Текст книги "Перезагрузка. «Бывали хуже времена…»"

Автор книги: Олег Таругин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Коля, валим нах…!

И, снова взглянув на башнера, отвесил тому увесистую плюху в бок. Воспитательная мера оказалась правильной, и танкист, секунду растерянно поморгав, дернул из укладки новый унитар. Хоть бы снаряд не выронил, герой-танкист. Причем взрывателем вниз…

Взревев дизелем, танк резко сдал… нет, не сдал, скорее «прыгнул» назад, рывком уходя из пристрелянного вражеским наводчиком сектора. Вовремя, кстати: на том месте, где он только что стоял, вздыбился дымно-пыльный куст взрыва. По броне звонко сыпанули осколки и глухо пробарабанили куски вырванной тротилом глины. Ни хрена себе, фугасным, что ли, фриц шарахнул? Ну и за каким, спрашивается?! Или просто выпалили тем, что в стволе оказалось?

«Тридцатьчетверка» развернулась и на приличной скорости рванула в сторону заранее присмотренной позиции. По башне дробно протарахтела пулеметная очередь, пятная свежеокрашенную броню пулевыми отметинами. То ли у немецкого стрелка сдали нервы, то ли всерьез надеялся разбить приборы наблюдения. Дмитрий словно наяву видел разлетающиеся капли расплавленного свинца и клочья латунной оболочки. Накаркал: щеку неожиданно обожгло залетевшей в приоткрытый люк раскаленной каплей. Блин, а если бы в глаз?!

Доехали, наконец. Так себе позиция, но уж чем богаты – не то крохотный овражек, не то здоровенная промоина, оставленная весенними ливнями, поверху обильно поросшая густым колючим кустарником, еще не успевшим зазеленеть. Сквозь который они и проломились, безжалостно ломая гусеницами хрупкие ветки. Двигатель мехвод не глушил, готовясь при необходимости снова выдернуть машину из-под огня.

Теперь можно и оглядеться, благо небо и земля перестали сумасшедшими качелями скакать в триплексе. Что ж, пока они катались, хаосу на дороге определенно прибавилось: горел бронетранспортер и две автомашины с разнесенными в щепки кузовами и посеченными осколками кабинами; еще один тупорылый грузовик, внешне не поврежденный, застыл поперек дороги, из кабины, уцепившись рукой за дверцу, свисает тело водителя. И в конце колонны тоже что-то весело полыхает, но что именно – не разглядеть, мешает дым и поднятая взрывами пыль.

Самое время и им подключиться к веселью, вот только есть одно «но» весом в двадцать с лишним тонн и калибром в семьдесят пять миллиметров. Или «семь с половиной сантиметра», согласно немецкой классификации. Вернее, не одно, а аж три – самоходки, мать их, все целехоньки, уже сползли в кювет, укрываясь за подбитыми бронемашинами. Две ведут огонь по противоположной стороне дороги, третья, похоже, взяла на себя роль их персонального охотника и палача. Молодцы фрицы, быстро обстановку оценили! Поняли, что танков тоже всего три, а пришлет ли Ярошенко на помощь второй взвод, еще неизвестно.

Спрятавшуюся за разбитым танком «Штугу» Дмитрий, пусть и сквозь дым, прекрасно видел – отлично сознавая притом, что позиция у него для подобной дуэли не ахти. Если и попадет, то в самый край рубки, и вовсе не факт, что будет пробитие. Попробовать? А что остается? Главное, не торопиться… Захаров аккуратно навел центральную прицельную марку на корпус Sturmgeschütz, совместил с горизонтальной шкалой БРОГ [7]7
  БРОГ – в танковом прицеле ТШ-15 – шкала для стрельбы бронебойным снарядом и осколочной гранатой. Справа расположена шкала пулемета ДТ.


[Закрыть]и выдавил спуск.

Ба-б-бах!

Роскошный огненно-дымный всплеск над корпусом самоходки. Осколочным вмазал. Что самое обидное – попал, только пользы-то… хотя оглушило панцерманов качественно.

– Ваня, млять, ты чем зарядил?! Давай «раз» в ствол!!!

И снова приник к прицелу, дожидаясь, пока башнер перезарядит орудие, на сей раз бронебойным. Но прежде чем Захаров успел прицелиться, выстрелила самоходка. И, не дожидаясь результата, врубила задний ход, окончательно скрывшись в дымном шлейфе от горящей «четверки». Плохо. А главное, обидно! Правда, немецкий наводчик тоже смазал, Дмитрий даже не понял, куда тот попал.

Где-то в хвосте колонны рвануло, и почти сразу же метрах в трехстах от дороги поднялся султан грязно-белого дыма, подсвеченный снизу оранжевыми всполохами загоревшегося соляра. Все, вот и у них минус один. Сожгли кого-то из ребят. Точнее, не безликого «кого-то», а сержанта Вахнина с экипажем, чей танк занимал позицию по ту сторону дороги и должен был замкнуть ловушку с конца колонны. Скрипнув зубами, Дмитрий навел орудие на пытавшийся столкнуть с дороги заглохший грузовик бэтээр и выстрелил, прекрасно понимая, что противопульная броня – не преграда для пятикилограммовой болванки. Но водителю и десанту всяко мало не покажется. Так и вышло: прошитый насквозь, от борта до борта, бронетранспортер дернулся и замер, задрав в зенит ствол курсового пулемета.

– Давай «два».

И, дождавшись, пока заряжающий воткнет в ствол унитар с осколочно-фугасной гранатой, выпалил еще раз. Хотя мог и не стрелять, если честно. Но отомстить за сгоревших ребят хотелось просто до зубовного скрежета. Вышло эффектно: взрыв практически развалил корпус полугусеничника на две части, причем в продольной проекции, и пробил бак. А в том, что немецкий синтетический бензин горит в бою ничуть не хуже обычного, Дмитрий уже успел убедиться.

Бдзынк-виу-у-у!

Танк ощутимо вздрогнул, и Захаров неслабо врезался в налобник прицела, рассадив бровь – теплая струйка потекла по лицу, в соответствии с человеческой анатомией огибая нос. Чисто инстинктивно облизнулся, ощутив во рту знакомый железисто-соленый привкус. Снова подарочек от давешней самоходки прилетел, то ли в лобовую проекцию башни, то ли в маску пушки. Хреново! Если заклинит орудие – сливай воду. Толку от них тогда – ноль без палочки…

Пару раз сморгнув – лишь бы глаз не залило, хрен тогда прицелишься, – проорал башнеру, чтобы зарядил бронебойный, и попытался нащупать проклятую «Штугу». Коль уж так прицельно влупила, значит, выползла из укрытия, тварь! Ага, точно выползла, вон она, как на ладони. И дым как раз ветром в сторону снесло. Сколько прошло, четыре секунды, пять? Еще три, и они перезарядятся и выстрелят. Успеть бы…

Дмитрий, с трудом сдерживая нервную торопливость, подвел увенчанную угольником вертикаль под срез маски вражеской пушки – подсознание не к месту напомнило, что в войсках подобную литую железяку называли «свиное рыло», – выдохнул и резко опустил ногу вниз. Почти незаметный на дневном свете трассер воткнулся в точности, куда и следовало, между корпусом и оной «saukopfblende» [8]8
  Saukopfblende ( нем.) – «свиная голова», разговорное – «свиное рыло».


[Закрыть]. И мгновение спустя штурмовое орудие перестало существовать как боевая единица «панцерваффе». Нет, самоходка не взорвалась, просто как-то неестественно, судорожно дернулась на месте, и из приоткрытого командирского люка лениво выплеснулся клуб сизого, вязкого дыма: боекомплект не сдетонировал, но внутри определенно что-то взорвалось. Может, их болванка и ударила в укладку, но взорвался лишь пороховой заряд одного из выстрелов – на войне всякое бывает. Для экипажа, впрочем, и этого с головой хватило – в стальной-то коробке!

В наушниках захрипело, затем донесся на удивление четко слышимый голос сержанта Кирисова, командира третьего танка их взвода:

– «Заслон-восемь», я подбит, горю. Выхожу из бо…

И следом – короткий нечеловеческий крик, оборванный грохотом. И тишина.

Захаров зло выдохнул сквозь плотно сжатые зубы: все, они остались одни. «Заслон-восемь» – позывной его машины, остальные два «заслона» нумеровались «4» и «9». Впрочем, учитывая численное превосходство противника, они и так продержались достаточно долго, неплохо разменяв погибшие машины. Значит, сейчас их очередь… Один танк против двух самоходок и хрен знает чего еще, оснащенного пушками, – несерьезно. Если сейчас не придет помощь, им станет…

– Краснов, отходи, – отчего взводный вызвал его именно так, а не по позывному, Дмитрий не понял. – Все, что смогли, вы сделали. Давай вали в…

Куда именно ему валить, Захаров так и не понял, слишком уж много событий произошло в следующий миг. Снова оглушительно бдзынкнуло по башне, затем какая-то властная и не терпящая возражений сила сорвала его с командирского «насеста» и неслабо приложила об ящик вертикальной боеукладки, швырнув вперед, под казенник пушки. Заорал башнер, причем крик прорвался сквозь застегнутый шлемофон – разъем ТПУ вырвался из гнезда во время падения, Захаров каким-то чудом успел зафиксировать этот факт самым краешком угасающего сознания. Последнее, что он еще осознал, прежде чем провалиться в беспамятство, – в стиснутом броневыми стенками корпуса и башни боевом отделении ощутимо пахнуло гарью и горячим металлом. Затем упала тьма…

Глава 7

Василий Краснов, недалекое будущее

Закрыв глаза, Василий помотал головой: а чего он ждал, собственно?! Что девчушка возьмет и поверит всему этому фантастическому бреду?! И кинется помогать «танкисту из прошлого»? Угу, прямо сейчас. А он сам бы поверил? Нет, конечно, выслушал бы – и во весь опор рванул в особый отдел. Это если на войне. А ежели до нее – в районное отделение НКВД. Там найдется, кому разобраться с подобными путешественниками во времени… Твою мать, что же ему делать? И кто его за язык тянул? А если она сейчас вызовет милицию? (В том, что в этом мире за правопорядком следит именно милиция, он убедился по дороге из магазина – видел на проспекте характерное авто с мигалкой на крыше и надписью «милиция» на дверцах.) Им-то как объяснять, кто он и откуда? Сыграть под перепившего водки ветерана неведомой ему войны, окончательно сошедшего с ума? Ну, так заберут в вытрезвитель, отпишут по месту работы… к чему ломать жизнь хозяину этого тела и этой квартиры? Он-то перед ним ни в чем не виноват… или как раз виноват? Зачем-то же он ставил эти эксперименты, подтверждение которых он только что лично видел на экране неведомого «компа»?

Неожиданно Василий ощутил в груди предательский страх.

А вдруг это какая-нибудь секретная военная разработка?! И он своим глупым поведением поставил ее на грань срыва?! Рассекретил перед первым попавшимся человеком?! Тогда его просто расстреляют… впрочем, может, и к лучшему; вдруг тогда и произойдет обратный обмен их разумами. Хотя, если ТАМ Захаров уже пропал без вести, то неизвестно, что при этом произойдет и куда вернется он, Васька Краснов. Но ведь тогда арестуют и Соню, которую он, так уж выходит, подставил…

Решительно отставив в сторону водку, мамлей торопливо затушил сигарету и двинулся в комнату. Надо же разобраться, как эта штуковина работает, вон, как кассирши в продмаге с ней лихо управлялись, да и соседка тоже. Неужели ж не поймет, не разберется? Хотя, конечно, танковый прицел или командирская панорама куда как проще будут.

Десяти минут, проведенных в знакомом кресле, более чем хватило, чтобы окончательно понять: не поймет и не разберется. На экране – все та же фотокартинка с БМП, а вот знакомой «тридцатьчетверки» он больше так и не нашел. Повозил по столу овальной штуковиной, нажимая на обе продолговатые кнопки на ее «спине» – видел, как это делала Соня. Иногда по экрану пробегала белая стрелочка-указатель, иногда открывались какие-то окошки с надписями, иногда нет. Нажатия на клавиши «пишмашинки» и вовсе ни к чему не привели. И в конце концов Краснов смирился с тем, что не в силах совладать с хитрым прибором. Смерив мрачным взглядом заполнявшую экран фотокарточку, парень снова отправился на кухню. Убрав, от греха подальше, водку в холодильник, вскрыл ножом консервную банку и приготовил себе бутерброд, густо намазав тушенкой толстенный ломоть белого хлеба. Если за ним придут, стоит перекусить, пока есть время. Тушенка оказалась не в пример хуже той, к которой он привык на фронте, но выбирать не приходилось. Готовить картофель или варить кашу было лень, потому младший лейтенант просто очистил себе луковицу и поставил на огонь чайник, разыскав спички и разобравшись с газовой плитой. Вполне нормальный обед, даже сытный, на войне и такого порой не было. Вот только чай нужно отыскать, но это не проблема, не может такого быть, чтобы у бывшего фронтовика не нашлось дома запаса чая и сахара! Ну, а не отыщет? Где магазин – знает, деньги пока есть…

И в этот момент в прихожей снова затрезвонил звонок. Дернувшись было, Краснов тут же успокоился: что ж, вполне логично. Надо полагать, перепуганная его откровениями девушка все-таки позвонила «куда следует», и сейчас его ждет весьма непростой разговор. А чего он хотел? Все правильно. Вздохнув, он погасил газ под так и не успевшим закипеть чайником и побрел в прихожую. Нормально все.

За дверью стояла Соня. Не говоря ни слова, девушка переступила порог, захлопнула дверь и прошла на кухню, оглядев разложенный на столе «обед». Обернулась к Краснову и негромко спросила, стараясь не встречаться с ним взглядом:

– Вы так всегда питаетесь? У вас же микроволновка есть, если лень нормальную еду на плите готовить, могли б хоть какие полуфабрикаты разогреть.

Краснов устало прислонился к косяку и равнодушно пожал плечами:

– Если б я знал, что такое микроволновка, наверняка б воспользовался ей. А я не знаю. И про полуфабрикаты тоже не знаю. Когда мы встретились у подъезда, я потому и дал тебе всю связку, что даже понятия не имел, как дверь открывается. Соня, зачем ты вернулась? Я прекрасно понимаю, что ты обо мне думаешь. Признаюсь, сам бы наверняка подумал то же самое. Знаешь, ты иди, наверное, домой, а? Нет, правда, иди. И забудь, пожалуйста, обо всем этом. Не было ничего, и ничего я тебе не рассказывал.

– Выгоняете? – тихо спросила девушка.

– Да нет, просто решил, что это за мной пришли…

Несколько секунд соседка непонимающе глядела на него, затем спросила:

– То есть вы что, решили, что я побежала на вас… заявлять? – последнее слово она явно подобрала с трудом.

– Ну, а как иначе? Если сосед вдруг начал рассказывать, что попал сюда из другого времени, вполне нормально решить, что он либо сошел с ума, либо провокатор. И звонить в «Скорую» или милицию… ну, или в госбезопасность. Я бы именно так и поступил, если честно. Это вполне нормально.

Соня гневно встряхнула головой и решительно вытащила из лежащей на столе пачки сигарету. Закурила, но, закашлявшись на третьей затяжке, раздраженно затушила в пепельнице. И заговорила – торопливо, захлебываясь, будто боясь, что ее прервут, не дослушав:

– Знаете… а я почти готова поверить, что все это правда! Если бы вы перепились и поймали белку, наверняка б так себя не вели. Я не психиатр, конечно, но в этом отчего-то уверена. У вас… взгляд стал совсем другим, не таким, какой был у дяди Димы… ну, короче, я не знаю, как объяснить! Он всегда смотрел словно внутрь, в глубину себя, а вы – наоборот… вам будто все интересно, все незнакомо, все в новинку…

– Твоя мама, насколько я понял, не хочет, чтобы ты со мной общалась… ну, то есть с Дмитрием.

– Неважно, – отмахнулась девушка. – Она сейчас с отчимом на курорте в Турции отжигает. Денег только на проживание оставили, даже за инет не заплатили. Ей там хорошо, не переживайте. У отчима бабки есть, так что «все включено», все в ажуре. Еще неделю там пробудут.

– А отец? – неожиданно задал Краснов вовсе не тот вопрос, что собирался задать.

– Нету. Он дальнобойщиком был. Застрелили его, еще в девяностых.

– Артиллеристом? – искренне не понял Василий. – В бою погиб?

– Угу, почти. Дальнобойщик – это значит водитель фуры. Ну, большая такая машина, тягач и прицеп. Шофер, короче. Его в рейсе убили. Бандиты убили, хотели груз захватить, а он не отдал. Мне тогда всего годик исполнился. А через пять лет мать снова замуж выскочила. Ну, а отчим – жлоб. Нет, за обучение в универе платит, конечно, мамка условие такое поставила. А в остальном? Сама кручусь. Вот недавно кассиршей устроилась в том магазине, что через дорогу, – она кивнула на валяющийся на полу пустой пакет с логотипом продмага. – Вы ж там скупались?

– Наверное…

– И как? – Соня понимающе усмехнулась.

– Да не очень. Охрана странно смотрела. Подозрительно.

– Ну, еще бы. Короче, так, дядя… ох, а как мне вас теперь называть-то?!

– Василием родители назвали, – угрюмо сообщил Краснов. – Мне чужое имя не нужно. И не выкай, пожалуйста, нам годков с тобой примерно поровну. Я ж двадцать третьего года.

– Э-э… это в смысле, вы родились в одна тысяча девятьсот двадцать третьем? – наморщив лоб, переспросила Соня.

– Угу. Двадцать лет мне сейчас. Да и какая разница? Если уж поверила, так научи меня с этим самым «компом» обращаться, а дальше уж я сам разберусь.

Девушка смерила его насмешливым взглядом:

– И всего-то? А дальше что?

– В прошлое вернусь. Мне еще через всю Европу на танке пилить, вчера в фотоальбоме видал. Аж до самого ихнего фашистского Берлина…

Несколько секунд царила тишина, затем Соня неуверенно переспросила:

– То есть вы… то есть ты правда считаешь, что с помощью компьютера сможешь вернуться обратно?! В прошлое? В сорок третий год?

– Конечно! Если сюда попал таким путем, то и обратно смогу!

– Василий, я, кажется, догадалась, что ты имеешь в виду, но… можно я тебе кое-что покажу? Пойдем в комнату. Я покажу, и ты поймешь. Наверное, поймешь. Это просто компьютерная игра, симулятор с эффектом полного погружения, а никакая не машина времени. Пойдем?

Краснов тяжело отлепился от косяка, пропустив вперед девушку:

– Ну, пойдем. И, знаешь, спасибо, что поверила мне.

Замерев на миг, Соня повернула к нему голову:

– Пока еще не до конца. Но мне очень хочется тебе верить… нет, правда хочется. Вот только не знаю, зачем. Хотя нет, пожалуй, знаю. Я ведь не только из-за тебя вернулась, но и ради дяди Димы. Не могу его в беде оставить. Он на самом деле очень добрый и справедливый. Год назад мне здорово помог. Подставили меня тогда, парень один с факультета подставил, хотя перед тем в любви, сволочь, признавался. Вопрос об исключении стоял, еще и денег подонку этому должна оказалась. А где их взять? Не воровать же идти? Отчиму боялась сказать, он бы и пальцем не пошевелил, мать тоже ничем помочь не могла, она домохозяйка, сама не работает. Сидела в тот день в парке и ревела, как дура. Там меня дядя Дима случайно и встретил. Ну, меня и прорвало, все-все ему рассказала. Он сам в ректорат пошел и с деканом проблему разрулил, они сослуживцами оказались, оба в Афгане воевали, еще и долг мой отдал. А как отдал и заставил расписку написать, так твари этой морду начистил. Я к нему, когда все закончилось, пришла, говорю, мол, за год денежек подсоберу и верну. А он засмеялся, по носу меня щелкнул: «А зачем мне деньги, Сонька? Жены нет, детей тоже. Не вздумай даже, все равно не возьму. Только ты уж больше в такие истории не вляпывайся, договорились? Я не всегда смогу помочь». Ну, я тогда и намекнула, идиотка, мол, если не деньгами, то можно и иначе… ну, долг отдать. Ох, как же он разозлился! Я его больше в таком виде никогда и не видела, куда там отчиму – думала, реально на месте прибьет! А уж как мне стыдно было… сначала предлагать такое, потом от слов его… Короче, выгнал он меня из квартиры и еще месяц не здоровался даже. Потом простил, правда. Вот такая история. Ладно, прости, что загрузила, просто выговориться хотелось. А заодно, – девушка хитро улыбнулась. – Если б ты мне врал, то хоть как-то на рассказ отреагировал – я все время на твое лицо смотрела. А ты слушал, как впервые. Значит, кем бы ты ни был, но уж точно не дядя Дима! – сделав столь неожиданный вывод, видимо, абсолютно логичный с женской точки зрения, Соня легонько подтолкнула его: – Ну, все, поговорили и хватит. Пошли в комнату.

– …Понимаешь теперь? – девушка кивнула на монитор. – Это просто игра. Продвинутая, но игра. Ты никак не мог попасть в наше время с ее помощью. Никак не мог, потому что это просто навороченный танковый симулятор с эффектом полного погружения, но ни разу не машина времени.

– Но ведь я попал? – Василий упрямо мотнул головой. – Как же тогда?

– Не знаю… – стушевалась Соня, смущенно пожав узкими плечами. – Я ж не программер, не сисадмин и даже не слишком уверенный пользователь. Кстати, твоя учетная запись… ну, то есть имя, под которым ты играл, заблокирована. Хм, интересно, последний раз ты почему-то зашел под новым ником, вот предупреждение системы безопасности, и он тоже заблокирован.

– А это тогда зачем? – Краснов кивнул на по-прежнему лежащие на столе обруч и перчатки. – Не просто ж так он их надевал?

Девушка улыбнулась:

– И это тоже вряд ли тянет на машину времени. Просто игровые прибамбасы… э-э… ну, то есть такие устройства, с помощью которых человек может испытывать эффект полного погружения. Не понял? – Соня тяжело вздохнула. – Ну, как бы тебе попроще объяснить? Понимаешь, это не просто обычная компьютерная игрушка, а самый совершенный из существующих компьютерных симуляторов… – взглянув на напряженное лицо младшего лейтенанта, девушка снова улыбнулась, на сей раз – понимающе:

– Симулятор, Вася, это значит имитация. Ну, вот как будто ты в танке ведешь бой, а на самом деле сидишь в этом кресле. Но твой мозг – благодаря этой хреновине, – она покрутила в пальцах обруч, – верит, что ты именно в танке, а не тут. Понимаешь? Я понятия не имею, как это делается, но суть именно такова: для игрока – например, того же дяди Димы – в режиме полного погружения все абсолютно реально, он не сомневается, что это не игра, а настоящий бой. То есть его разум, мозги, грубо говоря, верят в происходящее. Ну, примерно как-то так.

– А это зачем? – старательно морща лоб и пытаясь разобраться в объяснениях, Василий коснулся «дырявых» перчаток.

– Это называется киберперчатки. Это такие сенсоры… ну, такой прибор, с помощью которого ты можешь, допустим, управлять танком. Он, этот прибор, передает движения твоих рук компьютеру, – видимо, уже попривыкнув к непонятливости «ученика», девушка коснулась стройной ножкой негромко гудящего под столом ящика, и Василий торопливо отвел глаза. – А уж компьютер интерпрети… переделывает твои движения здесь в движения там. Например, когда ты стреляешь из танка, – не разбиравшаяся в подобных материях Соня согнула указательный палец, будто нажимая на спусковой крючок, и Краснов криво ухмыльнулся. – То есть ты здесь согнул палец, а там – выстрелил из пушки.

– Согнув палец? – переспросил лейтенант.

– Да какая разница? – вскинулась девушка. – Откуда я знаю, как из танка стрелять?! Я и танк-то вживую один раз в жизни видела, в музее. Так что тебе виднее. Но суть я объяснила: движение здесь – движение там, в игре.

– Извини, Сонь, правда, извини. Я честно пытаюсь понять, но сама ж видишь, туго выходит. Все эти обручи, перчатки… бред. С моей точки зрения бред, не с твоей, – на всякий случай поспешно уточнил лейтенант. – Тут совсем другой мир, все совсем иначе… Слушай, – вспомнив кое о чем, неожиданно спросил он. – Можно вопрос? Совсем позабыл.

– Давай, – девушка откинулась в кресле, испытующе взглянув на него. – Ты о чем?

– Да вот нашел утром паспорт Дмитрия. Там написано «Украина». А почему не СССР? Ну, ты понимаешь, о чем я? Я ж вообще не в курсе. У вас тут, в будущем, что за страна такая вообще?

Соня, широко распахнув глаза, несколько секунд молча смотрела на танкиста, затем негромко спросила подозрительно тихим голосом:

– То есть ты вообще не в курсе, что ли?!

– В курсе чего? – старательно наморщив лоб, переспросил Краснов. – Ты о чем?

Вместо ответа девушка внезапно встала и заходила по комнате. Василий с искренним недоумением наблюдал за ней, ничего не понимая.

– Ладно, все равно ж узнаешь. Нету больше твоей страны, Вась. Советский Союз распался почти четверть века назад, в девяносто первом году. Меня тогда еще на свете не было, но мама рассказывала, да и в школе проходили.

– К… как распался?! – на миг Василию показалось, что стены комнаты сдвинулись с места, пришлось даже пару раз сморгнуть, прогоняя наваждение. – Куда распался?!

– Не куда, а на что, – тихим голосом ответила девушка, успокаивающе коснувшись его руки. Еще пару минут назад это движение наверняка привело б его в состояние смущенного возбуждения, но сейчас парень даже не обратил внимания на тонкие пальчики, лежащие на его предплечье. – На самостоятельные, или, как сейчас принято говорить, «суверенные», государства: Россию, Украину, Белоруссию – и так далее. Были братские республики, а стали отдельные страны. «Право на самоопределение», так это, кажется, тогда называлось.

– Все пятнадцать?! – едва слышно спросил Краснов, пораженный ничуть не меньше, чем вчера, когда осознал, что попал в будущее. – Но как же, как?! Мы ведь фашиста разбили, войну выиграли! Как, почему, Соня?!

– Ну, я особых подробностей не знаю, если честно, прости. Не интересовалась, я-то ведь позже родилась. В учебниках одно пишут, в газетах – другое, по телику, третье, а в Сети – четвертое. Хотя в Сети, пожалуй, честнее всего. Знаешь, давай, ты сам в Интернете почитаешь, я тебя научу браузером и поисковыми системами пользоваться?

Лейтенант равнодушно пожал плечами, бездумно глядя перед собой. Вот и приехали, а он-то вчера губу раскатал: квартира богатая, машины красивые, в магазине полки от продуктов ломятся! Всемирный Советский Союз, ага!

– Ну, а строй-то у вас какой? – нашел он силы спросить.

– В смысле? Какой строй?

– Ну, социализм там, капитализм?

– А, ты об этом… – девушка на секунду задумалась, неожиданно зло ответив: – А вот хрен его знает! В Штатах, там, или в Западной Европе – капитализм, конечно, там ничего с твоих времен особенно и не изменилось. А у нас – хрен поймешь. Все, что при Союзе было, разрушили, а вот что построили в итоге – сразу и не разберешься. Они и сами не понимают, думаю. По идее, капитализм, вот только недоношенный какой-то. Начальное обучение и медицина официально бесплатные, но все равно за все приходится платить. Высшее образование – и бесплатное, если на бюджете, и платное, как у меня. Ну, и так далее. Долго объяснять, да, честно говоря, и не хочется. Сам разберешься, не маленький. Научу тебя по инету шариться, там много чего есть. Ты, главное, всему, что прочтешь или увидишь, сразу не верь.

– Капитализм, значит… – с тоской в голосе протянул танкист. – Зря воевали, стало быть, все равно они победили?

– Василий, ты это брось! – внезапно дернулась Соня. – Ничего не зря! И День Победы до сих пор один из главных наших праздников, и пост у Вечного Огня стоит! И ветеранов уважают, правда, тех, кто на самом деле воевал, уже почти и не осталось. Мой прадед, кстати, тоже воевал, в пехоте, мама рассказывала, он без вести в сорок втором пропал. Так что брось!

– Ладно… – равнодушно махнул рукой Краснов. – Может, ты и права, нужно сначала во всем разобраться, а уж потом судить.

– Вась, давай тему сменим, а? – девушка испытующе взглянула в его глаза. – Лучше поучу тебя компом пользоваться. Вот только можно я на пять минуточек в Сеть залезу? Мне правда нужно, я ж не зря тогда пришла, – Соня умильно взглянула в его глаза. – А потом я тебе обед сготовлю, нечего сухомяткой желудок гробить, он у дяди Димы и так испорчен.

– Соня, да делай ты, что хочешь! Пойми, это не моя квартира, не мой… комп, – Василий все-таки заставил себя произнести непонятное слово. – И даже страна не моя!

– А ну прекрати! – решительно прикрикнула девушка. – Знаешь что, иди-ка на кухню, почисть картошки, я поджарю.

– Хорошо, – уже собираясь покинуть комнату, Краснов неожиданно задержал взгляд на нижнем ящике стола. Впрочем, если уж начистоту, задержал он его на загорелых коленках соседки, оказавшихся в непосредственной близости от ящика, заодно кое о чем вспомнив. – Кстати, это Дмитрия? – выдвинув знакомый ящик (девушка убрала ножки в сторону), лейтенант показал девушке лежащий внутри пистолет.

– Ага, дяди-Димин, – кивнула та, равнодушно скользнув взглядом по оружию.

– А чем и как из него стреляют, не знаешь? Я глядел-глядел, так и не понял, куда тут патроны засовывать.

– Что? А, поняла. Да какие патроны! – рассмеялась Соня. – Это ж просто пневмат! Стальными шариками стреляет.

– Как это? – искренне не понял мамлей.

– Ну вот, гляди, – взяв в руки пистолет, девушка ловко поддела ногтем левую щечку рукояти и сняла ее с легким щелчком. Внутри обнаружился блестящий металлический баллончик вроде тех, что в его времени использовали в сифонах для газирования воды. – Видишь баллон? Внутри сжатый газ, углекислый, кажется. Он с большой скоростью выталкивает из дула шарик. Шарики заряжаются в эту штуковину, – Соня вытянула из рукояти ту самую «недоношенную» обойму. – Не помню, как она называется, магазин, вроде.

– Обойма, – автоматически поправил Василий. – Слушай, а зачем он вообще нужен, пистолет этот? Он же не боевой.

Девушка удивленно взглянула в его лицо:

– Ну, конечно, не боевой. Типа спортивное оружие. Разве в твоем времени не было пневматических винтовок? Ну, в тирах, знаешь? Переламываешь, вкладываешь пульку и стреляешь по всяким там жестяным уткам или человечкам.

Краснов едва сдержался, чтобы не выругаться, что, разумеется, было совершенно недопустимо в присутствии женщины, лишь сейчас догадавшись, что непонятное слово «пневмат» – не более чем сокращение от «пневматический».

– Так это просто спортивное оружие?

– Ну, конечно. По мишеням популять или по пивным банкам. Хотя стреляет он здорово.

– Разбираешься в оружии?

– Шутишь? Просто дядя Дима мне пару раз разрешал пострелять, потому и знаю.

Взгляд Сони вдруг застыл на его лице.

– Послушай, Василий… можно вопрос? – девушка определенно смутилась.

– Давай.

– А ты там, ну, на войне, немцев убивал?

В первый миг лейтенант даже опешил от неожиданности:

– А кого ж еще? Не китайцев же. Кто первым орудие наведет да выстрелит, тот и жив. А второй сгорел. Ну, или ежели горючка или боекомплект не полыхнет, то…

– Да я не о том. А вот так, чтобы… ну лично, понимаешь? Один на один. Когда глаза его видишь.

– Не из пушки, что ли? И не гусеницами?

– Ага.

Краснов помедлил, прежде чем ответить, вспоминая тот декабрьский бой первого года войны, когда ему пришлось впервые застрелить живого человека. Не совместить прицельную марку с безликим силуэтом вражеского танка и нажать на педаль спуска, а выстрелить в упор. Нет, сжигая вражеский танк или САУ, он прекрасно осознавал, что внутри люди, которые в следующий миг перестанут существовать и от которых, вполне вероятно, не останется ничего, кроме горстки пепла и нескольких иссушенных жаром обугленных костей. Но в прицел он видел только этот самый безликий силуэт, лишенную души многотонную гору броневой стали…

…В том бою им сбили гусеницу. Ходовая, к счастью, не пострадала, снаряд немецкой «колотушки» лишь вырвал пару траков и своротил передний закрылок надгусеничной полки. Но впервые идущий в бой в составе их экипажа мехвод не успел вовремя среагировать и съехал с размотавшейся гусеницы, оставшейся в глубоком подмосковном снегу в пяти метрах позади. Остальные танки взвода ушли вперед, смешав с землей и снегом злополучную противотанковую батарею, а они остались ремонтироваться. Ничего запредельно сложного, в принципе, не предвиделось: подтянуть тросом гусеницу, наехать, набросить верхнюю ветку, заменить разбитые траки и натянуть. Вот только мороз давил далеко за двадцать, от пропотевших в боевом отделении комбинезонов валил пар, оседающий крохотными кристалликами на задубевшей ткани, а влажные руки прилипали к металлу. Несколько смущала лежащая в полусотне метров разбитая батарея – танки прошли ее с ходу, не останавливаясь, значит, вполне могли остаться выжившие. Если обстреляют их, мало не покажется, и хорошо, если не из пулемета: могло ж у батареи быть пехотное прикрытие? А вот у них самих десанта на броне не оказалось, поскольку спешили на подмогу второй роте, по дороге случайно напоровшись на эти самые ПТО.