Текст книги "Азовское осадное сидение 1641 года (Оборона донскими казаками крепости Азов)"

Автор книги: Олег Куц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

В 1638 г. происходит «первая осада» Азова. Крымско-турецкое войско во главе с крымским ханом Бегадыр Гиреем простояло под азовскими стенами «двенатцать недель», ничего не добившись. Оборону города возглавил, по-видимому, войсковой атаман Тимофей Яковлев (Лебяжья Шея). После осады казаки сообщали в Москву, что в осаде они «всякую нужу и голод терпели», а также истратили во время приступов неприятеля весь свой порох («зелье») и свинец[33]33
  См.: Донские дела. Кн. 1. СПб., 1898. Стб. 849, 984 (Государева грамота на Дон от 2 января 1639 г., частично передающая содержание казачьей отписки в Москву; войсковая челобитная о жаловании, поданная казаками в Москве 21 ноября 1638 г.).


[Закрыть]. А. А. Новосельский, правда, пишет, что осады Азова в 1638 г. не было: крымский хан с войском будто бы не дошел до него, с полпути повернув обратно, однако это не так. О ходе самой осады сведений практически нет – за данное время имеем пробел в документах, однако известно, что для татар эта осада закончилась полным провалом[34]34
  Орлов А. С. Особая повесть об Азове // ЧОИДР. 1907. Кн. 4. С. 35.


[Закрыть].

В целом к началу осады 1641 г. казаки оказываются в достаточно непростом положении. Далее приводим отрывок из войсковой отписки донских казаков в Москву, отправленной из Азова в канун осады, 24 мая 1641 г. с атаманом Анисимом Никифоровым и казаками его станицы. Данный документ к изучению азовской обороны до настоящего времени привлечен не был, в связи с чем даем выдержку из него о положении в Азове (в том числе экономическом) перед осадой его турками. Казаки, в частности, писали в Москву:

«И ныне, государь, мы… живучи в Азове, помираем голодною смертию, и наги, и боси. А твоего государева жалованья – хлебных запасов к нам, холопем твоим, се лето не бывало, и торговые, государь, люди с Руси з запасы и никакими тавары к нам не бывали ж.

А пороху, государь, и свинцу у нас нет, стояти противу окаянных и злоневерных… твоих государевых супостат, и за дом Иоанна Предтечи, и за тебя, великого государя, нечем. И кормитись нечем же, всем скудны, и купити, государь, ни запасов, ни одежи не добудем. А добычи стали тугие: где преж сего добывались, и чем кормились[35]35
  Речь идет о казачьих набегах под Азов и на Крымскую степь.


[Закрыть] – и ныне, государь, Божиею милостью и твоим государьским счастием те орды (ногайские, – О. К.) и город (Азов. – О. К.) под твоею царьского величества высокою рукою, и нам, государь, холопем твоим, во всем стало гораздо нужно, и безодёжно, и голодно.

И без пороху, и без свинцу погибаем – х какому нужному (то есть ратному. – О. К.) делу за дом святого славного пророка и предтечи, Крестителя Христова Иоанна и за твою, великого государя, отчину (город Азов. – О. К.) постояти и кормитися нечем»[36]36
  РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 13. Столбцы Приказного стола. № 152. Л. 5.


[Закрыть].

Возможно, здесь несколько преувеличена нужда казаков, но подобное высказывание было уже не первым, а значительный недостаток «хлебных запасов» действительно имел место. Большая партия хлеба (пять тысяч четвертей), которую Москва собиралась послать на Дон из Воронежа, в итоге была задержана из-за военной опасности по Дону и не дошла до Войска. Упоминание о недостатке у казаков в Азове хлебных запасов еще встретится нам в источниках. Тем не менее, несмотря на сложность положения, Донское войско пошло на оборону города.

Следует сказать об укреплениях Азова. Азовская крепость состояла из трех частей: «Топракова города», или «Топракалова» (Топрак-кала – Земляной город), «Ташкола», или «Ташкалова» (Таш-кала – Каменный город)[37]37
  Новосельский А. А. Борьба… С. 287 и прим. 97.


[Закрыть] и собственно Азова.

Азовские укрепления накануне осады 1641 г.[38]38
  За основу взят рисунок, исходящий из привязки стен Азовской крепости к сохранившимся земляным валам. См.: Волков И.В. Азовская крепость глазами Эвлии Челеби и русских военных топографов XVII–XVIII вв. // Историческая география Дона и Северного Кавказа. Ростов н/Дон, 1992. С. 86, рис. 3. См. также: Лазарев А. Г., Лазарев А. А. История архитектуры и градостроительства России, Украины, Белоруссии VI–XX вв. Ростов н/Дон, 2003. С. 485.


[Закрыть]

Все три «города» были каменные. Согласно статейному списку дворянина С. Чирикова, привезшего в 1637 г, на Дон государево жалованье и приглашенного казаками после взятия Азова для осмотра его укреплений, оборонительные сооружения последнего были не очень мощны. Так, «город верхней Ташкол», который казаки взяли с помощью взрыва подкопа, и прочие укрепления были, согласно документу, «не кирпишные – камень самород кладен и смазан глиною». «А город некрепок, – сообщал далее С. Чириков, – тонок, зубцов по стенам нет, и боев сверху и нижних из города нет же, потому что избы татарские приделаны к городовой стене. А обламов[39]39
  Обламы – сооружения с бойницами по верху городских стен.


[Закрыть] по городу нет: ходят по городу (стенам. – О. К.) по деревянным кладем. А наряду по башням и на татарских избах, которые избы выше городовой стены, много. А иной наряд без станков. А наряд (по калибру. – О. К.) неболшой»[40]40
  РГАДА. Ф. 89. Сношения России с Турцией. Оп. 1. Стб. 1637 г. № 1. Л. 358–359. – См. также: Новосельский А А. Борьба… С. 287.


[Закрыть]. Перед осадой Азова, в 1636 г., казачья артиллерия, располагавшаяся в Монастырском, Черкасском и Манычском городках, насчитывала 90 пушек в основном малого калибра (от 6 гривенок до полугривенки ядро)[41]41
  Расспросные речи в Посольском приказе атамана И. Каторжного с казаками // РГАДА. Ф. 89. Сношения России с Турцией. Оп. 1. Стб. 1637 г. № 1. Л. 51, 55–56.


[Закрыть], в Азове было захвачено до двухсот орудий. Всего в Азове перед осадой было около трехсот пушек[42]42
  Донские дела. Кн. 1. Стб. 642, 661.


[Закрыть].

В ближайшее время после овладения казаками городом был спешно заделан пролом в стене Ташкалова города – специально для этого были наняты греки-каменщики[43]43
  Там же. Стб. 640.


[Закрыть]. Позднее казаки возводят по стенам обламы, устраивают нижние бои[44]44
  «Нижние бои» – бойницы нижнего («поземного») боя.


[Закрыть] для пушек; упоминаются в документах также «середние» и верхние бои[45]45
  Там же. Стб. 661. – См. также: Донские дела. Кн. 2. Стб. 160.


[Закрыть]. Непрочность укреплений Азова, однако, время от времени давала себя знать: город «портился часто», обваливались стены, причем не всегда можно было сразу подыскать мастеров-«горододельцов». Башни оставались непокрытыми еще в конце 1639 г., тогда же у казаков попортились обламы и мосты по башням[46]46
  Войсковая отписка донских казаков в Москву от 23 ноября 1639 г. // РГАДА. Ф. 127. Сношения России с ногайскими татарами. Оп. 1. Стб. 1639 г. № 12. Л. 124; Донские дела. Кн. 1. Стб. 981.


[Закрыть]. Но это были, впрочем, устранимые недостатки, быть может несколько преувеличенные в отписках в Москву. Учитывая энергию казаков, не приходится сомневаться, что к лету 1641 г. Азов был укреплен, насколько это было возможно в принципе. Так, в документальных источниках периода обороны города встречаются упоминания о зубцах на стенах и башнях, которых первоначально не было.

Арнаутский (албанский) воин из вооруженных сил турецкой провинции (из указ. книги X. Йылдыза).

Теперь о численности противостоящих сторон. Количество людей, подошедших под город с турецко-татарской стороны, плохо поддается определению. В казачьей войсковой отписке, отправленной в Москву вскоре после отхода вражеских войск из-под Азова[47]47
  РГАДА. Ф. 89. Сношения России с Турцией. Оп. 1. Стб. 1642 г. № 1. Л. 3.


[Закрыть], приводится цифра в 240 тысяч человек[48]48
  Согласно казачьей войсковой отписке, это число назвали захваченные казаками «языки» из турецко-татарского лагеря; на такое количество людей, по словам упомянутых «языков», под Азовом выдавалось жалованье.


[Закрыть]. В числе осаждавших, согласно отписке, были, помимо турок, татары из Крыма, а также Большие и Малые Ногаи. Кроме того, упоминаются «воинские люди» из «Будайской»[49]49
  Будайская земля – наименование Венгрии или ее части по столице – городу Буда.


[Закрыть], «Мутьянской»[50]50
  Мутьянская земля – от мутьян – часть Валахии, самая крупная область исторической Румынии, ее жители в XVI–XVII вв. – мутьяне или волохи; имела своего правителя, как правило, вассала валашского господаря.


[Закрыть], «Арапской» земель, из Валахии[51]51
  Валахия – левобережная долина Среднего и Нижнего Дуная, территория современной Румынии, ее жители – волохи; с нач. XV в. валашские господари – подданные турецкого султана, в описываемое время – Матей I Басараб (1632–1654).


[Закрыть] и даже Франции[52]52
  Там же. Л. 2–3. – См.: Воинские повести Древней Руси. М.; Л., 1949 (далее – Воинские повести, 1949). С. 318. Прим. 34, 37.


[Закрыть]. Поэтическая повесть об обороне Азова добавляет к этому списку греков, сербов, арнаутов (албанцев) и др. Общую численность осаждающей стороны данная Повесть определяет в 256 тысяч человек (причем это не считая «черных мужиков», то есть не ратных людей), а по ходу повествования в некоторых случаях говорит о 300-тысячных силах неприятеля[53]53
  Воинские повести Древней Руси. Л., 1985 (далее – Воинские повести, 1985). С. 431.


[Закрыть]. Документальная повесть об обороне Азова сообщает о 200 тыс. чел. «всяких воинских людей розных земель», подчиненных непосредственно турецким пашам, а также о 40 тыс. татар и 10 тыс. горских черкас, то есть в целом о 250 тыс. Она же уточняет состав присутствовавших в турецком войске европейских военных специалистов. Это были «немецкие люди городоимцы и приступные вымышленники» – испанцы («шпанцы»), итальянцы («италияне»), французы («френчюжане»), венецианцы («венецеяне»), которые специализировались на осаде городов. Они, по словам Документальной повести, умели делать «всякие приступные подкопы, и иные мудрости, и ядра огненые чиненые»[54]54
  Орлов А.С. Исторические и поэтические повести об Азове. С. 85. – Об иностранных силах, а также «немецких» военных специалистах в турецко-татарском войске под Азовом см. также: Воинские повести, 1985. С. 431.


[Закрыть].

Прохождение турецких войск на фоне кадырги (из указ. книги X. Йылдыза).

А. А. Новосельский, справедливо, на наш взгляд, усомнившись в достоверности данных цифр, сделал попытку уточнить их. Согласно его мнению, численность войск, которые могли бы принять участие в осаде Азова, может быть определена в 70–80 тыс. человек (включая 40 тыс. татар)[55]55
  Новосельский А. А. Борьба… С. 286.


[Закрыть]. По словам исследователя сообщения «русских разведчиков, посылавшихся под Азов из Астрахани и живших в турецких и татарских таборах… ни разу не называют столь огромной цифры турецких и других войск». Речь здесь идет об астраханских стрельцах новокрещенах из татар Кузьме Петрове и Иване Новокрещене. А. А. Новосельский ссылается на показания одного из них который слышал от татар, что турок пеших и конных было всего несколько более 30 тыс. человек. Ссылку на источник автор при этом не дает[56]56
  Там же.


[Закрыть].

Возможно, что А.А. Новосельский имеет в виду последнюю строку листа 236 из дела № 1 за 1641 г. фонда № 127 РГАДА (это расспросные речи в Астрахани И. Новокрещена), на настоящий момент утраченную в связи с обрывом нижнего края листа. Однако, если это и так, на том же листе данного документа видим общую численность крымских и ногайских татар – «з дву 40 000», то есть 80 тыс. человек. Ту же цифру приводит и К. Петров[57]57
  РГАДА. Ф. 127. Сношения России с ногайскими татарами. Оп. 1. Стб. 1641 г. № 1. Л. 210, 236 (Из показаний К. Петрова и И. Новокрещена).


[Закрыть]. Таким образом, с учетом данной информации, уже количество одних только татар достигает общей численности турецко-татарских войск, указанной А. А. Новосельским. Правда, серьезного участия в боевых действиях татары не принимали, стоя в степи в трех верстах от города[58]58
  Другой аргумент исследователя – это данные рассказа об Азовском осадном сидении, помещенного в «Летописи о многих мятежах» и написанного на основе Документальной повести. В указанном сообщении говорится, что под Азов пришло с турецкими пашами 20 тысяч турок (вместе с вассальными отрядами) и 40 тысяч крымских татар. Однако отрывок с сообщением о 20 тысячах турок и «розных земель людей» четко соответствует месту из Документальной повести, где говорится о 200 тыс. осаждавших (Орлов А.С. Исторические и поэтические повести об Азове. С. 85). В данном издании вместо указанного числа стоит неверное – 20 тысяч; последнее представляет собой явную опечатку. При этом несколько далее, после перечисления народов, представители которых приняли участие в походе на стороне турок, в данной летописи видим знакомую цифру: «…и всего 250000», включая, согласно Повести, также 40 тыс. татар и 10 тыс. черкас из горцев (Летопись о многих мятежах. СПб., 1771. С. 371). Поэтическая повесть об Азовском осадном сидении также говорит о 40 тысячах татар (Воинские повести. 1985. С. 431).


[Закрыть]. В целом цифра А. А. Новосельского в 70–80 тыс. осаждающих кажется нам неоправданно заниженной.

Б. В. Лунин убежден в общей численности осаждающих несколько иного порядка. Так, состав турецко-татарских сухопутных сил, стоявших под Азовом, он определяет в 140–150 тыс. человек, не приводя при этом, правда, ссылку на источник. Впрочем, по его мнению, «важна не столько конкретная цифра, сколько тот неоспоримый факт, что численность неприятельских войск, осаждавших Азов, минимум в 12–15 раз превышала число обороняющихся»[59]59
  Лунин Б. В. Азовская эпопея 1637–1641 гг.: Взятие казаками Азова в 1637 г. и Азовское осадное сидение 1641 г. Ростов н/Д., 1988. С. 44.


[Закрыть]. От себя отметим, что число в 150 тыс. осаждающих (турок, татар и иных «всяких ратных людей») взято из отписки в Москву из турецкой столицы гонцов Богдана Лыкова и Афанасия Букалова, основывавшихся на стамбульских известиях. При этом они подчеркивали, что в момент осады Азова «нигде… турского войска не было, оприч что под Азовом»[60]60
  РГАДА. Ф. 89. Сношения России с Турцией. Оп. 1. Стб. 1640 г. № 1. Л. 107, 145.


[Закрыть], то есть Стамбул при отсутствии в тот момент у Турции боевых действий на иных фронтах ничто не ограничивало в направлении против казаков воинских сил максимально необходимой численности.

Приведенные выше цифры позволяют, на наш взгляд, сделать следующий вывод: численность подошедшего под Азов турецко-татарского войска была очень велика. Данное обстоятельство постоянно подчеркивается и в Поэтической повести. В частности, в ней говорится, что от огромного числа неприятельских войск земля под Азовом прогнулась и река Дон вышла из берегов[61]61
  Воинские повести, 1985. С. 431.


[Закрыть]. Интересно и такое замечание автора[62]62
  Там же. С. 432.


[Закрыть]: «никак непостижимо… в нашем возрасте того было (и) услышати, не токмо что такую рать великую и страшную… очима (очами. – О. К.) кому видети»[63]63
  Союз «и» добавлен по смыслу. «… в нашем возрасте» – то есть, вероятно, основываясь на жизненном опыте людей данного поколения. Общий смысл фразы следующий: о такой великой и страшной рати невозможно было в наше время даже услышать, не то что очами ее узреть.


[Закрыть].

Более определенные сведения имеются о численности казачьей стороны. Атаман Беляй Лукьянов с казаками, отправленные с войсковой отпиской в Москву вскоре после прихода турок и татар к Азову, определяли численность защитников последнего в 5–6 тысяч человек (включая около тысячи запорожских казаков)[64]64
  Донские дела. Кн. 2. Стб. 219; РГАДА. Ф. 127. Сношения России с ногайскими татарами. Оп. 1. Стб. 1641 г. № 1. Л. 57.


[Закрыть]. Атаман Роман Родионов с казаками, отправленные тогда же в Астрахань, показывали во время расспроса в этом городе, что в осажденном Азове находится около трех тысяч казаков[65]65
  РГАДА. Ф. 127. Сношения России с ногайскими татарами. Оп. 1. Стб. 1641 г. № 1. Л. 34–35.


[Закрыть] – цифра, по-видимому, сознательно занижена. Согласно тексту Поэтической повести, опубликованному в издании 1949 г., всего в осаде находилось 5307 казаков[66]66
  Воинские повести, 1949. С. 80.


[Закрыть]; по списку Повести, опубликованному в 1985 г., казаков в начале обороны насчитывалось 7590[67]67
  Воинские повести, 1985. С. 435. – В тексте данного издания одновременно приводится также число в 7367 казаков, севших в Азове в осаду: Там же. С. 447.


[Закрыть]. Документальная повесть сообщает о 5367 казаках[68]68
  Орлов А. С. Исторические и поэтические повести об Азове. С. 89.


[Закрыть], причем ее данные А. Н. Робинсон почему-то принимает за официальные[69]69
  В частности, А. Н. Робинсон, автор сопроводительной статьи и комментариев к Поэтической повести, опубликованной в издании «Воинские повести Древней Руси» (М.; Л., 1949), в прим. 40 на с. 318 пишет: «По официальным данным, казачий гарнизон Азова составлял 5367 человек». Источник данной информации А. Н. Робинсон не называет; между тем данное число взято из Документальной повести об обороне Азова, в упомянутом издании не публиковавшейся. Как представляется, принимать цифру за точную или «официальную», если она взята из литературного источника, без специальных оговорок по этому поводу не совсем корректно.


[Закрыть]. По-видимому, число в 5–6 тыс. наиболее приемлемо, но следует учитывать и тот факт, что какое-то количество казаков (думается, впрочем, что едва ли очень значительное) прибыло на помощь к «азовским сидельцам» уже в ходе осады. Как видно из свидетельств турецкого автора Эвлии Челеби, казаки из городков помогали осажденным в Азове как людьми, так и оружием; последнее отправляли вниз по течению Дона в бурдюках (правда, часть его, согласно этому автору, была перехвачена турками)[70]70
  Эвлия Челеби. Книга путешествия. Вып. 2. М., 1979. С. 32.


[Закрыть].

Глава 1
Источники по 2-му Азовскому осадному сидению

Обстоятельного рассмотрения как источников, так и самого хода обороны Азова до сих пор проведено не было. При этом характерно, что большинство имеющихся в исторической литературе описаний азовской обороны 1641 г. вступает в резкое противоречие с сообщениями так называемой Поэтической повести об Азовском осадном сидении, которая стала важнейшим источником по данной тематике. Причем аргументации авторами своих точек зрения на ход азовской обороны в литературе нет, хотя сама Повесть в то же время широко используется[71]71
  Об историографии вопроса и проблеме периодизации Азовского осадного сидения см.: Куц О. Ю. Азовская оборона 1641 г.: источники и ход событий // Очерки феодальной России. Вып. 10. М.; СПб., 2006. С. 111–116, 129–130, 139–143.


[Закрыть]. Однако отметим, что по рассматриваемой теме до нас дошел целый комплекс малоизвестных архивных источников, позволяющих не только проверить достоверность сообщаемых Повестью сведений, но и существенно дополнить их. Прежде всего, это сведения о ходе обороны Азова, собранные в 1641 г. астраханскими воеводами.

Начальный лист Поэтической повести об Азовском осадном сидении (РГБ. ОР. Собрание В. М. Ундольского. № 794. Л. 17).

Данные материалы отложились в фонде № 127 Российского государственного архива древних актов. Впервые на эти документы обратил внимание А.А. Новосельский, который в своей книге привел яркую выдержку из одного источника данного комплекса[72]72
  См.: Новосельский А. А. Борьба… С. 286.


[Закрыть]. Однако подробно останавливаться на теме обороны Азова в 1641 г. автор не стал, поскольку она лишь косвенно относилась к затрагивавшимся в его работе проблемам. После А. А. Новосельского упомянутые документы привлек в своей последней книге к описанию событий Азовского осадного сидения Н. А. Мининков[73]73
  См.: Мининков Н. А. Донское казачество…


[Закрыть]. Но из-за краткости этого описания, вызванного широтой тематики книги данного автора, развернутого анализа упомянутых источников Н. А. Мининков не дал. Наконец, существует ряд документов, которые опубликованы, но к освещению событий Азовского осадного сидения 1641 г. тем не менее не привлекались.

Прежде чем давать описание обороны Азова, имеет смысл, думается, кратко рассмотреть источники, касающиеся хода Азовского осадного сидения 1641 г. Их можно разделить на две группы – литературные и документальные источники. К первой группе относятся Поэтическая и Документальная повести об Азовском осадном сидении[74]74
  Оба названия даны исследователем этих повестей А. С. Орловым.


[Закрыть], а также рассказ о нем из труда «Книга путешествия» Эвлии Челеби, известного турецкого путешественника и свидетеля осады турками Азова. Вторую группу составляют в основном отписки воевод (прежде всего астраханских) с приведением расспросных речей людей, побывавших на Дону в интересующее нас время.

Поэтическая повесть об Азовском осадном сидении, согласно утвердившемуся в литературе мнению, происходит из казачьей среды и была написана по горячим следам очевидцем событий[75]75
  Робинсон А. Н. Повести об Азовском взятии и Азовском осадном сидении // Воинские повести, 1949. С. 175–176.


[Закрыть].

Неотъемлемая часть турецкой армии: отряд музыкантов. Устрашающая противника игра таковых описана в Поэтической повести перед рассказом о первом приступе турок (из указ. книги X. Йылдыза).

По мнению исследователя Повести А.Н. Робинсона, она была написана в Москве в период с октября 1641 г. по апрель 1642 г. Это было время пребывания в Москве донской казачьей станицы во главе с атаманом Наумом Васильевым, присланной из Азова с войсковой отпиской вскоре после окончания осады. Или в более узких рамках – предположительно в январе 1642 г., во время созыва Земского собора, на котором обсуждался вопрос о дальнейшей судьбе города. Автором Повести с большой долей вероятности можно считать войскового дьяка донских казаков Федора Иванова (Порошина), на момент написания Повести – есаула в станице атамана Наума Васильева и, безусловно, участника рассматриваемых событий[76]76
  Робинсон А. Н. Вопросы авторства и датировки Поэтической повести об Азове // Докл. и сообщ. филологии. фак та МГУ. Вып. 5. М., 1948. С. 65–71. – См. также: Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3. (XVII в.) Часть 3. П – С. СПб., 1998. С. 67. – Время написания Повести (в «широких рамках») А. Н. Робинсон определяет с 28 октября (прибытие станицы Н. Васильева в Москву) по 27 апреля, когда «у бояр» в Золотой палате казакам станицы Н. Васильева было объявлено о решении вернуть Азов турецкой стороне.


[Закрыть].

В данной работе мы будем опираться на тексты двух изданий Поэтической повести – 1949 и 1985 гг.[77]77
  См.: Воинские повести, 1949; Воинские повести, 1985.


[Закрыть]. В основу издания 1949 г. положен список РГБ, собр. В. М. Ундольского, № 794, о котором еще А. С. Орлов писал, что он ближе других стоит к прототипу[78]78
  Орлов А. С. Исторические и поэтические повести об Азове. С. 92, 124.


[Закрыть]. В то же время данный список имеет крупные дефекты: в нем утрачен ряд листов и конец Повести, которые в издании 1949 г. восполнены в основном по списку РГБ, собр. Н. С. Тихонравова, № 135. В издании 1985 г. текст Поэтической повести опубликован по списку БАН 32.11.7. XVII в.[79]79
  Этот же список опубликован также в издании: Памятники литературы Древней Руси. XVII в. Книга первая. М., 1988.


[Закрыть]Тексты обоих изданий имеют разночтения, из которых важнейшие по нашей тематике мы отметим. Большая часть ссылок будет дана на издание 1985 г. как более новое.

Надо сказать, что основная часть Поэтической повести посвящена не столько событиям осады, сколько политическим проблемам. Около половины произведения отводится переговорам казаков с турками, в которых освещаются не столько сами переговоры, сколько мысли автора о донских казаках в целом и их роли в борьбе Русского государства с «бусурманами» – турками и татарами. На прямое описание боевых действий в Повести отведено не более ^1/4 произведения. Тем не менее ее рассказ довольно обстоятелен и относительно подробен, однако никаких хронологических привязок, кроме дат начала и окончания «осадного сидения» (24 июня – 26 сентября 1641 г.), по отношению к отдельным событиям или этапам обороны в Поэтической повести нет.

Оружейники турецкой армии (из указ. книги X. Йыядыза).

Характеризуя в целом описание вооруженной борьбы за Азов в данной Повести, следует отметить весьма общее описание событий осады, небольшое число подробностей, которые, однако, заменяются устрашающими образами происходящего, нагнетанием напряжения у читателя. Эти образы зачастую заменяют – и весьма успешно, конкретные реалии боевых действий. Например: «лише огнь да гром от стрельбы стоял, огнь да дым топился до небеси», «как то есть стояла страшная гроза небесная… гром страшный с молнием», «побито турецкие силы от нас многия тысящи» и т. д. Или еще один пример. Всего, согласно Повести, в день первого штурма крепости было убито одних только янычар («янычаней») «дватцать полтретьи тысящи» (22 500 человек), причем это – «окроме раненых», число которых, в принципе, должно было превосходить данную цифру.

Цель подобных высказываний, безусловно, одна – показать беспрецедентный характер боев, что должно было подчеркнуть беззаветную службу казаков православной вере и великому государю. Однако как число турок, так и их потери в Поэтической повести преувеличены, причем многократно. С одной стороны, данное преувеличение вполне естественно для литературного произведения. Но, с другой стороны, неизбежно возникает вопрос: нет ли в Повести определенного преувеличения при описании накала и ожесточенности боевых действий и насколько можно доверять сообщениям Повести в целом? Здесь и появляется необходимость выявления тех подробностей азовской обороны 1641 г., которые могут нам дать архивные источники.

Перейдем к Документальной повести об Азове. Как сказано в ее заглавии, данная Повесть представляет собой список с расспросных речей казаков в Москве «слово в слово». Прежде всего отметим, что в этой Повести в отличие от Поэтической приход осаждающих под крепость датируется 24 июля (вместо 24 июня).

По мнению А. Н. Робинсона, Документальная повесть – литературное переложение упомянутых расспросных речей казаков в Посольском приказе[80]80
  См.: Робинсон А. Н. Из наблюдений над стилем Поэтической повести об Азове // Уч. зап. МГУ 1946. Вып. 118. С. 46.


[Закрыть]. Данное произведение намного короче Поэтической повести и содержит сухой и краткий рассказ об обороне казаками Азова. Так, совсем кратко дается в Повести описание первого приступа, обстрелов города турками, отсутствует сюжет о круглосуточном штурме крепости в конце осады. В то же время Документальная повесть обнаруживает, как отмечает А. Н. Робинсон, ряд текстуальных совпадений с Поэтической и передает в основном те же факты, что и последняя. По мнению исследователя, обе Повести восходят к очень близким между собой источникам, причем последние были органически связаны с казачьей средой, с письменной традицией канцелярии Войска Донского[81]81
  Там же. С. 44–46.


[Закрыть].

Однако, несмотря на свою краткость, Документальная повесть дает по сравнению с Поэтической некоторые новые факты. В частности, касаясь событий дня первого приступа к Азову, ее автор отмечает, что в этот день турки «приступали к городу двожды (дважды. – О. К.)». Документальная повесть в отличие от Поэтической, сообщающей, что казачьи подкопы во время первого приступа обвалились от веса множества турецких воинов, говорит, что казаки эти подкопы «запалили» (то есть зажгли в них порох, подорвали), и это выглядит, на наш взгляд, более правдоподобно. Далее Документальная повесть сообщает, как и Поэтическая, о возведении турками земляного вала высотою в семь саженей и 16-дневном обстреле с него «день и нощь» казачьих укреплений, разрушивших «все» городовые стены и башни. Затем в Документальной повести говорится о подводе казаками под земляной вал двух подкопов, о взрыве которых, впрочем, не сообщается (видимо, это подразумевается само собой). В конце Повести сообщается о потерях казаков – «болши трех тысящ человек»[82]82
  Орлов А. С. Исторические и поэтические повести об Азове. С. 85–89.


[Закрыть]. Последнее известие особенно ценно, так как цифра казачьих потерь в ходе обороны Азова больше не фигурирует нигде.

Книга турецкого путешественника Эвлии Челеби, ставшего очевидцем осады турками Азова, содержит относительно подробный рассказ об этом событии. Несколько слов о самом произведении. «Книга путешествия» Э. Челеби представляет собой географический труд с обильным материалом по географии, этнографии и т. п. Основную часть труда составляет довольно подробный дневник, который автор вел во время путешествий; дневник этот содержит детальное описание маршрута и тех событий, которые разворачивались на глазах у Эвлии. Части работы, содержащие в себе подобные записи, наиболее ценны в сочинении турецкого путешественника. С другой стороны, Э. Челеби помещает в свой труд без всякой критики предания, легенды, может рассказывать о событиях, о которых он знал только понаслышке. Нередко автор обращается также к домыслам и весьма вольным воспоминаниям[83]83
  Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника XVII в.) Вып. 1. М., 1961. С. 10–11.


[Закрыть]. В результате, согласно мнению авторов предисловия к 1-му выпуску извлечений из «Книги путешествия» на русском языке, данный труд заключает в себе значительный элемент явного вымысла[84]84
  Там же. С. 5.


[Закрыть]. Но обратимся к рассказу Эвлии об азовских событиях 1641 г.

В отличие от русских повестей об обороне Азова рассказ турецкого автора представляет собой скорее ряд отдельных наблюдений и зарисовок (часто очень ярких) о ходе борьбы. Повествование Эвлии не всегда последовательно, события освещаются весьма избирательно, причем интересно, что автор не обращает внимания на те моменты, которые для автора (или авторов) русских повестей об обороне Азова представляются основными, в частности, на события, связанные с возведением турецкой стороной земляных валов. Имеются в рассказе Э. Челеби преувеличения и небылицы. Например, говоря о подходе по Дону в начале осады подкрепления к казакам, автор определяет число последнего в 10 тысяч человек. Это, безусловно, очень сильное преувеличение. Рассказывая о подкопах, Эвлия сообщает, что казаки «даже показали мастерство проведения подкопов под водой реки Дон, используя для этого просмоленные, облитые варом лодки»[85]85
  Эвлия Челеби. Книга путешествия. Вып. 2. М., 1979. С. 32.


[Закрыть]. Наконец, чтобы сгладить у читателя впечатление от неудачи турок под Азовом, Э. Челеби рассказывает о походе крымского хана Бегадыр Гирея с 70-тысячным войском, отправленным из-под Азова «на разграбление страны московского короля до самой его столицы». Татарское войско будто бы вернулось на 14-й день, приведя 45 тыс. пленных и привезя «несчетное число» иной добычи[86]86
  Там же. С. 34.


[Закрыть]. Конечно, набеги татар из-под Азова на русские окраины имели место, но это были лишь мелкие набеги, часто с разведывательными целями[87]87
  Новосельский А. А. Борьба… С. 288–289.


[Закрыть]. Таким образом, не всегда можно доверять рассказу Эвлии, однако его свидетельства порой очень и очень интересны. Сам турецкий автор во время рассматриваемых событий состоял в свите командующего турецкими войсками Хуссейн-паши в качестве муэдзина (духовное лицо).

Как уже было сказано, вторую группу источников по азовской обороне 1641 г. составляют источники документальные. Заметим, что последние от литературного материала отличаются не только происхождением, но и степенью охвата ими интересующих нас событий. Так, если для литературных источников характерно описание хода осады в целом, рассказ о ней, то источникам архивным, документальным свойственны отрывочность содержащихся в них сведений, освещение, как правило, лишь одного или нескольких событий азовской обороны. И только один документ стоит особняком, сообщая о ходе Азовского осадного сидения в целом. Речь о сделанной в Посольском приказе «выписке» из войсковой отписки донских казаков, отправленной из Азова в Москву вскоре после отступления турок. Отписка была доставлена донскими станичниками в Москву 28 октября, а отправлена с Дона, следовательно, в последних числах сентября или первых числах октября 1641 г.[88]88
  Время доставки в Москву казачьей станицей (обычно до 10–15 человек) войсковой отписки с Дона составляло в среднем примерно до трех недель. А при таком составе, как в станице Н. Васильева (26 человек), путь мог занять и месяц. Станицы с подобной численностью присылались, когда речь шла о важных делах или крупных победах казаков; в данном случае казаки прибыли в Москву «с вестью» об успешном окончании Азовского осадного сидения.


[Закрыть] Упомянутая выписка представляет собой пересказ войсковой отписки. Подлинник самой отписки (как и подлинник расспросных речей привезших ее казаков) на настоящий момент не найден, упомянутая же выписка отложилась в деле № 1 за 1642 г. фонда № 89 РГАДА.

В изложении последовательности и датировке событий осады казачья отписка вступает в резкое противоречие с Поэтической и Документальной повестями, о чем нам уже приходилось писать ранее[89]89
  Куц О. Ю. Азовская оборона 1641 г.: источники и ход событий. С. 125–126, 129–130. – Пересказ войсковой отписки находится в деле о Земском соборе 1642 г. На обложке данного архивного дела стоит помета, что это дело целиком опубликовано (Собрание государственных грамот и договоров. Ч. 3. М„1822. № 113). Однако упомянутый документ (с которого начинается дело) в указанном издании отсутствует и для современных историков остался неизвестным.


[Закрыть]. В частности, согласно упомянутой выписке, в войсковой отписке казаков говорилось, что 7 июня 1641 г. под Азов подошли осаждающие с большими силами, обступив Азов «накрепко» со всех сторон. Затем достаточно лаконично дается ход основных событий осады, упоминается о казачьих подкопах под турецкие пушки и земляной вал, а также о «многих вылазках» казаков против неприятеля, после чего следуют итоговые фразы рассказа об обороне Азова: «А сидели де они (казаки. – О. К.) июня с 7-го числа 149-го году, да сентября по 26 число 150-го году[90]90
  Новый год в рассматриваемое время начинался с сентября, а счет лет велся «от сотворения мира». Время с января 149 г., иначе – 7149 г., по январь 150 г. соответствует 1641 г. от Рождества Христова.


[Закрыть]. А отсиделись от них (турок. – О. К.) в четвертом земляном городе и в земляных избах»[91]91
  РГАДА. Ф. 89. Сношения России с Турцией. Оп. 1. Стб. 1642 г. № 1. Л. 1–5.


[Закрыть].

Коротко охарактеризуем остальные архивные источники, для удобства их можно разделить на три части. О начале обороны Азова сообщают следующие документы:

1) войсковая отписка донских казаков в Москву от 24 июня 1641 г.;

2) расспросные речи на Валуйках (от 3 июля 1641 г.) атамана Беляя Лукьянова и казаков его станицы, везших эту отписку в Москву;

3) их же расспросные речи в Москве;

4) отписка в Москву астраханских воевод о прибытии 5 июля 1641 г. в Астрахань из Азова с войсковой отпиской станицы донских казаков во главе с атаманом Романом Родионовым;

5) расспросные речи (от 14 июля 1641 г.) на Валуйках станичников из этого города С. Князева и С. Пригаринова, посланных в канун прихода турок под Азов с государевой грамотой к Войску;

6) их же расспросные речи в Москве.

Следует подчеркнуть, что зафиксированная в этих источниках информация исходит либо от самих казаков, либо от иных очевидцев событий. Так, в документах № 1–3 четко говорится как о времени прихода турок под Азов, так и об изначально планировавшихся казаками мерах по обороне города. Документ № 4, формально будучи отпиской астраханских воевод в Москву, сообщает о том же на основе войсковой отписки донских казаков в Астрахань и расспросных речей привезших ее донских станичников. Документы № 5, 6 дают материал для реконструкции некоторых событий начала обороны города. Помимо того, в них ярко отразились настроения на Дону в первые дни осады Азова.

Река Дон в настоящее время. Фото П. А. Авакова.

К основной части документальных источников об обороне казаками Азова относятся в основном показания очевидцев из русского и турецко-татарского лагеря. Однако, в отличие от предшествующих документов некоторые из источников этой части фиксируют данные показания лишь после того, как последние прошли через вторые и даже третьи руки (см. документы № 7–9), что несколько снижает их ценность. Возможно также, что в случае с документом № 8 мы имеем, ко всему прочему, не показания очевидца, а молву, ходившую в лагере осаждавших, прежде всего у татар. И тем не менее первые два документа (№ 7, 8) позволяют, на наш взгляд, проверить показания Поэтической и Документальной повестей о ходе и характере боевых действиях под городом в первые пять недель его обороны (конец июня – июль). Наконец, самого пристального внимания заслуживают расспросные речи в Астрахани и Москве ново-крещенных татар К. Петрова и И. Новокрещена (№ 11–13), побывавших во время осады в турецко-татарском лагере.

Итак (продолжаем нумерацию предыдущей части): 7) отписка в Москву воеводы города Валуек от 29 августа 1641 г. с приведением расспросных речей приехавших с Дона белгородцев Е. Еремеева и Г. Герасимова о положении дел в Азове; 8) расспросные речи в Астрахани от 30 августа группы астраханских конных стрельцов во главе с Иваном Ильиным и группы едисанских татар (всего 15 человек), посылавшихся из Астрахани в казачьи городки с целью «проведывания вестей»; 9) расспросные речи в Астрахани от 13 сентября сына боярского Ивана Острикова («Вострикова») и толмача Андрея Юдина, отправленных в начале августа с грамотой от астраханских воевод и призывом возвращаться обратно в откочевавшие из-под этого города к Азову ногайские улусы; одной из задач И. Острикова и А. Юдина было проведать «всяких вестей», включая положение дел под Азовом; 10) расспросные речи от 17 сентября в Астрахани о положении дел на Дону астраханских татар Мулкомана Самарова с товарищами (всего 4 человека), вернувшихся из казачьих городков и ездивших туда «для жон их и детей», по-видимому, с целью возвращения последних из казачьего плена; 11)[92]92
  Последние, по-видимому, были захвачены донскими «воровскими казаками» в низовьях Волги.


[Закрыть] расспросные речи в Астрахани астраханского конного стрельца-новокрещена из татар К. Петрова, побывавшего во время боев под азовскими стенами в турецко-татарском лагере[93]93
  В работах А. А. Новосельского и Н. А. Мининкова Кузьма Петров ошибочно назван Кузьмой Федоровым. См.: Новосельский А. А. Борьба… С. 286–287. Мининков Н. А. Донское казачество… С. 386.


[Закрыть]; 12) расспросные речи К. Петрова же в Москве, куда он был прислан с отписками астраханских воевод; 13) расспросные речи в Астрахани Ивана Иванова сына Новокрещена, также астраханского конного стрельца, отправленного из Астрахани под Азов «в турские и крымские полки в лазутчиках»[94]94
  Как К. Петров, так и И. Новокрещен сумели появиться в Астрахани лишь во второй половине октября.


[Закрыть].

Почти все расспросные речи (кроме док. № 7 и 12) находятся в отписках астраханских воевод в Москву и являются (за исключением док. № 7) неопубликованными[95]95
  Документы расположены здесь нами в соответствии с очередностью по времени прибытия в место расспроса носителя информации. В ряде случаев данный момент (иначе – время приезда с Дона) позволяет проследить нижние хронологические рубежи по отношению к некоторым событиям осады (как правило, расспрос и фиксация информации на бумаге производились в день прибытия на место ее носителя). Поскольку используемый нами материал является весьма отрывочным, а также в значительной степени неоднородным и отчасти противоречивым, то в дальнейшем представляется целесообразным по возможности оговаривать происхождение сведений при рассмотрении тех или иных событий осады.


[Закрыть].

Особо хотелось бы выделить ряд неопубликованных архивных документов, сведения из которых не были задействованы в нашей прежней статье по Азовскому осадному сидению. К этим источникам относятся (продолжаем начатую выше нумерацию документальных материалов): 14) список, сделанный в Посольском приказе с отписки из г. Сучавы (Молдавия) русских гонцов переводчика Богдана Лыкова и толмача Афанасия Букалова, отправленных из Москвы в Стамбул с грамотой к турецкому султану Ибрагиму незадолго до осады турками Азова; 15) список, сделанный в Москве с их же отписки в русскую столицу из Стамбула со сведениями о положении дел под Азовом; 16) список с еще одной отписки Б. Лыкова и А. Букалова в Москву из турецкой столицы с информацией о том же; 17) отписка в Тулу ко кн. Я.К. Черкасскому елецкого воеводы кн. Ф. Волконского, представляющая собой по преимуществу пересказ отписки от 5 сентября 1641 г. в Елец воеводы г. Валуек Ф. Голенищева. Последняя содержит расспросные речи приехавших того же числа в этот город с Дона из Черкасского городка белгородцев Г. Лихачева «с товарыщи» и «черкашенина» Степана Емельянова.