Текст книги "Не буди во мне ведьму (СИ)"
Автор книги: Ольга Егер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
4. Исповедь волшебника
Попавшийся нам маг оказался личностью неординарной, пугливой и заносчивой, и насколько я заметила, немного сторонился людей. А еще он все время прибывал на своей волне, сыпал совершенно непонятными словами, ругался и не в тему шутил. Мы с Риммой тайком называли его пришельцем.
– Я, как и все, любил фэнтези... – рассказывал час спустя маг, сидя за столиком одной шумной кафешки, куда мы переместились общаться. – Пару раз ездил с ролевиками в походы, на игрища. Это достаточно сильно меняет мировоззрение. Когда у тебя есть возможность на неделю отказаться от того, кем ты есть, принять образ персонажа фэнтезюхи: хоббита там какого, волшебника, рыцаря-драконоборца. Тогда кто-то из ребят посоветовал прочитать Паоло Коэльо "Алхимик", обещая, что эта книга перевернет мой мир. Они даже не знали, насколько прочитанное все поменяет! Я долго размышлял о знаках, посылаемых судьбой, и обо всем таком сверхъестественном, в общем, выпал из реальности...
– По-моему, он и сейчас не вернулся...– прокомментировала Римма, но встретив мой злобный взгляд, замолчала и сделала вид, будто внимательно слушает.
– А потом решил поэкспериментировать. – Рассказывал парень, поглядывая в окно. – Я считал себя не таким уж обычным, не частью серой массы. Как у Достоевского в "Преступлении и наказании": или ты Наполеон, или бабушка, за которой пришел Раскольников.
– Погоди, – теперь его исповедь прервала я, обеспокоившись заранее о здравомыслии и отношении молодого человека к законам общества. – Ты что, убил кого-то?
– Либо я рассказываю, вы – слушаете! – возмутился маг, – либо отстаньте от меня! Я ухожу!
– Все! Больше не будем, честное слово! – мы с Риммой одновременно, как дети, продемонстрировали, что наши рты на замках, и ключи от них потеряны. Он выдохнул и снова вернулся к повествованию.
– Я заставил себя поверить в то, что все можно; что мне под силу абсолютно все. И когда дошел до грани... Я чуть не лишился рассудка, – он закрыл лицо руками, плечи его дрожали. Мне почему-то легко было поставить себя на его место. Понять, как мир может в одно мгновение перевернуться с ног на голову – проще некуда, если ты стал по другую сторону. В отличие от него, мне просто не пришлось долго к этому привыкать, я словно родилась с даром. В моем случае история была куда проще и веселее, под лейтмотивом: "Перевернулся мир, ну и ладно – будем ходить на голове и ушами подгребать... Что уж поделаешь!"
– Вы себе не представляете, что это такое в один прекрасный день понять – есть два мира, и один из них ненастоящий. А потом выбирать тот, в котором хочешь остаться... – излагал Александр, бледнея и дрожа.
– На "Матрицу" похоже, – пробубнила Римма, придвинувшись ко мне.
– Ты начинаешь видеть и отличать то, что другим не доступно. Иногда это пугает. Скажем, есть призраки, и они могут от скуки с тобой заговорить. Вот идешь ты, солнце сияет, и вдруг... На тебя смотрит искалеченное существо, бледное, с перекошенной в бок челюстью, одного глаза у него нет, кости из ноги торчат...
Я скривилась, быстро вообразив описанную парнем картинку. Он заметил мой шок.
– Как тут не сойти с ума? Это ведь так просто – взять и свихнуться, когда понимаешь, что все дозволено, что все возможно. И ты переступаешь через границу разума... Замки огромной таинственной двери рушатся, и тебе (если ты прошел испытание) открывают еще одну тайну. – Он казался измученным, словно открытое ему совершенно не понравилось. – Я получил дар... но проявился он уже в палате психлечебницы. Научился гипнозу, заклинаниям, призыву всякой нечисти и управлению другими, более слабыми существами. Днем приходил к психиатру, говорил с ним. Он убеждал меня в том, что того, что я вижу, не существует. А потом я приходил в палату и видел их: духов, домовых, повешенных и прочих. И проводил сеанс уже с ними, выслушивал их проблемы, помогал, чем мог. Иногда они сами мне помогали. Я даже свыкся с этим. Даже убедил врача, что здоров. Не обошлось без одного заклинания, гипноза и помощи призраков двух веселых гопников. До этого дня я ни с кем не мог поделиться пережитым. Я точно знаю, что не сумасшедший, но держать все в себе достаточно тяжело. Особенно, когда ощущаешь себя изгнанным из мира нормальных людей. Как бы ты не притворялся, что похож на них, что такой, как все, они все равно замечают...
– Саша, – я звала его вернуться из тяжелых мыслей. – Если ты – изгнанник, то нас таких как минимум трое! И мы должны держаться вместе!
– Согласна! – подтвердила Римма.
Маг посмотрел на нас.
– Хорошо!
– Саш, если уж и сходить с ума, то не в одиночку!
– Вместе как-то веселее! – поддержала меня подруга и подмигнула резко пожелтевшим кошачьим глазом. – Поделим твоих зеленых человечков на всех, и увидишь, глюки отпустят!
Маг впервые рассмеялся, и я поняла, что никуда он уже не денется. Ведь все страдания вынести одному невозможно. А когда вот так предлагают поделиться муками, кто откажется? Единственный минус в том, что ему пришлось привыкать к нашему "легкомысленному", как он выражался, отношению к дару.
5. Отчего ведьмы не летают?
Хотел маг того или нет, но вскоре притерпелся в нашей компании. По ночным улицам мы стали бродить втроем, распугивая гопоту и прочих. Саша стал «мозговым центром» нашего Клуба Изгнанников – как мы себя называли из-за одиночества, испытанного каждым в свое время. Маг постепенно растерял часть отчужденности. Иногда даже превращался в нормального парня, когда дело не доходило до компьютеров и магии – а это единственные его слабости. Римма часто подшучивала по этому поводу: «Может, маг слегка фиолетовый?». Но подозреваю, интересовалась она этим совсем не из любопытства! Все ее шутки, направленные в адрес нового компаньона, были только во имя внимания. И чем больше он отказывал ей в этом самом внимании, тем жестче становились шутки и издевки.
Итак, разбавив нашу женскую компанию, Саша заодно решил попытаться научить меня уму-разуму, в смысле, правилам магии. Его просто бесило то, что я не применяю никаких заклятий, не знаю латыни и прочего, а без лишних усилий использую силу мысли. Ему-то пришлось долго и упорно учить рецепты, высчитывать передвижения планет, добывать все эти жуткие ингредиенты вроде летучих мышей и прочего... Короче, я подозревала, что его идея с тренировкой и воспитанием меня – всего-навсего попытка поиздеваться над более сильной ведьмой.
Для обучения он продуманно выбрал местечко возле психбольницы, где когда-то и сам тренировал способности, заодно отдыхал и наслаждался обществом местных пациентов. С одной стороны, здесь редко кто-то бродил (кроме маньяков, наркоманов и бомжей), с другой – даже если нас и увидели бы – никто не поверил бы в россказни о сверхъестественном!
– Прицелься, – наставлял Саня, указывая на подвешенный к ветке дерева воздушный шарик в двадцати шагах от меня. Я же в этих сумерках не видела ровным счетом ничегошеньки. Но с умным видом изображала почтительную ученицу.
– А теперь... – он обернулся к Римме. – Ведро с водой готово?
Подруга кивнула. Это уже не первая попытка научить меня стрелять огнем, которая не двинулась дальше проклятой фразы: "Прицелься". В прошлый раз я подожгла не шарик, а все дерево. Мы, как трое придурков, бегали вокруг него и вопили, не зная, что делать: вызывать пожарных или самим скрывать следы своей игры с магическими силами. Тогда же выяснилось, что мне под силу вырвать дерево с корнем и катапультировать его в ближайший водоем. Проблема в том, что это отнимало слишком много сил, и моим друзьям пришлось тащить меня, храпящую, домой на себе.
– Точно прицелилась? – на всякий "пожарный" уточнил Саша, опасаясь повторения прошлого инцидента.
– А то! – подмигнула я.
– Не смешно! Я у тебя спрашиваю: прицелилась или нет? – прикрикнул на меня парень.
От злости я изобразила из пальцев композицию... в форме пистолетика и якобы выстрелила в цель. Как ни странно, мне повезло – загорелся шарик, а не окружающее.
– Офигеть! – выдавила подруга и бросилась меня обнимать, от радости опрокинув ведро на Сашку. Он разразился свойственной ему странной речью, из которой мы поняли только два слова, и то непечатных. Наш друг-админ умел изысканно применять в нецензурной брани словечки из компьютерного сленга.
– Все! Домой! – рявкнул он, потрусив ногой.
– Хочешь, я тебя сейчас за несколько секунд высушу! – предложила свои услуги я, и даже в темноте парень побледнел, замотал головой и с криком: "Я сам!" – легким движением руки превратил свою одежду... в сухую, но севшую на два размера. Римма хохотала, согнувшись и держась за живот. Саша осматривал плод своей магии, недовольно косясь на рукава в две четверти.
– Очень женственно! – подначивала Римка, едва сдерживаясь, чтобы не взорваться истерическим смехом. Судя по тому, как она покраснела, ей это давалось с трудом.
– А от тебя женственностью вообще не пахнет! – отомстил маг.
Римма принюхалась – чем-то пахло, но, кажется, духами. Теперь смеялась я. Иногда за этой парочкой очень интересно наблюдать. За грубыми и порой сальными шуточками скрывались мягкие намеки на нечто большее, чем дружбу.
– Домой? – уточнила я, сдерживая смех.
– Только не в трамвае! – обижено буркнул парень.
– А, значит, в автобусе ты так поедешь... – не унималась Римма, доводя мага до бешенства.
Домой мы возвращались окопами, парком и темным проулком, чтобы никто нас не заметил. Только алкоголики и наркоманы посмеивались над нами, но им Сашка мстил лично: только слышал смешок позади, как все бутылки и шприцы вдребезги разлетались.
Если суммировать все, чему меня за все это время научил маг, то выводы были следующими: 1. Любая мысль, каждое желание – нечто невидимое, пока ты не захочешь, чтобы оно материализовалось, а для этого достаточно просто представить! 2. Любой предмет может стать вместилищем волшебства и заклинаний, стоит только наделить его частичкой собственной силы – так появляются всякие амулеты и прочее. 3. А вот магом стать не всякому по плечу – на это разрешение надо. Причем не от кого-нибудь, а от самой Вселенной! 4. Я – вопиющий случай несправедливости! Потому как пользуюсь всеми привилегиями без особого напряжения на нервную систему или физическое тело. А силища моя растет в геометрической прогрессии. И это главная причина, по которой Сашка меня слегка ненавидит, по-дружески. Друзья вообще начали делать ставки по поводу моих возможностей и заключали разнообразные пари. К примеру, как-то в выходной я вознамерилась показать родителям, какая у них замечательная дочь: в квартире порядок, ужин готов и т. д. Естественно, первым делом я принялась за уборку и объявила войну притаившейся на шкафах пыли. Римка пришла ко мне в гости и вместо того, чтобы помочь, усиленно изображала статую, сидя на диване. Чтобы ей не было скучно, я позволила растерзать мой гардероб. Но увы, это подруге настроения не подняло.
– Слушай, – обуяло ее слишком внезапное и веселое настроение (я уже тогда заподозрила что-то неладное). – А летать на метле пробовала?
Я уставилась на нее как на, мягко говоря, ненормальную. Хотя кто из нас мог похвастаться той самой нормальностью?
– Ну, ты же ведьма. Уже по определению должна уметь летать как минимум на метле. Так, где у тебя здесь инструмент? – Римма, приняв серьезный вид, направилась к кладовке, саркастично прокомментировала содержимое и побрела в кухню, где обнаружила веник. Заявив "на безрыбье и такое сойдет!", она протянула предмет мне.
– Я на это не сяду! – сопротивлялась я, осматривая ведьмовское средство передвижения.
– Извини, ступы нет, – пожала плечами Римма и снова подтолкнула. – Только если осмелишься летать в тазике! Могу принести.
Судя по выражению ее лица, любое сопротивление она восприняла бы как кровную обиду. Подруга ждала моего выбора: между тазиком и веником. Я представила себе эту картину. Волосы развиваются по ветру, на лице священный ужас, и я гребу по воздуху веником, сидя в тазике... Мечта психоаналитика!
– По тебе психбольница плачет!
– Давай садись! – не отставала подруга, и я поняла: пара секунд – и меня больше не будут ни уговаривать, ни спрашивать, а силой усадят!
Я закрутила носом и наотрез отказалась от глупой идеи. Тогда Римма, добрая душа, принесла мне швабру. Я покрутила ее в руках, осматривая деревянное чудо, а потом подумала "была ни была" и оседлала предмет. Вошла в кураж и исключительно ради шутки пару раз подпрыгнула. И... ничего.
– Может, тебе нужен толчок с высоты? – задумалась Римма, и меня стало пугать, с какой серьезной мрачностью она это говорит. Неужели, решила дать мне волшебный пендель прямо с балкона. Тогда я буду лететь весело и красиво со второго этажа прямо на асфальт.
Но все же после долгих уговоров максимум, на что я согласилась – свалиться с дивана. И вот, зажав швабру между ног, чувствуя себя дурой полной, прыгаю на пол в надежде взлететь. В результате падаю и неудачно подворачиваю лодыжку.
– А, может, надо голышом? – не унывает подруга, не обращая внимания на меня, корчащуюся на полу.
Швабра со свистом рассекла воздух прямо над ее головой. Женщина-кошка успела увернуться от козней разъяренной ведьмы и, убежав, закрылась в туалете, прокричав, что не выйдет, пока я не утихомирюсь. В свою очередь я пообещала унять гнев лет через двести с лишним, а чтобы выкурить подругу из укромного места, отправилась на кухню и поставила на плиту разогревать сковородку. На приятный запах подогретого постного масла и подрумянивающегося лучка кошка покинула схованку, объявившись на кухне.
– Ладно, испытания откладываются до лучших времен! – заявила она, усаживаясь за стол.
– Тогда проведем другие. Я прицеплю на тебя колокольчик и бантик. Будешь по ночам бегать. Кошка ты или нет? – ей эта идея не понравилась так же, как мне испытание полетов. Так что глупые шутки по поводу ведьм и черных кошек мы отложили в самый дальний шкаф... А вечером я заметила, как подруга отдавала магу 50 грн., с сожалением констатировав, что летать "наша ведьма не умеет". И добавила: "Попа, наверное, тяжелая, мешает подняться в воздух". За такой комплимент я ее чуть не придушила.
6. Рабочие будни
Главное в обучении магии – уметь управлять эмоциями. Сашка натренировал меня методом шокотерапии. Он изображал из себя маньяка, выскакивающего из-за угла, и как правило, напарывался на мою коленку... попадающую в причинное место. «У тебя нервы ни к черту! – выкрикивал он, придерживая обеими руками самый важный и болезненный орган. – Зато реакция... Почему не магией?»
– Зачем силы зря тратить? – здраво размышляла я.
– Ладно, поумнела! – констатировал друг. – Но как была вредителем, так и осталась! Учись контролировать себя!!! Постарайся продержаться без истерик и злости неделю!
– Не сможет! – усомнилась во мне Римма.
– А вот смогу! – утверждала я.
– Посмотрим!
И мы заключили пари. Я очень старалась держаться паинькой и не реагировать на внешние раздражители. Так что как могла подымала себе замечательное настроение, несмотря ни на понедельник, ни на орущую с боку Жанну Сергеевну.
"Мне фиолетово!" – повторяла я волшебную мантру и в упор не замечала начальницу. Жанна пятнадцать минут разорялась, а я, напевая песенку, самодовольно болтала ножками, вертясь в кресле – чем доводила ее до приступа ядоизвержения. В итоге, глупая начальница, не выдержав моего пренебрежения, удалилась прочь.
– А ты совсем стала непроницаемая! – в аппаратной появилась техник Зина. – Я, конечно, советовала тебе когда-то не принимать все близко к сердцу. Но такого эффекта не ожидала!
– А мне нравится! – злорадствовала я. – Пусть попсихует. Мне ее даже жалко, иногда... но не сегодня!
Зина рассмеялась, начиная считать меня мелким и противным чудовищем. Только она ушла на свое законное рабочее место, как до меня снизошла ее высочество Светлана – великомученица эфирная! Блондинка с наглой мордой, просившей кирпича, прошла в студию, покачивая тазобедренными суставами. И на кого она хотела произвести впечатление? Мне ее пятая точка привлекательной не казалась.
Ведущая разложила перед собой бумаги с новостями, вчитываясь в каждое слово и проговаривая про себя. А мое одиночество разбавила болтушка Кристина.
– Приветик! – не терпевшая жуткой атмосферы с недавних пор царившей в редакции, она пришла спокойно попить у меня чай и посплетничать.
– Чего такая расстроенная? – заинтересовалась я ее мрачностью.
– Хочу предупредить! – промямлила коллега. – Не знаю, что ты там сделала Жанне, но она собирается писать на тебя докладную!
– Вау! Вторая! Миленько! – съехидничала я, начиная злиться. Кристина же, не обращая внимания на мою занятость, продолжала делиться последними слухами.
– Ты знаешь, что Жанна своей толстой задницей теперь обнимает два стула? – убедившись в полагающейся реакции, то есть моем достаточно вытянутом лице, редактор пояснила. – Ей добавили полставки зама по второй волне вещания!
В последнее время я заметила, что наша шефиня проводила странную, неподдающуюся анализу политику разделения: увольняй и увольняй. Ей совершенно не приходило в голову, что люди работают здесь на голом энтузиазме. Нам просто нравилась наша работа, общество и атмосфера – домашние и уютные.
Вместе с Кристиной ушла и Света, ругая технику. Она снова просила Зину проверить микрофон.
– В него вселился злой дух! И ты ему не нравишься! – пошутила я. – Вот станешь доброй, и он перестанет бить тебя током!
– Это ты его подкрутила! – завопила ведущая.
– Нет, я даже не знаю, где крутить надо! Это все влажность! – коварно улыбалась я. – И злой дух!
Ей хватило сил только надуть губы, топнуть ногой и хлопнуть дверью.
В аппаратной зазвонил телефон.
– У нас совещание, поднимайся! – позвала меня Кристина, и я подозревала, что меня не просто так пригласили на летучку.
В кабинете зама генерального по радио привычно царила неразбериха. Старые заслуженные дикторы ссорились. Молодые, с первой волны, сгруппировались вокруг своей предводительницы, чтобы при случае опасности можно было спрятаться за ее широкую спину. Но сколько попыток они не предпринимали, Жанна обычно выпихивала их на общее осмеяние. Молодежь нашей, второй, волны традиционно заняла места согласно купленным билетам в так называемом «растрельном ряду» – перед самым взглядом высшего начальства. Мы впятером сидели на трех стульях. До официального начала, наш главный, приподняв толстенные очки, поднес к самому глазу мобильный, пытаясь набрать номер (а может, прочитать сообщение).
– Смотри, филин сове звонит! – шепотом произнес Вадик, кивая на главного. Это услышали и девочки-редакторы: Кристина, Ксюня и Юля. Все пятеро подавили смешок, мгновенно вызвав зависть у коллектива первой волны. Мы придерживались лозунга: "Улыбайтесь! Это всех раздражает!".
– А филин знает, что не уважаемая всеми Жанна сегодня на его пороге нагадила спреем для подкраски обуви? – уточнила Юля, вспомнив о досадном эпизоде.
– Не. Но уборщица ругается с утра – оттереть не может! – ответила Ксюня.
– Вот дура! Она что, не могла газетку подложить? – не понимала я, но уже ничему не удивлялась. После нескольких лет работы здесь к идиотизму некоторых личностей просто привыкаешь.
– Она мозг вчера еще с техниками пропила! – шепнула Ксеня.
Филин опомнился, объявил начало сеанса разбора полетов и двадцать минут рассказывал о недочетах в работе редакторов. Я же сидела, спрашивая себя – зачем я здесь? Ответ последовал неожиданно.
– А еще! – зыркнул на меня филин своими увеличенными очками глазищами. – Со звукорежиссерами творится непонятно что! Пьют, не приходят на работу, в эфире – один брак! Постоянно склоки с главным редактором! Да, Вербная?
Знаете, как выглядят голодные пираньи? Ну примерно также, как мои коллеги в данный момент. Они все уставились на меня.
– Нет! Василий Федорович, вы прекрасно знаете, что я не пью, на работу прихожу за двадцать минут до начала эфира и в мою смену брака нет! Я, сами понимаете, "за связь без брака!" – Припомнила я наш излюбленный шутливый тост радийников на корпоративах.
Начальник отдела связистов глупо и подавленно хихикнул, за что заслужил неодобрительный взгляд рядом сидящего диктора.
– Но если вам не нравится такое положение дел, вы можете за ту же оплату поискать менее профессионального, выпивающего звукорежиссера. Это ведь легко, что пальцами щелкнуть! – не смогла удержать язык за зубами я и широко ему улыбнулась.
– Ага, – раздался рядом приглушенный шепот Вадика, который услышали все. – Мы так уже три года щелкаем, чтобы еще одного в смену найти!
Моя речь, хоть и правильная, возымела обратный эффект, так сказать, "от противного" – все противные в кабинете стали роптать. Оказывается, на меня столько компроматов состряпали! Друзья по волне пытались отстоять меня, защитить. Однако, меня все поливали и поливали грязью. Еще чуть-чуть – и дошло бы: "На костер ее!". Мне стало так противно! Я закрыла глаза и представила, что всего этого нет. Что нет шума! Открываю глаза – чувствую, что гляжу на аквариум!
Сбылась мечта идиота... то есть ведьмы.
Коллеги рты раскрывают, стараются, кричат. Жанна слюной уже очки Василию Федоровичу заплевала. Доказывает, какая я плохая. А я улыбаюсь. Ничего не слышу! И мне от этого так весело стало. Вот считайте меня внучкой Бабы-яги, но портить другим настроение, фактически ничего не делая – так забавно! Правда, первые несколько минут... Потом, я запаниковала, сообразив, что не знаю, как вернуть все обратно. А ведь я оглушила себя, а не окружающих лишила голоса! Быть глухой оставшуюся жизнь или до тех пор, пока Сашка что-нибудь не придумает – перспектива не особо привлекательная!
Так! Как я это сделала, так и должна все исправить!
Зажмурилась. Сжала кулачки. И искренне пожелала вернуть все назад!
Открыла глаза. Тишина. Все на меня смотрят.
Я расстроилась – буду теперь глухой!
– Вербная, тебе что, плохо? – поинтересовался Василий Федорович, развеяв мои опасения.
"Угу!" – это единственное, что я смогла из себя выдавить. Потом быстренько поднялась и выбежала из кабинета, заодно из здания. Вышла на тропинку сквера. Успокоилась только спустя час. Помогли мне в этом деревья. Когда среди людей нельзя обрести покой, то природа сама делятся с жаждущими тишины своей силой, мягким шелестом трав и листьев, легким ветерком, прохладой, ароматами зелени... Паника исчезла. Дышать стало легче.
Мне тоже захотелось сделать что-то для мира, и я обратила внимание на чахлое деревце. Кажется, березка никак не могла прижиться среди своих здоровенных старших братьев. Стоило всего лишь приложить к ее стволу руки, закрыть глаза и... я почувствовала слабый пульс. Не знаю как, но заставила его смешаться с собственным сердцебиением. С минуту казалось, что все оставалось неизменным. Но, открыв глаза, я увидела медленно тянущуюся ветками к небу молодую березку. Она стала моей любимицей, и я каждый раз, когда становилось грустно, приходила к ней справляться о ее здоровье.
Вечером, я примчалась к Сашке, требуя объяснить мне суть того, что я натворила с собственным слухом.
– Все элементарно Уотсон! – посмеивался надо мной маг. – По сути, ты пожелала их не слышать, вот и сделала нечто подобное затычкам для ушей. Если научишься контролировать эмоции, и не будешь паниковать, я научу тебя классному приколу!
Меня хлебом не корми – дай поприкалываться! Так что я закивала головой, обещая быть паинькой. Друг выгнал меня из своей комнаты и приказал стоять под дверью и слушать. Как бы я не напрягала слух, но ничегошеньки не услышала. Даже ухо к замку прислонила.
Сашка вышел довольный, облокотился о дверной косяк и ухмыльнулся во все 32 коралловых.
– И чего стоим? Чего ждем?
– А ты разве ничего не слышала? – веселился он.
– Не томи! – я бросилась трепать его за грудки, а друг, продолжая радоваться моей "тупости", как сам же выразился, находясь одной ногой за порогом, взял со стола чашку и бросил ее на пол. Она разлетелась на мелкие кусочки, но звука никакого не было!
– Офигеть! Ты это хочешь сказать? – смеялся Сашка. – Научить?
Конечно, я хотела! И мы переместились ко мне домой. Стали посреди моей спальни и маг принялся поучать.
– Закрой глаза! – сказал он. – Вообрази большой стеклянный купол...
Потом опомнился, и как завопит: "Стоп!"
Я посмотрела на него – обсыпанного мелким стеклянным порошком.
– Ой! – сказала в свое оправдание я.
– Это я виноват! Значит, слушай: твой купол должен быть из чего-то мягкого, проникающего сквозь стены, но не разрушающего. Пусть это будет прочная резина. Или мыльный пузырь. Ты аккуратно разместишь его на территории комнаты, до двери! Поняла? Не забудь о разрешении входа и выхода!
– Как все сложно! – бурчала я, прикрывая веки и снова сосредотачивая внимание на создании невидимого куля. Сашка, чтобы меня поддержать, взял за руки.
В моей фантазии между нами появился сначала маленький такой пузырик, переливающийся разными цветами, словно был из мыльного раствора. Я постаралась его раздуть. Сделала большим-большим и медленно, бережно растянула его. Вся моя комната оказалась внутри шарика.
– Хорошо, – похвалил Сашка. – Теперь закрепи.
– Как?
– Прикажи: "Навсегда!"
Я так и сделала – прилепила на свой купол "наклейку" с единственным словом, которое заставит его держаться очень долго.
– Спасибо! Даже не знаю, что бы без тебя делала! – бросилась обниматься я.
– Опа! Я не вовремя? – раздалось от двери.
Мы оглянулись. На пороге стояла Римка. Недовольная. Мама выглядывала из-за ее плеча и как-то уж сильно довольно улыбалась, любуясь, как мы с Сашкой обнимаемся.
– Еще как вовремя! – подмигнула я подруге. – Присоединяйся!
После чего двери закрылись и с оборотнихой покатали мага по полу.
Вот так я научилась надувать мыльные пузыри из ничего и превращать их в отличную звукоизоляцию. Мой купол обладал замечательным свойством – пропускал звук в себя, но не выпускал. Нам с друзьями этого вполне хватало.
