Текст книги "Bit или не Bit? Вот в чем вопрос (СИ)"

Автор книги: Олег Горбачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Внезапно пейзаж изменился. На месте безобидных деревьев теперь находилась огромная змея. Открыв свою пасть, в которую без труда поместилась бы лошадь, она медленно двинулась в нашу сторону. Я бросился прочь в сторону от змеи, но Толик крепко схватил меня за руку, удерживая на мести.

– Это иллюзия, – сказал он, бросая в змею палку. Палка исчезла в теле змеи, а конец веревки торчал у нее с брюха.

Потянув за веревку, он вытянул и палку. Змея продолжала извиваться, и скалить на нас зубы, не обращая внимания на нашу реакцию. Толик бросил палку в направление, куда я планировал спасаться бегством, и тут же в палку вонзилась множество белесых нитей, раздирая ее на части. Спасти удалось только веревку.

– Как ты догадался, что змея не настоящая? – спросил я, переводя дыхание.

– Я еще раньше обратил внимание, что иллюзорные деревья не отбрасывают теней. А когда змея появилась, я обратил внимание, что все предметы вокруг отбрасывают тени, а она нет. Вечером в пасмурный день я бы на это не обратил внимания.

– Мне кажется, что кто-то намерено, размещал здесь ловушки, и я думаю, что это хозяин собачек.

– Согласен, – кивнул Толик, – все опасные места расположены с определенной целью и логикой.

Идти сквозь змею не решились, пошли в обход. Через час блужданий я остановил Толика.

– Все пришли, – указал я на застывшие искорки в шаре, – теперь молчи, я буду петь заклинание .

Толик послушно замер, а я на распев произнес заклинание. Когда я закончил, в воздухе передо мной образовалось черное, как сам мрак пятно, в него потянуло воздух, подхватывая сухие листья и пыль.

– Я пойду первым, – предложил Толик.

Киваю в согласие.

Как только Толик скрылся во мраке, пятно свернулось. От такого поворота я немного растерялся, но через минуту уже снова пел заклинание. Пятно развернулось в том же месте, и я решительно шагнул в него. Не было полета по туннелю, усыпанному звездами. В следующий миг, я просто ступил на песок в новом мире. В ночном небе ярко светили звезды.

Глава 0010 Раб мой бойся меня.

– Добро пожаловать домой, чертяка, – поднял меня с земли Толик.

– До дома еще далеко, – отряхнул я плащ, – но то, что перемещение удалось – это хороший знак.

– Ты на звезды посмотри и на луну. Ничего не напоминает? И комары здесь наши, – прихлопнул Толик одно из доказательств на своей шее.

Взглянув на небо, я застил. Над нами светила, до боли знакомая луна. Хоть я и не астроном, но знакомые созвездия большой и малой медведицы – узнал.

– Значит, моя теория была частично не верна, – ответил я, – это к лучшему. Осталось найти людей и интернет кафе. А там и до родных мест не далеко. Не успеешь досчитать до десяти, а ты уже дома в теплой ванне с холодным пивом.

– Не тереби ванной душу, мне она давно сниться. Может, двинем, не дожидаясь утра? По моим биологическим часам сейчас полдень. Спать совершенно не хочется. Я еще дня три буду перестраиваться на другой часовой пояс.

– Я тоже ни в одном глазу. Самому не терпится вперед рвануть. Светящуюся палку сотворить не смогу, нужные компоненты для заклятия сгинули в гиблой долине. Зато в поясном мешочке, есть капсулы с зельем ночного виденья. Мне их только в воде нужно растворит.

– Воды нет. Вино подойдет?

– Не знаю. Но рисковать не хочется. Лучше давай водоем поищем.

– В нашем мире пить с водоема более опасно, чем баловаться с магией. Я готов рискнуть выпить зелье на вине. Под мою ответственность!

– Хорошо, рискнем. В худшем случае потеряешь зрение на четыре часа.

Растворив капсулу в вине, протянул напиток Толику. Смачно причмокнув, он выпил зелье одним глотком. Внезапно схватился за горло, Толик захрипел и завалился на колени. Я подскочил к нему, намериваясь раскрыть ему рот и вызвать рвотный рефлекс. Толик громко рассмеялся, катаясь по земле.

– Да пошутил я. Действует зелье, вижу как днем. Работает даже лучше, чем когда пробовал его на воде, – продолжал смеяться Толик.

– Дурак ты Толик, и шутки у тебя солдафонские. У меня чуть сердце с груди не выскочило, а тебе весело.

– Не думал, что я тебе так дорог, – не успокаивался Толик.

Не теряя время на пустую болтовню, смешиваю себе зелье и тоже выпиваю его. Темнота медленно отступила, луна засветила так ярко, что на ней невозможно удержать взгляд.

– Куда пойдем? – спросил я.

– Видишь пригорок прямо по курсу. Идем туда, там с высоты осмотримся.

Не смотря на глупую выходку Толика, настроение было приподнятое. Ушел страх перед гиблой долиной, теперь наш переход воспринимался как опасное приключение, а вовсе ни мука. Грудь переполняла гордость и удовлетворение. У нас все получилось, несмотря на то, что наши планы казалось невероятными и фантастическими. Выйдя на пригорок, огляделись.

– Да, не густо с ориентирами, – сказал Толик, вглядываясь вдаль, – хотя вон один огонек мерцает.

Почти на грани видимости, то вспыхивая, то теряясь, мерцал маленький огонек. Выбор не велик. Мы пошли в сторону огонька.

– Да, занесло нас в глушь, – размышлял вслух Толик, – даже неизвестно в какую страну. А мы одеты как на карнавал в стиле семнадцатого века. С волюты только золото и серебро.

– Не переживай. С языком у нас проблем не будет. Главное властям не попадаться, документов то у нас нет. А выход в интернет, в наше время можно и в глуши найти.

Хорошее дело для путешествия иметь на себе языковое заклинание. В Элое его редко кто покупал, считая, что приезжие должны тратить деньги на постижения их языка. Даже сельский волшебник, который продал нам его, не удосужился принять его сам – экономя деньги.

– У меня, к примеру, документы есть, – возразил Толик, – только я не хочу никому объяснять, как я здесь очутился, и в контору возвращаться, особого желания тоже нет. Я теперь личность незаурядная и для меня у начальства только две дороги: либо под колпак спецслужбам, либо ученым на эксперименты.

Подойдя ближе к огоньку, уловили запах дымка и жареного мяса.

– Подойдем тихонько и сначала рассмотрим – с кем имеем дело, – понизив голос, сказал Толик.

Подойдя ближе, рассмотрели человека у костра. Пламени не было, но и угли сильно слепили глаза. Прищурившись, я разглядывал мужчину со спины. Он жарил на костре тушку какого-то животного. Человек выглядел как бомж, был он худой и лысый. Одет был бомж в светлый комбинезон с нарисованным на спине номером 1723.

– Похож на беглого зека, – шепнул мне на ухо Толик, – ложись на землю. Я его сейчас быстро спеленаю.

Толик аккуратно, выбирая место для следующего шага, подкрался к человеку. Потрескивал костер, а бомж, беспечно напивал что-то себе под нос. Мгновение и 1723 уже лежит лицом на земле со скрученными за спиной руками.

– Андрей, иди суда и затуши угли, глаза режет от костра.

Я побежал выполнять поручение. Толик с пленным уже переговаривался. Я пока их не понимал. Чтобы сработало заклинание позволяющее постичь речь собеседника, нужно находиться от него не дальше одного метра, только тогда сознание может подтянуть нужную информацию с носителя языка. Судя по обрывкам доносившихся фраз, говорили они по-французски. Подойдя к пленнику, я положил ему руку на плечо. Через мгновение нежный французский язык стал для меня понятен. Но знание языка не внесло ясность. Пленник нес полный бред. Он не был похож на матерого зека, сбежавшего с тюрьмы при этом уложившего пару охранников. Это был молоденький, перепуганный парень. Он постоянно молил о пощаде, бормоча: – не бейте меня, этого больше не повториться.

– Так дело не пойдет, – сказал Толик, усаживая пленника спиной к дереву. – Ты молчишь, я задаю вопрос – ты отвечаешь. Понял?

Пленник кивнул. Костер был затушен и он практически не видел наших лиц, зато мы его видели великолепно. Ему было лет пятнадцать, лицо перепачкано, по щекам текут слезы.

– Как тебя зовут? – медленно и не громко спросил Толик.

– Жан, номер 1723, – всхлипывая, ответил парень.

– Ты сбежал с колонии?

– Да, я сбежал от хозяина, но этого больше не повториться.

– От какого хозяина? Что-то я не понял.

– От хозяина южного Прованса, господина Луи.

Толик, многозначительно посмотрел на меня. Я пожал плечами на его немой вопрос. Присев напротив пленника, я продолжил допрос вместо Толи.

– Какой ближайший отсюда город?

– Сержан, – удивленно ответил парень.

– Какой сейчас год?

– 1354 от основания протектората, – уже не скрывая удивления, ответил Жан.

– Это не наш мир, – переходя на свой язык, сказал я Толику.

– Да уже понял. Не дурак. Доставай свой шар, посмотрим, где следующий переход. Достав стеклянный шар, мы дружно уставились на него. Искорки указывали в сторону костра. Судя по тому, как искорки расплылись в облачко, до точки перехода очень далеко.

– Господа, вы не ловчие? – набравшись смелости, спросил Жан.

– Нет, мы не ловчие, мы мирные путешественники, – ответил я, – и мы не причиним тебе вреда. Сейчас мы развяжем тебя и поговорим как друзья. Ты расскажешь о себе.

Жан утвердительно кивнул в ответ. Он уже держался уверенней. Испуг сменился любопытством. Зелье ночного виденья, заканчивало свое действия, и мрак вокруг потихоньку сгущался. Разведенное на вине зелье имело более сильный эффект, но время действия сократилось вдвое. Толик, развязав Жана, полностью переключился на костер, намериваясь все-таки дожарить тушку зайца. Сыграв свою роль злого полицейского, допрос Жана он полностью перепоручил мне. Я же играя роль доброго полицейского, налил парню вина и дал большой ломоть хлеба, с сыром и мясом. Проглотив бутерброд за считанные секунды, он начал рассказ. Мы его не перебивали, лишь иногда направляя рассказ в нужное нам русло. По мере рассказа вырисовывалась картина этого мира. Здесь процветал рабовладельческий строй. Людей в этом мире очень мало и они ценятся – как товар. Власть здесь принадлежит хозяевам округов. Основная часть населения – рабы. Есть малочисленная прослойка свободных людей, которые тоже могут владеть рабами, но их достаток ограничен единицами рабов. Свободный человек может легко стать рабом за нарушение закона или за долги, а это совсем не сложно, судя по тому, сколько у них налогов для свободных людей. Раб же уже никогда не сможет стать свободным, в этой жизни. Среди рабов тоже есть своя иерархия. Высшая каста – личная прислуга господина, потом идут военные и охрана, за ними артисты и ученые, потом ремесленники, ниже – крестьяне, замыкают рейтинг – разменные. Разменные, проживают в охраняемых лагерях и являются банковским счетом господина, ими расплачиваются при больших сделках или просто подчеркивают свой высокий статус. Рабы высшей касты, как правило, не продаются и являются фамильным имуществом. Солдата можно купить по цене, в зависимости от квалификации, до одного золотого крейса, что приравнивается к двадцати пяти разменным рабам. Наш новый знакомый, в юности был свободным человеком, но когда отцовский торговый корабль не вернулся с плаванья, он и вся его семья угодила в рабство за долги. Его отец продолжает заниматься торговлей, только теперь весь доход получает господин Луи. Жан в свое время получил хорошее образование и поэтому смог получить статус ремесленника. Его мать ничего особого делать не умела, и была определена в прачки. Такое понижение статуса она перенесла очень плохо. Пришла в полное уныние, много болела и недавно умерла. Жан хотел положить в могилу матери ее фамильный медальон и поэтому полез в хозяйский дом, где и был благополучно схвачен. Ему грозило физическое наказание и понижение до уровня разменных. Хозяин благосклонно разрешил ему проститься с матерью на похоронах, после чего он должен был принять наказание. Жан, простился с матерью и после похорон сбежал с южного Прованса. Теперь он шел в северный Прованс. Любой господин с радостью примет потерянного раба и не будет стремиться вернуть его прежнему хозяину. У него была заготовлена легенда, по которой он якобы потерялся в лесу и вышел к другому протекторату. При новом хозяине у него был шанс снова стать как минимум ремесленником. Толик показал одну свою золотую монету, поинтересовался, можно ли обменять ее на местные деньги. Оказалось, что наш золотой раз в пять больше по весу их крейсов, и его можно обменять в банке господина. Только главное не забыть, потом оплатить налог с путешественников, а то очень скоро можно оказаться рабом и без денег. Понятия документов или удостоверений личности в их государстве нет, вместо этого рабам присваиваются индивидуальные номера. Свободные носят при себе медные жетоны, на которых гравируется их положение и имущество. Для путешественников нужно было изготовлять новые жетоны в каждом протекторате, подтверждая свое положение, демонстрацией своего имущества и рабов. Мы проговорили до рассвета, а утром простившись с Жаном, пошли своей дорогой.

Отойдя метров на триста в сторону, Жан остановился, развернулся и побежал к нам.

– Господа путешественники, возьмите меня с собой, – прокричал Жан, догоняя нас. – Вы сможете предъявить меня как свою собственность, когда будете регистрировать свое имущество, а потом выгодно продадите меня как квалифицированного раба. Это даст мне более высокий статус, чем, если я прейду сам, как потерянный раб.

– Хорошо, пошли с нами, – ответил я, – а почему б тебе не зарегистрироваться как свободный путешественник? Денег на регистрацию мы тебе дадим.

– Что вы? Никак нельзя, – испугался Жан, – я уже стал рабом, и если провозглашу себя свободным, то потеряю свою карму.

– Почему так боишься ее потерять? Это что-то связанное с вашей религией? – заинтересовался Толик.

– Как, вы ничего не знаете про карму? – удивился Жан. Да как вы вообще живете в своих диких землях?

– Расскажи нам о карме, просвети нас, – улыбнулся Толик. – Да, и с чего ты решил, что мы дикари? Мы довольно образованные путешественники.

– Я слышал ваш разговор между собой. Вы говорите как росы с диких земель. Мой отец и с ними тоже торговал. А за карму нужно беспокоиться всю жизнь. Для свободных – ни убей, да ни укради чужого, для рабов – то же самое и еще почитай да не ослушайся господина своего.

– Да, ни много запретов, – усмехнулся Толик, а что ж ты карму свою и побегом и воровством кулона так подпортил?

– Кулон я не смог украсть, – опустив голову, ответил Жан, – я хотел маме в могилу его положить, чтобы она переродилась свободной. Она этого очень желала, а ее родовой кулон помог бы ей. У нас в роду все были свободными. С кулоном у нее было бы больше шансов снова родиться свободной. Если бы я смог украсть кулон, то испортил бы свою карму и родился в следующей жизни, может даже зверем. А смена хозяина не сильно очернит карму.

– И что же тут плохого – весело жить человеком, а потом умереть и родится животным? – спросил Толик.

– Ты говоришь прямо как эндристы, да не переродится им больше, – почти с гневом ответил Жан. – Хоть я и смутно помню свои прошлые жизни, но я был всегда достойным свободным человеком. Как радуется младенец, осознавший, что родился свободным, после долгих перерождений рабом. И как стыдно другому ребенку вспоминать себя животным.

Толик только присвистнул, и между ними завязался теологический диспут. С их споров передо мной открывались все новые и новые удивительные особенности этого мира. Оказывается люди, в их мире рождаясь, помнили свою прошлую жизнь и часто даже рождались в своих семьях. Рабы в основном всегда рождались рабами, свободные – свободными. Чтобы рабу родится свободным – нужно вести праведную жизнь рабом, но чаще рождались свободными рабы, которые в прошлых жизнях уже были свободными. Мог так же и свободный родиться рабом, если он в прошлой жизни сильно очернил свою карму, раб же в таком случае мог переродиться животным и при последующем перерождении в человека забыть все свои предыдущие жизни, помня только существование зверем. Таких рабов призирали. В детские годы их приходилось заново всему учить, начиная от элементарных вещей – как испражняться, заканчивая правилами поведения и речью. Мы же такой порядок вещей считали правильным, а то, что двухгодовалый ребенок может поучать своих родителей, и за ним ненужно присматривать – считали дикостью. Хоть физическое состояние и гормональный фон накладывал на детей определенные ограничения и вносили коррективы в их поведение, им не нужно было заново всему учиться, поэтому образовательная система здесь практически отсутствовала. По мере взросления воспоминания о прошлой жизни смазывались, а некоторые и забывались, но опыт и знания, особенно которыми постоянно пользуешься, накапливались. Странно, что у народа, которому не нужно заново учиться, так не далеко шагнула наука. Странностей хватало в этом мире. Численность населения практически не изменялась, зачатие у женщин было возможно, если где-то умрет человек ее статуса. Если у свободной женщины рождался бывший раб или зверь, считалось что человек, либо искупил свою вину, либо был большим праведником, но такое случалось очень редко, в основном у рабов рождались рабы, а у свободных – свободные. Пока Толик с Жаном болтали, я достал с мешка Толикину сменную рубаху. Прямо на ходу соорудил заклинание письменности, и присев прямо на траву нанес витиеватую цифру – один, на спину рубашки. Ребята, остановившись, обернулись.

– Что ты там застрял? – спросил Толик.

– Держи Жан рубашку, – продемонстрировал я свое творение. – Теперь ты под номером один, а твой комбинезон мы немного изменим.

После того как Толик попробовал себя в качестве модельера и дизайнера, Жан стоял перед нами в штанах с бретельками, переделанными с его комбинезона и в довольно изысканной рубашке с цифрой один на спине. Рубашка, конечно, была великовата, но благодаря шнуркам и подвязкам получилось очень даже стильная, как на мой взгляд. Нас Жан считал дикарями, но относился к нам очень уважительно. Когда Толик в шутку объявил его своим почетным рабом номер один, он принял это в серьез и стал относиться к нему с особым почтением.

– Знаешь Жан, – сказал Толик, обняв его за плечо, – я тебя не продам. Ты не заменимый человек для путешественников. Кто нам все разъяснит? Кстати, что у вас полагается давать рабам за службу?

Жан к разговору отнесся серьезно.

– Я с огромной радостью буду служить вам господин. Сама карма послала меня для вас, никогда не встречал таких добрых господ как вы. Рабу положено давать еду, питье, одежду, кров и отдых на ночь. Все остальное на усмотрение хозяина.

– А если хозяин не может это обеспечить? – спросил я

– В таком случае он должен продать раба, но многие рабы готовы терпеть лишение с господином, чем быть проданными и попасть в разменные. Разменным быть унизительно, от туда запросто можно попасть в зверя, после перерождения.

– Не переживай, лишенья не привидятся, – похлопал себя по кожаному кошелю с золотом Толик.

– Скажи Жан, а кто такие эндристы? – спросил я.

Жан на мгновение задумался, потом, словно опасаясь, что его кто-то услышит, тихонько сказал:

– Они считают, что все люди должны быть свободны и никому не подчиняться. Когда рабов и хозяев не будет, люди будут жить счастливо и перерождаться в зверей будут только за воровство и убийство или если плохими поступками совсем зачернят свою карму.

– Боюсь, что, если даже все люди станут свободными, счастья у них не добавится. Появится другая форма рабства, – заметил Толик. – Так за что их так невзлюбили? Верили б люди в свое, кому это мешало?

– Они творили страшные вещи, – понизив голос, произнес Жан, – объединившись, в ущерб своей кармы, они решили убить всех хозяев и распустить рабов. Эндристы шли от протектората к протекторату, убивая на своем пути всех хозяев и распуская рабов. Когда они подошли к владением великого Леонсия, их встретила армия солдат. Был страшный бой и все эндристы погибли. Распущенные рабы были найдены и присоединены к владениям хозяев, где возродились убитые господа. С тех пор каждый протекторат имеет своих солдат или охрану. Идеи эндристов иногда всплывают в разных протекторатах, но с ними нещадно борются охранники господ.

– А почем их называют эндристами? – спросил я.

– Из-за старинной сказки про Эндрю. В давние времена жил такой волшебник, он был могуществен и непобедим. Захотел Эндрю всех рабов у господ забрать и поселить в своих землях. Чтоб жили они у него как свободные, своими семьями. Эндрю не старел и не умирал, кармы не боялся и был бесстрашен в битвах. Хозяев он не убивал, а просто отбирал рабов и припасы. Через некоторое время остались господа жить без рабов, работая крестьянами, как простые люди. А Эндрю с рабами отстроил самый богатый в мире протекторат с огромным домом в центре, огражденный каменными стенами. Рабы жили у него как господа, работая только на себя. Каждая семья имела свой дом, землю и хозяйство. Ремесленники за свою работу получали деньги и жили все весело и счастливо. Но был у Эндрю друг Ренье, из бывших господ. Он принял идеи Эндрю и стал его правой рукой. Эндрю полностью доверял Ренье и даже хотел оставить на него правление протекторатом, когда уйдет в далекое путешествие. Но Ренье предал его. Он заточил Эндрю в подземелье, мучил и морил его голодом, чтобы узнать тайну вечной молодости и не подвластности карме. После заточения Эндрю, Ренье стал жестоким господином и творил много страшных вещей не боясь зачернить свою карму. Он надеялся, что Эндрю не выдержит и выдаст ему свою тайну, после чего он станет не подвластен карме. Но шли годы, а Эндрю не открывал своих тайн. Когда Ренье состарился, он приказал замуровать камеру Эндрю, в надежде возродиться и прийти снова мучить Эндрю. Карма распорядилась по-другому с Ренье. Он возродился животным и до следующего возрождения человеком все забыл. После смерти Ренье, пришли господа и разобрали своих рабов, к тому времени протекторат пришел в упадок и рабы уже давно не жили семьями. Эндристы получили свое название, потому что хотели построить утопическое общество, как у Эндрю. – закончил Жан.

– Печальная история, – подытожил Толик. – Так, где находитесь, этот протекторат и замок Эндрю?

– Это же сказка для детей, перерожденных со зверей, – улыбнулся Жан, – не было никогда Эндрю и волшебства тоже не существует.

– Все ясно, – проговорил я, – скажи Жан, а в каких протекторатах есть такие большие дома как сказочный замок Эндрю?

– Я знаю таких пять, – ответил Жан, – каждый богатый господин, владелец большого протектората хочет построить себе такой большой замок, как в сказке про Эндрю.

– А старинные замки из этих пяти есть?

– Да. Самые старые – это замки протекторатов Дамас и Виоль.

– Мы хотим посетить эти замки, – подмигнул я Толику.

– Это возможно, – ответил Жан, – но лучше туда будет отправиться на корабле, потому, что оба замка находятся на побережье океана.

Мы шли еще три дня, пока не вышли к протекторату Руан. За это время все порядком устали и войдя в город, уже ничего не хотелось кроме отдыха в хорошей постели. Но необходимо было соблюсти формальности регистрации. Мы обменяли наше золото на местные деньги и зарегистрировались сами. Обмен оказался на удивление честным. Нам обменяли наше золото по весу один к одному и взяли за услугу обмена сорок медных монет. За нашу регистрацию мы заплатили по серебряной монете, за регистрацию Жана одну медную. По словам Жана, мы были очень богаты. За наши деньги можно купить небольшой протекторат с двумя сотнями рабов. Поэтому мы не стали мелочиться и за семьдесят серебряных наняли целый дом с прислугой для отдыха. Дом был не плох. Я в течение часа, наслаждаясь, попивал вино, лежа в чане с теплой водой. Забытое ощущение легкости и чистоты наполнило мое тело. Прикрыв глаза, я погрузился под воду. Вынырнув с воды, шумно вдохнул. Открыв глаза, я увидел в комнате молодую девушку с кувшином в руках.

– Желает ли господин добавить горячей воды? – улыбнувшись, спросила она.

– Да, конечно, желаю, – улыбнулся я в ответ.

Девушка плавно подошла и вылила кувшин в чан, медленно перемешивая воду рукой. Даже через простое льняное платье угадывалась ее ладненькая фигурка, да и личиком она была очень красива. Сглотнув подступивший к горлу ком, почувствовал, как напряглось мое желание под водой.

Заметив это, она сказала:

– Если господин желает любовной утех, я могу вас развлечь, но вам необходимо будет внести десять медяков управляющему.

Секса у меня не было уже давно, а с такой прекрасной девушкой вообще никогда. Поэтому я, недолго раздумывая, со словами, – господин очень желает, – выпрыгнул из чана. Брызги воды разлетелись в разные стороны. Девушка заливисто засмеялась. Я быстро обтер свое тело льняным полотенцем и медленно приблизился к ней. Считая себя сексуально воспитанным и подкованным, я не набросился на милое создание сразу.

– Как тебя зовут, красавица?

– Маню, – ответила она, снимая с себя платья и ни капли при этом не стесняясь.

– Меня зовут Андрей. Я не видел ни одной девушки, красивей тебя Маню, – сказал я, привлекая ее к себе. Не торопясь и тем более разжигая себя, я целовал ее мягкие податливые губы. Спустившись поцелуями по шейке к груди, вдохнул ее пьянящий аромат. Никакого запаха косметики и духов, просто тонкий запах ее тела. Подхватив Маню на руки, несу ее к кровати. Толи я окреп в странствиях, толи коктейль гормонов в крови превысил все допустимые нормы, но она показалась мне легче пушинки. Я никогда раньше не покупал любовь и даже не предполагал, как положено вести себя с рабынями в таких ситуациях. Я целовал и ласкал ее так, как бы делал это со своей девушкой. Чувства захлестнули и опьянили меня. Продолжая целовать ее грудь, опускаю свою руку между ее ножек. Сока любви нет, значит она не достаточно возбуждена. Что же, торопиться не будем. Нежно, едва касаясь пальцем, начинаю ласкать ее волшебный треугольничек. На такую ласку последовала более бурная реакция. Она часто задышала, временами выгибаясь всем телом. Там стало влажно, и я с восторженным трепетом вошел в нее. Продолжая ласки пальчиком волшебную точку, я вонзался в нее снова и снова. Давно не испытывал ничего подобного, хотелось чтобы эта игра продолжалось вечность. Маню, обхватив меня за бедра, и с силой прижала к себе. В следующий миг она, выгнувшись дугой, задрожала, испуская сладостный стон. Тело ее расслабилось, глаза закрылись, на губах застыла улыбка. Погладив Маню по волосам, я поцеловал ее в губы. На мой поцелуй, она ответила иначе, чем когда мы целовались в первый раз. Маню словно боялась потерять мои губы, искала их своими поцелуями. Не торопясь и растягивая удовольствие, я закончил вслед за ней. Лежа радом, как сытый кот, я поглаживал ее волнующие изгибы. Любуясь ее телом, я прошептал ей на ушко: – Спасибо Маню, ты необыкновенная. Ты как цветок в пустыне.

На глазах у нее проступили слезы.

– Почему ты плачешь? Я обидел тебя? – заволновался я.

– Нет, господин, мне очень хорошо с вами. Никто не говорил мне таких слов. Вы не подумайте, я помню свои прошлые жизни и в своих прошлых жизнях была свободной. Как бы я хотела снова быть свободной, и чтобы ты был моим мужчиной.

– Маню, а хочешь, я тебя выкуплю, и ты снова будешь свободной?

– Это невозможно в этой жизни, – грустно ответила она, – а в следующей жизни неизвестно кем я буду и смогу ли отыскать тебя. Это только в сказках влюбленные находят друг друга в следующей жизни и живут потом свободными долго и счастливо.

– Расскажешь мне такую сказку?

– Ты любишь слушать сказки? – загадочно спросила Маню.

– Я люблю слушать твой голос.

– Хорошо. Слушай. – Произнесла Маню, понижая голос. – В одном далеком протекторате, на берегу бирюзового моря жила семья вольных торговцев. Многие годы они молили Карму послать им ребенка, и вот в их дом заглянуло счастье. Родилась у них прекрасная девочка Лиз, умная и образованная. Родители в ней души не чаяли, ничего для нее не жалея. У торговцев был друг – вольный мореплаватель. В плаванье с собой он брал своего маленького сынишку Роберти. Когда мореплаватель по торговым делам заходил в их город, дети вольных подолгу играли вместе. Так случилось, что когда дети подросли, то полюбили друг друга. Родители были счастливы объединить семью торговцев с мореплавателями. Такой брак не только детей бы сделал счастливыми, но и семьям был очень выгоден. Карма уготовила детям счастье. Все должно было сложиться у них хорошо, если бы злой Рок не воспользовался красотой Лиз. Девочка была так прикраса, что в нее влюбился Крош – хозяин протектората, в котором они жили. Возжелал он жениться на Лиз, но родители не решились отнять счастье у детей и отказали Крошу. Тогда хозяин протектората разгневался и сказал, что Лиза все равно будет его, если не женой, то рабыней. Родители Роберти и Лизы успешно вели дела и не испугались угроз Кроша. А хозяин протектората задумал злодейство. Решил он через торговца и мореплавателя продать большую партию вина в заморские страны, а сам пошел к старухе Эндрю. Злая Старуха жила в лесном домике и как Эндрю не боялась ни Кармы, ни Рока, потому что продала душу злому Року за бессмертие. За кошель золота, она пообещала потопить корабль мореплавателя. Так и случилось. Корабль мореплавателя пропал в пучинах вод вместе с товаром. Погиб возлюбленный Лиз, а она с родителями, за долги, попала в рабство к Крошу. Только не стала Лиз любовной утехой злого хозяина. Пошла она к берегу моря и попросила Карму забрать ее к любимому. Ударила в берег сильная волна и унесло Лиз в пучину вод. А через время в далеком протекторате в семье мореплавателя родилась дочь, а в семье торговца сын. Это были Лиз и Роберти. Они выросли и поженились. Жили они долго и счастливо, а после смерти снова встретились. Так они и по сей день живут вмести, и в каждой новой жизни любят друг друга. С того времени появился в мире старый шакал – перерожденный Крош. Когда где-то в мире встречаются влюбленные и ласкают друг друга в ночи, то шакал воет на луну, а если влюбленные ругаются, над долиной слышится смех шакала.

– Хорошая сказка, – произнес я печально. – А хочешь, я выкуплю тебя и заберу с собой. В моем мире мы сможем жить как Лиз и Роберти – долго и счасливо.

– Вы очень добрый господин и если вы меня выкупите, я последую за вами, куда бы вы ни шли. А сейчас, давайте я вас покормлю. Где вы желаете кушать? Здесь или с вашим другом?

Мы седели на террасе и неспешно трапезничали. Жан обедал с нами за столом, от чего весь светился от гордости.

– Как тут ни прекрасно, но завтра нужно выдвигаться, – заметил Толик. – Жан уже купил нам на местном складе лошадей, так что поедим с ветерком. А какие тут цыпочки в услужении. Я с парочкой поразвлекся. Сервис здесь на высоте и главное не дорого. Чего молчишь партнер? Я слышал ты тоже, развлекался.

– Это другое, – уныло сказал я, – ее зовут Маню, и я хочу, выкупив, взять ее с собой.