355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Олег Таругин » Предел возможности » Текст книги (страница 3)
Предел возможности
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 19:16

Текст книги "Предел возможности"


Автор книги: Олег Таругин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

2

Ирак. Провинция Васит. Окрестности города Алъ-Кут.

Пункт постоянной дислокации украинского миротворческого контингента.

Апрель 2005 года, неделей ранее описываемых событий

Несмотря на все усилия, приложенные к тому, чтобы попасть в состав украинских «голубых касок» и на приличную долларовую зарплату, хоть и несравнимую с аналогичной у америкосов или, к примеру, даже поляков, но зато значительно превышающую копеечное содержание на родине, Андрей уже не раз успел пожалеть о принятом решении.

Заокеанские союзники хоть и платили исправно эту самую зарплату, хоть и снабжали коллег-миротворцев всем необходимым – от продуктов питания и воды до медицинского обслуживания в собственном госпитале и необходимой огневой и авиационной поддержки, – предпочитали затыкать славянами все те дыры, куда сами соваться не хотели. Британцы в этом плане вели себя куда приличней, да и порядка в подконтрольных им районах было поболе, но... Наши «писмэйкеры»[4]4
  От англ. peacemaker – миротворец.


[Закрыть]
, размещенные на территории бывшего базового лагеря «Дельта», до того принадлежавшего американским морпехам, увы, находились под чутким руководством именно у янки и ни у кого другого.

Правда, к участию в боевых операциях их практически не привлекали, однако ежедневные патрулирования, сопровождения конвоев и выезды на разминирования оставшихся после позапрошлогодних мартовских боев «сюрпризов» входили в круг именно их профессиональных обязанностей.

Коллеги же в основном занимались поисками неуловимого Саддама (с весны 2003 года иракского вождя «ловили» уже раз пять и примерно столько же раз убили. Впрочем, последнее сообщение о пленении бывшего диктатора было вполне похоже на правду), урегулированием политических и нефтяных вопросов и классическим развлечением любых оккупантов еще со времен Наполеона и Гитлера – борьбой с партизанами, политкорректно называемыми теперь «экстремистскими элементами», или попросту террористами.

Вот и сейчас, сидя на раскаленной жарким месопотамским солнцем броне бэтээра, старший сержант Андрей Кольчугин в сотый раз задавал себе вопрос: на кой ляд ему все это было нужно? Трястись на «броне», в тяжеленном армейском бронежилете и выкрашенной в дурацкий голубой цвет каске (на самом-то деле, правда, не голубой, а обтянутой пустынной расцветки камуфлированным чехлом), под ненавидящими взглядами «мирных» местных жителей, до сих пор прячущих в собственных домах как минимум АКМ, а как максимум что-нибудь гораздо более мощное и, скорее всего, бронебойно-кумулятивное, – удовольствие весьма сомнительное. И весь этот пакет удовольствий при почти что пятидесятиградусной жаре, от которой не спасает ни обжигающий, насыщенный пылью ветер, ни расстегнутая вопреки уставу камуфляжная куртка под душным, не пропускающим воздух «броником».

И ведь что обидно – сам же захотел! Нет, чтоб в институт поступить или на приличную работу устроиться – на контракт пошел, денег подзаработать. Вот и сиди теперь, зарабатывай!.. А заодно мечтай о том, чтобы в ППД[5]5
  ППД – пункт постоянной дислокации.


[Закрыть]
живым вернуться да жару местную под воняющим хлоркой душем поскорее смыть: благо душевые кабинки – спасибо, чего уж там, тем же янки, – работали круглосуточно.

Тяжело вздохнув, Андрей поправил подложенную под зад расшитую какими-то павлинами и аляповатыми цветами подушку[6]6
  Для тех. кому ни разу не приходилось ездить в качестве десанта на бронетехнике, поясню. Сидеть на голой броне во время движения – удовольствие еще то: отобьешь и натрешь себе все, что можно и нельзя.


[Закрыть]
, реквизированную у местных еще ребятами из 6-й отдельной механизированной бригады, на смену которой они пришли полгода назад, – и в этот момент БТР вздыбился и почти что оторвался от дорожного покрытия, подброшенный вверх чудовищным ударом сработавшей под передней колесной парой мины.

Окажись эта мина самодельным фугасом, сделанным из нескольких артснарядов или противотанковых мин, никаких шансов уцелеть у старшего сержанта не было бы: многокилограммовый заряд просто развалил бы сваренный из алюминиевой брони корпус бэтээра на части. Но Андрею повезло, если, конечно, это определение вообще подходит к данной ситуации: мина оказалось штатной противотанковой ТМ-62, основной задачей которой являлось все-таки выведение из строя ходовой части, а вовсе не проламывание защищенного броней днища боевой машины.

Конечно, и заводская советская (произведенная на свет, впрочем, скорее всего, в Китае) «тээмка» с ее семью килограммами тротила рванула что надо: ударная волна разворотила трансмиссию и весь правый борт, смела с брони сидящих десантников и сбросила искалеченную бронемашину в неглубокий придорожный кювет.

Эхо взрыва докатилось до окружавших шоссе барханов, поросших островками чахлого, придавленного жарой кустарника, и стихло, поглощенное раскаленным песком. По-восточному обстоятельно и неторопливо осела поднятая взрывом пыль, и над разбитым корпусом бронетранспортера так же неторопливо и обстоятельно закурился дым загоревшегося дизтоплива, постепенно становящийся все более черным и густым.

С точки зрения Андрея, странным было не то, что он вообще уцелел, а то, что практически даже не терял сознания, – разве что отключился на несколько мгновений сразу после того, как подброшенный в воздух исполинской силой увидел стремительно несущийся навстречу придорожный песок.

Да и каска – добрый старый «шлем стальной, защитный, образца шестьдесят восьмого года» – выручила, приняв на себя по касательной удар и очень вовремя соскочив с головы. Затяни сержант по-уставному ремешок под подбородком – не миновать ему перелома шейных позвонков. А так обошлось. Впрочем, Кольчугин служил уже достаточно долго, чтобы знать и помнить об этой маленькой армейской хитрости.

С трудом приподнявшись на локтях, Андрей огляделся. Метрах в пятнадцати чадил в кювете задравший корму бэтээр; чуть в стороне слабо дымилась здоровенная, почти метр в диаметре, воронка – часть убийственной энергии заряда все-таки ушла в стороны и вниз, а не вверх. Укатанное еще американской бронетехникой шоссе ныне было усеяно вывороченными взрывом камнями, сорванным с брони шанцевым инструментом, какими-то обломками и...

Думать о том, что следует за этим самым «и», не хотелось. Как и о том, что местные партизаны могли не только заложить заряд, как обычно делали, но и для разнообразия дождаться в засаде его срабатывания – сама мысль об оказании им огневого сопротивления сейчас казалась абсурдной. Да и вырванный из рук автомат в пределах видимости не наблюдался. И еще что-то липкое и противное струилось по лбу и щеке, заставляя часто-часто моргать и не позволяя сфокусировать зрение.

Помогая себе руками, сержант встал на предательски дрожащие ноги и провел грязной ладонью по лицу, не глядя отряхивая на дорогу кровь. Сделал несколько шагов в сторону того, что таилось за тем самым неназванным «и», еще минуту назад бывшим хорошим донецким парнем Костиком.

Наклоняться и уж тем более проверять пульс Андрей не стал: не надо было быть медиком, дабы понять, что товарищу не поможет даже хваленый штатовский госпиталь. Да и остальным парням из его отделения, тряпичными куклами разбросанным по дороге, помощь стационарного «амбуланса» уже не требовалась, а до бронетранспортера сержант, на свое счастье, добрести не успел. Сквозь сорванные десантные люки вдруг полыхнуло жаркое дымное пламя горящей соляры.

Подхватив с земли чей-то автомат, Андрей быстро, насколько позволяло его нынешнее состояние, затрусил в сторону от дороги. Пока ему просто немыслимо, нереально везло, но испытывать судьбу и дальше, стоя рядом с бэтээром, в котором вот-вот начнет рваться боекомплект, было глупо.

Боекомплект, несмотря на охваченное огнем боевое отделение и местную жару, сдетонировал только через минуту, когда покачивающийся от слабости старший сержант уже завернул за придорожный бархан, надежно укрывший единственного уцелевшего миротворца от веселого фейерверка хаотично разлетающихся пуль...

Конечно, самым умным в данной ситуации было бы просто рухнуть на покатый песчаный бок бархана и дождаться помощи – в семи километрах располагался польский[7]7
  Украинский миротворческий контингент в Ираке располагался в зоне ответвенности польского командования.


[Закрыть]
блокпост, дежурные с которого уже наверняка услышали прощальный салют горящего БТР. Однако... разве мы всегда делаем то, что является именно самым умным?

Вот и Андреем, кое-как замотавшим голову бинтами из перевязочного индпакета, неожиданно овладела жажда буйной деятельности. И хотя начальник медслужбы батальона, не задумываясь, объяснил бы это какой-нибудь там «шоковой реакцией» или «состоянием острого аффекта», сержант Кольчугин имел на сей счет свое собственное мнение. Вполне, кстати говоря, обоснованное: обозревая окрестности через чудом уцелевший при падении бинокль, метрах в трехстах впереди он увидел троих одетых в гражданское местных, сильно старающихся остаться незамеченными.

Разумеется, было бы странным не увязать эту стремящуюся убраться подальше от дороги троицу с недавним взрывом, и Андреем всецело овладело желание восстановить справедливость, более, впрочем, похожее на желание немедленно, прямо здесь и сейчас, наказать виновных в смерти друзей.

Сбросив бесполезный бронежилет и песочного цвета куртку и просто распихав запасные магазины по карманам камуфляжа, Андрей поднялся на нога и, проверив автомат, двинулся вслед за ними, попутно удивляясь тому, что он, оказывается, еще вполне способен передвигаться, и размышляя, что начмедслужбы, возможно, не так уж и был не прав относительно состояния аффекта...

3

Одесса, старый город. Апрель 2005 года

Холодно... Наверное, уснул с открытым окном, а ночью похолодало – апрель на дворе, все ж таки не лето еще. Не открывая глаз, Игорь поежился, с удивлением ощущая спиной не слишком похожую на привычную кровать твердую поверхность. Странно!.. Это что же, он на полу, что ли, уснул?! Да нет, не может быть, такого с ним отродясь не бывало. Даже в сильном подпитии молодой доктор никогда не опускался до подобного: пьянка пьянкой, но ночевать – только дома и в супружеской постели. Даже если любимая супруга при этом обиженно повернулась спиной и отодвинулась к самой стенке.

Впрочем, все это здорово, но где же он все-таки находится? И что это за странный звук? Очень знакомый, кстати, звук. Похожий на... на дверной звонок!

Идентифицировав уже даже не возмущенно надрывающееся, а какое-то безысходно-усталое треньканье, Игорь наконец очнулся окончательно. Сквозь прикрытые веки пробивался мягкий, окрашенный в желтые тона свет коридорного бра, а уши продолжал терзать звук работающего дверного звонка. С кряхтением сев на полу, Игорь удивленно осмотрелся. Ничего себе: на улице-то, похоже, уже солнце садится! Это ж сколько он без сознания-то провалялся, электрик доморощенный?! Однако... Хотя в принципе повезло: двести двадцать – это, конечно, не триста шестьдесят, но шарахнуло все равно изрядно. Если бы не толстый синтетический линолеум под ногами, пожалуй, все могло закончиться и хуже. Лаже намного хуже...

Но дверь хочешь не хочешь, а открывать надо: никак Данила с компом разбираться пришел. С трудом поднявшись на ноги, Игорь побрел к входной двери, по дороге проверяя целостность собственного, выдержавшего электрический удар тела. Тело оказалось целым, разве что кожа под браслетом, будь он в очередной раз неладен, приобрела ярко-малиновый ожоговый оттенок.

– Ты чего – спишь, что ли? – подозрительно осведомился Данила, заходя в квартиру и принюхиваясь. – Вроде трезвый. А то я пиво принес...

– Ага, сплю. – Игорь посторонился, пропуская товарища и закрывая за ним дверь. – Чуть вечным сном, блин, не уснул. Проходи в комнату, я сейчас тебе такое расскажу – не поверишь. А пиво и у меня есть, как для тебя – так всегда!

– Это хорошо... – со свойственной людям его широты основательностью (родом Данила был из Мурманска) ответил тот. – Пива много не бывает, а без него к компу подходить не рекомендуется. Ты же сам знаешь. – Любовь товарища к пенному напитку давно стала темой незлых дружеских шуток – и вообще притчей во языцех. – Комп – он тоже человек, к нему подход нужен. Вот я тебе прогу «Собутыльник» давал?

Игорь поморщился: упомянутая «прога», которую он, поддавшись уговорам друга, однажды установил-таки на свою машину, во-первых, оказалась «с нагрузкой» в виде неопасного, но все-таки не сильно приятного вируса, а во-вторых, стоила ему серьезного разговора с супругой, решившей было, что ее благоверный пал столь низко, что в ее отсутствие уже пьет в обществе компьютера. В конце концов мир в семье был восстановлен, злополучная программа деинсталлирована, а Данила реабилитирован в глазах жены за неоценимую помощь в переезде на новую квартиру и случившемся после него ремонте...

– Давал. – Игорь постарался поскорее уйти от темы. – Пошли в комнату. Тебе из холодильника?

– Ага, тащи! А то мое совсем нагрелось, пока к тебе дошел. – Данила потряс позвякивающим целлофановым пакетом. – Счас мы его остужать забросим. – Он по-хозяйски отодвинул Игоря плечом и двинулся на кухню. Чмокнув уплотнителем, раскрылась дверь холодильника, и спустя секунду раздался радостно-оптимистичный вопль: – Ух ты, у тебя и рыбка копченая есть?! В общем доступе, надеюсь? Повезло!

Игорь улыбнулся: нет, все-таки друзья – это, как говорят в Одессе, «чего-то особенного»! И пошел в комнату: не маленький, сам разберется. Тем более что рыба в любом ее физическом и кулинарном состоянии значила для Даньки гораздо больше, нежели для него.

Спустя пару минут друзья уже сидели на диване, и Игорь рассказывал наслаждающемуся пивом с рыбой Даниле печальную историю своих вчерашних и сегодняшних приключений. В принципе сам факт находки браслета, его необъяснимой самоактивизаици и случайного удара электротоком привыкшего мыслить основанными на строгой «машинной» логике категориями сисадмина особенно не впечатлил. Или он Игорю попросту до конца не поверил. Хотя браслет осмотрел с интересом, собственноручно убедился в его абсолютной неснимаемости (пятно от растительного масла расположилось на ковре весьма удачно – шанс на то, что возвратившаяся супруга ничего не заметит, был весьма велик) и даже предложил (в шутку, конечно) разрезать загадочную штуковину пилой-«болгаркой».

Убедившись, что последнее предложение не вызвало у друга особого оптимизма, Данила довольно фыркнул и, решительно отставив бутылку, подсел к отказывающемуся «фунциклировать» компьютеру. Игорь тоже пересел поближе и слегка обиженно осведомился:

– Так ты чего, не веришь, что ли?

Данила, не отрываясь от темного пока что монитора, пожал плечами.

– Да нет, почему – верю. Просто слишком оно как-то все, – он замялся, подыскивая подходящее определение, – неправильно и странно. Ты ж знаешь, в пришельцев всяких я не верю, а всему остальному всегда можно найти научное объяснение. Вот ты про сплавы с молекулярной памятью слышал? Ну когда сплав создают в строго определенных условиях, задающих ему строго определенные свойства? Ну, например, если из такого сплава сделать корпус подлодки, то его невозможно будет раздавить давлением воды: при первых признаках деформации на большой глубине металл «вспомнит» о своих свойствах и вернется в прежнее состояние... примерно так... кажется.

– Это фантастика? – неуверенно предположил Игорь, припоминая, что о «металлах с памятью» он и вправду когда-то читал. В «Технике – молодежи» году эдак в девяностом. – Просто научные разработки будущего?

– А если нет? – невозмутимо парировал товарищ, снимая с системного блока боковую стенку и с интересом разломавшего механическую игрушку ребенка рассматривая его содержимое. – Ну и пыли у тебя тут... Н-да, надо мне почаще в твою машину заглядывать, а то полный бардак. Так вот я и говорю: а если нет? Может, этот браслет как раз по такой технологии и создан. Лежал себе спокойненько в земле, а как ты его на руку надел, температура, предположим, повысилась – вот он и затянулся.

– В камне... – машинально поправил друга Игорь, признавая, что определенный здравый смысл в его предположениях есть. Но именно «определенный». – Ну а кто ж его создал-то? И что это за сплав такой волшебный, что на нем победитовое сверло даже царапин не оставляет?

– Мало ли кто... Военные, например, – авторитетно предположил Данила, со вздохом отрываясь от изучения неповрежденных на первый взгляд внутренностей «системника» и решительно нажимая кнопку запуска, – какая-нибудь секретная разработка!

– А как же он внутрь камня-то попал? – саркастически хмыкнул доктор. – Боюсь, в те годы, когда здесь плескалось доисторическое море, военные еще отсутствовали как класс!

Однако Даньку непросто было сбить с толку. Точнее, практически невозможно – давали о себе знать заполярные корни.

– При чем тут море?! Вон, чуть дальше над мысом у погранцов застава, ты сам рассказывал, помнишь? Может, эта хреновина – часть какой-нибудь там радиолокационной станции? Уронили в щель, когда радар свой монтировали, да и забыли... – Системный администратор удовлетворенно хмыкнул, адресуя сей звук привычно засветившемуся экрану. – О, все нормально. Рулез.

Игорь удивленно вперился взглядом в знакомый интерфейс Windows – большим спецом в компьютерах он не был, но и откровенным ламером себя тоже не считал. В том смысле, что вполне мог гарантировать, что ещё утром комп вел себя совсем по-иному, напрочь отказываясь загружаться любым из известных Игорю способов.

– Ну и что с ним было? – мгновенно позабыв про браслет, спросил он, протягивая другу пивную бутылку.

– Да кто ж его знает, – задумчиво пробормотал Данила, раскрывая на экране сразу с полдесятка разных окон и «менюшек». – Сейчас я еще покопаюсь, конечно, заодно реестр тебе почищу, но насчет этого... Я всегда говорил, что техника в руках дикаря...

– В смысле? – подозрительно прищурившись, переспросил Игорь, шутливо подбрасывая в руке бутылку. – Дикарь, я так понимаю, это обо мне?

– Я образно. Слишком уж ты за свою машину боишься. А бояться ни ее, ни за нее не надо. Комп, он, как собака, любой страх чувствует. – Последнее было сказано столь глубокомысленно и серьезно, что Игорь, не сдержавшись, расхохотался: уж больно Данила в этот момент напомнил киношного прапорщика Казакова[8]8
  Персонаж комедийного телефильма «ДМБ».


[Закрыть]
с его бессмертными крылатыми фразами.

В следующий момент Игорь помрачнел: подтянув ногой свою сумку, Данила вытащил из нее несколько дисков с установочными программами. Печально, Кажется, чистка реестра имеет все шансы выйти далеко за безопасные границы. А учитывая, что среди самых близких друзей неугомонный сисадмин был известен еще и под кличкой Человек-формат-цэ, несчастному писишнику[9]9
  Жаргонное название персонального компьютера, происходит от английской аббревиатуры PC – personalcomputer,


[Закрыть]
грозила нешуточная опасность!

Вдобавок Данила, будто почувствовав колебания хозяина вверенной в его руки машины, задумчиво пробормотал, косясь в сторону Игоря:

– Форматнуть бы его, конечно, не мешало... Старье тут всякое, чисти не чисти... Как ты насчет радикальных мер, дружище?

«Дружище» был категорически против, о чем и не преминул немедленно сообщить. Сисадмин со вздохом согласился:

– Вот всегда так. Начинается... Хочешь, как лучше, чтоб летало все, а получается обычная... Ладно, щас все полный рулез заделаем. Давай тащи пиво – наверное, как раз охладилось.

Игорь улыбнулся – иного решения он и не предполагал – и пошел на кухню, где в прохладном нутре старенького «Днепра» ожидало своего часа принесенное товарищем пиво. Взяв четыре бутылки и упаковку незамеченных Данилой во время первой ревизии сушеных кальмаров, он не спеша протопал обратно... и остановился на пороге комнаты не в силах противостоять внезапно накатившему ощущению...

Очень странному ощущению. Будучи уверенным, что в углу комнаты нет ничего, кроме пары кресел, небольшого журнального столика и недавно поклеенных обоев на не слишком ровной стене, Игорь тем не менее точно знал, что там есть и еще кое-что... Что-то, невидимое взглядом, но четко ощущаемое. Что-то манящее, знакомое, но пока еще неузнаваемое. Что-то непонятное, чего раньше – например, ещё вчера – там не было. Но вот что именно?..

Несколько секунд он просто стоял, тупо глядя перед собой и ничего не понимая, затем сделал неуверенный шаг вперед. И еще один. И еще...

На третьем шаге комната внезапно закончилась. Нет, Игорь не споткнулся о кресло, до которого было еще больше метра, и тем более не уперся в стену. Просто с последним сделанным им шагом он оказался вне привычного интерьера. Впрочем, и это описание неверно. Комната никуда не исчезла, но ее привычные контуры неожиданно расплылись, потеряли былой цвет и резкость, превратились в нечто бесформенно-серое, будто сделанный неумелым фотографом, да еще и недодержанный в проявителе черно-белый снимок... Или словно ответственные за передачу цвета фотоны вдруг обленились и затормозили свой извечный и безостановочный бег...

А впереди, прямо перед ним, эти размытые контуры и вовсе сходили на нет, как-то незаметно, неуверенно и исподволь переходя в нечто совсем иное. Там, впереди, комнаты уже просто не было. За зыбкой, совершенно незаметной для человеческого глаза границей расстилалась пустая каменистая равнина, ограниченная почти у самой линии горизонта далекой горной цепью и исполненная все в тех же индифферентно-бесцветных тонах.

По-прежнему будучи не в силах противостоять своему внезапному желанию сделать еще один, последний, шаг, Игорь, как был – в домашних тапочках, с четырьмя бутылками пива и пакетом кальмаров в руках, шагнул вперед, прямо сквозь эту нереальную, но вполне ощутимую границу, где знакомый, «под паркет», линолеум незаметно превращался в усеянную базальтовыми обломками поверхность...


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю