Текст книги "Ветер с Днепра"

Автор книги: Олесь Донченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Павлик улыбнулся, и все увидели, что он улыбнулся одной Олесе, и Евгешка это увидел, бывший друг Павлика…

– Олеся, внученька дорогая, завтракать надо, я за тобой через перелазы, я за тобой через огороды, варенички еще горячие!

Баба Лизавета прибежала с миской и сняла капустный лист, а в миске всего один вареник.

– Это же я, когда бежала, вареники растеряла – на перелазе, по огородам!

А Куцак облизывается, куцым хвостом вертит, он бежал за бабой Лизаветой и благодарил ее за вкусные вареники с творогом.

Так закончилась история с завтраком для дорогой внучки, а история с Павликом только началась.

РАЗДЕЛ ШЕСТОЙ,
в котором лирично повествуется об очень занятом председателе колхоза и о происшествии со знаменитым гусем. В этом же разделе впервые появляется рваный ботинок

С первых дней пребывания у деда и бабы Олеся жадно набросилась на природу. Может, это немного неудачное выражение, может, лучше сказать – жадно принялась ощипывать природу. В поле нащипала огромный букет васильков и темно–лиловых топориков. Наталья показала, как из топориков можно сделать маленькие веночки, а из цветка дикой розы «барышню» в юбочке из бледно розовых лепестков. «Нащипала» Олеся также каких–то желтых и темно–красных цветов. Именно с этими цветами и случился конфуз. Увидел их у Олеси Кузька и спросил:

– Вредителей уничтожаешь?

– Как?

– А так. И даже очень просто. Этот желтый – осот, а красноватый – куколь[4]4
  Куколь – сорняк семейства гвоздичных с темно–розовыми, изредка белыми цветками и ядовитыми семенами; растет среди хлебных злаков.


[Закрыть]. Самые злобные враги наших полей.

– Да это же… цветы!

– Красивые цветы, а мы с ними каждый год боремся. С корнями их удаляем. Гадина, а не цветок. А это – васильки и топорики. Давай я отнесу в хату–лабораторию. Там у нас еще неполная коллекция сорняков!

Эти нежные лепестки, эти цветы – это сорняки! Аж больно стало и даже обидно – обманули! Такими скромными и хорошими притворились, а вот – пожалуйста, вредители сорняковичи, пожалуйста, займите свое место в коллекции!

Таким было первое знакомство Олеси с природой в поле. Потом она познакомилась с большой лягушкой и узнала, что эту лягушку зовут – кракогуз и что она может прыгнуть и впиться в глаза. А еще на берегу есть такие длинные камешки, похожие на палец или на острую пулю, их название – крысы. С них можно ножом наскрести белого порошка, и тот порошок хорошо заживляет раны.

Таких обычных вещей не знала Олеся! Зато ее авторитет очень вырос среди детей, когда она сообщила, что видела живого слона и живехоньких белых медведей. В колхозе не было зоопарка, а в городе из колхозных пионеров были только Кузька и Павлик.

Вскоре случилось небольшое, но интересное событие, в котором приняло участие три существа и несколько пионеров, и благодаря этому событию авторитет Олеси вырос еще выше.

Евгешка плохо закрыл дверцу в загородке для гусей. Гусь Капитан Капитаныч (первое существо) вышел из своего помещения на свободу. Тут где взялся Куцак (второе существо) и, весело рыча, погнал первое существе (то есть Капитана Капитаныча) просто к реке, где жило третье существо, о котором узнаете чуть ниже.

Евгений узнал о бегстве своего питомца и увидел его уже на Днепре. Гусь плавал на воде, где очень глубоко, к тому же добраться до него было почти невозможно из–за того, что берег в том месте был высокий и крутой. Куцак лаял на Капитана Капитаныча с кручи, а Евгений на утесе же беспомощно размахивал руками.

И вдруг со знаменитым гусем случилось что–то непонятное. Он испуганно вскрикнул и с ужасом начал бить крыльями о воду. Что–то неумолимо влекло Капитана Капитаныча на дно. Евгешка начал звать на помощь. Он кричал так громко, как будто его самого тянул за ногу водяной черт.

Первым услышал крик Евгения Быцык, который недалеко удил рыбу. Он немедленно прибежал на место происшествия, а вскоре за ним появились Олеся, Наташа и Павлик.

– Сом! – воскликнул Быцык – его тянет сом!

Это действительно был сом, третье из трех существ, участников этого события. И бесспорно, это был тот страшный сом, которого видел дед Галактион в начале этой повести.

– Спасайте, спасайте его! Капитан Капитаныч! – чуть не с плачем умолял Евгешка.

– Прыгай в воду! Быстрее прыгай! – крикнула Олеся.

– Не… не могу… Но… ногу вывихнул! – аж побелел Евгений от одной мысли прыгнуть с кручи в Днепр.

Тем временем водяное чудище уже побеждало свою жертву. Гусь терял силы, удары его крыльев о воду становились все слабее, еще несколько минут – и гордая белая птица исчезнет под водой.

И в этот момент голубая майка метнулась с кручи.

– Олеся! – испуганно вырвалось у Павлика. Он на ходу сорвал с себя рубашку и прыгнул за девушкой вниз.

На этом надо поставить точку и закончить раздел. Можно также поставить три звезды (вот так – ***) и дальше рассказывать о чем–то другом. Так делают многие авторы, чтобы заинтересовать читателя, чтобы он с нетерпением ждал, чем же, наконец, закончится событие.

Мог бы так сделать и я. Ведь событие оборвалась на очень напряженном моменте – городская, неопытная пионерка прыгнула с высокого обрыва в днепровскую пучину, прыгнула навстречу водяному страшилищу. Утонет Олеся или нет? И если ее даже спасет Павлик, как они вылезут на обрывистый берег?

Нет, дорогие читатели, события нарастают такими темпами, что не хватает времени отвлекать ваше внимание. Вы сейчас же узнаете, чем закончился прыжок Олеси и Павлика.

Наталья, Быцык и Евгешка, затаив дыхание, следили за тем, что происходит на воде. Первый испуг сменился восторгом, когда пионеры увидели, как уверенно и быстро поплыла Олеся. Она плыла прямо к гусю, за ней спешил Павлик. Это была большая неожиданность – горожанка плывет, как лучший пловец!

До Капитана Капитаныча Павлик и Олеся приблизились почти одновременно. С кручи было видно, как они оба начали бить руками и ногами об воду, чтобы прогнать обидчика. Вскоре освобожденный гусь был в руках отважных пловцов. Тогда Быцык сорвался с места и быстро побежал берегом. Он появился на лодке, спеша на помощь товарищам.

Еще десять–пятнадцать минут, и они были на берегу.

– Я совсем про лодку забыл, – сокрушался Быцык – а она же тут недалеко была, я на ней рыбу удил!

У гуся была немного повреждена нога.

– Большой сом, друзья! – сообщил Павлик. – Я видел, как он мелькнул хвостом.

– Ну, я же… Я же его… – лихорадочно зашептал Быцык. – Неужели так и не поймаю?..

Наталье пришлось лечить две ноги – гусиную и человеческую.

– Садись, Жень.

Евгений послушно сел.

– Какую ногу вывихнул?

– Вот эту… нет, эту…

– Ладно.

Наталья так дернула парня за ногу, что он аж грохнулся головой в песок.

– Ну, как?

– Ой, ничего. Немного легче.

Евгешка взял гуся на руки и, делая вид, что до сих пор хромает, медленно пошел в село.

– Олеся, – восторженно сказал Павлик. – Олеся!

И он дальше ничего не сказал. Только Наталья добавила:

– Да у нее же отец водолаз! Забыли? Все моря прошел насквозь!

История с этим прыганьем не осталась без последствий. Она натолкнула Олесю на интересную мысль. Вскоре в Млинках не было ни одного пионера, который бы не знал о водной вышке. Идею построить в колхозе такую вышку для прыжков в воду наиболее горячо встретил Павлик.

– Ой, как же хорошо, Олесь, ты придумала! Вы будете прыгать, а я на водоходе вблизи буду ездить, буду спасать утопающих!

– Ты еще сначала сделай его! – не удержался Кузька. И, взглянув на Олесю, замолчал.

Одно только беспокоило ребят: где достать строительный материал? Неожиданно в этом вопросе помог дед Галактион.

– Вот что я вам скажу, детвора. В колхозе, за домом правления, лежат хорошие горбыли. И досок там – уйма! Попросите у Иосифа Максимовича. Он даст. А меня за совет на водоходе вашем покатайте…

– Ты клепку с головы потерял? – набросилась баба Лизавета. – На водоходе! Как маленький, ей–право, как маленький!

– Баба, – строго ответил дед Галактион. – Я шестьдесят лет ездил на волах. Дай хоть на старость поеду на машине!

Итак, две вещи интересовали с тех пор ребят, – только о них и разговоров было, – водоход и вышка. Павлик должен оживить темпы своей работы и закончить водоход, а тем временем надо построить вышку. В изобретение Павлика еще не все верили, у некоторых пионеров жило в сердце сомнение – ничего не получится у Павлика, глупости! Другое дело – вышка! Все будут учиться прыгать с нее и, возможно, выучатся когда–то на водолазов, как Олесин отец. Каждому хочется побывать на морском дне.

Одного Евгешку не привлекали такие блестящие возможности. Во–первых, прыгать страшно, во–вторых, быть водолазом страшно; в-третьих, пусть прыгает тот, кто глупее, а он, Евгешка, принципиально против вышки.

Тем временем, когда Павлик увеличил темпы и в четвертый раз переделывал водоход и когда выбирали делегацию к председателю колхоза, чтобы он дал строительный материал, тем временем Кузька настойчиво, упрямо пытался разоблачить хулигана. Кто ударил Олесю камнем и отнял у нее платок с пряниками?

Дважды бегал Кузька в лес, обыскивал чуть ли не каждый куст, на каждой тропе присматривался к следам, подбирал окурки, бумажки… И наконец, нашел кое–что чрезвычайно интересное.

В тот же день Кузька прибежал прямо к Евгешке.

– Хулигана нашел!

– Где? Где же он? – спросил, немного бледнея, Евгешка.

Кузька торжественно вытащил из–за пазухи старый дырявый башмак.

– Вот он, хулиган! Сейчас все тебе расскажу.

И пока он будет рассказывать Евгешке, я расскажу вам, как пионерская делегация ходила к председателю колхоза и что из этого вышло. Но перед этим небольшое лирическое вступление. Если кто не любит лирики, может пропустить это место и читать строк на двадцать ниже.

Председатель колхоза Иосиф Максимович Макота стоял посреди поля. А вокруг волновался пшеничный океан. И не было в том океане ни синих васильков, ни осота, потому что, не бывает этой пакости в пшенице после прополки. С поля видно, как блестит внизу синим лезвием Днепр, а по Днепру пестрят лиловые леса и желтые песчаные косы. И не пели над хлебами звонкоголосые жаворонки, потому что они поют ранней весной. Но зато стрелами носились ласточки и вообще было прекрасно, даже без жаворонков.

Прекраснейший был хлеб. Пшеницы стояли густые, стояли высокой зеленой стеной. И когда сорвал Иосиф Макота полный колосок и положил себе на ладонь, он убедился, что дней через пятнадцать непременно начнется жатва, а если солнце будет ежедневно так припекать, то даже раньше.

Макота быстро вскочил на коня и погнал в колхоз, потому что две жатки до сих пор стояли неисправные.

На этом кончается лирика, потому что, прибежав с поля, Иосиф Макота остановился у кузницы и крикнул:

– Быстрее, ребята, быстрее, быстрее! До жатвы надо успеть, надо проверить! Ремонт, ребята, ремонт!

И он сам начал щупать в жатке каждый винтик, а жатки стояли, подняв вверх грабли, как раковые клешни. И кузнецы сильнее ударили молотом, и мех запыхтел чаще. И Василий, пионервожатый, лег на спину возле жатки и принялся стучать зубилом, что–то ремонтируя.

Именно в эту минуту перед Иосифом Максимовичем появились делегаты.

– Ну как, ребята? Растем! – крикнул из–под брюха жатки пионервожатый.

– Растем! Растем! – ответил хор звонких детских голосов.

– Ну, красота. Но яблок сегодня у меня нет. Не тряс яблони. Некогда…

– Кто растет? Какие яблоки? – быстро повернулся к детям председатель колхоза.

– Это мы растем, Иосиф Максимович, – ответила Олеся. – И нам надо построить водную вышку. Дайте нам древесины, мы хотим прыга…

– Какая вышка? Какая древесина? Пионеры хорошие, жатва скоро… Жатва! Понимаете?

– Иосиф Максимович, – отозвался пионервожатый. – Дайте им древесины. Обязательно дайте. Жатва жатвой, а вышка тоже нужна для детей. Физкультура. Понимаете? Они хотят прыгать в воду. Верно, ребята?

– Василий, голубчик, – ударил руками о полы председатель колхоза, – и ты как маленький? Разве нельзя прыгать через веревочку, через обруч, через колоду?

– Нам надо, чтобы было высоко, Иосиф Максимович! – ввернул словечко Пронька.

– Высоко? Чтобы убиться? А? Вам хочется высоко? Ну и прыгайте! Разве нельзя прыгать с забора, с дуба, с шелковицы, с вишни, с риги, с ивы, с хаты–лаборатории, с школы, с кручи! Пионеры мои хорошие, после жатвы я вам три вышки поставлю – на Днепре, на пруду, на море!

Тут все услышали невероятный топот. Кузьке показалось, что это бежит стадо слонов, пробираясь сквозь джунгли. Топот приблизился, и все услышали тяжелое дыхание. Это был толстый зоотехник Иван Иванович. Он схватил председателя колхоза за рукав и крикнул:

– Иосиф Максимович! Небывалый приплод! Шестнадцать поросят! Пойдемте!

– От какой?

– Матильда! Матильда!..

Откуда–то сбоку вынырнула другая фигура. Это был худой и высокий птицевод Нил Нилович (его все в колхозе за глаза звали «Крокодил Крокодилович»).

Он схватил председателя колхоза за другой рукав:

– Иосиф Максимович! Инкубаторы вылупили пять тысяч цыплят! Не справлюсь! Дайте помощников!

Толстый и низенький зоотехник и высокий худой птицевод с силой потащили Иосифа Максимовича в разные стороны.

И тут звонко заржал рыжий конь с белой звездой на лбу, и с него на ходу соскочил на землю завхоз Дмитрий Гаврилович, ему уже не за что было ухватиться – в оба рукава председателя колхоза крепко вцепились птицевод и зоотехник, и поэтому завхоз только крикнул:

– Тракторы! Тракторы! Тракторы прибыли! Тракторы, Иосиф Максимович!

– Нам древесину! Вышку! Нам физкультуру! – хором воскликнули Олеся, Пронька и Павлик.

– Некогда сейчас, дорогие пионеры! Некогда! Шестнадцать поросят! Пять тысяч цыплят! Новые тракторы!

И Иосиф Максимович Макота быстро исчез вместе с завхозом, с толстым зоотехником и с худым птицеводом.

Пионерская делегация ушла от председателя колхоза далеко не в розовом настроении. Как все хорошо складывалось – вышка, водный спорт, водолазы, затопленные корабли, и вдруг – Иосиф Максимович не дает древесины! Иосиф Максимович так занят, что никак не может найти для пионеров свободной минуты! Правда, он обещал поставить аж три вышки, но когда это будет? Неужели разобьются все мечты?

И когда вот так Олеся, Павлик и Пронька сидели на перелазе и рассуждали, что же делать дальше, прибежал с рваным ботинком Кузька. Вы уже, наверное, заметили, что этот «следопыт» не приходит, а прибегает.

– Павлик! Пронька! Давайте ноги!

– А что случилось?

– Очень просто, этот ботинок я нашел в лесу. Его, наверное, потерял хулиган. Тот самый, что тебе, Олеся, нахулиганил. Кому придется по ноге, тот и хулиган!

И в одно мгновение ботинок оказался на ноге у Проньки. Методы разоблачения хулигана были у Кузьки решительные и энергичные.

– Нет, Пронька, не ты, – с сожалением констатировал следопыт. – Слишком большой на твою ногу…

На Павлика ботинок не налез, а примерять Олесе, вы же сами понимаете, нет никакого смысла. Кузька побежал от ребят тоже, конечно, в плохом настроении, но в нем еще была надежда: ведь в колхозе еще много–много ног, на которые можно примерять ботинок!

А теперь, дорогие мои читатели, идите тихонько вслед за мной, на цыпочках идите, ибо уже поздняя ночь и весь колхоз спит, и надо, чтобы никто нас не услышал, особенно Евгешка.

Открывайте окно и лезьте в дом. Подходите к кровати и положите себе палец на губы. Тише! Евгешка Зуб не спит. Слышите, как он ворочается с боку на бок и что–то шепчет в темноте? Может, его тревожит пионерская совесть, и он придет завтра к товарищам и честно расскажет, что приключилось с ним в лесу?

Нет, не это. Совсем не это. Евгешка составляет план мести. Вот почему он не спит. Вот почему вертится на кровати. Бывший товарищ и друг, Павлик Голубь, окончательно его предал. Променял Евгешку, безвозвратно променял на Олесю. Новый друг теперь у Павлика.

А из–за дальних ив выплывает луна, ночные сверчки стрекочут неумолчно на огороде, легкая дымка тумана стоит над Днепром. Слышно, как прошел пароход, ночь дышит, теплая ночь, настороженная. Предал Павлик, променял Евгешку. Ну, погоди же ты, держись, Павел, тебя ждет месть!

А на другом краю села не спит Олеся. Окно открыто, и пахнет ночная маттиола, пахнет росистый сад. Уже дважды ходила к Макоти пионерская делегация, просил пионервожатый, просила Олеся. И – понимаете – Иосиф Максимович ежедневно обещает помочь пионерам и каждый день забывает об этом. Понимаете – он так занят, он не может помнить о какой–то вышке!.. Разве здесь спорт на уме, когда жатва скоро? Когда у свиньи Матильды небывалый приплод? Когда инкубаторы вылупили пять тысяч цыплят?..

Не спит Олеся, а мысли, как синие звезды, несутся и несутся неизведанными пространствами. Вышка должна быть! Олеся уже знает, что надо делать. О, она чудесную вещь придумала! Хоть бы скорее утро! Надо немедленно увидеть Павлика, ему первому рассказать про свой план!

Бледнейте, звезды зеленые, прячься, луна ясная, беги, ночной туман! Просыпайся, петух галаган, кукарекай на весь свет, сообщи, что наступает рассвет!

РАЗДЕЛ СЕДЬМОЙ,
в котором самое главное событие – это письмо Павлу Петровичу Постышеву и то, что случилось, когда пионеры писали это письмо

И действительно, вскоре откликнулся галаган бабы Лизаветы (он же не поет, а кричит); услышав его, взошло солнце, ну и, конечно, выпило росу, прогнало туман, защебетали всякие там воробьи, аисты защелкали на крыше.

(Только не слышно кукушки, она еще в петровку, когда пекли мандрики из сыра, подавилась наибольшей мандрикой).

На двух противоположных концах села вскочили с кроватей Олеся и Евгешка. Олеся побежала к Павлику, а Евгешка к ребятам, ему надо было найти сообщников, чтобы выполнить план мести.

Павлик и Олеся пришли к Днепру, на ту самую кручу, возле которой недавно сом собирался позавтракать Капитаном Капитановичем. Баба Лизавета не знает сюда дороги, следовательно, не может прибежать с миской вареников для дорогой внучки. Можно спокойно посидеть и поговорить.

– Павлик, – взволнованно сказала Олеся, – я не спала всю ночь и все думала о вышке. Слушай, Павлик, нам надо написать письмо.

Павлик бросил с кручи камешек. Он булькнул в воду, и сверху хорошо было видно, как весело разбежались широкие круги.

– Кому, Олеся?

Олеся быстро метнула на Павлика взгляд глазками веселыми и лукавыми. Она быстро наклонилась и вывела на песке три буквы: П. П. П.

Павлик хотел бросить второй камень, когда взглянул на буквы. Он неожиданно вскочил на ноги.

– Ой, Олеся! Павлу Петровичу Постышеву!? – Вокруг прекрасный мир. Какая могучая, широкая река! Какая прозрачная пьянящая лазурь! – Ой, Олеся! Теперь у нас будет вышка!

– И водоход, Павлик, и спортивный праздник!

– Олесь, давай кричать – кто громче? Какую мне песню спеть, Олеся? Давай вдвоем петь! Хочешь?

– А вот мы тебе сейчас споем!

И перед Павликом появился Евгешка, а с ним Быцык и Гиронька.

– Начинай, ребята! – махнул рукой Евгешка.

И первым вывел замечательным голосом, который называется «козлетон» и которому, бесспорно, позавидовал бы даже галаган бабы, Лизаветы:

 
Молодой с молодой
Сел на лед ледяной.
Подымайтесь со льда,
Там студена вода!
 

– От имени пионерского отряда мы дарим жениху Павлику Голубю и его молодой эти цветы – репейник, бузину, лопуховые листья и крапиву.

Евгешка протянул Павлику пучок сорняка, а Быцык и Пронька снова закричали:

Молодой с молодой…

Вдохновенно кричали, с воодушевлением, как будто пели дуэт из известной оперы. Из этого легко сделать вывод, что Быцык не ограничивал своих способностей охотой на сома, а Проньку увлекало не только удобрение, огурцы и тыквы. Его разнообразный талант с силой проявился на наших глазах в области искусства.

Глаза у Павлика заблестели. Но это не был восторг от дуэта. Аплодировать Павлик не собирался. Наоборот, он сжал кулаки и явно намеревался подменить высокое искусство пения низкокачественными упражнениями по боксу. И Олеся не зевала. Она мгновенно оказалась возле мальчишек.

– Что ты сказал? Повтори, я не слышала, – тихо, но достаточно внятно обратилась она к Евгешке.

– О том сказал, что он – твой жених, и вам советую поцеловаться!

– И поцелую. Смотрите!

Она вдруг обняла Павлика и крепко поцеловала в щеку.

Это случилось так неожиданно для Евгения и его помощников в деле мести, что он просто растерялся, оторопел. И вся фигура, и лицо его приобрели такое выражение, что у меня не хватает слов описать это. Может, кто–то из вас, дорогие читатели, придет мне на помощь и пришлет рисунок, где изобразит в эту минуту Евгешку Зуба. Лучшие рисунки будут обязательно помещены при следующем издании этой книги.

А Олеся, нахмурив бровки, гневно говорила:

– О женихах поете, а дерева на вышку до сих пор нет. Эх вы, солисты! Не жених Павлик, а изобретатель! А вы?

И когда происходила эта сцена на круче над Днепром, на колхозную пасеку прибежал Кузька. Дед Галактион готовился собирать рой. А собирал он его всегда в тулупе и в валенках. Такой уж нрав у деда. Он считал, что пчелы боятся кожуха и не кусают, а валенки – это для того, чтобы не слышали пчелы человеческих шагов, когда имеешь дело с землей возле ульев.

Кузька прибежал и ласково попросил:

– Дед Галактион, вот снимите–ка валенок!

Дед посмотрел на парня так, будто видел перед собой не Кузьку, а крокодила.

– Дед, один валенок! Я же не прошу снимать оба.

И представьте себе, представьте, дорогие читатели, решимость нашего следопыта. В одно мгновение он наклонился и стянул валенок с дедушкиной ноги! Представьте, как дед Галактион затанцевал на одной ноге то ли трепак, то ли польку, выкрикивая какие–то слова. Давайте сделаем вид, что не слышим их, этих слов. А рваный ботинок уже мелькнул в воздухе и пытался любой ценой оседлать дедову ногу. Но это не удалось.

– Нет, дед, вы не хулиган! – с глубоким сожалением проворчал Кузька.

А через полчаса он уже жаловался пионервожатому:

– Не везет мне, Василий. Не везет, хоть плачь. Сто ног перемерял, ни на одну не пришелся ботинок. Но не буду я Кузькой, не буду следопытом, если…

– Да погоди, не переживай. Сто ног, ты говоришь? А на свою, на свою ты примерял?

– Нет. И зачем? Я же и сам знаю, что я не хулиган.

– А ты все–таки примерь. Для уверенности.

Кузька начал обуваться в рваный ботинок. И вдруг он, красный и потный с лица, растерянно прошептал:

– Что же это? А? Как раз на меня!..

Это был провал. Колоссальная неудача. Позор. Насмешка. Насмешка судьбы. Той самой судьбы, на которую сетуют все неудачники, хоть судьба никогда не брала на себя обязанность помогать дуракам в их делах.

Но Кузька не был дураком. Это видно хотя бы из того, что неудача с рваным ботинком не сломила его энергии. Он дал слово перед всеми пионерами, что найдет хулигана. Первая нитка порвалась. Но он, Кузька Пичкур, должен найти другую нить, которая наверняка приведет к клубочку.

В тот же день Кузька честно рассказал Олесе, чем закончилась история с ботинком.

– А все же мы должны разоблачить хулигана, – торжественно заявил он. – Ты же подумай, Олесь, что этот хулиган, может, всегда среди нас, в пионерском отряде. В лесу он как бандит, бросает камень на пионерку, а здесь, у нас, делает вид примерного члена пионерской организации, и все мы ему верим, кракогузу.

Не знал Кузька, не знала Олеся, и никто из детей не знал, что в течение каких–то полчаса хулиган сам себя разоблачит, благодаря одному неосторожному поступку.

* * *

Все пионеры собрались в ленинской комнате. Олеся сидит за столом и пишет. У детей блестят от волнения глаза. Как же не волноваться? Какой маленький этот лист бумаги! И даже чернильница не полная! Хватит бумаги, чтобы изложить на ней все свои мысли? Как выразить все свои чувства на этом небольшом белом листе?

Олеся от напряжения высунула кончик языка. Это очень помогает от внезапной кляксы.

– «Дорогой Павел Петрович!» Есть, ребята. Дальше!

И все наперебой начали диктовать, перебивая друг друга, обступив со всех сторон Олесю, следя за каждым движением пера.

– Мы, пионеры колхоза «Днепровский ударник»…

– Делаем вышку!

– Водную вышку!

– Водоход!

– Председатель колхоза не дает нам древесины…

– Ему все некогда.

– Все обещает, а не дает!

– Не так! Он думает, что вышка – это мелочи…

– И глупости!..

– Ребята, а про гуся забыли! О Капитане Капитаныче! Напиши, Олеся, что я вырастил гуся – лучшего в районе!

– А я – тыквы! Напиши – тыквы у Проньки – вво! И огурцы тоже – вво!

– А я – Наталья, и я буду врачом. Только у меня нет трубки и очков!

– Не пиши этого. Врачи бывают и без очков!

– А о соме! Напиши – Быцык обязательно поймает сома! А Матильда теперь имеет аж шестнадцать поросят!

– «И приезжайте к нам, Павел Петрович! Мы вам покажем водоход!»

– «Отведаете огурцов с Проньминой грядки. И еще есть у него подзорная труба. Она настоящая, самая настоящая, только разбитое стекло…»

Дед Галактион степенно снял картуз и сказал:

– Пиши, внучек: «Привет вам, Павел Петрович, на многие лета от деда Галактиона, который пасечник в колхозе. Мед у нас чистый, как слеза, который желтый, тот с гречихи, а который белый, как сметана, – с пахнущей липы».

Дед Галактион смахнул слезу – взволнованный и умиленный – и закончил:

– Пиши, внучек: «Шестьдесят лет ездил дед Галактион на чужих волах, а теперь дед Галактион имеет три трактора в колхозе, четыре машины–водохода и покупает себе дед Галактион велосипед на двух колесах, которые с шинами, а внутри воздух и спереди руль».

Когда закончили письмо и критическим глазом проверили написанное, все громко захлопали в ладоши, потому что письмо было очень хорошим и чисто написанным, без ошибок и клякс. И все по очереди начали ставить свои подписи.

Первой подписалась Олеся, вторым – дед Галактион (он хоть не пионер, но характер у него пионерский), третьим – Кузька. Он, как приличествует «следопыту», поставил вместо подписи какие–то непонятные знаки (между нами говоря, это были обычные буквы, но такие кривые и горбатые, что походили на таинственные условные знаки – Кузька по письму частенько имеет «неудовлетворительно»).

Дальше – Павлик. И здесь… Здесь, извините, я волнуюсь. Здесь произошла неприятная история. Очень неприятная история для Павлика…

Перед тем, как взять ручку, мальчик вытащил из кармана носовой платок. Обычный платочек и начал вытирать им пальцы. Павлик пришел сюда прямо из своего сарайчика, прямо от водохода, и на пальцах у него были следы краски.

И вот… вот Олеся вдруг шагнула вперед. К изобретателю. К Павлику… Ее глаза были расширены. Словно девушка увидела нечто страшное. Однако она смотрела только на платок в руках у Павлика, на белый платок с синей каемочкой.

– Это… это твой? – глухо, почти шепотом, спросила она.

Словно ветерок какой–то повеял над головами детей, и стало вдруг тихо–тихо… В этой тишине приглушенно прозвучал голос Павлика:

– Мо… мой.

– Неправда! Это тот самый платочек… Мой! Он исчез тогда в лесу, когда я упала без сознания. Он был с пряниками…

– Я не знал… честное слово – не знал!

– Ты не знал? Еще и слово дает! Когда у тебя платочек – это доказательство! – крикнул взволнованный, возбужденный Кузька. – Ты и есть хулиган! Ты ударил Олесю! Не разрешайте ему ставить подпись под письмом! Прочь от нас! И водоход твой нам не нуж…

Второй половины слова Кузька не успел произнести. Просто перед его глазами неожиданно появилось краснобокое, привлекательное яблоко.

– Растем, Кузька? Возьми яблочко… Съешь. Остынь немного…

Кузька невольно взял у пионервожатого яблоко и растерянно посмотрел на ребят – действительно съесть или это только шутки?

Василий незаметно вошел раньше и слышал всю беседу. Он обратился к Павлику.

– Скажи, Павел, где ты взял этот платочек?

– В лесу. Я нашел его… Нет, не нашел. Мне его принес Куцак. В зубах…

– В зубах? – снова воскликнул Кузька. – Ловкий у тебя Куцак, платочки с пряниками приносит! Кто этому поверит? Мы хулигана везде искали, я ботинок на сто ног примерил, а он, хулиган, вот перед нами!

– Ребята, не волнуйтесь. Подождите, – сказал пионервожатый.

– Чего ждать, Василий? Все ясно: хулиган – он.

Дорогие читатели, вы помните, конечно, историю с платочком? Помните ночь в лесу под Ивана Купала? Думал ли кто–то из вас, что этот платочек снова так неожиданно появится из кармана Павлика для того, чтобы обвинить Павлика в хулиганском нападении на Олесю? Вы знаете, что если бы платок умел разговаривать, он, наверное, заверила бы, что Павлик ни в чем не виноват. Настоящий виновник сидит сейчас между детворой. Вы хорошо помните его имя, его лицо то краснеет, то бледнеет, его глаза бегают во все стороны, как пойманные мышата. Он пионер. Наверное, он сейчас встанет и расскажет все, как было.

И впрямь все услышали голос Евгешки:

– Ребята… Погодите… Я скажу…

Все стихло. Все смотрели на Евгешку. И все увидели, как он вдруг съежился, согнулся, как будто у него заболел живот, и промямлил:

– Да нет… Я ничего… Жаль Павлика. Факт… – повернулся и тяжело пошел на свое место. Пионервожатый пристально посмотрел ему вслед, затем громко сказал:

– Ребята, и вышка, и водоход – наше общее дело. Никто из вас не должен обижать Павлика. А о его поступке мы поговорим на собрании отряда.

Павлик побледнел. Он дрожал от страшной обиды. Он знал, что Олесю кто–то ударил камнем и Кузька ищет хулигана, но про платочек, про платок он услышал сегодня впервые.

Собственно говоря, тот случай, когда Куцак принес в зубах платок с пряниками, случился давно, но парень никогда не думал, что этот гостинец принадлежал Олесе. Озабоченный неудачей с водоходом, Павлик никому не рассказал о таинственных пряниках и вскоре совсем забыл о них. Но в кармане осталась платочек.

* * *

Евгешка хорошо представлял, как это было. Когда он ударил в лесу Олесю и она упала, потеряв сознание, тут наверняка появился Куцак и, схватив платок с пряниками, отнес его Павлику. Павлик не врет. Он действительно – не хулиган. Не хулиган и он, Евгешка. Он трус. Надо признаться, рассказать все, как было! А вот Евгешка этого не может. И с тех пор, как все отвернулись от Павлика, с тех пор большой груз упал Евгешке на грудь. Он не может смотреть в глаза товарищам, ночью ему снится Павлик, который смотрит укоризненно из ночной темноты.

Так жить – страшно, и страшно признаться, до муки стыдно признаться товарищам и сказать: «Не Павлик виноват, а я…»

Было когда–то – плыл Евгешка Зуб на большом корабле, в большом море. Плескались ласковые зеленые волны, звонко смеялись товарищи, солнце смеялось. И вдруг шторм. Буря разбила корабль, все погибли, и только Евгешка спасся. На неизвестный остров выбросило его море, и вот он, как Робинзон, стоит одинокий на пустынном берегу и с тоской смотрит на неприветливые возбуждённые волны.

Вот такое чувство у Евгешки. Он ходит задумчивый – вдруг у него не осталось ни одного товарища. Никому он не может сказать правду, а правда угнетает парня, рвется из груди.

Единственный приятель у Евгешки теперь – Капитан Капитаныч. Только гусю он рассказывает все.