Текст книги "Злые создания. Часть 1"

Автор книги: Ольга Адволоткина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 4. Лера 2. Две стороны одной медали

Сырой, влажный воздух, как же я его ненавижу! С трудом открыв глаза, я опять увидела каменный мешок. Ни одного даже маленького окошка. Слева огромная решётка и коридор. Тысячи и тысячи миров, но абсолютно у всех такое же ограниченное воображение.

Я слегка потянулась, внимательно прислушиваясь к своему телу. Не хватало ещё, чтобы оно было повреждено, но к счастью для меня оно было в прекрасном состоянии. Лишь затылок слегка побаливал, но на такую мелочь не стоило обращать внимания. Где-то в глубине коридора раздался лязг дверного замка, и послышалась чья-то тяжёлая поступь. Я закрыла глаза и приняла прежнюю позу, притворяясь спящей. Шаги приближались и, наконец, остановились прямо напротив моей камеры. Зазвенели ключи и через минуту дверь отворилась. Некто вошёл и приблизился ко мне. Присел. В этот момент я почувствовала его руку на своём плече. Он сдавил его и с силой потряс, очевидно, пытаясь привести меня в чувство. На мне не было наручников, и здесь он был один. Хватило бы одного быстрого движения, но что дальше? Нет, пожалуй, подождём. Я сделала вид, что пришла в себя и взглянула на вошедшего. Это был старик и судя по всему немой. Он жестами приказывал мне подняться и следовать за ним. Боже, из него же сейчас песок посыплется! И это у них тюремщики такие? За кого они меня тут держат? Неужели эта девчонка показала себя такой тряпкой, что за ней послали вот это? Ну да ладно, объясню ей, что к чему в следующий раз, а пока… пока надо разобраться с нынешней ситуацией и побыстрее. Пока Он не нашёл меня…

***

Лера постепенно начала приходить в себя сразу по нескольким причинам. Для начала тупая боль в затылке, правда не такая сильная как ожидалось. Почти одновременно с ней – холод и сырость, касающиеся её лица, а мгновением после – тихий шёпот, сначала едва различимый, но вскоре ставший вполне отчётливым. Лера слегка приоткрыла глаза, стараясь не выдавать своего пробуждения. Её взгляд скользнул сначала по тёмному каменному полу, затем с лёгкостью перелетел на стену по которой плясали отбески огня. На фоне этого света отчётливо прорисовывались три фигуры. Больше ничего существенного ей разглядеть не удалось и всё своё внимание Лера сфокусировала на шёпоте. То, что она понимает разговор до Леры дошло не сразу, однако поняв это ей стало немного легче. Ключевое слово “немного”. Вдруг она ощутила сильное жжение в левой ноге. Она вскрикнула и, резко поднявшись, потянулась было к ноге, но в последний момент отдёрнула руку. В том месте, откуда исходила боль была прикреплена при помощи металлического обруча какая-то чёрная коробка. Но секундное замешательство быстро прошло (боль хороший мотиватор) и Лера схватилась за обручь, пытаясь стянуть его с ноги. Неожиданно она почувтвовала на своих запястьях чьи-то ладони, которые в следующее мгновение с силой сжали её руки раздвигая их в сторону. Лера подняла глаза. Перед ней на одном колене сидел парень лет двадцати, с тёмными волосами и взволнованным лицом.

– Прекращай это дело! – В его голосе была слышна лёгкая хрипотца и Лера вдруг осознала, что, подслушивая разговор, она слышала именно его голос. – Я знаю, что тебе сейчас больно, но это скоро пройдёт, а вот если испортишь Скорпиона, то можешь вообще проститься с головой. Так врежет – до конца времён не оклемаешься.

– Скорпиона?

– Именно. Вот эта чёрная гадость у тебя на ноге он и есть. Просто потерпи немного.

– Да, уже почти не болит, но зачем… И кто… – в её голосе отчётливо стали слышны слёзы. Парень отпустил её руки и сев рядом осторожно приобнял её за плечи.

– Ты не бойся. Это ещё не самое страшное. Ууу…я не это это имел ввиду. Просто ты… – Он слегка замялся и неуловимо выражение его глаз из заботливого стал жёстким и строгим. – Что бы там ни произошло, помалкивай! Ясно тебе? – Непонятно почему, но Лера согласно кивнула, даже сама толком не осознавая, что конкретно ей ясно и о чём она должна помалкивать.

– Тебя как зовут? – Практически без паузы продолжил парень.

Лера, уже открывшая было рот для того, чтобы произнести такое до боли знакомое имя, поперхнулась. Всё её тело накрыло той самой обжигающей волной, наполненной голой яростью и стальной волей, которая накрыла Леру в последний миг её нормальной жизни. Только сейчас эта волна была куда слабее и прокатившись по всему её телу, от пят до самых глаз, быстро, не оставляя следов, отхлынула. Всё это длилось не дольше мгновения, однако и этого хватило для того, чтобы онемевшие для самой Леры губы и язык произнесли:

– Кира. – растерянная и к удивлению обессиленная девушка прислонилась к стене. «Нет… Нет, нет, нет, слишком больно. Не думай об этом сейчас». Однако, не смотря на нежелание углубляться во всё это, Лера всё же отметила про себя помокревшую спину и дрожащие колени.

– Меня зовут Нара, а вот этих двух глистов – Майя и Рут. – И только в этот момент Лера обратила внимание на двух других её сокамерников, чьи тени она видела на стене немного ранее. К её удивлению, перед ней стояли совсем ещё дети и нельзя было не оценить мрачную шутку Нары, сравнившего их с глистами. Они были совсем тощими и бледными. «Настоящие дети подземелий». – Пронеслось у Леры в голове. Майя, черноволосая девчушка лет десяти с круглым лицом и любопытными глазками, выглядела ещё терпимо, а вот малыш Рут, шестилетний русоволосый мальчуган, при определённом направлении света мог запросто сойти за ходячий скелетик. Они стояли совсем рядышком друг с другом и крепко держались за руки. У Леры невольно к глазам поступили слёзы и, поддавшись минутному порыву, она прижала обоих детей к себе. Рут практически не сопротивлялся, лишь удивлённо и несколько недовольно засопел, а вот Майя весело завизжала и, почувствовав, что нравится Лере, мгновенно начала любить её сама, и по-хозяйски забралась к ней на колени, крепко обняв девушку. При этом Наре и Руту пришлось слегка отодвинуться, так как Майя явно не терпела конкурентов и начала активно работать локтями, выбивая себе место под солнцем. Вдруг Лера заметила лёгкое шевеление в дальнем конце камеры, куда не проникал свет факела, прикреплённого к противоположной стене коридора. Следом до неё донеслось лёгкое постанывание, и она бросила встревоженный взгляд на Нару.

– А сейчас позволь представить тебе нашего четвёртого товарища – Шойго. Прошу простить его за отсутствие манер, но у него есть уважительная причина, которую я и двое этих ребят могут подтвердить. Видишь ли, наши тюремщики не отличаются избытком доброты и нежными манерами. Они очень хотели, чтобы Шойго поведал им, где сейчас располагается наш табор, однако мой добрый друг сегодня утром не отличался разговорчивостью, за что лично я не могу его судить. К счастью и Рут, и Майя слишком малы, чтобы знать эти животрепещущие подробности, так что их самих не пытают. Однако они всё– таки нашли и им применение.

– В смысле?

– Посмотри на них. – Лера послушно опустила глаза на Майю, уже успокоившуюся на её руках и прикрывшую глаза в попытке заснуть. – Как думаешь, когда они последний раз нормально ели? Даже просто ели?

– Но, если они ничего не могут рассказать, зачем их так мучить?

– Потому что я могу довольно много рассказать. Видишь ли, моя милая, я был тем, кто должен был провести их через Санку, барон посчитал, что детям будет безопаснее подальше от нашего табора в свете последних событий, и я, как видишь, не справился.

– Подожди, что такое Санку? – Нара как-то странно посмотрел на Леру и медленно, растягивая слова ответил:

– Санку – это зелёное море. Гигантская территория, покрытая нетронутым лесом. Как можно такое не знать? Санку даёт нам жизнь. Там мы все зачастую прячемся от наминов, этих чёртовых стервятников, притворяющихся людьми. Ничего, когда-нибудь мы каждого из них поджарим. За всех наших. – Лера уже поняла, что сморозила глупость и заставила себя удержать при себе едва не слетевший с языка вопрос о том, кто такие эти намины. Лера редко когда, полагалась на интуицию, но сейчас, находясь в окружении всего этого сумасшествия, она полностью доверила свою судьбу ей, ибо Лерина логика уже давно находилась в коматозном состоянии и сквозь него усиленно махала белым платочком.

– Сперва, конечно, они попробовали меня разговорить. Выглядел я ещё похлеще, чем Шойго, – Нара махнул в сторону парня, – но, когда до них, наконец, дошло, что я по природе своей очень стеснительный, решили пойти другим путём. Они начали пытать Шойго, а детей просто перестали кормить. Когда мы с Шойго ели, их отводили в сторону, а к концу приёма пищи возвращали. Чтобы хоть как-то им помочь, мы вызывали рвоту. Отвратительно, конечно, но отчаянные времена требуют отчаянных мер… Довольно скоро они догадались об этой уловке и нас просто разделили по разным камерам, благо тут их достаточно. А для пущего садизма камера Рута и Майи находилась напротив моей. – на его лбу пролегла глубокая складка, и он закрыл глаза.

На несколько минут воцарилась гнетущая тишина, время от времени прерываемая тяжёлыми выдохами Шойго. Майя, прислонив голову к Лериному плечу, видела уже третий сон. Маленький Рут сидел слева от Леры и изредка касался своей худенькой ладошкой её руки. Оберегая сон девочки, Лера не решалась ни повернуть голову, чтобы оглядеться, ни прикорнуть самой. Привыкшие к темноте глаза смогли лучше разглядеть несчастного, забившегося в угол Шойго. Тёмные волосы, отросшие и спутанные, синяки разных оттенков покрывали практически всё тело. Даже вся его поза была пропитана чувством боли. На вид он был одного с Лерой возраста, Шойго даже отдалённо напоминал её сокурсника Кирилла, с которым у Леры были очень тёплые отношения, правда, без капли романтики. При мысли о такой, казалось бы, простой вещи как свой сокурсник, а вместе с ним и университет, ну и дальше по цепочке: друзья, родные, привычная жизнь – у Леры к горлу подкатил комок. Ей не хотелось плакать, по крайней мере, не при детях, чтобы не пугать и не расстраивать их ещё больше, и она из последних сил сдерживалась, часто моргая и пытаясь думать о чём-нибудь хорошем.

– Кстати, я видел, как тебя впервые заносили в твою камеру. Ты была тогда без сознания, что, впрочем, не сильно меня удивило. – Нара открыл глаза и, скользнув взглядом по Майе, уставился на пламя от факела. Казалось, что он обращался вовсе и не к Лере, скорее разговаривал сам с собой, просто озвучивал мысли вслух.

– Но почему сейчас мы все вместе? – Лера не желала прекращать разговор с ним, тишина становилась слишком уж невыносимой, а диалог, пусть даже и на такую малоприятную тему, помогал немного отвлечься от жалости к самой себе.

– Да я и сам толком не знаю. Просто слышал, что в крепость кто-то проник. Здесь это создало большой переполох. Раньше считалось, что внутрь незамеченным вроде как невозможно попасть. И, судя по всему, наверху решили, что нам будет труднее сбежать, если мы будем все вместе. Что ж в сообразительности им не откажешь.

– Но разве эту не облегчит задачу тому, кто придёт нас спасать. – При этих словах Нара громко хмыкнул, и Майя слабо пошевелилась, приходя в себя ото сна.

– Даже если предположить, что кто-то смог пробраться сюда, то за кем бы он ни пришёл, за нами или же за тобой, ему придётся взять всех нас. Я тебя здесь одну не оставлю и тебе не позволю оставить нас здесь, уж прости. Даже в одиночку пробраться сюда неимоверно сложно, особенно учитывая тот факт, что ещё не была поднята тревога. Назад же ему придётся уходить с лишним грузом из пяти человек, одного из которых придётся фактически нести (выразительный взгляд в сторону Шойго), двое других – это ослабевшие дети, третий – всего лишь девчонка, не в обиду тебе будет сказано. К тому же со Скорпионом на ноге. Ну и я – пятый. И ко всему этому добавим поднятую тревогу. Довольно паршивая картина вырисовывается, не находишь? – под тяжёлым взглядом парня, Лера опустила глаза, чуть крепче прижав девочку. Она была растеряна и напугана, и Нара прекрасно это знал. Ему доставляло какое-то садистское удовольствие, лишать её надежды на спасение. Возможно, потому что сам уже давно её утратил и не мог вытерпеть рядом с собой человека, в котором её было так много. Так или иначе, он не особенно верил в спасение, более вероятным в его глазах было появление нового сокамерника. Или сокамерников.

– Да и вообще я не уверен, что тот ловкач, сумевший пробраться сюда, рисковал своей шкуркой ради кого-либо из нас. – Нара встал и, подойдя к решётке, прислонился к ней, задумчиво всматриваясь вглубь коридора. Майя, окончательно проснувшись, подбежала к нему и, обхватив его колени своими худющими ручонками, вопросительно заглянула в его лицо. Минуту Нара стоял, не обращая на неё никакого внимания, полностью погружённый в свои мысли, а затем опустил взгляд на девочку и, улыбнувшись, потрепал по её голове. Майя радостно загугукала и начала скакать вокруг Нары, вынуждая того взять её на руки. Так, держа девочку на руках и слегка покачивая её, он пару минут ходил по камере, несколько раз бросая тревожные взгляды на Шойго, всё ещё не приходящего в себя, и пару раз взглянув на Леру. А та всё ещё думала о словах Нары и из последних сил сдерживалась, чтобы не закричать в голос. От бессилия, от паники, от боли и, в конце концов, от голода, который она начинала чувствовать всё острее. Она уже давно решила, что это всё не плод её душевной (скорее головной) болезни, а некая весьма своеобразная реальность. Хотя бы просто потому, что Лера отказывалась верить в своё сумасшествие. После того, как реальность происходящего уже не вызывала сомнений, ей сначала стало легче. Потом хуже. Гораздо… Если раньше можно было сослаться на своё сумасшествие и особо не париться по поводу дальнейшего, то теперь вызревала довольно большая… проблема. «Никогда не любила эту Скарлетт, скорее наоборот, но необходимо признать у неё есть определённо неплохой подход к жизненным трудностям. Кажется, основной его деталью был здоровый сон. Почему бы, собственно, и нет. Всё равно я сейчас ничего умного не придумаю». И аккуратно пристроившись в уголке, девушка мгновенно провалилась в глубокий сон. К счастью, без сновидений.

Леру вели по длинному прохладному коридору, слабо освещённому маленькими факелами. Спереди неё шли трое мужчин, причём у каждого на поясе весела та же странная узорчатая вещь, что и у Бородатого, которую Лера уже успела про себя обозвать шокером. Сзади шли ещё двое, один из которых подталкивал её в спину ладонью. К слову сказать, руки Леры были связаны за спиной и довольно крепко, у локтей. Шли они уже долго, минут пятнадцать, однако ничего кроме узких коридоров ей видно не было. Её увели второй. Сначала пришли за Шойго, когда он только– только смог подняться, а примерно через час и за ней. Если сказать, что она не боялась, значит соврать, однако всё же сейчас она испытывала некоторое облегчение, убеждая себя в том, что, по крайней мере, она сможет, поговорить с тем, кто тут хоть что-то решает, всё ему объяснить и заставить себе поверить, как бы абсурдно это не звучало. А дальше… Почему-то надежда на то, что, поверив ей, они (некие таинственные намины) просто помогут вернуться ей обратно, или же даже просто отпустят, была довольно небольшой. Наверное, потому что в её воображении они не были похожи на добрых героев детских сказок, вроде Дедушки Мороза или же феи-крёстной. Так что, лишний раз стараясь не думать об этом, она продолжала послушно идти.

Наконец конвоиры начали замедлять шаг и, резко завернув за угол, остановились перед небольшой деревянной дверью, местами обитой железными полосками. Постучав, они открыли дверь и, освободив ей руки, протолкнули Леру внутрь. Дверь захлопнулась, а Лера оказалась в небольшой комнате, напоминающей кабинет. На стене прямо напротив вошедшей Леры, находилось большое окно, сквозь которое светилось тысячами звёзд ночное небо. Справа кабинет уходил вглубь, и единственным источником света там была длинная свеча, стоящая на крупном деревянном столе, заваленным испачканными бумагами и стопками книг. Но Лере не удалось тщательнее осмотреть комнату, так как её внимание сразу же переключилось на фигуру, сидящую за столом в тени. С первого взгляда её было трудно заметить, лишь сверкали белки глаз, в которых отсвечивалось пламя свечи. Лерины глаза постепенно привыкли к слабой освещённости комнаты, и девушка смогла более внимательно рассмотреть сидящего перед ней человека. Это был мужчина лет пятидесяти с тёмной кожей и небольшой поседевшей бородой. Волосы на его голове также были местами тронуты сединой. После пары секунд взаимного разглядывания, а неизвестный действительно очень внимательно её разглядывал, мужчина молча, всё так же, не нарушая тишины, повёл ладонью, указывая Лере на стул, одиноко стоящий перед столом. Девушка тут же поспешила сесть, так как ноги её уже начинали дрожать от напряжения, и она боялась упасть.

Никто из присутствующих не спешил начинать разговор. Мужчина время от времени брал в руки какие-то исписанные листы бумаги, перечитывал их, время от времени бросая ничего не говорящие взгляды на девушку, а та в свою очередь отчаянно тёрла замерзающие ладони, пытаясь их согреть. В данный момент почему-то именно это заботило её больше всего. Первым не выдержал мужчина и, приблизившись к огню и положив локти на стол так, что ладони подпирали подбородок, он заговорил. Голос у него был мягкий и спокойный. Когда представляют заботливого отца, ко всем прочим прекрасным качествам добавляют именно такой голос. Ещё в нём проскальзывала едва заметная тревога с помесью нерешительности и озадаченности, как будто бы он пытался погладить тигра, которого он очень любил и при этом пытался решить с какой стороны к нему подойти, чтобы не лишиться головы. Не понятно почему, но Леру это позабавило и слегка придало ей уверенности.

– Ну, здравствуй, Кира. – Острая и холодная, как сосулька, боль вонзилась будто бы в каждую клеточку её тела. Колени словно зажили собственной жизнью, дрожа и слегка подпрыгивая, живот свело, и к горлу подкатила тошнота, заставив Леру согнуться едва ли не пополам. «Да что же это… Он знает меня? Но кого меня, кого?! Я же Лера. ЛЕРА!!!» Кажется, на глазах появились слёзы, и голос собеседника доносился до Леры как будто бы сквозь туман.

– Я не был удивлён твоей давешней реакции. Она была вполне предсказуема, учитывая твоё незавидное положение. Когда зачитали все преступления, которые тебе приписывают, семнадцать из восемнадцати судей хотели даже без доказательств казнить тебя. На твоё счастье достаточно одного голоса против, чтобы решение не утвердили. И… его не утвердили – конечно же, благодаря мне. Хотя твоё вызывающее поведение не сильно способствовало твоему спасению. Даже несмотря на то, что один из охранников не очень аккуратно коснулся тебя, было вовсе не обязательным ломать ему руку. «Мне кажется или я слышу в его голосе смех?» – Лера постепенно приходила в себя и уже смогла сесть более– менее прямо. Однако понятнее ей не становилось. «Похоже, он принял меня за кого-то другого. Наверное, эти идиоты привели ему не того пленника, вот он и …» Однако мгновенно другой тихий голос, который в последний раз забирался ей в голову ещё только на пустынной дороге при приближении всадников, вновь, с некой долей ехидства, начал шептать ей в ухо: «Ну да, ну да. Он ведь такой старый и ветхий, что не смог тебя там разглядеть и заступался за некую абстрактную тень. Или же он просто страдает страческим склерозом, ты как думаешь? Да и это дурацкое имечко ты, разумеется, в первый раз слышишь?» Отвечать Лере не хотелось, но всё же ей пришлось признать, что голос может быть прав. «А может и нет!» – Словно ей назло прошептал тот же голос. Чтобы окончательно не свихнуться, Лера прибегнула к старому проверенному способу – начала воспринимать всё происходящее как само собой разумеющееся. Это было не трудно, учитывая то, что буквально минуту назад она вновь вернулась к теории своего сумасшествия.

– Ходят слухи, что ты отставшая девчонка цыган. Говорят, после той бойни, что твой табор устроил на одной из наших стоянок, которая, кстати, была не военного типа, он быстро сбежал, не желая дожидаться нашей кары, а ты по какой-то причине отстала. Твои люди умеют двигаться бесшумно, не оставляя следов, все это знают. А ты могла, например, потерять сознание и про тебя в пылу боя забыли. – Он испытующе взглянул ей в глаза, но наткнулся только на такую внимательность, которая могла означать также и полное её отсутствие.

– Но прости мне мою невежливость, я так тебе и не представился. Моё имя Исаава. Веришь или нет, я не считаю тебя цыганской девкой. – Снова испытующий взгляд на Леру (которая всё больше и больше чувствовала странное давление в висках и пыталась побороть непонятное, но оттого не менее сильное желание схватить карандаш со стола и воткнуть ему в глаз).

– А ты не очень-то разговорчива. Понимаю, ты считаешь меня кем-то вроде врага и так далее, но тебе стоит больше доверять мне. В этих стенах я твой единственный, если не друг, то уж точно тот, кому твоя участь не безразлична. Я уже кое с кем поговорил по твоему поводу и у меня есть приятные вести. Когда наш разговор будет окончен, тебя отведут в место с куда лучшими условиями, а также с твоей ноги снимут Скорпиона. – Исаава замолчал, очевидно рассчитывая на какую-нибудь реакцию, вроде улыбки или слов благодарности, несомненно искренних. Но Лера не смела даже глубоко вдохнуть. Краем сознания она понимала, что этот человек, сидящий перед ней, вроде как желает ей добра и даже уже сделал нечто хорошее, но даже сквозь всю абсурдность происходящего она не могла не прислушиваться к собственному чувству самосохранения. Не то чтобы оно говорило ей не доверять Исааве, но весь её опыт в подобных ситуациях, приобретённый на многочисленных просмотрах фильмов и сериалов, а так же прочтении книг подсказывал, что такие вот добренькие дяди вечно оказываются последними засранцами, которым от тебя что-то нужно. К тому же руки Леры всё ещё непроизвольно тянулись к карандашу.

И всё-таки нерешительно, с какой-то животной затравленностью она кивнула. Этот кивок вмещал в себя многое, что Лера не могла ни сказать, ни даже чётко осознать в собственной голове. Ведь она уже давно сдалась. Лера прислушивалась к собственным ощущениям и понимала, что, если не принимать во внимание уже утихающую ярость в груди, у неё нет ни сил, ни желания сопротивляться всему этому. Она была не готова к нахлынувшим испытаниям и поэтому всё, что ей оставалось – забраться в самый дальний и тёмный угол своего сознания, чтобы прийти в себя и склеить кусочки разлетевшейся вдребезги вселенной, а тем временем её оболочка должна была послушно плыть по течению, прилагая все усилия единственно к тому, чтобы не затонуть.

Исаава три раза постучал ладонью по столу и уже только двое охранников вошли в кабинет. Лера, до смерти уставшая, не прислушивалась к тому, что он им говорил, но, когда один из охранников взял её за локоть и помог подняться, она вдруг почувствовала прилив сил, поднявшийся откуда-то из груди и разлившийся у неё по всему телу, вплоть до кончиков ногтей. Лера вдруг словно потеряла контроль над собственным, таким родным телом. В одну секунду левой рукой она перехватила его кисть и вывернула её, сжав при этом с такой силой, о которой прежде в себе и не подозревала, затем, подставив ногу, помогла противнику тихо опуститься на пол. Второй охранник, очевидно не подозревавший о возможности сопротивления, замешкался, что дало Лере возможность сначала отскочить, а затем наоборот резко пойти на сближение. Точным ударом носком ноги (который привёл Леру в не меньшее удивление, чем её оппонента) она заставила его выпустить уже оказавшийся у него в руке кинжал. Тот со стуком приземлился в конце комнаты за спиной Исаавы. Затем в тот же миг она приблизилась вплотную к охраннику и с силой, однако, не тратя времени на замах, ударила по кадыку. Тот с хрипом схватился за горло и невольно попятился к стене стараясь вдохнуть воздух. Не тратя ни секунды, она отскочила в сторону и присела, уворачиваясь от удара подоспевшего первого охранника. Лера уже была готова развернуться и вновь сделать короткий прыжок в сторону, но всё замерло практически от громового рыка, которого никак нельзя было ожидать от такого спокойного на вид человека как Исаава:

– Довольно! – Охранник замер с кулаком в замахе как будто наткнулся на взгляд Горгоны. Лера мимо воли тоже замерла. Наверное, именно так чувствуют себя члены прайда, когда слышат рык своего царя. Повисла нехорошая тишина, прерываемая лишь сиплыми вздохами привалившегося к стене мужчины. Первым пришёл в себя именно первый охранник, очевидно сказалась военная выправка. Он резко выпрямился, отошёл от Леры на два широких шага и повернулся лицом к Исааве. Затем подтянулся и второй, всё ещё красный и вдыхающий через раз. За это время энергия, что бурлила в Лере как настоящий кипяток, исчезла в никуда, как будто бы её никогда и не было, оставив после себя лишь иссохшую землю. Зато теперь каждый член её тела был наполнен слабостью и тянущей болью как после усиленных тренировок. Лицо и спина были покрыты липким отвратительным потом, а горло пересохло. Лера с трудом выпрямилась и посмотрела растерянным скользящим взглядом на Исааву, который на секунду пересёкся с его заинтересованным, изучающим взглядом, в котором, к удивлению, не было ни злости, ни какой-либо другой негативной эмоции. Наконец Исаава коротко взглянул на охранников и кивнул им в сторону двери. Они вновь подошли к Лере, но уже не решаясь прикасаться, впрочем, этого уже и не требовалось – Лера сейчас готова была выполнять любые приказы, и пошла за ними на «автопилоте».

Комната, в которой Лере предстояло теперь жить, была не в пример лучше и это даже слабо сказано. Вполне роскошная комната, пожалуй, так лучше. Широкое окно, широкая кровать с балдахином, ковёр с мягким ворсом, шкаф, в котором даже нашлось несколько костюмов, правда мужских или женских – определить было трудно, деревянный стол с одним стулом, небольшое мягкое кресло с изогнутыми подлокотниками и маленький столик рядом – вполне стандартный гарнитур в любой комнате. Однако со скрипом повернувшийся за спиной ключ в замочной скважине не позволил Лере заблуждаться по поводу её статуса здесь. Пленница. Не гостья. Перед тем как позволить ей войти, один из охранников наклонился и очень аккуратно при помощи двойного, странно изогнутого ключа, снял с неё Скорпиона, чему сама Лера была несказанно рада. Где-то очень глубоко рада, так как усталость и апатия после драки ещё никуда не делись. Странно как быстро проходит время полное сил и как медленно течёт время бессилия.

На столе Лера обнаружила два карандаша и стопку листов бумаги. На минуту она замерла и пустым взглядом, ни о чём не думая, смотрела на них. Затем онемевшей рукой она, прилагая последние усилия, взялась за карандаш и быстро, не обращая внимания на аккуратность, начала выводить: «Я Лера, Лера Ильина, ЛЕРА, ЛЕРА, ЛЕРА!!!! Лера Игоревна Ильина. Лера!!! Лера, Лера, Лера......». Остановилась она только когда на листе больше не осталось места, а рука начала гореть огнём. Только тогда она обратила внимание на то, что уже давно стоит на коленях и плачет. Она не имела ни малейшего представления, что с ней происходит, не знала, откуда взялось имя Кира, откуда появились её боевые навыки, её агрессия, да и вообще не понимала ничего. Единственное и последнее в чём она была уверена – это её имя, но и его она отчаянно боялась потерять. Наверное, поэтому, даже когда она, казалось бы, была полностью опустошена и потеряна, Лера схватилась за карандаш и отчаянно начала выводить своё имя. Такое родное и такое драгоценное. Единственное, что у неё никто не сможет отобрать.

Лера проснулась, когда солнце ещё только занималось в просторной кровати, хотя сама не помнила, как забралась туда. Она так же не помнила, как и при каких обстоятельствах заснула, что, впрочем, мало её заботило в данный момент. Подойдя к окну, машинально обернувшись одеялом, спасаясь от непонятного озноба, она взглянула вниз. «Высоковато падать. Хорошо». Дрожащей рукой, показавшейся ей ещё более худой, чем обычно, Лера дёрнула ручку рамы. Та поддалась на удивление легко. В комнату моментально ворвался свежий прохладный ветер, поднявший в воздух все исписанные за прошлый вечер листки. Одеяло упало к босым ногам. Сердце билось отчаянно, но Лера практически не чувствовала его, в данный момент она была словно отделена от собственного тела. Взявшись руками за края, она слабо подтянулась и, даже быстрее чем ей самой бы того хотелось, оказалась стоящей над пропастью. Внизу простирался небольшой город, с деревянными домами, большими и маленькими, неспешно ходили люди, такие маленькие, дальше виднелась большая каменная стена, немного неровная на Лерин взгляд, а дальше… дальше шло пространство. Пространство необъятное для взгляда, как океан. Земля, покрытая зелёной травой, с небольшими, но частыми проседями песчаных луж. «Если это иллюзия, возможно ли, что я сейчас стою в своей комнате, на подоконнике, готовая точно так же сделать последний шаг? А если это реальность? Если все эти книги про параллельные миры – правда? И так, и так у меня нет особого выбора». Лера вздохнула поглубже, буквально чувствуя, как холодный воздух обволакивает её лёгкие изнутри. Крепко цепляясь ногтями за раму, она подняла правую ногу над пропастью. Прошла секунда. За ней ещё одна, и ещё, и ещё. Нога начала дрожать. Лера не боялась того, на что решилась, но ей что-то мешало. Что-то сверлящее и неосознанное. Казалось, стоит понять, что это и всё изменится. Всё станет проще.

Нога резко опустилась, а сама Лера оттолкнулась руками от рамы и упала в комнату. Убедившись в твёрдости пола под собой, она встала. «Боже мой, это ведь не я! Я бы не смогла, никогда не смогла бы. О чём я вообще думала? Не так! Чтоб вас всех, это закончится не так!» Появившаяся неожиданно злость, Лерина злость, принесла облегчение, стала чем-то вроде лекарства от всего происходящего. Отныне и навсегда Лера убедилась в собственной нормальности и запретила себе самой сомневаться в этом хоть на мгновение. Подбежав к окну, она захлопнула раму и прислонилась лбом к стеклу. Если она решила бороться, сначала ей надо понять с чем, с кем или же за что.

Сначала Лера решила привести себя в более приличное состояние (благо все необходимые для этого принадлежности были). В шкафу нашлись просторные брюки серого цвета из тонкой гладкой ткани, напоминающей шёлк, на шнуровке и однотонная белая просторная блузка без рукавов с застёжкой на шее. Там же Лера нашла деревянный гребень с металлической оправой и лёгкие туфли, почти тапочки. Кажется, что-то такое носили на среднем Востоке.