Текст книги "Любимчик Судьбы"

Автор книги: Олег Маркелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Новые Колонии потерялись на несколько веков. Открыв их вновь, люди с удивлением обнаружили следы своего пребывания в виде потомков первых колонистов, живущих почти первобытной жизнью – жизнью в согласии с планетой...

– Ну что, все кажется красивым, – проворчал сержант, опуская бинокль. – С одной стороны, черт бы с ней, с этой деревней. Наше задание в другом месте. Но, с другой стороны, с местными пообщаться не мешает. Чего имперцы тут ищут? Больше знаешь – меньше шанс в дерьмо вляпаться.

Он еще раз осмотрел через окуляры бинокля окраины леса, окружающего деревню со всех сторон, но также ничего подозрительного не обнаружил.

– Самум, Упырь, давайте в деревню. Осмотритесь, проверьте, нет ли засад вокруг.

– Принято, – кивнул Руми и змеей скользнул в высокую траву, растущую на небольшом отделяющем их от деревни поле.

Следом за ним бесшумно исчез Майер.

– В деревне все тихо, – доложил Упырь, вернувшись через тридцать минут. – Аборигены спокойны. Все как обычно. Самум нарезает круги по лесу. Должен вот-вот подойти.

– Хорошо, – кивнул сержант, успокоенный докладом разведчика. – Выдвигаемся в деревню. Упырь и Малыш, давайте вперед. Бубен, сканируй эфир. Пых, ты давай повнимательнее все посмотри. Не ровен час, имперцы нам какие-нибудь подарки оставили. Вперед!

Группа быстро, но без лишней спешки устремилась к деревне. Идущие впереди всех Майер и Никсон внимательно осматривали окрестности и сами строения. Конечно, разведчики уже тщательно все осмотрели, но, как известно, береженого Бог бережет. Майкл шел пригнувшись и держа на изготовку бэску, гордый тем, что сержант доверил ему идти дозором с Максом Майером. И неважно, что весь путь занимает пару сотен метров, да и ситуацию разведали до него, но все равно он сейчас был на острие клинка, в который превратилась диверсионная группа.

Они прошли на центральную площадь, где их уже терпеливо дожидался, сидя на небольшой циновке, вождь этого племени. Аборигены прекрасно знали о появлении гостей еще тогда, когда группа только появилась на окраине деревни. Впрочем, так же, как знали они несколькими днями ранее о приближении имперского отряда. К таким отрядам аборигены относились философски, стараясь по возможности сохранять лояльность. Им не оставалось ничего иного, ведь в противном случае их просто-напросто перебили бы. Правда, в этот раз никто не опасался гостей, потому что часовой, сидящий в плетеном гнезде на высоком дереве, одиноко стоящем почти у самой деревенской площади, опознал в гостях солдат Федерации.

Не доходя до вождя пары десятков шагов, сержант посмотрел на Кеплера, который с помощью малоактивного сканера искал в эфире переговоры вражеских солдат через средства ближней связи.

– Все чисто, – доложил Бубен, заметив на себе взгляд командира.

– Джокер, я ничего не нашел, – словно вторя товарищу, бросил появившийся из-за ближайшего строения минер Дункан. – По крайней мере, в видимой близости ничего тревожного нет.

– Хорошо. Самум что-то долго, – выказал свою обеспокоенность сержант. – Лилит, давай на дерево к их наблюдателю. Бубен, продолжай слушать.

Отдав команды, Макфлай наконец преодолел разделяющее его от вождя племени расстояние.

– Рад видеть тебя в добром здравии, – поприветствовал он худощавого, седого как лунь старика. – Надеюсь, боги благосклонны к твоему племени.

– Будь желанным гостем моего племени, – ответил старик, который неплохо знал сержанта по нескольким встречам, состоявшимся ранее, когда Макфлай, так же как и сейчас, бывал в этих краях с различными миссиями. – Пусть наши боги помогут твоим воинам в походе и дадут всем им возможность вернуться домой.

Официальная часть на этом закончилась, и вождь неторопливо поднялся на ноги.

– Если ты и твои воины не пренебрегут нашим гостеприимством, мы устроим в честь вашей удачи праздничный ужин.

– Мы останемся на ужин, – поразмыслив мгновение, согласился сержант. – Только лучше, если это будет не очень праздничный и не очень шумный ужин. Волков, которые охотятся в лесу, не стоит шумом приглашать в дом.

– Я понимаю тебя, – кивнул вождь через такое же мгновение раздумий. – Мы не будем устраивать праздника. Просто ужин со встречей старых друзей.

Не дожидаясь какого-либо ответа, старик ушел. И тотчас же деревня ожила. Появились занимающиеся хозяйственными делами женщины. Заголосила играющая на песке улиц детвора. Невозмутимые мужчины, негромко переговариваясь, сели кружком на краю площади, мастеря совместно какие-то охотничьи приспособления.

– Самум появился, – подойдя к сержанту, доложил капрал Руков.

Макфлай повернулся в указанную сторону и действительно увидел двигающегося через поле размерной трусцой Руми.

Через пять минут Самум стоял перед сержантом, докладывая обстановку:

– Вокруг деревни все чисто. Следы большого подразделения ведут на запад от деревни. Я прошел по следам и нашел лагерь. Довольно большой. По моим прикидкам сто – сто пятьдесят единиц личного состава.

– Вот она и рота из дивизии «Юникорн», – прервал его Макфлай. – Не соврал рядовой Эйлер. Продолжай.

– Часовых много. Я не стал ближе подбираться, поэтому ничего более подробно рассказать не могу. Только тихо там слишком.

– Что значит тихо? – переспросил сержант.

– Ну нет никого, будто лагерь весь спит. Или разошлись все куда.

– Понятно, – задумался сержант. – Спать сейчас не время. По крайней мере, всему составу роты. Значит, действительно все на работах или в поиске. Что же такого здесь имперцы ищут? Я прямо спинным мозгом чувствую, что недоброе что-то затевается. Ладно. У тебя все?

– Все. С остальных сторон я так далеко не забирался, но вокруг деревни полная тишина.

– Хорошо, – кивнул сержант и повернулся к молодой женщине из племени, которая, остановившись на почтительном расстоянии от него, явно терпеливо ждала, когда он обратит на нее свое внимание. – Ты что-то хочешь мне сказать, красавица?

– Не сказать, – улыбнулась она, игриво сверкнув красивыми глазами. – Я младшая дочь вождя. Отец просил показать вам дом, где вы сможете отдохнуть.

– Спасибо, красавица, – благодарно кивнул сержант, размышляя о том, что укрыться от постороннего взгляда им действительно не помешает.

– Идите за мной, – поманила она узкой ладошкой и. покачивая бедрами, плавно зашагала к одному из глиняных домов, стоящих на самом краю площади.

Все внутреннее помещение хижины было застелено Циновками и подушками, исполняющими роль и столов, и диванов, и стульев. Девушка ненадолго исчезла, оставив бойцов располагаться, но через несколько минут появилась со спутницами, несущими несколько глиняных кувшинов воды.

– Для умывания, – пояснила она и вновь скрылась, чтобы вскоре явиться вновь.

На этот раз девушки принесли несколько глиняных мисок с лепешками и кусками вяленого мяса, а также пару разукрашенных кувшинов с ключевой водой.

– До ужина далеко. Воины не должны голодать, – лаконично заметила она и повернулась к сержанту. – Отец просит тебя посетить его дом. Хочет говорить.

– Спасибо, я готов, – кивнул сержант девушке и, уже выходя, скомандовал: – Всем отдыхать. Папа – старший. Не забудьте Лилит сменить.

– А откуда аборигены знают наш язык? – спросил Майкл, когда поливал из кувшина умывающемуся Масарику.

– Наш язык? – рассмеялся Гунн. – Да, братец, историю ты в школе явно плохо учил. А ты не удивляешься, что имперцы разговаривают на нашем языке?

– Ты спроси у нашего Кинг-Конга, учился ли он вовсе в школе, – вставил реплику Джон Беккерель, умывающийся рядом и нечаянно подслушавший вопрос Никсона.

– Ну Кома, не всем же быть таким образованным, как ты, – вступил в разговор Макс Майер. – Второго такого умника наша команда не выдержала бы.

– А ты, Упырь, почувствовал своего собрата по интеллекту, – не остался в долгу медик. – А я горжусь своим образованием. И, поверь, в отличие от многих мне есть чем гордится.

Упырь обиженно замолчал, потеряв к беседе интерес, а Гунн отвернулся от Комы к Никсону.

– Не обращай на этого умника внимания, – посоветовал он Майклу. – Не образование, родословная или слова делают человека, а только поступки наши.

– Аминь! – ехидно сказал Беккерель. – Ты, Гунн, прямо проповедник. Тебе бы позывной Пастырь подошел.

– Послушай, Кома, – неожиданно для всех подал голос Майкл. – Гунн с Упырем, может, и знают все ваши правила. А я новичок и еще не все усвоил. Поэтому не обижайся, если, посчитав какие-то твои слова обидными, я приложу тебя слегка. Это не со зла, а только от вспыльчивости.

Беккерель хотел было что-то ответить, но, наткнувшись на взгляд Никсона, понял, что это вовсе не шутка, брошенная новичком для красного словца. А сложение и го, что о Малыше рассказывали, давали Джону полное право опасаться, что ему самому вполне может понадобиться медик. Учитывая же, что сержант куда-то вышел, а капрал Руков не спешит ввязываться в разговор, делая вид, будто его не слышит, вероятность эта становилась слишком уж очевидной. И Беккерель, понимая, что в открытой ссоре с новичком, в отличие от тех же Гунна или Упыря, у него нет ни единого шанса, молча отошел в сторону, вызвав общий смех. Он не был особо злопамятным, но пообещал себе, что при случае обязательно помянет Малышу этот позор.

– Хорошо ты его отшил, – усмехнулся Влад Масарик, хлопнув по плечу севшего рядом Майкла. – Кома парень хоть и говнистый, но вполне нормальный и адекватный. Если бы еще не любил своей ученостью козырнуть да под кожу ребятам не лез... Да и медик он, что ни говори, хороший.

– Ты так говоришь, будто я его зарезать ночью собрался, – усмехнулся Майкл.

– Да нет, – махнул рукой Влад. – Просто не хочу, чтобы ты зло на него держал. Да и сержант очень жестко ко всем ссорам в команде относится. Сейчас, если бы слышал, нам бы всем мало не показалось.

– Да я же так, чтобы он отстал только, – оправдываясь, ответил Майкл. – Не трону я его.

– А насчет языка нашего, – перевел разговор на другую тему Масарик. – Это племя, как и все остальные на этой планете, пошло от колонистов, которых благополучно здесь потеряли несколько веков назад. А наш язык, если ты помнишь, окончательно сформировался во время Всемирной войны и сразу после нее. Основу составил английский. Хотя допускаю, что тогдашние англичане нас не поняли бы. Короче, из-за исчезновения одних государств и появления на их костях других в нашем едином языке перемешались и английский, и немецкий, и русский. Да и многие другие свою долю внесли, прежде чем скончаться. Так что Всемирная война нам, можно сказать, дала всемирный язык. Если хочешь подробнее, спроси у Папы, он про это все знает.

* * *

– Рад желанному гостю, посетившему мой скромный дом, – повторяя ритуал любезностей, приветствовал старый вождь. – Раздели со мной дым видений и воспоминаний.

На украшенной переплетением цветных стеблей циновке стояло причудливое глиняное сооружение. Уже знакомый с этим устройством Макфлай считал, что это какой-то мутировавший наследник кальяна. В устройство заливали воду, засыпали сбор различных трав, а в нижней части тлели уложенные в глиняный поддон древесные угли. Как именно работает это творение рук аборигенов, сержант не разбирался, но травяной кумар исходил из небольших отверстий в верхнем шарообразном расширении, создавая в комнате ароматный, чуть сладковатый фон. Помимо этого чуть ниже шара торчали в разные стороны два длинных полых стебля, наподобие стеблей тростника, оканчивающиеся мундштуками из обожженной глины. Беседующие не только дышали насыщенным испарениями воздухом комнаты, но и периодически прикладывались к мундштукам, получая порцию то ли дыма, то ли пара, мягкого и пьянящего.

– Пусть твой дом всегда будет благословен и полон мира и благоденствия, – ответил Макфлай, отмечая про себя, что после возвращения на базу обязательно надо будет поискать в сети различные формы подобных приветствий. – У тебя хорошее племя и красивая дочь.

– Спасибо, – печально покивал старик. – Это младшая дочь и, наверное, уже последнее мое дите. Но, чую, грядут трудные и жестокие времена. Мне недолго уже осталось, прежде чем я отправлюсь к праотцам. И жизнь моя была полной и ясной, хоть и легкой ее не назовешь.

Вождь замолчал, затянувшись из мундштука и углубившись в воспоминания далеких светлых дней, когда он был силен и молод, а о вторжении могущественных чужеземцев никто даже в бреду не помышлял. Правда, предания говорили о том, что предки его сами были из того мира, но когда это было. И было ли. А ведут себя чужеземцы совсем не так, как должны вести соплеменники, воссоединившиеся с утерянными братьями.

– Что тебя тревожит, уважаемый? – прервал молчание сержант, возвращая старика из мира воспоминаний.

– Многое меня тревожит сейчас. Не успел умереть раньше, чтобы не знать этих тревог. Нет сил уже больше и мудрости той, которая подсказала бы, как защитить свое племя от надвигающихся бед.

– Да нет, уважаемый, – возразил Макфлай. – Это не та проблема, которая может так тебя страшить. Мы ведь уже говорили об этом. Мы с тобой люди одного большого племени. Просто вам нужно решиться и вернуться в большой мир. Есть программа ассимиляции, разработанная специально для жителей Новых Колоний. Если такое решение будет принято в твоем племени, то я готов после возвращения на базу содействовать ее исполнению относительно ваших деревень. Вам помогут влиться в новую жизнь и стать, насколько это возможно, полезными и максимально полноправными членами большого общества Федерации.

Сержант действительно уже рассказывал все это при прошлой встрече старому вождю. Правда, сам он не верил в то, что аборигены Новых Колоний сумеют ассимилироваться, полноценно влившись в жизнь Федерации. Тем более что в это время миллионы коренных граждан Федерации не могут найти себе достойного места, пребывая на грани или за гранью нищеты и деградации. Но в то же время в большом мире у аборигенов появлялся шанс. Пусть только у некоторых, хотя бы самых молодых. Здесь же они были обречены на примитивное уничтожение в ходе боевых действий между подразделениями Федерации и Империи. И чудо, что три деревни, в которых расселилось племя, расположившиеся в нескольких километрах друг от друга, еще уцелели. К примеру, этот поселок, являющийся старейшим поселением в этих лесах и обителью вождя племени, не был зачищен при последнем прохождении здесь имперцев. Видимо, что-то серьезное они ищут, коли даже такого малого шума боятся наделать.

– Я помню о нашем разговоре, – ответил вождь с печальной улыбкой. – Но сам я слишком стар для того, чтобы принять такое решение. Моя судьба в этих лесах. Когда-то много лет назад, когда я был совсем молод и полон сил, мы собрали большой отряд воинов и пошли в далекий путь. Мы хотели найти большую воду, про которую говорят наши легенды. Ведь наши предки видели ее и даже были по ту сторону этой большой воды. А раз предки могли это, то почему мы, их потомки, не можем? Так думали мы тогда. Ведь сын, вырастая, становится сильнее и умнее отца. Мы шли очень долго, далеко уйдя от своих земель. Нигде не было никаких чужих племен и поселений. Многие воины начали сомневаться в том, что легенда о большой воде – правда. Только мой брат, который был тогда самым сильным и отважным воином племени, не позволял повернуть назад, разжигая отвагу в наших сердцах. Вдруг лес кончился, и нашим глазам открылась бесконечность. Вода уходила вдаль настолько, насколько видели наши глаза. И ничего не было за ней. Мы были счастливы, как дети, плескаясь в этой необычной соленой воде.

Старик замолчал, вновь переживая события тех дней, а Макфлай удивленно размышлял, что до берега океана действительно неблизкий путь, особенно если проделать его пешком. И про брата вождя до этого дня он ничего не слышал. Впрочем, продолжительность жизни аборигенов и частые случаи гибели вполне могли быть объяснением этому. Ведь старый вождь являлся поистине долгожителем среди своих соплеменников. На этот раз сержант не стал прерывать размышлений старца, а терпеливо дожидался продолжения, справедливо считая, что история еще не окончена.

– После того как мы нашли большую воду, мой брат стал словно одержимый духами. Он вознамерился найти благословенное место, из которого на громадных лодках приплыли наши предки. Легенды гласят, что лодки уплыли обратно, чтобы привезти еще людей и заселить ими этот глухой лес. Брат собрал отряд из поверивших ему воинов. Они вместе с женами ушли к большой воде и основали там новую деревню. Но не для того, чтобы жить и плодиться на берегу большой воды, а для того, чтобы построить большую лодку и всем вместе уплыть через большую воду на родину наших предков.

Сержанту представилась эта картина – целая деревня строит большую лодку и уплывает от родных берегов в поисках родины их племени.

– Они долго строили свою большую лодку. Боги дали им много терпения и упорства. И когда работа была закончена, они погрузили в лодку все собранные запасы пищи, бурдюки с несоленой водой и, сев на весла, уплыли. С тех пор никто из них не вернулся назад, а деревня на берегу большой воды, лишившись своих хозяев, быстро умерла.

Макфлай представил себе, как горстка отважных, а ещё вернее, не ведающих, что делают, мужчин и женщин на какой-то примитивной «большой лодке» уплывают в бесконечный открытый океан. Без моторов и средств навигации, без подготовки к штормам и навыков мореплавания... Массовое самоубийство. Скорее всего, их убил первый же шторм. Или все они медленно умерли от жажды или голода, когда, заблудившись в водной бесконечности, доели последние крохи пищи и выпили последние капли воды. А вдруг они все же добрались волею насмешницы Судьбы и местных богов до какого-то берега? Что нашли они там? Опять же смерть или жизнь в новом месте, давшую новую жизнь новому племени, народу. Или встретились с потомками другого отряда поселенцев? В очередной раз сержант удивился, как столь причудливо могла измениться жизнь первых поселенцев, так и не дождавшихся пополнения и оборудования, достаточных для создания полноценной жизни, и вынужденных выживать, борясь с этим миром. И что было бы с этим миром, если бы люди так и не наткнулись на него вновь? Здесь самое место разным научным червям, а не солдатам противостоящих держав. Наверняка ученые мужи не один научный труд могли бы написать, распутывая нити жизней этих поселенцев и их потомков.

– Я теперь понимаю, – продолжил старик, – что разделяла нас от нашего большого племени вовсе не большая вода. И теперь, когда ночью я смотрю на звезды, мне становится страшно...

Вошедшая младшая дочь вождя умело выгребла небольшой глиняной лопаткой истлевшие угли и аккуратно всыпала на их место свежие, алеющие зловещим багровым светом. Не проронив ни слова, девушка скрылась за дверью.

– Так чего же может страшиться старый, умудренный опытом вождь, столь много повидавший на своем веку? – осторожно спросил сержант.

– Я теперь знаю, что все легенды, пришедшие к нам из прошлого, верны. И предки наши были много могущественнее и умнее, чем мы. Если поймать молодого хищника и посадить в клетку в поселке, кормить вволю и ухаживать за ним, то через несколько лет он совсем привыкнет. И если его потом вновь отпустить на волю, то ему будет очень трудно вернуться в свой мир. Он даже может погибнуть. Если в неволе у хищницы родится детеныш, то его намного проще приучить к рукам и еде из этих рук. И, став домашним, он будет другим. Он будет много слабее и глупее матери. И, попав на волю, он погибнет наверняка.

– Что ты хочешь этим сказать? – не понял Макфлай.

– Мы все здесь сейчас стали такими детенышами. И если мы окажемся в большом мире, то вокруг нас будут те, кто жил на воле всегда. Много сильнее, много умнее. Любой из твоих воинов сможет без труда уничтожить всю мою деревню и, может быть, даже все мое племя, несмотря на многих сильных воинов, готовых защищать спой кров и детей. Здесь наша клетка, которая сделала нас слабее, чем наши далекие предки. Ведь они были такими же, как сейчас ты и твои воины. Мы умеем лечить травами и убивать ядами. Но ваши врачеватели без трав творят чудеса. Мы можем немного колдовать. Но у вас есть оружие, против которого любое колдовство словно кусок грязи, брошенный ребенком. У нас есть живущий в тайной пещере ведун, который хранит древние тайны и знания и собирает новые для потомков. Но ваши знания много больше всех наших, а ваше присутствие не дает мне уверенности в том, что наши потомки будут существовать.

– В чем-то ты прав, – ответил сержант, поразмышляв несколько минут над тем, как на удивление легко и вождь, и все остальные члены племени аборигенов восприняли и смирились с появлением большого неведомого мира «за небом», из которого прилетели к ним могущественные воины. – Но ты забыл одно. Если, попав на волю, детеныш, воли не знающий, будет принят в племя своих диких сородичей еще до того, как погибнет один, то он сумеет выжить, приняв от них знания и навыки и став равным.

Вождь затянулся мягким дымом и долго размышлял, внимательно глядя на своего гостя. А сержант тоже размышлял. Только его размышления были несколько иного характера. Размышления, сразу же словно рукой смахнувшие чувство легкого опьянения от травяного кумара. Вождь обмолвился о каком-то ведуне, который в тайной пещере хранит тайны и знания. Но до этого момента Макфлай ни от кого из аборигенов не слышал о тайной пещере. Может быть, именно эту пещеру и ищут имперцы? Может быть, им стало известно о каких-то тайнах, которые были похоронены здесь вместе с переселенцами? Вдруг это неведомые технологии, утерянные или уничтоженные во время той жуткой войны.

– У нас сейчас очень доверительный разговор, – осторожно начал сержант, боясь, как бы, испугавшись за свои тайны, вождь не замолчал. – И мне немного странно, что тебя страшит только то, о чем мы говорили. Звезды там и прочее... Ведь в возвращении к своему племени больше пользы, чем опасности...

– Звезд много, – пожал плечами старик. – Племен много. Ты говоришь, что мы одного племени, и я верю. Ты и твои воины ведут себя как друзья. Другие приходят и ведут себя как враги. Но и в одном племени бывают ссоры. Если кто-то плохо относится ко мне, это не значит, что он совсем другой. Других я боюсь больше, чем прихода к нам большого мира.

Сержант пристально посмотрел на вождя, предполагая, что тот докурился до чертиков и сейчас несет бред. По крайней мере, из последнего предложения Макфлай не понял практически ничего.

– Это имперцы, – попытался разобраться он. – Те, что забрали недавно много еды. Они опасны и вполне могут уничтожить твое племя. Поэтому я и хочу помочь.

– Нет, – твердо возразил вождь. – Они плохо к нам относятся, но они не другие. Другие приходят в наш мир, и они намного опаснее.

– Так. Постой, – напрягся сержант, чувствуя, что начинает понимать, но от этого ему становится еще хуже. – Другие? Какие они? Откуда приходят? Другие – это не мы и не имперцы? Не те, кто отобрал еду и может убить?

– Нет. Другие – не такие, как я и ты, – пояснил старик, похлопав для понятности себя по рукам и груди. – Раньше они приходили тоже. Не так давно. Мы считали, что это демоны. Но теперь я понимаю, что они пришли так же, как и вы. Значит, они из совсем другого племени.

– Постой, постой, – поднял руки сержант. – Я из одного племени. Ты тоже из этого племени, просто потерялся давным-давно. Имперцы, которые отбирали еду, они из другого племени. Но они такие же, как я и ты.

При этом, подражая вождю, сержант похлопал по себе ладонями, видя, как старик понимающе кивает ему, словно ребенку, который повторяет простые вещи.

– В нашем лесу есть волки, – начал терпеливо объяснять старик с печальной улыбкой, как в начале разговора. – Они хищники. Мы с ними обходим друг друга стороной и знаем друг друга. Одно племя волков живет между нами и большой водой. Второе – там, где восходит солнце. Они иногда убивают друг друга, но они все волки.

– Я это понял, – кивнул сержант, уже зная, что расскажет старик дальше, и чувствуя от этого неприятный холодок под ложечкой. – Это мы и имперцы.

– Верно, – поддакнул старый вождь. – А на равнине, куда доходят иногда наши охотники, живет много больших зверей, дающих обильный урожай мяса. Там правят свои хищники. Ведун говорит, что это равнинные тигры. Слава богам, что у нас их нет и забредают в лес они крайне редко. Изредка какой-то из них изгоняется из своего племени и из долины. Тогда, спасаясь от своего племени, он уходит в леса. Он тоже хищник, но для племен наших волков он другой. И никогда не станет своим. Им не понять друг друга. Остается только убивать. Обычно волки побеждают. Ведь их целое племя и здесь их владения. Но что станется, если однажды все племя равнинных тигров устроит охоту в лесу? Кто победит тогда?

– Равнинные тигры не пойдут... – начал было сержант, но оборвал себя, понимая, что старик вовсе не ждет ответа на этот глупый вопрос, всего-навсего объясняя то, что не может объяснить иными словами. – Я все понял. А ты видел сам этих других или это только легенды?

– Видел. Хоть их и непросто увидеть. Поэтому мы и считали их демонами. Да и в деревню к нам они не приходили. Только несколько раз убивали оказавшихся рядом с ними охотников.

– Это было в разных местах? – начал задавать уточняющие вопросы Макфлай.

Теперь он забыл и о тайной пещере с ведуном, и о возможных знаниях, скрытых там уже многие века. Теперь появилась новая версия – присутствие в Новых Колониях третьей силы. Другие, чужие – как ни назови, а выходило, что дело пахнет встречей с иной расой. И имперцы могли об этом узнать. А это ли не повод для масштабных исследований в регионе.

– Демоны появлялись только со стороны захода солнца, – подумав, ответил старый вождь. – Вернее, их видели в той стороне. И охотники гибли именно тогда, когда уходили в ту сторону. Ведун даже объявил, что мы не должны тревожить земли демонов, и мы больше не охотимся в тех краях.

Макфлай припомнил, что как раз в этом районе находятся довольно обширные непонятные аномалии – приборы дают сбои, у людей случаются галлюцинации, бывает, что и пропадают оторвавшиеся от группы... Аномалия эта была всегда, и разведка решила, что виной этому массивные залежи металла, расположенные совсем близко к поверхности. Может, еще и какие-то другие пласты неведомых минералов. Мало ли какие чудеса природа подбрасывает. Аномалия, одним словом. Ученых в район противостояния с противником, конечно, никто не привозил. Успеется еще. Просто начали с опаской относиться к этому району. Даже на Земле есть мертвые долины, аномальные зоны и прочие фантастические для обывателя проявления неизведанного. А сколько веков Землю люди изучают...

– И что, это помогло? Демонов не стало?

– Да. Мы больше не встречались с ними. Но недавно они сами пришли в наши земли.

– Напали на вас? – спросил сержант, понимая, что беседа превращается в допрос.

– Нет. Просто ходят, смотрят, ищут что-то, – отвечал старик, не видя повода утаивать свою тревогу от сильного друга.

– А как они выглядят? – задал один из наиболее интересующих его вопросов Макфлай.

– Как демоны, – пожал плечами вождь. – Я видел его однажды, но не знаю, как он точно выглядит. Я не видел его четко, как тебя или весь окружающий мир. Я видел, что он движется, но не различал рук и ног. А когда он останавливался, я совсем терял его из вида. Он как пляшущий воздух над долиной в жаркий день.

– Ага. Я понял тебя, – кивнул сержант, понимая теперь тревоги старого вождя намного лучше, чем час назад. – Твои опасения мне теперь намного ближе и понятнее. Этот разговор принес для меня неоценимые знания. Но я теперь еще тверже уверен, что тебе и твоему племени нужно объединение с большим миром.

Сержант поднялся со своих подушек:

– Я благодарен тебе за гостеприимство и доверие, но сейчас позволь мне покинуть твой радушный дом. Мне нужно хорошенько подумать обо всем, что ты мне рассказал.

– Спасибо за сочувствие, – ответил старик, склоняя голову. – Мне тоже есть над чем подумать после нашего разговора. Но помни, что ты и твои воины всегда желанные гости в моем доме.

* * *

Центральная площадь деревни преобразилась. На большом костре, разведенном в обложенном камнем и глиной кострище, жарилась туша какого-то копытного животного размером со среднего оленя. В отдельных, покрытых тем же камнем углублениях, куда женщины отгребали из основного костра угли, запекались овощи и фрукты. На разложенных циновках, выполняющих сейчас роль большого банкетного стола, девушки расставляли глиняные миски с лепешками и свежими овощами и фруктами.

– Непохоже на то, что их недавно обобрали имперцы, – удивился Карл Дункан, осматривая все это обилие свежей пищи. – Я бы так не отказался пожить. Природа, девки симпатичные, жратва от пуза...

– Это заблуждение туриста, Пых, – возразил капрал Руков с усмешкой. – Племя не держит все свои запасы в одном холодильнике. Многое, что было спрятано получше, имперцы не нашли. Многое, что надо готовить, просто не взяли, неуверенные, что сумеют приготовить незнакомые овощи, к примеру. Этого зверя наверняка сегодня удачно забили охотники. А может статься, у племени есть спрятанный в стороне загон, где держат пойманных живыми животных. Они ведь не дураки, и не все у них так, как кажется на сторонний взгляд. Природа эта, сам знаешь, убить может так же быстро, как опытный враг. А насчет жратвы от пуза – племя для нас все, что можно, на столы выложило. И не факт, что завтра они голодать из-за этого не будут. Вот девушки красивые, это верно. Но до курорта все вкупе явно не дотягивает.

– Сдаюсь, Папа, убедил, – поднял руки минер. – Но заглянуть так на ужин во время рейда я и в следующий раз не отказался бы.

– Ты знаешь, Пых, а меня это напрягает, – включился в разговор Макс Майер. – Ты много таких пикников помнишь? То-то и оно. Поглядим, куда в конце концов придем и чем за этот пикник платить будем.

– Тьфу на тебя, Упырь, – возмутился Руков. – Типун тебе на язык. Накаркаешь ещё. Что тебе не отдыхается, раз уж так сложилось? Пользуйся минутой.

Разговаривающие бойцы сидели у накрываемых циновок на подушках и циновках попроще. Вокруг суетились женщины деревни, а напротив, перед такими же накрываемыми пищей циновками, сидели все свободные мужчины племени.

– Джокер идет, – предупредил всех Тинмагомед Руми, первым увидевший вышедшего из дома вождя сержанта.

– Не нравится мне его выражение, – буркнула Ирмгрид Шерман, которую сменил на посту Влад Масарик. – Что-то слишком он загружен.

– Может, обкурился, как в первый раз, – вспомнил Беккерель. – Тогда он совсем нулевым от вождя вышел. Как еще выбраться самостоятельно сумел, непонятно.