в своей кампании. И вот, сегодня всё одобрили – нам даже помощь окажут в переезде. Квартиру там снимать будут за свой счет. Двухкомнатную…

– Там… это где? – едва слышно, сухим голосом шепчу, а внутри уже все немеет, леденеет – мертвеет.

– Ну, как где? Ну, уже тысячу раз сказано – ЯКУТСК! – неожиданно вмешивается в разговор отец и рявкнул на меня (мимо проходя: из ванной комнаты в зал). – Ты, вообще, последнее время, какая-то сонная. Заторможенная вся. Может, тебя к наркологу сводить?

Косой, беглый, машинальный взгляд на меня. И сам же проигнорировал.

Мама застыла, чувствуя неладное…

А я? Я? Глаза мои выпучились, слезы застыли на ресницах. Не дышу – не могу понять, что происходит. В голове дурно становится, холодно как-то, тошнота вмиг сдавила горло.

Странно как-то всё… жутко.

Это какой-то бред.

Нет, не может такого быть.

Бред, истинный бред, который только можно придумать в этой чертовой жизни.

– Так что, дорогая, собирай манатки – вечером приедет машина, – вдруг продолжил мой кат.

– Что?

– Что? – уставился на меня. – Опять глухая?

– Какая машина?

– Часть вещей сможем туда отправить. Но только – самое нужное. Остальное в кладовку. Жильцов предупредим.

– Каких жильцов?

– Уля. Ты как будто только что родилась на свет. Или мать не говорила? Эту квартиру сдавать в аренду будем. Как-никак, дополнительный доход. И ребята уже нашлись. Студента два, дяди Феди сын и его сокурсник.

И хоть я еще была в каком-то ступоре, слова сами выбрались, вырвались наружу:

– Я никуда не поеду, – закачала головой, шаг назад.

Даже не отреагировал. Разве что рассмеялся.

Еще миг – обулся и вышел из квартиры.

* * *

– Мама, мама! Мамочка!

… и как бы я не ревела, как бы я не валялась у них в ногах, как бы я не истрила и не кричала – итог был один.

Отец игнорировал, разве что – психанул в какой-то момент и просто ушел из дому.

Мама молча плакала, а я визжала, выла на всю глотку.

А позже – и вовсе закрылась у себя в комнате.

…

– Если ты сейчас не выйдешь – я выломаю дверь и за волосы тебя потащу. Будет восемнадцать – там сама решай, а пока я несу за тебя ответственность. Будешь ерепениться – быстро отыщут твоего козла. Думаешь, я не знаю? Думаешь, не видели? Но молчал. Давал вам вдоволь набаловаться. И то – если узнаю, что…. Что если он с тобой что-то сделал, посажу! Я тебе клянусь, посажу! Надолго!

– Не было ничего! Отвали от него! И от меня отвали! Я к нему перееду! А вы езжайте, куда хотите!

– На кладбище ты у меня переедешь! Если не заткнешься и не начнешь вести себя нормально! И он – за тобой. Проститутка малолетняя. Знал бы – давно разогнал. А то, ишь, ты – пожалел. Мр**ь поганая…

Быстро вещи в зубы – и в машину.

А то так и опоздаем на самолет. И не вздумай сбежать – везде найду… и урою! Я не шучу!

* * *

Илья…

Я не смогла ему все это сказать в лицо. Да и не как – он все еще на соревнованиях, хотя… и должен уже сегодня приехать.

Не смогла и по телефону…

Написать письмо – наверно, единственный, и под силу мне… способ. Слезное, отчаянное… горькое.

Написать – и отдать, передать через Марину.

Я понимала, что эти тысячи километров – это приговор.

Приговор…нам обоим.

А сбежать и пойти наперекор… не решаюсь.

Может, я – жалкий трус, или… просто, сильно люблю его, чтобы рискнуть ради собственного эгоизма. Не знаю…

А потому – еще один вдох… – и сесть в такси.

Прощальный взгляд на родной двор… – и проститься с настоящим, оставив свое разбитое сердце рассыпанными осколками по асфальту…

Часть вторая

Глава 6
Прошлое

Странно было сюда возвращаться. Странно… и пугающе.

Прошлое уже восемь лет.

Многое поменялось: выросли новые дома, а некоторые старые хрущевки – исчезли. Отстроили большие супермаркеты, закрылись старые известные магазины и клубы. Переехали банки.

Жизнь наложила свои отпечатки и шрамы на город, как и на меня – наградив морщинами.

Все такое родное, и такое далекое. Словно я – предатель. Словно он – предатель. Мы друг друга бросили, оставив утопать в своих бедах… наедине.

И, тем не менее, я снова здесь. Снова вдыхаю твои ароматы. И снова подчиняюсь режиму, правилам, сценарию жизни в тебе, мой город.

Отвернуться от окна. Взгляд на тех, кто рядом со мной в такси, на водителя – и опять выдох.

Наваждение чувств, переживаний, воспоминаний…

Но слишком много воды утекло.

Слишком – и если такой гигант не устоял против времени, то, что уже говорить о нас – о простых, бренных, слабых… людях.

А вот и родной двор – плавный поворот авто.

По кочкам, по кочкам – и застыть на месте.

Как всегда полные лавки бабок. Кто-то знакомый в лицо, а кто-то уже нет.

Заплатить за проезд – и выбраться наружу.

Кто-то уже умер, а кто-то еще жив.

Кто-то уже родился, а кто-то вот-вот прыгнет в эту кутерьму с головой, познавая на вкус горечь взросления.

Где мои двенадцать, тринадцать, четырнадцать? Когда я еще играла с одноклассницами в куклы – и голова была забита каким-то барахлом, но таким… безвредным и безболезненным. Неважным… Приятным.

Поздороваться со старыми-новыми соседями – и нырнуть в подъезд.

* * *

А вот и родной дом. Родные стены.

Много жильцов сменилось здесь за последние года. Много – и мало кто заботился о вас.

Местами ручкой и карандашами разрисованные обои (вероятно, осталось после последней семьи). Паутина в углах. Окна серые – замазанные пылью и следами от дождя.

Ванная – с ржавой полосой вдоль. Как мое сердце – старая, пошарканная, но и выкинуть нельзя – нет ничего взамен.

Надо бы ремонт, надо бы – да… денег нет. Ни денег, ни сил, ни желания.

И без того – всё родное и приятное.

Хоть иногда, но, все же, была здесь счастлива. Безумно счастлива.

И кто бы знал, что те одинокие томные ночи в ожидании нового дня и новой встречи с моим… Ильей – это будет то самое прекрасное, что я переживу в своей жизни. Конечно, не считая… кое-каких нюансов моей нынешней жизни. Нюансов… и людей.

Человека…

Взгляд около – встретились наши глаза. Улыбаюсь. А он – мне.

Теперь – это и твой дом. Наш дом. Новый. Надеюсь, не пожалеешь…

* * *

Первое время совсем не везло – работы, практически, нет. Причем, даже не обязательно, как у меня было там: офис-менеджер, свой стол, свое кресло, свои обязанности и привилегии. Нет. Хотя бы элементарное – но, увы.

Пришлось перестать брезговать – и устроиться уборщицей производственных и частично офисных помещений.

Ведь, нынче – главное, чтобы платили исправно. Верно?

И нечего кривить носом.

* * *

И вот очередной трудодень окончен. Голова гудит, как проклятая. Кажется, тронь пальцем – и расколется напополам.

Устала от всего. Не так физически, как морально. Всё надоело. До жути надоело. Думала, переезд поможет – но толку особо нет. Ничего нормального, ничего хорошего. Только руки опускаются… и тот воздух, что дала ностальгия и старые воспоминания, – вот-вот уже закончится.

– Ульяна… Ульяна Балакшина? – кто-то позвал меня.

Невольно задергалась, заметала взгляды по сторонам, выискивая в плотной толпе, среди пассажиров автобуса, откуда звук. Кто это мог… бы быть.

Но еще миг – и застыл, не меньше моего, ошарашенный, рядом со мной.

– Привет, – неуверенно, с горечью произнес.

– Привет, – едва слышно, невнятно, машинально шепчу.

– И, вправду, ты? Господи… – лицо его просияло. Стер ладонью (свободной руки) эмоции с лица. И вновь глаза в глаза – а я боюсь даже моргнуть…. чтобы видение не исчезло.

– Что? Не узнала, – рассмеялся вдруг. – Ну да, постарел, испоганился.

– Не особо… – едва различимо шепчу.

– А так это я, – раззадоренный, продолжил. – Илья Захарченко. Помнишь такого? – не унывает, счастливо улыбается.

Такой же красивый, такой же родимый… только глаза какие-то тусклые… грустные, и пару морщинок в уголках…

Как же тебя я могла бы забыть?

Молчу. Пристально вглядываюсь в такое дорогое лицо – и чувствую, что уже задыхаюсь. Но еще… держусь.

– Давно вернулась? Надолго?

(И снова нет сил на диалог).

Может, как-нибудь встретимся? Пообщаемся?

Ну?

Объявили мою остановку.

– Мне пора. Прости…

Силой отрываюсь (вырываюсь) с места. Но у двери разворот – и, пока еще противостою напору толпы, крикнула:

– Рада была повидать.

…

Шаги вперед. Ноги сами тело несут, а голова в тумане, и на глазах слезы.

Господи, и вправду, он… Он же? Не привиделось, не показалось?

Господи, неужели?

…

Ночь без сна. И ни успокоительное, ни снотворное не помогают.

– Уля, что-то случилось? – поинтересовалась мама, зайдя в кухню. Поморщилась та от света.

Беглый мой взгляд на часы над дверью: полчетвертого.

– Все хорошо, мам. Иди, спи. Все хорошо.

Разворот – и вновь уставилась я за окно.

Уже почти светло. Начался новый день.

День, где снова есть он, и есть я. Но нет – мы. И никогда не будет.

Нельзя…. да и упущено уже все.

Так только… былые чувства и ностальгия.

Ошибки прошлого. Чужие решения – и наши разорванные сердца.

Но ничего… уже не изменить. И не вернуть.

Заварить себе кофе – скоро на работу.

Опять рутина. Опять… обязанности и последствия. Опять дела.

* * *

Не знаю, с чистого страха… или предчувствия – пропустить свой автобус.

Не хочу… не дай Бог, его снова встретить.

Позвонить маме – предупредить, что задержусь.

Пройтись пешком по знакомым улицам… Обдумать, нужно всё обдумать. Вновь взять в кулак свои эмоции, чувства. Стать жесткой. Снова жесткой – нет слезам.

Как батя – быть глыбой, бесчувственной, каменной глыбой: ведь так проще. Проще, чем создавать и потом решать новые, по сути своей, нелепые, те, которые можно избежать… проблемы.

* * *

Но не успела я дойти до своей остановки, чтобы свернуть от нее в сквер, а там и во двор, как глаза мои уткнулись в знакомые очи.

Заметил издалека – и нет возможности, шанса… сбежать. Избежать.

Замерла, пришпиленная шоком к земле.

Жду.

Задергался, зашевелился – подошел ближе.

– Привет, – робко, несмело улыбается. – А здесь… вот.

Вдруг достал из-за спины розу и протянул.

– Тебя жду, – продолжил. – Не злись, пожалуйста…. за настойчивость.

Молчу, потупив взгляд.

– Возьмешь? – и вновь протягивает цветок. – Потом выброси… если не нужен, или мешает, – немного помолчав, добавил. – Не хочу создавать проблем.

Секунды, минуты сомнений – дрогнула моя рука, взяла несмело.

Короткий, неосмотрительный взгляд ему в лицо – но тут же осеклась.

– Спасибо, но не стоило…

– Мы можем прогуляться, поговорить? – и вновь тишина, и снова я утопаю в рассуждениях. – Просто поговорить, Уль…. пожалуйста.

– Я не могу, – едва слышно шепчу.

Робко взгляд ему в глаза, но затем тотчас в сторону. Не имея сил – на противостояние.

– Муж, да? – наконец-то осмеливается на слова.

Кисло улыбнулась.

– Нет.

Вдруг коротко, болезненно рассмеялся.

– Только не говори, что «батя».

Невольно рассмеялась.

А затем поморщилась. Тяжело сглотнула.

– Нет.

– А что тогда?

Тягучая тишина.

Ну, что уже? Чего скрывать.

– Сын.

Разворот. Несмелый, неспешный, – и пошагала прочь.

(Все еще сжимая в руках… его розу).

Глава 7
Призраки прошлого

И снова ночь. И снова сводящая с ума бессонница. Нервы натянутой струной.

Слезы градом.

Сижу опять в кухне, уже не включая свет.

И снова скоро рассвет – за окном сереет.

Уже и отчетливы очертания розы, что я битый час сверлю взглядом. Уже и черный цвет наливается краской. Бордо… краской крови.

Моей, его – испитой, высосанной горем.

Поговорить. Он хочет поговорить…

О чем? Услышать, каких я еще наделала ошибок? Где оступилась? Где слепо шла?… и где опять упала?

Есть ли смысл тревожить прошлое? Снова бередить, терзать старые раны, что едва ли смогли затянуться за эти года?

Едва новые шрамы… не перекрыли старые.

Стоит ли всё это?

… и снова я иду пешком, пропуская автобус.

Я боюсь. Боюсь его вновь увидеть там, но… что еще страшнее – наоборот: а если он испугается – и больше никогда не появиться в моей жизни… даже просто… как старый, добрый друг?

Вдох – выход. Нервы на пределе. И уже даже музыка в наушниках не в силах перекричать мысли.

Я схожу с ума – и с каждым метром, чем ближе к заветной остановке, тем сильнее все холодеет внутри и дрожат конечности.

Я снова в его плену. Плену старой зависимости. Зависимости от него – но не имею права. Теперь уже… не имею права. Ради сына – я обязана быть черствой и бесчувственной. Я должна быть взрослой и ответственной. Я должна… выбросить его из головы.

Сворачиваю раньше – и режу, наживо режу, как это бы сделал мой отец. Никаких чувств, никакой пощады.

Запрещаю глазам метать взгляды в заветную сторону.

Как Шредингер: и пусть он там есть, и одновременно нет его.

И так душе не столь больно, и разуму – проще. Каждому свое – каждому свой ответ…. с которым будет потом жить проще. Принять все – и переступить через границу прошлого в настоящее, какое бы оно не было.

Но вот подъезд – и замечаю у двери знакомую фигуру.

Обомлела. Застыла я, словно статуя. Глаза в глаза. Не моргая.

– Нам надо поговорить, – шаг ближе; хотел, было, наверно, взять меня за руку – как было это раньше, но тут же осекся. – После всего, что было…. прошу, удели мне всего пару часов. И я исчезну – если тебе так надо… и проще. Прошу…

Глубокий вдох.

Виновато опустить голову.

Невольно киваю…

Разворот – и ноги сами ведут куда-то… непонятно куда.

Только потом заметила: знакомые места. Опять тропинка через лес, сокращая путь. А вот и беговая дорожка: только вместо асфальта уже здесь все уложено тротуарной плиткой. Воды, кажется, стало меньше в озере… Вышку построили.

Никого… и ничего не щадит время. Что-то преобразуется, становясь более красивым и уютным, а что-то – стареет, как мы…. и портится.

Пройтись немного к пляжу – присесть на траву около обрыва.

Закрыть глаза – и представить…. вспомнить, как мы это делали тогда. Боже, сколько времени прошло. Сколько надежд… и грез не сбылось. Сколько счастья – и как оно превратилось резко, сиемоментно в огромную ядерную бомбу боли… и опустошения.

Как всё оборвалось.

– Так у тебя есть сын? – первый осмеливается на слова.

Распахнула я веки. Замерла, в рассуждениях. А затем несмело закивала головой. Глубокий вдох:

– Да.

Шумно, тяжело вздохнул.

– И сколько ему?

Криво усмехнулась.

Немного помедлила, но в итоге прошептала:

– Пять.

– А муж… что он?… кто он?

Еще один вздох.

– А нет его, – и невольно издала звук, словно лопнул мыльный пузырь. Ровно так, как и этот гад исчез… из наших жизней.

– Бросил что ли? – не может понять.

– Почти, – съязвила (все с той же жестокостью, что мне нынче присуща). Короткий взгляд на Илью, но осеклась, отвернулась. Взор куда-то вдаль…

И снова тяжелый, глубокий вдох.

Что тянуть резину? Что есть, то есть. И нет смысла скрывать. Очередная глупая… рядовая драма рядового человечишки…

– Как я писала в том… письме… Я надеюсь, Марина, все же, передала его. Да?

– Да, – едва слышно шепнул. Коротко и по существу. Без лишних комментариев.

Еще секунды непонятного (моего) выжидания – и продолжила:

– Уехали мы в Якутск. Новая жизнь. Приличная должность у бати, отличная зарплата… Хотя, на новую квартиру так и не насобирали. Жили на съемной. Эту же не продали. И то, слава Богу. Теперь хоть было куда… вернуться. Но, не суть. Время шло – и та ненависть, которая душила меня с каждым днем к своему отцу, уже совсем затуманила мне разум. Единственное желание, с которым я просыпалась день у день – скорее съехать от них. Но толку? Учеба отбирала все время, да и найти хорошую работу с хорошей зарплатой мне еще было, явно, не суждено. Посему маялась в рассуждениях и надеждах. А дальше встретила его. Нам было обоим по девятнадцать, ну, или около того. И не сказать, что большая любовь, но и… не просто всё было: не от скуки. Отношения. Новый уровень. Почти сразу съехались, снимали квартиру напополам, – криво усмехнулась я, вспомнив себя, глупую. И опять вдох-выдох. – Ну что уже, как есть… Где-то через полгода… такой беззаботной, с одной стороны, безмозглой жизни – я залетела. Беременность, как снег на голову. С родителями тогда не общалась почти: очень редко с матерью. Потому не отважилась ей сообщить новость. Поговорить со своим… кавалером, обдумать всё – и решить. Поженились…

И я была счастлива. Счастлива, ведь (уже) жена, и скоро стану матерью. Сбылись и еще сбудутся… какие-никакие, но… мечты. Ну…. а дальше – все просто. Как у многих. Не верила я тогда словам психолога из женской консультации: мол, рождение ребенка – это всегда кризис для семьи. Не обязательно – поворот к плохому, но кризис. Думала, глупая она. Как так? Это же – счастье, такое долгожданное – для него, для меня. И даже наши родители (его и мои) были рады происходящему. Но…

(Шумный выдох).

Знаешь, судя по тому, с чем я столкнулась, и с чем многие из моих знакомых… Вы – мужики, в большинстве, кончено, не все… Но, в большинстве… рождение ребенка воспринимаете совершенно иначе, чем мы. И даже дело не в материнском и отцовском инстинктах. Нет. У меня с каждым днем все больше складывалось впечатление, что он – словно подарил мне игрушку. Домашнего зверька, а не… общего ребенка. И ты, дура, возись с ним сама. Пеленай, корми, холь, лелей, но это – твоя забота. Ты хотела – ты получила. А я, царь гороховой горы, – отдельная личность, отдельное государство – и про меня не забывай. Причем на равных требованиях, а то и больше. Муж – на первом месте, а потом лишь – все эти материнские глупости, не говоря уже о себе, родной. И я не жаловалась, я старалась. Но отдачи – не было. Пусто… А дальше и вовсе каждый погрузился в свой мир, сталкиваясь между собой – лишь для удовлетворения физических потребностей и вынужденных ссор, принимая то или иное (аля совместное) решение. Ну, и что в итоге? На мою шкуру – двое детей: сын наш и муж-недомуж. Я не выдерживала. Более того, и с родителями была беда: батя сильно заболел, дохода больше не стало. Одни долги. А затем нервы и вовсе его не пощадили. И как он рубил нас – так и болезнь срубила его. Так что, к тому времени, когда я поставила в суде вопрос о разводе: мы с мамой и малым… были уже одни. Полгода, если не больше, длился этот процесс. Жуть противная. Даже не думала, что человек, некогда так любящий тебя и вашего с ним общего ребенка, может быть настолько жадным по отношению к собственному дитю. За каждую копейку дрался, чтобы не переплатить, чтобы судья не назначила лишнего. Вечно какие-то мутки, тайны, ложь. Гадко… и мерзко. И, тем не менее – решение принято. Наши корабли разошлись… А алименты на сына до сих пор ждем. Да и… черт с ним. Как-то выживем. Долги стали душить. Едва отдали последний кредит, как собрали манатки – и приехали сюда. Да только… и здесь мир не особо нам рад. Ни работы, ни нормальной зарплаты… Но, живы – и то… хорошо.

Замерли, потупив взгляды каждый в свои сцепленные пальцы в замок.

Нервные, тяжелые вздохи.

Болезненные рассуждения.

– А ты? Как твои успехи? Надеюсь, лучше…. чем мои.

Дрогнул. Несмелый короткий взгляд на меня, и отвернулся.

Печально хмыкнул.

– Не знаю, лучше или хуже… Но, тоже не женат. Да и детей нет.

– Чего так?

Смолчал. Скривился.

Долгая, жалящая пауза.

И решаюсь сгладить неловкость:

– А ребята что? Как Марина? Миша?

Ухмыльнулся вдруг, добро так искренне, но затем снова помрачнел.

– Поженились. Живут теперь где-то в районе Центрального рынка. Давно уже не виделись. Ирка моя тоже вышла замуж, но… – внезапно махнул рукой и тяжело вздохнул. – Как и ты: ссоры, нервы, сопли. Разошлись. Правда, без детей. Но уже нового себе нашла. Теперь уже беременна ходит. Думают, скоро женятся. Но что из этого получится – хрен его знает…

– А Женя?

– А Женя, да они с Иркой так и не дожали свои отношения. Потом он в армию ушел, а после и вовсе отправился служить по контракту. Саша с Аленой тоже разошлись. Та – уехала в Киев, учиться, там и осталась. Они там с Мариной еще иногда общаются, Вконтакте, вроде, но – на том и всё. А Шурик – тут где-то, но пропал – давно не видели и не слышали. Имран в Харьков уехал, а Толян – за границей, вроде, даже, в Канаде, говорят, тачками занимается…

– А Вадим с Лизой?

Обмер вдруг. Долгие, тяжелые рассуждения.

– Вадим с Лизой…, – и снова вдох. – Не уломал он так ее. Ты уехала. Я слетел с катушек… Бросил спорт, ушел в запой… И Лиза… – и снова тяжелый вдох-выдох. Не решается на меня посмотреть. Метает взгляды то на руки свои, то куда-то вдаль. – В общем, замутил я с ней. Сдался – а та была только и рада. И плевать ей было на подноготную сих перемен.

Ну, и, естественно, ничего из всего этого хорошего не вышло. Я – истинно и жадно тянулся к бутылке, а она – к другим парням. И все кончилось тем, что меня раздели какие-то отморозки в подворотне, отправив, пьяного, в накаут – очнулся в больнице, а затем и вовсе Лиза через пару недель объявила, что в залете и выходит замуж за отца ее будущего ребенка. Долго я потом еще маялся вопросом: мой не мой; но потом собрался с мозгами, давай ковыряться в памяти и анализировать: мы же уже полгода где-то… как не того с ней (тогда), так только – пососаться, погавкаться… да покутить за мой счет. Ну, и плюс шесть месяцев до ее родов… А позже и самого ребенка видел – вылитый этот упырь, ее муж. Сам смуглявый, глаза карие, волосы черные. В общем, полная моя противоположность – а я только и рад.

Но знаешь, с ее уходом – и мне легче стало. Да, не сразу, сначала маялся и бесился, а потом устал от всего, оглянулся вокруг, в какой канаве оказался – и решил, что либо уже окончательно прижаться ко дну остается, либо собраться с остатком сил – и послать всех нах*й и начать жить с нуля.

Еще друг помог – позвал на заработки заграницу. В Чехию поехали. Строителем, отделочником. Все же, так проще было выйти из запоя – да и не видеть всё и всех вокруг.

Потом вернулся, нашел работу здесь уже – и начал ползти, плыть по жизни… вперед, но уже не по дну, карабкаясь, а так – по течению. Встречался с разными девушками, но… от силы пару месяцев длились отношения. Что я? Одна рожа, да и то – уже не особо после стольких пьянок. Квартира – родителей, а хоть и живу сам – но снимаю. Тут, кстати, недалеко. Машины нет. Работа – среднячковая, зарплата – ну, тоже не блещет. Потому я – не завидный жених. Потому, Уля…. я и не навязываюсь тебе. Просто, безумно рад видеть. Очень скучал. Очень…

Едва смог… отпустить.

– Но не забыть? – тяжело, печально улыбнулась.

Хмыкнул болезненно. Взгляд в глаза.

– А ты?… смогла забыть?

Усмехаюсь, стыдливо пряча взгляд.

Выдох.

– А разве… первую любовь можно забыть? – встаю с места. Глубокий вдох и немного прошлась вперед.

Последовал за мной. Шаг ближе.

Дрогнула. Отстранилась. Резко обернулась.

– Поздно уже, Илья. Всему… поздно. И на часах – поздно. Мне домой пора. Меня там заждались…

Глаза в глаза. Впервые выдерживаем взгляд друг друга….

Сомнения – и, наконец-то, сдается.

– Можно, хоть проведу?

Невольно ухмыльнулась. Вскинуть за и против, и прошептать:

– Ну, проведи…. коль так хочешь. Проведи…