Текст книги "Bit или не Bit? Вот в чем вопрос (СИ)"

Автор книги: Олег Горбачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Дело твое. Но ты о девочке подумал? У нас предстоит не прогулка, а сложная дорога по не известным мирам. Вспомни гиблую долину. Мы-то выйдем сухие из воды, а для девчонки это путешествие может стать последним. Хочешь, когда все кончиться, зашлешь меня сюда, и я сам приведу тебе эту крошку без лишних хлопот.

– Ты как всегда прав Толик, но может хоть на день, задержимся здесь?

– Да хоть на два. Мы сами себе босы, когда захотим, тогда и пойдем.

Жан до этого внимательно слушавший наш разговор подал свой голос:

– Господин Толик, разрешите говорить.

– Давай договоримся с тобой Жан, раз навсегда, – повернулся к нему Толик, – я назначаю тебя самым моим главным слугой и поваливаю тебе – веди себя с нами как равный свободный человек. Это такая моя причуда. Уяснил?

– Хорошо господин.

Толик нахмурил брови.

– Хорошо Толик, – поправил себя Жан, и продолжил, – Андрей, вы можете выкупить Маню и оставить ее жить здесь, на таких условиях за какие заплатите, но только закончатся деньги на ее содержания, она может снова оказаться в собственности старого хозяина.

Я не стал ждать и решил уладить все имущественные дела прямо сейчас. Взяв с собой деньги и Жана в качестве консультанта, я пошел к дому местного господина. Такие серьезные вопросы как покупка и продажа рабов решались только между господами. Аудиенции не пришлось долго ждать. О нашем приходе хозяина предупредили заранее. Поэтому, когда мы пришли в дом протектората, хозяин лично поджидал нас во внутреннем дворе. Это оказался добродушный толстячок с лысеющей головой. Он никак не походил на злобного рабовладельца из фильмов. Обменявшись приветствиями и пожеланиями, я перешел к сути вопроса. Когда мы перешли к торговле, глаза толстяка загорелись, видно было, он любил поторговаться. Я торговаться не умел, поэтому заплатив за Маню двойную цену, смог только выторговать скидку на содержание девушки в течение года по лучшему разряду. Толстяк сиял от удовольствия, как он удачно провел сделку, и на радостях пригласил меня с Толиком отужинать с ним. Как просто здесь заключаются сделки. Никаких письменных договоров и долговых расписок, все построено на взаимном доверии. Договорились два уважаемых человека, расплатились и никаких претензий и обманов. Обе стоны бояться очернить свою карму недобросовестным бизнесом.

Когда мы вернулись в арендованный дом, о нашем приобретении здесь были предупреждены. Маню встречала меня на входе, и ее лицо сияло от счастья. Чем больше я с ней общался, тем больше привязывался к девушке. Я объяснил, что пока не могу взять ее с собой, но очень скоро вернусь, чтобы забрать ее навсегда. Уединившись с Маню в комнате, я сначала долго убеждал ее вести себя со мной на равных, как свободные люди, а потом мы отдались любовным утехам.

На званый ужин, также были приглашены другие уважаемые хозяева этого протектората. Еще бы, не каждый день в протекторате бывают путешественники. Чужеземные торговцы и то событие! А сколько удивительных историй могут рассказать путешественники. Так что, оглядев стол изобилия разнообразных яств и сидящих за ним жаждущих развлечений хозяев, мы морально уже были готовы развлекать байками местный бомонд. Толик увлек почтенную публику укладом и колоритом японской культуры, на рабовладельческий манер. Я рассказывал о Египте. Про могущественных фараонов и достижения их цивилизации. К нашим рассказам, публика относилась скептически, принимая их как сказки. К концу ужина я кратко рассказал о наших планах – посетить протектораты Дамас и Виоль, а потом отправиться дальше на юг. Узнав о нашем маршруте, местный торговец, предложил купить у него небольшой корабль, который будет, незаменим для нашего путешествия. Цена вместе с командой нас вполне устроила, оставалось только посмотреть, действительно ли так хорош корабль, как о нем говорил хозяин. Когда мы возвращались в свой особняк, торговец вызвался проводить нас. Оставшись наедине, он перешел к более доверительной беседе. Его интересовали цены на определенные товары на юге континента.

– Господа путешественники собираются вскоре вернуться к нам за своей собственностью, так я готов заплатить вам хорошие деньги за информацию о стоимости некоторых товаров на юге. А хотите я лично буду содержать Маню, до вашего приезда и это вам не будет ничего стоить, – уговаривал нас торговец.

– Давайте ваш список, – согласился Толик, – вы получите самую подробную информацию, которую мне получиться добыть, а за содержание Маню, Андрей уже заплатил. Не хорошо будет расторгать договор.

– Это конечно да, – согласился торговец, – тогда позвольте вас предостеречь. Виоль очень хорошее место, и у вас там не будет проблем. Но вот Дамас страшное место. Лучше вам его не посещать. Хозяин Дамаса, господин Дамьен, окружил себя охраной из перерожденных зверей. Его охрана не боится запятнать свою карму. Их руками Дамьен творит бесчинства. Много торговцев лишилось своего имущества в его землях. Он может отдать приказ убить как своего нерадивого раба, так и мирного странника. Как такого демона только терпит Карма и позволяет ему перерождаться свободным? В его протекторате половина рабов перерожденных со зверей – это позор для уважаемого господина.

– А как он поддерживает порядок в своем протекторате, если люди не бояться очернить свою карму? – заинтересовался Толик.

– Простые рабы, ремесленники и крестьяне, чтят карму, а его охрана получает удовольствие от жизни. Они живут у него как свободные, имея самую лучшую еду и женщин. Еще он дает охране дурманящие сознание благовония, которое дарит неземные наслаждение. Кто отведает сладостный дурман, тот более не сможет спокойно жить без него. Ради этого дурмана, охрана готова выполнять любые приказы своего господина.

– Вы бывали в Дамасе? – спросил я.

– Что вы, конечно нет. Мой дед считал это место исчадием зла и Рока. Он верил, что Дамас и был королевством колдуна Эндрю.

– Так история про Эндрю ведь сказка, – заметил Толик.

– Конечно сказка, – согласился торговец, – я тоже не верю в колдовство, только мой старик говорил, что смутно помнил Эндрю. Будто он жил тогда в Дамасе. Но я думаю это все игры памяти после долгих перерождений. Вы же знаете, как это бывает, увиденное событие или услышанная история много перерождений назад воспринимается как событие происшедшее с тобой. А старик совсем выжил из ума от своих воспоминаний. Как говорил мудрец Эрих: воспоминания – вот из-за чего мы стареем. Секрет вечной юности – в умении забывать.

Мы дошли до особняка и тепло попрощались с торговцем. Уже поднимаясь в дом, Толик сказал:

– Нормальный мужик, это торговец. Стоит прислушаться к его совету. Зачем вообще нам нужно посещать этот Дамас?

– Я думаю, стоит попытаться найти следы Эндрю. Мы ему обязаны бессмертием. В идеале, я хочу найти его и задать несколько вопросов по строению мироздания.

– Хорошо, заедем, – сдался Толик.

Мы попрощались у моей комнаты, и уже через несколько минут я не вспоминал ни об Эндрю, не о торговце. Я полностью отдался чувствам и наслаждениям с Маню. Чем больше я проводил времени с ней, тем более привязывался. Ранее не имея, столь теплых отношений с противоположным полом, я пьянел и наслаждался каждой минутой с Маню. Два дня выделенные мне Толиком для отдыха пролетели как мгновение. Тем временем Жан с Толиком решили все хозяйственные вопросы, связанные с нашим дальнейшим путешествием. Купленный нами корабль, оказался довольно сносным, а команда бывалой и умелой. За немалые деньги мы разжились картой этого мира, и я уже нанес на ней первые ориентиры. Материки, начертанные на карте, очертаниями очень напоминали земли нашего мира. На карте было только два материка Евразия и Африка, об остальных местные топографы либо не знали, либо их здесь не было. Точка перехода в следующий мир находилась, где то в Африке. Для более точных выводов, необходимо прочертить линии направления с других мест.

Настал день отбытия. Уезжать не хотелось, но все было решено заранее. Я не хотел выглядеть в глазах Толика полным слюнтяем и размазней, поэтому в этот день действовал особенно решительно и мужественно. Маню почувствовала мое волнение по дрожи в руках, когда мы прощались. В ее глазах стояли слезы. Я говорил сухие слова прощания. Обещал, что очень скоро вернусь, и все будет хорошо. Она молчала и только кивала в такт моих слов.

Моя хандра и меланхолия закончились только на корабле, когда маленькое суденышко первый раз подбросило на волнах. Ранее меня никогда не укачивало, не в транспорте, не на самолетах. Качели же переносил всегда легко, впрочем, и удовольствия от них особого не испытывал. В данный момент меня тошнило на корме. Я едва успевал перевести дыхание и отдышаться, когда новый спазм заставлял меня снова наклоняться за борт. Мои внутренности болели, рвать было уже нечем. Пена и волны за кораблем не успокаивали, а наоборот еще сильнее наматывали мои мозги, временами превращаясь в моем сознании в языки пламя от гигантского костра. Тогда я снова накланялся за борт, кормить рыб. Я более не думал о Маню, хотелось только одного – чтобы скорее закончилось это путешествие. Подошел Толик и протянул кувшин.

– Глотни, может, полегчает.

– Не могу, – только простонал я.

Толик увел меня в каюту и уложил на гамак, где я благополучно забылся.

Проснувшись от страшного сушняка, с трудом разлепил веки. Каюту не качает, что не может не радовать. Самочувствие хорошее, только слегка болит голова. Встав, я побрел на палубу. Каждый шаг отдает колющей болью в моей бедной голове. Морщусь при каждом шаге, но продолжаю идти. На палубе обедают Толик с Жаном. На столе у них зажаренная целиком утка. Утка выгладит отвратительно. Часть ее была объедена и светила скелетом, с мяса на стол стекла лужица жира.

– Пить, – прохрипел я.

Жан мухой подносит мне кружку вина.

Я жадно, большими глотками осушаю кружку. Жан наполнил ее снова, и я уже растягивая удовольствие, медленно поглощаю живительную влагу. Сидя за столом и наслаждаясь третьей кружкой, почувствовал, как медленно уходит головная боль и проясняется сознание. Яркие краски уже не раздражают, жизнь потихоньку налаживаться. Замечаю на утке аппетитную румяную корочку, а жир, вытекающий с нее, нашептал мне, что она скорей всего очень даже сочная. Отломив кусок хлеба, обмакиваю его в жир. Хлеб – изумителен, меня даже не раздражает жир, потекший по рукам. Наплевав на чистоплотность, отламываю зажаренную ножку руками. Покрутив аппетитный кусочек в руках, как голодный пес проглатываю его в считанные мгновения. А она отменно приготовлена! Хрустящая корочка, сочное, хорошо прожаренное мясо.

– Ну и здоровы жрать вы барин, – улыбнулся Толик.

– Кто не работает, тот ест, – пробубнил я с набитым ртом, парадируя фильм – операция Ы.

&;nbsp; – А мы считай, ужо добрались. Видишь бухту впереди? Нам туда. Хорошо ветер был попутный и сильный. Если бы, такой как сейчас дул, то мы еще дня три ползли бы.

– Да лучше три дня ползти, вино лакая, чем так лететь и мучатся.

Спустившись на твердую землю, я приободрился. Земля продолжала покачиваться, словно я все еще стоял на палубе корабля. Вина я выпил немного. Чего ж так штормит? Но уже через несколько минут и несколько шагов все успокоилось. Жана мы оставили на борту с командой, не хотелось рисковать мальчонкой. Особого плана у нас не было. Посетить замок Домас, пообщаться, если получиться, с Дамьеном.

Дамас оказался вполне нормальным протекторатом. На полях работают люди, над кузнями дымят трубы. Люди почтительные, замок красавец – стены белой плиткой обложены, на них мозаика узоров. Окна огромные, в витражах цветным стеклом созданы загадочные картины кармических перерождений людей. Защитная стена выстроена для общей композиции, а не для отражения нападений. Мы прошли обычную регистрацию и получили временные жетоны личности. В этом протекторате решили надолго не задерживаться. Поэтому первым делом попытались попасть на аудиенцию к местному господину. Как нестранно, ждать долго не пришлось, местный правитель радушно пригласил отобедать с ним.

На этом званом обеде присутствовал только Дамьен и мы. Первое, что бросалось в глаза – так это богатая обстановка в доме. Красивая резная мебель, позолоченная лепка и фрески на потолке – подтверждали слухи о сказочном богатстве местного хозяина. Обеденный стол ломился от изысканных угощений и яств. Вначале разговор пошел в привычном русле. Мы рассказывали о виденных чудесах, Дамьен дивился и расспрашивал нас о подробностях наших путешествий. На мой взгляд, вполне нормальный правитель. Он хвалился своим богатством и нововведениями. Дамьен создал в своем протекторате первые общественные ясли, и школы для перерожденных со зверей. Мы не затрагивали скользких тем о составе его охраны и о нехорошей славе здешних мест. Он как радушный хозяин заботился о своих гостях. Когда мы заканчивали обед, я спросил, как бы невзначай:

– Господин Дамьен, ходят слухи, что в древние времена в ваших землях проживал великий волшебник Эндрю. Как вы относитесь к таким сказкам?

– Я не считаю историю про Эндрю сказкой, – ответил, улыбнувшись Дамьен, – именно на нашей земле происходила та интереснейшая история, которую все считают сказкой. Многие люди и рабы, проживающие на этой земле, помнят волшебника Эндрю.

– И вы помните? – оживился я.

– Нет, я не помню, но в моем замке хранится книга написанная рукой самого Эндрю. Жаль, что ее никто не может прочесть. Книга написана забытым языком.

– Вы можете показать нам эту книгу? – спросил Толик.

– Могу. Пройдемте в библиотеку.

В библиотеке, нас подвели к пьедесталу, на котором под стеклом лежала развернутая книга. Мне хватила одного взгляда, чтобы узнать в ней письмена на языке Элоя. Это была амбарная книга. На открытой странице перечислялись количество запасов продуктов к текущему взрослому и детскому населению.

–А где же замурован сам Эндрю? – спросил я, теряя интерес к книге.

– Я думаю, что в истории про Эндрю хватает много сказочного. Вот его смерть относится к сказке. Я не первую жизнь живу в этом замке и знаю его до каждого кирпичика. Многие мои родственники потратили уйму время в поисках склепа Эндрю, но так никто его не нашел. Думаю, он умер как все люди и прошел перерождение. И не был он волшебником, а был смертным как все мы. Просто он был тем человеком, который не побоялся очернить свою карму, чтобы изменить мир. Если бы он не делал всю грязную работу своими руками, то правил бы здесь по сей день.

– Спасибо господин Дамьен, – произнес Толик, – было очень приятно разделить с вами обед, но нам пора продолжить свой путь.

– Мне тоже было очень приятно побеседовать с вами. Небесно чистой вам кармы, – попрощался Дамьен.

Без лишних проволочек мы отправились назад к кораблю. На полпути нам преградили дорогу семь вооруженных людей. Одеты они были в одинаковую форму, что для здешних войск было редкостью. Один воин, видимо командир, был вооружен мечом. Второй луком. Пятеро оставшихся солдат, рангом поменьше, вооружены длинными пиками. Во взгляде воинов не было злобы или ненависти. Это не был взгляд нахальных разбойников. Обычные спокойные глаза, людей выполняющих свою работу.

– Господа, отдайте свое имущество и можете идти своей дорогой, – спокойно проговорил парень с мечом.

– На каком основании? И кто вы собственно такие? – переходя на крик, проорал практически в лицо ему Толик.

– Вам это знать не обязательно, – спокойно ответил парень, – если вы окажете сопротивление или попытаетесь убежать, мы вас убьем и заберем ваше имущество.

– Мы друзья господина Дамьена и возвращаемся с обеда, который разделили с вашим господином, если вы пошлете человека к вашему господину, я думою мы уладим наш конфликт. – Спокойно произнес я.

Чувствую – зря не послушал Толика и решил заглянуть в этот протекторат.

Рано посчитал Дамьена порядочным правителем. Сволочь он редкостная.

– Так вот за обед и нужно заплатить, – заржал один из копьеносцев, а другие его поддержали.

– Хорошо мы заплатим, – ответил Толик, а мне добавил уже по-русски: – Сейчас возьмешь мой кошель и беги в направлении кустов позади нас. Я этих гавриков раскидаю. Нужно преподать им урок по несению боевой службы. У главного меч в ножнах, лучник стрелу не удосужился на тетиву положить, копьеносцы должны были пики на нас направить, а не облокачиваться на них. Все понял?

Я кивнул. Схватив кашель Толика, отпрыгиваю назад. Толик моментально преобразился. Словно пантера, он одним движением оказался за спиной главного, тот только успел вытащить свой меч. Толик, управляя руку главного, проткнул мечом лучника. Командир воинов, продолжая держаться за эфес меча, провожал взглядом оседающее тело товарища. Раздались первые крики, но копьеносцы медлили, заворожено уставившись на стремительно развернувшиеся события. Толик взявшись за подбородок и волосы главного, с хрустом сломал ему шею. Потеряв к нему интерес, Толик вытащил меч с хрипящего тела лучника. Опомнившись, я, петляя, побежал к кустам. Оглянувшись на бегу в очередной раз, увидел только четверых копьеносцев наседающих на моего друга. Толик на полусогнутых ногах постоянно маневрировал, стараясь, чтобы его не взяли в кольцо. Стояло одному из копьеносцев сделать ошибку, как Толик немедленно контратаковал. В погоню за мной, никто не бросился. Вломившись в кусты, я нос к носу столкнулся со второй группой солдат. Сердце с груди чуть не выпрыгнуло, по спине пробежал холодок. На миг я растерялся. В следующее мгновение, взяв себя в руки, подскакиваю к лучнику и со всей силы бью его локтем в челюсть. Сзади меня кто-то обхватывает. Брыкаюсь, словно в меня вселился демон. Головой бью в лицо обидчику – хватка ослабевает. Вырвавшись, прыгаю к ближайшему копьеносцу, тот отгораживается от меня пикой. Помня, как это делал Толик, падаю на землю, пытаясь сделать подсечку. Но копьеносец моментально отскакивает назад, я оказываюсь один на открытом пространстве. Лежу на земле, вокруг пятеро солдат. Они направляют в меня пики. Сзади что-то просвистело, и я мотнул головой от удара в затылок. Зубы клацнули, в ушах зазвенело. Ощущаю, как теплая струйка попекла по шее за воротник. Проведя рукой по затылку, смотрю на свою ладонь. Она вся в крови. Рука расплывается, земля падает на меня. Пытаюсь выставить руки вперед, но они не слушаются. Так и не дождавшись столкновения с землей, проваливаюсь в темноту.

Сильная вонь ударила в нос. Зашумело в ушах. Медленно, словно кто-то накручивает регулировку громкости – нарастает звук капающей воды. С трудом приоткрыв глаза, смотрю перед собой. Огромные капли, разбиваясь об камень, брызгают мне в лицо. Во рту язык присох к небу. Кривясь со стоном, открываю рот. Сделав один глоток с лужи, ощупываю себя. На голове повязка. Моего кошеля нет, как и Толикиного. Вся одежда при мне. Стеклянный шар – путеводитель приятно оттягивает цепочку на шее. Голова болит, но особенно беспокоит затылок. Там пульсирует боль, не давая мне сосредоточиться. Осматриваю свою комнату. Маленькое окошечко под потолком, кованая дверь. Потолок, стены и каменный пол покрыты плесенью. Я опять угодил в заточение. В камере очень сыро и холодно. На потолке висят капли. Они, стекаясь в одну, срываются на пол. Возле противоположной стены небольшая дырка в полу, похожая на отхожее место, именно с нее и тянуло той зловонью, которая привела меня в чувства. Смесь затхлого духа гниения, экскрементов и тухлых яиц. Запах был настолько отвратный, что я отступаю к двери. Сзади раздался скрежет засова и скрип ржавых петель. Кованая дверь открывается, и в камеру заходят солдаты. Их пики направлены в мою сторону. За ними входит сухой старичок с письменными принадлежностями и маленькой тумбочкой в руках. Следом за ним идет девица с подносом, на котором кувшин и еда. Помяв губами, старичок неожиданно тоненьким голоском спрашивает:

– Господин умеет писать?

– Да, но только на своем языке.

– Ваш товарищ умет читать на вашем языке?

– Да.

– Тогда, если вы хотите выбраться живым и невредимым, напишите вашему другу письмо следующего содержания: – Я жив и невредим. Если ты не прекратишь нападать на замок, меня будут мучить, а потом убьют. Если ты хочешь меня спасти, то принеси к мосту перед замком 365 золотых монет. Это компенсация за убитых тобой 73 солдат господина Дамьена.

– От куда такие цифры?

– Солдаты господина Дамьена воспитываются с детства и стоят в пять раз больше обычных рабов-воинов. – Пояснил старичок. – При стычке в лесу погибло 7 воинов, позже ваш друг дважды атаковал замок и убил еще 68 воинов. Каждый воин господина стоит 5 золотых монет.

– Где же он нашел подмогу? – спросил я у самого себя.

– Каждый раз он нападал сам, – ответил старик, – твой друг наверно продал карму демонам. При каждом нападении, он убивал много наших солдат, а потом непонятным образом пропадал с места боя. Но такого больше не повториться. Наш господин закрыл ворота замка, а на стенах расположил лучников. Дамьен больше не посылает воинов в открытый бой, а твой друг более не атакует.

– Давайте бумагу, я напишу письмо. – Протянул я руку к старику. – А как вы проверите, что я написал? Вы же не умеете читать наши письмена.

– В ваших интересах написать, то, что я вам сказал, иначе вы мучительно умрете, а ваш друг может погибнуть от стрелы, спасая вас.

– Да милейший. Сколько я уже здесь? – спросил я, беря письменные принадлежности.

– Вас доставили вчера после обеда. Сейчас утро следующего дня.

Мои ладони стали влажными от волнения. Сбежать от сюда, убив себя, уже не выйдет, но может это и к лучшему. Не знаю, как можно здесь убить себя, да и не очень-то и хочется.

– Те деньги, которые были со мной, когда меня пленили, пойдут в счет убитых солдат? – спросил я.

– Нет, эти деньги взяты, как компенсация за неудобства, которые вы доставили господину Дамьену.

Я продолжил свое письмо. Описав ситуацию, в которой нахожусь и что мне известно, попросил дать мне недельку, попробовать выбраться самому. Если у меня не получиться освободиться, буду надеяться только на Толика. Освободиться за выкуп не могло быть и речи. У нас с собой на двоих было не больше сотни монет, на корабле мы еще оставили сотню золотых. Можно попытаться сторговаться с Дамьеном до одного золотого за солдата, но думаю это бесполезно. Я предложил Толику, как бы согласиться дать выкуп, но через месяц, когда привезут необходимую сумму.

Забрав у меня письмо, старик удовлетворенно посмотрел на не знакомые письмена. Девушка, положив поднос на пол – удалилась, за ней ушел старик и солдаты. Лязгнул засов, и я остался один. Напившись с кувшина и немного перекусив, достаю путеводный шар, проверить, цел ли он. Шар в норме. Искорки клубятся в одном направлении. Хотя нет! Несколько искорок висят отдельно, почти на самом дне шара. Неужели все-таки повредил? Хорошенько стряхнув шар, я пристально уставился в него. Все искорки заняли свое положение в общем облаке, неожиданно три искорки отделились от облака и спустились в низ, не долетев до дна – замерли. Я прошелся по камере, наблюдая за поведением искорок в шаре. Основное облако неизменно указывало в сторону стены с окном, три отщепенца более резво меняли свое положение, указывая в направление пола и правой стены. Судя по метаниям этих искорок, до объекта, на который они указывают не более десяти метров. Искорки, заключенные в шаре тяготели не только к точке перехода а и к самим себе. Значит, в указанном направлении находится такой же шар как у меня. А если я в местной тюрьме, то второй шар находится в месте заточения Эндрю. Вряд ли он оставил бы его без присмотра. Я бы точно со своим не расстался. И как мне добраться до камеры Эндрю? Больная голова соображала медленно. Я мысленно начал, перебирать какие заклинания знаю, и какие можно применить для побега. Выходило, что никакие. Почти все заклинания требовали определенных ингредиентов, я же здесь ничего не имел, кроме еды, кувшина, соломы на полу и одежды на мне. Начало вечереть и в камерnbsp;е стало совсем мрачно. В подносе остался жир от мяса. Сделать себе светильник что ли? Оторвав шнурок от рубашки, я обмакнул его в жир, оставив торчать вверх один хвостик. Для заклинания вызова огня ингредиенты не нужны. Это заклинание я заучил особенно хорошо. Хотелось с помощью него, когда мы вернемся домой, шокировать девчонок, прикуривая от пальца. Присев над подносом, нашептываю заклинание, растирая большой палец об указательный. Когда я закончил стих, между указательным и большим пальцами, прямо из воздуха, вырос небольшой язычок пламени. Быстро, пока заклинание питавшее его не иссякло, я пересадил пламя на конец шнурка. Теперь можно сходить в туалет, не боясь промазать мимо дырки. Да, только светильник к дырке лучше не подносить. Насколько я помнил со школы запах тухлых яиц – это сероводород, а он может и взорваться. И тут меня осенило. Нужно взорвать сероводород. Если и не разнесу замок в щепки, хоть от этого запаха избавлюсь. После небольших приготовлений у меня в руках оказался еще один шнурок, привязанный к камешку. Забившись в дальний угол возле двери, бросаю камешек с привязанным к нему горящим шнурком в отхожую дырку. Открыв широко рот и прикрыв глаза и уши, замер в ожидании. Ничего не произошло. Я оглядел камеру. Мой шнурок горел в противоположном углу камеры. Я сходил за своим зажигательным снарядом и занял исходное положение для метания по дырке. В этот раз горящий шнурок провожал взглядом и закрыл глаза и уши только после того, как пламя скрылось в дырке. Раздался страшный грохот, пол под ногами качнуло, меня обдало липкой жижей. Взрывной волной меня хорошо проложило об стену. От взрыва зазвенело в ушах. Наклоняясь и приседая, восстановил дыхание. Вытер лицо плащом. Оглядел свою камеру. Стены и потолок забрызганы темной, мутной жижей. Вонь стала еще белее резкой. Подойдя к бывшему отхожему месту, оглядел результат свой деятельности. Теперь через мою камеру проходил канал. Плиты, прикрывавшие канал, лежали на его дне. Подобрав самодельный светильник, я снова поджог его. Спрыгнув в канал, не пригибаясь, пошел по направлению течения мутной воды. Быстро прошел под соседней камерой. Плиты, прикрывавшие канал в этой камере были на месте, но они ели держались. Каждую секунду, ожидая обвала, я брел по липкой жиже. Ноги вязли по колено, от зловония слезились глаза, и кружилось голова. Меня два раза вывернуло тем, что я съел на ужин. В следующей камере плиты обвалились в канал, и этот отрезок я прошел значительно быстрее, стараясь идти по обломкам. Следующая камера располагалась значительно ниже пола остальных. На четвереньках я прополз под стеной и оказался в следующей камере. Плиты здесь тоже обрушились. Проходя по каналу, я по пояс возвышался над полом этой камеры. Осветив комнату своей лампадкой, я замер. В этом помещении не было двери, вместо окна, под потолком – одна бойница. Стены в камере процарапаны эльфийскими письменами, на полу стоит два одинаковых кувшина. Рядом с ними лежит полбуханки хлеба. Это камера Эндрю! Но куда он делся и откуда здесь хлеб? Я взглянул на путеводный шар. Три одиноких искорки теперь указывали в направление по течению канала и по уровню выше пола. Прямо на глазах искорки стали перемещаться в сторону стены с окном. Видимо второй обладатель шара покидал территорию замка. Я поспешил покинуть эту камеру и пошел дальше по каналу. Наклонившись, прополз под стеной, но подняться не смог. Сверху были плиты прикрывающие канал. Ползти с помощью одной руки, и держать лампадку – неудобно. Через пару метров пути, я поскользнулся и ушел в противную жижу с головой. Лампадку утопил. Сейчас не помешало бы ночное виденье, а так приходится двигаться на ощупь. Я уже не чувствовал зловония, либо мое обоняние отключилось, либо я привык. Только сознание никак не хотело привыкать к окружающей гадости. Каждый раз, опуская руки в жижу, и ощущая, как между пальцев проскакивает какая-то живность, я вздрагивал. О том, что там может лазить даже не хотелось думать. Неожиданно моя голова уткнулась в стену, а правая рука не найдя опоры, ушла в прохладный поток. Ощупав пространство впереди, я решился поднырнуть под стену. Набрав полную грудь воздуха, я поплыл по каналу. Теперь он был значительно шире, и здесь не было той вязкой жижи, но он был заполнен водой до потолка. Я плыл наугад. Воздуха уже не хватало. До боли сжимая губы, я сдерживался, чтобы не вздохнуть воду. Легкие разрывало и жгло, вспомнилась гиблая долина, и как я тонул в земле. Снова умирать и проделывать пройденный путь не хочется. Почувствовал боковое прохладное течение и, не обнаружив потолка над собой, я устремился вверх. Сознание уже покидало меня, но я продолжал грести. Лицо обдало прохладным ветром и я, опомнившись, шумно вздохнул. Какое это наслаждение дышать таким ароматным, свежим воздухом. Держась на воде, я смаковал, вдыхая через нос. После зловония канала этот запах казался самым дивным, что есть в мире.

Выбравшись из воды, я в последний раз посмотрел на зловещий замок. Легкой трусцой, я побежал в сторону леса. Поглядывая в стеклянный шар, выбираю направление, которое указывают три одиноких искорки. В том, что я преследую Эндрю, не было сомнения, но вот в кого превратился старик за годы заточения, было неизвестно. Возможно, он теперь злобный сумасшедший. Как он жил все эти годы? Откуда брал продукты? Невозможно просидеть взаперти много сотен лет и сохранить прежний рассудок.

Впереди заметил фигуру идущего человека.

– Эгей, подождите, – прокричал я.

Фигура остановилась, и человек развернулся лицом ко мне. Чем ближе я подходил, тем все больше подробностей удавалось разглядеть. Это был абсолютно голый молодой человек лет двадцати пяти. Он был ужасно худ, по нему можно изучать анатомию скелета. На лице у него юношеская редкая бородка. Черные спутанные волосы, спадают с плеч. Глаза внимательные и добрые, в них не видно мудрости прожитых лет, скорей огонек юношеского озорства. В руке он держал стеклянный шар, размером чуть больше моего. Губы его подернула легкая приветливая улыбка.

– Судя по запаху и вашей мокрой одежде, вам тоже удалось сбежать с темницы, – медленно заговорил он, плохо проговаривая слова.

– Да, – ответил я, – хочу вам предложить бежать со мной. На причале меня ждет корабль, и я могу предложить вам одежду и пищу. Меня зовут Андрей, – я протянул ему руку.

– А меня Эндрю, – он взял меня за локоть, – куда идти?

Сориентировавшись по своему стеклянному шару, я указал направление к кораблю.

– Я вижу, ты пользуешься указателем магического поля, – заинтересовался Эндрю.