Текст книги "Дура и маховик эволюции (СИ)"

Автор книги: Олег Князев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 5.

Так и не научившись к своим 63-м годам точной телепортации, Ева была вынуждена регулярно передвигаться по воздуху, что обращало на нее и на ее дефектность излишнее внимание окружающих. Но унизительное ощущение полета в учебном лабиринте становилось не таким уж и унизительным, ведь даже сам Эвклид не рискнул бы телепортироваться в пространстве с постоянно и произвольно меняющейся топологией. Так что девочка неслась по псевдокоридорам N-мерного лабиринта с поределенной долей энтузиазма, искусно поддерживаемая антигравитационными полями, не ощущая ни малейшего дискомфорта от перегрузок при резких поворотах – уж что-что, а летать она научилась превосходно. Жаль только, что в обществе, где она родилась, летать – такой же нелепый, вызывающий смутное отвращение атавизм, как и использование рук при ходьбе. Кое-где чутье подсказывало потратить определенное усилие и, прикрывшись щитами, бросить в стену крохотный, созданный своими руками шарик антиматерии. Оболочка из силовых полей, окружающая антиматерию, лопалась, и стена исчезала в яркой вспышке, что экономило немало времени. К сожалению, учитель Дионисий снизит за это оценку, но Ева знала – ее оценка все равно будет ниже всех в классе. Лабиринт – интеллектуальное упражнение, и тут не поможет ни быстрый полет, ни создаваемая десятками граммов антиматерия.

Поэтому лабиринт, на который она тратит час, будет пройден теми учениками, кто умнее ее, за десять минут. Они просто обойдут километры лишних стен в других измерениях, в таких дебрях, в которые она и не подумает соваться из боязни заблудиться и унизить себя еще сильнее, чем унижает плохая оценка. Но оценки будут потом, а сейчас Ева наслаждалась быстрым полетом, мелькающими по сторонам стенами и яркими вспышками взрывов. Традиционно не совавшись дальше седьмого измерения, она тем не менее нашла в центре лабиринта изящное решение и прошла его на десять минут быстрее, чем раньше.

– Очень хорошо, Ева. – учитель Дионисий улыбнулся мягкой улыбкой, как будто она была обычной ученицей. – Сегодня ты не последняя в списке. София зашла глубже обычного и заблудилась.

София – 156-летняя ученица с тяжелой умственной отсталостью, была гораздо способнее Евы, но из-за лени и нежелания учиться уже полвека оставалась в 24-м классе, там же, где и она. Ева же, которая была, как она сама понимала, просто пародией на Хомо Перфектус, наоборот, старалась изо всех сил, хотя и понимала, что окончить спецшколу ей не по силам. Но отец, который поначалу был настолько небрежен к Еве, что не сделал генетический макет своего будущего ребенка, теперь, после ее рождения, уделял огромное количество времени ее учебе и воспитанию, и она не хотела его подводить еще сильнее, чем сделала это, родившись на свет с такими ужасными отклонениями. Ее недоразвитый анхк в упор не желал понимать геометрических взаимодействий с участием более девяти измерений, она, как ни старалась, не могла запомнить наизусть генокод всех земных организмов, ее тело, наконец, даже использовало такой дремучий атавизм, как праноедение, вместо того, чтобы влиять на колебания суперструн, создавая нужные частицы прямо в своем организме. Из-за последнего Ева непроизвольно создавала вокруг себя зону с пониженной температурой, и ее за глаза называли ледышкой.

На уроке биологии случился казус – сконструированная ею лягушачья лапка поначалу не гальванизировалась, а когда она дала больший импульс тока – дернулась с такой силой, что размазалась по потолку. Никто не смеялся, но никто и не попытался ее ободрить. Не смеялись потому, что Еву опасались – она однажды сделала то, для описания чего учителю пришлось заглянуть в словарь. Проще говоря, она устроила школьную драку, победив трех учениц, насмехавшихся над ее домом, сначала поодиночке, а потом и всех вместе, когда они объединились, чтобы отомстить. Как выяснила Ева, триллионы лет мирной жизни притупили боевые способности эвклидиан, и ее многичисленные атавизмы поэтому хороши в драке. А если не облучать физическую оболочку другой девочки жестким излучением, не пытаться ее поджарить или заморозить, а вместо этого ударить по лицу, она моментально снимет защитные поля, потому что разревется.

Домой по многомерному городу, единственному в Эвклидовской Элладе, она летела в обычном настроении. Путь шел зигзагами, но не потому что Ева не доверяла своей способности ориентироваться – путь домой она запомнила наизусть. Просто она хотела разнообразия. Порой на пути из спецшколы встречались настолько необычные объекты, что она не могла дать им определения, и Ева спрашивала о них своего отца, Мназона. Эта традиция сохранялась уже много лет, и Ева высоко ценила проведенное таким образом время. Дом в трех измерениях напоминал большое эсскимосское иглу. В одном из многих вариантов компактификации внутреннего пространства это действительно было просторное иглу из нехолодного снега, впрочем, в ту версию уже давно никто не заходил. Отец находился в том варианте дома, что напоминал средневековый европейский замок – голые каменные стены, задрапированные гобеленами, солома, смешанная с пахучими травами, под ногами. Он сидел за большим грубым неокрашеным деревянным столом, приняв облик древнегреческого атлета.

Отец пытался всегда держать марку и часто менял тела, так как являлся биоскульптором. Не самым успешным, и, наверное, не самым талантливым, но имел свою долю клиентов из числа отъявленных доистористов. Тех, кто всерьез интересовался Первооснователями и их родной планетой, и заказывал соответственные тела. Он и сам был фанатом всего запредельно древнего, и не считал дочь чем-то из ряда вон выходящим. Ева помнила, как он обрадовался известию того, что дочь улавливает глазами фотоны, как древние люди, а струнноскопию применяет от случая к случаю, и вовсе не полагается на нее как на основное чувство. Тогда он полдня расспрашивал ее, что она видит, когда смотрит на разные вещи, а та не могла сказать ничего из того, что хотел узнать отец, и чувствовала себя от этого немного виноватой.

Сегодня отец вел себя торжественно и был еще более внимателен к Еве, чем обычно. Он напоил дочь чаем – событие для эвклидиан неординарное, поскольку те предпочитали создавать питательные вещества прямо в организме, хотя иногда и делали исключение для чего-то вкусного. Затем отец распрашивал ее про школу, как всегда игнорируя нотки безнадежности в голосе Евы, и пытаясь ее подбодрить.

– Я не считаю, что ты больна, просто ты почему-то почему-то откатила несколько триллионов лет управляемой эволюции. Это не хорошо и не плохо. В нашей Элладе шестьсот миллиардов эвклидиан, но тех из ранга F, кому не повезло быть Хомо Перфектус, еще больше. Одни компенсируют свои недостатки имплантами, другие держат в своих телах сонмы нанороботов, третьи используют в нужное время мощные стимуляторы, становясь даже сильнее и умнее эвклидиан. Но если тебе так сложно учиться, я накоплю на твою полную генетическую реконструкцию, ты просто потерпи...

– Папа, я может и глупая, но я знаю твои доходы, и примерно подсчитала, во сколько обойдутся гуманные исследования моей уникальной болезни. То есть... без создания сотен моих клонов и бесчеловечных экспериментов над ними. Мы ведь оба понимаем, что для этого нужно нанимать лабораторию с персоналом на несколько рангов выше нашего, а твой доход – в F-кредитах.

– Но рано или поздно я накоплю...

– Слишком поздно. Чтобы иметь гражданство Эллады я обязана учиться или работать. На работу меня никто до окончания школы не возьмет. Значит, я буду учиться. Но я слишком глупая, чтобы сдать выпускные экзамены. Нет, еще пару классов я закончу, но... когда-нибудь новенький в школе меня спросит, сколько мне лет, а я отвечу – 500. А потом еще раз спросят, а я такая – мне 5000 лет. Или пять миллиардов. Как тебе – пять миллиардов лет сдавать один и тот же экзам...

– За это время я сам повышу ранг, и пойду работать куда-нибудь, где платят E-кредитами.

– Вот видишь, ты сам признаешь, что раньше моя проблема не решится.

– ...

– Извини, не надо было мне начинать спорить на эту тему.

– Ничего. Кстати, у меня для тебя подарок. Это артефакт.

Ева прыснула.

– Устаревшая на век E-технология?

– Нет, гораздо выше. Это определитель оптимальной линии развитии существа. Эвклидиан просчитывает, как простых хомо сапиенс. Показывает, чего можно достичь. Теоретически, конечно. Но, думаю, тебя приободрит. Я, например, мог бы стать ведущим конструктором бестий для того самого Колизея. Ну ты поняла, центрального, в основной Римской Гегемонии. Хотя тебе пока рано смотреть на такое варварство...

– И что он мне покажет? Как я бросаю школу, махинациями поступаю в Службу Ассенизации, и становлюсь там главной шишкой?

– Они тоже делают важное дело.

– Как раз мне по плечу.

– Там нужно планировать систему коллекторов...

– Но только в шести измерениях.

– А давать указания ИИ-прокладчику ты устно будешь? Поверни на 50 градусов через километр по оси V в направлении воон того булыжника?

– Да там язык простой, мы похожий уже учили. Обезьяна справится.

– Если ты такая умная, почему твердишь, что не сможешь закончить школу?

– Там задачи сложнее, чем общение с простым ИИ. Основы физики сакральных частиц мне не даются совершенно, а ведь это просто основы... ладно, взгляну на этот твой определитель. А он ничего конкретного не посоветует?

– Мне она подробно рассказала о том, как я про... пропустил свой шанс. Но там было так много случайностей, от меня не зависящих, что я не расстроился.

– Она? Значит точно не местная подделка. У нас девочкой можно родиться только... только...

– По преступному недосмотру. Знаю. Извини. Мое предложение сделать тебе мужское тело остается в силе.

– Нет уж, останусь в родном. Мне не по себе от этого твоего предложения.

– Это твой выбор, ничего не могу поделать. Многие эвклидиане всю свою жизнь живут в своем теле, не меняя. Но на тебя бы меньше косились, будь ты...

– Оставим этот разговор. Хотя вот, чтобы ты понял, ты бы согласился взять себе женское тело?

– Я делал временные женские тела некоторым клиентам. Думаю, я...

– Лучше не отвечай. Только хуже сделала своим вопросом.

– Ладно. Вот – отец сунул руку в пространственный карман, засиявший тремя цветами из ультрафиолетового спектра, которые различала Ева помимо семи обычных и двух инфракрасных – держи. Потом вернешь, я друзьям на форуме покажу.

Ева приняла из его рук брошь в виде большого фиолетового цветка и, поблагодарив, отправилась в свою комнату. У той была самая обычная планировка для жилой комнаты – кресло с рабочим столом, всю стену справа от которого занимал системный блок персонального компьютера, окно за столом выходило на ошеломляющий горный пейзаж – небольшая речка, сосны по обеим берегам, поднимающиеся по каменистому плато до подножий высоких горных хребтов с заснеженными верхушками. Слева же стены не было, вместо нее был в наличии желтый песчаный пляж, круглые сутки залитый солнечным светом. Раз в три месяца Еву начинало клонить в сон, и из пространственного кармана доставалась удобная кровать, купленная в менее развитом мире, Белой Розе 14. Сами же эвклидианцы давно забыли о том, что это такое – спать.

Узнавать правду было страшно. Она была уверена, что не закончит школу. Что, если ее оптимальный жизненный путь – продвинуться на класс дальше, чем она продвинется обычным путем? На несколько классов? Или она может закончить школу и пойти работать? Но кем? И как к ней и ее вопиющим недостаткам отнесутся за пределами дома и школы, которая специализируется на таких детях, как она? Пляж показался более приемлемой альтернативой – он был персональным, что влетело в копеечку, но зато никого из эвклидианцев не смутят женские очертания изящной темноволосой фигурки Евы и ее грудь скромного второго размера. Ева читала, что когда-то выдающиеся философы Эвклидовой Эллады собрались за интересным спором – является ли женщина человеком. Они так увлеклись, что упустили один важный момент – если женщина не человек, значит, подавляющее большинство мужчин – скотоложцы. И когда сам Эвклид подтвердил, что женщина души и человеческих прав не имеет, отступать стало поздно. Когда этот момент все-же озвучили, рождение в семье девочки стало считаться несчастьем. И, когда уровень биотехнологии стал достаточно высок, дети женского пола, за редкими исключениями, просто перестали рождаться. В современной Эвклидовой Элладе, в которой распространились идеи мультикультурализма, к женщинам относились скорее как к экзотическим людям, чем как-то иначе, и Эвклид 400 миллионов лет назад отозвал свое мнение по поводу женщин, но на Еву все равно смотрели косо.

Возвращаясь с купания в теплом море, Ева оставляла за собой кучу маленьких ледышек – в необычной ситуации она непроизвольно начинала впитывать тепло сильнее обычного, и скатывающиеся с ее тела капельки морской воды застывали, не успев упасть на песок. Не обращая внимания на пониженную температуру – ее тело впитывало только тепло, подчинив себе демона Максвелла – Ева прямо в купальнике уселась в кресло, с легким удовлетворением обратив внимание на то, что ноги по всей своей длине не кривые, как это очень часто обычно бывает у женщин. Ее черные волосы заиндевели, а кожа блестела неуспевшими скатиться на пол ледышками. Ева улыбалась – весело с долей решительности, и в ладошке сжимала "брошь".

– Итак, работай! Включись! Инициализация включения!

В ответ Ева получила ноль реакции. Мысленные команды тоже не помогли. Тогда она вспомнила старые фильмы и надавила на центральный камень два раза.

Тот засветился. Брошь произнесла приятным женским голосом:

– Начинаю сканирование.

Ева ощутила необычное покалывание, причем анхк, как обычно скрывающийся от посторонних глаз неподалеку, в измерениях, которые эвклидиане еще не раскомпактифицировали для своих нужд, впервые в жизни ощутил то же самое, что и физическое тело.

– Сканирование завершено. Оптимальный личностный рост уже достигнут, но по определенным причинам рекомендуется изменить цвет волос и глаз на синий. Поиск оптимального места проживания запущен. Окончание поиска завершено. Достижение оптимального места проживания субъектом невозможно по причине недостаточного доступа и крайне низкого значения Судьбы, равного 1 единице.

– То есть где-то есть место, где мне не надо будет ждать излечения много миллионов лет? Или же не придется сбегать в миры несколькими рангами ниже моего, и жить среди дикарей, как я планировала сделать? И у меня недостаточный ранг, чтобы даже знать о таком месте? Уважаемый артефакт, а вы не могли бы мне что-нибудь посоветовать?

– Найди кого-нибудь, кем можешь манипулировать или с кем можешь договориться. Значение Судьбы у этого человека должно быть более 1000, только такие со временем бесследно исчезают и попадают в твое оптимальное место проживания.

– У отца Судьба 11, как он говорил. Я не знаю никого, кто бы имел такую Судьбу. Может быть, Эвклид?.. Не уверена в этом, и у меня нечего ему предложить. Даже на прием к нему меня не пустят. Но я должна попробовать. Ведь альтернатива – миллионы лет пребывания в шкуре существа третьего сорта, или жизнь в чуждой и варварской стране.

Отец посоветовал сначала окончить школу, а уже потом искать место, на которое намекал артефакт. Но его самого настолько впечатлил и устроил результат собственного оптимального жизненного пути, выданный артефактом, что он, после расспросов дочери насчет разговора с ним, предложил тут же перекрасить глаза и волосы дочери. На что та отказалась, заявив, что это несусветная чушь. Но зато от поиска личности со сверхвысокой Судьбой не отказалась.

Поместье Эвклида, имевшее дополнительное число раскомпактифицированных измерений, с дверями во множество иных миров, рассыпанными по окрестностям, насчитывало приближенное к бесконечности число квадратных километров, доверху заполненных статуями, книгами, сувенирами из других миров, необычными зданиями и ландшафтами. Но Ева выяснила в инфранете, что сам Эвклид уже долгое время не выходит из одного и того же помещения, забросив даже беседы с другими эвклидианскими математиками и геометрами. Проблуждав семь часов по поместью, по дворцам, горам, лесам и библиотекам, Ева наткнулась на искомое здание – одноэтажный, аскетично выглядевший дом из сырцового кирпича и на каменном фундаменте.

Вход в дом никто не охранял, дверь была открыта. Но когда Ева вошла в скудно обставленную мебелью прихожую с отштукатуренными стенами, из дверного проема справа вышел эвклидианец среднего роста, одетый в серую хламиду, в руках держа посох. Его физическая оболочка была мускулистой, светлокожей и привлекательной, но под челюстями просматривались жаберные щели, что выдавало работу биоскульптора.

– Здесь не место для детских игр, девочка. С тех пор, как ты зашла в поместье, я выяснил про тебя все – даже причину, по которой ты здесь. Поворачивай назад, хозяин очень занят.

– Но у меня всего один вопрос...

– Значение Судьбы человека конфиденциально. Спрашивать незнакомца об этом – грубое нарушение этикета.

– Но мне нужно найти одно место. Мне не до этикета. Возможно, уважаемый Эвклид...

– Иди в ту сторону. Быстро. – эвклидианец кивнул в сторону выхода.

– Пожалуйста, дайте пройти.

– Ты не пройдешь.

– Отойди, или я тебя заморожу, как кусок английской говядины!

– Да как ты смеешь, соплячка! Уходи по хорошему – эвклидианец пробежал по комнате и решительно занял позицию перед одной из дверей, начисто перегородив проход.

– Я, может, и соплячка, но не дам себя задерживать какому-то рабу.

– Я вольноотпущенный уже триста тысяч лет как!

– Если не врешь, у меня будут неприятности, если я тебя проучу как следует, раз ты свободный, хоть и выполняешь обязанности раба.

– Ты очень глупа, если ты думаешь, что тебе сошла бы с рук порча имущества самого Эвклида.

– Угадал. Глупа и чрезмерно агрессивна. Это у меня в школьной характеристике написано. Ну что, мне заморозить тебя, как лягушку?

– Я служитель Эвклида, Повелитель Знания Эллады. Управление низкими температурами не поможет тебе, дура! – привратник, не рискуя начинать дуэль в доме бывшего хозяина, телепатически отправил Еве приказ решить простейшую математическую загадку: 'верно ли, что каждое чётное число, большее двух, может быть представлено в виде суммы двух простых чисел, а каждое нечётное число, большее 5, может быть представлено в виде суммы трёх простых чисел?'. Та застыла как вкопанная, что-то считая на пальцах. Затем схватилась за голову.

– Отпусти, гад. Мы такое в школе еще не проходили.

– А ты уйдешь?

– Уйду, слово даю. Только не задавай таких плохих, глупых загадок.

– Что тут за шум? – раздалось со спины привратника – я же просил меня не беспокоить. – В проеме показалась фигура пятнадцатилетнего подростка, на вид не старше самой Евы. Судя по картинкам в инфранете, это и был главный отец-основатель эвклидианской Эллады.

Он недоуменно уставился на посетительницу.

– О. Девочка. Вживую я таких не видел уже... не знаю, сколько времени.

– Великий Эвклид, пусть она уйдет. – жалобно попросил привратник.

– Никогда бы не подумал, что соскучусь по ним. – проигнорировал его Эвклид.

– Но вспомните прошлую гелиэю. Она присудила выплатить родителям того мальчика целых 50 D-кредитов...

– Я и сам могу считать свои деньги, но спасибо, Генди. Итак, чем могу помочь тебе, юная леди?

– Приветствую, азамат. Мне очень-очень нужно знать имя человека с самой высокой Судьбой в Элладе. Скажи мне, это ты?

– Пойдем, обсудим это наедине. У меня есть смесь пищевых квантов со вкусом капучино. Очень редкая вещь, для нашей нищей страны. Только впитывать его надо анхками. Покажешь мне свой?

– Это неприлично – просить показать анхк у незнакомца.

– Судьбу спрашивать тоже неприлично, а я тебе ничего не сказал. Так как?

– Нет. Все равно он у меня некрасивый. Маленький, с круговыми конвекциями, ихор слишком светлый, а еще, как будто этого мало, огни святого Эльма в комплекте. Незавидный у меня анхк. Вот.

– Я человек старый, и помню времена, когда такие анхки считались красивыми. Показывай, не стесняйся. Считай это платой за мою помощь.

Ева, стесняясь, вывела свой анхк из скомпактифицированных измерений. Эвклид поморщился.

– И что мы в таких раньше находили? Примитивизм. Ладно, убирай с глаз долой.

Девочка, чуть не плача от обиды, выполнила пожелание Эвклида.

– Теперь слушай. У меня Судьба – 902. Это самое высокое значение по всей Элладе.

– Но мне нужно больше. – Ева шмыгнула носом, чувствуя, что вот-вот всерьез разревется.

– Больше? Такая возможность тебе подвернется. Если пообедаешь со мной, подскажу, где и когда.

– Я не ем... это дает неприятные физиологические последствия.

Эвклид фыркнул:

– Тоже мне, принцесса выискалась. Перетерпишь разок. Пошли за мной.

Мудрец повел Еву пешком через измерения прямо из своего дома. Перед ней раскрывались необычная даже для эвклидианской Эллады местность. Хоть они и были чересчур сложными для Евы образованиями, но трехмерном сечении они выстраивались в понятные для нее храмы с интересной архитектурой, вписанные в высокоэстетичные природные пейзажи. Девочка перестала полагаться на зрение и изо всех сил использовала струнноскопию, стараясь одновременно хорошо запомнить красивые экстерьеры и не забыть про дорогу назад. Через десять минут они пришли на берег реки под сенью огромной старинной плотины гидроэлектростанции. Ева подумала, что это чересчур расточительно – делать такой основательный и правдоподобный макет промышленного объекта древних людей. Но станция оказалась работающей – это вывела Ева из предложения Эвклида прикоснуться к одной из огромных медных катушек внутри здания электростанции. От предложения она благоразумно отказалась. Мимо прошли трое нанятых для работы на электростанции хомо сапиенс в рабочих комбинезонах, обогнув хомо перфектусов по внушительной дуге.

Эвклид достал из пространственной ниши низкий походный столик, несколько стульев, вилку, банку тушенки и консервный нож. Сноровисто открыв банку, он пододвинул ее к успевшей усесться Еве.

– Ешь.

– Это плоть живого существа, под названием 'корова'. Съесть *это* и называется – пообедать с тобой?

– Да.

– Тебе нравится ставить людей в неловкое положение.

– Так ты отказываешься?

– Я, чтобы организм рос, ела. Но в основном мороженое.

– Знаешь, кто такие так называемые эвклидианцы? Проклятые ханжи. И растят таких же...

– Существование этой банки оправдало существование коровы. Несмотря на преждевременную смерть, ей бы не дали жить и оставлять потомство, если бы не это мясо. Я съем эту гадость, если ты этого так хочешь.

– Я ожидал больших душевных терзаний от эвклидианской девочки.

Вместо ответа Ева неловко взяла вилку обеими руками, и выловила из банки первый кусочек мяса. Попробовала. Отвращение на ее лице сменилось недоумением, затем – энтузиазмом. Эвклид не успел опомниться, как банка оказалась пуста.

– Готово.

– Ну вот. Так совсем не интересно.

– Извините, но это было слегка неэтично, зато вкусно. Вы, кстати, обещали помочь с моим делом.

Эвклид нехорошо усмехнулся и почесал кадык.

– Как думаешь, почему я решил вообще тратить на тебя свое время?

– Чтобы поиздеваться?

– Не только.

– Тогда зачем?

– Скоро узнаешь. Пока – моя часть сделки. Оракул говорит, что с молодой страны ранга Y к нам в Элладу через 10 часов прибудет, кхм, человек. Они ведь нынче тоже считаются людьми? А я ведь и сам был хомо сапиенсом, пока не научились полной генетической реконструкции уже рожденных... ладно, это было давно и неправда...

– Продолжайте.

– Так вот, этот человек имеет при себе междупланетный патент. И он собирается меня шантажировать судом, потому что Сенат неосторожно отменил необходимость уплаты пошлины. У его нищей страны просто не нашлось бы средств для уплаты пошлины в F-кредитах. Патент откровенно слабый, единственное, что он может – затянуть суд и дать возможность куче законников долгое время вытягивать из меня плату за юридическую защиту. Но согласится он отступиться и за мизерную сумму.

Чем дальше Эвклид говорил, тем более казался каким-то особенным. Ева начала любоваться его чертами лица.

– Он нацелился на мою гидроэлектростанцию, которая, кстати, обеспечивает электричеством целый город нанятых мною для развлечения хомо сапиенс. Только здесь в Элладе используются примитивные технологии, которые он запатентовал, пользуясь тем, что книг, повествующих об этом уровне техники, нигде не сохранилось, кроме диких новых миров, где время почти полностью замерло по сравнению с нашим.

Еве стал нравится голос старого геометра, и ей было трудно вслушиваться в смысл сказанного, но она произнесла, озадаченно помотав головой:

– Он с высокой Судьбой, да?

– С очень высокой. Дашь ему два кредита со своих карманных денег и скажешь, чтобы больше тут не появлялся. Но сейчас... – Эвклид встал из-за стола, и подошел к тоже поднявшейся Еве, которая тяжело дышала. Рука его приземлилась девочке на бедро. Та непроизвольно тихонько застонала, краем глаза заметив, что теперь окружена рабочими электростанции, поеживающимися от холода, но готовыми наблюдать за... чем?

Пятерня Эвклида поднялась выше. Заостренные, как у всех эвклидиан, ушки Евы покраснели. Она имела множество комплексов по поводу своей девчачести, и поклонников из числа немногих извращенцев, которых привлекало женское тело, к себе не подпускала. Рука сжалась, девочка застонала во второй раз. И поняла – или действовать сейчас, или произойдет нечто очень постыдное. Эвклид просчитался, использовав мощнейшие синтетические феромоны, но добавив сцене максимум унизительности, и позволив своим ручным хомо сапиенс наблюдать за сценой. Это, наряду с неопытностью и комплексами Евы стало решающим – она сместила электроны атомов воздуха с их орбит с образованием ярчайшей вспышки. Стол и стулья расплавились, обожженные и ослепленные хомо сапиенс в комбинезонах завопили. Эвклид потер слезящиеся глаза, но видел он далеко не зрением.

– Зря ты это начала, зря...– Эвклид применил любимый прием Евы – заморозку всего и вся, потушив остатки стола и спровоцировал выпадение снега из замороженного азота и кислорода. Не сообразившие наощупь отползти от них рабочие быстро застыли в позах боли и страха. Ева задержала дыхание – даже ее собственный демон Максвелла дал сбой, и легкие, сделавшие небольшой вдох, ощутили сильный холод.

Воздействуя непосредственно на суперструны, Ева прошипела – 'Сдохни!'. – Это воздействие превратило кальций в организме Эвклида в свинец. Тот начал заваливаться набок, но почти мгновенно устранил чужое вмешательство в свой организм. Брошенный в себя миллиграмм антиматерии он вовремя засек отвел телекинезом, и колебаниями струн создал из ничего огромный тесак, вознамерившись превратить неудачную хентайную сцену в гуро. Ева же тем временем собирала и уплотняла высоко над головой врага атмосферную влагу. Евклид сделал шаг вперед, Ева отступила. Шаг за шагом она отходила, пока не споткнулась о ногу замороженного трупа и не растянулась по земле. Эвклид сделал рывок и навис над девочкой. Тут его и накрыло огромной ледышкой, упавшей с неба. Послышался треск черепа. Но, поскольку у эвклидианцев нет мозга, а его роль выполняет анхк, он лишь пошатнулся. Еве помог выполненный интуитивно пинок между ног. Эвклид согнулся и упал на покрытый замерзшим воздухом пол. Когда он поднялся, Ева уже улетела. Тот плюнул и произнес:

– Вот ведь дура.