Текст книги "Кровь с молоком"

Автор книги: Олена Шалена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Шалена Олена
Кровь с молоком

От автора

Писанину с меня стребовало подсознание (из-за избытка прочитаного фэнтези), оно уводит меня по ложным дорожкам вдохновения далеко-далеко от собственных писанин. Впервые я сдалась и села писать то, что ему хочется. Вышла жесть про жиСТЬ (я и сама, поверьте, не рада. Роль сказочницы мне нравиться больше).

В конце каждой главы – виновники торжества, они же вдохновители и источники идей, но я очень старалась не плагиатить, поэтому будет очень тяжело найти схожие моменты (но возможно).

Название глав придумала не сама – все высказывания из интернета.

Глава 1. А что козлы? Одни рога… Ни пользы нет, ни молока…

Обнаженная девушка лежала на покрывале посреди лесной полянки в объятьях любимого и лениво рассматривала облачка на небе.

– Бирт? – нежно прошептала она. – Мы ведь теперь всегда-всегда будем вместе?

– Конечно, – охотно согласился парень.

– И в горе и в радости, – мечтательно сказала она. – Домик построим, козу заведем… Или даже корову! Курочек…

– Угу, – опять поддакнул молодой человек, лаская гладкую девичью кожу.

– Вот увидишь, заживем не хуже старосты, дай только срок! – воспаряла духом девушка. – Ты не думай, что только в столице жить хорошо. Вон у нас какие поля да луга! А в реке рыбы не счесть! И люди все хорошие! Совестливые!

– Ну-да, – сказал он отрешенно. – Лучше иди-ка сюда!

– Что? – радостно удивилась девушка.

– Да больно хорошие у вас в Боржичах люди! А девушки – глаз не отвести! – и с этими словами парень склонился над юной прелестницей для поцелуя.

Домой Мила возвращалась в приподнятом настроении. Еще бы! Будущее рисовалось ей в радужных тонах. Совсем скоро она выйдет замуж за красивого молодого человека из самой столицы! Будет самой уважаемой барышней в Боржичах, после старосты и его семьи, конечно. И забудет, наконец, сочувствующие взгляды односельчан. Никто впредь не назовет ее «бедненькой сиротой», не придется выслушивать вечные упреки отчима и терпеть тяжелую руку мачехи. Постеснялись бы! Живут же в доме папеньки с маменькой, а такое чувство, что на своем горбу все заработали. Небось и не выгоняют только чтобы избежать пересудов в деревне. А ты бегай меж их малолетних деток! Каши им вари да пеленки стирай. Мачеха уж слишком нежна барышня для сего грязного дела. Одно на уме – новых деток рожать. Уж опять с пузом ходит…

Мила остановила поток злых мыслей. В конце концов, какие бы они ни были, они – все, что у нее осталось. Не гоже так о родных людях думать. Она даже побила себя ладошкой по губам. А ей-то, молодой девке, что тяжко за малышней присмотреть? Да радость одна! Только вот своих больно охота. И домика своего. И мужа. И курочек… Ну, ничего! Не пройдет и луны, как они с Биртом принесут клятву перед алтарем Богини.

На этой веселой мысли девушка вприпрыжку побежала домой.

Молодняк всегда встречал старшую сестру визгом. Босые бежали навстречу и обнимали юбку, кто радуясь ее приходу, а кто жалуясь на мелкие невзгоды.

Мачеха появилась в дверях, уперев руки в бока:

– И где это мы были? Опять гуляла? А ужин-то не сготовлен! Дети не мыты, не чесаны, а мы прохлаждаемся! Последним теплым денькам ненарадуемся!

– Простите, – только и ответила Мила и прошмыгнула мимо женщины, надеясь, что обойдется без побоев. Сегодня же такой хороший день! Не хотелось портить его дурными воспоминаниями.

– Смотри мне! Меньше будешь шастать, целее будешь, – загадочно сказала женщина и направилась в опочивальню.

Мила озадачено посмотрела ей вслед, а потом пожала плечами. Да что она о ней знает! И них с Биртом любовь! Такая, о которой легенды сочиняют и песни поют! Самая что ни есть настоящая! Ну, ничего! Недолго осталось держать родных в неведении. Совсем скоро она превратиться из тайной невесты в законную жену.

Но прошла одна луна, а затем другая, но возвращения к тому разговору не было. Даже их тайные встречи становились все реже и реже. Мила никак не могла понять, почему жених к ней холоден и почему не ищет с ней встреч, так как раньше. Все дольше и больше рос в ее груди ком подозрения, а последней каплей стала ссора с отчимом, который по пьянее решил показать девушке, где ее место.

– Ты что-то в последнее время больно распоясалась, девка! Жена говорит, что не слушаешь ее, витаешь где-то…

– Дело надо делать, а не лясы точить, – в сердцах ответила Мила.

– Ах вот как мы заговорили, – разбушевался отчим и опрокинул ни в чем не повинный стул. – Ты забыла в чьем доме живешь и чей хлеб точишь?

Тут Мила поняла, что и правда сболтнула лишнего. Ой, несдобровать ей теперь.

– Думаешь, выросла, косу отрастила, так теперь смелая стала! – тут крупный боров, подскочил к ней и обхватил за талию, крепко прижав к отращенному пузу.

Девушка испугалась не на шутку. Никогда раньше отчим себя так не вел! А сейчас… она задыхалась от пьяного перегара, выбиралась из цепких рук, но ничего не помогало. Тут мужик прекратил свои поползновения, услышав как в сенях закопошилась жена, раздраженно ругая кого-то из младших. Он тут же отбросил добычу от себя подальше, из-за чего Мила больно ударилась об угол стола. Бешенными глазами глядя на обидчика, она поняла, что жизни ей с этими людьми не будет. Вскочив на ноги, она прытко выскочила из комнаты, пролетев мимо оторопелой мачехи, шмыгнула на улицу. Девушка знала, что есть только одно место, где ей стоит искать защиты.

Бирт жил на постоялом дворе. Идя по темному селу, кутаясь в одежку явно не по погоде, она задумалась о том, что никогда не спрашивала любимого, что его привело в Боржичи, а уж тем более, почему он живет в гостинице. Как-то находили они иные темы для задушевных бесед. Ну, ничего, теперь, когда они будут жить вместе, она успеет хорошенечко обо всем его расспросить.

Дом Милы, вернее, отчима с мачехой, находился в целом часе ходьбы от постоялого двора. Конечно! Кой прок ставить гостиницу в деревне, когда главные посетители – это путники, а значит самое место такому заведению у дороги. Ну а местные неравнодушные к крепкому словцу, кулаку и пойлу – сами дорогу найдут.

Дойдя до дверей пивнушки, что располагалась на первом этаже, она тут же отскочила, чтобы пропустить несшегося на нее мужчину. Она уже было подумала, что завинила перед ним, но оказалось он просто перепил, а теперь избавлялся от оказавшегося лишним ужина. Обхватив себя руками покрепче, девушка шагнула внутрь. Освещенный зал и много веселящегося народа. Бирта она сыскала сразу – молодой человек кричал громче всех:

– Ей, хозяин, неси еще кувшин! Тут кое-кто хочет выпить за мой отъезд!

– Ура! – закричал молодой оболтус. – Ой, почаще бы кто-то так уезжал!

– И то верно, – сказал краснощекий пьяница по соседству. – Друзей приглашай, пусть они тоже с таким размахом уезжают!

– Фу, какие вы! – вдруг прозвучал женский голос и Мила заметила девушку в откровенном красном платье. – Человек нас покидает, а вы рады. Я вот скучать буду! – и она красиво надула губки.

– Я тоже скучать буду, моя прелесть! – Бирт поднялся, его пальцы обхватили подбородок женщины и он коротко чмокнул ее в губы. – Ты себе не представляешь как!

Ревность больно кольнула Милу под ребрами, но она приказала себе успокоиться. Потом она спросит его, все потом.

– Бирт, – несмело позвала она.

– Что? – сморщился парень, даже не обернувшись. – Налей себе лучше выпить!

– Бирт, я поговорить с тобой хочу, – сказала она уже громче.

Тут ее таки удостоили вниманием, но "жених" в последнюю очередь.

– Мила? – в его голосе было непонимание и неудовольствие. – Что ты здесь делаешь?

– Нам нужно поговорить, – пискнула девушка, смущаясь такого количества наблюдавших.

Мужчины за люлюкали, а женщина противно хмыкнула.

– Хватит вам, – огрызнулся парень, после чего приблизился и повел Милу на улицу.

– Я жду тебя, сладкий, – бросила им вслед женщина в красном платье.

Они вышли во двор и парень скрестил руки на груди:

– Что ты хочешь?

– Ты уезжаешь? – удивленно пролепетала девушка.

– Да, утром.

– Но я не успею собраться! – в ужасе воскликнула Мила.

– Куда собраться? – искренне удивился он и осмотрел ее. – Что-то ты плохо одета! Осень на дворе.

– Я знаю… Так получилось.

– Слушай, ты должна заботиться о себе лучше. Чем ты думала?

– Прости-прости, – зашептала девушка и повисла на его шее, пытаясь прижаться ближе к теплому телу. – Когда мне к тебе прийти?

– Хоть сейчас пошли, – интимно улыбнулся Бирт, взял за руку и повел через весь зал к лестнице. Девушка старалась не слушать глумливые смешки и шуточки, что понеслись им в спины, откуда им знать, что они будущие муж и жена.

Девушка сладко потянулась на мягкой постели и открыла глаза. Она ожидала увидеть любимого на соседней подушке, но вместо этого обнаружила полностью одетого молодого человека.

– Я проспала? – в ужасе вскочила она.

– Нет, – ласково улыбнулся ей мужчина. – Спи.

– Но как же… Ты же уже одет!

– Ничего страшного, можешь не провожать.

– Бирт, милый, что же ты такое говоришь, я же с тобой еду!

Парень тут же насторожился:

– Это куда, милая девушка?

– С тобой! Ты же мой жених!

– Постой-постой, какой еще жених?

Теперь была очередь Мила недоумевать.

– Ну, так как же! Мы же пожениться надумали, все лето… Но раз не хочешь у нас в Боржичах жить, то я с тобой куда скажешь поеду.

– Мила, милая, – он улыбнулся созвучности слов, – тут произошла какая-то ошибка…

– Ошибка? – девушка стыдливо улыбнулась. – Но какая может быть ошибка. Мы же любим друг друга.

– Конечно, любим, но в столицу тебе нельзя.

– Почему?

– Потому что ты там испугаешься. Это не место для такой нежной девушки как ты, – начал уговаривать он.

– Не испугаюсь! Ты же со мной, а подле тебя мне ничегошеньки не страшно!

– Нет, Мила, я еду один, – вдруг строго сказал Бирт.

– Но Биртушка, миленький, нельзя мне более у отчима с мачехой оставаться.

Тут парень присел на кровать и погладил девушку по голове:

– Будь хорошей девочкой, – и утвердительно кивнул, убеждая, непонятно в чем. – Не спорь.

– Ладно, – понуро ответила она, а парень встал и подошел к зеркалу.

– Вы же не чужие люди, – сказал он безразлично, поправив камзол.

– Не чужие, – безлико ответила она.

– Ну и славно! Мне в путь пора, – сказала он, быстро чмокнув в губы, вышел.

С криком "Биртушка, когда ты вернешься?" девушка соскочила с постели, но поняв, что не может выйти из комнаты, завернувшись в простыню, подошла к окну. Они видела, как жених выходит с постоялого двора и к нему бросается вчерашняя девушка из зала. Только вот они не просто обнимаются на прощание, как страстно целуется с блудницей. Мила пораженно захлопала глазами – до чего же бывают гадкие девушки! Покушаются на чужих женихов!

Спешно одевшись, Мила спустилась вниз. Проходя мимо разлучницы она зацепила женщину плечом, за что тут же услышала:

– Смотри куда прешь, корова!

Мила только усмехнулась и пошла домой. Если Бирт хочет, чтобы она вела себя тише воды ниже травы какое-то время, пока он не приедет забрать ее, что ж… она с радостью исполнит его просьбу, ведь именно так должна поступать жена, верно? Тем более, что не хотелось вот так сразу, не попрощавшись покидать братиков и сестричек. Сегодня она как-нибудь объяснит родным, почему не ночевала дома, а там видно будет. "Ох, поскорей бы воротился милый", – вздохнула она и побрела домой.

Потихоньку-помаленьку жизнь начала превращаться в кромешный ад. Мачеха становилась злее, забот с наступлением холодов – больше, а отчим повадился странные намеки делать. Милка взяла себя за правило не оставаться дома в отсутствие хозяйки, что только еще больше раздаривало ее мужа. Каждую ночь падчерица молилась о возвращении жениха и каждый следующий день ее ждало очередное разочарование. Веры с каждым днем становилось все меньше и меньше, да еще и заболела она неведомой хворью. Чтобы не злить названых родителей еще пуще, она скрывала, что отнюдь не всегда чувствует себя хорошо, а однажды тайком от всех направилась к местной ведьме-знахарке.

Старушка жила в лесу, ведь в деревне народ боялся всех видов колдовства, пусть даже целебной силы трав, но у Милы выбора особого не было. Либо к ведьме, либо помирать по-тихому.

Она несмело прошла по тропинке, покрытой первым снежком к небольшой, низко присевшей избушке и постучала в дубовую дверь.

– Ну, входи, девица, чего уж за порогом топтаться раз пришла.

Мила с трудом отворила дверь и прошмыгнула внутрь, пока та звучно не захлопнулась.

– Чего шумим? Лучше давай, к огню поближе, что-то одета ты не больно для брюхатой.

Мила не поняла, что имеет ввиду женщина.

– Брюхатой?

Старушка впилась в нее острым взглядом мудрой женщины, затянулась трубкой и кивнула:

– Как пить дать, тяжелая! – потом осмотрела ее всю и добавила: – А голова не покрыта, да и кольца нет… Что ж ты так? Ребеночка нагуляла, а потом к ведьме за советом? Есть у меня травки, только недешево тебе будет от твоего грешка избавиться.

– О чем вы, бабушка? – округлила глаза Мила.

– О… Как все запущено… Иль ты не знала, что ребятеночка родишь?

У девушки сердце заколотилось так, что казалось сейчас выскочит из груди.

– Но вы не можете знать!

– Поверь мне, дитя. Я пожила на свете и пожила больше твоего. Много больше. Тяжелая ты. Бе-ре-мя-нная!

– Не может быть! Как же это?

– По кустам да по койкам с парнями лазила?

На щеках Милы словно сок буряка проступил.

– То-то же, – подтвердила старуха, махнув трубкой в ее сторону. – Ну не серчай, милая, не серчай, родимая. Знаю, как с твоей бедой справиться. А расплатишься как сможешь, лишнего не возьму. Вижу девка ты толковая, только наивная, как корова моя, Зенечка. У нее глазенки точь-в-точь как у тебя. Травки попьешь правильной, денек отмучаешься и нет никакого грешочка.

– Как это "нет"? – в ужасе спросила Мила.

– А ты ль не за этом ко мне пришла? От дитятки-то избавляться. Оно срам какой – не жена, не вдова, а детки откуда-то берутся. Не порядок. Жизни никакой в деревне не будет. Они даже меня терпят с трудом, а тебя погонят палками да камнями. Кому ж ты такая нужна, без мужа-то? Замуж – зась, семье тебя и ребеночка малолетнего кормить не выгодно, а женщины из села побояться, что мужики их к тебе под юбку повадятся. Они даже меня, каргу старую, бояться. Ты хоть чья?

– Марфы и Торна.

– Те, что погибли? Так ты Милка, сирота ихняя?.. С отчимом и мачехой живешь?

Милка кивнула.

– Ах ты… Во как оно нелюбо складывается-то… Знаешь, не возьму я с тебя денег! Сироту каждый обидеть может. Грех на твоем хлопце большой! Сама б его прокляла! Торн и Марфа, что за люди то были! Жаль, что отец твой так помер, айя-яй! А Степа тут как тут. Не за того мужика Марфа вышла, ой не за того…

– Вы, поди, все про деревенских знаете?

– Никто не сознается, но все они ко мне захаживают. И ты – по самой невинной причине. Нет чтобы в храм к Богине грехи замаливать… Нет! К старой ведьме плетутся, да чтобы ноченька потемнее, а час не первый. Но ты-то дело другое. Тебе я и так помогу в добрую память о твоей матушке.

– Как? – испугано воззрилась девушка на встающею ведьму.

– Ну, от проблемы твоей маленькой избавимся, – сказала та, почти прикоснувшись к девичьему животу.

Милка отпрыгнула от руки подальше:

– Вы что! Это же ребеночек мой и Бирта! Как же от него избавиться, коли любим мы друг друга, мочи нет.

– Бирт? – старуха задумалась, копошась в памяти. – Не тот ли парень, что все лето на постоялом дворе жил. Пил и кутил, Богини не стыдясь?

– Не пил он и не кутил! И если хотите знать, поженимся мы скоро.

– Это когда же? – прищурилась ведьма.

– Как он из столицы вернется, так и поженимся!

– И что же он в столице-то забыл, как ты тут одна-одинешенька в родительском доме, словно рабыня трудишься, да еще и ребеночка его носишь? Что за любовь у него такая великая, а?

– Не знаю! – оскалилась Милка. – Хорошая жена в дела мужа не лезет. Он мне сказал, что один едет, я ему перечить не стану.

– Да бросил он тебя, дуру пустоголовую! Как пить дать бросил! А ты ходишь, жалеешь его, как собака прикормленная. Не вернется он! Больно нужна ему в стольном граде дура деревенская! Сейчас! Аж десять раз! Ты, коза упрямая, послушай мудрых людей – от плода его поганого избавиться нужно. Не переживай, я ведунья опытная, а срок – маленький – сделаем все чистенько и красивенько. Еще заживешь с хорошим хлопцем так, что все обзавидуются.

– Не бывать этому! – воскликнула Мила и выскочила из избушки как ошпаренная. Она бежала, не оборачиваясь, потому и не видела, как старая ведьма вышла за порог, провожая ее взглядом:

– Ой Марфушка-Марфушка, а дочка твоя такая же дура как и ты. Все не тех мужиков выбираете, все верите им до последнего слова. Твой тебя в могилу свел… а эту козу еще непонятно, куда все это приведет. Одно хорошо, что тебе Торн первым встретился, – после чего бабка кивнула сама себе и зашла в избу. Ведьма очень надеялась, что девка одумается, но карты показали, что глупость из человека можно выбить кулаками и жизненными уроками, но никак не речами и заботой друзей.

_________________________________________

Идея деревни из невыходящей из головы книги (вернее двух) – О. Громыко. "Год крысы" – искать в книжном магазине.

Идея о дитятке и соблазнителе (походная) – От Степки из прекрасного славянского фэнтези "Медные колокола" Аннековой И. О. Страничка на СИ

Глава 2. Скорость роста количества козлов менялась в зависимости от времени года

Мила старалась не обращать внимания на слова старухи, но та здорово пошатнула ее уверенность. В течении следующей луны каждым днем чем ближе подступали настоящие холода, тем девушка разочаровывалась все больше, и скоро улыбка вовсе не появлялась на юном лице. Домашние заметили, что падчерица перестала радоваться жизни, как раньше, а все больше и больше опускалась в безрадостною пучину нависшего над ней неизвестного горя. Даже отчим на какое-то время прекратил свои поползновения, почуяв неладное.

Жаль, надолго его не хватило. Милка забыла о предосторожности и осталась дома, когда мачеха ушла в гости к подруге, а отчим не преминул воспользоваться ситуацией. Он сидел на лавке и наблюдал за некогда стройным телом девушки…

"Некогда"?!?

Мужчина присмотрелся и с ужасом заметил округлившейся живот юной барышни.

– Ей, что это такое! – воскликнул он, вскочив с лавки.

– Что? – устало спросила Мила, и тяжело поднялась с пола.

– Это-это, – выпучив глаза, заорал Степан, тыча пальцем в раздражитель. – Ты чего это учудила, бесстыдница!

– Вы про что, батюшка?

– Какой я тебе батюшка!!! Ты лучше скажи, кто тебя обеспечил той безотцовщиной, что под сердцем носишь?!?

Плечи Милки задрожали. "Ну, где же ты Биртюшка? Прошу тебя, прошу, миленький, зайди сейчас в двери, забери меня отсюда!"

– Молчишь? – грозно закричал отчим. – Ну, молчи! Сам разузнаю! – и стрелой вылетел из дома.

А девушка уставилась в маленькое окошко, она осторожно опустилась на колени, сложив ладошки вместе, замолила: "Лунная Богиня, спаси свое дитя несчастное, от беды убереги. Лунная Богиня, помоги грешной, ибо больше мне обратиться не к кому на всем белом свете! Верни любимого…" – тельце начала сотрясать мелкая дрожь. – "Иль покажи, как жить дальше на белом свете!" – она прикусила губу и упала на дощатый пол, скрутившись в комочек и глотая слезы.

Только не было видно месяца в окошке. Серые тучи затянули небосвод, скрыв и звезды и светила от людского ока. Ой, страшно будет, если Богиня мольбы не услышит…

Отчим вернулся скоро, да злющий пуще прежнего.

– Ах, вот значит оно как! На первого попавшегося столичного пройдоху упала! А он под себя и подмял!?! Все мне про тебя в пивной рассказали! Бесстыдница! Знаешь ты после этого кто? Путана! Да что там путана! Слишком словечко для тебя мягкое! Шлюха самая настоящая!

Он подхватил ее за плечи и дернул вверх.

– И ты думаешь, я потерплю в своем доме гулящих девок? Да еще на правах родственницы? Да тебе волосы откромсать нужно и в шахты! – озверел он, а потом выпрямился и погладил себя внизу отвисшего пуза. – Но я знаю, что с тобой делать. Будешь у нас батрачкой безродной. В сарае со своим отродьем жить, меж свиней. А когда мне чего более домашней работы захочется, будешь рада, поняла? Уж чего не учил, так ноги раскидывать, а она сама успела. Ну, ничего! Вот и проверим пошла ли наука в прок! Я б сейчас проверил, да жена вот-вот придет. Зато порадую ее, что ты нам больше не дочка.

Милка ужаснулась намереньям отчима, но виду не показала.

– Марш в сарай! Теперь там твое место!

Чтобы скрыться от злого, но в тайне довольного отчима она сняла с петли потрепанный жупанчик и выскочила на улицу. Не услышала ее Богиня, не помогла. И что же делать теперь? Ждать пока отчим наведается? Девушка ломала руки и ходила туда-сюда. Ой, как страшно в этом доме оставаться. Но куда идти? Друзей хороших у нее в деревне не было – все ее знали, да с сиротой-бесприданницей никто водиться не хотел. С ней и не поговоришь о ярмарке и не погуляешь – все она в делах. Только вот Бирту эти предрассудки не мешали, да и сама она была рада с ним время коротать. Ох, какой же он был красивый да галантный. Цветы дарил, а иногда и сладости… а говорил – как соловей в роще поет. У них в деревне к таким речам не приучены. Вот сидела бы и слушала его часами… может и правильно, что он не захотел в их поселке оставаться. Что тут? Куры да коровы? Ни ярмарок, ни магов, ни зверей диковинных… Одна ведьма и та ненастоящая! А в столице небось одни замки да хоромы. И людей и существ всяких видимо-невидимо. А он не тот, что на меньшее согласиться! Нет, не приедет он Боржичи. Он – птица высокого полета. Весь в делах. Нужно самой к нему ехать, вот он обрадуется! Скажет: "Мила, как же я рад тебя видеть, солнышко мое!" или что покрасившее. Девушка вздохнула и на душе стало светло и весело. Коли житья мне здесь совсем нет, нужно самой в столицу к любимому ехать!

Приняв непростое решение, она не позволила чему-то себя задержать. В сарае нашла мамину старую обувь – поношенную, но добротную. Замотала ноги, обула в сапоги, взяла сумку что понадежнее, а затем пошла за отчимом следить. Когда тот из сеней вышел – забрала две буханки хлеба, что испекла утром. Вышла из дома задом, поцеловала ладонь и прижала пальцы к дверям, таким же жестом попрощалась с каждой ступенькой, словно из храма Богини в Великий Праздник и убежала в ночь.

«Может и сглупила» – думала девушка, еле переставляя уставшие, окоченевшие ноги. Говорят, что Боржичи всего в двух-трех днях пути от Каменной, но сейчас далеко не лето, чтобы преодолеть такой долгий путь. Сама она никогда из деревни не выезжала, даже когда родители были живы. А вот мачеха любила поехать и потратить деньги на ткани да на ленты, а вот детишкам не привозила ничего, даже полотна на рубахи.

Мила услышала краем уха, что сзади кто-то едет. Вот повезло, может добрые люди подвезут?

Телега и правда остановилась. Только вот странная она какая-то – крытая, словно домик на колесах. В похожей Бирт уезжал, только его повозка была красивой и ладной, а эта… больше на гроб похожа. Да и окошки – маленькие такие, с решеткой.

– Ей, кто тут у нас? – спросил извозчик, и наклонился поближе, вглядываясь в темноту. – Кто ты, милая девушка? Куда путь держишь?

– Здравствуйте, дяденька. В столицу направляюсь.

– У-у-у! В столицу? В Каменную, чтоль? – переспросил мужчина и спрыгнул с козел. – Что Гам, смотри какие люди в столицу надумали идти. А не далеко пешком-то?

– Далеко, но я все равно пойду. У меня там жених.

– А! – усмехнулся мужчина и отклонился назад, – Ну раз жених, то совсем другое дело! Так мы подвезем!

– Правда? – обрадовалась Милка.

– А как же! Что мы не понимаем? Там же Жених! – противно захихикал мужчина. – А родные не хватятся тебя?

– Они даже рады, что я ушла. Нет у меня родных, дяденька.

Мужчина сделал сочувственное лицо, но Милке показалось, что ее последние слова улучшили его настроение.

– Ладно, Гам, подсади девочку.

Тут крепкие руки грубо обхватили ее за талию.

– Ей, Рукин, а девка-то порченная!

– Черт! – отозвался извозчик. – Знал я, что повезти так не может. Ну ладно, авось пригодиться. На сдачу, – и оба загоготали. – Сажай!

Милка не поняла, о чем мужчины говорили. Вот открылась маленькая дверца в металлическом корпусе телеги, и Милку быстро и ловко затолкали внутрь, после чего дверь захлопнулась. Девушка больно приземлилась на металлический пол и визгнула. Не слишком ласковые мужечки, зато подвезут до самой Каменной. Как же ей повезло!

Но тут ее кое-что насторожило. Оказалось, что в повозке она не одна.

– Ты откуда? – спросил ее тусклый женский голос.

– Из Боржичей, – ответила Милка в темноту.

– А тебя мама с папой не учили, что нельзя с незнакомыми разговаривать?

– Мама и папа умерли, – ответила Милка. – А у нас в Боржичах все друг друга знают.

– Че ты ее учишь! – раздался другой раздраженный голос. – Поздно учить уже! Все! Заткнитесь! Дайте поспать!

– Иди сюда, на солому, тут теплее, – позвала ее третья женщина. – Прости, что не предупредили. Нас бы побили, если бы мы…

– Я не ясно сказала! Ша! Тихо! Я сплю!

Мила свернулась клубочком и заснула. Сегодня был слишком тяжелый день.

Телега подпрыгнула на ухабе, что и разбудило Милку следующим утром. Она потерла кулачками глаза и первое, что увидела – грязные женские руки рылись в ее сумке, доставая второй хлеб.

– Ей, – пискнула девушка и села на корточки. – Это… – она завертела головой. Оказалось в повозке ехало не меньше десяти женщин. И все они выглядели… нехорошо. Если кто и был более или мнение одет, так лица их совсем безрадостные. У кого – синяки под глазами, а у кого – свежие побои. Ей стразу стало стыдно, что она за хлеб свой переживает. Знала бы она, что женщины голодные – сама отдала.

Тут ей протянули краюшку:

– Ешь, – сказал смутно знакомый голос. – Прости, что твой хлеб…

– Да что ты перед ней извиняешься? – возмутился вчерашний противный голос, как оказалось. Принадлежавший чумазой блондинке с мелкими кудряшками. – Все важничают, вежливость соблюдают, будто не знают, в какое дерьмо вляпались! – женщина сплюнула и вонзила зубы в свой ломоть.

Милка не знала, как себя вести с незнакомыми женщинами, поэтому сжалась в комок и тихонько надкусила свой кусочек. Следующие сутки никто не проронил ни слова, все думали о своем и явно не веселом, а Милка все гадала, что же это за повозка такая и кто эти женщины, к коим ее посадили. Спросить она стеснялась, ведь она не такая как они. У них явно случилось что-то нехорошее, как сказала блондинка, ну, а ее, Милку, выпустят, когда до Каменной доедут. Дяденьки же обещали только довезти, а не кормить и выпускать. Да и холодно на дворе. Только вот справлять нужду в дырку под чужими взглядами не очень удобно, но это лучше, чем пешком идти. Гам и Рукин явно торопятся. Раз даже остановки делают, чтобы только лошадей сменить. Ей же от их спешки одна польза.

– Подъезжаем уже, – вдруг сказала одна из женщин и все уставились на нее, а она ответила: – Я это дорогу где угодно узнаю.

– Куда? – пискнула Милка.

– В Каменную, – ответила раздраженная блондинка.

Мила оглянулась вокруг, но радости на лицах женщин не увидела, наоборо, они стали еще несчастнее, еще более напунанные.

– Че скисли? – поддела блондинка. – Страшно, да? Ниче! Вы главно мужикам улыбайтесь! Может они вас и выберут для своих нужд. Не будете клиентов десятками в грязных борделях обслуживать. Только смотрите, чтоб не слишком щеголь – а-то в беду попасть можно и похлеще, чем бордельная девка!

Милка поморщилась. Она не поняла, о чем говорила блондинка, но было достаточно того, что ей сама женщина не нравилась.

– Хватит их пугать, Тамара! – строго сказала самая старшая из женщин.

– О то че, Ойме? Да не пугаю я твоих цыпляток. А готовлю мозги их куриные к продаже на невольничьем рынке. Может, обойдется и будут они квочками у знатных господ. А что? Раз в недельку ноги раскинула и свободна. Ток тут грамотно покупателей нужно завлекать. Ос-мы-слен-но! Во как!

– Ты их своей поганой науке учить брось!

– Ойме, да ты сама подумай – ниче им уже не светит, раз в эту каталку попали.

На глазах Ойме выступили слезы и она отвернулась.

– Вы будете что-то продавать? – наконец, решилась спросить Милка.

Тут на нее направила свой ястребиный взгляд Тамара. Ее глаза всполохнули злостью и она страшным тихим голосом сказала:

– Не "вы", а "мы", и не "что-то" а "нас", дурочка деревенская!

– Но… но меня только до столицы подвезут… и все.

– Ага! Держи карман шире! Ты что думаешь, тебя за так отсюда выпустят? Ты за кого этих гадов, принимаешь? За благодетелей? Разбежалась! Ты что думаешь, мы по своей воле тут оказались? Все, ты никто и ничто, поняла! Рабыня! И тебя продатут за деньги, а там кому повезет. Кто вышел личиком – того могут знатному господину, кто не вышел – в работницы, где загнешься через годик, а кому совсем не повезет – шлюхой в бордель! Там и полгода не протянешь, такие сейчас гады. Но тя, я посмотрю у нас не такая как все, да? Ага! И не мечтай! Тебе с твоим брюхом вообще мало что…

– Прекрати, Тамара! – гаркнула на нее Ойме.

– Злит она меня! Строит из себя принцессу, а сама брюхатая свинопаска! Ничего, из нее глупость тут быстренько выбьют!

У Милки заболела голова. Как же это? Как же это так?! Какой рынок, какие рабы?!? Она к Бирту приехала. В столицу! Чтобы жить с ним и растить их ребенка!

– Би-и-и-ирт! – закричала она во весь голос. – Би-и-и-ирт! Спасай!!! Би-и-и-ирт!!!

Тем временем повозка остановилась. Послышался топот, а потом дверца открылась.

– Что это с ней? – рявкнул Гам. – Бесноватая, что ли?

– Би-и-и-ирт! Биртушка!!! Я к тебе приехала! Би-и-ирт!!!

– А-ну, заткнись! – заорал на нее Гам.

– Я хочу к Бирту! К жениху моему!!! Пустите меня! Пустите!

– А больше ты ничего не хочешь? – обозлился мужчина и влепил ей увесистую пощечину так, что почти вывихнул челюсть. Но это не отрезвило девушку, а заставило сопротивляться еще и физически. Она хотела убежать, вырваться. Пустила в дело и ноги и руки. Но ничего не помогало – противник как скала. Но тут она чуть не расцарапала ему глаз и он не заметил, как отпустил ее. Она выскочила из фургона, но ее тут же словил еще один мужчина. Большой, со злым изуродованным лицом. Пара сильных ударов, один из которых пришелся по скуле, а второй по животу, свалили Милу на землю, заставив выть от дикой боли.

Перед глазами девушки пролетели счастливые дни, которые она провела с Биртом, но ужасная реальность подсказала, что этого не будет уже никогда. Ни дикая боль в животе, ни животный полоумный страх не могли сравниться по разрушающей силе с этой мыслью. Девушка обмякла. Ей больше не хотелось сопротивляться этим страшным людям. Ей хотелось умереть.

И Богиня почти вняла ее мольбам.