Текст книги "Волчье правило"

Автор книги: Олекса Белобров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Часть третья
На грани возможного

«Черные аисты» летают в ночи

– Хантер, прием! – вызвал ротный.

– Слушаю тебя, командир, – откликнулся зам.

– Какие потери? – прозвучал первый вопрос по делу. Благодаря капитану Аврамову «разбор полетов» был сорван – или перенесен во времени и пространстве.

– У Бугая один «двухсотый» и три «легких», у меня один «трехсотый», пока в строю, – коротко доложил замполит.

– Кто? – В голосе командира роты сквозь шорох радиопомех послышалась тревога.

– Лом, – неохотно сообщил Александр.

– Что-то серьезное? – дожимал командир.

– Рука левая – разодрана до кости, ну и контужен чуток, – лаконично поставил диагноз замполит роты.

– Чуток не считается, – стало понятно, что Лесовой ожидал худшего.

– Где вы находитесь? – Очередь задавать вопросы перешла к замполиту. – Сейчас «душки» снова полезут, а «Геноцидов» мы боимся хуже смерти!

– Пол-Пот здесь такую катавасию устроил, всех на уши поставил, дескать, ты перешел на сторону противника, поэтому я на тебя и вышел, ведь Кинолог молчит партизаном, – начал оправдываться командир.

– Дыня с Грачом едва без команды к вам не поперли, однако Циркач (Лесовой присвоил подполковнику Леонидову оперативный псевдоним, – понял Хантер) трупом лег, вышел на руководство «Камбузом» (наверное, армейский ПКП), и теперь до рассвета нам нельзя покинуть этот загашник… – Всегда лаконичный Лесовой вдруг стал многословным, в капитанском голосе слышались нотки раздражения и обиды.

– Так еще почти два часа до рассвета! – занервничал Хантер. – А здесь кроме «духов» подразделения малишей, да какие-то «черные аисты» слетелись!

– Малиши и «черные аисты», говоришь?! – удивился Лесник. – Это очень плохо!

– Хорошо, что успокоил! – не выдержал замполит. – Артиллеристы не смогут до утра помочь, родная рота тоже по-светлому на войне гуляет…

– Ты ху… не пори, заместитель! – вскипел комроты. – Сами вляпались в это говно…

– Понял, б…, командир! – вызверился Петренко, которому было уже нечего терять. – Ничего, как-то сами, вместе со спецназом и выпутаемся!

– Хорошо, побежал я «на гору», может, что-то и решу. – Лесовой не стал скандалить в эфире. – Конец связи!

– Конец связи! – гаркнул Хантер, бросая на бруствер гарнитуру.

От нервов и ночных приключений у него тряслись руки; желая угомонить тремор, он закурил сигарету. Но стоило только огоньку сигареты разгореться, как из кишлака бахнул резкий выстрел из «бура». Пуля чиркнула по волосам на голове, Александр, едва не проглотив бычок, упал в окоп.

– Ты что, старлей, йобу дался?! – заорал Спец. – Не учили в кулачок дрочить?

– Да учили, б…! – переводя дыхание, ответил старший лейтенант. – Разнервничался. На ПКП армии роту мою до рассвета задерживают, козлота!

– Они там что, вообще все ох…ли?! – У прапорщика настолько расширились узкие бурятские глаза, что это стало заметно даже ночью.

– Да вот так вот… – лишь и смог ответить десантник.

– Хантер, прием! – послышался из-за кургана зычный Бугаев голос, старлей услышал его просто так – без наушника.

– Слушаю, Хантер! – Сашка поднял наушник с тангентой, уже не ожидая хороших вестей.

– Гости к нам, – уже спокойнее сообщил капитан.

– К нам тоже, – ответил Хантер, увидев в бинокль шустрые тени, окружающие курган. – К бою! – прозвучала команда, и он снова припал к радиостанции.

– Нежин, Кинолог, прием! – воззвал в эфир Петренко.

– Я Нежин, Кинолог рядом! – ответил Игорчук. – Слушаем тебя внимательно!

– К нам гости, – спокойно, словно рассказывая о визите приятелей, сообщил Александр. – Нежин, поставь завесу за триста метров от высоты! А ты, Кинолог, лупи, как и лупил. Но АГС пусть немного подальше от нас воняет, поскольку шахматный разброс его гранат на таком расстоянии великоват! Как поняли, прием!

– Поняли хорошо, выполняем! – Артиллерист явно хотел исправиться за ночной промах подчиненных.

– Ежели со мною что-либо случится, – безразлично, словно разговор велся о ком-то постороннем, продолжал старший лейтенант, – старшим на кургане остается спецназовец, его позывной – Бугай, – сообщил он товарищам. – Конец связи!

– До связи, Хантер! – поправил его пушкарь, отключаясь.

Бахнули далекие пушки, снаряды начали рваться вокруг «казацкой могилы». Первый пристрелочный лег в метрах пятистах – Гризли перестраховывался. После пристрелочного начал приближать разрывы до указанной отметки по отношению к окопам. Дошел до трехсот метров, и вновь Бугай вышел в эфир.

– «Бог войны», харэ нам тут Сталинград устраивать! – заорал капитан. – Уже в окопы осколки влетают!

– Нежин, ближе не стоит! – мгновенно среагировал Хантер.

«Духи» на этот раз оказались более шустрыми – быстро, почти без потерь, приблизившись на двести метров, они залегли. Потом кто-то из них (наверное, их «замполит», то есть мулла) жутко заголосил.

– Аллах акбар! – раздалось во тьме, рассекаемой вспышками выстрелов и взрывов.

– Аллах акбар!!! – Сотни глоток дико продублировали солиста зверским ревом…

– Фас! – По Саниной спине тысячами промчались мурашки, вдруг стало холодно. – Фас!!! – крикнул он, нажимая на спусковой крючок.

Действительно, на этот раз ихвани были намного проворнее и сообразительнее, изменив тактику действий. Наступая двумя волнами, басмачи внезапно вставали и залегали. Пока первая волна вела огонь с колена, вторая, под прикрытием огня первой, ползла вперед. Потом звучала гортанная команда, и вторая волна вставала на колено, и все вокруг гудело от их пуль, пока первая волна приближалась ползком.

Лом, отстреляв запас гранат, выбросил ненужную уже трубу, предварительно ее прострелив. Теперь с «пупка» стрелял его автомат, время от времени отхаркивая гранаты из подствольника. СТО валила из всего, что было в наличии, однако ихвани настойчиво рвались вперед. Было ясно – они не отступят: очень уж им хотелось шуравийской крови, как зверям, когда добыча совсем рядом.

– Хантер, прием! Я Бугай! – пробился сквозь выстрелы сильный голос великана.

– Слушаю! – откликнулся тот.

– Перед нами «черные аисты», наемники! – объяснил капитан новую тактику ведения боя душманами. – Узнаю их почерк!

– Какая сейчас, нахер, разница: дятлы или аисты? – прокричал в ответ старший лейтенант. – «Черные аисты» летают в ночи! Мы должны продержаться, на рассвете наши подойдут!

– Они и по-светлому летают, сволочи! – не совсем весело заметил разведчик. – Еще час до рассвета, поторопи своих! – в наушнике трещали выстрелы и лопались взрывы гранат.

Плотность огня «аистов» была такой, что «казацкую могилу» в который раз затянуло тучей пыли, стало тяжело дышать. Автоматы обороняющихся разогрелись до такой температуры, что от стволов можно было прикуривать. Неожиданно замолк татарский автомат.

– Баскаков! – заорал замполит. – Почему не стреляешь?!

– Да расплавилось, уё…ще китайское, б…! – заматерился снайпер, выбрасывая трофейный АКМС.

Вместо «китайца» из окопа показался длинный ствол СВД.

Из-за своей войны никто не заметил приближения к СТО смертельной опасности. Пока малиши с наемниками окружали курган, демонстрируя боевое мастерство, мощный отряд «духов» приблизился к реке – об этом сообщили светляки сигнальных мин и гранатные взрывы. Не считаясь с потерями, разминирование состоялось, и вся моджахедская мощь начала лупцевать по пункту подбитой и эвакуированной техники.

СТО пропустила удар, ее огонь почти захлебнулся, и лишь «Головка» продолжала упорно поливать околицы кургана. Как Будяк сумел разобраться среди дыма и пыли, среди вспышек взрывов и выстрелов кто есть кто, где свои, а где душманы, оставалось тайной.

Тем временем из кишлака по СТО ударили минометы, вновь ожили горная установка и ДШК, в который раз за ночь заработали сварочными аппаратами ручные противотанковые гранатометы. Отныне все огневые средства на ремонтной площадке, вместе с тяжелым вооружением «Головки», могли лишь отбивать душманское нападение. Помочь обороняющимся на кургане не было никакой возможности. Вдруг замолк огонь артиллерии…

– Нежин, что такое?! – тревожно спросил Хантер у пушкаря.

– Х…я случилась, Ханте… – как-то «размыто» ответил бравый артиллерист, осекшись на последнем слове. – Мина влетела на КНП, наделала беды…

– Что там?! – Александр уже осторожнее выглянул из своего убежища, посмотрел в бинокль и, ничего не увидев, начал левой рукой отстреливаться коротенькими злыми очередями, правой держа наушник с тангентой возле уха.

– Наблюдателя моего убило, – начал говорить Игорчук, по радио было слышно, что и у него идет бой. – Буссоль с ЛПР и вашу «Ромашку» разнесло в клочья. Кинолога твоего поранило, собаку его убило, мне ноги посекло, контузило… – Казалось, что все перечисленное артиллеристом, происходило где-то на другой планете, а не с ним лично.

– Главное, что радиостанция твоя цела! – Хантер попытался отвлечь Игорчука.

– Цела потому, что бойца возле нее разорвало, – сообщил Игорчук. – Как мне теперь корректировать батарею? – флегматично спросил он – очевидно, пушкаря действительно сильно контузило.

– Бинокля у тебя нет? – сквозь стрельбу спросил Александр.

– И бинокль нае…ся, – сообщил артиллерист. – И в командно-штабную машину граната попала…

– А где Кинолог? – спохватился десантный замполит.

– Потянули ваши на бээмпэшку в глубь площадки. – Голос артиллерийского замполита не давал стопроцентной уверенности в его адекватности.

Хантер понял – Ошейкова понесли на БМП третьего взвода, которая выполняла роль неподвижной огневой точки и стояла немного на отшибе от других машин.

– Что с ним? – встревожился Петренко.

– Да, блин, посекло ноги и руки, ха-ха-ха! – ни с того ни с сего, совсем не к месту заржал контуженый собеседник.

– Ты что, Данила?! – Александр знал, что к людям, только-только пришедшим в себя после тяжелых потрясений, необходимо обращаться по имени. – Ты в норме?

– Да вроде. В норме. Почти. Просто вспомнил, как Кинолог твой присел возле собаки и начал ей что-то там впаривать, ха-ха-ха! – неестественно хохотал пушкарь. – Тут мина на КНП влетает, собаку – на куски, а технику твоему – всего несколько осколков. Точно что кинолог! – По разговору Хантер понял, что собеседника очень серьезно контузило.

– Слушай меня внимательно, Нежин! – заорал в эфир десантник. – Немедленно КНП переноси! На дальнюю от тебя и подвижную БМП! Старший там – сержант, по прозвищу Зверобой! Понял? – Короткими рублеными фразами Петренко вдалбливал информацию в травмированный мозг собеседника.

– Так точно, понял! Зверобой! – механически повторил тот.

– Там есть связь, там есть оптика, можно корректировать огонь! – ставил задачу Александр. – Как понял меня, Нежин, прием?!

– Вас понял, Хантер, – все также механически отвечал контуженый пушкарь. – Переношу КНП на твою технику!

– Гризли, слышишь меня?! – спросил пространство старший лейтенант Петренко, почти теряя надежду на огневую поддержку.

– Слышу тебя, Хантер, я Гризли! – откликнулся старший офицер батареи.

– КНП выведен из строя, и пока на СТО никто корректировать тебя не сможет, понял?! – Хантер давил на артиллерию.

– Понял, – согласился артиллерийский офицер, чье подразделение в данном случае осталось, в сущности, без глаз.

– Отныне корректировать тебя, Гризли, буду я, поскольку имею первую небольшую, но артиллерийскую профессию, – решительно взял на себя ответственность заместитель командира парашютно-десантной роты.

– Понял, Хантер! – повеселел Гризли. – Корректируй!

– Тогда – фас! По кишлаку Темаче! По максимуму, однако, не ближе четырехсот метров до СТО! – скомандовал артиллерист по первому образованию.

– Будет тебе «фас!» по максимуму! – прозвучал ответ.

– Одним орудием «поброди», пожалуйста, полями вокруг кургана, – попросил Хантер. – Но ко мне ближе трехсот метров не приближайся! Я тебя подкорректирую. Огонь!

Таким образом, взаимодействие с артиллерией восстановилось: на кишлак посыпались тяжелые снаряды, а методический огонь одинокой пушки гонял «духов» полями, не давая возможности скучковаться в каком-то одном месте. Гризли действительно оказался профессионалом высочайшего класса – ни один осколок не долетел до позиций окруженных на «казацкой могиле».

Но, как ни странно, именно это обстоятельство сыграло в пользу моджахедам. Пользуясь численным преимуществом и тем, что СТО скована боем с отрядом муллы Сайфуля, малиши с «черными аистами» несколько раз поднимались в атаки, хором исполняя свое любимое «Аллах акбар!». Однако каждый раз наталкивались на сильное противодействие со стороны окруженцев, откатываясь назад. До рассвета оставалось еще порядочно времени, с востока только начинало сереть, а боеприпасы у окруженных потихоньку иссякали.

Ротный молчал, несколько раз выходил на связь Зверобой, взявший на себя командование десантниками на СТО. Сержант Петрик руководил подчиненными, ведя ожесточенный огневой бой с мятежниками; старший прапорщик Ошейков и старший лейтенант Игорчук до сих пор не оклемались от жестоких контузий. Заместитель командира батальона по вооружению майор Волк на позициях десантников замечен не был…

И вдруг упрямые атаки на «казацкую могилу» прекратились. Под огнем «Гиацинтов» прекратили стрельбу и «духи» из кишлака, лишь отряд басмачей, перестреливавшийся с СТО, продолжал боевые действия вдоль береговой линии реки Вари-Руд.

– Хантер, прием! – вышел на связь Бугай.

– Что у тебя, Бугай? – хрипло спросил Хантер.

– У меня еще один «трехсотый», и два легких, – спокойно сообщил командир спецназа.

– А кто – «трехсотый»? – спросил Александр, ощущая тревогу.

– Мулла, – ответил капитан.

– Ромка?! – заорал Петренко.

– Да, тяжелое, в живот, – уточнил Бугай. – Но держится. Что там твои?

– Молчат как рыба об лед, мать их так! – выругался Хантер в сердцах.

– Ты ж понимаешь, что нам тут и полчаса не удержаться? Боезапас харап, врубаешься? – с горечью упрекнул спецназёр.

– Слышь, а чего это все потери с твоей стороны, а с моей – всего один? – неожиданно спросил капитана Петренко, сам не понимая – зачем.

– Дурная твоя башка, замполитовская, – тяжело вздохнул на том конце эфира спецназёр. – У тебя пять бойцов, а у меня – двенадцать! Было двенадцать, – исправился он. – То есть на моих приходится в два с половиной раза больше квадратных метров оборонительных позиций и, соответственно, сосредоточенного неприятельского огня. Въехал, политура?!

– Теперь въехал, – ответил замполит десантной роты, убедившийся, что толковый и видавший виды капитан действительно прав.

– Товарищ старший лейтенант! – послышался голос Мурьеты, подползшего к полуразрушенному КП Хантера.

– Ты нахера здесь? – удивился офицер. – А где обезьяна?!

– Да я ее связал, – ответил тарджамон. – Здесь такое дело, – хитро по-восточному начал разговор таджик. – Есть в Коране такое понятие – хиджра. Понятие это – хиджра – можно трактовать по-разному. Это и бегство, и запланированный отход, осмотрительный и хитрый маневр, и тому подобное.

– Короче, Склифософский! – поторопил офицер.

– Наваль говорит, если «нырнуть» в тот кяриз, что прямо перед нами, где вчера его корешей постреляли, можно вылезти посреди маковых участков прямо на берегу реки, напротив СТО. – Хакимов хитро сверкнул белками глаза.

– А ежели там «духи»? Каким образом мы к своим выберемся? – Вопросы Хантера, скорее, адресовались самому себе.

– Артиллерию на себя, «монки» подорвать, а кяриз предварительно забросать гранатами! – предложил радист, внимательно слушая разговор старшего лейтенанта с тарджамоном.

– Артиллерию на себя, говоришь? – задумчиво спросил Хантер. – Заманчиво, хотя и опасно: «Геноциды» порвут нахер всех подряд – и своих, и чужих! – размышлял дальше Петренко. – «МОН-100» подорвать – идея красивая, я о них, блин, совсем поза был, – сконфузился он. – Хотя подрыв произвести абсолютно реально, ежели провод не перебило, да и сами мины не повредило…

– Не, не должно, Лом их так установил и провод закопал, что они еще сто лет простоят! – горячо уверил Хакимов.

– Сто лет нам не нужно, нам бы до утра дожить, – с тоской в голосе промолвил старший лейтенант, глядя на свинцовое чужое небо над головой.

Нужно было что-то предпринимать. Александр прекрасно понимал – часы жизни его, подчиненных и спецназовцев уже начали отсчитывать последние минуты. Моджахеды пополнят силы, передохнут, попьют водички, курнут чарса и с новой силой начнут штурмовать курган. К рассвету они должны обязательно его захватить, пострелять наглых шурави, отрезать им головы и прочее «навесное оборудование», собрать образцы оружия для отчетности и – до дому, до хаты. В мирный Пакистан, получать деньги (немалые, кстати) согласно «акта выполненных работ».

– Бугай, прием! – вызвал он спецназовца.

– Слушаю, Хантер! – немедленно откликнулся тот.

– Есть разговор. Ползи к «пупку», встречаемся возле окопа с разбитым ПКМ. – Сашка дал ориентир.

Пригибаясь, на четырех костях, как кот, старлей за считанные секунды был уже на «пупке», где его встретил встревоженный Логин.

– Что случилось? – забеспокоился он.

– Пока ничего, – ответил офицер. – Как себя чувствуешь?

– Морозит что-то, – ответил Лом, – и пить все время хочется. А так – терпимо!

– Вот и хорошо! – поддержал сержанта замполит роты.

– Хантер, что тут у тебя? – бухнулся в просторный окоп здоровенный капитан, заполняя его своим богатырским телом, а все вокруг – едким запахом пота.

– Фу, Бугай, ты хотя бы иногда дезодорантом пользуешься? – пошутил Александр.

– А ты себя нюхал? – огрызнулся Бугай. – Тоже мне нашелся – любитель роз и хризантем!

Время на дальнейший обмен любезностями вышло, посему Хантер быстро пересказал великану предложение Наваля и свой план хиджры, то есть бегства у душманов из-под носа.

– План насколько смелый, настолько и рискованный, – выказал свою мысль командир спецназовской группы. – Он имеет как плюсы, так и существенные недостатки. Хотя есть в этой задумке нечтотакое, что перекроет все недостатки и риски. – Видно было, что Аврамову предложение понравилось.

– Что именно? – спросил Хантер с юмором. – То, что называется по-ихнему – хиджра?

– А то, что душманы ожидают от нас всего, что угодно: штыко вой атаки, рукопашного боя, – не отвлекаясь на юмор, уверенно просчитывал варианты богатырь. – Подрыва последней гранатой, ночного танкового рейда (как это было в Панджшере в восемьдесят втором), прилета авиации, и, даже – сдачи в плен. Не рыпайся, в истории этой войны бывало всякое, – пресек он попытку спора. – Однако нашего побега через кяриз – они не ожидают. Это точно! Будем хиджровать кяризом! – решил капитан Аврамов.

– А если не пробьем коридор сквозь «духов», что тогда будем делать? – спросил Хантер.

– Что-что? – Очевидно, переспрашивать собеседника было дурной привычкой капитана-героя. – Пробиваться силой!

– Предлагаю взять хитростью, – неожиданно заговорил Лом, который до сих пор наблюдал за командирским совещанием. – У нас есть Наваль, есть Хакимов, знающие местные языки… – И он изложил свой план обмана противника.

– Нахз [38]38
  Хорошо ( дари).


[Закрыть], – Бугай заговорил на дари. – Как ты известишь своих о нашем отходе? – Капитан был предусмотрительным. – Из-под земли наши радиостанции не «дотянутся» до твоей СТО.

– Есть у меня запасной вариант… – Хантер хищно ощерился.

Не теряя времени, старший лейтенант собрал «охотничью команду», поставив задачу на прорыв, после чего вызвал по радио Зверобоя.

Кишлак медленно догорал в ночи, эхо ленивой ночной перестрелки носилось над речной долиной. Уже серьезно серело, но туман и дым от пожаров делали видимость еще хуже.

– Слушаю вас, Хантер, я Зверобой! – послышался в конце концов голос сержанта.

– Вельмишановний пане, чи не могли б ви бути так ласкаві, – начал Хантер игру на родном языке, – теревеніти виключно рідною солов’їною мовою? – запустил он пробный шар.

– Прошу пана! – прозвучал ответ – сержант принял правила игры!

– Поважного пана та його люб’язне товариство громада наша, що переймається звитягами молодецькими, на ланах пшеничних, з вечора до рання, – с удовольствием заговорил старший лейтенант на украинском, тщательно выговаривая (как диктор радио или ТВ) каждое слово, – запрошує взяти участь в урочистостях, з нагоды їхнього повернення в родину. Як втнули, пане-товаришу?

– Файно втнув! – напряженно ответил Зверобой. Казалось, было слышно его дыхание – он просто боялся пропустить даже слово!

– Увага! Урочистості мають відбутися просто перед фирмовою ВАЗівською станціею технічного обслуговування, одразу ж з початком святкових феєрверків, – несся без удержу над Афганистаном и Пакистаном бред сивой кобылы, в котором, с помощью родных идиом, были закодированы вопросы жизни и смерти. – Як второпав, прийом?

– Файно второпав, прийом! – сержантский голос повеселел.

– Принаймні урочистості мають відбутися непересічним чином, – настал самый ответственный момент передачи информации, – а саме – крізь льох! Притримайте ляду, щоби по лобі не ляснуло, будьте так ласкаві!

– Прошу пана! Завжди раді високім гостям! – ответил сержант.

– Ну все, хлопцы, по местам! – Старлей вытер пот со лба по окончании переговорного процесса. – Они нас ждут! С Богом! – перекрестил он бойцов.