Текст книги "Катюша"

Автор книги: Ольга Абдуллаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 6
Подделка

– Женька, ты мне должен помочь! Просто обязан! – Катя с горящими от возбуждения глазами и дрожащими руками, которые она то и дело заламывала в волнении, стояла на пороге Жениной квартиры. Парень, хоть и не представлял, что в таком состоянии Катя может делать у него, все равно был рад ее приходу. Жестом пригласив гостью войти, он отправился на кухню разогревать чай.

– Мне сейчас не до чаев! – отрезала Катя, так что Женя так и остался стоять с чайником в руках, не успев водрузить его на плиту. Девушка тем временем собиралась с духом, чтобы сказать о том, зачем пришла. Друг молчал. Наконец, шумно выдохнув, Катя произнесла то, чего Женя меньше всего ожидал услышать.

– Помоги мне устроить нападение на Лешку, – сказав главное, Катя начала тараторить, словно из пулемета, ее прорвало. – Ты ведь знаешь, что война с немцами началась. До столицы не дошло, но ведь какая разница! Лешу на фронт отправляют, у него есть направление. Как же теперь я сожалею, что он летчик, ты себе не представляешь! Был бы какой-то простой работяга, так его быть может и не взяли, вот тебя ведь не берут, да?

Ответа девушка дождалась в виде легкого кивка, которым одарил ее Женька. О причинах, по которым молодого учителя стороной обходит военная служба, Катя узнает позже и это чуть не сломает их дружбу. Ну а пока она свято верит в бессмысленность отправки своего любимого на фронт, потому что война будет длиться не долго, а значит – отсутствия летчика Дробышева никто не заметит. И без него храбрецы найдутся.

– Я все продумала – ты не сам принимай участие, а подключи каких-нибудь своих друзей, знакомых. Пусть они Лешку просто немножко побьют, чтобы он оказался на некоторое время в больнице, а потом призыв кончится и все про моего Лешку забудут, понимаешь?

– Понимаю только одно – ты с ума сошла, Катя! Что ты говоришь?! Какое избиение?!

– Значит, ты отказываешься мне помочь?! Будешь спокойно смотреть, как твоего друга посылают на верную гибель, а я страдаю, слезы ведрами проливаю каждый день?

– Успокойся, не драматизируй так, – Женя приблизился к подруге, взял ее за плечи. – Я помогу тебе, но только более безопасным способом без такого риска для Лешки и для тебя. Но тогда ты кое-что должна мне пообещать взамен.

Катя от этих слов смутилась, однако не отвела взгляда, а только кивнула в знак согласия. Оказалось, что Женька хочет пригласить ее в кино на новую картину, которую недавно привезли. Катя должна прийти туда завтра вечером, а Женя подготовит все необходимое для Лешиного спасения, так что больше не нужно будет переживать. Конечно, просьба друга показалась девушке странной, о чем она непременно высказалась, но в ответ услышала разумные доводы том, что ничего страшного в их походе в кино нет, ведь если грядет война, мы тем более должны не поддаваться панике, то есть жить как жили. Да и, в конце концов, что есть нехорошего в том, что друзья сходят в кино, а потом обсудят фильм, разделят друг с другом впечатления? В общем, таким убедительным как тогда, Женя еще не был, и Кате ничего не оставалась, как принять условия друга. К тому же, девушка намеревалась сохранить все это втайне от Леши, чтобы не давать поводов для ревности. Однако, мало того, что по отношению к любому из нас справедлива истина о рано или поздно становящихся явными любых тайнах, так к тому же план провалился с треском.

В назначенное время придя к кинотеатру, Катя встретила там улыбающегося, довольного собой Женю. Она словно не замечала причин его счастливого вида, а может просто не хотела понимать, что причина здесь одна и очевидная – это Катя.

– Ну что, сперва в кино, а потом о деле? – растягивая до ушей улыбку, задорно проговорил Катин спутник на вечер. Оптимизм Женьки никак не хотел передаваться Кате, она была скорее встревожена, взволнована, но никак не рада.

– Давай о деле, чтобы потом спокойно можно было смотреть фильм? Рассказывай, что ты придумал?

– Я не только придумал, но и сделал, – при этих словах Женька вытащил из кармана вскрытый белый конверт без марок, надписей. Просто белый прямоугольник из бумаги. Протянул его подруге. Катины пальцы при этом предательски дрожали, а Женька изменнически молчал, не пытаясь объяснить смысла происходящего. Когда девушка все же решила взглянуть на то, что таится в конверте, в ее руках оказался лист, на котором первым делом замечен был круглый штамп. Приглядевшись, Катя поняла, что это медицинская справка. Присмотревшись к надписям, можно было прочесть, что выписана она на имя Алексея Дробышева, и что согласно ей он не может по показаниям физического здоровья нести службу в армии, да и вообще служить. Смысл написанного доходил до Катиного сознания не сразу, но скоро она поняла, что держит не просто липовую справку, а билетик к собственному счастью. По мере того, как эта мысль загоралась в голове ярким огоньком, лицо ее тоже озарялось улыбкой. И в ней Женя видел благодарность и радость. Девушка обняла друга за шею.

– Женька, спасибо тебе огромное! Ты даже не представляешь, сколько это для меня значит!

– Представляю, поверь мне! А само дело – пустяковое, ты же знаешь, что мой отец – не последний человек в медицинских кругах, так что, состряпать для него эту справку не составило труда. Правда, он удивился, когда я назвал ему имя Леши. Но врачи – народ скептически настроенный, так что задавать лишних вопросов он не стал, и можешь за тайну появления справки быть спокойна.

Катя настолько воодушевилась открывающимися для нее с Лешей возможностями, что не обратила внимания на слова об удивлении Жениного папы на то, что тот может не только подумать, но и наговорить о Леше всяких гадостей, а ведь это для честного советского гражданина хуже смерти. Для Кати в тот момент даже опозоренное имя Дробышевых мало что значило по сравнению с грядущим расставанием. Чтобы не разлучаться с любимым, девушка готова была пойти на обман, в кино, хоть к самому черту в печь. Впрочем, до встречи с чертями время еще есть.

Кино и в самом деле оказалось хорошим, а может Кате так показалось от того, что сама она была в приятном расположении духа. Конечно, впереди ждала сложность – как признаться во всем Алеше. Оставалось только гадать, как он воспримет план девушки, сможет ли понять. Единственная мысль грела особенно: «Если любит, то поймет. Ведь, конечно, он выберет меня, а не самолеты и риск. Потому что любит». Последние три слова были решающими в убеждении Кати. В унисон Катиным мыслям, только вслух, говорил и Женя. Надо сказать, что он вел себя так воспитанно, сдержанно, удивляя тем свою спутницу, – так легко было с ним в этот вечер, что Кате даже прощаться было жаль. Они пожелали друг другу доброй ночи и разошлись на углу Катиного дома.

На самом деле эта ночь для Кати была ни доброй, ни злой, а скорее – возбужденно-тревожной. Часов в пять девушке, наконец, удалось провалиться в глубокий сон до девяти утра, благо, что это была суббота. Наскоро сделав все дела, юная аферистка отправилась на свидание с Лешей. Особенно приоделась, сделала прическу. Леша ждал любимую в парке у фонтана, вокруг которого гуляли люди, ели мороженое дети, влюбленные парочки держались за руки, бабульки прогуливались под руку со спутниками своей непростой жизни. Солнце весело отражалось в окнах домов, брызгах фонтанов и на улыбающихся лицах прохожих так, что, глядя на все это счастье, нельзя было и представить, что где-то уже вовсю шагает по стране война, оставляя кровавые следы за собой. Приблизившись к Леше, Катя закрыла его глаза своими ладошками, встав позади лавочки, на которой тот сидел. Леша прикоснулся своими руками к тоненьким хрупким пальчикам девушки и радостно назвал ее имя. Катя рассмеялась, хотела убрать руки, но парень порывистым и одновременно нежным движением прижал Катины пальцы к своим губам, жарко целуя. От этого движения у Кати захватило дыхание. Она всегда будто таяла, когда Леша целовал ее, а теперь – особенно, потому что волновалась, как обо всем ему рассказать. Присев на край лавочки, девушка стала смотреть на своего летчика так, что тот смутился.

– Катюшка моя, что так смотришь? О чем молчишь?

Катя вместо ответа крепко обняла Лешу, прижалась к его широким плечам.

– Ты прав, я действительно молчу о чем-то важном. Потому что не знаю с чего начать.

– Начни, как и положено, с начала, – рассмеялся парень. – Обычно люди так и делают.

– Обычные люди может и да, но я ведь не такая как все, ты же знаешь!

– Знаю, этого и опасаюсь!

– Хватит шутить! Лучше посмотри, что есть у меня, – при этих словах Катя открыла сумочку и извлекла оттуда некий листок. Бережность и осторожность, с которой она это делала, позабавила Лешу. Он ждал чего-то невероятно интересного, но такого представления, которое перед ним разыграла его Катюшка, не ожидал. По мере того, как он узнавал знакомые буквы, а потом собственные имя и фамилию, улыбка его меркла, превращаясь в гримасу страдания. Катя, наблюдавшая за изменившимся в лице Лешей, сама чуть не потеряла сознание от страха. Почему он так реагирует? Неужели не рад такому шансу? Парня не то, что радостным назвать было нельзя, в его глазах искрилась, била током злость. Он медленно повернулся в Катину сторону, некоторое время молчал, сжимая кулаки. Девушка с ужасом смотрела, как он сминает спасительную справку.

– Что ты делаешь? – пролепетала она еле слышно.

– Это ты что делаешь?! – Леша сверлил подругу взглядом. – В предателя меня превратить придумала? Да как в голову тебе такое пришло?! Хочешь сказать, что мне нужно отсиживаться дома в тепле, пока такие же как я гибнут?! Ну, спасибо тебе, любимая моя!

– Почему ты кричишь на меня?! – взорвалась Катя. – Я хотела сказать, что этот документ дает нам с тобой возможность быть вместе, тебе – не рисковать своей жизнью, неужели не понимаешь? Мы все за тебя, я и Женька и… – но договорить у Кати не получилось, потому что Леша окончательно разозлился.

– А! Так вот кто тебе помогал?! Женькин отец, ну конечно! Может, ты с ним уже и любовь крутишь?! Я понимаю, теперь все понимаю! Да ты думаешь только о себе, о том, как сама будешь страдать, если что случится. При этом тебе все равно, что я могу спасти не одну невинную жизнь, отдать долг родине, в конце концов!

Проходившие мимо люди оглядывались на жестикулировавшего и громко кричавшего статного молодого человека и на сжавшуюся на лавочке девушку со светлыми волосами. Она походила на забитую птичку, над которой витал разъяренный коршун. На самом же деле оскорбленным себя чувствовал Леша. В одно мгновение он задохнулся от предательства, на которое оказалась способна та, которую он любил больше всего на свете. Катя глотала слезы, с тоской глядя на валяющийся под ногами клочок справки, от которой теперь ничего не осталось. Когда девушка подняла глаза, чтобы прямо взглянуть на своего летчика, того уже не было рядом. Он стремительными шагами удалялся от нее, ни разу не обернувшись. А Катя не бросилась догонять его. Она, снова захлебнувшись рыданиями, упала на колени, уронив голову на руки. В ее кулачке умирала разорванным клочком бумаги надежда на счастье. В ее сердце теснилась тоска.

Глава 7
Угонщик поневоле

Вот уже несколько недель его звали исключительно старшим сержантом Дробышевым и никак иначе. Впервые попав на фронт, молодой парень понял, что на войне не бывает имен, а есть только звания, фамилии или прозвища. Последним Лешу пока не наградили, но и без этого веселья ему хватало. Конечно, в ироничном смысле. Хоть и старался он забываться службой, но по ночам перед ним представало Катино лицо, та сцена в парке, когда они кричали друг на друга, когда девушка подсунула ему ту гадкую бумажку. До сих пор Лешу передергивало от мысли, что у Кати с Женей может быть роман. Надо было перед отъездом набить ему морду, терять то все равно было нечего. Что ж, предательство открывается однажды, хорошо, что теперь. Когда все потеряно, и умирать не страшно. А еще лучше не умереть, а стать героем, чтобы люди, которым Лешка так верил, предавшие его так решительно, знали, что он выше их, сильнее. Да, он вернется летчиком-героем, и пусть Катька потом сожалеет, что не пришла с ним проститься на вокзал, не проводила, не обещала ждать.

Однако, вместо героических мечтаний, Лешу ожидало вполне земное разочарование. Еще не искоренив в себе способность доверять людям, не закрывшись окончательно, он особенно сдружился с молоденьким сержантом Митькой. Закончить летную академию тому не удалось, и весь его курс выпустили на полтора года раньше, так что Дробышев представлялся недавнему выпускнику наставником, старшим братом. Случалось даже так, что, когда парнишку отправляли со сложным поручением за линию аэродрома, Алексей вызывался его заменять. Осталась в Мише еще детскость, наивность, которая напоминала Дробышеву его самого. Оттого и тянулось сердце к нему, потому что не хотелось потерять ту часть себя. Дружба их крепла с каждым днем. Однажды они вместе занимались починкой самолета, который вышел из строя. Механиками их рота была обделена, а потому справлялись, как могли. Михаил, обычно тихий, неразговорчивый, неожиданно разоткровенничался, когда у него из кармана выпало фото миловидной девушки с длинной черной косой.

– Вот, посмотри, Алексей, правда, красавица? Мы с ней со школьной скамьи знакомы. Как только война закончится – обязательно поженимся.

Леша только угукнул и слегка усмехнулся таким мечтательным планам товарища. Ему, как никому другому, было известно, что красивые чувства частенько заканчиваются предательствами. Его так и подмывало разочаровать юного Ромео, чтобы тот открыл глаза на правду жизни. И Леша не выдержал, когда парень принялся красочно живописать достоинства своей избранницы.

– Эх, друг ты мой! Скажу я тебе такую примечательную вещь, нет такой женщины, пусть даже самой распрекрасной, которая хоть один раз да не обманет. Все они лживые, как есть.

От таких слов Михаил даже прекратил работу, в упор уставившись на Лешу. Гаечный ключ выпал из рук. Парень подошел к наставнику и встал над ним, пока тот возился с колесом. Заметив, что на самолет падает тень, Леша обернулся, а встретив обиженный взгляд товарища, улыбнулся.

– Ну что ты, Миша. Это и есть правда. Пусть уж лучше я тебе сейчас скажу об этом, чем ты потом поймешь горькую правду из своих ошибок.

– А как же любовь? То есть получается, что чувств вообще не существует? Все есть ложь?

– Я, конечно, этого не утверждаю, но знаю, что там, где любовь, там есть и неправда, и нож в спину, разочарование, – Леша встал в полный рост так, что теперь голова Михаила доходила ему до плеча. – Прими дружеский совет – особо-то не надейся, что твоя любимая намерена тебя ждать долго и верно.

Вот уж подобного замечания тихоня Михаил вынести не мог. Со всего маху, со всей силы, на какие только он был способен, он зарядил старшему товарищу кулаком по лицу. Не ожидавший ни в коем разе такого поворота событий, Леша отшатнулся. У него из носа пошла кровь. Прикрывая ладонями место повреждения, Дробышев округлившимися от удивления глазами смотрел на напарника, выкрикивая при этом почти в ладонь:

– Ты что, солдат, ошалел совсем?

Миша и сам испугался того, что только что наделал. На глаза начали наворачиваться предательские слезы слабости, отчаяния, а голос между тем выбрасывал в воздух слова абсолютно противоположные.

– Никому не позволю оскорблять честь любимой девушки, никому, кто бы это ни был! – парень то приближался к Леше, то отдалялся. Бить Мишу не было смысла, потому что судьба сама скоро ударит молодого мечтателя, причем очень больно, Леша это знал. Тогда они разошлись не врагами, но уже и не друзьями. Укрепили это положение дальнейшие события.

По прошествии еще одной недели Алексею Дробышеву удалось принять участие в боях. Огромная доза адреналина влилась в поток крови, которым наполнился каждый сосудик Лешиного тела. Он чувствовал, как вибрирует от напряжения его сердце, стучащее в такт с вибрациями железной птицы, которой предстоит управлять. Конечно, во время учебы курсанты проходили практические занятия, причем, немало, но здесь, в реальных полевых условиях, дело другое. Чувство покорной техники и собственного превосходства по оснащенности над врагом придавали летчику сил. Недавно командир, собравший всех ребят, рассказывал им об особенностях немецкой техники, о том, какие маневры они чаще используют. О слабых местах противника упоминалось особенно, не упускались из виду недочеты и советского военно-воздушного флота. В общем, теоретически Алексей был подкован как нельзя лучше, дело оставалось за практикой в реальном бою. Молодой летчик не просто представлял врага в лицо, но знал наверняка, что не спасует, когда встретится с немецким штурмовиком на просторах неба. Поднявшись в воздух, Дробышев вдруг подумал о том, что раз не биться ему теперь за счастье с Катюшей, то остается сражаться во имя счастья таких вот влюбленных как он юношей и девушек. Пусть немцы ответят за то, какую цену пришлось заплатить Алексею, чтобы быть здесь и отвоевывать у недругов мирное небо над головой, по голубому атласу которого плыли как ни в чем не бывало белоснежные облака. Странным в какой-то миг показалось это сочетание спокойной небесной тишины с кровавыми событиями, происходящими внизу. А там уже разворачивалось сражение. Примерно метрах в семи от себя, летчик приметил немецкий самолет. Он надвигался подобно грозной туче, которая давит всех и вся на своем пути. Чувствуя, как ветер проносится над ним, отсчитывая секунды до победы или поражения, Леша сильнее взялся за штурвал, направив своего железного ястреба прямиком к висящему с левой стороны облаку. Успев порадоваться, что за этой белесой дымкой можно отлично спрятаться, Дробышев сделал крутой разворот в нужную сторону, и внезапно словно испарился с поля зрения врага. Конечно, стрелять из такого укрытия рискованно, потому как видимость никакая, можно просто промахнуться. Но риск того стоил, если учесть, что за первым немецким самолетом наш летчик успел приметить еще один такой же. Главное – действовать быстро, успеть нанести удар, чтобы немцы не опомнились, не смогли дать ответного огня. Мысленно сосчитав про себя примерное время приближения врага, прислушиваясь к гудению моторов, Алексей приготовился открыться, чтобы тут же сбить неприятеля. Счет начался с десяти и как только дошел до единицы, советский самолет нанес залп из орудий с боковой стороны. Получилось так, что немцы пролетали мимо Леши, подставив ему правые борта самолетов. Хоть и смогли немецкие летчики засечь нашего, но только посмеялись над его неопытностью, думая, что только полный идиот способен залететь в облако, ведь там до гибели рукой подать. Такого сумасшедшего даже бомбить смешно, а потому, не сговариваясь, противники решили не терять времени на поиски русского балбеса и направили свои аппараты напрямик к советской военной безе, которая, по их сведениям, находилась в пятидесяти километрах от этой точки.

Однако немцы рано списали со счетов странного сумасшедшего летчика, то есть Алексея Дробышева, стремительно вылетевшего прямо перед врагом. И тут заголосили орудия, пущенные в ход смельчаком. Несколько огненных вспышек было нужно, чтобы отобрать у противника жизнь. Немецкие самолеты загорелись, словно новогодние бенгальские огни. Правда, такой радости не принесли. Леша, наблюдавший за падением немецких самолетов, испытывал скорее чувство опустошения. Так бывает, когда ждешь особенно некого подарка, а, получив, теряешь интерес. К тому же, раньше Леше не приходилось убивать, а тут – сразу несколько человек. Понятно, что даже если немцам удастся спуститься на парашютах, выжить в расстилающихся под ними лесах вряд ли удастся. Конечно, в этом сражении Дробышев принимал участие с напарником, который отклонился от курса восточнее, приметив еще один немецкий самолет, но справившись с врагом быстрее, так как не придумывал хитроумных маневров, а противостоя открыто, товарищ успел прилететь к Алексею. Только-только он хотел выручить друга, как стал свидетелем блестящего Лешиного триумфа. Именно он и засвидетельствовал перед командованием невероятно смелый ход Дробышева. Но, как ни странно, вместо похвалы летчик встретился с холодным взглядом офицера. Прочитать в этом взгляде понимание или одобрение было просто невозможно, потому что таких чувств не было и в помине. Ничего не понимая, парень остался в землянке у командования. Оставалось только ждать либо приказа, либо строгого нагоняя. Один из командиров поднялся и стройным шагом приблизился к Алексею. В руках он держал какую-то бумагу, исписанную мелким почерком. Не говоря ни слова, новоявленный герой принялся читать. Сначала сложно было понять, о чем речь: какая-то Маша сообщает бывшему возлюбленному, что выходит замуж, просит прощения, умоляет не делать глупостей. Приписка в конце проясняет ситуацию – послание адресовано Мише, тому самому, с которым Леша недавно поссорился на тему женщин, любви. «Вот ведь как вышло. Прав я оказался, – горестно сокрушался Дробышев. – Выходит, что беду накликал, пусть и невольно». Вопросительно посмотрев на командира, Леша словно спрашивал, чего от него хотят сейчас. Долго ждать ответа не требовалось: громким басом командир Фролов, не старый, но уже с сединами на висках, проговорил:

– Младший сержант Михаил Потапов этой ночью дезертировал, угнав самолет. На его поимку отправлен летчик, но терять время мы не можем. Что вам известно о намерениях вашего подоплечного?

Леша ошарашенно смотрел на строгого мужчину, сидевшего за столом напротив себя, и не мог поверить ушам своим. Он рассказал как можно подробнее все, что знал, не упоминая о драке, разумеется, чтобы еще больше не навредить парню. Однако все слова Лешины рассыпались мелкой пылью, которую каждый день на дорогах топтали солдатские сапоги. Командир молча протянул летчику очередной листок. На этот раз это была записка, написанная самим Мишей, и значилось в ней имя старшего сержанта Дробышева. Прежний друг обвинял Алексея в подготовке дезертирского побега. Оказалось, что летчик, только что так залихватски одержавший победу над немцами, не только подготовил бегство младшего товарища, но и подговорил его решиться на такой шаг ради любимой. Слова кончились, силы иссякли в один момент. Леша опустил руки с зажатым в них посланием. Что он мог сказать в свое оправдание? Кто поверит его устному рассказу о драке, когда вот оно есть живое доказательство обратного. Все это было очевидно даже по взгляду, которым наградили его офицеры, собравшиеся здесь. С этой минуты честный Алексей Дробышев превратился для них в преступника. Какое наказание ждет его как преступника, оставалось только гадать.